Незнакомцы на мосту Донован Джеймс

Затем Томпкинс встал с торжественным видом и объявил:

— Обвинение просит вызвать Роя А. Роудса, ваша честь, сержанта Роудса.

Вошел высокий и худой мужчина с большими ушами. Он был похож на Гарри Купера, но вид у него был неряшливый. Он легко мог бы сыграть роль заместителя начальника полицейского участка в ковбойских пьесах. На нем было штатское платье: костюм, слишком большой для него, широкий цветной галстук, белая рубашка с широким мягким воротником.

К тому времени, как он занял свое место и дал присягу, зал снова наполнился. Томпкинс, допросивший только одного свидетеля за весь день, встал напротив свидетеля, и допрос начался.

Вопрос. Сержант, ваше полное имя Рой А. Роудс? Ответ. Да, сэр.

Вопрос. Вы служите в вооруженных силах Соединенных Штатов?

Ответ. Да, сэр.

Вопрос. В каком роде войск?

Ответ. В войсках связи, сэр.

Вопрос. Какой у вас ранг?

Ответ. Мастер-сержант, сэр.

Вопрос. И как долго вы служите в вооруженных силах? Ответ. Немногим более пятнадцати лет.

После этого Томпкинс вытянул из свидетеля ряд ответов, подтвердивших, что он тот человек, кого Москва называла «Квебек» и о ком говорилось в послании на микропленке, направленном Абелю и оглашенном в суде в прошлый четверг. Роудс рассказал, что он родился 11 марта 1917 г. в городе Ройалтоне (Оклахома); фамилия его отца — У. А. Роудс, и в 1955 году он жил в Говарде (Колорадо), поблизости от Сали-ды. Он добавил, что у него три сестры и одна из них — миссис Эрлен Браун из Радиума (Колорадо), проживавшая ранее в Говарде. Его брат — Франклин С. Роудс.

Сержант регулярной армии показал, что он служил в Форт-Монмуте, Нью-Джерси (почтовый адрес — Итонтаун: рядом с Ред-Банк) и что его постоянным местом службы был Форт-Уачука (Аризона). Проходя там службу, он жил в Таксоне.

Вопрос. За время вашей военной службы, сержант, направлялись ли вы в Советский Союз?

Ответ. Да, направлялся.

Вопрос. Когда вы приехали в Советский Союз?

Ответ. 22 мая 1951 года.

Обвинитель вел допрос неторопливо, дабы все факты были записаны в протокол. Роудс продемонстрировал, что кадровый военнослужащий почти никогда не забывает даты перемены места службы и почти всегда говорит «сэр». В Москве он находился до июня 1953 года и в течение этих двух лет служил автомехаником при американском посольстве, имея под своим началом автопарк посольства, который размещался в гараже на расстоянии полутора миль.

Он сказал, что женат, что он отец восьмилетней дочери и что его семья приехала к нему в Москву в феврале 1952 года, десять месяцев спустя после того, как он сам прибыл туда. Он запомнил, что его просьба разрешить приезд жены и дочери в Россию была удовлетворена в декабре 1951 года.

Вопрос. Теперь, сержант, я хочу обратить ваше внимание на день в канун рождества, когда вам сообщили, что вашей семье разрешено приехать к вам. Не расскажете ли вы нам кратко, что случилось в тот день? Где вы получили это известие?

Ответ. В тот день, как я припоминаю, я утром работал в гараже и пришел в посольство на обед. В посольстве мне передали сообщение из государственного департамента о том, что русское Министерство иностранных дел выдало визу на въезд для моей жены и что она вскоре приедет ко мне.

Вопрос. Вы пообедали?

Ответ. Да, пообедал.

Вопрос. А что вы делали после обеда?

Ответ. Ну, во время обеда я немного выпил. Вы хотите чтобы я рассказал об этом?

Длинные, глубокие морщины шли по обеим сторонам его широкого рта. Когда он плотно сжимал свои тонкие губы, его лицо приобретало твердое и холодное выражение и выглядел он много старше своих сорока лет. Однако, как ни странно, по лицу его иногда проскальзывала почти глупая ухмылка, как будто все происходящее было частью игры для сержанта кадровой армии.

Томпкинс. Обо всем, что случилось.

Судья Байерс. Мне кажется, он оставляет это на ваше усмотрение.

Роудс. Хорошо, сэр.

Вопрос. Обо всем, что случилось после обеда.

