Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. Сухова Наталья
2) опыт российской научно-образовательной системы, учитывающей национальные особенности;
3) собственный опыт высшей духовной школы, определенный спецификой российского духовного образования и богословской науки.
При этом в преимущественной связи с тем или иным источником можно выделить три этапа. Первый – начальный – этап научно-богословской аттестации, определившийся Уставом 1809–1814 гг., опирался, как и система научной аттестации российских университетов, преимущественно на мировой опыт научной аттестации и на не очень удач ный опыт российской системы XVIII в. Модифицированный вариант, зафиксированный Уставом духовных академий 1869 г., начал второй этап развития научно-богословской аттестации. Он ориентировался в основном на опыт российских университетов, причем не только на документы 1863–1864 гг., но и на предыдущий Устав 1835 г. Последующие коррективы системы научно-богословской аттестации – в 1884, 1905–1906, 1908, 1910–1911 гг. – были обусловлены преимущественно ее собственным опытом, главными проблемами и их рефлексией, хотя и с учетом современных тенденций в университетской научной аттестации.
С деятельностью системы научно-богословской аттестации было связано немало проблем. Проведенное исследование позволяет выделить главные проблемы на двух уровнях:
1) связанные с научной аттестацией как таковой и справедливые для любой области исследований;
2) связанные со спецификой богословия как науки и выявляемые в деятельности системы научно-богословской аттестации.
К проблемам первого уровня следует отнести ограниченность процесса присуждения ученых богословских степеней рамками одной духовно-академической корпорации, без приглашения «внешних» специалистов в качестве оппонентов и участников обсуждений. Малочисленность духовно-академических корпораций, в составе которых было не более двух-трех специалистов в той или иной области богословия, осложняла компетентное обсуждение специальных вопросов. Назначение официальными оппонентами лиц, не имевших должного научного ценза, несмотря на их профессионализм, ставило под сомнение важность и результаты самой аттестации. Неизбежным следствием такой системы было и влияние личных отношений внутри корпорации на процесс научной аттестации.
Остался не до конца решенным вопрос о способе присуждения ученых степеней: о полезности и эффективности диссертационных защит и степени их открытости. Каждый из опробованных вариантов – открытые диспуты, закрытые коллоквиумы, присуждение ученых степеней без защиты, на основании отзывов оппонентов – вызывал критические замечания, но единого мнения выработать не удалось. Можно предположить, что расширение состава диссертационных советов, официальных и неофициальных оппонентов, участников обсуждений диссертаций, причем не только на защите, но и в процессе подготовки, решило бы эти вопросы.
Действующая система подготовки научно-педагогических кадров была организована недостаточно эффективно. Вследствие этого духовно-академические корпорации не могли рассчитывать на компетентное пополнение, а для большей части молодых преподавателей первые годы научно-педагогической деятельности превращались в тяжелую самоподготовку в экстремальном режиме. Научная специализация не всегда совпадала с преподавательской или могла меняться при вступлении в корпорацию. Все это сказывалось на научной деятельности молодых преподавателей и ее результативности. Острота этой проблемы для высшей духовной школы подтверждается дискуссиями, сопровождавшими каждое обсуждение этого вопроса. Ни один из опробованных вариантов специальной подготовки – бакалавров (1809–1869), приват – доцентов (1869–1884), профессорских стипендиатов (1884–1918) – не дал полного успеха, хотя последний был наиболее эффективен. Первая причина недостаточной успешности системы профессорского стипендиатства видится в отсутствии единого подхода в ее реализации. Хотя Советы академий участвовали в обсуждениях планов и отчетов стипендиатов, их основное содержание определяла инициативность самого стипендиата и готовность научного руководителя к исполнению своих обязанностей. Накопленный опыт «профессорской подготовки» обобщался и анализировался на уровне каждой академии, что отчасти способствовало повышению ее эффективности. Но целенаправленной работы над совершенствованием этой системы не велось, не хватало и обмена опытом между академиями. Второй причиной подрыва этой системы являлось количественное и профильное несоответствие запроса, то есть открывающихся в академиях преподавательских вакансий с предложением – подготавливаемыми кадрами. Не для всех выпускников академий, оставляемых для «подготовки к профессорским кафедрам», кафедры были готовы, а если и открывалась вакансия, то не всегда соответствующего профиля. Решение этой проблемы предлагалось в разные эпохи и в разной форме, но суть состояла в одном – формировании «запаса» молодых научных сил при академиях, причем с возможностью межакадемического обмена. Организация таких научных отделов или лабораторий расширила бы возможность проведения системных исследований в области богословия, требующих специальных занятий, а также стимулировала бы процесс представления этих исследований в виде диссертаций.
Ряд проблем был связан с процессом подготовки и представления научных исследований. Система полноценного научного руководства при подготовке кандидатских и магистерских диссертаций лишь начинала вырабатываться. Магистерские диссертации чаще всего писались или дорабатывались самостоятельно, что существенно осложняло научную работу их авторов и снижало качество представляемых работ. При этом опыт научного руководства профессорскими стипендиатами, а также отдельные случаи научного руководства вне этой системы однозначно свидетельствовали об эффективности регулярных контактов молодого ученого с более опытным. Не было сформулировано общих требований, предъявляемых к научным руководителям кандидатских работ, процесс руководства определялся личными представлениями о таковом самих преподавателей академий, их желанием и умением работать со студентами. К тому же совмещение в одном лице научного руководства и рецензента кандидатского сочинения препятствовало выработке устойчивых научно-исследовательских традиций, принципов и методов.
Не всегда удачно определялись темы для диссертаций, их объем, подразумеваемая проблема, конкретная формулировка, хронологические или тематические рамки. Недостаток опыта каждого преподавателя мог восполняться опытом корпорации, но это не всегда реализовывалось. Хотя темы кандидатских и магистерских работ официально утверждались Советами академий, но это утверждение чаще всего проводилось формально.
Не была отработана подготовка студентов к научной работе на протяжении времени обучения в академии. Дискуссии об учебном плане для подготовки ученого-богослова, о включении в учебный процесс элементов научных исследований, научного руководства студентами велись на протяжении столетия. Было составлено множество проектов, предлагавших целостные системы научной подготовки, с углублением в специальную область и практическим включением в научно-исследовательский процесс. Была предложена система учебных сочинений, возрастающих по тематической и методической сложности, венцом которой должны быть кандидатская, а потом и магистерская диссертации. Но реализация этих проектов осуществлялась фрагментарно, довольно медленно, не всегда именно в том виде, который предлагал автор. Причины видятся и в скованности учебного процесса единым Уставом с жесткой регламентацией, традиционной тяжеловесностью, многопредметностью и инерционностью учебных планов высшей духовной школы. Определенный вклад вносили и дополнительные проблемы: неопределенность места и значения небогословских наук в богословском образовании, сочетание научной подготовки с педагогической и пр. Вследствие всего этого конкретные предложения теряли свою продуманность, концептуальность и гармоничность. Это затрудняло оценку и обсуждение результатов и тем более оперативную корректировку нововведений.
Разумеется, все эти организационные проблемы в значительной степени были обусловлены новизной системы научно-богословской аттестации в России. Некоторые из указанных проблем и недостатков были свойственны и системе подготовки и аттестации научно-педагогических кадров, действующей в российских университетах и специализированных институтах. Постепенное совершенствование этой системы на всех уровнях дает основание предположить, что все указанные выше проблемы могли бы быть решены в дальнейшем.
Проблемы второго уровня, обусловленные спецификой богословия как области науки и его уникальным положением в системе научного знания, сложнее сформулировать однозначно. Тем не менее они представляют несомненный интерес для дальнейших изучений в области научно-богословской аттестации и богословской науки в целом.
1. Ряд проблем был связан с утверждающей инстанцией в системе научно-богословской аттестации. Синод, оказавшийся после 1839 г. в роли центрального научно-богословского органа, принял на себя и функцию утверждения в старших богословских степенях. Уровень развития богословской науки требовал от синодальных рецензентов компетентности в специальных вопросах, которой члены Синода не всегда обладали. Занятость членов Синода вопросами высшего церковного управления не позволяла им с должным вниманием заниматься проблемами научной аттестации. Привлечение к рецензированию диссертаций на синодальном уровне специалистов-богословов было фрагментарным, высшей аттестационной системой это так и не стало.
