Чужие интриги Браун Сандра
Допив все, что было в стакане, Джордж отпер нижний ящик стола. Револьвер был малого калибра, но если выстрелить в рот, быстрая и безболезненная смерть гарантирована. Джордж прокрутил барабан, проверив, все ли патроны на месте, вернул его на место и положил револьвер на стол перед собой.
Потом сунул руку в нагрудный карман и вынул оттуда небольшую пластиковую бутылочку. Она так и осталась нераспечатанной – литий по-прежнему был внутри, а не тек по венам Ванессы, как надеялся Дэвид.
Последний раунд остался за Джорджем – он вышел из этой схватки победителем, помешав Дэвиду совершить хладнокровное убийство. Оставалось только надеяться, что Аманда это поймет. Может, эта его лебединая песня сможет искупить годы преступной слабости. Возможно, она вновь полюбит его. Хотя бы чуть-чуть.
Джордж положил пузырек на стол, взял в руки револьвер и сунул дуло в рот.
Поездка оказалась долгой. Барри попыталась вытянуть из своих спутников хоть что-то о Дэйли, но все было напрасно. Она пустила в ход все – слезы, мольбы, даже угрозы, однако они упорно молчали. Грей пребывал в таком же неведении, как и она. Наконец машины остановились, их высадили возле неприметного офисного здания в центре Вашингтона, завели в служебный лифт, и через пару минут они оказались на седьмом этаже.
Возможно, потому, что Грей продолжал отчаянно сопротивляться, его первым втолкнули в комнату. Поток ругательств, которыми он разразился, заставил сердце Барри сжаться – судя по всему, ничего хорошего ждать не приходилось.
Больше всего она боялась увидеть избитое, изломанное, окровавленное тело Дэйли. Вместо этого он развалился на диване – усталый, но живой и, похоже, невредимый. Барри так обрадовалась, увидев его, что ринулась к нему через всю комнату и рухнула перед ним на колени, не зная, то ли плакать, то ли смеяться.
– Дэйли, ты в порядке?!
– Уже да, – просипел он. – Теперь, когда убедился, что вас не пристрелили.
– Но у них в машине была Долли. Я боялась…
– Они были настолько любезны, что привезли мне кислородный баллон, так что я жив. По крайней мере, пока. Ну, хватит обо мне. Удалось вам вытащить миссис Меррит?
– Да. Она сейчас в надежных руках, хоть и очень слаба. Мы даже не уверены, выживет ли она.
Один из агентов снял с ее рук наручники и даже помог ей подняться на ноги. Барри обернулась, чтобы рассмотреть хозяина кабинета. И возмущенным жестом сунула ему под нос руки, на которых красовались ссадины от «браслетов».
– Неужели это было так уж необходимо, Билл?
Казалось, министр юстиции Уильям Йенси слегка опешил от такого напора.
– Привет, Барри. Мистер Бондюран. – он слегка кивнул.
Грей не верил собственным ушам.
– Вы знакомы?!
– Еще с колледжа, – буркнул Йенси. – Барри работала репортером на радиостанции у нас в кампусе. А я был президентом студенческого общества. В те дни она частенько приходила ко мне клянчить материал для своих репортажей.
– И сейчас иногда прихожу. Это и есть мой информатор в министерстве юстиции.
– Министр Йенси – твой информатор?!
– Я никогда не разглашал конфиденциальную информацию, – поспешил вмешаться Йенси. – Просто соглашался подтвердить или опровергнуть сведения, которые она получала из других источников. И старался помешать ей делать глупости, что порой бывало нелегко, – добавил он, покосившись на Барри.
– Ну так что, Билл, это действительно было так уж необходимо? – повторила Барри.
– Мы обязаны были официально вас арестовать. Ты и мистер Бондюран разыскивались по подозрению в похищении. – Он покосился на Дэйли. – Мистер Уэлш уже сознался, что является вашим сообщником.
– Да, Дэйли нам помогал. Но в похищении он не участвовал. И потом, причем тут похищение? Мы не похитили Ванессу Меррит – мы ее спасли!
