Сумерки героя Геммел Дэвид

- Нет у тебя времени на жалость к себе, - сказал он вслух, отгоняя от себя страшные картины былого.

Ему было все равно, выстоит Кайдор или падет. Война - это одна из сторон жизни, и тут ничего нельзя изменить. Но враг принес смерть в его дом, а это совсем другое дело. Кто-то наслал демонов на его дворец, и славному доброму Омри раскроили грудь, а Мендир Син, всю жизнь посвятивший заботе о других, перед смертью должен был увидеть, как рвут на части его больных.

До сих пор эта война не имела к Нездешнему отношения - теперь она стала его войной.

Прислонившись головой к косяку, он закрыл глаза. Солнце грело ему лицо, легкий бриз овевал кожу. Он уже почти засыпал, когда услышал на ступенях тихие шаги. Он открыл глаза и достал из чехла ромбовидный нож.

Кива поднималась к нему с едой на подносе. Нездешний встал, загораживая вход.

- Эмрин велел мне отнести вам завтрак, - сказала она.

- Это ты метнула в демона кухонный нож? - помолчав немного, спросил он.

- Да - а как вы узнали?

- Нашел его на полу. Куда ты целила?

- В глаз.

- И как, попала?

- Да. Нож вошел по самую рукоятку.

- Отлично. Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.

- Охотно.

- Это нужно сделать тихо. Никто не должен знать - никто, понимаешь?

- Можете на меня положиться, Серый Человек. Я вам жизнью обязана.

- Ступай сейчас в северную башню, в покои жрицы Устарте, но так, чтобы никто тебя не видел. Собери немного одежды и перчатки возьми. Сложи все это в мешок и принеси сюда.

- Значит, она жива?

Нездешний жестом пригласил ее войти в дом. Кива остановилась на пороге, глядя на жрицу, у которой одна рука выбилась из-под одеяла. Подойдя поближе, Кива рассмотрела полосатый мех и короткие пальцы с острыми когтями. Это заставило ее отшатнуться.

- Праведное небо! Кто она? - прошептала Киви.

- Она тяжело раненное существо. Никто не должен знать, что она жива, понятно?

- Она демон?

- Я не знаю, как ее назвать, Кива, но верю, что Зла в ней нет. Ты можешь мне в этом довериться?

- Я доверяю вам во всем, Серый Человек. Она будет жить?

- Не ручаюсь. Раны у нее глубокие, может быть внутреннее кровотечение. Но я сделаю для нее что смогу.

***

Устарте открыла глаза, и ее расплывающийся взгляд остановился на грубо оштукатуренном потолке. Во рту у нее пересохло, бок и спину тупыми иглами колола боль. Она застонала.

Кто-то тут же приподнял ей голову и поднес к губам чашу с водой. Она отпила сперва немного, осторожно смачивая холодной влагой иссохшее горло. Живот свело судорогой, но Устарте подавила ее. Сейчас не время превращаться, с легкой паникой подумала она. По лицу Серого Человека она угадала, что тот беспокоится за нее.

- Я буду жить, - прошептала она, - если... не превращусь в зверя. - В его мыслях она уловила образ золотистого волка, умирающего на библиотечной лестнице. Горе охватило ее, к глазам подступили слезы. - Они умерли, защищая меня.

- Да.

Слезы хлынули из глаз Устарте.

- Успокойся, - сказал Серый Человек, взяв ее за плечи. - Ты повредишь швы. У тебя еще будет время для горя.

- Они доверились мне, а я их предала.

- Никого ты не предавала. Не ты вызвала сюда демонов.

- Я могла бы открыть проход и увести их в безопасное место.