Вопрос об утверждающей инстанции в системе научно-богословской аттестации осмыслялся и в ином ракурсе. Побудительной причиной для этого осмысления служили проблемы, возникавшие при утверждении некоторых решений диссертационных Советов: отказ утвердить того или иного соискателя в искомой степени или утверждение, но с критическим замечанием в адрес Совета. Связанные с этими случаями указы Синода говорили о необходимости согласования богословских исследований с церковной традицией, недопустимости выводов, которые могут смутить благочестие читателя, а также критических замечаний о тех или иных периодах истории Церкви. Эта аргументация, как и сами пререкаемые исследования вызывали неоднозначную реакцию и в среде епископата, и в среде ученых-богословов.
Анализ дискуссий, корпоративных и частных мнений по этой проблеме позволяет выделить две альтернативные точки зрения. Сторонники первой считали несовместимыми научные исследования – «передний край» богословия, имеющий право на риск и ошибку, – и утверждение высшей церковной властью. Последнее налагало на соответствующие диссертации печать надежной истины и общецерковного признания в глазах читателей. Это неизбежно тормозит их научную критику и закрывает путь новым исследованиям, не претендующим на подобное значение. Научно-богословские достижения конкретных ученых выражают истину далеко не совершенно и имеют лишь относительную важность в научном раскрытии всякого богословского вопроса. Предлагалось довести корпоративный принцип в научно-богословской аттестации до логического завершения, передав право не только присуждения степеней, но и утверждения в них Советам академий как специальным ученым коллегиям. Это избавило бы ученые богословские степени от несоответствующего им статуса. Для общего контроля церковной власти за развитием богословской науки Советы должны были подавать в Синод сведения о присужденных степенях и сами диссертации, но постфактум. Отчасти эту точку зрения выражала, хотя в экстремальном и политизированном варианте, борьба преподавательских корпораций за «автономию», включавшую в себя право духовно-академических Советов утверждать в ученых богословских степенях.
Сторонники альтернативной точки зрения настаивали на том, что высшая церковная власть не может снять с себя своей прямой обязанности – постоянного наблюдения за состоянием богословской науки. Ученая богословская степень являлась свидетельством того, что ее обладатель отвечает статусу православного богослова соответствующей научной компетентности. А так как богословие конфессионально и церковно, этот статус требует подтверждения церковной властью. Утверждение ученых богословских степеней высшей церковной властью придает общецерковную значимость не конкретной диссертации, а богословской науке и ученым коллегиям, которым доверены развитие и аттестация богословских исследований. Автономизация системы научной аттестации лишит богословскую науку этого значения, замкнет ее в границы отдельных и малочисленных корпораций. Следствием этого будет потеря единых критериев в оценке богословских исследований и универсальности ученых степеней определенного уровня, усиление субъективности и снижение научного уровня.
Многократные обсуждения этой проблемы и проекты по ее решению свидетельствовали о возможности коррекции научно-богословской аттестации на утверждающем уровне. Проекты предлагали создание при Синоде специального ученого органа, который в числе прочих взял бы на себя и обязанности высшей аттестационной комиссии для научно-богословских исследований. Однако ни один из этих проектов не был принят единогласно.
Анализ особых случаев присуждения ученых богословских степеней – без представления конкретного сочинения – показывает, что высшая церковная власть с уважением относилась к ученым богословским коллегиям и признавала за ними определенную свободу действий в научной сфере. В случаях присуждения высших ученых степеней «по совокупности трудов» Советы выводились из-под власти Синода как научно-экспертного и цензорского центра, и ни одна из степеней, присужденных таким образом, не осталась неутвержденной. Присуждение степени «по совокупности трудов» утверждалось даже в тех случаях, когда Синод высказывал Советам критические замечания, предостережения и пожелания.
2. С проблемой утверждающей инстанции в системе научно-богословской аттестации был связан и, казалось бы, далекий вопрос: о месте и значении богословия в системе научного знания. Вопрос о роли богословия в науке стал особенно значим в период ее быстрого развития, в эпоху открытий, требующих радикального пересмотра сформулированных теорий и полученных ранее результатов. Именно такой эпохой явились последние три десятилетия XIX и первые годы XX веков. Все острее ощущалась необходимость, с одной стороны, сохранить богословие в его органической традиции, с другой стороны, обратить особое внимание на связь богословия с другими областями науки. Возрастали и научные требования к конкретным богословским исследованиям. Особая ответственность в свидетельстве последнего падала на высшую церковную власть, поэтому последнее слово в аттестации богословских исследований должно было принадлежать именно ей.
Вопрос о положении богословия в системе наук вставал и в иных аспектах. За весь период столетней деятельности высшей духовной школы так и не была окончательно решена проблема научного статуса небогословских наук в высшей богословской школе. Эта проблема отражалась и на системе научной аттестации. Преподаватели небогословских наук чаще всего писали научные работы на богословские ученые степени и получали таковые. Но преподавание в высшей школе и профессиональные научные контакты требовали подтверждения квалификации в преподаваемой науке. Препятствий к получению соответствующих ученых степеней в российских университетах не было – и прецеденты были, но системы так и не сложилось. В процессе развития научных гуманитарных исследований, требующих богословских знаний, отношения богословия с историей, филологией, философией получили новый ракурс. Формальный и утилитарный вопрос – о получении степеней преподавателями небогословских кафедр – привел к глубокому и значимому выводу: богословский аспект присутствует во многих научных проблемах, традиционно относимых к гуманитарным наукам. Этот теоретический вывод имел и новое практическое приложение: разработку требований к богословским исследованиям в небогословских науках.
Напротив, расширение палитры научных исследований в духовных академиях выявило в богословской тематике вопросы, требующие специального филологического или исторического рассмотрения (исследование текстов, исторических подробностей) с применением соответствующих методов. Был поставлен вопрос о возможности представления таких работ на соискание богословских ученых степеней, а в случае положительного решения – о разработке требований к специальным гуманитарным исследованиям в богословии.
Это взаимопроникновение подняло на новый уровень традиционное понимание места и значения богословия в научных исследованиях в целом. Богословие, оставаясь самостоятельной областью науки со своей аксиоматикой, задачами, принципами и методами исследований, перспективами развития, выстраивало особые научные отношения с другими областями человеческого знания. Этот процесс обогащал богословие как самостоятельную науку включением в него результатов, полученных в других науках, и методами, ими разработанными. Осмысление же важности богословских подходов и научных методов в исследованиях, лежащих в сфере других областей знания, открывало для богословия новые перспективы.
Такая роль богословия в системе научного знания ставила с особой остротой вопрос о разработке критериев для проверки истинности самих богословских выводов и результатов. При оценке диссертаций неоднократно вставали два вопроса: о корректности применения научно-критических методов в богословских исследованиях (3) и о совместимости свободы научного поиска с церковной ответственностью авторов исследований и органов, присуждающих и утверждающих ученые богословские степени (4). Оба вопроса в определенной степени были связаны и с проблемой утверждающей инстанции в системе научно-богословской аттестации. Судьба каждой диссертации, поднимавшей эти проблемы, решалась с учетом конкретных обстоятельств, но вопрос в целом требовал более основательного обсуждения и осмысления. Такие обсуждения велись учеными-богословами в частной переписке, при составлении проектов новых уставов, на Предсоборном Присутствии, на Поместном Соборе. Но ситуации, конкретные проблемы и их решения были столь различны, что единого решения, тем более четкого и однозначного, последовать не могло. Сами обсуждения – на разных уровнях и на примере разных исследований – открывали широкие перспективы развития православного научного богословия. Решение первой проблемы – о методах богословского исследования – виделось в синтезе научно-исследовательских методов и современных достижений науки с православно-богословским церковным опытом. Но конкретные рецепты такого синтеза и критерии для проверки его успешности, которые могла бы использовать система научно-богословской аттестации, разработаны не были. Некоторые богословы предлагали заменить вопрос о выборе методов богословских исследований на вопрос об интерпретации полученных результатов.
