Мозаика Парсифаля Ладлэм Роберт

Глава 24

Остров был расположен недалеко от берега к востоку от Саванны. Почти безлюдный клочок земли площадью не более двух квадратных миль пять лет назад перешел в собственность государства, которое решило использовать его как центр океанических исследований. Несколько раз в неделю, как утверждали рыбаки, туда прилетали геликоптеры военно-воздушной базы Хантер. Посадочная площадка была не видна за высокими пиниями, окаймлявшими скалистую береговую линию.

Хейвелок и Дженна добрались до Саванны к половине четвертого дня, в четыре Майкл уже нашел неприметный мотель на приморском шоссе. В четыре двадцать они шли вдоль пирса с пришвартованными прогулочными и рыболовными катерами. Рыбаки возвращались в гавань с дневным уловом. К четверти шестого они успели переговорить с несколькими из них, а в пять тридцать Хейвелок начал конфиденциальную беседу с начальником причала. Без десяти шесть двести долларов перекочевали из рук в руки, и он стал арендатором пятнадцатифутового ялика с двенадцатисильным подвесным мотором. Майкл мог воспользоваться лодкой в любое время; ночной вахтенный на пирсе был предупрежден.

Потом они вернулись по шоссе к торговому центру в Форт-Пуласки. В магазине спортивных товаров он купил все необходимое — шерстяную шапочку, плотно облегающий свитер, брюки и прочные высокие ботинки на резиновой подошве — все черного цвета. Кроме одежды, он приобрел также фонарик, клеенчатый непромокаемый пакет, охотничий нож и пять комплектов семидесятидвухдюймовых шнурков из сыромятной кожи.

— Свитер, шапочка, фонарь, нож, — быстро и сердито выпалила Дженна. — Всё в одном экземпляре. А надо в двух. Я пойду с тобой.

— Нет. Ты останешься.

— Ты забыл о Праге и Варшаве? Триесте и Балканах?

— Я-то не забыл, а ты запамятовала. Во всех этих местах нами была подстелена соломка, на которую мы могли упасть, хотя бы для того, чтобы выиграть время. Кто-то в посольстве или консульстве мог в случае необходимости выступить с угрожающими заявлениями в нашу пользу.

— Мы ни разу не прибегали к услугам этих людей.

— Потому что нас ни разу не поймали.

Она посмотрела на Майкла, всем своим видом демонстрируя нежелание соглашаться с логикой его рассуждений.

— Ну и какие же угрожающие слова буду знать я?

— Я их для тебя запишу. Здесь неподалеку я заметил писчебумажный магазинчик. Мне понадобится блокнот желтой бумаги формата юридических документов и копирка. Пошли.

Вернувшись в мотель, Майкл сел за письменный стол. Дженна устроилась в кресле рядом. По мере того как он заканчивал страницу, она принимала из его рук вторые экземпляры и проверяла, насколько отчетливы копии. Четкими печатными буквами нумеруя каждый абзац, полностью называя все имена и факты, он исписал девять страниц, излагая ряд совершенно секретных операций, проведенных правительством Соединенных Штатов Америки за последние восемнадцать месяцев в Европе. Он называл имена и координаты информаторов, нелегалов и двойников, а также фамилии и должности сотрудников трех посольств, работающих на Центральное разведывательное управление. На десятой странице он поместил полный отчет о событиях на Коста-Брава, назвав Эмори Брэдфорда и тех людей, с которыми он говорил и которые подтвердили подлинность улик — улик, полученных с помощью КГБ. Хейвелок привел слова офицера ВКР в Париже о том, что Москва знала об обмане. На одиннадцатой странице он описал роковую встречу на Палатинском холме с сотрудником американской разведки, который умер, спасая его жизнь. Перед смертью он понял, что в Вашингтоне на ключевых позициях находятся лжецы. На двенадцатой, он вкратце изложил события на Коль-де-Мулине и упомянул о приказе, изданном под кодовым именем «Двусмысленность». На тринадцатой, последней странице он поведал правду об убийце из Лидице, именовавшем себя Джекобом Хандельманом, и об истинном предназначении фермы в Пенсильвании, которая поставляла рабов так же исправно, как концентрационные лагеря поставляли их Альберту Шпееру[60]. Последняя строка записи звучала следующим образом: «Государственный секретарь Энтони Мэттиас насильственно содержится в правительственном заведении на острове Пул в Джорджии».

— Вот твои слова, — сказал он, протягивая Дженне последнюю страницу.

Майкл поднялся со стула и потянулся. Немудрено, что все тело ныло. Ведь он яростно строчил почти два часа без передышки. Пока Дженна читала, Майкл подошел к окну, выходящему на шоссе; далее темнела океанская гладь. Свет луны время от времени прорывался через разрывы облаков. Ветра не было, море казалось спокойным. Оставалось надеяться, что в ближайшее время погода не изменится.

— Сильные аргументы, Михаил, — сказала Дженна, кладя на стол последнюю страницу.

— И при этом соответствующие истине.

— Прости меня за то, что я не могу тебя одобрить. Это может принести смерть многим людям, многим друзьям.

— Только не последние четыре страницы. Там нет друзей... кроме Апачи, но и тот ушел.

