Будьте здоровы и держите себя в руках Бильжо Андрей

41. Одна грань одного стакана

Я не буду затрагивать ни экономических, ни политических, ни исторических аспектов этой глобальной темы. Это не в моей компетенции. Вот в эмоциях, как бывший психиатр, я понимаю больше.

Читателям, находящимся в “завязке”, то есть закодированным, “зашитым” или бросившим употреблять алкоголь с помощью каких-нибудь других нетрадиционных методов, а также страдающим хроническим алкоголизмом и находящимся в запое; беременным; лицам, не достигшим 18 лет; страдающим сахарным диабетом, циррозом печени, язвенной болезнью желудка, сердечно-сосудистыми и другими заболеваниями внутренних органов; и, наконец, членам общества борьбы за трезвость этот текст читать строго воспрещается!

Ну вот, а немногим оставшимся читать этот текст можно. Если они, конечно, не за рулем.

Как-то меня попросили дать небольшое интервью для одного американского телевизионного канала и рассказать… про водку. Сколько про нее уже сказано-пересказано, одному только Богу, не знающему, что это такое, известно. Я давно водку не пью, потому как перешел на вино, но помню ее и кое-что про нее знаю. Большое видится на расстоянии!

Во время моего интервью случайно выяснилось, на мой взгляд, интересное и парадоксальное явление. Судьба водки, полная трагических, комических, абсурдных и дурацких поворотов, похожа на нашу человеческую судьбу в нашей родной стране.

Водку критиковали. Ею восторгались. Ее запрещали. Ею гордились. Она дорожала и дешевела. Водка уходила в подполье (это был период андерграунда), из-за нее страдали произведения искусства (водка – жертва цензуры). Ее запрещали показывать в фильмах, на картинах, но она была и всегда оставалась неотъемлемой частью национальной культуры и одновременно национальным проклятием. Она вызывала, как теперь говорят, “национальную болезнь”, которая унесла тысячи жизней, и среди них, этих жизней, часть цвета нашей культуры.

Водка меняла свои одежды и головные уборы, следуя моде и идя в ногу с прогрессом. Она, наконец, меняла имена – от сугубо мужских до нежных женских – сама путаясь, к какому же полу она относится.

Вот она водка – скромная, с коричневой сургучной головкой. Под сургучом – пробка. Картонная. Почти лекарство. Бутылка без этикетки, но зато четвертинка (чекушка) отлита прямо с выпуклой надписью “Московская особая водка”, с летящим оленем и, казалось, с навечно отлитой ценой.

А вот водка в “бескозырке”. Это такая металлическая крышечка, с отходящим от нее, для удобства открытия, язычком. Под металлической “бескозыркой” – круглая, блестящая картонка и круглый кружочек слюды. Слюда иногда прилипала к горлышку. Казалось бы, бутылка открыта, а долгожданная жидкость не льется. “Вась, а че не льется? Застыла что ль?” – это шутка. Все смеются.

Папа приходит пьяный домой, а маленький сынок ждет подарка. Папа роется в карманах. Что-то находит. Улыбается. “На тебе, сыночек, бескозырку”… И протягивает сыну описанную выше бутылочную пробку – это популярный в советское время анекдот.

Потом язычок у “бескозырки” отрезали. Поговаривали, что много сэкономили металла на этой операции. Возможно… Может быть, сделали даже лишний спутник или ракету. Но народ сильно мучился, открывая водочные бутылки. Потом начальство народ пожалело, да и прогресс подоспел. Куда от него, от прогресса, денешься? И сделали крышку с винтом! Водка сразу подорожала немного, но в масштабах страны выходили приличные деньги. Продавец в магазине спрашивал так: “Вам с винтом или без?”

Была даже такая шутка: открывающий бутылку говорил: “От винта!!!”

Водка всегда украшала, да и украшает, столы генсеков, президентов и простых граждан в праздники – государственные, производственные, семейные и даже религиозные.

Водка подается в графинах – лучше в хрустальных прозрачных или синих кобальтового стекла – или просто в бутылках. Ее пьют из рюмочек граненых или из стопочек. Ее пьют из граненых стаканов. Ее пили из алюминиевых кружек – фронтовые сто граммов. И из фляжек по кругу – впрочем, возможно, то был спирт. Некоторые водку пьют из пластмассовых стаканчиков – но это уж совсем никуда не годится. Это тот случай, когда такой прогресс нам не нужен. За это надо наказывать строго.

Был период в начале “перестройки”, когда водку разливали в зеленые бутылки 0,75 литра, предназначенные для портвейна. Называлась она, по-моему, “Русская”. Большего ужаса и унижения и для этого напитка, и для людей, за ним давящихся в очереди, я не знаю. Кстати, в огромных, часовых очередях в любую погоду на улице стояли за водкой представители всех социальных групп страны – в маленькие, похожие на загончики магазины “вино-водочных изделий” вся страна поместиться не могла.

В руки давали ограниченное количество водки – и все брали полный комплект. Через головы жаждущих продавцу передавали всякие справки, подтверждающие, что у человека свадьба или поминки или еще какое-то жизненно важное событие – например, рождение ребенка. И тогда этот человек имел право получить водки больше. Качество ее было чудовищным. А бывший санитарный врач Онищенко, к сожалению, тогда еще не приступил к своим обязанностям. Тогда младший научный сотрудник Онищенко, наверное, пил что-то другое. На водку денег, по идее, у младшего научного сотрудника Онищенко не должно было хватать. Ведь зарплата младшего научного сотрудника составляла 90 рублей в месяц.

Когда умерла моя тетка, в ее квартире я нашел залежи этих жутких, никому уже не нужных, зеленых бутылок с криво наклеенными блеклыми этикетками. Водка была “валютой”. Именно поэтому ее покупали в таких количествах люди, которым по сути она была вовсе не нужна, – ею просто можно было расплачиваться за любую работу.

Один начинающий фермер, как мне рассказывали, придумал такой способ расчета с рабочими: в конце каждой борозды на поле он ставил бутылку водки. Собрал картошку, дошел до конца дистанции – и получи награду. Бутылка твоя!