Вопрос о свободе научного поиска в богословии обсуждался в духовно-академических кругах на протяжении многих лет, особенно болезненно – в конце XIX–XX вв. Несмотря на жаркие дискуссии, а, возможно, и благодаря им, большая часть церковных богословов пришла к выводу об отсутствии принципиального противоречия между научной и церковной ответственностью автора богословского исследования – но, напротив, об их тесном сочетании. Однако этот вывод подразумевал в свою очередь вопрос о личности исследователя, его мировоззрении, конфессиональных убеждениях, церковности. Для русских богословов тех лет этот вопрос имел однозначный ответ: они служили своими научными исследованиями истине и Православной Церкви. Но они предвидели, что в дальнейшем могут наступить времена, когда «Россию наводнят хорошо подготовленные к пропаганде проповедники», «откроются институты и факультеты, где с одинаковым безразличием будут изучаться все религии», а «результаты их изысканий, подхваченные ежедневной прессой и популярной литературой, польются широкой волной в народ»[1303]. И тогда утверждение конфессиональности и церковности богословской науки будет вполне актуальным и поможет защитить науку от ложных интерпретаций полученных результатов.
Видение глубины этой проблемы по мере научного и духовного роста приводило даже тех, кто в молодые годы выступал с радикальными проектами, к выводам о необходимости более трезвых и взвешенных обсуждений. Сочетание исследовательской ответственности и свободы научного поиска с верностью церковной традиции – не непреодолимая проблема, а научный богословский труд. Некоторые исследователи, признавая обоснованными заботу церковной власти о неподготовленном читателе или слушателе и обязанность предохранить его от возможного соблазна, предлагали разделить популярные лекции и беседы по богословию – «надежное», катехизическое богословие – и особую область богословия научного – «передний край».
Все эти вопросы и проблемы не были решены окончательно, и наибольшую ценность для нас представляет их формулировка, конкретные факты, в которых эти проблемы актуализировались, и опыт их обсуждения и осмысления.
В качестве эпилога
Система научной аттестации была разрушена в юридическом отношении постановлением Совета народных комиссаров РСФСР от 1 октября 1918 г. «О некоторых изменениях в составе и устройстве государственных ученых и высших учебных заведений Российской Республики»[1304]. Этим постановлением были отменены все дореволюционные ученые степени и звания и все связанные с ними права и преимущества. Этим же постановлением была отменена и иерархия преподавательских должностей в высших учебных заведениях: ассистентов, приват-доцентов, доцентов, адъюнкт-профессоров, экстраординарных, ординарных и заслуженных профессоров. Всем членам корпораций высших учебных заведений, получившим регистрацию Комиссариата народного просвещения, присваивались определенные звания: читавшим самостоятельные лекции более трех лет – профессора, а менее – преподавателя с правом перехода в профессора по мере увеличения опыта и стажа.
Однако, даже будучи юридически упраздненной, система научной аттестации не могла умереть сразу. А. Е. Иванов в своем исследовании приводит примеры продолжения защит диссертаций в российских университетах в 1919–1922 гг.[1305] Эти защиты были обусловлены не получением званий, дополнительных прав и привилегий, а исключительно научным долгом научных корпораций. Следует несколько слов сказать и о научно-богословской аттестации после 1918 г.
Некоторое время ученые степени присуждались старыми духовными академиями, продолжавшими свое непростое существование. ПгДА прекратила существование в декабре 1918 г., перед своим закрытием попытавшись присоединиться к Петроградскому университету в виде богословского факультета[1306]. КазДА удалось получить официальное разрешение на деятельность как частного учебного заведения и продолжать полуподпольную деятельность вплоть до марта 1921 г.[1307] КДА остаточными силами корпорации продолжала занятия на квартирах преподавателей вплоть до весны 1923 г.[1308] МДА, перебравшись летом 1919 г. в Москву, держалась официально до 1921 г., а в гонимом положении – и предположительно – вплоть до 1929 г.[1309] Вплоть до своего закрытия академии продолжали присуждать своим выпускникам кандидатские ученые степени, а случались и присуждения магистерских степеней. Так, в КазДА в 1919 г. были присуждены степени магистра богословия двум членам корпорации: и. д. доцента А. П. Касторскому и иеромонаху Варсонофию (Лузину)[1310]. Ввиду тяжелого времени требование к обязательной публикации было снято, и диссертации принимались в рукописях. Однако полный список магистерских диссертаций после 1918 г. восстановить сложно – официальной информации нет, теряются следы некоторых работ, предполагаемых к защите, и в источниках личного происхождения. Так, например, историк МДА протодиакон Сергий Голубцов, по воспоминаниям родственников, упоминает о работе С. И. Голощапова, будущего протоиерея, «Бог во плоти», которая была подана в Совет МДА в 1916 г., оставалась нерассмотренной вплоть до 1919 г., не сохранилось воспоминаний о ее защите[1311]. Также непонятна судьба магистерской диссертации протоиерея Павла Аникиева «Мистика преподобного Симеона Нового Богослова. Опыт построения теории православной мистики по творениям преподобного Симеона Нового Богослова», поданной в Совет ПгДА в июне 1918 г.[1312]
Присуждали ученые степени и новые богословские школы, действовавшие недолгие годы в 1920х гг. Так, Петроградский Богословский институт (1920–1923) получил право присуждать кандидатские ученые степени и несколько раз пользовался этим правом, предоставляя утверждение Святейшему Патриарху Тихону. Преемник Богословского института – Петербургские Высшие Богословские курсы (1925–1928) – также получил право присуждать ученые степени кандидата, магистра и доктор богословия и присудил ряд кандидатских и магистерских ученых степеней, предоставив эти решения на утверждение Заместителя Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского)[1313].
Ученые богословские степени присуждали и обновленческие высшие богословские заведения: Московская Богословская академия, Петроградский Богословский институт[1314]. Однако маргинальность этих учебных заведений обусловливает и скептическое отношение к этим ученым степеням.
Наконец, следует отметить экстраординарные присуждения ученых степеней в те годы, когда не существовало высших богословских школ. Так, в 1934 г. степени доктора богословия от Священного Синода был удостоен Заместитель Местоблюстителя Патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский). В этом же году степени магистра богословия был удостоен протоиерей Николай Коноплев – за представленные на соискание этой степени сочинения про святых Вологодского края и по отзыву дореволюционного доктора церковной истории митрополита Ташкентского Арсения (Стадницкого)[1315].
Экстремальные условия, в которых проходили последние годы деятельности старых духовных академий и их модифицированных вариантов, делают и опыт их научно-богословской деятельности уникальным, не подвергаемым взвешенному анализу. Все эти степени по понятным причинам не были признаваемы государством, поэтому и научная аттестация не могла выполнять полноценно тех задач, которые перед ней ставятся в нормальных условиях.
Система оценки научной квалификации преподавательского состава советских вузов отсутствовала вплоть до 1934 г. Предполагалось, что преподаватель высокого ранга должен получать научные результаты и без стимулирования их системой научной аттестации. Однако советская наука не придумала никакой иной надежной системы стимулирования научного роста и со временем стала возвращаться к традиционной системе, проверенной многовековым опытом. В 1920х гг. Комиссариатом народного просвещения РСФСР рассматривались различные предложения по реа нимации системы научной аттестации[1316]. В 1925 г. в высших учебных заведениях был введен институт аспирантуры, в котором предполагалась публичная защита научной работы на совете факультета. Но это была просто квалификационная работа, и ученая степень за нее не присуждалась.
Со второй половины 1920х гг. обсуждалась необходимость введения традиционных ученых степеней. Первым юридическим актом, отчасти восстанавливающим ученые степени и звания, было постановление Совета народных комиссаров СССР от 13 января 1934 г. «Об ученых степенях и званиях»[1317]. На основе этого документа осуществлялась аттестация преподавателей в 1934–1935 гг. Однако этот документ допускал присвение ученого звания доцента и профессора без предварительного получения соответствующей ученой степени, лишь на основании «научных заслуг», то есть наличия научных работ. Однако и такой вариант показал свою недостаточность, и постановлением Совета народных комиссаров СССР от 20 марта 1937 г. «Об ученых степенях и званиях» система научной аттестации выстраивалась в традиционном виде: звание профессора присваивается лицам, имеющим ученую степень доктора и ведущим основную преподавательскую или руководящую исследовательскую работу в вузах или научно-исследовательских учреждениях[1318].
Однако богословие, не имевшее места в государственных высших учебных и научных заведениях 1930х гг., в эту систему включено не было.
