Чужие интриги Браун Сандра

– И кто же он?

– Сенатор Амбрюстер.

Меррит изумленно воззрился на Спенса, который застыл как громом пораженный, только побагровевшее лицо выдавало, какие проклятья призывает он на голову не в меру ретивого Йенси. Президент опустился на стул и устало помассировал виски.

– Ясно. Вероятно, сенатор Амбрюстер упустил из виду, что сначала следует обсудить это со мной.

– Сенатор сказал, что мистера Мартина никто не видел уже две недели. – Возникла неловкая пауза. – Господин президент, – помявшись, робко добавил он, – полагаю, мистер Йенси считал, что сенатор действует по вашему личному распоряжению.

– Ну, разумеется, разумеется, – добродушно буркнул Меррит. – Меня тоже крайне беспокоит отсутствие мистера Мартина. Я только не понимаю, с чего вдруг понадобилось объявлять в розыск Грея Бондюрана.

– Сэр, в разговоре с сенатором Бондюран обмолвился, что мистер Мартин заглянул к нему на ранчо. Как выяснилось, с тех пор мистера Мартина никто больше не видел.

– Мистера Бондюрана нашли?

– Пока нет, сэр.

– Хорошо. Держите меня в курсе.

– Разумеется, господин президент.

– И срочно разыщите мне мистера Йенси. Я хочу немедленно с ним поговорить.

– Конечно, сэр. Сейчас же отправлю ему сообщение.

– Ну, какие планы? – Меррит повесил трубку. – Нет желания восстать из мертвых и положить конец этому безумию?

Спенс немного подумал.

– Нет. Мне куда легче действовать, когда я не на виду. Но я прикажу своим парням, чтобы притворились слепыми, если им на глаза вдруг случайно попадется Грей. Не хватало еще, чтобы его принялись трясти в ФБР. Или сам Йенси лично.

– Йенси! – с отвращением выплюнул Меррит.

Уильям Йенси, казалось бы, идеально подходил на роль министра юстиции в администрации Меррита. Будучи лет на десять моложе президента, он был молод, энергичен и напорист – в точности как Роберт Кеннеди, которому старший брат в свое время доверил этот пост. Как и младший Кеннеди, Йенси в свое время побывал прокурором штата, а потом и генеральным прокурором и снискал себе немалую славу как неутомимый борец с преступностью. Он, несомненно, был яркой личностью – красивый, харизматичный, с хорошо подвешенным языком. В итоге Меррит предложил ему пост министра юстиции, – и с тех пор не было дня, когда бы он горько ни пожалел об этом. Йенси был слишком неуступчив, слишком ретив и – увы – слишком честен. Йенси и Бондюран были, что называется, два сапога пара. Если они сговорятся, думал Меррит, беды не миновать.

– Как только Грей увидит новости, думаю, он тут же помчится к Йенси и сообщит, что ты сидишь у него в подполе.

– Он никогда этого не сделает.

– Почему?

– Во-первых, потому что это свяжет его по рукам и ногам – ведь ему придется как-то объяснить, почему он сначала стрелял в меня, а потом запер в подполе. На это уйдет немало времени, а времени у него в обрез. Во-вторых, он видел труп Хови Фриппа – это было все равно, что оставить ему свою визитку. Так что Грей знает, что я уже не в подвале.

– Время поджимает не только его, но и нас, верно? – помрачнел Дэвид.

– Согласен.

– Проклятье, до чего все это не вовремя! – со злостью бросил Меррит. – И о чем только думал Клит? Вот идиот!

– Думаю, будет лучше спросить его самого. – Спенс кивнул на телефон.

* * *

– Ей-богу, не понимаю, из-за чего ты так переполошился, Дэвид, – заявил сенатор, невозмутимо стряхнув пепел с сигары в пепельницу с президентским гербом.

Едва услышав, что его ищет президент, сенатор тут же приехал в Белый дом. Он, конечно, прекрасно понимал, из-за чего так взбесился Меррит, однако это не мешало ему пребывать в приподнятом настроении. Опасная интрига, которую он затеял, подействовала на него, как глоток доброго шампанского.