— В таком случае и используй только четыре страницы. Хейвелок отвернулся от окна.

— Нет, надо говорить все или не говорить совсем. Здесь не может быть середины. Они должны поверить, что я выполню угрозу; И что более важно — они должны поверить, что ты сделаешь это. Если появится хоть малейшее сомнение, я — покойник, да и ты, скорее всего, тоже. Угроза должна быть реальной, а не оставаться пустой болтовней.

— Ты предполагаешь, что тебя могут схватить?

— Если я найду то, что надеюсь найти, то сделаю все, чтобы меня задержали.

— Но это же безумие! — воскликнула Дженна, вскакивая с кресла.

— Ничего подобного. Обычно ты права, но сейчас ошибаешься. Остров — как раз тот самый короткий путь, который нам нужен. — Он подошел к стулу, на который сложил покупки, сделанные в спортивном магазине. — Я оденусь, и мы поработаем над системой телефонной связи.

— Ты намерен идти до конца?

— Да, камерен.

— Будем использовать телефон-автомат, — неохотно предложила она. — Каждый разговор не более двенадцати секунд.

— Звонить станешь только по одному номеру. — Майкл передумал и вернулся к столу. Он написал карандашом на листке несколько цифр, вырвал его из блокнота и передал Дженне. — Это приемная Управления консульских операций. Прямой набор — я объясню как. Не забудь приготовить карман монет.

— У меня нет карманов.

— Так же как денег и платьев, — добавил Хейвелок. Он взял ее за плечи и притянул к себе. — Это надо поправить, верно? Отвлекись немного. Отправляйся по магазинам.

— Ты — сумасшедший!

— Нет, серьезно. У тебя не так много времени, но магазины в центре открыты до половины одиннадцатого. Затем тебе останутся боулинг, пара ресторанов и супермаркет, открытый всю ночь.

— Не верю своим ушам! — воскликнула она, слегка отстраняясь.

— Придется поверить. Это гораздо безопаснее, чем звонить из автоматов вдоль шоссе. — Майкл посмотрел на часы. — Сейчас без десяти девять. До острова Пул от берега — всего полторы мили. Мне понадобится не больше двадцати минут... Ну, скажем, я там буду в десять. Я хочу, чтобы ты начала звонить в одиннадцать. Ты наберешь этот номер и произнесешь всего два слова: «бильярд или пул»[61]. Поняла?

— Конечно. «Бильярд или пул».

— Великолепно. Если тебе не ответят сразу, вешай трубку и звони с другого аппарата. Повторяй звонки каждые пятнадцать минут.

— Ты не сказал об ответе. Как он должен звучать?

— "Мы предпочитаем пул".

— "Мы предпочитаем пул". Что потом?

— Последний звонок. И вновь через пятнадцать минут. К линии будет подключен кто-то другой. Он себя не назовет, но пароль повторит. Как только он это сделает, зачитай две первые строки на первой странице. Я захвачу с собой копии, так что достоверность слов получит подтверждение. Читай и вешай скорее трубку.

— После этого мне останется только ждать, — сказала Дженна, прижавшись щекой к его щеке. — Теперь тюрьма станет неподвижной.

— Неподвижной, и даже очень. Накупи еды в супермаркете и оставайся здесь. Никуда не выходи. Я тебя найду.

— Когда это случится, как ты думаешь?

Хейвелок осторожно отодвинулся и посмотрел ей в глаза.

— Через день, может — через два. Надеюсь, не больше, хотя все возможно...

— И в этом случае... — упавшим голосом подхватила Дженна, но не закончила фразу.

— Через три дня позвони Александеру в Фокс-Холлоу и скажи ему, что я либо убит, либо схвачен. Скажи также, что Энтони Мэттиас содержится в заключении. Сообщи ему, что у тебя имеются доказательства, написанные моей собственной рукой, и пленка, наговоренная мной же в доме Саланна в Канье-сюр-Мер. В таких обстоятельствах он не откажется взяться за дело. Опасность угрожает его обожаемой республике. — После короткой паузы Майкл тихо закончил: — И пусть останутся только четыре последние страницы. Сожги первые девять. Ты права. Эти люди не заслужили смерти.

Дженна закрыла глаза и прошептала:

— Я тебя люблю, Михаил. Так люблю, что, если потеряю, эти люди не будут иметь для меня никакого значения.

По воде пошла рябь, которая обычно возникает, если на пути подводных течений оказывается массивная преграда. Майкл находился примерно в четверти мили от скалистого берега острова с его подветренной стороны. Ветер уносил негромкий звук мотора в открытое море. Скоро ему придется выключить двигатель и перейти на весла, чтобы выгрести к темной линии прибрежных сосен. Маяком ему будет служить слабое сияние света за их вершинами.

Он заключил дополнительное соглашение с ночным вахтенным на пирсе. Договор, который заключил бы каждый уважающий себя оперативник, допускающий, что арендованную лодку придется бросить. Никто по доброй воле не откажется, конечно, от средства, обеспечивающего отход, — но не исключено, что таким средством может оказаться просто выигрыш во времени. Очень часто пять лишних минут отделяли успех от провала. Но пока путешествие проходило без осложнений. Может, ему удастся завести ялик в какую-нибудь темную бухточку и оставить до возвращения.