Сегодня моделей “одежды” и “головных уборов” у водки великое множество. С этикеток смотрят на нас императоры и императрицы, герои войны 1812 года, деятели культуры разных эпох. Все воинские звания перечислены. Этикетки можно использовать вместо погон. По бутылкам можно изучать историю и культуру страны… С этикетки вас соблазняет женщина-вамп – водка так и называется “Соблазн”. Водка шутит сама над собой и называется “Белочка” – так нежно называют в народе белую горячку, или алкогольный психоз. Но об этом в другом тексте.

Водок стало много – дорогих и дешевых, очищенных молоком, углем и бог знает чем еще.

Водка даже стала патриотическим напитком с Георгиевской ленточкой.

Водка – это просто легенды и мифы Новой России.

А как пить ее, эту водку, мало кто знает…

В городе Архангельске зимой, когда было почти -50 градусов, болельщики ехали на стадион поддерживать свою хоккейную с мячом команду “Водник”. (Какой “Водник” в -50 градусов!) Водку для “сугрева” разливали прямо в автобусе, и я видел, что она была консистенции сметаны. На стадионе болельщики стояли – сидеть было холодно, – периодически доставая из-за пазухи бутылку с прозрачной сорокаградусной “сметаной”.

Водку, конечно, надо пить холодной, но не из морозильника. Когда пьешь водку, должны работать сразу обе руки. В правой – рюмочка, в левой – закусочка: соленый белый груздь со сметаной, селедка, малосольный или соленый огурчик, ложка борща или рыбной солянки и так далее и тому подобное – это отдельная тема. Итак, руки заняты. В эту секунду вы беззащитны. Дальше начинается действие. Сначала пошла резко водка, глоток – и тут же, практически одновременно, с опозданием в доли секунды, пошла закуска. Вот в этом интимном соединении, в этом послевкусии и есть весь смысл! Пропустил момент, замешкался – утратил смысл.

Я дважды учил правильно пить водку иностранцев. Один раз это был сицилиец. Молодой человек учился у меня пить водку при поддержке папы и мамы, которые прибыли его навестить из Сицилии. С пятого раза научился. Он понимал, что не может опозорить своих родителей и свою страну. А родители, между прочим, его подбадривали.

Второй раз – в городе Суздале зимой мы с другом спаивали целый автобус американских туристов – выдавая себя за местных трактористов. Свободно владеющий английским мой друг – якобы тракторист – рассказывал наивным американцам, что пахать землю лучше зимой, что тогда земля, смешиваясь со снегом, потом дает хороший урожай пшеницы. Американцы верили и учились пить водку. Все были в восторге – от участника войны во Вьетнаме до молодого мужа японской поэтессы. В ужасе была только наша экскурсоводша, которая долго не могла загнать туристов обратно в автобус. Но наконец, с песней “Ой, мороз, мороз…”, счастливые, они все с большим опозданием уехали в аэропорт, чтобы оттуда улететь в свой Мичиган, оставив местных трактористов и своих “учителей” в заснеженном ночном древнерусском городе.

Ну, будьте здоровы и держите себя в руках.

42. Занимательная психиатрия

Вот и наступили сумасшедшие дни.

Обострения болезни уже не только весенне-осенние, но и зимне-летние, то есть круглогодичные.

Настало время всем знать кое-что из симптомов психических расстройств. А то может получиться так, что незаметно ваше психическое здоровье может пошатнуться или оно может пошатнуться у того, кто рядом идет, сидит или лежит. Правда, я немного побаиваюсь, что уже опоздал и наше психическое здоровье в масштабах страны довольно сильно подорвано. Но, как говорится, лучше поздно…

Итак, начнем наш ликбез с уже ранее упомянутого паранойяльного бреда. Он бывает разным по содержанию, но мы рассмотрим два самых распространенных варианта. Бред ревности, уже знакомый вам, и бред преследования.

Вот, например, пришла ваша жена с работы на десять минут позже и говорит вам что-то про пробки на дорогах или про очереди в магазинах. Вы слушаете, а сами при этом уверены в том, что она в соседнем подъезде обнималась или, может быть, даже хуже. Но с кем? Вы не знаете и строите свою схему. Вы долго думаете, и, наконец, эта схема складывается у вас в голове. Вы приходите к выводу, что ваша жена была в соседнем подъезде с тем грузином с рынка. С тем самым, который положил ей лишний абрикос – в воскресенье. Вы сами это видели, потому что стояли рядом. Вам еще показалось, что он как-то подозрительно улыбнулся и сверкнул своим золотым зубом. Значит, подал знак. Это точно он!!! У вас нет никаких сомнений.

Все! В этот момент бред выкристаллизовался.

А дальше может сформироваться бред преследования. Типа все грузины следят за тобой и передают друг другу по мобильным телефонам, куда ты идешь, чтобы твоя жена спокойно встречалась с их соотечественником. Или можно заменить грузина на человека любой другой национальности. Например, это может быть украинец. Тем более, про них, украинцев, все время говорят по телевизору – и все время что-то нехорошее. Значит, сходится.

Ну а может быть, это и Моисей Абрамович – научный руководитель мужа сестры жены. Вы были у него на 85-летии, и вы точно помните, что он вашу жену разглядывал. Он, правда, близорукий – точнее, почти слепой. Но он же пристально смотрел и улыбался.

Здесь, по идее, надо бы пойти на прием к психиатру, но вы-то думаете, что все это правда и ваша схема вполне логична.

Одна моя больная рассказывала мне, что ее отравили на работе апельсином. И на нее “напала зевотА” – ударение она делала именно на последнюю букву. Эта пациентка утверждала, что именно эта “зевотА” – признак ее отравления, наступившего после съеденного апельсина. А яд в апельсин ввели с помощью шприца.

Дальше этот паранойяльный бред переходит в паранойдный. В голове начинает звучать “голос”, который дает тебе приказы, что надо делать, как надо действовать, и объясняет, что происходит вокруг, – это синдром Кандинского. Психиатр Кандинский сам страдал этим синдромом и поэтому очень хорошо его описал. Звучащий в голове голос, как правило, принадлежит известному человеку. Это может быть голос даже самого Владимира Владимировича Путина. Так часто бывает. Один больной мне рассказывал, что Леонид Ильич Брежнев, голос которого он слышит в голове постоянно, говорит ему, что надеть, куда пойти и что купить из продуктов. “Брежнев говорит мне, доктор: «купи бутылку коньяка и колбасы». Я ему: «Да у меня, Леонид Ильич, денег не хватает». А он: «Ну тогда возьми портвейн». Он очень мне помогает, доктор. Только в последнее время Леонид Ильич стал медленно говорить. И я не все разбираю в его словах. Пока он говорил, где мне дорогу перейти, я чуть под машину не попал”.