Дэвид рвал и метал, осыпая его проклятиями, – впрочем, сенатор с самого начала знал, что так и будет. Естественно, Мерриту страшно не хотелось, чтобы Бондюрана арестовали – ведь тогда неизбежно выяснится, что это он послал Спенса его убить.

Само собой, он станет все отрицать и попытается перевести стрелки на Бондюрана, назвав его предателем и убийцей.

Однако репутация его окажется запятнанной, и от этого удара он уже не оправится. Семена сомнения будут посеяны, а избиратели не должны сомневаться в своем президенте. Учитывая грядущие выборы, это может обернуться провалом избирательной кампании. Можно не сомневаться, что оппозиционные партии не упустят шанса, который сам плывет им в руки, и примутся расписывать, с какими странными личностями водит дружбу нынешний президент.

Предав Грея Бондюрана, сенатор нажил себе врага, однако на Бондюрана ему было глубоко плевать. А уж Барри Тревис он и вовсе не брал в расчет. После той памятной сцены в морге он сделал все, чтобы смешать ее доброе имя с грязью.

И хотя они оба копали под Дэвида Меррита, сенатор не испытывал ни малейших угрызений совести из-за того, что по его милости все их труды пойдут прахом. Не мог же он допустить, чтобы эти двое путались у него под ногами, постоянно создавая ему проблемы, тем самым ставя под угрозу его собственные планы свести счеты с Дэвидом.

Помимо этого оставался хоть и крохотный, но шанс, что эти доморощенные детективы в своем упорстве нащупают след, который приведет их к убийству Бекки Стерджис. Да, расследование этого дела, вне всякого сомнения, уничтожит президента. Но он потащит за собой и сенатора Амбрюстера. А в его собственной системе приоритетов инстинкт самосохранения занимал почетное второе место – после жажды власти, разумеется.

Для того чтобы убрать с дороги Бондюрана и настырную журналистку, сенатор сообщил министру юстиции, что бывший морпех был последним, кто видел Спенса Мартина живым. Теперь, когда одной проблемой стало меньше, оставалось самое главное – сначала вырвать Ванессу из лап Дэвида, а потом уничтожить его раз и навсегда.

Тем временем Дэвид продолжал бушевать.

– Даже не обсудив это предварительно со мной…

– Я несколько дней подряд пытался дозвониться, чтобы поговорить об этом, – перебил его сенатор, – но ты не отвечал на звонки. Вчера ты был в Джорджии, сегодня на совещании…

– Я не хуже вас помню свое расписание! – взорвался Дэвид. – Неужели нельзя было подождать, пока у меня появится минутка, и только потом звонить Йенси?

– Напротив, Дэвид, я считал и считаю, что в таких делах промедление смерти подобно. Люди и так уже начали удивляться, куда это подевался Спенсер.

– Какие еще люди?

– Люди из твоего окружения. Те самые, для которых его отсутствие имеет значение. Ты был занят, вот они и пришли ко мне.

– А почему к вам?

– Наверное, потому, что мы с тобой одна семья, – дерзко заявил сенатор, постаравшись, чтобы это прозвучало как вызов. – Всем известно, что ты привык делиться со мной всеми проблемами, что у тебя нет от меня тайн. Вот они и решили, что если уж ты и говорил с кем-то об исчезновении Спенса, то только со мной. – И сенатор самодовольно затянулся сигарой.

– Это Грей рассказал вам, что Спенс приехал повидаться с ним?

– Он, а кто же еще? В тот же самый вечер, когда я примчался в Шинлин и наткнулся на него и эту Тревис.

– Странно… Учитывая переполох, который вы там устроили, с чего вам вдруг вздумалось тогда спрашивать его о Спенсе?

Сенатор притворился, будто пытается вспомнить.

