Мозаика Парсифаля Ладлэм Роберт

— Я много с собой не ношу, — ответил Хейвелок, прикидывая количество наличности, оставшейся в чемодане. Из денег, взятых в парижском банке, должно было остаться около шести тысяч долларов.

— У вас оказалось с собой двадцать тысяч для Рабби.

— Это было оговорено заранее. Я могу дать аванс. Скажем, пять тысяч.

— Аванс от какой суммы?

— Скажу откровенно, — проговорил Майкл, наклоняясь вперед. — На эту женщину отпущено тридцать пять тысяч. Из них двадцать я уже потратил.

— Отнимем еще пять. Остается десять, — заметил буйвол.

— Деньги в Нью-Йорке. Вы их сможете получить завтра, но я должен увидеть женщину и увезти ее еще до наступления утра.

— И очутиться в самолете с моими десятью тысячами долларов в кармане.

— Зачем мне это нужно? Это бюджетные средства, я к ним не имею отношения. Кроме того, я полагаю, что вы можете потребовать справедливую долю и от Хандельмана. Вор у вора дубинку украл. Если вы сможете прихватить Рабби сейчас, то вам, может быть, удастся отставить от фантастического бизнеса его самого.

Когоутек громогласно заржал.

— Ты, чех, тоже, наверное, родился в горах. Но какие гарантии я могу получить?

— Пошлите со мной вашего самого лучшего, самого доверенного человека. Я безоружен. Прикажите ему все время держать меня под прицелом.

— И в аэропорту? Вы меня за козла принимаете?

— Мы отправимся на машине.

— Но почему такая срочность?

Ее ждут рано утром. Я обязан доставить ее одному человеку на угол Шестьдесят второй улицы и Йорк-авеню, там, где начинается скоростная Ист-Ривер-Драйв. У него остальные деньги. Этот человек должен переправить женщину в аэропорт Кеннеди. С «Аэрофлотом» достигнута полная договоренность. Ваш человек не позволит ей пересесть в другую машину, пока не получит денег. Каких еще гарантий вам надо?

Когоутек качнулся в кресле и хитро взглянул на собеседника.

— Рабби — вор. Может, чех точно такой же?

— В чем вы видите подвох? Вы что, не можете доверять своим лучшим людям?

— Самый лучший из них — я собственной персоной. Может, мне и поехать?

— Почему бы и нет?

— Решено! Мы едем вместе. Женщина сидит со мной. Один ствол — к ее голове, другой — к вашей. Пара револьверов, приятель. Ну, где ваши пять тысяч?

— В моей машине на дороге. Пошлите кого-нибудь вместе со мной. Но в машину я влезу один, ваш человек останется снаружи. Это обязательное условие, иначе сделка не состоится.

— Вы, коммунисты, всегда ужасно подозрительны.

— Мы научились этому в горах.

— Ах ты, чех!

— Где женщина?

— Там, на заднем дворе. Она отказывается от пищи. Запустила подносом в нашего кубинца. Но она человек образованный, что не всегда является положительным качеством, хотя и приносит хорошие барыши позже. Вначале ее надо сломать. Возможно, кубинец уже приступил к делу. Он горячий мужчина с железными яйцами. Эта женщина принадлежит к его любимому типу.

Майкл улыбнулся. Эта улыбка далась ему труднее, чем любая другая за всю его жизнь.

— Комната прослушивается? — поинтересовался он.

— Зачем? Куда они денутся? Какие действия смогут замыслить в одиночестве? Кроме того, установка и обслуживание подобного оборудования породит море слухов. Мне хватило шума из-за электронной сигнализации на дороге. Теперь ее приезжает обслуживать специальный человек из Кливленда.

— Я хочу взглянуть на нее. И убраться отсюда как можно скорее.

— Почему бы и нет? После того, как я получу свои пять тысяч долларов.

Когоутек прекратил раскачиваться, повернул голову и проорал по-английски:

— Эй! Проводи-ка нашего гостя до его машины. Пусть он подгонит ее поближе. Да держи его на прицеле!