Деятельность возрожденной во второй половине 1940х гг. высшей духовной школы была сложна, но относительно стабильна, и может в той или иной мере сравниваться с дореволюционной. В возрожденной духовно-учебной системе действовала и действует система научно-богословской аттестации, элементы которой во многом заимствованы из прошлого: трехступенчатость, дифференцированная старшая ступень (доктор богословия, церковной истории, церковного права), защита диссертаций, представляемых на аттестацию высших уровней (магистр и доктор). Были внесены некоторые внутренние коррективы и усовершенствования. Изменения в высшем церковном управлении, произошедшие в конце 1917 г., привели к коррекции последнего этапа научнобогословской аттестации: ученые богословские степени с этого времени стали утверждаться Святейшим Патриархом. Диссертационным советам высших духовных школ оказано большее доверие: высшая церковная власть лишь утверждает ученые степени, без дополнительного рецензирования, выражая этим доверие специалистам-богословам. Это отвечает тем пожеланиям, которые высказывали Советы дореволюционных духовных академий. В последние годы повысились требования к младшей богословской степени: кандидатские диссертации защищаются в диссертационных советах, с предварительным рецензированием и назначением двух официальных оппонентов. Опыт привлечения к обсуждению, рецензированию и оппонированию богословских диссертаций ученых из других богословских школ и из смежных областей гуманитарной науки дает положительные результаты. Постепенно повышаются научные требования к самим богословским диссертациям, при этом используется как дореволюционный опыт научно-богословской аттестации, так и современный опыт аттестации в других областях науки.
Но новый, нетрадиционный для российской науки и образования вариант – исключительно церковной, не признаваемой государством системы научно-богословской аттестации – был вынужденно опробован в России после отделения Церкви от государства в 1918 г.[1319] И конечно, он не может обусловливать перспектив научного развития.
Применимость опыта научно-богословской аттестации XIX – начала XX в. в современных условиях
Насколько полезен и применим опыт российской системы научно-богословской аттестации XIX – начала XX в. в современной жизни? За истекшее столетие значительно изменилось и состояние науки, и отношения Русской Православной Церкви и государства, и палитра проблем, стоящих перед богословской наукой. Тем не менее богатый опыт – положительный и отрицательный, накопленный нашими предшественниками в подготовке и аттестации научно-богословских кадров, – может быть воспринят и, хотя и не в полном объеме, должен быть учтен современной научно-образовательной системой.
Разумеется, осуществление столь тесных и гармоничных действий Церкви и государства в научно-богословской аттестации, о которых говорится в данной монографии, было возможно в условиях особого положения Православной Церкви в Российском государстве. Положение отде ленности Церкви от государства в современной России неизбежно требует внесения корректив, но с учетом традиции и исторического опыта.
Однако нарушение традиции, то есть исключение богословия из комплекса отечественной научной системы, не позволяет во всей полноте использовать эти научно-богословские достижения. Ученые-богословы, научная компетентность которых подтверждается учеными богословскими степенями, лишены этого подтверждения в глазах государства и государственных научно-образовательных учреждений. Наука, государство, общество в свою очередь не могут пользоваться научными достижениями столь важной области, как богословие.
Противоестественное положение, в которое попали и научное богословие, и российская научно-образовательная система в целом, лишенная столь важной составляющей, понималась многими учеными и представителями образования. Когда это понимание стало разделяться государственными лицами, встал вопрос об изменении этого положения. В конце 1992 г. Министерство образования РФ внесло направление «Теология» в государственный классификатор образовательных направлений и специальностей. В декабре 1993 г. приказом зам. министра образования был утвержден государственный стандарт первого поколения по направлению «Теология», предусматривающий получение выпускниками дипломов «бакалавр теологии». Но разработка этого стандарта, проведенная без участия Русской Православной Церкви и других конфессий, имела результатом практическое дублирование стандарта по направлению «Религиоведение», причем составленного с позиций атеистического подхода. Несмотря на то что стандарт первого поколения не отражал сути богословия (теологии) как науки, был важен факт появления теологии в образовательном пространстве России. В 1999–2001 гг. последовал новый этап активного обсуждения вопросов теологической составляющей в российском образовательном пространстве. Итогом этого этапа стало, с одной стороны, укрепление контактов между Министерством образования и Московской Патриархией и определение форм сотрудничества. С другой стороны, были и конкретные результаты: утверждение стандартов второго поколения по специальности и образовательному направлению «Теология» (бакалавриат и магистратура)[1320].
Хотя стандарты ориентированы на учебный процесс, именно этот процесс готовит научно-педагогические кадры, определяет возможности развития богословской науки. Разумеется, образовательная вертикаль должна венчаться ее научным продолжением, и система подготовки научно-педагогических кадров подразумевает необходимость их адекватной оценки, аттестации. С другой стороны, требования самого стандарта предполагают государственную научную аттестацию преподавателей, которые его реализуют. Как и в начале XIX в., Россия стоит перед необходимостью формировать научно-богословскую элиту, формулировать критерии, предъявляемые к богословским исследованиям на современном уровне развития науки, определять научную компетентность их авторов. И еще более остро, чем перед нашими предшественниками, перед нами стоит задача осмысления того места и значения, которое занимает богословие в научном универсуме. Поэтому главными задачами настоящего времени являются, с одной стороны, совершенствование системы богословского (теологического) образования, с другой стороны, включение «Теологии» в перечень научных специальностей Высшей аттестационной комиссии. Первая задача решается разработкой стандарта третьего поколения по направлению «Теология» и подготовкой к его успешной реализации, использованию его новых идей и форм учебной и научной работы[1321]. Решение второй задачи требует преодоления определенных стереотипов мышления, не имеющих ни исторических, ни логических, ни научных оснований, но сформированных и прочно укоренившихся в сознании за истекшие десятилетия. Официальное решение этой проблемы, то есть включение «Теологии» в перечень научных специальностей ВАК на уровне президиума ВАК и Министерства образования и науки, потребует серьезных обсуждений и продуманных действий по созданию Экспертного совета ВАК по теологии из специалистов смежных специальностей, формированию специализированных диссертационных советов в учреждениях высшего профессонального образования и научных организациях. Для успешного решения всех этих вопросов потребуется опыт российского богословия и отечественной науки в целом.
На современном этапе как никогда становится ясной важность полноценно понимаемого и развиваемого универсума наук. Многие научные проблемы возникают и решаются на «стыке наук», хотя это привычное выражение вряд ли корректно по отношению к единому научному знанию, разделяемому на отдельные области лишь для удобства исследований. Научные исследования последних лет подтвердили важность системного богословского знания, его многофункциональность, значение его полноценного включения в научно-образовательный универсум. Приоритетные направления научного богословия в свою очередь потребовали привлечения специалистов из других областей знания. Но если сложные проблемы, стоящие перед самим богословием как научной областью, так или иначе решаются, а специалисты из других областей знания могут полноценно участвовать в научно-богословских исследованиях, то общенаучные проекты, в первую очередь в гуманитарной области, лишенные богословской составляющей, обречены на неполноту или чреваты односторонними и ограниченными научными выводами. Современная жизнь государства и общества, проблемы, возникающие в культуре, науке, образовании, медицине, требуют нередко и конкретных богословских знаний, и богословского осмысления. Для того чтобы отвечать тем запросам, которые предъявляет современный мир с его проблемами, богословская наука должна быть полноценно включена в общую систему российской науки. При этом она должна не лишиться и своей питательной среды – лона Церкви, ее богословской традиции и опыта.
Приложение 1
Доктора богословия, получившие степень до 1869 г.
Конференция СПбДА
1814 г. – митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Амвросий (Андрей Подобедов) (выпускник дореформенной Троицкой Лаврской семинарии 1764 г.), доктор богословия honoris causa; избран в первом торжественном заседании Конференции СПбДА 13 августа, «всей совокупностью» Конференции.
1814 г. – архиепископ Черниговский Михаил (Матфей Десницкий) (выпускник дореформенной Московской Славяно-Греко-Латинской академии 1785 г.), доктор богословия honoris causa; избран в первом торжественном заседании Конференции СПбДА 13 августа, «всей совокупностью» Конференции. Впоследствии митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский.
1814 г. – архиепископ Минский и Литовский Серафим (Стефан Глаголевский) (выпускник дореформенной Московской Славяно-Греко-Латинской академии 1785 г.), доктор богословия honoris causa; избран в первом торжественном заседании Конференции СПбДА 13 августа, «всей совокупностью» Конференции. Впоследствии митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский.