– Черт его знает… трудно сказать. Так, к слову пришлось. Думаю, я бы забыл об этом, если бы Спенс вернулся. Но он не вернулся и, похоже, не вернется. Мне это показалось подозрительным – я навел кое-какие справки, и выяснилось, что он уже пару недель не появлялся дома. Соседи его не видели, и почту он не забирал. На звонки тоже не отвечает. Ощущение такое, что он отправился в Вайоминг и как в воду канул. И, похоже, последним, кто его видел, был как раз Бондюран.

– Звучит зловеще, – рассмеялся Дэвид. – Уж не намекаете ли вы, что Грей убил Спенса?

– А у тебя есть другая версия?

– Но это же смешно! – фыркнул Дэвид. – Чушь и бред!

– В самом деле?

– Естественно! – отрезал Меррит.

– А вот Йенси, похоже, так не думает.

– Опять этот чертов Йенси! У меня с самого начала были сомнения насчет него. Жаль, что я тогда к ним не прислушался.

– А все потому, что они с Бондюраном два сапога пара, верно? – хмыкнул сенатор. – Режут правду-матку, говорят в глаза все, что думают. И не лижут задницу руководству, как все остальные в Белом доме. Как бы там ни было, Йенси поговорил кое с кем в ФБР, и те согласились, что с мистером Бондюраном не мешало бы потолковать.

Невозмутимо попыхивая сигарой, сенатор подошел к бару и налил себе чистого неразбавленного виски. Потом поднес хрустальный бокал к свету, поболтал его и залюбовался тем, как играет свет в его гранях.

– Я бы многое отдал, чтобы услышать, что он им расскажет о визите Спенса в Вайоминг.

Сенатор обернулся и в упор посмотрел на зятя. Взгляды мужчин скрестились. Наконец Дэвид криво улыбнулся, хоть и неохотно, но все-таки отдавая должное проницательности своего бывшего наставника.

– Стало быть, вам все известно. Грей рассказал, да?

– Что ты послал Спенса прикончить его? Да, конечно. Остается только гадать, что еще он знает – или думает, что знает, – из-за чего тебе позарез нужно, чтобы он умолк навсегда.

Дэвид уселся на диван, с беззаботным видом закинув ногу на ногу. Однако сенатора это не обмануло. Он был совсем не так спокоен, каким хотел казаться.

– Чего вы добиваетесь, Клит? Я ведь вас знаю как облупленного. Вы ведь не просто так подняли на ноги федералов, чтобы они затеяли это идиотское расследование, верно? Только не говорите, что, мол, беспокоились о Спенсе. Тогда зачем? Что вам нужно?

– Моя дочь.

– Моя жена, вы хотели сказать, – поправил Меррит.

– Ты сломаешь Ванессе жизнь. Я этого не допущу.

– Раз уж речь зашла о Ванессе, то, как муж, я имею на нее больше прав, чем вы. Поверьте, она сейчас в надежных руках.

– И где, позволь спросить? В домике у озера, у доктора Аллана?

– Состояние ее здоровья слишком меня тревожит, чтобы положить ее в местную клинику. Это случилось внезапно, и у Джорджа не было выбора, кроме как поместить ее в лечебницу.

– В какую еще лечебницу?

– В Тэйбор-Хаус.

– Клинику для наркоманов?

– Джордж знал, что там ей будет обеспечена полная анонимность. – Поднявшись, Дэвид подошел к письменному столу, выдвинул ящик и достал из него листок бумаги. – Вот их номер телефона. Можете позвонить туда, если не верите.

Выхватив у него из рук листок, сенатор бросился к телефону и попросил оператора соединить его с клиникой. Дожидаясь ответа, он одним глотком допил оставшийся виски. Наконец медоточивый голос в трубке промурлыкал:

– Клиника Тэйбор-Хаус. Слушаю вас.

– Говорит сенатор Амбрюстер. Соедините меня с главным врачом.

В уши ему полилась приятная негромкая музыка. Сенатор нетерпеливо ждал, гадая, действительно ли это телефон клиники или Дэвид просто морочит ему голову, устроив очередную мистификацию.