Через шестнадцать минут Хейвелок уже отсчитывал банкноты, передавая их Когоутеку.

— Ну, теперь можешь сходить к этой бабе, приятель, — удовлетворенно проворчал тот.

Майкл прошел через весь огороженный участок. Силосная башня осталась слева.

— Сюда, направо, — подсказал сопровождавший его человек с испанской «ламой» в руке.

У опушки леса стоял амбар. Но на самом деле это был больше, чем простой амбар. Он был двухэтажным, и в нескольких окнах второго этажа горел свет. Окна пересекали темные полосы, в которых без труда можно было угадать металлические прутья. Тот, кто находился внутри здания, не мог выбраться наружу. Лагерный барак. Концентрационный лагерь.

Майкл с удовольствием ощущал прикосновение жесткой кожи к спине. Рыбный нож находился на своем месте. Майкл был уверен, что без труда справится с охранником и сможет завладеть «ламой». Стоит сделать вид, что споткнулся, поскользнулся на обледеневшей траве, и человек в кожаной куртке — покойник. Но пока еще рано. Это может понадобиться позже, когда он обо всем договорится с Дженной, а до этого ему еще предстоит убедить ее поверить ему... Если же нет — им обоим не жить. Он просто умрет, она — сгорит в том аду, который ей уготован.

Послушай меня! Услышь меня, ведь нас с тобой только двое в этом обезумевшем мире! Что с нами произошло? Что они с нами сделали?

— Постучите в дверь, — приказал идущий сзади. Хейвелок забарабанил кулаком. Изнутри голос с сильным латиноамериканским акцентом произнес:

— Да? В чем дело?

— Открывай. Распоряжение мистера «Ка». Это я, Райан. Пошевеливайся!

Дверь приоткрылась на пару дюймов; в щели показался невысокий плотный человек в обтягивающей рубашке с короткими рукавами и парусиновых штанах. Вначале он уставился на Майкла, затем заметил охранника и распахнул дверь.

— Мне никто не звонил, — сказал он.

— Мы думали, что ты занят, — плотоядно ухмыльнулся Райан.

— Интересно, с кем я мог быть занят? С парой свиней или с безумной бабой?

— Как раз она нам и нужна. Он, — кивнул охранник на Майкла, — хочет на нее посмотреть.

— В таком случае у него должен стоять столбом, ей-богу! — откликнулся кубинец. Минут десять назад я заглядывал к ней. Она спит. Она не спала, наверное, двое суток, не меньше.

— Тем лучше. Он просто прыгнет на нее, — сказал охранник, подталкивая Майкла к двери.

Все трое поднялись по ступеням на второй этаж и вошли в узкий коридор; по обе стороны тянулись ряды стальных дверей с глазками, сквозь которые можно было контролировать поведение узников.

«Мы живем в подвижной тюрьме». Где были сказаны эти слова? В Праге? Триесте?.. В Барселоне?

— Она здесь, — сказал латиноамериканец, останавливаясь у третьей двери. — Хотите взглянуть?

— Откройте дверь, — приказал Хейвелок, — и подождите меня на лестнице.

— Надеюсь... — начал было кубинец.

— Распоряжение мистера «Ка»! — прервал его человек в кожаной куртке. — Делай, что тебе сказано!

Кубинец выбрал нужный ключ из связки на поясе, открыл замок комнаты и отступил в сторону.

— Убирайтесь отсюда оба, — сказал Майкл.

Пара зашагала прочь по коридору.

Хейвелок распахнул дверь.

В маленькой комнате стоял полумрак; тусклый свет едва пробивался сквозь зарешеченное окно, залепленное снегом. У стены он увидел узкую кровать, точнее — солдатскую койку. Дженна заснула не раздеваясь, даже не укрывшись одеялом, уткнувшись лицом в подушку. Светлые волосы рассыпались по плечам, одна рука бессильно свисала, почти касаясь пола. И поза, и тяжелое дыхание говорили о том, что она вконец измучена. У Майкла сдавило в груди. Ведь он сам во многом — причина ее страданий. Он растоптал ее доверие, ее чувства, ее любовь — и чем же он лучше тех скотин, которые загнали ее сюда? Он сгорал от стыда. И от любви.