– От кого или от чего?
– От собственного мужа.
Йенси смерил мрачным взглядом сначала Барри, потом Бондюрана.
– Честно говоря, я с самого начала боялся, что именно это вы и скажете.
– Непохоже, чтобы ты был очень удивлен, – бросила Барри.
– Просто сегодня вечером было несколько странных звонков. Сначала позвонил сенатор Амбрюстер, а сразу же после него – президент. Похоже, ваше возвращение в Вашингтон, мистер Бондюран, поставило всех на уши. Сначала меня просят объявить вас в розыск, потом мне выкручивают руки, чтобы я отменил собственный приказ и оставил вас в покое. А потом вдруг выясняется, что с Бондюраном водит дружбу – угадай, кто? Правильно, ты, Барри. Кстати, – вдруг сухо добавил он, – могу тебя поздравить. Ты здорово заморочила голову моим парням на похоронах Хови Фриппа. Даже вспоминать не хочется, как они пересказывали мне твои байки насчет орального секса за рулем.
– Насчет чего? – Грей слегка обалдел.
– Долгая история, – смущенно пробормотала Барри. Потом покосилась на Йенси: – Извини, пришлось пудрить им мозги – откуда мне было знать, что это не плохие парни?
– Они ведь представились, как агенты ФБР.
– Знаю, знаю, – отмахнулась Барри. – Но они ведь вполне могли оказаться… – Она осеклась. Потом скосила глаза на Грея, не зная, можно ли быть откровенной с Йенси.
От необходимости принять трудное решение ее избавил Дэйли.
– Она решила, что эти парни работают на Спенсера Мартина, – все еще полулежа на диване, объяснил он.
– На Спенсера Мартина, значит… – задумчиво протянул Йенси. – А вы в курсе, что за вами следил кто-то еще? Мои парни пару раз сообщали, что за вами «хвост». Мы все гадали, кто бы это мог быть.
– Приказ исходил от Спенса, – угрюмо бросил Грей.
Йенси обернулся к нему:
– Уж не думаете ли вы, что я поверю вам на слово?
– Я думаю, что раз вы являетесь руководителем судебного ведомства, то защищать людей от плохих парней – ваша прямая обязанность! – отрезал Грей.
– А еще я обязан защищать права этих самых парней, которых некоторые люди неизвестно почему вдруг стали считать плохими, – парировал Йенси.
Почувствовав нарастающую враждебность, Барри решила, что пора вмешаться:
– Билл, позволь нам изложить тебе факты. И тогда, я уверена, ты согласишься, что Спенсер Мартин – опасный человек.
– Я весь внимание. О каких фактах речь? А, Барри? С того времени, как вышел твой репортаж о СВДС, твое имя подозрительно часто упоминается рядом с именем первой леди, а потом она вдруг загадочным образом исчезает. Только избавьте меня от необходимости выслушивать ту чепуху, что молол на пресс-конференции Далтон Нили – я ведь все-таки не идиот. Секретная служба молчит, как будто набрав в рот воды. Мы, конечно, догадались, что вы что-то затеяли, когда вы пересели в машину на многоуровневой стоянке. Поэтому мы взяли в оборот старика…
– Эй! – возмутился оскорбленный до глубины души Дэйли.
– …так что смерть от руки тех, кто, по-вашему, работает на Спенсера Мартина, ему не грозит, – невозмутимо продолжал Йенси. Расстегнув пиджак, он сунул пальцы за пояс брюк. – Проклятье, объяснит мне кто-нибудь наконец, что происходит?! Я намерен докопаться до правды. Только поэтому вас привезли сюда вместо того, чтобы прямиком отправить в тюрьму по обвинению в тяжких преступлениях.
– Ценю твое доверие, Билл, – хмыкнула Барри. – Но разве мне не положен адвокат?
– Положен. Позвонить ему? Или ты предпочитаешь просто рассказать мне все, как друг?
– Без протокола?