– Клит? Я так и думал, что ты позвонишь. Президент меня предупредил.

Сенатор моментально узнал этот голос. Это был его старый знакомый, доктор Декстер Леопольд, бывший главный хирург, а ныне директор клиники Тэйбор-Хаус.

– Привет, Декс, – с облегчением выдохнул он. – Как моя дочь?

– Что ж, буду откровенен с тобой, Клит: когда доктор Аллан привез ее к нам, она была очень плоха. Думаю, лечение не подействовало, поскольку она сильно пила, но нам удалось стабилизировать ситуацию, и сейчас она пошла на поправку.

– Ты уж позаботься о ней, Декс.

– Разумеется.

– Только не подпускай к ней этого Аллана, слышишь?

Повисла неловкая пауза.

– Это как-то не слишком удобно… – промямлил его собеседник.

– Мне плевать, удобно это ли нет.

– Но ведь доктор Аллан ее лечащий врач. И если сама миссис Меррит – или президент Меррит, пока она не сможет самостоятельно принимать решения – не заменят его, я обязан по-прежнему считать его ее лечащим врачом.

Декс Леопольд имел репутацию человека глубоко порядочного и честного, но Дэвид мог сломать и его. Если Джордж Аллан медленно травит Ванессу, то станет ли доктор Леопольд закрывать на это глаза?

– Дай мне адрес вашей клиники, – потребовал сенатор. – Завтра утром я заеду ее повидать.

– Боюсь, Клит, я не могу этого разрешить, – мягко возразил доктор. – Ты же знаешь наши правила. На территорию клиники не допускается никто, кроме пациентов и персонала, исключения не делаются ни для кого. Свидание с родственниками может вызвать у пациента нервный срыв, особенно когда физически он здоров и проходит этап психологической реабилитации.

– Но, Декс…

– Прости, Клит, это невозможно. Даже президенту не разрешено навещать миссис Меррит, хотя он просит сделать для него исключение всякий раз, как звонит сюда. Но если я отказываю ему, то обязан отказать и тебе. Так будет лучше и для миссис Меррит, поверь мне.

Сенатор покосился на Меррита, который с непроницаемым лицом слушал этот разговор.

– Ладно, – сдался наконец он. – Больше всего я хочу, чтобы Ванесса поправилась. Она просто сама не своя с тех пор, как потеряла ребенка.

– Да, президент так мне и сказал. Он не может себе простить, что не настоял на лечении сразу же после того, как произошла эта трагедия. Если бы она сразу проконсультировалась с врачом, кризиса можно было бы избежать. Но не переживай. Мы вернем ее тебе совершенно здоровой.

– Ради твоего собственного блага надеюсь, что это так, – бросил сенатор в сердцах прежде, чем повесить трубку.

– Ну как, удовлетворены? – осведомился Меррит.

– Пока да. – Сенатор направился к выходу. – Берегись, Дэвид. Не знаю, скольких людей ты подбил, чтобы они лгали ради тебя или делали за тебя грязную работу, но я верну свою дочь. Пару недель назад я напомнил тебе, кто сделал тебя президентом. Это был я – и я же могу вышвырнуть тебя отсюда. – он щелкнул пальцами в дюйме от носа президента. – Вот так!

Глава 37

Когда сенатор спустился на кухню налить себе чашку кофе, было еще темно. Каждый вечер перед сном он устанавливал в кофеварке таймер.

Эта первая чашечка исходившего паром кофе напоминала ему о детстве, о том времени, когда он даже не знал, как пишется слово «политика», не говоря уже о том, что это такое. Тогда ему было невдомек, что бывают люди, для которых амбиции и алчность дороже чести… Это было до того, как он превратился в одного из них.

Отец сенатора – высокий, сильный, спокойный мужчина, в глазах которого совершить одно преступление ради того, чтобы замести следы другого, было чем-то немыслимым. Он с трудом закончил школу, однако знал по памяти все созвездия и мог в мгновение ока сосчитать все точки на костяшках домино. Его нелегко было вывести из себя, зато он всегда готов был встать на защиту слабого.