Рядом с койкой стоял торшер. Если включить его, Дженна может проснуться. Внезапно Майкла охватил леденящий страх. Ему много раз в жизни приходилось рисковать, но никогда на карту не ставилось так много. Если он проиграет — это будет непоправимо. Он проиграет все. Дженну он потеряет навсегда, и останется только одно — расквитаться с лжецами. В этот момент он был готов полжизни отдать за то, чтобы повернуть время вспять, чтобы можно было, не зажигая света, просто прикоснуться к ее руке, тихо окликнуть ее по имени, увидеть ее лицо... Как это происходило сотни, тысячи раз. Но и ожидание становилось мучительной пыткой. Где взять слова?.. Если бы все, что произошло между тем давним жутким спектаклем и этим мгновением, оказалось просто кошмарным сном... Стоит лишь включить торшер — и сон кончится или начнется по новой... Майкл глубоко вздохнул и сделал шаг вперед.

В темноте взметнулась рука. В живот Майклу вонзилось что-то острое, но явно не нож. Майкл отпрянул, захватив кисть и вывернув... нет он не мог сделать этого, не мог причинить ей новую боль. «Она убьет тебя, если сможет», — сказала Бруссак. Дженна взвилась на койке, левой ногой нанесла мгновенный удар по почкам, острые ногти вонзились в шею. Майкл не мог заставить себя сопротивляться. Правой рукой она ухватила его за волосы, резко дернула голову вниз. Удар кленом пришелся в переносицу. Из глаз Майкла посыпались искры.

— Скотина! — сдавленным от ярости голосом прошипела она. Она оказалась талантливой ученицей. Ведь это он учил ее — используй врага. Убивай его только тогда, когда не остается другого выхода. Но прежде все равно постарайся использовать. Он ошибся, приняв расстегнутую на груди кофточку и задравшуюся юбку за признак крайнего утомления. Это было сделано специально для того, чтобы распалить похоть той скотины, что подглядывала за ней в глазок камеры — заманить его и попытаться бежать.

— Стоять! — громким шепотом произнес он по-чешски, держа ее за руки и стараясь не причинить боли. — Это я! — Преодолевая сопротивление, он сделал пару шагов к торшеру, левой рукой нащупал выключатель и зажег свет. Они стояли лицом к лицу.

В больших карих глазах Дженны было то смешанное выражение страха и ненависти, с которым она смотрела на него из иллюминатора маленького самолета на Коль-де-Мулине. Она издала вопль, который, казалось, шел из самой глубины души. Так кричат смертельно напуганные дети; так кричат женщины, испытывая бесконечную боль. Дженна отчаянно отбивалась ногами. Вывернувшись, она запрыгнула на кровать и прижалась к стене. Она отчаянно, слепо тыкала перед собой руками, пытаясь нанести удар. С расширившимися от ужаса глазами она защищалась как зверек, загнанный в угол, который в последние мгновения своей жизни мог только биться и царапаться в захлопнувшемся капкане. В кулаке она зажала свое единственное оружие — вилку с окровавленными зубцами.

— Послушай меня, — снова свистящим шепотом произнес Майкл. — Все это подстроено против нас обоих! Я все время пытаюсь тебе это объяснить; ради этого я ищу тебя, это я хотел сказать тебе и там, на перевале!

— Не ври! Ты пытался убить меня!.. Сколько раз уже? Если я должна умереть, то ты...

Майкл сделал резкое движение вперед и крепко прижал руку с вилкой к стене.

— Бруссак поверила тебе... но потом она поверила и мне! Постарайся понять. Она поняла, что я говорю правду.

— Нет у тебя никакой правды! Ты лжец! Лжец! — Она плюнула ему в лицо и, отчаянно отбиваясь ногами, повторила попытку вцепиться ногтями свободной руки ему в шею.

— Эти люди хотели вывести меня из игры, и использовали для этой цели тебя! Я не знаю почему... но уже убиты люди... какая-то женщина. Это должна была быть ты! Они убьют нас обоих. Теперь у них не остается иного выхода!

