Орел/Решка Майерс Ю.

Глава 18

Чтобы Эфраим успокоился, Джена усадила его за стол, а сама отправилась искать книги для читателей. С каждой минутой Эф беспокоился все больше. Он не спускал глаз со входа, так как хоть и сомневался, что Натан нападет на них прямо в библиотеке посреди бела дня, но все равно подпрыгивал при виде каждого посетителя.

Джена помогла пожилой женщине с компьютером, вернулась и, наконец, села рядом с Эфраимом.

– Что случилось? У тебя неприятности?

– Я только что разговаривал с Натаном.

– И?

– Он говорит, что не бьет Шелли. Он любит ее.

Джена нахмурилась:

– Ты ему веришь?

– Нет. Но не в этом дело, сейчас есть проблема поважнее. Джена, он спрашивал о монете.

– Странно. Я думала, он забыл о ней, ведь вы не касались друг друга во время последнего броска монеты.

– Но он помнит. Он не мог притворяться все это время. Тогда почему вспомнил?

– Вне зависимости от причины, разве это не хорошо? Это же значит, что вы опять друзья, так?

– Он, может, и помнит о нашей дружбе, но явно не в себе. Не такой, каким был. Раньше я его таким не видел, – сказал Эфраим.

Он никогда не боялся своего друга. Его тревожило, что Натан был настолько другим… настолько злым. Бесконтрольные движения, да и весь язык тела говорили о с трудом сдерживаемой жажде насилия. Что с ним стряслось? Правда, Эфраим больше боялся не за себя, а того, что Натан мог сотворить с Дженой, если не получит что желает.

– Он дал мне это, – сказал Эфраим и вручил Джене сложенный снимок. Она долго изучала его удивленными глазами. Затем положила изображением вниз и отодвинула подальше от них обоих.

– Значит, все действительно было так, как ты сказал, – сказала девушка. – Я хочу сказать, что верила тебе, но теперь мы точно знаем, что в морге был другой ты.

Он кивнул.

– Он угрожал тебе этим снимком? – спросила она.

– А как иначе? Но меня беспокоит не это. Он угрожал и тебе. Прости, что втянул тебя, Джена. Я не позволю ему тебя тронуть.

Девушка глубоко вдохнула.

– Я ценю защиту, но не волнуйся за меня. Натан просто хочет достучаться до тебя, так как знает о твоем комплексе героя. И чего он хочет?

– Монету, – ответил Эфраим.

– Ты рассказал ему, что избавился от нее?

– Он не поверил. Сказал, что я бы никогда не избавился от нее, потому что… – Он посмотрел на девушку: – Только из-за нее я тебе нравлюсь.

– Видишь? Он не знает, о чем говорит. Ты смог заполучить меня лишь избавившись от монетки, – улыбнулась Джена.

Эфраим почувствовал себя немного лучше.

– Но я все равно думаю, что нам следует быть осторожнее. Непонятно, что еще он может выкинуть.

– Эфраим, он – трус. Ничего хуже этого снимка он не сделает и сам об этом знает. Вот почему пытается испугать тебя.

– Пытается? У него получается, – сказал Эфраим.

– Буду смотреть по сторонам, если так тебе будет лучше.

– Я сегодня лучше за стойкой поработаю… Надо практиковаться, – он будет чувствовать себя куда лучше на открытом пространстве, где они с Натаном смогли бы видеть друг друга, а не где-нибудь в хранилище, убирая книги и беспокоясь за безопасность Джены.

Девушка внимательно взглянула на него.

– Я так думаю, ты просто не хочешь возиться с перестановкой периодики, – она встала и посмотрела на вход. – Спасибо за то, что присматриваешь за мной.

Он улыбнулся.

– С другой стороны, теперь у меня есть веская причина предостеречь Шелли, чтобы держалась подальше от Ната, – сказала Джена. – Если он начал угрожать людям, то бойфренд из него явно получится никудышный.

К концу дня Джена встревожилась не меньше Эфраима. Она так и не смогла связаться ни с Шелли, ни с Мэри.