- Право же, я рассержусь, - проговорил он, ласково поглаживая ее по голове. - Нет среди живых ни одного, кто не хотел бы изменить хоть что-то в прошлом, чтобы избежать неудачи или трагедии. Мы все совершаем ошибки - в этом и состоит мрачная игра, именуемая "жизнь". Твои друзья пошли за тобой потому, что любили тебя и верили тебе. Вы хотели помешать осуществиться великому Злу. Да, они умерли за тебя, но сделали это добровольно. От тебя зависит, чтобы их жертва оказалась не напрасной - ведь они хотели, чтобы ты жила. Слышишь?

- Слышу, Серый Человек. Но победа не на нашей стороне. Врата откроются, а зло Куан-Хадора вернется в мир.

- Может, вернется, а может, и нет. Мы ведь пока еще живы. У меня в жизни было много врагов, Устарте, могучих врагов. Одни управляли целыми странами, другие армиями, третьи демонами. Однако они все мертвы, а я жив. И пока я жив, я не признаю себя побежденным.

Устарте закрыла глаза, стараясь не противиться боли. Серый Человек, откинув одеяло, осмотрел ее раны.

- Ты хорошо поправляешься. Почему превращение, о котором ты говоришь, так опасно для тебя?

- Я увеличусь, и швы разойдутся. Увидев, что это началось, ты должен будешь... убить меня. Изменившись, я перестану быть Устарте, и то, чем я стану, в муках агонии умертвит тебя. Понимаешь?

- Да. Теперь отдохни.

Для человека это было бы хорошим советом, но Устарте. знала, что, если она не останется в полном сознании, судороги начнутся снова и она преобразится. Она лежала очень тихо. Мысли ее блуждали, и пару раз она чуть не уплыла в забытье. Ей снова виделся питомник, она вновь испытывала жгучий страх, который познала там. Ее, девочку-калеку, забрали из дома и бросили в подземелье, в неизбывный кошмар питомника. Острые ножи кромсали ее тело, в горло вливались отвратительные снадобья. Когда она извергала что-то из себя, жидкость вливали снова. Над ней произносились заклинания - острее ножей, жарче огня, холоднее льда.

Затем пришел тот страшный день, когда ее хилое тело соединили с телом зверя. В ужасе и ярости она чувствовала, как это тело смешивается с ее человеческой оболочкой. Боль была неописуема: каждый ее мускул разбухал, сводимый судорогами. Море тьмы затопило ее, но она держалась за свое "я", несмотря на рев зверя в мозгу - и зверь, чувствуя ее присутствие, успокоился.

Вслед за этим пришли странные сны. Она бегала на четвереньках, и мощные лапы несли ее через равнину с ужасающей скоростью. Потом она прыгала на шею оленя, запускала клыки ему в шею, и теплая кровь наполняла ее рот. Испытываемое при этом наслаждение захлестывало ее, но она продолжала держаться за ту крохотную искорку, которая называлась "Устарте".

Однажды она услышала голоса. "Этот новый кралот плохо приспосабливается, господин. Спит по двадцать часов, а когда просыпается, ничего не соображает. В задних лапах наблюдаются дрожь и спазмы". - "Ну так убей его", - резко и холодно велел другой голос. - "Слушаюсь".

Страх смерти вызвал в Устарте прилив энергии, и ее дух заполнил темные полости звериного тела. Она вновь ощутила зов плоти, мощь четырех своих лап. Ее глаза открылись, она вскочила и хотела заговорить, но из горла вырвалось рычание, а лапы уперлись в железные прутья клетки. Человек в зеленой одежде просунул сквозь прутья длинную палку. На конце ее что-то ярко вспыхнуло, и Устарте ожгло огнем.

Сама не зная почему, она поняла, что ей ввели яд. Для нее и по сей день оставалось тайной, как она сумела справиться с ним. Она предполагала, что смешение открыло в ней неожиданный дар, усилив ее лимфатическую систему так, что та смогла перебороть яд, впитав и преобразовав его.