Ответ. Ну, во время обеда… я подошел к морякам. Мы немного выпили. Точнее говоря, мы приложились несколько раз, прежде чем я собрался уходить в гараж. Когда я пришел в гараж, два русских механика, которые работали под моим началом в гараже (их звали Василий и Иван, сказал он) захотели выпить со мной. Мы выпили раз, другой, и затем это продолжалось всю вторую половину дня. В три тридцать или в четыре часа дня, как мне помнится, или что-то около этого в гараж приехала девушка, знакомая молодого механика, у которого она брала на этот день автомобиль. У нас оставалось еще немного водки, поэтому я сказал: «Почему бы вам не позвать сюда вашу девушку и не угостить ее?» А когда она пришла, с ней оказалась еще одна девушка, которую я никогда раньше не видел.

Мы допили оставшуюся водку, и кто-то, не помню кто именно, сказал, что хорошо было бы нам собраться вечером. Возможно, что это сделал я. Я просто не помню точно, как все это началось, но мы уехали из гаража на автомашине механика с этими двумя девушками. Я помню, мы поехали к нему домой… думаю, что это было так. Я не заходил в его квартиру и не знаю, что находится внутри того дома. Так или иначе, он пробыл там пятнадцать или двадцать минут, привел себя в порядок, переоделся и вернулся к нам. Вчетвером мы отправились в одну из московских гостиниц, и наша вечеринка продолжалась всю ночь. Я помню, что я танцевал, пил и ел с этими людьми, но не помню, в каком виде и как я покинул гостиницу. Не знаю, возможно, я напился до потери сознания и им пришлось меня тащить. Помню только, что я проснулся на следующее утро в кровати вместе с одной из девушек, должно быть, в ее комнате.

Как только он прервался, я встал.

Донован. Защита почтительно просит, ваша честь, вычеркнуть из протокола весь этот рассказ по той причине, что он не имеет никакого отношения к подсудимому.

Судья Байерс. В настоящее время — нет. Я, однако, не знаю, что из этого получится. В настоящий момент не могу этого сказать.

Роудс показал затем, что пять или семь недель спустя после вечеринки девушка, с которой он провел ночь, позвонила ему по телефону.

Вопрос. Сразу же после этого телефонного звонка или позднее вы виделись с этой девушкой?

Ответ. Да, виделся. Мы условились о встрече, и она состоялась.

Вопрос. Она была одна или с ней был еще кто-нибудь?

Ответ. В тот момент, когда я ее увидел, она была одна.

Вопрос. Хорошо. Что было дальше?

Ответ. Я поехал на метро к назначенному месту. Мы гуляли по улицам, и она рассказала мне, что у нее беда…

Донован. Я возражаю.

Судья Байерс. Не рассказывайте, что она вам сообщила.

Роудс. Хорошо. Мы шли по улице, и к нам подошли двое мужчин, двое русских. Я принял их за русских.

Вопрос. Говорил ли хотя бы один из них по-английски?

Ответ. Один из них говорил по-английски.

Вопрос. Знаете ли вы, как зовут кого-либо из этих мужчин?

Ответ. Один из них был представлен как брат девушки. Я не знаю, как его зовут. Другой был представлен… девушка представила его, назвав, как мне помнится, каким-то русским именем, но он сказал: «Зовите меня просто Боб Дей».

Вопрос. Боб Дей?

Ответ. Боб Смит или Боб Дей. Я не помню точно, какое это было имя, но мне кажется, что Боб Дей.

Вопрос. Хорошо. А потом, после того как вы встретили этих двух мужчин, что вы делали? Не рассказывайте нам, о чем вы говорили. Просто расскажите, что вы делали.

Ответ. Мы пришли в ту комнату, где я, как мне показалось, проснулся в тот раз после вечеринки.

Вопрос. Вы все трое вошли в эту комнату?

Ответ. Двое мужчин и я, да, сэр. Девушка не входила.

Вопрос. А где была девушка, вы знаете?

Ответ. Когда мы поднялись наверх, она осталась внизу в холле.

Вопрос. Видели ли вы ее когда-нибудь потом?

Ответ. Больше никогда не видел.

Казалось просто невероятным, что Роудс, прослужив в армии пятнадцать лет, будучи мастером-сержантом, мог попасть в ловушку в результате такого избитого и простого приема.

Вопрос. Таким образом, Боб Смит, или человек, которого, как вы полагаете, зовут Боб Смит, и другой человек, и вы оказались в комнате. Можете ли вы рассказать, что случилось дальше. Был ли у вас разговор?

Ответ. Да, у нас был разговор.