– Без протокола.
Многие годы он был известен ей, как человек чести. Дружба с Йенси не раз и не два давала ей шанс сделать отличный репортаж. Конечно, она злилась, когда Йенси отказывался дать ей материал, отговариваясь тем, что речь, мол, идет о национальной безопасности. Однако он никогда не обманывал ее. Так что у нее не было причин не доверять ему.
– Ладно, – кивнула Барри. – Но мне так много нужно тебе рассказать… Даже не знаю, с чего начать.
– Начинай со Спенсера Мартина.
– Много ли тебе известно о нем? Он…
– Осторожно, Барри, – вмешался Грей, кивнув на Йенси. – Конечно, он твой однокурсник, а также доверенный и надежный источник, однако прежде, чем раскрыть карты, вспомни, кто назначил его на эту должность и на кого он работает.
– Я помню, кто меня назначил, мистер Бондюран. – Йенси оскорбленно поджал губы. – Однако я работаю не на президента, а во имя интересов народа Соединенных Штатов. И, поверьте, я очень серьезно отношусь и к своей работе, и к той ответственности, которую на меня налагает этот пост. Что касается остального, тут вы правы. Эту должность я действительно получил благодаря Дэвиду Мерриту. Однако и я уже унюхал вонь, которой в последнее время попахивает от Белого дома. Что же до Спенсера Мартина, то мне известно и о его личной армии, и о том, что у него имеются осведомители едва ли не в каждом департаменте федерального правительства, включая, как ни печально, и министерство юстиции.
– Однако, по-моему, влияние, которое он оказывает на президента, куда страшнее. И мне хотелось бы знать, почему президент пляшет под его дудку, и насколько это влияние велико. Сказать по правде, Бондюран, мне не нравилось, что Барри столько времени проводит в вашем обществе. Именно поэтому я поспешил предупредить, что вас видели в Белом доме. Решил, что вы один из подручных Мартина.
– Ошибаетесь, – ледяным тоном отрезал Бондюран.
– Возможно. Вы бы и сейчас торчали в своем Вайоминге, если бы не эта история с миссис Меррит, я угадал?
– Точно, – кивнул Грей. – Из-за нее же я и попал сюда.
Йенси какое-то время вглядывался в его лицо. Потом опять повернулся к Барри:
– А ты заварила всю эту кашу после того репортажа о СВДС?
– На самом деле все началось с того, что Ванесса Меррит позвонила и пригласила меня на кофе. Это долгая история – рассказав ее, я неизбежно обвиню президента в таких преступлениях, от которых кровь стынет в жилах.
– Для этого вас и привезли сюда, – проговорил Йенси. – Мне все равно, сколько времени это займет, и для меня не важно, насколько влиятельные лица в ней замешаны. Я хочу услышать правду.
Глава 43
– Проклятье! Все пошло прахом! Барри с Греем как в воду канули. Ванесса в какой-то чертовой клинике. В клинике! И это в то время, как до меня должна была дойти печальная весть о ее скоропостижной смерти! А вместо этого меня спешат обрадовать, что она сейчас в клинике при университете Джорджа Вашингтона!
– Успокойся, Дэвид.
Меррит резко обернулся. Взгляд его глаз был холоден и тверд, как алмаз.
– Хватит меня опекать, Спенс! Если я облажался, значит, облажался и ты. Вспомни об этом, когда в следующий раз придет охота с самоуверенным видом сказать очередную банальность.
– Я тебя не опекаю, Дэвид. И мне не до банальностей. Меня это беспокоит не меньше тебя. Но если мы потеряем голову, будет только хуже.
– Куда уж хуже!
– Может быть и хуже.
Дэвид в сердцах стукнул кулаком.
– Как такое могло случиться?
– Не знаю. В Тэйбор-Хаус все шло согласно плану. Мои люди наступили на горло собственной гордости и позволили Бондюрану перехитрить их. Но откуда нам было знать, что всего в паре миль от клиники сенатора будет ждать вертолет?