Она присела на задние лапы и стала ждать, когда отрава окончательно растворится в ее теле. После этого ей открылись мысли трех человек, бывших в помещении вместе с ней. Один спешил вернуться домой к своей семье, другой сожалел, что пропустил обед, третий замышлял убийство.

Уловив эту мысль, она почувствовала, что он закрыл от нее свой разум. Золотая струя магии проникла в клетку, хлестнув Устарте огненными бичами, и она скорчилась от этой новой боли.

В своем стремлении спастись от этой боли Устарте ушла глубоко в свое новое тело, позволив зверю возобладать над собой. Он стал метаться в клетке, сгибая лапами прутья, а боль между тем все росла. Устарте рванулась вон из звериного тела, когтями прокладывая путь к свободе.

В этот миг ей открылся путь к спасению.

Дух Устарте поборол зверя, и ее тело упало на пол клетки, корчась и преображаясь.

Очнувшись, она увидела, что лежит в постели. Ее тело больше не было ни вполне звериным, ни вполне человеческим. Плечи и торс покрылись густым полосатым мехом, из пальцев торчали когти, которые она могла выпускать или убирать.

"Ты для меня загадка, дитя", - произнес чей-то голос. Повернув голову, она увидела, что у ее кровати сидит тот, третий, - очень красивый, с золотыми волосами и небесно-голубыми глазами. Глаза доброго дядюшки, подумалось ей - но доброты в нем не было. - "Но со временем мы ее разгадаем".

Два дня спустя ее увезли в тюремный замок высоко в горах. Здесь, кроме нее, были и другие зверолюди, полученные в итоге неудавшихся опытов. Змею с детским личиком держали в сетчатой клетке-куполе и кормили живыми крысами. Змея не могла говорить, но по ночам издавала тонкие и пронзительные музыкальные звуки. Они надрывали Устарте душу все пять лет, что она провела в этом жутком месте.

С ее телом творили неописуемые веши, ее обучали убивать и есть живое мясо. Два года она отказывалась убить человека, и два года Дереш Карани, золотоволосый чародей, подвергал ее страшным мучениям. В конце концов пытки сломили ее сопротивление, и она научилась повиноваться. Ее первой жертвой стала молодая женщина, второй - сильный однорукий мужчина. Потом она приучила себя не запоминать убитых. Время от времени Дереш Карани превращал ее в зверя и натравливал на кого ему было желательно. Ее клыки и когти рвали плоть, крушили хрупкие кости.

Она была хорошим кралотом, надежным и послушным. Ни в одном своем обличье она ни разу не набрасывалась на своих тюремщиков. Она даже не рычала на них и незамедлительно исполняла их команды, а те взамен обращались с ней все более снисходительно. Они думали, что одолели ее - она читала это в их мыслях. Никогда с того первого дня в городе она не показывала им своей истинной силы и не открывала своего дара, но знала, что Дереш Карани подозревает о нем. Однажды он подошел к ней с кинжалом в руке, и она прочла: Сейчас я перережу тебе горло.

"Доброе утро, мой господин", - сказала она. "Доброе утро, Устарте. - Он сел рядом с ней. - Я очень тобой доволен". (Сейчас я убью тебя!) - "Благодарю вас, мой господин. Что от меня потребуется на этот раз?" Он улыбнулся и спрятал кинжал. "Вы все, живущие в этом месте, необыкновенные существа. Двойное воплощение - большая редкость. Что ты чувствуешь, переходя из одной формы в другую?" - "Это больно, господин". - "А которая из форм доставляет тебе больше удовольствия?" - "Удовольствия - ни одна, господин. В своем получеловеческом облике я могу учиться по книгам и любоваться красотой неба, в виде кралота упиваюсь своей мощью и вкусом кровавого мяса". - "Да, это верно, - кивнул он, - зверь не воспринимает абстрактных понятий. Как же ты с этим зверем справляешься?" - "Я не могу подчинить его себе целиком, господин. Он подчиняется мне, потому что знает, что я могу прекратить его существование, но все время ищет способы побороть меня". - "Значит, дух тигра жив?" - "Думаю, что да, господин". - "Это интересно. - Он пораздумал и заглянул ей в глаза. - В городе я почувствовал, что ты проникла в мои мысли - помнишь?"