После закрытия библиотеки они заперли вход. Эфраим отключал компьютеры, пока Джена проверяла помещения и выключала везде свет, и подпрыгнул от неожиданности, когда кто-то принялся стучать в стеклянные двери. Он поднял глаза, молясь, чтобы это был не Натан. Но вместо него снаружи стояли Мэри и Шелли.

Он поспешил к ним и увидел, что Мэри обнимает сестру, практически поддерживая ее. Красные глаза Шелли опухли, лицо покрывали темные потеки туши. Он открыл замок и отступил, когда автоматические двери открылись.

– Вы в порядке? – спросил Эфраим. Он заметил пурпурно-желтый синяк на руке, совсем не похожий на результат от удара теннисным мячиком.

Мэри посмотрела на него:

– Нат, он…

– Шелли, это он сделал с тобой? – спросил Эфраим.

Та закрыла глаза:

– Нат мертв.

Эфраим почувствовал, как в животе у него похолодело.

– Нет. Я же говорил с ним сегодня утром.

– Как и я, – она всхлипнула.

Эфраим беспомощно шагнул к ней, не зная, что сделать, потом махнул рукой, чтобы они вошли внутрь, и проводил к большому столу, где Мэри усадила Шелли в кресло.

Ошарашенный, встал рядом.

Натан умер. Нелепица какая-то. Эфраим прокрутил в памяти последний разговор. Значит, тогда он видел Натана в последний раз.

– Расскажите, что случилось, – попросил он, превозмогая собственные чувства.

– Его застрелили, – сказала Шелли.

– Застрелили? То есть кто-то его убил?

Она кивнула.

Эфраим глубоко вздохнул. Натан вел себя очень странно и в таком состоянии мог покончить с собой. Почему-то такой вариант принять было легче.

– Его застрелили сзади… – Ее было трудно понять. Слова тонули в тяжелых всхлипах. – В… в… голову…

Эфраим встал и обошел вокруг стола, потому что не мог спокойно сидеть.

– Кто мог застрелить Натана? И зачем? Он никого не трогал, – он скользнул взглядом по синяку по руке и напомнил себе, что этого Натана практически не знал. Кто знал, во что тот мог вляпаться или на что он был способен?

В зал по лестнице из хранилища спустилась Джена.

– Мэри? Шелли? Я пыталась позвонить вам. Боже, что случилось?

– Мы весь день были в полицейском участке, – сказала Мэри. Она встала и отвела Джену в сторону. Они шепотом разговаривали у стола, кидая тревожные взгляды на Шелли. Эфраим остался с девушкой один на один.

Та сидела, склонив голову, и обеими руками мяла складки на юбке.

– Он звонил мне этим утром, – сказала она. – Хотел встретиться на трибунах за школой после ленча.

– На трибунах? Почему? – По расписанию сегодня игр не было.

Шелли смахнула с лица слезы, стараясь не смотреть на него.

– Мы только там могли побыть одни…

Ох. Она имела в виду под трибунами.

– Значит, ты пошла на встречу с ним.

Девушка задрожала.

– Это было ужасно.

Эфраим понял, что именно она нашла труп. По недавнему опыту он знал, каково это – обнаружить тело кого-то, кто тебе дорог.

– Мне очень жаль, – сказал он.

Шелли разгладила юбку на бедрах, затем вновь ее смяла.

– Кто-нибудь был рядом? – спросил Эфраим. По стадиону часто нарезали круги бегуны, а летом всегда тренировались спортивные команды.

– Я никого не видела.

– Значит, вопрос в том, просто ему не повезло или же кто-то его там ждал. Натана ограбили?

Саммерсайд был маленьким городом, и преступления тут случались редко, но это убийство на случайное не походило, учитывая столь возбужденное состояние Натана во время последнего разговора. Но, если кто-то все спланировал, откуда убийца узнал, где искать жертву? Правда, он мог просто проследить за Натаном.

– Полиция не считает, что это ограбление. Они нашли в кармане кошелек с деньгами и картами. И его сотовый.

– Он был в чем-то замешан? – спросил Эфраим. – Наркотики или что-то подобное?

– Конечно, нет!

Мэри и Джена с тревогой посмотрели на них. Он поднял руку, показывая, что все было в порядке.