1814 г. – ректор СПбДА и профессор богословия архимандрит Филарет (Василий Дроздов) (выпускник дореформенной Троицкой Лаврской семинарии 1803 г.), за «заслуги перед богословской наукой и духовно-учебную деятельность»; избран в первом торжественном заседании Конференции СПбДА 13 августа, митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Амвросием (Подобедовым), архиепископами Черниговским Михаилом (Десницким) и Минским и Литовским Серафимом (Глаголевским). Впоследствии митрополит Московский и Коломенский.
1814 г. – инспектор СПбДА архимандрит Филарет (Федор Амфитеатров) (выпускник дореформенной Севской семинарии 1797 г.), за «заслуги перед богословской наукой и духовно-учебную деятельность»; избран в первом торжественном заседании Конференции СПбДА 13 августа, митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Амвросием (Подобедовым), архиепископами Черниговским Михаилом (Десницким) и Минским и Литовским Серафимом (Глаголевским). Впоследствии митрополит Киевский и Галицкий.
1814 г. – ректор Санкт-Петербургской ДС архимандрит Иннокентий (Илларион Смирнов) (выпускник дореформенной Троицкой Лаврской семинарии 1806 г.), за «заслуги перед богословской наукой и духовно-учебную деятельность»; избран в первом торжественном заседании Конференции СПбДА 13 августа, митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Амвросием (Подобедовым), архиепископами Черниговским Михаилом (Десницким) и Минским и Литовским Серафимом (Глаголевским). Впоследствии епископ Пензенский и Саратовский.
1817 г. – бакалавр СПбДА иеромонах Григорий (Постников) (3й магистр I курса СПбДА 1814 г. выпуска), за сочинение «Commentatio de Prophetis in genere» (отзыв архиепископ Михаила (Десницкого) и архиепископа Серафима (Глаголевского), избран по предложению митрополита Амвросия (Подобедова)). Впоследствии митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский.
1821 г. – профессор СПбДА и законоучитель Императорского Санкт-Петербургского университета протоиерей Герасим Петрович Павский (1й магистр I курса СПбДА 1814 г. выпуска), за труды по переводу Священного Писания на русский язык и за основательные уроки богословия в Санкт-Петербургском университете и еврейского языка в СПбДА (избран по предложению архиепископа Филарета (Дроздова) и епископа Григория (Постникова)).
1822 г. – ректор КДА архимандрит Моисей (Матвей Богданов-Антипов-Платонов) (5й магистр I курса СПбДА 1814 г.), за преподанные им уроки по классу Священного Писания в течение первого учебного курса КДА (отзыв ректора СПбДА епископа Григория (Постникова), избран по предложению КДУ). Впоследствии архиепископ Карталинский и Кахетинский, экзарх Грузии. 1822 г. – ректор МДА архимандрит Кирилл (Константин Богословский-Платонов) (6й магистр I курса СПбДА 1814 г.), за «Опыт изъяснения послания Святого Апостола Павла к Евреям» (избран по предложению КДУ, отзыв протоиерея Герасима Павского). Впоследствии архиепископ Подольский и Брацлавский.
1822 г. – ректор Санкт-Петербургской ДС архимандрит Поликарп (Петр Гойтанников) (17й магистр I курса СПбДА 1814 г.), «за основательные сведения его во всех существенных частях христианского богословия, показанных частию при переводе священных книг на русское наречие, частию в богословских уроках, преподанных в здешней семинарии, частию во многих весьма полезных переводах его из писаний св. отцов, помещенных в «Христианском чтении», и частию в напечатанных им Словах, говоренных в разные времена, которые большею частию суть собственно богословского содержания» (избран по предложению ректора СПбДА епископа Григория (Постникова)).
1823 г. – профессор СПбДА протоиерей Иоаким Семенович Кочетов (9й магистр I курса СПбДА 1814 г. выпуска), за сочинение «Черты деятельного учения веры: В 2х частях» (отзыв епископа Григория (Постникова), архимандрита Поликарпа (Гойтанникова), протоиерея Герасима Павского, избран по предложению ректора СПбДА епископа Григория (Постникова)). Степени удостоен 13 октября 1823 г.
1825 г. – ректор Санкт-Петербургской ДС архимандрит Иоанн (Михаил Доброзраков) (11й магистр II курса СПбДА 1817 г. выпуска), за сочинение по священной герменевтике на латинском языке «Delineatio hermeneutiticae sacrae» (отзыв архимандрита Поликарпа (Гойтанникова), протоиерея Герасима Павского и протоиерея Иоакима Кочетова, избран по предложению архимандрита Поликарпа (Гойтанникова), протоиерея Герасима Павского и протоиерея Иоакима Кочетова). Степени удостоен 23 февраля 1825 г. Впоследствии архиепископ Донской и Новочеркасский.
1829 г. – инспектор СПбДА архимандрит Иннокентий (Иван Борисов) (1й магистр I курса КДА 1823 г. выпуска); степень присуждена за лекции по богословию и сочинения, напечатанные в «Христианском чтении»: «Жизнь священномученика Киприана, епископа Карфагенского», «Жизнь Святого Апостола Павла», «Последние дни земной жизни Иисуса Христа» (избран по предложению архимандрита Иоанна (Доброзракова), протоиерея Герасима Павского и протоиерея Иоакима Кочетова; утвержден Святейшим Синодом 3 сентября 1829 г.) Впоследствии архиепископ Херсонский и Одесский.
1837 г. – протоиерей Василий Борисович Бажанов (7й магистр V курса СПбДА 1823 г. выпуска), степень присуждена за поучительные Слова и Речи и за обширные и основательные сведения в предметах христианского богослвия, а также за сочинение курса закона Божия Наследнику великому князю Александру Николаевичу «О вере и жизни христианской» (избран по предложению митрополита Серафима (Глаголевского)).
1847 г. – инспектор СПбДА архимандрит Макарий (Булгаков) (2й магистр X курса КДА 1841 г. выпуска), степень присуждена за «обширные сведения в предметах богословия» и за ученые труды, в особенности – за «Введение в православное богословие» (избран по предложению митрополита Антония (Рафальского) и архиепископа Иннокентия (Борисова)). Впоследствии митрополит Московский и Коломенский.
1853 г. – инспектор СПбДА архимандрит Иоанн (Соколов) (2й магистр XIII курса МДА (1842 г.)), за сочинение «Опыт курса церковного законоведения» (избран по предложению ректора СПбДА епископа Макария (Булгакова)). Впоследствии епископ Смоленский и Дорогобужский.
1854 г. – митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Никанор (Клементьевский) (выпускник дореформенной Троицкой Лаврской семинарии 1809 г.), доктор богословия honoris causa, «за особую его любовь к духовному просвещению и содействию его успехам, при уважении к обширным познаниям в предметах духовной учености»; по предложению и представлению Конференции СПбДА.
1856 г. – инспектор СПбДА архимандрит Кирилл (Наумов) (3й магистр XVII курса СПбДА 1847 г.; в степени магистра утвержден в 1849 г.), за сочинение «Пастырское богословие» (избран по предложению ректора СПбДА епископа Макария (Булгакова)). Впоследствии епископ Мелитопольский и начальник Русской Духовной миссии в Иерусалиме.
1858 г. – профессор богословия Афинского университета Георгий Маврокордато, «за глубокие и обширные познания в духовной учености, преимущественно полемические труды» (избран в заседании Конференции 30 декабря 1857 г., по предложению настоятеля посольской церкви в Афинах архимандрита Антонина (Капустина); отзыв профессора философии СПбДА В. Н. Карпова; утвержден Святейшим Синодом 2 мая 1858 г.)
1858 г. – законоучитель Училища правоведения протоиерей Михаил Измаилович Богословский (1й магистр IX курса СПбДА 1831 г.), за сочинение «Священная история Ветхого Завета» и за «долговременную и отлично-ревностную службу по духовному и гражданскому ведомствам» (избран по предложению Конференции СПбДА; утвержден Святейшим Синодом 8 ноября 1858 г.)
Конференция МДА
1837 г. – профессор богословия Московского университета протоиерей Петр Матвеевич Терновский (3й магистр III курса МДА 1822 г. выпуска), за сочинение «Богословие догматическое» (М., 1838).