Она ждала этого мгновения и знала, что отрицать все полностью будет опасно. "Да, господин, и это большая тайна. Было так, словно я очнулась от глубокого сна. Я услышала далекие голоса, но знала, что это не настоящие звуки". - "А с тех пор такого больше не случалось?" - "Нет, мой господин". - "Если случится, дай мне знать". - "Непременно, господин". - "Ты умница, Устарте. Мы все гордимся тобой". - "Благодарю вас, господин. Мне очень приятно это слышать".

Однажды, прогуливаясь в своем получеловеческом виде, она заметила, что калитка в стене не заперта. Встав в проеме, она оглядела горную тропу, ведущую к лесу. Мысленно отыскала неподалеку караульных, послушала, о чем они думают. Калитку оставили незапертой нарочно. Устарте сосредоточилась и обнаружила шагах в пятидесяти, за камнями, еще пятерых стражников. У них были копья, а двое держали наготове крепкую сеть.

Устарте отвернулась и пошла обратно к учебным загонам.

Со временем ей доверяли все больше и больше. Она помогала обучать других, таких же, как она сама. Приала привезли в цепях. Он был в своем волчьем обличье и лязгал зубами на стражников. Устарте коснулась его мыслей, почувствовала ужас и ярость и передала ему: Успокойся. Будь терпелив. Наше время еще настанет.

***

Нездешний посидел немного со спящей жрицей. Она дышала ровно, но испарина на лице указывала, что у нее жар. Он принес миску холодной воды, смочил ткань, отжал и положил Устарте на лоб. Она пошевелилась и открыла свои золотистые глаза.

- Хорошо, - прошептала она. Нездешний легонько промокнул мокрой тканью ей щеки, и она опять уснула.

Тогда он встал с пола и потянулся. Потом прислушался, затворил ставни и вышел наружу, прикрыв за собой дверь.

Через террасу к нему шел Элдикар Манушан со своим пажом Бериком. Маг в бледно-голубом хитоне из блестящего шелка шел босиком. Мальчик в одной только набедренной повязке нес на плече полотенца.

- Добрый день, Дакейрас, - широко улыбнулся Элдикар.

- Добрый. Далеко ли собрались?

- На море. Берику там очень понравилось.

Мальчик заулыбался, глядя снизу на дядю:

- Только вода очень холодная.

- В таком случае вы не туда повернули, - заметил Нездешний. - Вернитесь к тому высокому кусту с желтыми розами и возьмите вправо. Ступеньки приведут вас прямо к морю.

Элдикар оглядел грубо вытесанные стены жилища Нездешнего.

- Это, видимо, ваши апартаменты? Необычайный вы человек. Строите прекрасный дворец, а сами селитесь в чем-то наподобие пещеры. Почему так?

- Порой я сам задаю себе тот же вопрос.

- Пойдемте, дядя, - вмешался мальчик. - Очень жарко.

- Ступай вниз, Берик, я сейчас приду.

- Только вы недолго, - попросил Берик и побежал обратно.

- Сколько сил у этой молодежи! - Элдикар присел на камень в тени цветущего дерева.

- И невинности, - добавил Нездешний.

- Да. Мне всегда печально видеть, как она уходит. Я намеренно свернул в эту сторону, Дакейрас. Я хотел поговорить с вами.

- Я вас слушаю.

- Я сожалею о гибели ваших людей. Это сделал не я.

- Просто несчастливое совпадение, да?

- Не стану лгать вам, - вздохнул Элдикар. - Мой народ заключил союз... скажем, с некой могущественной силой. Война есть война. Я хочу лишь сказать, что не вызывал эту силу сюда.