– А должны были! За это я вам и плачу! Кстати, куда, к дьяволу, провалился Джордж? Он улизнул под шумок, так что сейчас должен уже быть дома. Позвони ему. Выясни, смогут ли доктора в той клинике как-то исправить то, что он сделал.
– Уже звонил. Несколько раз. Телефон все время занят, а на пейджер он не отвечает.
– С ума сойти! Он ведь лечащий врач Ванессы. Как ты думаешь, может, он поехал не домой, а к ней в клинику? – с надеждой в голосе спросил Дэвид.
– Вряд ли. Да сенатор его и на пушечный выстрел не подпустит к Ванессе!
– Господи! Если и это не сработает…
– Тогда мы придумаем что-то другое, – невозмутимо ответил Спенс. – Кстати, не нужно забывать о том, что сейчас Ванесса представляет серьезную опасность для всей администрации. Она, ты и я – единственные, кому известно, что произошло в ту ночь в детской. Джордж наверняка что-то подозревает, но доказательств у него нет. Так или иначе, мы должны позаботиться о том, чтобы Ванесса умолкла навсегда. Тогда никто ничего не узнает.
– Кроме тебя, – пробормотал Меррит, бросив на Спенса многозначительный взгляд, – и меня.
Рассвет едва занимался, когда президент примчался в клинику, чтобы увидеть жену. Вместо обычной пиджачной пары он напялил первое, что попалось под руку, а сверху натянул ветровку – президент решил, что взъерошенный вид послужит лучшим доказательством его искреннего беспокойства за жену.
Первыми в клинику прибыли агенты службы безопасности. В клинике царил настоящий бедлам. Повсюду толклись репортеры, в прямом эфире живописуя подробности о состоянии здоровья первой леди. Президент, избегая парадного входа, предпочел пробраться внутрь через кухню, потом поднялся на служебном лифте, а оттуда его провели в палату, где лежала первая леди.
Первым, кого он увидел, был сидевший у изголовья постели сенатор.
– Как она, Клит? – с тревогой в голосе спросил президент.
– Почему бы тебе не спросить ее саму?
Ванесса, похоже, спала. Но стоило мужу приблизиться к ее постели, как она открыла глаза.
– Привет, дорогая. Слава богу, с тобой все в порядке.
– Привет, Дэвид. Как мило с твоей стороны прийти, – с насмешкой в голосе пробормотала она.
– Господин президент, это доктор Мерфи.
Меррит едва удостоил доктора взглядом:
– Доктор, что с моей женой?
– По-моему, господин президент, первая леди получала неоправданно большие дозы лития. А учитывая халдол[14] и седативные препараты, которые ей давали, это могло ухудшить ее состояние.
– Я думал, ей регулярно делали анализ крови.
– Доктор Леопольд переслал мне по факсу ее медкарту. – доктор пожал плечами. – Уровень лития в крови в пределах нормы, однако эти показатели не совпадают с теми, которые были получены в нашей лаборатории.
– Но как служащие доктора Декса Леопольда могли допустить подобную небрежность?
Никто не осмелился высказать догадку на этот счет. В палате повисла тишина. На лице доктора Мерфи отразилась растерянность.
– И каков прогноз? – спохватился Дэвид.
– Мы поставили вашей жене капельницу, чтобы очистить организм от токсичных веществ. На это потребуется несколько дней. После этого я снижу дозу препаратов до эффективного, но вполне безопасного для здоровья уровня. Мы же не хотим, чтобы она превратилась в зомби, а к нам ее доставили практически в таком состоянии.
– Но она поправится?
– Да, господин президент.
– Слава богу! – Схватив руку Ванессы, президент прижал ее к губам, потом нагнулся и с нежностью поцеловал жену. Однако ее губы были холодны и неподвижны – ему показалось, он поцеловал манекен.
Доктор Мерфи извинился и вышел, оставив их одних. Заметив, что сенатор готов обрушиться на него с обвинениями, Дэвид решительно перехватил инициативу:
– Ну, Декс Леопольд у меня попляшет! – со злостью прошипел он. – Ох, и надеру же я ему задницу!