Вопрос. Как долго он продолжался?

Ответ. Приблизительно два часа, насколько я могу припомнить, может, немного дольше.

Вопрос. После этого вы уехали?

Ответ. Да, уехал.

Вопрос. И куда вы направились?

Ответ. Не знаю, но мне помнится, в тот вечер я пошел обратно в посольство.

Для нас, сидящих за столом защиты, было совершенно ясно, что м-р Обвинитель и м-р Свидетель играют в кошки-мышки. По моему глубокому убеждению, оставшееся недоговоренным нанесло бы Роудсу еще больший ущерб, чем то, в чем ему предложили сознаться.

Вопрос. Расскажите нам, видели ли вы потом кого-либо из этих двух человек?

Ответ. Да, видел. Один из них, которого я называл Боб Дей, встретил меня через три дня — около трех дней спустя.

Вопрос. Можете ли вы сказать нам, что вы делали с Бобом Деем?

Ответ. Во время этой встречи? Я не помню. В эту встречу я ел, пил, напился, если говорить откровенно, что было в эту встречу. Я на самом деле не помню.

Вопрос. Помните, где это случилось?

Ответ. Это было в гостинице. Я не помню ее названия.

Вопрос. Когда вы еще видели Боба Смита, или Боба Дея?

Ответ. Два или три месяца спустя.

Вопрос. И где вы встретили его?

Ответ. Это было в квартире.

Вопрос. Вы видели его одного?

Ответ. Нет. На этой встрече было, как мне кажется, еще пять русских. Я принял их за русских. Двое из них были в гражданском платье и трое в военной форме.

Вопрос. Вы сказали, что они были в военной форме. В военной форме какого государства?

Ответ. России.

Вопрос. Хорошо. Продолжайте. Расскажите, что случилось в этой комнате.

Ответ. Мы встретились. Я плохо помню. Очевидно, я был немножко пьян. Там была еда, и я мог бы поесть, если бы захотел.

Вопрос. Сколько времени продолжалась встреча?

Ответ. Примерно столько же, сколько предыдущая. От полутора до двух часов.

Роудс сообщил, что всего он присутствовал на пятнадцати встречах. Почти все они происходили с участием Боба Дея. Русские в военной форме присутствовали только на двух или трех встречах. Каждый месяц происходила примерно одна встреча.

Вопрос. Скажите, во время этих встреч вы передавали какую-нибудь информацию?

Ответ. Да, сэр.

Вопрос. Получали ли вы когда-нибудь деньги от этих людей?

Ответ. Да, сэр.

Вопрос. Не скажете ли, какую сумму вы получили за все время, что находились в Москве?

Ответ. Две с половиной или три тысячи долларов.

Вопрос. Не вспомните ли, сколько раз вы получали деньги?

Ответ. Думаю, пять или шесть раз.

Вопрос. Не вспомните ли, каким образом была передана вам первая плата, или, прошу прощения, первая сумма?

Ответ. Помню. Первые деньги, которые я получил от них, я обнаружил в своей одежде…

На следующий день после первой встречи с Бобом Деем Роудс отправился в Германию, чтобы встретить жену и дочь, которые направлялись к нему в Москву. Он отсутствовал двенадцать или пятнадцать дней, а когда вернулся, то неожиданно обнаружил две тысячи рублей, происхождение которых не мог объяснить.

Вопрос. Что такое две тысячи рублей в американских деньгах?

Ответ. Пятьсот долларов.

Вопрос. Затем, согласно вашим показаниям, вы получали от русских деньги пять или шесть раз?

Ответ. Да, сэр.

Вопрос. Теперь, сержант, скажите, давали ли вы расписки в получении этих денег?

Ответ. Давал.

Вопрос. Эти расписки были подписаны вами?

Ответ. Да, мною.

Вопрос. Не вспомните ли вы, сержант, давали ли вы этим людям какие-либо подписанные вами заявления? Ответ. Я не знаю, сэр. Просто не знаю.

Юридически Роудс не был заключенным, но находился теперь под казарменным арестом, и ему было приказано являться в суд в штатском платье. Армия ждала своей очереди. Военный трибунал был только делом времени.

Томпкинс. Вы сообщили о том, что передавали информацию этим людям?

Ответ. Да, сэр.

Вопрос. То, что вы передавали, было правдой или неправдой?

Ответ. И то и другое.

Вопрос. Передали ли вы им сведения о вашей работе в посольстве?

Ответ. Да, сэр.