Он воевал в Германии под командованием генерала Паттона. Там же был убит и там же и похоронен. Но до войны он жил и работал на скотоводческом ранчо в южном Техасе. Каждый год по весне он сажал маленького Клита перед собой в седло, и они вместе с другими ковбоями участвовали в загоне скота.

В те годы на ранчо самыми опасными были не люди, которые могли выстрелить тебе в спину, а гремучие змеи, одичавшие лошади и быки. Дни, проведенные в седле, были длинными, тяжелыми и пыльными. По ночам в небе сияли звезды. А на рассвете перед тем, как вскочить в седло, загонщики собирались у костра, чтобы выпить по кружке обжигающе горячего, крепкого кофе.

После войны его овдовевшая мать переехала в Миссисипи, поближе к семье, так что юность Клита прошла вдалеке от ранчо. Большую часть жизни он прожил в Вашингтоне, но даже сейчас, спустя шестьдесят лет, в его памяти еще живы были воспоминания о дурманящем аромате жареной свинины, навоза и кожи, смешанные с запахом сигареты, которую его отец всегда скручивал после завтрака под открытым небом. Ни один кофе в мире не был отвратнее того пойла, что пили загонщики. Но для Клита вкуснее этого напитка не было.

Клит обожал такие утра. И отца тоже. Он еще не забыл, как счастлив был, прижимаясь к широкой отцовской груди, с каким уважением другие загонщики, эти грубые, неотесанные мужчины, всегда относились к его отцу. И как он отчаянно им гордился.

Этим утром, – впрочем как и всегда, – сенатор старательно гнал от себя мысль о том, стал бы его отец гордиться таким сыном, как он.

Он включил на кухне свет.

За столом, попивая кофе, сидел не кто иной, как Грей Бондюран.

– Доброе утро, – невозмутимо приветствовал он сенатора.

Ни в голосе, ни в позе его не чувствовалось ни малейшей враждебности, однако сенатор моментально напрягся. Ему ли было не знать, что предательства Бондюран не прощает. К тому же Бондюран был весьма опасным человеком.

Может, все эти воспоминания об отце, лагерной жизни и загоне скота были чем-то вроде вещего сна, предупреждающего о неминуемой гибели от руки человека, которого он так подло предал? И сенатор вдруг со стыдом понял, что боится – боится так, как никогда в жизни.

Конечно, он был слишком горд, чтобы это показать, поэтому просто налил себе кофе и присоединился к своему непрошеному гостю за столом. Наверное, стоило бы поинтересоваться, как Бондюрану удалось незамеченным пробраться в дом, тем более учитывая сложнейшую охранную систему. Впрочем, глупо спрашивать об этом бывшего морпеха, сумевшего в свое время проникнуть за стены ближневосточной тюрьмы.

Чувствуя на своем лице холодный, немигающий взгляд Бондюрана, сенатор невозмутимо сделал глоток кофе.

– Думаю, мои извинения тебя вряд ли удовлетворят.

– Оставьте их себе. Просто отзовите своих псов.

– Не могу. Все зашло слишком далеко. Теперь я уже бессилен что-либо сделать.

– Проклятье! Еще как можете! Это ведь вы заварили эту кашу – значит, в вашей власти это прекратить. Или все ваши разговоры о собственном влиянии не более чем пустая похвальба?

Бондюран всегда был достойным противником. Такому бессмысленно вешать лапшу на уши – все равно не поверит. Сенатор и не пытался.

– Чего ты хочешь?

– Отыскать Ванессу и отвезти ее к вам. Но пока федералы дышат мне в затылок, у меня связаны руки.

– Ванесса в безопасности.

– И вы в это верите?

– Она сейчас в Тэйбор-Хаус.

– Мне известно, где она.