Пора. Он нажал кнопку, двигатель тихонько кашлянул и замолк. Майкл пересел на среднюю банку и вставил весла в уключины. Течение, отражающееся от берега острова, оказалось сильнее, чем он ожидал. Хейвелок навалился на весла, чтобы быстрее преодолеть течение, надеясь, что сумеет добраться до берега, прежде чем силы оставят его. Рана, полученная на Коль-де-Мулине, напомнила о себе. Надо быть осторожнее и больше работать корпусом.

Звук! Нет, не однообразный скрип весел в уключинах и не удары волн о нос шлюпки. Приглушенный звук... Двигатель.

Свет.Луч прожектора пробежал по поверхности моря в полумиле справа от него. Патрульный катер выходил из-за дальней оконечности острова. Он сделал поворот право на борт и двинулся точно по направлению к ялику. Может, система охраны острова включает в себя и сонары[62]? Такие приборы, способные уловить звук винта любого, даже маломерного суденышка, устанавливают обычно на буях вдоль берега. А может, это обычный патрульный обход? Времени на размышление не было. Низко пригнувшись, Хейвелок вынул весла из уключин и сунул их под банки на дно ялика. Дотянувшись до швартового конца, он сбросил его в воду и затем сам скользнул за борт, глубоко дыша и напрягая мышцы, чтобы прогнать холод. Майкл проплыл чуть назад и, ухватившись за вал гребного винта одной рукой, другой побрызгал водой на крышку двигателя, чтобы охладить его. Поскольку он шел к острову на самых малых оборотах, то уже через пару минут только очень чувствительная рука сможет определить, что мотор недавно работал. Если, конечно, кто-то додумается до такой проверки.

Слепящий луч прожектора неожиданно ударил в глаза. К рокоту мощного двигателя присоединился прерывистый вой сирены. Катер резко ускорил движение по направлению к ялику. Хейвелок нырнул и поплыл под водой от берега. Течение помогало ему. Ялик находился примерно в четверти мили от острова — слишком большое расстояние для пловца в этих водах. Возможно, это соображение послужит на пользу ему, когда лодку осмотрят.

К тому времени, когда катер на холостых оборотах стал борт о борт со шлюпкой, Хейвелок был уже в двадцати ярдах у него за кормой, натянув поглубже мокрую шерстяную шапочку. Луч прожектора шарил по поверхности воды. Майклу пришлось дважды нырять с открытыми глазами при его приближении. Поиски продолжались, но, по счастью, теперь не за кормой, а лишь впереди и по сторонам. Двое с баграми подтянули ялик к катеру, чтобы взять на буксир. Человек, стоящий на носу, прокричал:

— Со стоянки Лео, лейтенант! В Саванне! Регистрационный номер Джи-Эй ноль-восемь-два!

— Радируй на базу, пусть они свяжутся со стоянкой и проинформируют нас! — скомандовал офицер, обращаясь к невидимому радисту в рубке катера. — Номер Джи-Эй ноль-восемь-два! Запомнил?

— Так точно, сэр!

— И сообщи на базу наши координаты. Пусть организуют проверку в четвертом секторе.

— Эта штука не могла добраться туда, лейтенант, — произнес человек с кормы. — Она бы села на горизонтальных сетях. Там, где нет рифов, поставлены горизонтальные сети.

— Но тогда какого же дьявола шлюпка здесь? Нашли там какую-нибудь одежду или оборудование? Хоть что-то обнаружили?

— Нет, — прокричал первый, перебравшись в ялик. — Кроме рыбной вони — ничего, сэр!

Хейвелок слушал переговоры, покачиваясь на волнах. Его удивило одно обстоятельство. Команда катера была в камуфляжных комбинезонах цвета хаки, офицер — в полевой куртке. Это были люди из армии, а вовсе не военные моряки, тем не менее катер был с опознавательными знаками военно-морских сил США.

— Лейтенант! — послышался голос из рубки; вслед за голосом показалась и голова в наушниках. — Вахтенный от Лео сообщает, что пара пьяниц арендовали ялик и пригнали его на место довольно поздно. Он считает, что они, вероятно, плохо привязали шлюпку и ее унесло отливом. Он будет очень нам благодарен, если мы вернем ее. Очень волнуется за свою задницу. Сама-то лодка — дерьмо, но двигатель стоит денег.

— Не нравится мне все это, — произнес офицер.

— Оставьте, сэр. Кто сможет проплыть полмили по такой воде? Кроме того, рыбаки видели поблизости акул.

— А если лодка уже побывала там?

— И прошла через горизонтальные сети? — спросил человек на корме. — Там даже к берегу негде пристать, лейтенант.

— Черт с ней. Закрепляй конец, и мы немного покружим, ближе к сетям и рифам. Лео — наш должник!

Хейвелок понял, что сам должен ночному вахтенному гораздо больше, чем те сто долларов, которые дал ему. Мотор патрульного катера взревел, человек из ялика перебрался на борт, а второй закрепил швартовый конец на кормовой утке. Через несколько секунд патрульное судно направилось зигзагами в сторону берега. Его, мощный прожектор рыскал во тьме по поверхности воды.