А вот дальше наступает стадия парафренного, или фантастического, бреда. Например, вы считаете, что все страны мира и государство, ну например Гайдубурду, против вас и вашего отечества учинили заговор и засылают к вам на родину всяких шпионов, подслушивающих, подсматривающих, всех соблазняющих, всех развращающих и даже дающих взятки гаишникам и чиновникам. И все это гайдубурдисты делают специально, чтобы погубить вас с вашей страной.

Короче, готовят переворот. А для этого они даже связались с планетой Типун.

Они хотят, эти заговорщики, чтобы все у нас было плохо. И хотят поставить все с ног на голову, а нас на колени.

Вот эта стадия заболевания под названием шизофрения уже практически не лечится.

Один мой пациент утверждал, что его хотят выкрасть из СССР в США, чтобы выведать у него, как устроена психиатрическая больница имени П. П. Кащенко. То есть ее план. Потом из космоса спустить прозрачных десантников, чтобы их никто не заметил, и захватить в больнице власть. Именно поэтому, говорил он, его из больницы и не выписывают уже несколько лет как ценного кадра, владеющего секретной информацией.

Не поверите, но этот текст, который вы только что прочли, я написал в октябре 2006 года.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

Ну что, продолжим нашу “занимательную психиатрию”? Тема актуальная – токсикомания. Просто уж больно подходящим мне показался этот заголовок. Придумал, и понравилось так, что не мог себе отказать в удовольствии поделиться с вами этой удачей. Алексей Максимович как в воду смотрел вместе со своим “Буревестником” – Горький, как-никак! Да и я о горьком.

Вот человек вливает в себя жидкость для мытья окон. Зачем он это делает? Нет денег, а выпить хочется? Слишком простое объяснение. А может быть, это стремление к познанию неизведанного, изучение ресурсов человеческого организма, самопожертвование во имя прогресса? Или просто желание стать чище и прозрачнее, как стекло?

Я слышал, как в длинной очереди в винный магазин в 70-е, в которой, каюсь, я стоял, один другому говорил: “Слышь, я выпил жидкость от перхоти – и вся перхоть сдохла”. Кто его знает? Может быть, товарищ был прав? Вот все борются с перхотью, а толку? Возможно, надо принимать шампунь внутрь.

Будучи студентом медицинского института, я присутствовал при одном эксперименте, правда, не совсем научном. Дело было так. В компании будущих медиков портвейн подходил к концу. А один из присутствующих – наверное, будущий дерматолог – сообщил всем, что хорошо “балдеть” от крема для обуви – попросту гуталина. “Ну уж нет, это извращение, садизм какой-то, уж лучше от зубного порошка. Я слышал, что «вставляет» не хуже”, – возразил другой (видимо, будущий стоматолог).

Зубного мятного порошка не нашлось, но зато была болгарская зубная паста “Поморин”, которая не только до блеска зубы шлифовала, но и всякие медные изделия тоже. “Поморин” из тюбика выдавили в стакан, смешали его с водой. Герой залпом выпил белую густую жидкость. Все остальные стали интересоваться, что он чувствует, есть ли кайф? Интересовались недолго. Экспериментатор довольно быстро сам сделался, как зубная паста, белым и источал при этом запах свежести до рези в глазах окружающих. Будущие врачи начали делать ему промывание желудка. И “Поморин” не заставил себя долго ждать и быстро вернулся назад – не в тюбик, конечно.

Во второй раз я все-таки по глупости попробовал принять участие в эксперименте сам. Одеколон “Русский лес” был зеленого цвета и обладал резким хвойным запахом. Плоская бутылочка напоминала фляжку для виски, о существовании которого мы тогда не подозревали. Одеколон разбавили водой, и он моментально стал как молоко, но запах сохранил прежний. Мне хватило одного глотка. Молока после этого я не мог пить годы, мне казалось, что оно пахнет русским лесом, а запах хвои вызывал у меня неадекватную реакцию. Однако студент-медик с фамилией Лесовой стакан “Русского леса” выпил с удовольствием. Наверное, сегодня он всех лечит лечебными травами – то есть стал фитотерапевтом.

Гадости пили всегда, потому что всегда были искатели новых ощущений. Это не просто алкоголики – это высшая каста.

Курсе на четвертом нас привели в Центр отравления в Институт имени Склифосовского. Меня поразило, что в приемном покое висело механическое табло (как тогдашнее расписание на железнодорожных вокзалах), состоящее из металлических крутящихся пластин со списком всяких химических веществ, которые советские граждане пили и с целью уйти из жизни, и с целью эту жизнь разнообразить. А с обратной стороны каждой такой пластины было написано противоядие. Список был гигантским. Врачи не могли его запомнить еще и потому, что он все время пополнялся. Нельзя остановить прогресс! Химия была гордостью СССР. Сегодня, видимо, список ядов в сотни раз больше.

Мы вошли в первую палату отравившихся. За столом в центре сидели улыбающиеся пациенты в нежно-розовых пижамах с синей надписью “Минздрав”, повторяющейся сотни раз по диагонали и образующей веселые ромбики. Пациенты забивали “козла”, не обращая внимания ни на врача, ни на студентов. Только когда в палату вошла медсестра с подносом, они оживились. На подносе стояли медицинские градуированные стаканчики и тарелочка с солеными огурчиками. “Розовые” взяли по одному такому стаканчику, чокнулись, выпили, крякнули, закусили и продолжили игру. Что это? Мы недоумевали. Оказалось, что это одна бригада, нашедшая бутыль спирта в помещении, где она делала ремонт. Только вот спирт был метиловым, вызывающим атрофию зрительного нерва и слепоту. Противоядием для него является спирт этиловый, а в разбавленном виде это всем известная водка. “Лекарство” приносили жены. Но вот закуска была государственной.