- Что вам, собственно, здесь нужно? Эту страну не назовешь богатой.

- Возможно, и нет - но это наша земля. Мой народ когда-то жил здесь. Мы потерпели временное поражение и отступили, а теперь возвращаемся. Никакого зла в этом нет - это вполне по-человечески. Мы хотим того, что наше по праву и готовы сражаться за это. Для вас вопрос состоит вот в чем: "Моя ли это битва?" Вы родились не в Кайдоре. Ваш дворец, слуги и свобода, которую дает только богатство, - все это останется при вас. Вы человек сильный и опасный, но будете вы с нами или против нас, особого влияния на исход борьбы это не окажет.

- Зачем же вам тогда беспокоиться, чтобы обеспечить мою дружбу?

- Отчасти из-за того, что вы мне нравитесь. Отчасти оттого, что вы убили бесху, а это удавалось очень немногим людям. Наше дело нельзя назвать не правым, Дакейрас. Это наша земля, а человеку свойственно сражаться за то, что он считает справедливым, согласны?

Нездешний пожал плечами:

- Говорят, на месте этой земли когда-то было море. Значит ли это, что она принадлежит морю? Люди оставляют за собой то, что в силах удержать. Если вам под силу взять эту землю, берите. Впрочем, я подумаю над тем, что вы сказали.

- Только не затягивайте, - посоветовал Элдикар. Он пошел к берегу вслед за своим пажом, но оглянулся. - Нашли вы тело жрицы?

- Я нашел тело, не принадлежащее человеку.

Элдикар помолчал немного.

- Она была смешанная. Плод неудачного опыта, исполненный злобы и ненависти. Господин, которому я служу, Дереш Карани, затратил много времени и усилий на ее обучение, а она предала его.

- Это он послал демонов?

Элдикар развел руками:

- Я только слуга. Помыслы моего хозяина мне неизвестны.

Он ушел.

Нездешний посидел еще немного снаружи. Он был охотником, хорошо умеющим преследовать и убивать свою добычу, но нынешняя ситуация казалась куда более сложной и опасной.

К тому же, как выяснилось, в игре участвует еще одна особа, которая до сих пор ни разу не показывалась.

Кто же он такой, этот Дереш Карани?

***

Прошло три дня, и жизнь во дворце стала понемногу налаживаться. Слуги все еще беспокоились, и некоторые покупали у карлисских лоточников оберегающие талисманы - их вешали на двери своих комнат или на шею. Храм Истока ежедневно наполнялся верующими, которые добивались благословения у Шардина и трех других священников.

Сам Шардин день-деньской корпел над книгами, выискивая древние заклинания против демонов, порчи и одержимости. Он также извлек из-под алтаря резную шкатулку, где лежали два предмета: золотое кольцо с красным халцедоном и ладанка, будто бы благословленные великим Дардалионом, первым настоятелем Тридцати. "Экий ты лицемер, братец", - сказал он себе, надевая ладанку на шею.

Многие из раненых солдат умерли мучительной смертью в дворцовой больнице, несмотря на голубой кристалл, который Нездешний дал двум новым лекарям, не столь искусным, как Мендир Син. Однако другие выжили, и герцог ежедневно навещал их. Получившим серьезные увечья обещали хорошую пенсию и участки земли близ столицы.

Нездешний почти не показывался на людях, и всех посетителей встречал Эмрин, сообщая им, что Рыцарь отсутствует.

В Зимнем Дворце герцога по ту сторону залива готовились к праздничному пиру. Все кайдорские вельможи - Панагин из Дома Ришелл, Руалл из Дома Лорас и Шастар из Дома Бакард - съехались в Карлис и заняли пышные покои в трех дворцовых башнях. Князь Арик из Дома Килрайт поместился в четвертой.

Приглашения на праздник рассылались всем главам более мелких дворянских домов и некоторым богатым купцам, в том числе и Серому Человеку.