Горизонтальные сети.Обширные поля из легкой ткани, удерживаемые на плаву под самой поверхностью воды пробковыми буями или бочонками из пенопласта. Их крупная ячея прошита струнной проволокой. Рыба не может ее порвать, а винты моторов делают это без труда, вызывая сигнал тревоги.

Рифы.Большие отрезки побережья недоступны для судов любого размера. Надо не упускать из виду патрульный катер, он приближается к рифам.

Акулы.О них Майкл даже и не думал. Размышлять о них в данной ситуации просто бессмысленно.

Теперь следует собрать все силы для того, чтобы достигнуть берега, преодолевая сильное течение. Выгребая брассом в промежутках между волнами и подныривая под сами волны, Хейвелок медленно продвигался вперед. Он понял, что близок к цели, когда увидел за деревьями мелькающие пятна света. Время для него не имело значения. Его ход отмечался лишь нарастающей тяжестью в ногах и руках. Хейвелок постарался максимально сосредоточиться на достижении своей цели. Он обязан добраться до сети или рифа. До любой опоры, на которой можно задержаться и отдохнуть.

Первой появилась сеть. Майкл, перебирая вдоль ее края руками, двинулся направо. Наконец он достиг бочковидного куска пенопласта, играющего роль буя. Отсюда сеть уходила к берегу. Еще несколько усилий, и он зацепился ногой за шершавую поверхность подводного рифа. Через несколько мгновений — еще удар. Теперь он понял, что достиг прибрежных скал. Все еще не отпуская край сети, Майкл перевел дыхание. Лучи фонарей перемещались между стволов сосен и один за другим исчезали в глубине побережья. Патрульная проверка четвертого сектора, очевидно, не принесла результатов. Когда исчез последний отблеск, Хейвелок двинулся к берегу, держась за края сети. Волны прибоя норовили швырнуть его на острые скалы. Надо держаться ближе к сети! Белые зубцы рифов светились в темноте; их острые, словно бритва, края, за тысячелетия обточенные, приливали и отливали, представляли серьезную опасность при сильной волне.

Майкл забирал влево, не отрываясь от сети, и вдруг та исчезла. Сеть исчезла! В тот же момент он почувствовал под собой песок. Он преодолел рукотворный барьерный риф. Он — на суше. Подтягиваясь на руках, он выполз на берег, почти не чувствуя ног. Луна, выглянувшая из облаков, ненадолго осветила заросшую травой песчаную дюну впереди, ярдах в двадцати. Майкл пополз дальше, к желанному месту отдыха. Добравшись до дюны, он перевернулся на спину и замер на сухом песке, вперив взгляд в темное небо. Ему пришлось отдыхать добрую половину часа, до тех пор пока не почувствовал, что кровообращение восстановилось и он вполне владеет конечностями. Десять лет назад, а возможно и пять, для восстановления после таких усилий ему потребовалось бы самое большее пятнадцать минут. Теперь же он мечтал о нескольких часах, а лучше полной ночи сна в горячей ванне.

Майкл приподнял руку и взглянул на часы. Было 10.43. Через семнадцать минут Дженна первый раз позвонит в приемную Консульских операций. Хейвелок надеялся, что до первого звонка он пробудет на острове целый час, сумеет осмотреться и принять решение. Но реальность оказалась совсем иной. Опоздание против намеченного расписания составляет сорок три минуты. С другой стороны, никакое расписание не имело бы значения, если бы он напоролся на сеть.

Майкл поднялся, несколько раз присел, резко развел руками в стороны, повращал торсом, разминая мышцы. Он не замечал неудобства от мокрой одежды и песчинок, прилипших к телу. Его вполне удовлетворило то, что организм мог функционировать, что сигнал от мозга к мышцам получал должный отклик. Если возникнет необходимость, он сможет быстро двигаться. Ум был ясен. Больше ничего и не требовалось.

Майкл проверил экипировку. Водонепроницаемый фонарь — на поясе слева, рядом с клеенчатым пакетом; охотничий нож в ножнах — справа. Он снял пакет, открыл уплотнительный клапан и просмотрел содержимое. Тринадцать свернутых листков остались сухими, так же как и маленький автоматический испанский пистолет. Он извлек оружие, сунул его за ремень и пристроил пакет на место. Затем Майкл проверил содержимое карманов брюк. Сыромятные ремешки оказались в целости и сохранности. Каждый ремешок в отдельности был свернут в клубок — пять в правом кармане и пять в левом. Если потребуется больше десяти — значит, не пригодится ни один. Они окажутся бесполезными. Итак, все готово.

Шаги...Или ему послышалось? Если звук реален, то они совсем не похожи на звук шагов по песку или мягкой почве — редкие четкие звуки, словно кто-то печатает шаг по твердой поверхности. Хейвелок, пригнувшись, перебежал в тень высоких деревьев и вгляделся в темноту по направлению звука.