А в другой палате лежали “голубые”. Нет, нет, вовсе не те, о которых вы подумали. Этот термин для обозначения лиц нетрадиционной сексуальной ориентации тогда еще не вошел в широкий обиход. Те “голубые” были любителями морилки для древесины – синего цвета… Они ее пили, и их кожные покровы постепенно окрашивались в голубой цвет. Это были люди “голубых кровей”. Таких уже, наверное, совсем не осталось.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

Не со своим, конечно. Свой – он родной и непобедим. С чужим. Когда я работал в психиатрической больнице, я видел много разных алкоголиков. Простых и VIP. Много было забавного с ними связано. Вот один из запомнившихся мне курьезов.

Заведующий отделением с фамилией героини Великой Отечественной войны, которую звали Зоей, – кстати, лечившейся в этой же психиатрической больнице, – осматривал сизого, как баклажан, алкаша в предделириозном состоянии. То есть той самой “белочки” он еще не поймал, но вот-вот поймает ее за пушистый хвост. Тревога у него была дикая. Он был растерян и ничего не соображал. Он весь покрылся холодным потом и был мокрым как мышь, а дрожащие пальцы рук бегали по всему телу, как по баяну в поисках кнопок.

Заведующий отделением после коротких и стандартных в этих случаях вопросов типа: “что пил?”, “сколько?”, “как часто?”, “какое сегодня число и как тебя зовут?” – попросил пациента раздеться до пояса. В это время зазвонил телефон. Заведующий отделением взял трубку и повернулся спиной к алкашу, а лицом к большому окну, чтобы смотреть на красивую больничную осень, а не на фиолетовую рожу больного.

Алкаш оказался в полной растерянности. Он хватался то за куртку, то за штаны, то опять за куртку… И наконец, он решил и снял все-таки штаны. Сказали же раздеться до пояса. Вот он до пояса и разделся. И повернулся своим задним голым местом к отвернувшемуся и продолжавшему говорить по телефону носителю героической фамилии. В это время заведующий отделением перестал смотреть в окно, повернулся и увидел перед своими глазами, то есть буквально на уровне глаз и носа, голый желтый зад алкоголика. От неожиданности во весь голос доктор заорал в трубку: “Ты чего мне голую жопу показываешь? – и потом уже спокойно в трубку: – Извини, да это я не тебе. Не тебе…”

Какое-то время я занимался кодированием. Кодировал много и довольно, надо сказать, успешно. На первом занятии я предлагал алкоголикам простые арифметические упражнения. Все вместе мы умножали 3 руб. 62 коп., пропитые в день, на 365 дней в году. Граждане-алкоголики были в шоке. Они понимали вдруг, что ими была пропита машина “Копейка” и много чего еще.

Еще я предлагал своим пациентам на первом занятии простое упражнение: мол, придете домой, налейте простую воду в бутылку из-под водки, потом налейте эту воду себе в рюмочку, залпом выпейте ее и закусите соленым огурцом – и вы почувствуете легкое опьянение.

Вся группа дружно смеялась.

Зато на следующий день все они смотрели на меня открыв рот и считали, что я волшебник. Действительно, после выпитой рюмки воды, они испытывали состояние легкого алкогольного опьянения.

На самом деле это простой фокус. Такой условный рефлекс описал еще Иван Петрович Павлов.

У этих ребят реакция была не на воду, а как раз на бутылку, рюмку и закуску.

Помню, еду я в метро и стою в облаке своего собственного нечастого перегара. Подходит ко мне прилично одетый гражданин: “Здравствуйте, Андрей Георгиевич. Вы меня не помните? Вы три года назад меня вылечили. Я теперь не пью. Вот дачу построил. Жена ко мне вернулась. Машину покупаю. Спасибо вам большое за все…” Я его слушал и дышал в сторону. Я вышел на следующей остановке, оставив своего бывшего пациента, счастливого, стоять в моих алкогольных парах.

Но часто жены бросивших пить приходили ко мне растерянные: “Спасибо большое, конечно, но… Выходила-то я замуж за весельчака, балагура… А этот сегодняшний, непьющий, – ворчун и скряга. Достал”. И вправду бывшие алкоголики не знают, чем заняться, довольно часто. Когда пили, время для них летело быстро, как в поезде. Сел, выпил и доехал до своей остановки. А у некоторых так мгновенно пролетала вся жизнь – между остановками “Рождение” и “Конечная”. А тут появилась куча свободного времени. Единицы находили себе занятие. Большинство же сохраняло прежние интересы. Уже непьющие мужики собирались около магазина. Занимали очередь друзьям. Даже разливали им – мол, этот-то не обманет. А потом разводили друзей по домам. В общем, для них это была привычная жизнь. А уважением среди пьющих друзей они пользовались большим. “Кольке не наливай, Колька в завязке!” – говорилось это с большим пиететом.

Черные рабы в Гваделупе пили 45-градусный ром, чтобы залить свою горькую долю. Заметьте, не потому что в Гваделупе холодно, а совсем по другой причине. Значит, дело вовсе не в климате, как нам часто пытаются объяснить, а в чем-то другом.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

Давайте начистоту… Ответьте себе сами – воровали ли вы когда-нибудь что-нибудь или нет? Что, и не унесли ни одной скрепки с работы? Пачки бумаги? Шариковой ручки? Не украли ни одной тарелочки (чашечки) в кафе-ресторане, чтобы было потом приятно вспомнить сладкие и вкусные часы, проведенные с любимой или в компании симпатичных и интеллигентных друзей? Скажу честно, какое-то время кофейные чашки я воровал. В кафе за границей для своей коллекции. Потом перестал. Не то чтобы стало стыдно, а скорее страшно. Поймают еще… Вроде лысый дядька, с усами, в очках… Позор!!!

Да, воруют… Точнее, воруем. А может быть, это болезнь такая? Может быть, это клептомания? Вот здесь – стоп. Появилось научное слово, которое все вроде бы знают. А что же это на самом деле?

Иду я как-то утром после суточного дежурства по психиатрической больнице, то есть из корпуса вышел и иду по территории, наслаждаясь солнечным осенним утром. Никого вокруг. Тишина. Вдруг над моей головой раздается истерическое карканье. Я в испуге застыл и посмотрел вверх. Над дорогой, ведущей к выходу с территории больницы, кружила ворона. И вдруг она камнем падает вниз и хватает что-то блестящее и маленькое, и это что-то тут же выскальзывает из ее клюва и падает обратно на асфальт. Ворона взмывает вверх. Я приглядываюсь и вижу, что на асфальте лежит маленькая “склянка темного стекла из-под импортного…” – нет, не пива, как у Булата Окуджавы, – а лекарства. Ворона тем временем опять кружит над этим блестящим, переливающимся и играющим на солнце пузырьком, истеричным карканьем отгоняя все живое от своей гипнотической добычи. Я стоял как вкопанный и наблюдал. Ворона вновь хватала пузырек и поднималась чуть выше, а скользкий “подлец” опять падал на асфальт. Ворона была в шоке и билась в воздухе в судорожном припадке.