Вопрос. Сообщили ли вы им, что вы прошли подготовку для работы шифровальщиком?

Ответ. Да, сэр.

Вопрос. Не вспомните ли вы теперь, не передавали ли вы сведения, касающиеся поведения и привычек военного персонала посольства?

Ответ. Передавал, сэр.

Вопрос. И о поведении сотрудников государственного департамента?

Ответ. Да, сэр.

Роудс показал, что за время пребывания в армии он служил в Абердине (Мэриленд), в Форт-Бельвуар (Вирджиния) и в Пентагоне, где и получил подготовку для работы в шифровальных отделах. Кадровый военный признался в том, что передавал русским сведения обо всех своих должностях и обязанностях.

Вопрос. Сержант, после вашего возвращения в Соединенные Штаты располагали ли вы каким-либо методом связи? Под этим я понимаю вступление в контакт с русским посольством в Соединенных Штатах.

Ответ. Да, располагал, сэр.

В течение трех недель подряд он должен был посылать статьи, вырезанные из газеты «Нью-Йорк тайме», в которых содержались критические замечания в адрес России. На вырезках с этими статьями должна была быть пометка в виде красного вопросительного знака. На четвертый раз, в тот же день, когда вырезка должна была быть направлена в русское посольство в Вашингтоне, Роудс должен был находиться перед театром в Мехико. Там его должен был встретить русский агент.

Вопрос. Была ли какая-нибудь специальная договоренность о том, как вам следует одеться?

Ответ. Об одежде специальной договоренности не было, но я должен был держать в руке или курить трубку, которую они мне дали.

Вопрос. Теперь, возвращаясь на минуту к полученным вами инструкциям, мы хотели бы узнать, пытались ли вы вступить в контакт с русским посольством, после того как вернулись в Соединенные Штаты?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Пытались ли вы вступить в связь с кем-нибудь в нашей стране?

Ответ. Нет, сэр.

На этом закончился допрос Роудса обвинением.

Донован. Я прошу вычеркнуть все эти показания и прошу, чтобы присяжным было указано не принимать их во внимание как несущественные и не имеющие отношения к обвиняемому.

Было уже около четырех часов, и судья Байерс отпустил присяжных. Защита же продолжала доказывать, почему, по нашему мнению, показания Роудса не имели отношения к делу.

Донован. Ваша честь, девяносто девять процентов показаний, сделанных сегодня этим человеком, относятся к заговору, если таковой имел место, который совершенно не связан с заговором, упомянутым в обвинительном акте. Ваша честь, в этих показаниях нет утверждения того, что этот человек когда-либо знал обвиняемого, а также того, что этот человек когда-либо знал Хэйханена. В них нет также утверждения того, что он когда-либо знал кого-нибудь из тех, кто назван сообщниками в обвинительном акте.

Судья Байерс. Нет ничего удивительного, мистер Донован, что в такого рода заговоре несколько его участников не знают других. Это совсем не какой-нибудь ничтожный сговор с целью поджечь дом. Это заговор крупный, со множеством ветвей и ответвлений.

Донован. Ваша честь, предполагается, что этот заговор инспирирован советской военной разведкой. Другой заговор, о котором мы слышали сегодня днем, по-видимому, представляет собой злоключения человека, напившегося допьяна и совершившего в Москве различные проступки. Я обращаю ваше внимание на то, что здесь нет никакой связи, которая делала бы эти показания относящимися к данному случаю.

Судья Байерс. Ну, я не готов сказать «да» и не готов сказать «нет». Я хотел бы зарезервировать свое решение по вашей реплике.

Донован. Благодарю вас.

Вторник, 22 октября

Трудно было вспомнить, когда на смену понедельнику пришел вторник. Большую часть вечера в понедельник мы готовились к встрече с Роем Роудсом и засиделись допоздна. Обвинение пошло навстречу нашим просьбам относительно заявлений, сделанных Роудсом нескольким следственным органам. Мы прочли все заявления и прослушали записанные на магнитофон допросы, проведенные работниками армейской контрразведки. По мере того как ленты одна за другой раскручивались с магнитофонных кассет, я понял, что Роудс передал русским информацию, касающуюся вопросов национальной безопасности. Поэтому обвинение не могло настаивать на том, чтобы он рассказал в открытом судебном процессе о секретах, проданных им русским. Если бы Роудс рассказал все, его показания нанесли бы ущерб американским дипломатическим представительствам в Москве и в других столицах иностранных государств.