Еще стук, теперь слева, гораздо дальше. Звук шагов приближался. Он был похож на первый — такой же неторопливый и четкий. Хейвелок двинулся между деревьев. Немного не доходя до опушки, он залег и все понял. Вдоль берега шла ровная бетонка, сразу за ней в обе стороны, насколько хватало глаз, тянулся глухой забор высотой не менее двенадцати футов. Яркий свет, заливавший пространство за забором, был виден Майклу еще с воды. Но теперь он стал гораздо ярче.

Справа показался неторопливо шагающий солдат. Он был одет так же, как команда патрульного катера, — в камуфляжный комбинезон цвета хаки, на поясе — табельный автоматический кольт 45-го калибра. На лице этого юного пехотинца явственно читалось выражение скуки от бессмысленной траты сил и времени. Слева, ярдах в пятидесяти, появился его напарник. Как это ни было трудно, но он ухитрялся переставлять ноги еще медленнее. Двигаясь с тупой монотонностью автоматов, они встретились в каких-нибудь тридцати футах от Майкла.

— Тебе что-нибудь объяснили? — поинтересовался подошедший справа.

— Ага. Течением принесло из Саванны какую-то гребную посудину с подвесным мотором. Только и всего. В шлюпке никого не было.

— Кто-нибудь догадался проверить двигатель?

— Ты о чем?

— Смазочное масло. Оно должно быть теплым, если мотор работал. Как во всяком движке.

— Да брось ты. Какого черта сюда кого-нибудь понесет?

— А я и не говорю, что сюда. Но проверить на всякий случай не помешало бы.

— Забудь. Они все еще ведут поиск по схеме «Три-шестьдесят», словно кто-нибудь мог перелететь на крыльях. Похоже на то, что все здешние подгонялы свихнулись.

— А ты бы на их месте не чокнулся? Солдат слева взглянул на часы и сказал:

— Ты попал в точку. Ладно, увидимся в казарме.

— Увидимся, если Джексон вовремя заступит на пост. Вчера он появился в патруле на полчаса позже. Представляешь? И заявил при этом, что должен был досмотреть по ящику какой-то вшивый сериал.

— В конце концов он достукается. Уиллс уже сказал ему позавчера, что однажды кто-нибудь уйдет, не сдав дежурства, и подаст рапорт, что смена не явилась. Пусть тогда отдувается.

— Он все равно сумеет отговориться.

Солдатики расстались и пустились в обратный путь по тому же бессмысленному маршруту. Из услышанного Майкл сделал для себя вывод, что поисковая группа прочесывала остров, а постоянные часовые вот-вот должны смениться. Охрана, видимо, была поставлена плохо, если полуночная смена могла, себе позволить опоздать на полчаса. В этом была какая-то неувязка. С одной стороны, остров являл собой неприступную крепость, с другой — патрулирование считалось солдатами совершенно бессмысленным времяпрепровождением. Почему?

Ответ, как он предположил, можно найти в одном старом наблюдении. Рядовые солдаты первыми догадываются о том, что какой-то вид их деятельности лишен смысла. Из этого следовало, что прибрежные системы охраны дублируются приборами, размещенными на суше. Майкл внимательно изучил высокий забор. Он был сооружен из свежих досок желтоватого цвета. Нетрудно было догадаться, какие охранные приспособления были спрятаны за ним. Двойное и тройное направленное излучение, реагирующее на массу, объем и тепло тела. Сквозь эту преграду невозможно было проникнуть, так же как и проползти под ней или перепрыгнуть. Он увидел то, на что вначале не обратил внимания: забор, как и дорога, плавно загибался в оба конца, пропадая из поля зрения. Значит, ворота за поворотом. Там, разумеется, стоит пост охраны, но тем не менее — это единственная возможность попасть внутрь. Хотя и весьма непростая.

Поиск «Три-шестьдесят»!

Солдаты с ручными фонарями прочесывали сосновый лес и прибрежный песок, дабы исключить у начальства даже тень сомнения. Они начали поиск позади него на клочке побережья, обозначенного как четвертый сектор. Майкл насчитал около дюжины фонарей, довольно быстро перемещавшихся. Откуда бы солдаты ни появились, они должны, вне всякого сомнения, туда же и возвратиться, замкнув круг поиска... Ночь темна, луна выглядывает редко. Конечно, надежда на то, что удастся использовать поисковый отряд в своих целях, была слабой, но иных вариантов Майкл придумать не мог. Для того чтобы не упустить даже мизерные шансы, необходимо двигаться. Двигаться уже сейчас.

Самым логичным объектом нападения был патрульный солдат справа. Он не только был ближе всех от него, но и находился практически вне поля зрения остальных, так как уже уходил по дороге за изгиб забора. Хейвелок поднялся, пересек дорогу и помчался по песчаной обочине, досадуя на хлюпающие мокрые ботинки. Он достиг поворота; впереди, примерно футах в шестистах, в ярком свете прожекторов, он увидел ворота. Майкл побежал быстрее, сокращая расстояние до медленно бредущего солдата и надеясь, что шум ветра в вершинах деревьев заглушит хлюпанье в проклятых ботинках.

Оставалось каких-нибудь двенадцать футов, когда солдат в тревоге замер и начал оборачиваться. Хейвелок прыгнул, пролетев по воздуху последние шесть футов, и правой ладонью плотно зажал рот пехотинцу. Левой Майкл ухватил его за горло и повалил навзничь, успев подставить ему под спину колено.