Из “Руководства по психиатрии”: “Иногда в ответ на психогенное воздействие, часто незначительное (мелкая ссора, неприятное известие, резкое замечание и т. п.), при истерическом неврозе (а ворона в состоянии невроза – это было совершенно очевидно) возникают судорожные движения, сопровождающиеся нарушением сознания, которые формируют картину истерического припадка. Симптоматика истерического припадка разнообразна. В тяжелых случаях она сопровождается потерей сознания и падением”.

Но наша ворона – это НАША ВОРОНА! Она берет себя “в руки” и не падает. Точнее, падает, совершая третью попытку. Она хватает пузырек, делает с ним круг почета и поднимается все выше и выше. И тут, о ужас, пузырек выскальзывает вновь, падает на асфальт и разлетается на мелкие солнечные брызги. Все кончилось! Ворона, ничего не понимая, зависла в воздухе. И какое-то время смотрела на разбитую вдребезги свою мечту.

По идее, если бы ворона была человеком, она могла бы в этой ситуации умереть от инфаркта, но она не человек, она спокойно несколько раз каркнула напоследок и исчезла в ветвях столетних деревьев столетней психиатрической больницы.

Вот это и есть типичная клептомания. “Клептомания – периодически внезапно возникающая страсть к воровству, хищение без цели часто совсем ненужных вещей. Об украденных вещах больные часто забывают или, стыдясь, возвращают их прежним хозяевам”. (Из “Руководства”, упомянутого выше.)

Нет, все-таки у ворующих во власти есть что-то от болезни. Это прежде всего страсть к воровству. Именно страсть! А также хищение без цели. И часто совсем ненужных вещей. Вроде все уже есть, но все мало… Вот только не возвращают они, стыдясь, этих вещей хозяевам. А это уже совсем другое дело. Значит, все-таки воровство – но все равно какое-то болезненное.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

Это был июль 1978 года. Моему сыну исполнился месяц. И мне надо было купить подгузники. Для тех, кто не знает, что означает это красивое русское слово, объясняю: то же самое, что означает красивое нерусское слово “памперсы”.

Мне нравится слово “подгузники”. “Гузно”, по Далю, – задница. И ситуация, в которую я тогда попал, как раз и похожа на гузно.

В конце рабочего дня я ехал в троллейбусе от метро “Водный стадион” в сторону метро “Сокол”, чтобы зайти в магазин “Смена” и купить описанные выше предметы. “Описанные” – удачно получилось для подгузников. Тогда еще не описанные. Сидел я около окна и в блокнот записывал темы для карикатур. Я тогда уже много печатался.

Очень важно, мне кажется, чтобы вы представили мою тогдашнюю внешность. Я был с бородой и в больших дымчатых очках каплевидной формы. Волосы, а они у меня тогда были, зачесывал назад.

Он сел рядом со мной и стал нагло заглядывать в мою записную книжку, придвинувшись так плотно, что мне пришлось прижаться к троллейбусному окну.

“Пишешь?” – спросил он. У него были маленькие белесые глазки и выцветшее лицо. И он не был пьян. Я промолчал и что-то снова записал в блокнот. Закрывать его я принципиально не хотел – типа: “Накось, выкуси!” “Что пишешь?” – настойчиво спросил он. Я опять промолчал и записал крупно, чтобы он увидел: “ИДИОТ”.

Так мы доехали до моей остановки. Я встал. Он тоже. Я вышел. Он тоже. Я пошел в сторону “Детского мира”. Он за мной. Я резко развернулся. “Что вам от меня надо?” – достаточно вежливо, еще на “вы”, спросил я. “Сдам тебя в милицию. Шпион”. Я остолбенел. Я еще не был психиатром, но готовился поступить в ординатуру и много читал книжек по этой специальности. “Сумасшедший”, – подумал я. Только возникает вопрос, кто из нас двоих? Если я, то у меня бред преследования. Если он – то у него параноидная шизофрения, а может быть, даже бред величия. Он якобы спасает мир от темных сил – от шпионов, а возможно, и от инопланетян. Полное гузно!

Я промолчал и вошел в магазин. Он за мной. Я прижал его к стене. “Отстань, – уже на «ты» – кретин!” Он молчал. Я пошел в кассу. Он за мной. Я к прилавку. Он за мной. Я взял огромный, но легкий тюк подгузников и вышел из магазина. Он за мной. Внутри у меня все кипело: “Пошел в жопу, козел! Отвяжись!!!” Он тупо молчал. Я шел в сторону метро “Сокол”. Он за мной. Мне становилось не по себе. Идиотская ситуация. В одной руке у меня подгузники, в другой – портфель. “Пошел на..! Урод!!!” Он ответил: “А ты – шпион! Сдам тебя в милицию!!!” Я стал искать глазами милиционера. Когда нужно – ни одного. “Он что, поедет со мной до «Беляево»? Это уж полный бред”. У метро я сделал еще одну попытку. “Отвали, ублюдок, последний раз говорю, м…к!” И тут он показал мне какую-то корочку, с разворота которой на меня смотрела его бдительная рожа: “Ты арестован, шпион!” – “Да пошел ты…” Мы вошли в метро одновременно. Я плечом открыл тяжелую дверь, а он, буквально присосавшись ко мне, сзади. И тут же… наконец… милиционер! Я кинулся к нему как к родному. “Вот, преследует меня уже два часа. Какое-то удостоверение у него. Вот, вот смотрите, он его бросил”. “Пройдемте”, – строго сказал милиционер и, подняв красную книжицу, пригласил нас обоих в тут же находившееся отделение.

“Рассказывайте…” Я рассказал. “Ваши документы” – “У меня нет, товарищ милиционер, с собой документов. Но вот мой домашний адрес. Вот телефон. Позвоните жене. Нет, давайте лучше я позвоню. Она волнуется. Видите, я везу подгузники ребенку. Ему месяц”. Милиционер куда-то перезвонил, долго что-то уточнял… И наконец, мне: “Идите, товарищ, вы свободны. А этого, дружинника, мы часик подержим здесь, чтобы вы могли уехать спокойно, ну а потом отпустим”.