1863 г. – иерей Владимир Гетте (бывший католический священник Рене Франсуа Гетте (Ren-Franois Guette), присоединен к Русской Православной Церкви в 1862 г. в сущем сане), степень присуждена по представлению МДА за книгу «La papaut schismatique, ou Rome dans ses rapports avec l’Eglise orientale» («Схизматическое папство, или Рим в его отношениях с Восточной Церковью» (Paris, 1863) и за ряд других полемических сочинений.
1865 г. – ректор и профессор богословия МДА протоиерей Александр Васильевич Горский (3й магистр VIII курса МДА 1832 г. выпуска); степень присуждена в феврале 1865 г. за совокупность богословских и церковно-исторических трудов.
Конференция КДА
1833 г. – профессор философии КДА протоиерей Иоанн Михайлович Скворцов (1й магистр II курса СПбДА 1817 г. выпуска), за сочинение «Критическое обозрение Кантовой религии в пределах одного разума» и «Записки на послание к Ефессянам»; степень присуждена 13 ноября 1833 г.
1848 г. – ректор Киевской ДС архимандрит Антоний (Амфитеатров) (1й магистр IX курса КДА 1839 г. выпуска), за «Догматическое богословие Православной Церкви»; степень присуждена 29 ноября 1848. Впоследствии архиепископ Казанский и Свияжский.
1859 г. – архиепископ Могилевский и Мстиславский Анатолий (Мартыновский) (3й магистр II курса КДА 1825 г. выпуска; в степени магистра утвержден в 1827 г.), за сочинение «Об отношении Римской Церкви к другим христианским церквам и ко всему человеческому роду» (СПб., 1857; опубликовано под псевдонимом Авдий Востоков); степень присуждена указом Синода 2 декабря 1859 г.
1859 г. – архиепископ Черниговский и Нежинский Филарет (Гумилевский) (2й магистр VII курса МДА 1830 г. выпуска), за сочинение. «Историческое учение об отцах Церкви: В 3х т.» (СПб., 1859); степень присуждена указом Синода от 4 декабря 1859 г.
1862 г. – профессор богословия Киевского университета святого князя Владимира протоиерей Назарий Антонович Фаворов (1й магистр XII курса КДА 1845 г. выпуска) за сочинение «Руководст во к церковному собеседованию, или гомилетика» (Киев, 1861); степень присуждена 21 августа 1862 г.
Конференция КазДА
1869 г. – ректор КазДА архимандрит Никанор (Бровкович) (1й магистр XIX курса СПбДА 1851 г. выпуска), ученая степень присуждена в 1869 г., по предложению и отзыву Казанского архиепископа Антония (Амфитеатрова), по представлению Конференции КазДА, за сочинение «Разбор римского учения о видимом главенстве в Церкви, сделанный на основании Священного Писания и Предания первых веков христианства» (СПб., 1856–1858); отзывы от Святейшего Синода протопресвитера Василия Бажанова и протоиерея Михаила Богословского; утвержден в степени 17 октября 1869 г.
Приложение 2
Магистры и кандидаты духовных академий до 1869 г.[1322] СПбДА[1323] [1324]
МДА[1325]
КДА[1326]
КазДА
Приложение 3
Перечень докторских диссертаций, удостоенных ученых степеней в Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академиях в период действия Уставов духовных академий 1869, 1884 и 1910–1911 гг. (1869–1918 гг.)[1327]
СПбДА
Докторские диссертации, защищенные в период действия Устава 1869 г.
1870 г. – ординарный профессор СПбДА И. В. Чельцов. «Древние формы символа веры» (СПб., 1869);
1870 г. – экстраординарный профессор СПбДА И. Ф. Нильский. «Семейная жизнь в русском расколе» (СПб., 1870);
1871 г. – ординарный профессор СПбДА И. А. Чистович. «Древне-греческий мир и христианство в отношении к бессмертию души и будущей жизни человека» (СПб., 1871);
1872 г. – ординарный профессор СПбДА Е. И. Ловягин. «Об отношении писателей классических и библейских по воззрению христианских апологетов» (СПб., 1872);
1873 г. – экстраординарный профессор СПбДА М. О. Коялович. «История воссоединения западно-русских униатов старых времен (до 1800 г.)» (СПб., 1873);
1875 г. – экстраординарный профессор СПбДА И. Е. Троицкий. «Изложение веры Церкви Армянской, начертанное Нерсесом, каталикосом Армянским, по требованию боголюбивого государя греков Мануила» (СПб., 1875);
1877 г. – экстраординарный профессор СПбДА А. Л. Катанский. «Догматическое учение о семи церковных таинствах в творениях древнегреческих отцов и писателей Церкви до Оригена включительно» (СПб., 1877);
[1880 г. – экстраординарный профессор истории философии СПбДА М. И. Каринский за диссертацию «Классификация выводов» получил степень доктора философии на философском факультете Санкт-Петербургского университета];
1884 г. – доцент СПбДА Н. А. Скабаланович. «Византийское государство и Церковь в XI в. от смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексия I Комнина» (СПб., 1884)
1884 г. – экстраординарный профессор СПбДА Ф. Г. Елеонский. «История Израильского народа в Египте» (СПб., 1884).
Докторские диссертации, присужденные Советом академии в период действия Устава 1884 г.
1884 г. – экстраординарный профессор СПбДА Т. В. Барсов. «Константинопольский патриарх и его власть над Русской Церковью» (СПб., 1878) (доктор канонического права);
1889 г. – епископ Владимирский на покое Феофан (Говоров), по совокупности богословских трудов (доктор богословия);
1892 г. – экстраординарный профессор СПбДА Н. В. Покровский. «Евангелие в памятниках иконографии, преимущественно византийских и русских» (СПб., 1892) (доктор церковной истории);
1896 г. – экстраординарный профессор СПбДА А. И. Садов. «Древне-христианский церковный писатель Лактанций» (СПб., 1895) (доктор церковной истории);
1896 г. – экстраординарный профессор СПбДА В. В. Болотов, за его выдающиеся ученые труды (доктор церковной истории);
1896 г. – экстраординарный профессор СПбДА протоиерей Павел Николаевский, за литературно-ученую и преподавательскую 25-летнюю деятельность (доктор церковной истории);
1899 г. – экстраординарный профессор СПбДА Н. К. Никольский. «Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII века, 1397–1625 гг. Том первый. Вып. 1: Об основании и строениях монастыря» (СПб., 1897) (доктор церковной истории);
1899 г. – экстраординарный профессор СПбДА протоиерей Сергий Соллертинский, по вниманию к выдающимся достоинствам его ученой деятельности в области пастырского богословия и педагогики (доктор богословия);
1899 г. – экстраординарный профессор СПбДА А. А. Бронзов. «Преподобный Макарий Египетский. Его жизнь и религиозно-нравственное мировоззрение. Т. 1: Жизнь и творения преподобного Макария Египетского» (СПб., 1899) (доктор богословия);
1901 г. – заслуженный экстраординарный профессор СПбДА А. И. Пономарев, за отличные труды в области церковно-исторических исследований (доктор церковной истории);
1901 г. – экстраординарный профессор СПбДА П. Н. Жукович. «Сеймовая борьба православного западно-русского дворянства с церковной унией» (СПб., 1901) (доктор церковной истории);
1902 г. – обер-секретарь Святейшего Синода С. Г. Рункевич. «История Русской Церкви под управлением Святейшего Синода. Том I: Учреждение и первоначальное устройство Святейшего Правительствующего Синода. 1721–1725 гг.» (СПб., 1900) (доктор церковной истории);
1902 г. – экстраординарный профессор КДА В. З. Завитневич. «Алексей Степанович Хомяков. Т. I. Книга 1: Молодые годы, общественная и научно-историческая деятельность Хомякова; Книга 2: Труды Хомякова в области богословия» (Киев, 1902) (доктор церковной истории);
1904 г. – архиепископ Тверской и Кашинский Димитрий (Самбикин), во внимание к его многолетней и ценной учено-литературной деятельности (доктор церковной истории);
1904 г. – экстраординарный профессор КДА М. А. Олесницкий. «Из системы христианского нравоучения» (Киев, 1896) (доктор богословия);
1904 г. – экстраординарный профессор СПбДА И. Г. Троицкий. «Талмудическое учение о посмертном состоянии и конечной участи людей, его происхождение и значение в истории эсхатологических представлений» (СПб., 1904) (доктор богословия);
1904 г. – экстраординарный профессор СПбДА И. С. Пальмов. «Чешские братья в своих конфессиях до начала сближения их с протестантами в конце первой четверти XVI столетия. Т. I. Вып. 1: Главнейшие источники и важнейшие пособия. Вып. 2: Приложения Confessiones fi dei fratrum Bohemorum» (Прага, 1904) (доктор церковной истории);
1905 г. – профессор Санкт-Петербургского историко-филологического института священник Евгений Аквилонов. «О физико-телеологическом доказательстве бытия Божия» (СПб., 1905);
1906 г. – инспектор Орловской ДС И. Е. Евсеев. «Книга пророка Даниила в древнеславянском переводе: Введение и тексты» (М., 1905) (доктор богословия); 1908 г. – экстраординарный профессор СПбДА протоиерей Михаил Орлов. «Литургия Василия Великого: Вводные сведения. I: Греческий и славянский тексты. II: Заамвонные молитвы. III: Особенности литургии св. Иоанна Златоуста. С изображением св. Василия и четырьмя снимками с рукописей. Первое критическое издание» (СПб., 1908) (доктор богословия);
1909 г. – и. д. ординарного профессора СПбДА В. С. Серебренников. «Лейбниц и его учение о душе человека» (СПб., 1908) (доктор богословия);
1909 г. – экстраординарный профессор СПбДА П. С. Смирнов «Ссоры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века» (СПб., 1909) (доктор церковной истории).