— Не пытайся кричать, — прошептал он. — Идет тренировка Службы безопасности, учения, ты меня понимаешь? Половина гарнизона поставлена в известность, другая — нет. Теперь я переведу тебя через дорогу, свяжу и заткну рот. Не бойся, я сделаю все это не туго. Ты просто выбываешь из маневров, о'кей?

Юный часовой был настолько испуган, что только часто моргал в ответ. Майкл не мог доверять ему, или — правильнее было бы сказать — он не мог рассчитывать на то, что солдатик не ударится в панику. Майкл поднял с земли пилотку и встал, заставляя солдата сделать то же самое. Продолжая зажимать тому рот, он перебежал с солдатом через дорогу, в тень под деревья, где снова повалил пленного на землю. К этому моменту они уже довольно далеко углубились в четвертый сектор.

— Я отпущу руку, — сказал Майкл, присев на корточки. — Но если ты пискнешь, мне придется тебя вырубить. Ты понял? Я не хочу из-за твоих воплей терять очки. О'кей?

Молодой человек согласно кивнул, и Хейвелок медленно отвел ладонь, готовый при малейшем подозрении на крик вновь прихлопнуть ему рот. Патрульный растер щеки и тихо сказал:

— Я чуть было не уссался от страха. Что здесь происходит?

— То, что я тебе сказал, — ответил Майкл, снимая с пояса пленника пистолет и расстегивая ему куртку. — Идет проверка Службы безопасности, — добавил он, извлекая из кармана сыромятный ремень и заводя руки солдата за спину. — Мы должны попытаться проникнуть внутрь. — Он связал руки патрульного, обмотав их ремнем до локтей.

— В лагерь?

— Точно.

— Ничего не выйдет, дядя. Вы проиграете!

— Система тревоги?

— В семь слоев, до Мемфиса и обратно. Прошлой ночью на загородке сгорел пеликан. Чадил полчаса. Будь я сукин сын, если нам днем на обед не давали «курочку».

— Ну а как там внутри?

— Что «внутри»?

— Сигнализационные системы установлены?

— Только в Джорджтауне.

— Что такое Джорджтаун?

— Ну уж нет, я порядок знаю. Я имею право назвать вам только свое имя, звание и номер части!

— Ворота, — с угрозой в голосе произнес Хейвелок. — Кто стоит у ворот?

— Охрана, кто же еще? Проверяют при входе и выходе.

— Ладно. Теперь скажи мне...

Майкл прервал себя, уловив краем глаза за деревьями свет фонаря. Отряд завершал круг поисков. Больше нет времени на беседы. Майкл оторвал клок рубашки солдата, свернул в комок и, не обращая внимания на сопротивление мальчишки, заткнул кляпом рот. Вторым ремешком он обмотал ему голову, чтобы кляп не выпал, и завязал свободные концы вокруг шеи. Третий ремень был израсходован на ноги.

Хейвелок надел на себя солдатскую куртку, перепоясался ремнем с пистолетом, снял вязаную шапочку и сунул ее в карман, вместо нее натянув поглубже пилотку. Из-под промокшего свитера вытащил водонепроницаемый фонарь, прикинул расстояние до места, где сходились лучи, и побежал направо между сосен, абсолютно не представляя себе, что там впереди.

Остановился он у подножия скалы; внизу бушевали волны, поднялся ветер. Выждав, когда вверху над ним прошел последний солдат, Майкл подтянулся на руках, поднялся и побежал за исчезающей в темноте фигурой. С опытом, приобретенным за многие годы, Майклу потребовалось всего тридцать секунд, чтобы полностью упаковать свою жертву, воткнув кляп и связав по рукам и ногам. Он бросился догонять ушедший вперед отряд.

— Все, парни! Собачий труд кончился! — послышался громкий властный голос. — Назад, по своим конурам!

— Дерьмовое дело, капитан. Мы-то думали, что сюда доставили баржу блядей, а на деле вышла охота за пиратскими сокровищами.

— Считай, что это была тренировка, сосунок. Может, в следующий раз повезет больше!

— Что он станет делать с бабой? — откликнулся третий. — У него даже в кегли не получается!

Хейвелок шел сзади, ориентируясь на свет фонарей. Они вышли к дороге. Впереди показались ярко освещенные ворота с бетонной площадкой; на светлой ровной поверхности бетона расползлись пятна света перед ними. Отряд шел гурьбой. Майкл постарался затесаться в середину, ближе к концу.

Часовой у стального барьера громко считал проходящих мимо солдат:

— Один, два, три, четыре...

Майкл шел восьмым. Он опустил голову и начал тереть кулаками глаза.

— ...семь, восемь, девять...

Итак, он внутри. Майкл опустил руки и поднял голову.

У него перехватило дыхание и ноги чуть не подкосились. Было полное ощущение, что какая-то неземная сила кинула его через время и пространство.

Он оказался не в секретном лагере у побережья Джорджии, на маленьком клочке земли, именуемом островом Пул.