Проблема еще больше осложнилась, когда мы узнали из магнитофонных записей, что он давал противоречивые показания по важнейшим вопросам, говоря одно ФБР и совсем другое армейским следователям. Нужно было информировать присяжных о его двуличности, но как мы могли поставить под сомнение показания Роудса, не разглашая секретные военные сведения?

Только в три часа ночи я лег спать. Я спал до девяти. Быстро побрившись, принял душ и проглядел заголовки утренних газет за завтраком, состоявшим из черного кофе, воды со льдом и сигареты. «Джи Ай говорит: женщины и водка привели его к измене», «Джи Ай рассказал о продаже секретов Советам», «Джи Ай признается, что сотрудничал с русскими во время службы в Москве». На фотографии в одной из газет ухмыляющийся Рой Роудс покидает зал суда.

Судья Байерс начал заседание коротким заявлением. Он отверг наше предложение об изъятии из протоколов показаний Роудса, сделанных им во время прямого допроса. Затем Томпкинс и я подошли к судейскому столу, и, так чтобы не слышали присяжные, я объяснил, в чем состоит противоречивость показаний, сделанных сержантом Роудсом вне суда.

Судья согласился на мою просьбу провести совещание в его кабинете и отпустил присяжных, сказав:

— Мы сделаем перерыв на тридцать минут, господа присяжные. Я полагаю, что вам лучше подождать в комнате для присяжных.

На нашем совещании присутствовали специальный помощник начальника отдела юридической службы армии и полковник военно-воздушных сил. Я начал с того, что сказал судье Байерсу, что некоторые признания, сделанные Роудсом военным, все еще имели секретный характер и раскрытие их нанесло бы ущерб национальным интересам Соединенных Штатов.

— Эти показания касаются деятельности этого человека в Москве, — сказал я, — и, в частности, говорят о том, что он передавал сведения и о наших попытках добыть там разведывательные данные. Обнародование этого факта означало бы публичное признание разведывательной деятельности наших атташе при посольстве в Москве.

— Роудс, — продолжал я, — был вызван в качестве свидетеля по выбору обвинения. Теперь мне приходится вести его перекрестный допрос. Обвинение, — сказал я, — поставило меня в чрезвычайно затруднительное положение. Как назначенный судом защитник, я обязан сделать для своего клиента все от меня зависящее. Но я также гражданин Соединенных Штатов и все еще имею звание офицера военно-морской разведки. Три года во время второй мировой войны я работал в Управлении стратегических служб, помогая создавать постоянную центральную разведывательную систему в нашей стране. Меньше всего на свете я хотел бы, чтобы нашему разведывательному сообществу был нанесен ущерб, — добавил я. — Однако, выполняя свои обязанности защитника Абеля, я должен познакомить присяжных с противоречивыми заявлениями Роудса. По этим причинам, — утверждал я, — так же как и по изложенным мною накануне, все показания Роудса должны быть целиком вычеркнуты из протоколов.

Судья внимательно выслушал меня, затем согласился с тем, что присяжные, решая, насколько они могут верить сказанному Роудсом в суде, должны знать о том, что он давал более чем один вариант показаний о своей деятельности в Москве.

— Меня беспокоит также, — сказал я, — что заявления этого человека в совокупности со стенограммами, повествующими о его жизни в Москве, производят сильное впечатление. Я совершенно уверен, что присяжные могли прийти к выводу, что этот человек напился пьяным, желая отпраздновать приезд своей семьи, и сел из-за этого в лужу. Но я твердо заявляю, что из внимательного прочтения этих стенограмм следует, что этот человек вел себя там, словно он на черном рынке, и все это было для него главным образом денежной сделкой. Я убежден, что представление, сложившееся у присяжных об этом человеке как о любящем муже и отце, который всего-навсего оступился, абсурдно, и, думаю, у меня есть все основания для того, чтобы разрушить такое представление и доказать, что он вполне обдуманно занимался передачей сведений, за которые русские ему хорошо платили.

Я настаивал на том, что, поскольку свидетель был связан с делом против Абеля столь тонкой нитью, наилучшим решением было бы вычеркнуть показания Роудса из протоколов.

Судья не согласился удовлетворить мою просьбу. Самое большее, чего я смог добиться, было решение (уникальное, насколько я знаю, для уголовного суда) о том, что его честь сделает по этому поводу специальное заявление перед присяжными. Присяжные, несколько озадаченные перерывом, которым они воспользовались, чтобы заказать кофе, заняли свои места, судья Байерс обратился к ним и зачитал свои записи.