Все наперебой старались получить приглашение, ибо те, кто присутствовал на представлении Элдикара Манушана, много рассказывали о нем. Сам же маг обещал, что предстоящая ночь запомнится всем надолго.

***

Чуть западнее жилища Серого Человека находился уединенный выступ, закрытый от дворца скалой. На нем вокруг посыпанного песком огромного пня стояли скамейки из распиленных бревен. Серый Человек лежал на одной из них, а справа от него сидела Устарте в зеленом шелковом платье. Лицо ее еще было очень бледным, в глазах читались усталость и боль. На скамье напротив расположились Ю-ю и Кисуму.

Плечо Ю-ю заживало быстро, но он очень непрочь был бы вернуться на больничную койку. Устарте попыталась расспросить его о том, как он общался с духом покойного риадж-нора, но Ю-ю оказалось трудно припомнить все, что тот ему говорил. Многое из сказанного Кин Чонгом попросту превышало его понимание, а потому и повторить это было затруднительно. В воздухе висело напряжение. Серый Человек, хотя и лежал вольготно, опираясь на локоть, был мрачен и сверлил Ю-ю взглядом. Жрица не скрывала своего разочарования. Один Кисуму держался непринужденно, хотя Ю-ю полагал, что он только делает вид.

- Мне очень жаль, - сказал Ю-ю на чиадзийском. - Я помню, как ко мне пришел высокий человек. Помню, что он назвал меня "приа-шатх", что, как говорит Кисуму, означает "факельщик". Потом он взял меня за руку, и мы с ним взлетели выше облаков, под самые звезды. Я видел битвы на суше и на море, видел, как строились и рушились большие города. И все это время он говорил со мной. Мне казалось, что я все помню, но когда я проснулся, все стало ускользать. Кое-что иногда возвращается - вспомнил же я, что волшебная сила моего меча может передаваться другим. Но остальное исчезло.

Серый Человек спустил ноги и сел.

- Ты говорил мне о каких-то Глиняных Людях - помнишь?

- Да. Помню.

- Кто они такие?

- Они ждут в куполе - так он сказал. Ждут факельщика.

- А где он, этот купол?

- Не знаю. Я не могу больше думать. - Из-за этих разговоров Ю-ю разволновался сверх меры. Кисуму положил руку ему на плечо.

- Спокойно, Ю-ю. Все будет хорошо.

- Не знаю, будет ли. Дурак я, тупица.

- Ты избранный, приа-шатх - поэтому ты и оказался здесь. Успокойся же и позволь нам доискаться до истины. Согласен?

Ю-ю откинулся назад и закрыл глаза.

- Я-то согласен, только в голове пусто. Я прямо-таки чувствую, как из нее все уходит.

- Оно вернется. Кин Чонг сказал тебе, что ты должен найти Глиняных Людей, обитающих в неком куполе. Сказал, что они ждут факельщика. Не видел ли ты этих Глиняных Людей, когда странствовал с Кин Чонгом?

- Да! Видел! Это было после великой битвы. Там были тысячи воинов - в таких же кафтанах, как у тебя, Кисуму, серых, белых и багровых. Они молились, преклонив колени на поле боя, а потом бросили жребий. Те, кому он выпал, отделились от других и ушли в холмы. С ними был Кин Чонг - и с ними, и со мной, если вы способны это понять. И он сказал: "Вот Глиняные Люди".

- Хорошо. Что еще сказал тебе тогда Кин Чонг?

- Сказал, что я должен найти их. В куполе. Потом мы опять полетели над холмами и долинами и опустились в какой-то роще, и он рассказал мне свою жизнь и расспросил меня о моей. Я сказал, что рыл канавы и котлованы, а он заметил, что это достойное занятие. И то сказать - ведь без котлована...

- Да-да. - Сквозь спокойствие Кисуму сквозило легкое раздражение. - Вернемся к Глиняным Людям. Он больше не упоминал о них?