– Прости, Шелли. Не хотел ни в чем его обвинять. Я, как и ты, хочу знать, кто это сделал.

Она шмыгнула носом и кивнула.

Натана, похоже, что-то сильно беспокоило. Может, он знал, что за ним следят, и поэтому пришел тем утром за монетой. Если бы только Эфраим смог тогда помочь ему, с магией или без.

– Не могу поверить, что его нет, – сказал Эфраим.

– Я хочу, чтобы он вернулся, – всхлипнула Шелли.

– Я тоже.

Она подалась к нему. Ее лицо было серьезным.

– Тогда сделай что-нибудь.

Эфраим уставился на девушку.

– Что, например?

– Он сказал, что, если с ним что-нибудь случится, мне нужно прийти к тебе. И ты знаешь, что делать. Он сказал мне показать тебе это, – она залезла в сумочку и положила на стол четвертак.

Он взял монету и осторожно рассмотрел ее – сердце отчаянно колотилось. Та, судя по всему, оказалась вполне обычной, даже не юбилейной.

– Это о чем-нибудь тебе говорит? – спросила девушка.

– Обыкновенный четвертак. А ты не подумала тогда, что он как-то странно себя ведет?

– Нат – странный парень, – она проглотила слезы. – Был. Но мне он был дорог.

– Когда он тебе об этом рассказал? – спросил Эфраим.

– Вот в этом-то и странность. Еще одна, – Шелли вытащила смятый платочек и высморкалась. – Полицейские сказали, что Нат погиб этим утром. Между девятью и одиннадцатью.

Эфраим кивнул.

– И?

– Он звонил мне сегодня в полдень. Именно тогда и сказал о четвертаке. У меня осталась запись на телефоне, – она открыла экран и показала ему. Да, Натан звонил с домашнего телефона днем, в 12:23.

– Значит, они ошиблись со временем. Уверен, такое случается, – полицейские наверняка допустили неточность, потому что Эфраим и сам разговаривал с Натаном почти в десять утра.

– Я так не думаю. Я довольно быстро добралась до школы, и, когда пришла туда, Нат уже был мертв, – она тяжело вздохнула. – Эфраим, что-то происходит.

– Натан не мог позвонить тебе после своей смерти.

– Конечно, нет. Не знаю, почему, но он думал, что очень важно сказать тебе о монете. Словно от этого зависела его жизнь, – она закрыла глаза, а когда открыла, в них уже плескалась ярость. – Если есть хоть один шанс все изменить, ты должен его использовать.

– Это безумие, – ответил Эфраим. Он подумал о монетке, которую дала ему девушка. Не знал, что еще сказать. – Я больше не могу ему помочь.

– Вранье, – Шелли выпрямилась. – Натан в это не верил и я тоже. Когда я вытащила четвертак, ты все понял. Что это значит?

– Натан умер, – сказал он.

– Я это знаю! – Она глубоко вздохнула и скрестила руки. – А что, если бы это была Джена?

– Ничего бы не изменилось.

Эфраим сжал монету в кулаке. Шелли была права. Он бы сделал что угодно, чтобы спасти Джену.

Он положил монету на стол и взглянул девушке в глаза:

– Я попробую. Но больше ничего обещать не могу. Может быть, уже слишком поздно.

– Значит, попытайся. Мне не нужно знать деталей, просто сделай, что должен. Знаю, ты не подведешь его.

Подошли Мэри и Джена. Эфраим уступил место сестре Шелли и отошел к абонементному столу, крутя в руках четвертак. Мысли путались.

Эфраим опустил голову на руки. Куски картинки не складывались, смысла не было. Если Натан погиб утром, то не мог позвонить Шелли днем. Более того, он уже был мертв или погиб вскоре после разговора с Эфраимом в парке, в другой части города, далеко от того места, где нашли тело. Полицейские наверняка ошиблись.

Правда, это не меняло того факта, что Натана убили. В столь бредовой ситуации Эфраим мог придумать лишь одно безумное решение.

Джена подошла и встала за ним, положив руку на плечо. Он поднял глаза. Мэри и Шелли ушли.

– Эфраим, мне очень жаль, – голос у нее дрожал, словно она плакала.

– Мне тоже.