Сенатор уже открыл было рот, чтобы спросить, как ему удалось это выяснить, но передумал, решив, что это бессмысленно.

– Вчера вечером я разговаривал с Дексом Леопольдом. Он теперь заведует клиникой. И недвусмысленно предупредил его, что в его же интересах вернуть мне дочь живой и здоровой.

Презрительно фыркнув, Бондюран придвинулся к сенатору.

– Неужели вы не поверили ни слову из того, что услышали от нас с Барри? Ни о беременности Ванессы, ни о смерти ее ребенка якобы от СВДС?

Будучи политиком до мозга костей, сенатор не торопился с ответом.

– Молчите? Но если вы подозреваете, что в наших словах есть хоть малая толика правды, то как же вы можете надеяться, что Дэвид оставит все, как есть? Вы ведь знаете его лучше, чем кто бы то ни было! И если он действительно убил ребенка Ванессы, неужели вы думаете, что есть хотя бы призрачный шанс на то, что он оставит ее в живых, зная, что она не станет молчать?

Сенатор и сам уже думал над этим – правда, уже заранее зная, что ответ ужасающе прост.

– Чего ты хочешь? – хрипло повторил он.

– Иметь возможность свободно передвигаться, не опасаясь, что меня упекут за решетку. Мне плевать, как вы это сделаете, но снимите меня с крючка.

– И как, по-твоему, я…

– Хватит, Клит. Я уже по горло сыт вашими баснями. Придумайте что-нибудь, но звучать это должно убедительно. Скажите, что произошла ужасная ошибка, что вас не так поняли – в общем, наплетите им что-нибудь, только чтобы это выглядело правдоподобно. Пусть перестанут меня искать. А взамен я обещаю вернуть вам дочь.

– Я сам ее верну!

– Возможно. Вопрос только в том, вернется ли она к вам живой.

– Дэвид никогда не решится на это. Тем более я его предупредил, чтобы он не смел прикасаться к Ванессе.

– Еще одна причина, почему мы должны действовать быстро. Вы наверняка его взбесили. Теперь он захочет отомстить.

– Нет уж, благодарю покорно. Я уж как-нибудь сам разберусь.

– Ладно, будь по-вашему. Но вы обязаны знать еще кое-что. Спенс никуда не пропадал – ваш «покойник» жив и здоров. И он в Вашингтоне.

– Проклятье, как такое возможно? Я думал, ты убил его!

– Как видите, нет, – хотя очень может быть, я еще протяну достаточно долго, чтобы об этом пожалеть. Так вот, он вернулся. И взялся за старое. Я собственными глазами видел результат. Как думаете, они с Дэвидам допустят, чтобы меня допросили федералы? Да ни за что на свете! Держу пари, они попытаются добраться до меня раньше.

– Выходит, ты заботишься о собственной шкуре, а не о безопасности Ванессы!

На мгновение в глазах Бондюрана вспыхнул гнев, однако его обычное хладнокровие и на этот раз не изменило ему.

– Спенс не сможет прятаться вечно. Он объявится. А когда он воскреснет, это появится во всех новостях, и вы станете всеобщим посмешищем. Знаете, как вас назовут? Старым дураком, который окончательно выжил из ума. А Йенси и ФБР обвинят вас во вмешательстве в свои дела и в том, что вы втянули их в этот фарс. И кто после этого поверит вам, когда вы попытаетесь обвинить Дэвида в том, что он хочет избавиться от Ванессы? Никто. Просто покрутят пальцем у виска и скажут, что старый маразматик окончательно впал в детство. Победа останется за Дэвидом.

– Ты лжешь, – Бондюран даже не снизошел до того, чтобы возразить, – он молча смотрел на сенатора, в очередной раз поражая Амбрюстера своим холодным и бесстрастным взглядом. – Я только вчера объяснил Дэвиду, почему я позвонил Йенси. Будь Спенс жив, он бы мне сказал.