- Вроде бы нет.

Серый Человек подался вперед.

- Когда они бросили жребий, сколько воинов ушло в холмы с Кин Чонгом?

- На мой взгляд, несколько сотен.

- И один чернокожий, - добавила Устарте. Ю-ю изумленно заморгал.

- Точно. А ты откуда знаешь? Я совсем забыл про него.

- Раны исчерпали мою силу, но не до конца. Расскажи нам о нем.

- Он был вроде как колдун. С очень темной кожей, высокий, крепко сложенный. В синей одежде, с длинным белым посохом. Это я так думаю, что он был колдун. Он приходился как-то сродни, внуком или правнуком, какому-то великому тоже будто бы волшебнику...

- Эмшарасу, - подсказала Устарте.

- Точно! Он внук Эмшараса.

- Эмшарас гораздо больше, чем волшебник, - он был повелителем демонов. Легенда гласит, что он взбунтовался против своего брата Анхарата и помог людям Куан-Хадора в их первой войне против демонов. Благодаря ему куан-хадорские воины изгнали демонов из этого мира. В те дни Куан-Хадор служил символом чистоты и мужества. Когда же он стал на путь Зла и разразилась вторая война, немногочисленные потомки Эмшараса приняли сторону противников города. После множества сражений судьба их затерялась во мраке времен.

- Похоже, мы так и не приблизились к ответу, - сказал Кисуму.

- Я думаю иначе. - Серый Человек обратился к Ю-ю:

- Та битва, которую ты видел, произошла близ города Куан-Хадора?

- Да.

- А в какую сторону ушли Глиняные Люди?

- На юг... или на юго-запад. Но точно к югу.

- Теперь там леса, которые тянутся до самого Кинтара. Ты никаких примет не запомнил?

- Нет - только холмы.

- Надо ехать туда. - Устарте тихо застонала, опустив голову на спинку скамьи, и Серый Человек, придвинувшись к ней, велел Кисуму:

- Помоги-ка. - Они вместе с большим трудом подняли жрицу, отнесли ее обратно во флигель и уложили на кровать.

Открыв свои золотистые глаза, Устарте прошептала:

- Мне надо... отдохнуть.

Мужчины вышли и вернулись к Ю-ю.

- Как твоя рана? - спросил его Серый Человек.

- Лучше.

- На коня сесть сможешь?

- Конечно. Я великий наездник.

- Вы с Кисуму поедете к руинам и оттуда повернете на юг.

- И что мы там будем искать?

- Все, что покажется тебе знакомым. Долго ли шли Глиняные Люди, покинув поле битвы? День или больше? Устраивали ли привал?

- Нет, вряд ли. Мне сдается, холмы были недалеко от горящего города.

- Тогда вы должны найти эти холмы. Через пару дней я тоже присоединюсь к вам.

- Но что, если демоны вернутся, а мы с нашими мечами окажемся слишком далеко? - спросил Кисуму.

- Будем решать наши задачи по очереди, друг мой. Эмрин даст вам двух хороших коней и припасы на неделю. Не говорите никому, куда едете.

***

Князь Арик из Дома Килрайт, пройдя мимо двух часовых, вступил вместе с Элдикаром Манушаном в покои, где третий часовой учтиво принял у него кинжал с рубином на рукояти. Князь Панагин из Дома Ришелл развалился в кресле, положив ноги в сапогах на стеклянный столик. Это был крупный мужчина со стальными от седины волосами и огромным шишкообразным носом. Серебряная нашлепка на левом глазу придавала его безобразному лицу некоторое достоинство.

- Здравствуй, кузен, - приветливо сказал Арик. - Надеюсь, ты здесь удобно устроился.

- Со всеми удобствами, которые доступны человеку в крепости его врага.