Он оказался в Вашингтоне, округ Колумбия. В столице Соединенных Штатов.

Глава 25

Все это напоминало кошмарный сон — реальность была извращена, оторвана от действительности, деформирована в угоду демонической фантазии. Уменьшенные копии известных сооружений соседствовали с шестифутовыми фотографиями хорошо знакомых ему мест. Там были узенькие улицы, возникающие из ничего и так же неожиданно заканчивающиеся. На улочках стояли указатели, светофоры и фонари — все в миниатюре. Мягкий свет, льющийся сверху, заливал массивные, сделанные в натуральную величину подъезды зданий, за фасадами которых ничего не было.

Вот стеклянные двери государственного департамента. А это — отделанный камнем подъезд нового здания ФБР. Напротив него, за маленьким парком с белыми скамеечками — коричневые ступени, ведущие к главным дверям Пентагона. Еще дальше налево виднелась кованая высокая решетка с воротами, обрамленными двумя стеклянными сторожевыми будками — южный въезд в Белый дом. Невероятно!

Но сверкающие автомобили были нормальных размеров. Такси, две армейские легковые машины, пара огромных лимузинов, припаркованные в разных местах, являли собой неподвижный символ совсем иного мира. Справа, за миниатюрным парком, располагались и другие легко узнаваемые символы — гипсовые модели мемориала Джефферсона, памятника Вашингтону и небольшой компактный дубликат здания Конгресса. Каждый — высотой не более четырех футов.

Абсолютная иллюзия реальности, и в то же время — чистейший бред! Перед Майклом раскинулась огромная декорация для съемки фильма. Немыслимые фотографии, крошечные макеты, фрагменты каких-то зданий. Вся сцена могла быть порождена больной фантазией режиссера, желающего использовать этот бред наяву для передачи своего личного видения города Вашингтона, округ Колумбия.

Противоестественно.

Странно-кошмарный, нелепый мир копировал реально существующее место, расположенное всего в нескольких сотнях миль отсюда!

Майкл понял, что это уже выше его сил. Надо оторваться от видения и попытаться отыскать хоть крохи здравого смысла, попробовать докопаться до сути кошмарного спектакля. Надо найти Антона Мэттиаса.

Отряд начал разбредаться в разные стороны. За фальшивым фасадом здания госдепа виднелась лужайка, идущая под уклон. По краям ее была насажена живая изгородь, теряющаяся в темноте. Неожиданно от ворот донесся вопль, заставивший Майкла напрячься:

— Проклятый сукин сын! Где этот ублюдок?!

— Кто, сержант?

— Да Джексон, лейтенант. Он опять опаздывает!

— Сообщите о нем в донесении, сержант. Патрульные слишком расслабились. Я требую навести порядок.

Солдаты начали оглядываться, откровенно посмеиваясь. Хейвелок воспользовался моментом и нырнул с освещенной улицы за угол, в тень.

Он прислонился спиной к массивной и прочной стене. За ней, видимо, скрывалось нечто реальное, не составляющее единого целого с фальшивым фасадом. Пользуясь темнотой, он присел на корточки, пытаясь осмыслить увиденное. Это казалось делом нелегким. Он, естественно, знал о советском тренировочном центре под Новгородом, именуемом «Американской площадкой». Это был огромный комплекс, где все было американизировано. Там находились магазины и супермаркеты, мотели и бензоколонки. Там все расплачивались американской валютой и говорили на американском английском, используя сленг и разнообразные диалекты. Он слышал и о другом советском эксперименте на Урале, где был сооружен армейский городок США. Там строжайшим образом исполнялись уставы и обычаи армии Соединенных Штатов и там говорили на американском английском, при этом особенно поощрялся казарменный язык. Все до мельчайших деталей воспроизводило заокеанскую реальность. Кроме того, существовали так называемые «памятливые путешественники» — глубоко законспирированные агенты, о которых столь уничижительно отозвался в Афинах Ростов. Но они еще живы и функционируют. Этих людей — как мужчин, так и женщин — привозили в Америку в младенчестве, воспитывали в американских семьях, так что они полностью были погружены в американскую действительность. Однако их жизненной миссией оставалось служение Советскому Союзу. Говорили — это подтвердил и Ростов, — что аппарат «путешественников» полностью находится в ведении Военной контрразведки, банды фанатиков, с трудом контролируемой даже со стороны КГБ. Ходили слухи, что некоторым из этих фанатиков удалось достигнуть влиятельных постов и могущественного положения. Где кончаются слухи и начинается реальность? И что представляет собой место, куда он сейчас попал?

Неужели это возможно? Неужели гарнизон острова Пул укомплектован выходцами из Новгорода и с Урала, неужели рядовые — это молодые «путешественники», а офицеры — те из них, кому уже удалось продвинуться по служебной лестнице? И всем этим заправляют их коллеги, которые достигли высокого положения в госдепе и оказались способными на то, чтобы похитить Антона Мэттиаса?.. Эмори Брэдфорд... Может, он сам?..

Возможно, что все это не больше чем слухи. Просто кто-то в Вашингтоне работал в сговоре с Москвой. В самой этой уже бесспорно установленной связи было достаточно безумия.