– Прежде чем кидаться угрозами надрать кому-то задницу, – оборвал его сенатор, – советую подумать, как прикрыть свою.
– Что вы имеете в виду? – сделав удивленное лицо, спросил Дэвид.
В этот момент в дверь постучали. На пороге появился Спенсер Мартин.
Ванесса, разом ожив, со свистом втянула в себя воздух. Сенатор поднял голову.
– Так, так, – протянул он. – Наш плохой мальчик решил наконец объявиться.
Но Спенсер и бровью не повел. Проигнорировав оскорбительное замечание сенатора, он повернулся к Ванессе.
– Рад слышать, что вам уже лучше, – он покосился на президента, – Далтон Нили старается сдерживать журналистов, уверяя, что прогноз состояния первой леди самый благоприятный. Думаю, вам стоит самому поговорить с ними, сэр – успокоить нацию, сообщив, что первая леди скоро вновь приступит к своим обязанностям.
– Хорошая идея, – кивнул Дэвид. – Сенатор, составите мне компанию? Ваше присутствие на пресс-конференции будет лучшим доказательством, что у нас хорошие новости.
Сенатор нагнулся к дочери:
– Ты не возражаешь, милая? Побудешь немного одна?
– Я уже больше не одна, папа, – мягко сказала она.
– Конечно, нет. – он поцеловал ее в лоб. Потом выпрямился и кивнул на дверь: – После вас, господин президент.
Дэвиду почему-то очень не понравилась эта уступчивость сенатора. Как-то все это было подозрительно. Но еще подозрительнее была та откровенная, неприкрытая ненависть, которую он прочел во взгляде жены. Тем не менее он попрощался, снова поцеловал ее руку и покинул палату, пообещав, что очень скоро вернется.
Дэвид Меррит с самого начала своего президентства никогда не упускал случая продемонстрировать, что готов пообщаться с народом, который избрал его на этот пост. Эта его открытость и дружелюбие привлекали к нему сердца людей, готовых грудью встать на защиту своего президента. Сегодняшний день не стал исключением.
К неудовольствию агентов службы безопасности, импровизированную пресс-конференцию решено было провести тут же, на первом этаже клиники. Толпа репортеров и персонал клиники сгрудились возле нейлонового шнура, который наспех протянули в качестве разделительного барьера.
Взмокший от напряжения Далтон Нили с облегчением юркнул за спину президента, чье появление было встречено с благоговейным восторгом. Журналисты тут же засыпали его вопросами. Когда волнение немного улеглось, президент объявил, что они с сенатором Амбрюстером только что навестили первую леди.
– Нам обоим удалось с ней поговорить. Она хорошо себя чувствует, поправляется, у нее отличное настроение. Мы с сенатором признательны персоналу клиники за ту заботу и внимание, которые ей здесь оказывают – как врачам, так и медсестрам.
Сенатор не переставал удивляться самообладанию Дэвида, его умению держать себя в руках даже в такой патовой ситуации. В глубине души он даже восхищался президентом, которого сам же и создал, как скульптор восхищается своим творением. Однако он не мог не понимать, что создал чудовище. И вот теперь, как и герою романа Мэри Шелли, создателю предстояло уничтожить свое творение.
На коварный вопрос, а где же доктор Аллан, президент уклончиво ответил, что в данное время с доктором пытаются связаться. Его попросили прокомментировать наделавшее столько шуму «похищение» миссис Меррит из клиники Тэйбор-Хаус – президент сказал, что сделает это, когда у него будет больше информации.
– Пока сведения, которыми я располагаю, крайне противоречивые, – добавил он.
После этого он извинился, сказав, что их краткая пресс-конференция окончена, поблагодарил журналистов за понимание и принялся проталкиваться к выходу. Репортеры накинулись на сенатора с вопросами, но он, отказавшись отвечать, попросил Дэвида подвезти его до дома.