— Лжец!

— Да, в нашем деле действуют лжецы — но меня среди них нет!

— Нет есть! Нет есть! Ты продался хищникам! Сволочь!

— Нет! — Продолжая крепко держать руку с окровавленной вилкой, он потянул ее вниз.

Дженна скривилась от боли, но сопротивлялась с меньшей силой. К страху и ненависти добавилась тень сомнения. Он подвел её руку с зажатой в кулаке вилкой к собственному горлу и прошептал:

— Тебя не надо учить. Ты знаешь, что делать. Один удар — и мне конец. Но прежде я хочу дать тебе совет. Сделай вид, что ты не противишься им, оставайся пассивной, однако будь начеку с охранником — он настоящий кобель, но ты сама это знаешь. Чем скорее ты начнешь с ними сотрудничать, тем раньше покинешь это место. Помни, твоя главная цель — получить документы. Когда ты уйдешь отсюда, постарайся дозвониться до Бруссак в Париже. Уверен, тебе это удастся. Она поможет тебе, потому что знает всю правду. — Он замолчал и отпустил ее руку. — Теперь действуй. Если не веришь — убей меня.

Ее взгляд был подобен жуткому беззвучному воплю, проникшему в самые глубины его подсознания, туда, где хранилась неизбывная и мучительная память о прошлом. Губы Дженны задрожали. Страх, недоумение еще оставались, но ненависти больше не было в выражении ее лица. На глаза навернулись слезы. Это было похоже на действие целительного бальзама, возвращающего человека к жизни.

Рука скользнула вниз. Майкл прикоснулся к ней, почувствовав тепло в своей ладони. Ее пальцы разжались, вилка звякнула об пол, тело расслабилось, и Дженна зарыдала глубоко и надрывно.

Он обнял ее. Это было все, что он мог сделать. И все, что ему было надо в этот момент.

Рыдания постепенно стихли. Несколько минут они стояли, тесно прижавшись и слыша дыхание друг друга. Наконец Майкл прошептал:

— Мы выберемся отсюда, хотя это будет не так просто. Ты видела Когоутека?

— Да, ужасный тип.

— Он поедет с нами — в надежде получить за тебя выкуп.

— Но ничего не получит, — сказала Дженна, чуть отстраняясь и не отрывая взгляд от его лица; смотрела и не могла насмотреться. Дай же мне разглядеть тебя. Господи...

— У нас нет времени...

— Ш-ш-ш... — Она прижала пальцы к его губам. — Время должно быть, потому что у нас не осталось ничего иного.

— Я тоже так думал, когда ехал сюда и когда увидел тебя здесь. — Он улыбнулся и нежно провел ладонью по ее волосам и лицу. — Ты сыграла замечательно. Просто прекрасно.

— Я тебя поранила.

— Небольшой порез и пара царапин. Гордиться нечем.

— У тебя кровь... на шее.

— И на спине, да еще и вилкой в живот! — подхватил Майкл. — Ты сможешь позже облегчить мои страдания, и я буду тебе крайне признателен, но сейчас все полностью соответствует картине, которую я им обрисовал. Я увожу тебя назад рейсом «Аэрофлота».

— Мне продолжать отбиваться?

— Нет. Демонстрируй враждебность. Ты прекратила сопротивление, так как понимаешь, что проиграла. Физическое сопротивление только ухудшит твое положение.

— А как Когоутек?

— В машине он сядет рядом с тобой и будет держать под прицелом нас обоих.

— Тогда я стану как можно больше курить. Он одуреет.

— Да. Что-то вроде этого. Дорога длинная. Многое может случиться. Заправочная станция, небольшая заминка, ночь... Он, конечно, здоровый буйвол, но ему все-таки под семьдесят. — Хейвелок обнял ее за плечи. — Он может попытаться накачать тебя наркотиками. Я постараюсь этого не допустить.

— Ничего опасного он мне не даст. Он хочет получить свои деньги. Я ничего не боюсь, мой храбрец. Я буду знать, что ты находишься рядом, и мне известно, на что ты способен.