Но он ничего не узнает, если останется торчать в тени стены. Необходимо двигаться, исследовать и, самое главное, не дать себя схватить.

Майкл прокрался вдоль стены и выглянул из-за угла. В неярком свете он рассмотрел обсаженную деревьями улицу с макетами зданий. От ворот через парк по направлению к далеким гипсовым монументам шли три офицера; четверо солдат торопились к куполообразному строению, расположенному между двумя непонятного назначения кирпичными корпусами, более всего похожими на первый этаж богатых апартаментов. Затем, к удивлению Хейвелока, из левого кирпичного корпуса вышел человек в цивильной одежде; за ним поспешал второй, в белом лабораторном халате, в чем-то явно убеждающий того на ходу. У Майкла промелькнула мысль, не говорят ли они между собой по-русски, но он тут же отмел нелепую идею. Двое, пройдя по тропке, свернули направо к перекрестку с фальшивым светофором. Они еще раз свернули направо, продолжая беседовать. Первый теперь укорял за что-то своего компаньона в белом халате, но тоже так тихо, что слов было не разобрать. Здесь вообще было тихо. Тишину и покой замерших декораций нарушал лишь стрекот цикад. Какую бы тайну ни хранил остров Пул, она лежала под весьма мирным покровом... Очередная ложь, созданная лжецами.

После того как двое гражданских скрылись из виду, Хейвелок обратил внимание на металлический указатель, прикрепленный к столбу на противоположной стороне улицы. Он видел его столько раз, сколько ездил к Мэттиасу в Джорджтаун! Голубая стрела и надпись: «Чесапик — Огайо Кэнал». Это был весьма живописный водный проток, отделяющий шумный Вашингтон от покоя жилых анклавов Джорджтауна, тихие улицы которого предоставили приют самым богатым и наиболее влиятельным людям столицы.

Джорджтаун.

«Есть ли внутри система тревоги?»

«Только в Джорджтауне».

Антон Мэттиас находился где-то дальше на этой улице, за мостом, под которым может не быть воды, в доме-фальшивке. Господи! Неужели они построили копию его дома и отрепетировали похищение? В принципе это возможно. Согласно президентскому приказу резиденция госсекретаря круглые сутки находилась под охраной, как и полагалось ради безопасности самого ценного национального достояния. Но тем не менее похищение было не только возможно теоретически, оно реализовалось на практике. Для этого был лишь один способ. Чтобы не поднять тревоги, Мэттиаса нужно было брать только в его доме, сменив охрану по приказу лжецов из госдепа. Операция была отрепетирована и исполнена.

Майкл небрежной походкой вышел на улицу — рядовой, желающий подышать свежим воздухом или утомившийся от шумной компании своих сослуживцев. Он достиг кирпичного здания слева и, перейдя через газон, вышел на тротуар. На этой улице, идущей под уклон, фонари не горели. Майкл пошел быстрее, чувствуя себя гораздо уютнее в тени деревьев. Он увидел дорожку, ведущую в направлении трех зданий с куполообразными крышами. В нескольких окнах горел свет, в других мелькали голубоватые отсветы включенных экранов телевизоров. Майкл понял, что перед ним жилые помещения для офицеров и гражданских лиц. Может, там живут выпускники Новгорода и Урала?

Мир цивилизации оторвался внезапно. Асфальт и тротуары закончились, далее вела простая, абсолютно темная грунтовая дорога с высоким кустарником вдоль обочин. Но если есть дорога, должна же она куда-нибудь вывести? Майкл решил пробежаться. Джоггинг[63] перед сном — прекрасное объяснение поздней прогулки для того, кто решит его остановить. Ну а обезвредить любопытного — дело техники. Майкл подумал о Дженне, которая там, в городе, всего в нескольких милях от него, переходит от одного телефона к другому, озадачивая своими звонками дежурного Управления консульских операций. Ее фразы остаются без ответа; ответа может и вообще не быть. Мысль об этом приводила Хейвелока в ярость. Он соглашался с риском своей профессии и относился к опасности с уважением; разумная осторожность и чувство страха — весьма важные средства самозащиты, но он никак не мог согласиться с предательством в своих кругах. Ибо в таком случае надеяться не на что и остается признать, что жизнь потрачена впустую.

Впереди, слева от дороги, мелькнул отблеск света. Майкл перешел на бег. Постепенно он различил очертания дома, вернее, части его, заканчивающегося вторым этажом, — знакомый фасад дома Антона в Джорджтауне с прилегающей к нему территорией, воспроизведенной в мельчайших подробностях. Майкл остановился на границе грунтовой дороги и асфальта, не веря своим глазам.

Те же кирпичные ступени, которые вели к той же белой двери над знакомым порталом, освещенным двумя бронзовыми каретными фонарями. Полная копия оригинала, находящегося в нескольких сотнях миль отсюда. И те же кружевные занавески на окнах! Майкл не сомневался, что и интерьер дома в Вашингтоне воспроизведен без ошибок. Уроки Новгорода превосходно усвоены, плоды учебы реализовались на крошечном острове, расположенном от побережья Соединенных Штатов в минутах пути по морю и в нескольких секундах по воздуху. Господи, да что же произошло?