Дэвид недовольно поморщился, однако кивнул и сообщил водителю, что по дороге в Белый дом им предстоит сделать незапланированную остановку у дома сенатора.
– Садись в другую, – резко бросил Спенсу сенатор, когда тот попытался вслед за ними усесться в президентский лимузин.
Спенс вопросительно глянул на Меррита, явно ожидая приказаний.
– Пожалуйста, Спенс, – пробормотал тот. Сенатор мог бы поклясться, что Спенсу это не понравилось, однако спорить он не осмелился, стремясь «сохранить лицо».
– И когда же он объявился? – поинтересовался сенатор, когда президентский кортеж выехал с парковки перед клиникой.
– Как раз когда вы сочинили эту смехотворную байку о… как это вы выразились? Деликатное личное дело?
– Что-то вроде этого, – хохотнул сенатор. – Сказать по правде, я даже жалею, что Бондюран не пристрелил этого сукиного сына, когда у него была такая возможность.
– Вы поэтому попросили вас подвезти? Чтобы в очередной раз сообщить, что вы весьма невысокого мнения о моем советнике?
– Нет. Чтобы поговорить кое о чем куда более важном, чем этот мерзавец.
– Хватит об этом, Клит. Мне надоело слушать о том, что я якобы балансирую на краю гибели и только вы можете меня спасти.
– Вообще говоря, ты не так уж далек от истины, Дэвид. Я, так сказать, единственный, кто стоит между тобой и пропастью, полной дерьма – причем, такой глубокой, что тебе нечего и мечтать достать до дна.
– Звучит серьезно! – насмешливо присвистнул Дэвид.
– Все шутишь? Ну, а как тебе это? – Сенатор устремил на него свой немигающий взгляд, от которого Меррита всегда кидало в дрожь. – Ванесса родила ребенка от другого, поэтому ты убил его и пытался убить ее – по меньшей мере дважды.
После этого заявления улыбка Меррита мгновенно исчезла, словно ее стерли тряпкой, но сенатор не удивился – чего-то в этом роде он и ожидал.
– Если это Ванесса вам наболтала, значит, она еще более чокнутая, чем мы думали. Впрочем, мы оба знаем, что она всегда была с приветом.
Сенатор подавил гнев, не желая давать Дэвиду даже самого маленького преимущества.
– Я не собираюсь тратить время на пустые препирательства, Дэвид. Наверняка на каждое мое обвинение у тебя найдется куча лживых возражений, объяснений или доказательств. Я знаю эту твою манеру – ведь это я в свое время учил тебя. Поэтому давай облегчим жизнь нам обоим. Я могу гарантировать тебе то, что тебе нужно позарез.
– Вот как? И что же это?
– Мое молчание. И молчание Ванессы.
– В обмен на что?
– На развод. По взаимному согласию.
В лице Дэвида не дрогнул ни один мускул.
– Вы, должно быть, спятили, сенатор. Или у вас старческий маразм.
– Нет.
– Вы предлагаете мне развестись с Ванессой? Без суда?
– Не предлагаю. Требую. Иначе…
По губам Меррита снова скользнула издевательская ухмылка.
– Иначе что?
Сунув руку в портфель, сенатор достал оттуда большой запечатанный конверт.
– Иначе я немедленно позвоню Биллу Йенси и покажу ему вот это.
Он протянул конверт зятю. Тот небрежно открыл его, вытащил несколько цветных фотографий… и с содроганием отшвырнул их, словно клубок ядовитых змей.
– Тошнотворное зрелище, не так ли? Просто с души воротит. Впрочем, она ведь истекла кровью. Только вот смерть Бекки Стерджис не была несчастным случаем – она вовсе не упала и не ударилась головой об угол стола, как ты сказал мне в ту ночь. Ты просто забил ее до смерти. И эти снимки – лучшее тому доказательство.
Дэвид был потрясен, однако на удивление быстро пришел в себя.