— Ну, пошли!

— Михаил. — Она взяла его руки в свои. — Что случилось? Со мной... с тобой? Они говорили такие вещи... такие ужасающие вещи. Я не хотела им верить, и все же поверила — доказательства были неопровержимы!

— Абсолютно! Ведь я сам был свидетелем твоей смерти. После этого я бежал сам не зная куда, вплоть до того вечера в Риме. Увидев тебя, я понял — мне нужно бежать за тобой, чтобы добраться до тех подонков, которые нам все это устроили.

— Но как им это удалось?

— Сейчас нет времени. Я тебе все расскажу, и ты тоже. Тебе должно быть многое известно — имена, факты... Мы сведем это воедино, но не сейчас. Позже.

Они стояли, крепко обнявшись, словно передавали друг другу вместе с ощущением тепла и надежду на лучшее будущее. Потом Майкл вынул платок из нагрудного кармана и приложил к шее. Дженна отвела его руку и сама мягкими движениями промокнула кровь, погладила переносицу, куда пришелся удар коленом, и пригладила волосы на висках.

— Не забывай, дорогой, — прошептала она, — обращаться со мной сурово. Толкай меня, тащи меня, крепко держи за руку, как ты делал это только что. Мужчина, которого исцарапала женщина — не важно, враг он или нет, — должен быть очень зол. Особенно если он оказывается среди других мужчин. Раны, причиненные его мужскому достоинству, несут ему больше страданий, чем раны телесные.

— Благодарю вас, доктор Зигмунд Фрейд. А теперь пошли.

При виде окровавленной шеи Хейвелока охранник в кожаной куртке осклабился, а кубинец кивнул головой, словно говоря: «Вот видите? Я предупреждал».

Майкл, как ему было ведено, подталкивал Дженну впереди себя, крепко держа ее за локоть. Губы его были крепко сжаты. Всем своим видом он выражал с трудом сдерживаемую ярость.

— Мы идем к Когоутеку и немедленно убираемся из этого места! — резко бросил он. — Я не потерплю комментариев, понятно?

— Неужели такой большой дядя пострадал от рук маленькой злой девочки? — ухмыльнулся охранник.

— Заткнись, идиот!

— С другой стороны, если присмотреться, она не такая уж и маленькая.

Янош Когоутек уже одел толстую непромокаемую куртку и меховую шапку. Он тоже заулыбался, увидев, как Майкл прижимает к шее носовой платок.

— А может, она карпатская ведьма? — спросил он по-английски, обнажив в ухмылке желтые от никотина зубы. — Старухи утверждают, что ведьмы обладают силой дикой кошки и мудростью демонов.

— Не знаю, как насчет кошки, приятель, но то, что она сука, так это точно. — Майкл толкнул Дженну по направлению к двери. — Пора ехать. Из-за снега нам дольше придется добираться.

— Там ничего страшного, кроме ветра, — откликнулся тот, направляясь к Дженне с мотком толстой веревки. — Ветер сдувает снег с дороги.

— А это еще зачем? — спросил Майкл, указывая на веревку.

— Держи ее руки, — приказал Когоутек охраннику и сообщил Майклу: — Вам, может быть, приятно находиться в обществе этой кошки, а мне совсем нет.

— Но я курю, — запротестовала Дженна. — Разрешите мне курить. Я ужасно нервничаю. Что мне делать?

— Может быть, вы предпочтете иглу? Тогда и курить не захочется?

— Наркотики исключены, — категорически заявил Майкл. — Наши люди не примут ее в таком виде. В аэропорту за этим пристально следят, особенно на подобных рейсах.

— В таком случае свяжем. Иди сюда. Держи.

Охранник в кожаной куртке приблизился к Дженне, но она сама нервно протянула руки вперед, словно не желая испытывать лишних прикосновений.

Когоутек помедлил и произнес, ни к кому не обращаясь:

— А она была в туалете?

Не услышав ответа, он повторил иначе:

— Скажи мне, женщина, тебе надо в туалет?

— Все в порядке, — отозвалась Дженна.