Я ехал в метро, озираясь по сторонам. Внутри было погано и совсем не весело.

Интересно: как эта история могла бы закончиться сегодня и кто из нас первым покинул бы отделение полиции? Вопрос остается открытым.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

43. Не всё тайное становится явным

Тайны меня очень мучают. Слава Богу, во мне серьезные тайны не хранятся. Я и так часто страдаю бессонницей как человек впечатлительный. А если бы во мне сидели серьезные тайны, то я, наверное, вообще не спал бы. Короче говоря, разведчик из меня точно не получился бы. Я выложил бы государственную тайну даже не шпиону за иностранные деньги. Тайна до этого периода во мне не дожила бы. Я выложил бы ее своим друзьям, если не при первом, то при втором застолье, наверняка. Нет, все-таки при первом, которое сам и собрал бы.

А после второй рюмки все выложил бы. Конечно, я всех предупредил бы заранее, что, мол, друзья мои, это, мол, государственная тайна и вы ее никому, пожалуйста, не рассказывайте.

Тайны шевелятся, наверное, внутри человека, который их носит в себе, и мешают ему жить. Тайны – как глисты.

Некоторые люди к тайнам относятся очень серьезно.

С серьезным лицом, насупив брови, выпятив вперед мужественный подбородок.

Сейчас как-то вообще все стали очень серьезными. Сжали кулаки, стиснули зубы и ищут тех, кто разглашает государственные тайны.

Ощущение такое, что часть общества носит в себе государственные тайны и ищет тех, кому можно их сбагрить, а другая часть общества этих носителей тайн хочет поймать и обезвредить.

А я, между прочим, еще в СССР знал одного настоящего хранителя государственных тайн. Настоящего разведчика. История его жизни очень богатая. Можно было бы написать роман. Но здесь я совсем коротко. Этот человек был резидентом во многих странах мира. У него было несколько дипломов о высшем образовании. Причем, разных. В частности, он закончил Академию художеств в Праге. Он был коммивояжером – продавал меха где-то в Европе; был антикваром – чем-то торговал в Африке. В общем, у него было много профессий, и он свободно говорил на разных языках. В одной его жизни заключалось как минимум пять.

Засыпался он в Париже.

За ним следили. Был хвост. Наш герой, видимо, уже был в состоянии психоза. Он зашел в православную церковь и стал там молиться… по-русски. Его тут же и взяли. Он несколько лет провел в тюрьме во Франции. Не раскололся. Выдавал себя за француза. Потом его поменяли на их шпиона. Не знаю, так ли это происходило, как в фильме “Мертвый сезон”? Помните? На мой взгляд, это лучшие кадры в картине.

Находясь в СССР, наш разведчик несколько лет продолжал говорить по-французски, считая, что его все еще проверяют.

Ко мне в отделение Института психиатрии он поступил спустя очень много лет после описанной истории. В депрессии. Он все еще никак не мог себе простить провала.

Внешне и по манерам это был абсолютный, какой-то даже киношный, иностранец-аристократ. Худой, подтянутый, с тростью, на верхней губе – тонкая щетинка усов, очень аккуратно подстриженных. На голове – ровный пробор. В общем, голубая кровь, белая кость. Это был настоящий хранитель государственных тайн и совершенных секретов. Однако что-то было в нем странное и наивное.

Я был поражен, когда узнал, что он, для того чтобы искупить свою вину, отправил служить своего сына, который вырос практически без него, на китайскую границу. Тогда это была самая неспокойная точка в СССР. Но об этом никто не знал. Все говорили об острове Даманский, но то, что столкновения и бои происходили, например, в Семипалатинской области, скрывалось.

Фильм “Тайна двух океанов” я очень люблю до сих пор и смотрю его как минимум раз в год. Это продолжение темы “государственная тайна”. В честь этого фильма в одном ресторане, где вот уже семнадцать лет я придумываю названия блюд, селедка под шубой называется “Тайна двух океанов”.

Да, разновидностей тайн очень много. Вот врачебные тайны я умею хранить. Врачебные тайны – это когда нельзя, чтобы кто-то узнал о том, что твой пациент лежал в психиатрической больнице, потому что ему это может навредить. Особенно разглашать эту врачебную тайну было опасно в СССР. Вот эти врачебные тайны я хранил и храню.

Собственно говоря, ими мало кто сейчас интересуется. Да я и забыл их почти все.

Одну только помню. Сейчас я вам ее раскрою. Не до конца, конечно…

В свое время, лет тридцать назад, я снял диагноз серьезного психического заболевания у одного симпатичного человека. Дело в том, что он попадал в тему моей кандидатской диссертации. Название которой звучало так: “Благоприятные исходы на уровне практического выздоровления при юношеской одноприступной шизофрении”.

Надо сказать, что диагнозов, однажды поставленных в психиатрических больницах, не снимали никогда. Но тема моей диссертации это позволяла делать. Я был первым, кто этим тогда занимался в нашей стране.

Я встречался со своим пациентом десятки раз и написал толстую, так называемую клиническую историю болезни. Мы симпатизировали друг другу. Потом я показал его широкому консилиуму академиков и профессоров во главе с легендарным и одиозным А.В. Снежневским. Психиатрический диагноз (какой, не скажу) был снят. Мой пациент был мне очень благодарен. Естественно, ведь диагноз ему очень мешал. Приходилось скрывать эту тайну даже от жены. Не говоря уже о том, что невозможно было делать карьеру, водить машину, ездить за границу, которую к этому времени уже открыли. Везде нужна была справка из психоневрологического диспансера.

Прошли десятилетия. Я стал достаточно известным художником. А он, мой подопечный, очень крупным, часто цитируемым государственным чиновником самого высшего звена.

И вот однажды мы встречаемся с ним на одном большом приеме, в одном большом ресторане по случаю дня рождения одного очень большого средства массовой информации.