Судья Байерс. Господа присяжные, как вы, вероятно, догадываетесь, мы сделали перерыв, чтобы обсудить некоторые вопросы. В результате этого совещания выяснилось, что свидетель Роудс сделал определенные заявления армии и ФБР в июле 1957 года. Эти заявления и были предметом нашего обсуждения. К концу совещания, которое было неофициальным, я как представитель Соединенных Штатов согласился с тем, что в отношении одного пункта в этих заявлениях свидетель дал противоречащие друг другу показания.

Вопрос, о котором идет речь, не был затрону! при прямом допросе свидетеля, потому что, по мнению правительства, в него не следует вникать из соображений национальной безопасности. Противоречие относится к его версии о его деятельности в Москве и о том важном инциденте, который там произошел. Как зашита, так и обвинение согласились с тем, что поскольку свидетель сделал противоречивые заявления, то можно считать, что в этой части свидетель дискредитирован. Такова цель перекрестного допроса.

Обе стороны согласились с тем, что дальнейшее расследование этого вопроса не принесет никакой пользы.

Мастер-сержант армии Соединенных Штатов Рой А. Роудс был одет в те же дешевые брюки и застегивающийся на две пуговицы пиджак, на нем были тот же яркий галстук и рубашка с мягким воротником. Но сегодня он не ухмылялся, и его угловатое лицо было неподвижно и сурово.

Я подошел поближе к свидетельскому месту, быстро взглянул на Роудса и повернулся вполоборота.

Донован. С разрешения суда — не встанет ли обвиняемый? (Абель встал.)

Вопрос. Сержант Роудс, видели ли вы когда-нибудь прежде этого человека?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Признаете ли вы его за человека, которого вы знали бы под каким-либо именем?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Знаете ли вы человека по имени Рудольф Абель?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Знаете ли вы человека по имени Эмиль Голдфус?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Знаете ли вы человека по имени Мартин Коллинз?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Знаете ли вы кого-либо по имени Рейно Хэйханен, известного также как Вик?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Знаете ли вы человека, которого зовут Михаил Свирин?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Знаком ли вам человек по имени Виталий Павлов?

Ответ. Не думаю. Нет, сэр.

Вопрос. Знаете ли вы человека, которого зовут Александр Коротков?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Бьш ли какой-нибудь представитель Советской России связан лично с вами в Соединенных Штатах?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Передавали ли вы кому-нибудь из русских, находящихся в США, сведения о национальной обороне Соединенных Штатов.

Ответ. Нет, сэр.

Донован. Ваша честь, я осмеливаюсь возобновить мою просьбу о том, чтобы исключить все показания этого человека.

Судья Байерс. Решение остается в силе.

Тринадцать вопросов, заданных с единственной целью, и один и тот же ожидаемый ответ. Несмотря на постановление судьи (которое было заранее известно), наше замечание о том, что показания Роудса не имеют к этому делу отношения, было доведено до присяжных и записано в протокол на случай пересмотра дела апелляционным судом.

Вопрос. Итак, сержант, вы показали вчера, что передавали сведения русским официальным лицам, когда находились на службе в Москве. Это правильно?

Ответ. Да, сэр.

Вопрос. Докладывали ли вы в то время об этой своей деятельности своим начальникам? Вышестоящим начальникам?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Сообщали ли вы об этой деятельности какому-нибудь ответственному американскому чиновнику?

Ответ. Нет, сэр.

Вопрос. Когда вы признались в первый раз в этой деятельности официальным лицам Соединенных Штатов?

Ответ. Представителям ФБР, кажется, в конце июня этого года.

Когда имя Роудса было впервые произнесено неделю назад, его жена отрицала, что он поддерживал связь с русскими. Но стенограммы военных следователей говорили о том, что миссис Роудс совершенно точно знала, как ее муж проводил ночи в Москве.

Вопрос. Вчера вы дали показание, сержант, что ваша первая встреча с той русской асвушкой произошла после того, как вы отпраздновали ожидаемый приезд вашей жены и дочери в Россию. Правильно?

Ответ. Так мне помнится. Да, сэр.

Вопрос. А не правда ли то, что много времени спустя после приезда вашей семьи в Москву вы участвовали в вечеринке в московской гостинице, на которой присутствовали русские в военной форме?

Ответ. Да, это так, сэр.

Вопрос. Не является ли также фактом то, что после той вечеринки вы оказались в постели с девушкой?

Роудс (уходя от ответа). Я оказался наедине с ней, да,