— Нам ехать несколько часов. Вы понимаете, что остановок не будет? Я не выпущу вас даже на обочину, даже под дулом пистолета. Понятно?

— Я же сказала, что все в порядке.

— Связывайте ее поскорее и пошли, — бросил Хейвелок, в нетерпении вышагивая по комнате. Дженна отрешенно уставилась немигающим взглядом прямо перед собой. Она прекрасно играла свою роль. — Надеюсь, этот беглый бандит сядет за руль?

Охранник одарил его злобным взглядом, а Когоутек ухмыльнулся.

— Вы не так уж далеки от истины, Гавличек. Его несколько раз сажали за разбойные нападения. Да, он нас повезет.

Буйвол крепко стянул руки Дженны, повернулся и крикнул:

— Аксель!

— У него мое оружие, — сказал Майкл, указывая на человека в кожаной куртке. — Мне хотелось бы получить его назад.

— И вы его получите. На том углу в Нью-Йорке.

На зов хозяина в дверях возник второй охранник, тот самый, которого Хейвелок увидел, очнувшись на полу у камина.

— Да, мистер Когоутек.

— Ты завтра дежуришь по расписанию?

— Да, сэр.

— Держи связь с грузовиками, идущими в северном направлении. Пусть один из них подберет меня в Мононгеле, когда я туда прилечу. Я позвоню из аэропорта.

— Хорошо.

— Пошли, — бросил горный буйвол, направляясь к дверям. Майкл взял Дженну за локоть. Шествие замыкал охранник в кожаной куртке. Снаружи ветер выл сильнее, чем раньше, снег, закручиваясь спиралями, еще злее бил в лицо. Вслед за Когоутеком они торопливо пересекли открытое пространство и подошли к машине. У ворот, до которых было еще около пятидесяти ярдов, торчал третий охранник в белой куртке с капюшоном. Заметив их, он подошел к центральному запору.

Машина, на которой они должны были ехать, представляла собой закрытый фургон с деревянными скамейками вдоль бортов для пяти-шести человек. На стенах висели мотки веревок. Глухой, без окон кузов произвел удручающее впечатление на Дженну. Хейвелок хорошо ее понижал. В ее стране — в его родной стране — в течение многих лет людям доводилось видеть такие машины, слушать произносимые шепотом истории о конвоирах, уводивших мужчин, женщин и детей. Сейчас дело происходило в Мейзон-Фоллз, штат Пенсильвания, в Соединенных Штатах Америки, но конвоиры и водитель ничем не отличались от их собратьев в Праге и Варшаве, сначала действовавших по приказу Берлина, потом — Москвы.

— Ну давай, полезай! — рявкнул Когоутек размахивая большим автоматическим пистолетом 45-го калибра; охранник придерживал заднюю дверцу.

— Я не ваш пленник! — психанул Хейвелок. — Мы обо всем договорились! Мы заключили соглашение!

— И часть соглашения состоит в том, приятель, что вы мой гость и одновременно заложник — до Нью-Йорка. Когда товар будет доставлен и платежи произведены, я буду счастлив отложить пистолет и пригласить вас на ужин.

Горный буйвол громко захохотал. Майкл вслед за Дженной забрался в фургон и сел с ней рядом. Когоутеку это явно не понравилось.

— Женщина сядет со мной, — приказал он. — Вы — напротив. Двигайтесь! Живо!

— Вы параноик, — произнес Хейвелок, пересаживаясь и стараясь забиться поглубже в тень.

Дверца захлопнулась. Охранник возился со щеколдой и замком. Сквозь лобовое стекло пробивался тусклый свет. Когда заведется мотор, от света приборной доски и отблеска фар в кабине станет светлее. Пользуясь моментом, Майкл отвернул полу пальто и плавно повел правую руку за спину с намерением достать нож. Если он не извлечет его сейчас, то позже, оказавшись за рулем своей машины, это будет сделать неимоверно труднее.

— В чем дело? — рявкнул Когоутек, направляя на него пистолет. — Что вы там делаете?

—Эта сука изодрала мне своими когтями спину. Рубашка присохла, больно, — спокойно объяснил Майкл и, внезапно сменив тон, выкрикнул: — Может, ты меня хочешь пощупать?!