– Вы блефуете, сенатор. Это на вас не похоже. Но ведь меня даже нет на этих снимках! Да и кто докажет, что на них Бекки Стерджис, а не какая-то другая женщина? С таким же успехом вы сами могли забить эту девку до смерти.
– Мог, но я этого не делал. Кстати, в конверте не только снимки.
Дэвид встряхнул конверт. Из него выпала аудиокассета.
– Нет, это ты ее убил, Дэвид. Вспомни, ты ведь тогда сам сознался, когда появился в слезах на пороге моего дома. Помнишь? Ничего, если даже забыл, все здесь, на кассете. Я все записываю, – негромко добавил сенатор. – Потом стираю ненужное, а все, что может пригодиться, храню. Увидев, что ты сделал с той бедняжкой и ее малышом, я решил, что эту пленку стоит сохранить.
Он довольно усмехнулся, заметив крупные капли пота, выступившие на лбу зятя.
– Вы не сможете использовать пленку против меня, – прохрипел Меррит. – Вы ведь тоже в этом замешаны.
– Да, не хотелось бы, – кивнул сенатор. – Жизнь, которую я посвятил служению обществу, закончилась бы позором. Вместо этого я бы предпочел послать тебя к черту и провести остаток своих дней на какой-нибудь спокойной должности, рядом с любимой дочерью. А этот прискорбный факт твоего прошлого, – сенатор кивнул на снимки, – может просто бесследно исчезнуть – раз и нет. Все, что от тебя требуется, это отпустить Ванессу без лишнего шума и ненужных откровений в прессе.
– Как, по-вашему, я смогу это сделать?
Сенатор пожал плечами.
– Просто не сошлись характерами. А смерть ребенка окончательно разрушила то, что еще оставалось от вашего брака. Миллионы супружеских пар по всей Америке станут вам сочувствовать. А откровенность, с которой вы объясните причину своего развода, возможно, даже завоюет вам немало голосов избирателей.
Дэвид поскреб подбородок.
– Думаете, я идиот? Развод, да еще накануне выборов – для любого политика это же просто самоубийство! Да моя же собственная партия потребует, чтобы я снял свою кандидатуру.
– Ну, ты ведь этого не знаешь, верно? Развод в конце концов не преступление. В отличие от двойного убийства, которое, кстати, не имеет срока давности. – Сенатор помолчал, давая возможность зятю оценить последствия, которые будет иметь обнародование гнусных подробностей убийства Бекки Стерджис. – Для тебя это выгодная сделка, Дэвид. Подумай об этом. Даже если бы это не касалось меня самого, я и тогда посоветовал бы тебе согласиться.
– Эти снимки ничего не доказывают. И эта ваша чертова запись тоже!
– А это, в сущности, не так уж и важно, – невозмутимо бросил сенатор. – Один лишь намек на подобный громкий скандал – и у тебя, считай, никаких шансов на второй срок. В сущности, ты превратишься в отверженного. И что бы ты ни делал, от этого тебе не отмыться до конца жизни.
Лицо Меррита перекосилось от бешенства, но сенатор понимал, что первый раунд остался за ним. Но ему предстоит выиграть еще немало таких раундов прежде, чем Дэвид запросит о пощаде. Это дело вызовет грандиозный скандал, а ведь ему известно еще и о других темных делишках зятя, и их немало. Он станет одно за другим вытаскивать их на свет божий. Если хорошенько покопаться в грязном белье Меррита, этого хватит на годы. Травля будет продолжаться долго, очень долго – даже после того, как он, сенатор Амбрюстер, отправится на тот свет. Но он умрет счастливым, зная, что Дэвиду Мерриту больше не знать покоя.
А пока он был доволен. Для одного утра вполне достаточно, решил сенатор.
– Оставь себе снимки, Дэвид. У меня имеются копии. Кстати, на тот случай, если ты прикажешь Спенсу подослать ко мне одного из своих головорезов, учти, что негативы и копия записи хранятся у моего адвоката. Вместе с моим распоряжением немедленно отправить все это в средства массовой информации, если обстоятельства моей смерти покажутся ему подозрительными.