Докторские диссертации, присужденные Советом академии в период действия Устава 1910–1911 гг.
1911 г. – экстраординарный профессор СПбДА протоиерей Александр Рождественский. «Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова: Введение, перевод и объяснение по еврейскому тексту и древним переводам» (СПб., 1910) (доктор богословия);
1914 г. – профессор Императорского Казанского университета К. В. Харлампович. «Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Т. 1» (Казань, 1914) ((доктор церковной истории);
1914 г. – экстраординарный профессор СПбДА А. И. Бриллиантов, по совокупности трудов (доктор церковной истории);
1914 г. – экстраординарный профессор СПбДА Д. П. Миртов. «Учение Лотце о духе человеческом и Духе Абсолютном» (СПб., 1914) (доктор богословия);
1916 г. – доцент МДА Н. В. Лысогорский. «Единоверие на Дону в XVIII–XIX вв.» (доктор церковной истории);
1916 г. – экстраординарный профессор ПгДА Б. В. Титлинов. «Гавриил Петров, митрополит Новгородский и Санкт-петербургский (1730–1801). Его жизнь и деятельность в связи с церковными делами того времени» (Пг., 1916) (доктор церковной истории);
1916 г. – экстраординарный профессор ПгДА Н. И. Сагарда. «Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокессарийский: Его жизнь, творения, богословие» (Пг., 1916) (доктор церковной истории);
1917 г. – экстраординарный профессор МДА И. В. Попов. «Личность и учение блаженного Августина. Том. 1. Ч. 1: Личность блаженного Августина; Ч. 2: Гносеология и онтология блаженного Августина» (Сергиев Посад, 1916) (доктор церковной истории).
МДА
Докторские диссертации, защищенные в период действия Устава 1869 г.
1871 г. – ординарный профессор МДА архимандрит Михаил (Лузин). «О Евангелии и евангельской истории (по поводу книги Ренана «Жизнь Иисуса»): Опыт обзора и разбора так называемой отрицательной критики Евангелия и евангельской истории» (М., 1865; 2е изд.: М., 1870);
1873 г. – ординарный профессор МДА П. С. Казанский. «История православного монашества в Египте» (М., 1854) (с доп. статьями: 1) «Об источниках для истории монашества египетского IV и V вв.» (М., 1872) и 2) «Общий очерк жизни иноков египетских в IV и V вв.» (М., 1872);
1873 г. – ординарный профессор МДА В. Д. Кудрявцев-Платонов «Религия, ее сущность и происхождение» (Сергиев Посад, 1871);
1874 г. – ординарный профессор МДА С. К. Смирнов. «Филологические замечания о языке новозаветном в сличении с классическим при чтении послания апостола Павла к Ефесеям» (М., 1873); 1874 г. – экстраординарный профессор МДА Н. И. Субботин. «Происхождение ныне существующей у старообрядцев так называемой Австрийской или Белокриницкой иерархии: Историческое исследование» (М., 1874);
1876 г. – настоятель Московского Знаменского монастыря архимандрит Сергий (Спасский). «Полный месяцеслов Востока. Т. 1: Восточная Агиология» (М., 1875);
1877 г. – профессор богословия Московского университета протоиерей Александр Иванцов-Платонов. «Ереси и расколы трех первых веков христианства. Ч. 1: Источники для истории древнейших сект» (М., 1877);
1879 г. – экстраординарный профессор МДА А. П. Лебедев. «Вселенские соборы IV и V в. Обзор их догматических деяний в связи с направлениями школ Александрийской и Антиохийской» (М., 1879);
1881 г. – экстраординарный профессор МДА Е. Е. Голубинский. «История Русской Церкви. Т. I: Период первый, Киевский или домонгольский 1я половина тома» (М., 1880);
1881 г. – сербский патриарший архидиакон. Емилиан (Радич). «Verfassung der orthodox-serbischen und orthodox-rumunischen Particular-Kirchen un Oesterreich-Ungara. Serbien und Rumunien. I Buch. Die Verfassung der orthodox-serbischen Particular-Kirche von Karlovilz» (Praga, 1880) (степень присуждена без публичной защиты).
Докторские диссертации, присужденные Советом академии в период действия Устава 1884 г.
1884 г. – экстраординарный профессор МДА И. Д. Мансветов. «Церковный устав (Типик). Его образование и судьба в Греческой и Русской Церкви» (М., 1885) (доктор церковной истории);
1891 г. – экстраординарный профессор МДА П. И. Цветков. «Аврелий Пруденций Клемент» (М., 1890) (доктор богословия);
1891 г. – экстраординарный профессор МДА Н. Ф. Каптерев. «Сношения Иерусалимского патриарха Досифея с русским правительством (1669–1707 гг.)» (М., 1891) (доктор церковной истории);
1893 г. – доцент МДА М. Д. Муретов «Ветхозаветный храм. Ч. I: Внешний вид храма» (М., 1890) (доктор богословия);
1894 г. – епископ Костромской и Галичский Виссарион (Нечаев), за совокупность учено-литературных трудов (доктор богословия);
1894 г. – архиепископ Тверской и Кашинский Савва (Тихомиров), за совокупность учено-литературных трудов (доктор церковной истории);
1894 г. – профессор церковного права Императорского Харьковского университета М. А. Остроумов. «Введение в православное церковное право. Т. I: Введение» (Харьков, 1893) (доктор канонического права);
1895 г. – доцент МДА Н. А. Заозерский. «О церковной власти: Основоположения, характер и способы применения церковной власти в различных формах устройства Церкви по учению православно-канонического права» (Сергиев Посад, 1894) (доктор канонического права);
1896 г. – экстраординарный профессор МДА Г. А. Воскресенский. «Характеристические труды 4х редакций славянского перевода Евангелия от Марка по 112 рукописям Евангелия XI–XVI вв.» (М., 1896) и «Древнеславянское Евангелие. Евангелие от Марка по основным спискам 4х редакций рукописного славянского евангельского текста с разночтениями их 108 рукописей Евангелия XI–XVI вв.» (Сергиев Посад, 1894) (доктор богословия);
1897 г. – экстраординарный профессор МДА В. Ф. Кипарисов. «О церковной дисциплине» (Сергиев Посад, 1897) (доктор богословия);
1898 г. – экстраординарный профессор МДА В. А. Соколов. «Иерархия Англиканской епископальной церкви» (Сергиев Посад, 1897) (доктор богословия); 1898 г. – экстраординарный профессор СПбДА Н. Н. Глубоковский. «Благовестие св. апостола Павла по его происхождению и существу» (Сергиев Посад, 1897) (доктор богословия);
1898 г. – экстраординарный профессор МДА И. Н. Корсунский. «Перевод LXX. Его значение в истории греческого языка и словесности» (Троице-Сергиева Лавра, 1898) (доктор богословия);
1899 г. – экстраординарный профессор МДА А. Д. Беляев. «О безбожии и антихристе. Т. I: Подготовление, признаки и время пришествия антихриста» (Сергиев Посад, 1899) (доктор богословия);
1899 г. – Санкт-Петербургской церкви на Сенной протоиерей Константин Никольский, за совокупность его учебных и специально-ученых трудов, посвященных преимущественно изучению богослужения Православной Церкви (доктор богословия);
1901 г. – экстраординарный профессор МДА С. С. Глаголев. «Сверхъестественное откровение и естественное богопознание вне истинной Церкви» (Харьков, 1900) (доктор богословия);
1903 г. – экстраординарный профессор МДА А. И. Введенский. «Религиозное сознание язычества. Т. I: Основные вопросы философской истории естественных религий. Религии Индии» (М., 1902) (доктор богословия);
1903 г. – профессор богословия Императорского Харьковского университета протоиерей Тимофей Буткевич. «Религия, ее сущность и происхождение. Кн. 1» (Харьков, 1902) (доктор богословия);
1904 г. – профессор богословия Императорского Киевского университета св.