Когоутек ухмыльнулся и посмотрел на Дженну.

— Карпатская чародейка! Наверное, сейчас полнолуние. Жаль, мы этого не видим. — Он грубо захохотал и добавил: — Надеюсь, Лубянка так же надежна, как раньше. Не то она там сожрет всех охранников.

При слове «Лубянка» Дженна вздрогнула, коротко вздохнула и прошептала:

— О Боже мой! Боже мой!

Когоутек воззрился на нее. Хейвелок понял, что она специально отвлекает внимание. Он быстро вытянул лезвие из ножен и укрыл его в правой руке. Вся операция заняла не больше десяти секунд.

Наконец распахнулась водительская дверца, охранник сел за руль, включил свет и оглянулся через плечо. Старый буйвол кивнул. — Водитель повернул ключ зажигания. Мотор, судя по звуку, был довольно мощным. Менее чем через минуту они миновали ворота и начали подниматься на холм по крутому склону. Широкие шины уверенно подминали под себя грунтовую дорогу; фургон лишь покачивался на неровностях почвы. После стены деревьев начался асфальт. До шоссе оставалось каких-нибудь четверть мили. Шофер-охранник прибавил газу, но вдруг резко затормозил. Фургон качнулся и замер. На приборной доске ярко мигал красный сигнал. Он щелкнул переключателями, и сквозь шум и треск эфира послышался взволнованный голос:

— Мистер Когоутек! Мистер Когоутек!

Охранник вытащил из-под приборной доски микрофон и надавил кнопку.

— В чем дело? Ты знаешь, что пользуешься аварийным каналом?

— "Воробей" в Нью-Йорке... сейчас он на телефоне. Хандельман мертв! Он сам слышал это по радио! Застрелен в собственной квартире, и полиция разыскивает мужчину...

Хейвелок метнулся вперед, зажав нож в кулаке вниз лезвием. Левой рукой он схватился за ствол пистолета. Дженна отскочила. Когоутек начал подниматься, но Майкл успел прижать его руку с оружием к деревянной скамье и со всего маху пронзил ее насквозь, вогнав стальное лезвие глубоко в дерево.

Когоутек взвыл. Водитель не успел обернуться, как Дженна уже вскинула связанные руки и кулаками врезала ему по шее, ухитрившись еще и выбить микрофон. Ударом рукоятки пистолета по голове Хейвелок окончательно нейтрализовал морава; тот завалился на бок и сполз на пол. Рука осталась пригвожденной к деревянной скамье.

— Михаил!

Охранник пришел в себя от удара и уже был готов вытащить «ламу» из-под куртки. Майкл подскочил к водителю и приставил ствол пистолета к виску. Перегнувшись через плечо охранника, он заломил ему руку, не давая возможности извлечь оружие.

— Мистер Когоутек! Вы меня слышите? — не унимался голос в динамике, пробиваясь через помехи. — Что делать «Воробью»? Он ждет указаний!

— Передай ему, что все понял, — приказал Хейвелок, сильнее надавливая пистолетом. — Скажи, что «Воробью» ничего не следует предпринимать, что выйдете на связь сами.

— Мы все поняли, — хриплым шепотом повторил охранник. — Скажи «Воробью», чтобы тот ничего не предпринимал. Мы сами выйдем на связь.

Майкл отбросил микрофон и указал пальцем на «ламу»:

— Теперь отдай его мне. Медленно. Возьми его двумя пальцами. Только двумя. — И, усмехнувшись, добавил: — Ведь это же мой пистолет, не так ли?

— Я и собирался его вернуть, — дрожащими губами пролепетал напуганный охранник.

— На сколько лет ты сократил жизнь людей, которых перевозил в этом фургоне?

— Я к ним не имел никакого отношения, клянусь! Я зарабатываю себе на хлеб и делаю только то, что мне скажут.

— Все вы лишь повинуетесь приказам. — Майкл взял «ламу», приставил ствол к затылку водителя и распорядился: — А теперь вывози нас отсюда.