– Да неужели? Может, он просто морочил вам голову? – Бондюран придвинулся поближе. – Меня-то вам не одурачить. Держу пари, у вас уже есть план, как уничтожить Дэвида за то, что он убил вашего внука. Только он потребует подготовки, а вот времени на нее у вас как раз нет.

Бондюран был прав, однако сенатор все еще не мог с этим смириться.

– А если я не сделаю того, о чем ты просишь?

– Что ж, желаю удачи. Попробуйте справиться без меня.

– До сих пор я справлялся и без вашей помощи. И неплохо.

– Тогда почему Ванесса до сих пор не у вас, а в этой чертовой клинике? Почему она по-прежнему под замком, в лапах Джорджа Аллана, который пляшет под дудку вашего зятя?

Хороший вопрос. И ответа на него сенатор не знал. Однако он не мог заставить себя показать Бондюрану белый флаг. Сдаваться было не в его характере.

– Ты блефуешь. Да, ты не меньше меня хочешь, чтобы Ванесса вернулась. Стану я тебе помогать или нет, ты вытащишь ее оттуда. И никакие федералы тебя не остановят. Ты же у нас рыцарь на белом коне!

– Раньше да, возможно. Но не сейчас.

– Нашел себе другую, да? Эту, как ее… Барри Тревис?

Сенатор не рассчитывал, что Бондюран примет вызов. Так и вышло.

– Ванесса – чудесная женщина. Во всех отношениях. Но эгоистка до мозга костей.

– Эй, ты, – рявкнул сенатор. – Я никому не позволю говорить так о моей дочери!

Однако Бондюран, игнорируя возмущение сенатора, продолжал:

– Она с самого детства усвоила, что своя рубашка ближе к телу – да и как же иначе, ведь ее учителем были вы! Ванесса любит только себя, и лучшее доказательство тому – мой уход из Белого дома. Она ни слова не сказала в мою защиту, когда меня травили во всех газетах, – никому, ни репортерам, ни даже Дэвиду.

– Тогда почему ты сейчас пытаешься ей помочь?

– Можете считать, что это своего рода патриотизм.

– Или жажда славы, – недоверчиво фыркнул сенатор. – Ты ведь у нас герой, да? Спасение первой леди, пожалуй, обеспечит тебе место в истории.

– Тут не до романтики, сенатор. Умер ни в чем не повинный ребенок – вернее, убит. Разве убийца не должен понести наказание? Кроме этого, я хочу раз и навсегда положить конец разговорам, что помог Дэвиду стать президентом. Хочу покончить с этим раз и навсегда, – а этого никогда не будет, пока мы не вытащим на свет божий все его грязные делишки. И хотя я больше не люблю Ванессу, это вовсе не значит, что она заслуживает смерти.

– Святой Грей! – фальшиво хохотнул сенатор.

Бондюран поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Теперь, когда он выпрямился во весь рост, его физическая мощь сразу бросалась в глаза. Сенатор невольно сравнил себя с ним и ощутил острый укол зависти. Рядом с такими, как Грей, молодыми и сильными, он казался себе особенно старым и немощным.

– Так что, сенатор? Я начинаю операцию по спасению?

– Я подумаю.

– Ну уж нет, так не пойдет. Либо вы сейчас же звоните Йенси, либо я исчезну из вашего дома, а вы спасайте Ванессу сами. Вы ведь у нас такой умный, такой изворотливый – вы и сами справитесь с Дэвидом и вдобавок выживете. А вот выживет ли Ванесса? Не знаю.

Сенатор никогда не сдавался. Никогда. Но еще в те времена, когда он мальчишкой гонял в футбол, он хорошо усвоил, что бывают моменты, когда разумнее отойти в сторону и отдать мяч другому.

* * *

Отойдя от еще свежей могилы, она как раз шла к машине, когда перед ней, как из-под земли, вдруг появились двое мужчин.

– Мисс Тревис?

– Да, это я. В чем дело?

Они одинаковым жестом показали ей значки агентов ФБР.

– Нам нужно задать вам несколько вопросов.