- Ты ко всему относишься с подозрением, кузен. Здесь тебе смерть не грозит. Позволь представить моего друга, Элдикара Манушана.

- Польщен знакомством с вами, князь, - поклонился маг.

- Ну, для меня это удовольствие небольшое. - Панагин скинул ноги со стола. - Если ты ищешь союза с Домом Ришелл, Арик, можешь об этом забыть. Ты поддерживал предателя Шастара. Если б он не переметнулся, я убил бы Руалла, как убил его братьев.

- Ты совершенно прав. Это я убедил Шастара перейти на другую сторону.

- Ты признаешь это, презренный пес?

- Да, признаю. - Арик уселся напротив пораженного Панагина. - Но все в прошлом. Теперь мы можем добиться гораздо большего. Мы сражались друг с другом, чтобы получить власть над возможно более крупными областями Кайдора - крупными областями крошечной страны. Теперь представь на миг, что мы могли бы завоевать Чиадзе и Готир, а потом Дренай, Вагрию, Лентрию и стать во главе великих империй!

Панагин разразился презрительным смехом.

- Как же, как же, кузен. Мы будем облетать наши империи на крылатых свиньях - намедни такая как раз пролетела мимо моего окошка.

- Я не упрекаю тебя за твои насмешки, Панагин, и даже предоставлю тебе еще один случай пошутить. Мы не только будем править империями, но и обретем бессмертие. Как боги. - Арик помолчал и улыбнулся:

- Ну что - не хочешь больше шутить?

- Не хочу, но буду крайне обязан, если ты дашь мне попробовать дурмана, которого наглотался.

Арик засмеялся:

- Как твой глаз, кузен?

- Болит. А ты как думал? В него воткнулась стрела, и мне пришлось вырвать ее вместе с яблоком.

- Что ж, возможно, небольшой опыт поможет нашим переговорам. - Арик обернулся к Элдикару.

Маг поднял вверх указательный палец. Голубой огонек слетел с него и закружился в воздухе.

- Это еще что? - опешил Панагин. Огонек между тем подлетел к нему и прошел сквозь нашлепку у него на глазу. Панагин со стоном отшатнулся, схватившись за кинжал.

- В этом нет нужды, - сказал Элдикар. - Успокойтесь и потерпите: боль скоро пройдет, и результат удивит вас, князь. Ну вот, теперь боль должна утихнуть. Что вы чувствуете?

- Глазница чешется, - пробурчал Панагин, - будто туда вставили что-то.

- Так и есть. Снимите нашлепку. - Панагин повиновался. Элдикар коснулся пальцем его туго зашитых век, и они разошлись, а под ними обнаружилось вздутие. - Откройте глаз, - приказал маг.

- Святые небеса! - прошептал Панагин. - Он видит. Это чудо.

- Нет - всего лишь магия, - ответил Элдикар, рассматривая глаз. - И я не совсем верно подобрал цвет. Эта радужка чуть темнее правой.

- Боги, да наплевать мне на нее. Главное, что я избавился от боли и вижу обоими глазами. - Панагин вышел на балкон, посмотрел на залив, засмеялся и вернулся обратно. - Как вы это сделали?

- Мне пришлось объяснять бы очень долго, князь. Если говорить по существу, он восстановился сам. Глаза - это очень просто, а вот кости требуют несколько большей опытности. Если бы вы лишились, например, руки, мне понадобилось бы несколько недель и две дюжины магических пассов, чтобы отрастить ее. А теперь, князь, не угодно ли вам будет повнимательнее присмотреться к своему кузену?

- Хорошо, когда можешь рассмотреть как следует что бы то ни было. На что я должен смотреть?

- Как по-вашему, он хорошо выглядит?

- Ну да, я вижу, что он выкрасил себе волосы и бороду.

- Это не краска. Я вернул ему около десяти лет жизни. Теперь ему слегка за тридцать, и он может оставаться в таком возрасте несколько сот лет, если не больше.