Я с улыбкой и протянутой рукой иду ему навстречу через весь длинный зал со словами: “Как я рад вас видеть, наконец, дорогой, Алексей Семенович (имя изменено)!” В этот момент он краснеет, потеет, в глазах его ужас, и он спрашивает меня: “А разве мы с вами знакомы?” Я опешил ненадолго. А потом как-то все быстро понял и тихо на ушко сказал ему: “Алексей Семенович, да вы не волнуйтесь, я очень хорошо умею хранить врачебную тайну. Никто никогда ничего не узнает. Успокойтесь”.

Я потом подумал, что, занимая первые посты в государстве, он все время боялся встречи со мной. Боялся, что тайна его будет раскрыта. Ему было тяжело.

Он не мог представить себе, что его доктор, знавший о нем все и даже больше, вдруг сделается публичным человеком.

Он не мог представить себе, что у нас будет много общих знакомых.

Каждый день, раскрывая газету “Коммерсантъ” (а он не мог ее не читать), он встречался с моей фамилией. А часто видел ее и на обложке газеты.

Да, ему было нелегко…

Нет, смотрите, все-таки я умею хранить тайны.

Будьте здоровы и держите себя в руках, сталкиваясь с тайнами.

44. Совсем простые вещи

Вторая половина XX века и начало XXI – время гениальных научных открытий. Да вы о них и сами знаете, и ежедневно ими пользуетесь, поэтому я не буду здесь заниматься их перечислением.

А вот теперь скажите мне откровенно, как вы относитесь к чайникам? Да нет, не к тем, что за рулем, и не к тем, что на элементарный вопрос отвечают растерянно и невпопад, – а к обычным заварочным чайникам. Сколько я их повидал в разных странах мира! Да и дома у меня несколько экземпляров: японские, китайские, отечественные, подаренные, купленные. И даже один украденный в итальянском кафе. Виноват, конечно, но он мне очень понравился, и я не удержался – проявил элементы клептомании.

Впрочем, я совсем о другом. Все чайники – больны.

Часть струи чая стекает вниз по носику на стол. Но если не вся струя, то последняя капля уж точно.

Крышка чайника неожиданно падает в чашку и, по закону Архимеда, вытесняет из чашки жидкость, равную своему объему. Брызги чая разлетаются во все стороны. Иногда крышка разбивает чашку. Но это уж совсем беда. Такие ретивые крышки привязывают веревочкой к ручке чайника, тогда крышка, всех пугая, падает, но не до конца – остается висеть на веревочке.

Чай льется из носика и одновременно вытекает из-под крышки. Это бывает, когда происходит засор носика заваркой. В носик чайника можно конечно дунуть, но это очень рискованно, так как чай может стремительно вырваться наружу через основное отверстие, сорвав крышку.

Это сочетание в разных пропорциях и комбинациях всех вышеописанных симптомов.

Заболевание чайников никак не зависит от их национальности. Одинаково страдают японские, китайские, узбекские, английские, русские и другие чайники. Всевозможные способы их лечения, как описанная выше веревочка или неописанные сеточки, ситечки и предупреждение типа “придерживайте крышку пальцем, она может упасть”, малоэффективны. Кажется, ну совсем простая вещь – заварочный чайник. Ан, нет…

А солонка? Либо трясешь ее до сотрясения собственного мозга – и никакого результата. Либо один раз перевернул – и от результата потерял сознание. Есть даже такой анекдот. Клиент просит официанта принести ему соль. Официант спрашивает:

– Вам какую?

Клиент удивлен. Официант уточняет:

– У нас два вида солонок: “бред какой-то” и “ничего себе”.

Клиент говорит:

– Ну тогда несите обе.

Официант приносит. Клиент берет ту, что “бред какой-то”. Трясет ее, трясет и приговаривает:

– “Бред какой-то, бред какой-то”.

Соль не сыплется. Клиент берет другую солонку, переворачивает ее – и слова “ничего себе!” вырываются у него сами. Слова, как вы понимаете, конечно, немного другие. Но я стараюсь избегать ненормативной лексики.

Добавление в солонку рисовых зернышек, призванных впитывать влагу, – слабодействующее лекарство.

Кажется, солонка, – ну, совсем простая вещь. А на проверку выходит, нет.

Ну теперь подошло время салфетницы. Давайте вместе рассмотрим этот простейший вид, состоящий из множества классов: от стакана до вычурных дизайнерских сосудов и зажимов. Независимо от этого всегда, стоит потащить одну салфетку, как за ней вылезает вся салфеточная семья. Куда вы, сестрички? Ну-ка домой! И ты засовываешь все салфетки обратно. Ну кажется, что может быть проще салфетницы?.. Но это только кажется. Проще ракету придумать. Или компьютер модернизировать.

Совсем простые вещи… Надо купить черные нитки и пуговицы. А где, кстати, они продаются? Где вообще галантерейные отделы? А с другой стороны, какие нитки в век Интернета? И какие пуговицы в век мобильных телефонов и политтехнологий?

Я звоню в диспетчерскую дэза: “Здравствуйте”. В ответ молчание. Я повторяю: “Здравствуйте”. В ответ опять молчание. Потом вдруг взрыв: “Вы говорить будете? Чего у вас?” Я третий раз повторяю: “Здравствуйте” – “Да здравствуйте, здравствуйте…”

Кажется, ну совсем простые вещи. Однако, нет.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

45. Грустные смешные вещи

Они окружают нас, но мы часто их не замечаем. Мы относимся к ним порой даже серьезно.

Вот лежит передо мной небольшая книга, сделанная из двух каменных пород. Обложка из красного камня, а страничный массив из белого. Хороша она тем, что без текста и не открывается. Правда, автор у нее есть. На каменной обложке значится – “Джамбул”. И рядом с именем накладные маленькие металлические домбра и гусиное перо. Уже, кажется, достаточно забавно, однако каменная книга лежит на каменном же постаменте – типа памятник. На постаменте выгравировано: “Уважаемому Абраму Соломоновичу от сотрудников кафедры «Процессы и аппараты» ДТИЛПП. 24.04.79 года”. Надо ли мне здесь еще что-то добавлять? Ведь вещь говорит сама за себя и хранит в себе время и загадочную любовь к Абраму Соломоновичу сотрудников кафедры, подаривших ему этот предмет, и загадочную любовь самого Абрама Соломоновича к акыну Джамбулу.