К Эфраиму слезы еще не пришли. Мысль о смерти Натана доходила постепенно, но теперь, когда у него появился план, он не был готов ее принять.

Она всхлипнула.

– Я знаю, о чем ты думаешь.

– И о чем же?

– Что это твоя ошибка.

– Это целиком и полностью моя ошибка. Может, не напрямую, но это все из-за тех желаний. – Все обдумав, он понял, что выторговал жизнь матери в обмен на жизнь друга.

– Ты не можешь знать этого наверняка. Прекрати жалеть себя.

Он показал ей четвертак.

– Вот это дала мне Шелли.

– Она знает?

Эфраим покачал головой.

– Натан попросил ее передать сообщение, которое мог понять только я. Он сказал ей, что я могу его спасти, – он принялся стучать монетой по столу, все сильнее и сильнее. Джена положила ладонь на его руку, успокаивая.

– Это не вариант.

Эфраим вздохнул.

– Я просто размышлял.

– Ты отправил ее прочь. Она исчезла. Ты ничего не можешь сделать.

Эфраим подбросил четвертак.

– Когда я загадывал желание, то, если не подбрасывал монетку тут же, она нагревалась. Словно «активировалась», как ты и говорила.

Он почесал подбородок краем монетки и вспомнил ту ночь на автобусной остановке, когда бездомный поднял четвертак после того, как уронил его. Желание сбылось только тогда, когда металл коснулся кожи Эфраима.

– Если желание не может исполниться, пока я не подброшу монету и не коснусь ее, значит, она все еще в фонтане.

– Значит, возможно, тебе нужно коснуться ее во второй раз, чтобы все сбылось? Эфраим, я не знаю.

– Ты права, я тоже ничего не знаю наверняка. Да и вообще не понимаю, как она действует. Но когда я дотрагиваюсь до других людей, то включаю их в свое желание. Может, монетка чувствительна к прикосновению.

– Звучит разумно. Но, даже если она все еще здесь, ее невозможно будет найти. В фонтане столько мелочи.

– Но есть шанс…

– Эфраим, подумай. Правда. Разве это хорошая идея? Ты сказал, что больше не собираешься ничего менять. Ты обещал. Именно так ты и попался: ведь всегда можно что-то исправить. И как ты поступишь, если что-нибудь опять случится с твоей матерью или со мной… ты лишь все ухудшишь. Вспомни про лапку обезьяны!

– Я знаю. Но ничего бы этого не случилось, если бы я не использовал монетку в первый раз. Я должен попытаться, – возразил он.

– Тогда я иду с тобой, – сказала она. – Вдвоем мы найдем ее быстрее.

Глава 19

До закрытия Грейстоуна оставалось еще полчаса светлого времени. Парк был совершенно пуст, высокие колонны обрамляли дорожку, отбрасывая длинные тени на Эфраима и Джену. Впереди на площади маячил фонтан Атласа. Они встали рядом и посмотрели на лицо бронзовой статуи.

– У меня дурное предчувствие, – сказал Эфраим.

Джена посмотрела на него.

– Не могу поверить, что ты действительно это говоришь. Что с тобой такое?

– Прости, – он снял кроссовки и стянул носки. Джена избавилась от желтых сандалий, забралась на край фонтана, села, опустив ноги в мелкую воду, и взвизгнула.

– Холодная!

Эфраим последовал за ней. Вода и правда была очень холодной. Она леденила ступни, смыкаясь вокруг лодыжек. Дно оказалось скользким, монетки вонзались в ноги. Он осторожно дошел примерно до половины фонтана, чувствуя, что одно неосторожное движение – и он поскользнется, шлепнувшись прямо на дно. Потом махнул рукой в сторону ног статуи.

– Я швырнул монету туда, и она отскочила… куда-то сюда.

Они сгорбились в воде, водя руками по дну бассейна и вытаскивая целые пригоршни серебряных и медных монет. С расстояния те всегда казались Эфраиму пиратскими сокровищами на дне моря.

– Надо было подготовиться, – сказала Джена. Она просмотрела монетки, разглядывая каждую и откладывая ненужные на раскрытую ладонь. Шлепая по воде, подошла к краю фонтана, высыпала их на землю и вновь приступила к поискам. – Могли хотя бы корзинки захватить.