Лимузин остановился перед домом сенатора.
Амбрюстер уже взялся за ручку, но Меррит схватил его за рукав.
– Вы пообещали, что будете молчать… А как насчет Барри Тревис и Бондюрана? Разве вы не заодно?
– С этой пустоголовой репортершей и человеком, соблазнившим мою дочь?! – моментально ощетинился сенатор. – Вот еще! Но… Впрочем, предоставь это мне. – он по-отечески похлопал зятя по коленке. – А ты пока подумай над моими словами и приходи. Уверен, мы договоримся.
Глава 44
Министр юстиции стоял у окна, заложив руки за спину. Барри оставалось только гадать, о чем он сейчас думает. Поверил ли он ей? Все время, пока длился рассказ, он то и дело перебивал ее, уточняя детали, а когда она закончила, встал и принялся расхаживать по кабинету, ничем не показывая, верит ли он, что она говорит правду.
Грей, устранившись, уставился в телевизор, по которому как раз шли новости. Во время пресс-конференции, которую президент дал в клинике, с губ его сорвалось сдавленное проклятие, однако едва только доктор подтвердил, что здоровье первой леди заметно улучшилось, как Грей заметно расслабился.
Само собой, Барри тоже была рада это услышать. Однако она не была бы женщиной, если бы не почувствовала при этом острый укол ревности.
Где-то на середине рассказа Барри заметила, что Дэйли задремал. Она тихонько порадовалась за него – только слепой не заметил бы, что бедняга устал как собака.
– Одного не понимаю, – обернувшись, пробормотал Йенси. – Почему миссис Меррит сама не обвинила мужа в убийстве? В чем причина?
– Страх, – не задумываясь, ответила Барри. – Она его до смерти боится, Билл. В тот день, когда мы с ней пили кофе, она была как на иголках. Не думаю, что причина в одном лишь маниакально-депрессивном расстройстве. Именно тогда она поняла, что дни ее сочтены, что рано или поздно он попытается ее убрать. Назначив мне встречу, она, так сказать, подала сигнал бедствия.
– А что насчет Джорджа Аллана? – Йенси покосился на Грея.
– Он просто марионетка в руках Меррита. На большее у него бы духу не хватило. Меррит держит его на крючке и заставляет плясать под свою дудку. Миссис Аллан многое нам рассказала.
– Это правда, Билл, – подтвердила Барри. – Думаю, она согласится выступить свидетелем на суде во время слушания этого дела.
– Дела? – фыркнул Йенси. – Нет никакого дела. У меня нет ничего, кроме слов двух подозреваемых, которых разыскивают по обвинению в похищении.
– Но ты-то нам веришь, – возмутилась она. – Знаю, что веришь, иначе ты бы не приказал привезти нас сюда. – Она подошла к нему. – Тебе так трудно поверить, что Верховный главнокомандующий может оказаться убийцей? Тогда взгляни. – памятник Вашингтону купался в первых лучах солнца.
– Это памятник президентам – всем, которые были. Кое-кто из них был трусом или негодяем, но ведь были и другие, порядочные, честные, верно? Они такие разные – высокие, коротышки, полководцы, государственные деятели. Кроме кресла, которое они занимали, объединяет их только одно – все они были людьми. На страницах учебников истории они, возможно, выглядят почти как боги, но это не так.
– Все они были просто людьми, со своими слабостями и недостатками. Они смеялись и плакали, злились и страдали запорами. Случалось, у них так же болела голова, как у обычных смертных, или было слабое сердце, или… – Она покосилась на Грея. – И они так же страдали от ревности. Дэвид Меррит знал, что жена ему изменяет. Она забеременела от другого. И он знал, что не вынесет этого. Поэтому он сделал то, что сделал.
Он делал это и раньше.
Эта мысль поразила ее, словно удар грома. Барри зябка поежилась. Фраза прозвучала так отчетливо, что ей показалось, будто кто-то произнес ее вслух.
– Что?