– Сейчас? – Барри не верила собственным ушам. – Прямо тут, на кладбище?! Это ведь похороны – вы что, не заметили?

– Заметили, – отрезал один из них. – Нам очень жаль, что так вышло с мистером Фриппом. Но мы искали вас и решили, что вы непременно придете попрощаться.

Желающих почтить своим присутствием скромные похороны Хови Фриппа оказалось до ужаса мало – таков был печальный итог его несуразной жизни. За редким исключением, все они были его сослуживцами, не упустившими возможность прихватить лишний час к обеденному перерыву. Оживленно перешептываясь, они спешили к своим машинам, довольные сознанием того, что выполнили свой моральный долг и могут теперь без помех пообщаться друг с другом.

Только Барри, одна из всех, искренне оплакивала Хови. Ей и вправду было его жаль – и не только потому, что смерть его была ужасной. Хуже всего было другое – что убийство это останется безнаказанным и что никому, похоже, нет до этого дела.

От этих печальных мыслей ее оторвало появление федералов.

– Время и место действительно неподходящие. И все же мы хотели бы с вами поговорить.

– Раз уж вы перекрыли мне все пути к отступлению, похоже, выхода у меня нет, верно? Не возражаете, если мы отойдем подальше от могилы?

– Разумеется.

Подойдя к машине, Барри вытерла глаза, шумно высморкалась и повернулась к ним.

– Я ведь уже рассказала полиции все, что мне было известно об убийстве мистера Фриппа. Они взяли у меня показания прямо там, у него в квартире.

– Мы тут не поэтому, – сказал один из агентов.

– Вот как? – сделав большие глаза, пробормотала Барри. – Тогда о чем речь?

– О Грее Бондюране.

– Ах, вот оно что! – упавшим голосом проговорила она. Потом скрестила руки на груди и мученически вздохнула, всем своим видом показывая, до какой степени ей все это надоело. – И что же вы хотите узнать о нашем бывшем национальном герое?

– Для начала, где он?

– Не знаю. И знать не хочу. Он просто отморозок.

Федералы переглянулись.

– Странно. Нам казалось, мисс Тревис, что вы с ним в последнее время довольно много времени проводите вместе, – сказал один.

– Все верно. Проводили. До вчерашнего дня, когда он стал первым номером в списке тех, кого разыскивает ФБР. Как будто у меня без этого мало проблем! – Барри выразительно округлила глаза. – Сначала мой дом взлетел на воздух, погибла моя собака. Потом этот скандал с сенатором Амбрюстером, когда он наорал на меня, после чего меня вышвырнули с работы.

– А теперь я оказалась замешана в… ну, сами понимаете, – мрачно продолжала она. – В общем, в историю с этим типом. Но какая женщина смогла бы перед ним устоять? Бога ради, ведь он, как-никак, национальный герой! Такой сильный, немногословный… и безумно сексуальный. А глаза у него… – На лице Барри было написано блаженство. – Короче, мы очень даже неплохо проводили время, и вдруг я вижу в новостях его физиономию. Чуть не описалась со страху, честное слово. Естественно, я сказала ему, чтобы он проваливал. Ну, он и ушел. – Барри со страдальческим видом закатила глаза. – Можно было и раньше сообразить, что все было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.

Страницы: «« ... 1819202122232425 »»

Читать бесплатно другие книги:

Героини этой книги – решительная женщина-фараон Хатшепсут и мудрая княгиня Ольга, рассудительная «фр...
Сборник рассказов о самом знаменитом детективе начала XX века, о «короле сыщиков» Нате Пинкертоне! И...
Джейкоб знает, что он не такой, как все. Он – один из странных. В компании новых друзей ему предстои...
Жизнь Марины обещала быть похожей на восточную сказку: красивый и богатый муж-сириец, долгожданный с...
В музее проводится игра для очень состоятельного клиента: ожившие картины, встреча с Диогеном, инсце...
Что зависит от человека? Есть ли у него выбор? Может ли он изменить судьбу – свою и своего народа? П...