Эфраим вздрогнул, когда сверху на него попала струя воды. Рубашка уже промокла. Он оглянулся на Джену и увидел, что ее темно-синий топик тоже вымок. Заметив, что он пялится на прилипшую ткань, девушка плеснула ему в лицо водой.

– В следующий раз это будет пригоршня монет, – пригрозила она.

– Верно.

– Я чуть не надела сегодня белую блузку, – она, гримасничая, попыталась отцепить футболку от кожи. – Сотри с лица эту улыбку.

– Вот бы воду отключить, – сказал Эфраим.

Журчание внезапно прекратилось, и фонтан смолк.

– Ну примерно так, – он зачесал волосы назад и улыбнулся.

– Эфраим! Ничего не желай, пока мы тут по уши в монетах. Понял? – Джена откинула с лица мокрые волосы. Потерла очки о мокрую футболку, но без толку. – Думаю, это было просто совпадение. Фонтан выключают на ночь. Давай искать дальше.

– Эй, а в парке ночью есть охрана?

– Парк патрулирует полиция, но я не знаю, как часто они приходят.

Человек, который построил усадьбу Грейстоун и окружающее поместье в конце 1800-х, тратил деньги направо и налево, но все потерял во время Великой депрессии. Когда он обанкротился, город забрал его имущество и превратил в общественный парк. Территорию отдали в длительную аренду публичной библиотеке Саммерсайда, та вдобавок присматривала за окрестностями. Дети лазали по заброшенным зданиям, ходили слухи о том, что поздней ночью здесь проводят какие-то странные ритуалы. Вот почему в парк было запрещено заходить после заката.

Они продолжили методично осматривать четвертаки, высыпая их за бортик фонтана. Если полиция поймает их здесь, то подумает, что они воровали деньги.

Спустя час работа продолжилась в сумерках. Они уже перебрали кучу монет у основания статуи, но нужной так и не нашли. Руки Эфраима озябли от холода, а кончики пальцев болели от прикосновений к цементному дну.

Эфраим решил передохнуть и присел на край фонтана.

– У меня вся кожа на руках сморщилась, – сказала Джена, положила ногу на бедро и осмотрела ее. – И на ногах тоже.

– Тебе повезло. Я ног вообще не чувствую, – вздохнул Эфраим. – Может, монета все же исчезла, и мы зря тратим время.

– Ой, не сдавайтесь, – раздался позади голос.

Эфраим повернулся и увидел темный силуэт, выступивший из темных кустов вокруг площади.

– Кто здесь? – спросил Эфраим. Он узнал его, но это не мог быть…

– Меня еще даже не похоронили, а ты уже забыл лучшего друга. Но я не могу винить тебя за это, зная, на кого ты тут отвлекаешься. Это же Джена, да? Шикарно выглядит.

Человек чуть ли не по-волчьи завыл.

Внезапно все вокруг осветила вспышка, Эфраим заморгал. Перед глазами плавало яркое зеленое пятно.

Натан ступил в круг лунного света, освещавшего площадь, и опустил камеру. Джена ахнула.

Эфраим не мог отвести от него глаз.

– Натан?

– Но ты мертв! – воскликнула Джена.

– Я вернулся, я – вааааашеее прооооооокляяятие, – ухмыльнулся Натан. Он засунул фотоаппарат в задний карман джинсов. – Шучу. А то еще обмочитесь прямо в фонтане. Это негигиенично.

– Он обманул меня, – сказал Эфраим Джене. – Послал Шелли, чтобы сказать мне, что умер, надеясь, что я приведу его к монете.

Он с досады дернул ногой, вода плеснула из фонтана на землю.

– Ты почти угадал, Эф, – сказал Натан.

– У Ната не было близнеца? – прошептала стоявшая за спиной Эфраима Джена, держа его за руку. Горячая ладонь чуть ли не обжигала его холодную мокрую кожу.

– Нет, насколько мне известно. А что?

– Это не Нат, – негромко сказала она. – Он по-другому двигается. Телосложение отличается. Волосы слишком длинные. У Ната был короткий ежик, такая прическа за день отрасти не может.