А вот темно-коричневая негроидная скульптурная группа “Русалка с ребенком на руках”. Мать и дитя выползли на камень, о который разбивается волна. “Русалка с ребенком”? – справедливо удивитесь вы – крупный знаток русалок, женской анатомии, процессов зачатия и деторождения. А я вам отвечу: “У нашей русалки две ноги и все органы на месте”.

– Тогда почему она русалка? – будете недоумевать вы.

– А потому что ее голени плавно переходят (внимание!) в два хвоста.

Автор этой скульптурной группы явно хорошо учился в школе и знал основы генетики. Несчастная родила не просто черного мальчика (у этой женщины черный ребенок!), но мальчика с двумя хвостами. Тяжелая наследственность.

А вот яблоко из легкого, явно когда-то секретного, сплава. Если взять за черенок это яблоко и приподнять его верхнюю часть, то там обнаружатся… стопочки. Спрятались, родные, аккурат шесть штучек. Вот так стояло это чудо-яблоко из секретного сплава на столе директора какого-нибудь секретного завода и при необходимости, думаю, регулярной, поднималась яблочная крышечка – и все под рукой.

Ну а коньячок, как водилось, хранился в сейфе.

А вот грустная, совершенно голая, розовая девушка с сильно перекошенным лицом. Почему перекошенным? А вы попробуйте просидеть всю жизнь голым в одной и той же позе на краю маленького синего озера – то бишь на краю мыльницы. Не сложилась судьба у девушки.

Но все эти вещи смешные и, к счастью, маленькие. Захотел – убрал с глаз долой. Захотел – достал. Захотел – в комиссионку отнес или подарил тому, кому они нужнее. А то и вовсе вынес на помойку.

А вот в городе стоят вещи большие и не столько смешные, сколько грустные. Их не уберешь с глаз долой – и уж тем более не выкинешь на помойку. Так и вынуждены мы мимо них ходить и вздрагивать.

Особенно часто я вздрагиваю, когда иду по Гоголевскому бульвару и вижу на довольно крутом откосе бронзовую лодку, в которой сидит здоровенный писатель Шолохов и курит. И смотрит он сверху вниз, как-то угрожающе нависая. Вроде как выбросило его лодку на мель. Несло ее, несло по Дону, потом вынесло в Волгу, оттуда в Москву-реку (она тут рядом), а потом выкинуло на откос бульвара. Устал писатель от этого путешествия, бросил весла и закурил. Задумался. Если все так, то лодка вроде как должна на бульваре лежать – на берегу, так сказать, людского потока. Ан, нет, не все, видно, так просто. Вокруг лодки как бы вода из бронзы, да и натуральная подтекает чуть-чуть. Струится. Значит, плывет писатель Шолохов по течению. А за спиной его – головы лошадей. Или коней? Пол определить невозможно, так как над якобы водой только головы. И много их, и плывут они от курящего писателя прочь. Возможно потому, что “капля никотина…”. А куда, интересно, плывут четвероногие? А плывут они в сторону шахматного клуба. Значит, это все-таки кони.

Напротив памятника еще стоит стол бронзовый, конечно же, для чтения шолоховского романа. Ну и для игры в шахматы. Раньше в этом месте любители шахмат на лавочках проводили блицтурниры. Играли даже в мороз с обрезанными у перчаток пальцами. Не знаю, будут ли играть теперь. Не смутит ли их присутствие писателя?..

Вот интересно, размер памятника писателю зависит от его реальной или кажущейся значимости в культуре народа? Шолом-Алейхем совсем маленький; а Бунин, выросший, как гриб, под самым старым московским вязом, средней величины; Маяковский – крупный; Лермонтов будет поменьше, а Достоевский огромный, просто гигант – больше Гоголей, Толстых и Пушкиных вместе взятых.

А Пушкин – он разный. Есть маленький – с Наташенькой в беседке, есть покрупнее – с Натали, а есть один высокий.

Впрочем, всех писателей не перечислишь, да и памятников им не наставишься. Много здесь работы в этом смысле.

Мой друг, известный архитектор Евгений Асс, пересказал мне подслушанный им диалог двоих курсантов, проходивших мимо памятника Крылову на Патриарших прудах:

– Не знаешь, кому этот памятник?

– Откуда я знаю… Пушкину, наверное.

– О! Жирный какой!

Так что правильно: нужны памятники писателям. Пускай будут большие и маленькие. Правда, еще не плохо было бы научиться читать книги, которые они написали.

А вот еще чудо появилось около метро Новокузнецкая. Там целый ансамбль. В центре бронзовое дерево – познания добра и зла, обвитое змеем-искусителем, на котором, как на качелях, сидит Ева и протягивает запретный плод болтающемуся в воздухе со слегка раздвинутыми ногами Адаму. Вокруг этой скульптурной композиции много всяких мраморных лавочек и широких парапетов очень удачной высоты. Все для народа! И народ распивает тут же, как за барной стойкой, на этих парапетах пиво и другие спиртные напитки. Стоят кучками от двух человек и более. Бар под открытым небом. Тару, впрочем, народ оставляет Адаму и Еве: пускай типа убирают, грех свой искупают. Выпивает народ, видимо, за продолжение рода человеческого.

Будьте здоровы и держите себя в руках.

46. Наблюдение дилетанта

В последнее время у меня такое ощущение, что профессионалы в разных областях человеческой деятельности ушли в бессрочный отпуск, а вместо себя попросили поработать случайных прохожих. Типа: “Эй, парень, я отойду на минуточку, а ты здесь постой у операционного стола. Да не бойся ты, это просто…” Впрочем, возможно, так кажется только мне. Я вообще-то склонен все преувеличивать, и на этот мой недостаток мне указывали не раз. Да и сам я, если честно, занимаюсь не совсем своим делом – правда, с удовольствием.

Но жизнь подбрасывает такие сюжеты на эту тему, что не пересказать их было бы преступлением. Хотите, смейтесь – хотите, плачьте.

Вот сижу я как-то в одном ресторанчике, который я же и придумал. Мой хороший приятель пригласил туда троих немцев, которые в свою очередь захотели пригласить меня в Германию – с этим ресторанчиком, то есть с кухней, с элементами интерьера и с официантами. Чтобы мы там, в Германии, неделю поработали в рамках одной большой выставки. Мы сидим, а немцы всем восторгаются, охают и ахают и заказывают себе три кружки пива и три рюмки водки, чтобы по-русски выпить за наш совместный российско-германский проект.