Владимира протоиерей Павел Светлов. «Курс апологетического богословия» (Киев, 1900) (доктор богословия);
1904 г. – экстраординарный профессор МДА М. М. Тареев. 1) «Уничижение Господа нашего Иисуса Христа. Флп. 2: 5–11: Экзегетическое и историко-критическое исследование» (М., 1901), 2) «Философия евангельской истории. Жизнь Иисуса Христа – слава Божия: Pendant к исследованию «Уничижение Господа нашего Иисуса Христа» (Сергиев Посад, 1903) (доктор богословия);
1906 г. – экстраординарный профессор МДА А. А. Спасский. «История догматических движений в эпоху Вселенских соборов (в связи с философскими учениями того времени). Т. I: Тринитарный вопрос (История учения о Святой Троице» (Сергиев Посад, 1906) (доктор церковной истории);
1908 г. – экстраординарный профессор МДА А. П. Голубцов. 1) «Соборные чиновники и особенности службы по ним» (М., 1907), 2) «Чиновник Новгородского Софийского собора» (М., 1899), 3) «Чиновник Холмогорского Преображенского собора» (М., 1903), 4) «Чиновник Нижегородского Преображенского собора» (М., 1905) (доктор церковной истории);
1909 г. – бывший экстраординарный профессор МДА В. Н. Мышцын. «Устройство христианской Церкви в первые два века» (Сергиев Посад, 1909) (доктор богословия).
Докторские диссертации, присужденные Советом академии в период действия Устава 1910–1911 гг.
1914 г. – экстраординарный профессор МДА Д. И. Введенский. «Патриарх Иосиф и Египет: Опыт соглашения Библии и египтологии» (Сергиев Посад, 1914) (доктор богословия);
1914 г. – законоучитель Московского училища ордена св. Екатерины протоиерей Иоанн Арсеньев. «От Карла Великого до Реформации: Историческое исследование о важнейших реформационных движениях в Западной Церкви в течение восьми столетий. Изд. 2е» (М., 1913) (доктор церковной истории);
1914 г. – экстраординарный профессор МДА С. И. Смирнов. «Древне-русский духовник» (М., 1913), с приложением: «Материалы для истории древне-русской покаянной дисциплины» (М., 1912) (доктор церковной истории);
1915 г. – митрополит Петроградский и Ладожский Владимир (Богоявленский), как известный учеными трудами и не состоящий на академической службе (доктор богословия);
1916 г. – и. д. ординарного профессора Императорского Новороссийского университета А. П. Доброклонский. «Преподобный Феодор, исповедник и игумен Студийский. I часть: Его эпоха, жизнь и деятельность. II часть: Его творения. Выпуск 1» (Одесса, 1913; 1914) (доктор церковной истории); 1916 г. – преподаватель Костромской ДС Н. И. Серебрянский. «Древне-русские княжеские жития. Обзор редакций и тексты» (М., 1915) (доктор церковной истории);
1916 г. – приват-доцент Императорского Московского университета А. И. Покровский. «Соборы древней Церкви эпохи первых трех веков: Историко-каноническое исследование. С тремя приложениями и двумя картами» (Сергиев Посад, 1914) (доктор церковной истории).
1917 г. – профессор богословия Императорского Киевского университета протоиерей Николай Боголюбов. «Философия религии» (Киев, 1915) (доктор богословия).
КДА
Докторские диссертации, защищенные в период действия Устава 1869 г.
1872 г. – ординарный профессор КДА К. И. Скворцов. «Исследование вопроса об авторе сочинений, известных под именем Дионисия Ареопагита» (Киев, 1871);
1872 г. – ординарный профессор КДА В. Ф. Певницкий. «Св. Григорий Двоеслов» (Киев, 1871);
1873 г. – инспектор КДА архимандрит Сильвестр (Малеванский). «Учение о Церкви в первые три века христианства» (Киев, 1872);
1873 г. – ординарный профессор КДА И. И. Малышевский. «Александрийский патриарх Мелетий Пигас и его участие в делах Русской Церкви» (Киев, 1872);
1874 г. – ординарный профессор КДА Д. В. Поспехов. «Книга премудрости Соломона; ее происхождение и отношение к иудейско-александрийской философии» (Киев, 1873);
1875 г. – экстраординарный профессор КДА Н. И. Петров. «О происхождении и составе славяно-русского печатного пролога» (Киев, 1875);
1876 г. – экстраординарный профессор КДА А. А. Олесницкий. «Святая Земля.
Том I: Иерусалим и его девние памятники» (Киев, 1875);
1877 г. – экстраординарный профессор КДА С. М. Сольский. «Сверхъестественный элемент в новозаветном откровении по свидетельствам Евангелий и посланий апостола Павла» (Киев, 1877);
1877 г. – экстраординарный профессор КДА А. Д. Воронов. «Главнейшие источники для истории св. Кирилла и Мефодия» (Киев, 1877);
1877 г. – экстраординарный профессор КДА П. И. Линицкий. «Учение Платона о Божестве» (Киев, 1876);
[1877 г. – экстраординарный профессор КДА Ф. А. Терновский за диссертацию «Изучение византийской истории и ее тенденциозное приложение в древней Руси» (Киев, 1877) получил степень доктора русской истории на историко-филологическом факультете Киевского университета св. Владимира];
1881 г. – профессор Санкт-Петербургского университета протоиерей Михаил Горчаков. «О тайне супружества, – происхождение, историко-юридическое значение и каноническое достоинство 50й главы печатной Кормчей» (СПб., 1880).
Докторские диссертации, присужденные Советом академии в период действия Устава 1884 г.
1891 г. – экстраординарный профессор КДА А. В. Розов. «Христианская Нубия. Ч. I: Источники для истории христианства в Нубии: Историко-критическое и церковно-археологическое исследование» (Киев, 1890) (доктор церковной истории);
1901 г. – экстраординарный профессор КДА В. Н. Малинин. «Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послание» (Киев, 1901), по присуждению историко-филологического факультета С.-Петербургского университета (доктор русской словесности);
1902 г. – экстраординарный профессор КДА Н. М. Дроздов. «О происхождении книги Товита» (Киев, 1901) (доктор богословия);
1904 г. – экстраординарный профессор КДА К. Д. Попов «Блаженный Диадох (V-го века), епископ Фотики, древнего Эпира, и его творения. Т. I. Творения блаженного Диадоха» (Киев, 1903) (доктор богословия);
1904 г. – епископ Псковский Арсений (Стадницкий). «Исследования и монографии по истории Молдавской Церкви» (СПб., 1904) (доктор церковной истории);
1904 г. – хранитель Главного архива Министерства иностранных дел С. А. Белокуров, за совокупность ученых трудов (доктор церковной истории);
1905 г. – экстраординарный профессор КДА протоиерей Феодор Титов. «Западная Русь в борьбе за веру и народность: В 2 т.» (Киев, 1905) (доктор церковной истории);
1905 г. – экстраординарный профессор КДА Д. И. Богдашевский. «Послание св. апостола Павла к Ефессянам» (Киев, 1904) (доктор богословия);
Читать бесплатно другие книги:
