Моя сестра Джоди Уилсон Жаклин
– О нет, – возразила мама, складывая руки на груди.
Не слезая с кровати, Джоди встала на колени и горячо заговорила:
– Пожалуйста, мама, сшей ей юбочку! Я бы сама сшила, но ты же знаешь, что у меня руки-крюки, не умеют иголку держать. Сшей ей юбку, чтобы она могла хотя бы на свой день рождения одеться так, как ей хочется. Ну мам, ну сшей, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – Джоди поползла вперед на коленях, сложив руки перед собой и кланяясь как заводная кукла.
– Я не твой отец. Со мной такие штучки не проходят, – сказала мама и шлепнула Джоди вафельным чайным полотенцем.
Но тем же вечером, уже лежа в кроватях, мы с Джоди услышали, как за стеной защелкали ножницы, а вскоре зажужжала мамина швейная машина.
– Есть! – Джоди победно вскинула сжатую в кулак руку.
– А у тебя есть для меня подарок, Джоди? – спросила я.
– Что могу я тебе подарить в этой глуши? Отсюда до ближайшего торгового центра как до Америки.
– Но хотя бы поздравительную открытку ты мне подаришь?
– Открытку? А как же! Выберу самую лучшую в книжном магазине за углом, – хмыкнула Джоди.
Но когда я проснулась рано утром в день своего рождения, на моей подушке зашуршала бумага. Я перевернулась на живот и увидела прелестную самодельную открытку-коллаж, на которой в обнимку стояли мы с Джоди. Волосы у Джоди были сделаны из клочков оранжевой шерсти, а мои косички связаны из бледно-желтых ниток – и то и другое несомненно было похищено из маминой корзинки для рукоделия. На открытке мы обе были одеты в черные юбки и футболки, вырезанные из обрезков черного бархата. Туфли, которые красовались у нас на ногах, Джоди вырезала из модного журнала. Себе, разумеется, нашла красные, на высоком каблуке, и мне тоже на шпильках – почти таких же длинных, как мои нарисованные ноги. Вдоль верхнего края открытки Джоди написала: «Лучшей в мире сестре в ее одиннадцатый день рождения. С любовью, Джоди». Еще на открытке было нарисовано одиннадцать сердечек-поцелуйчиков, и еще один огромный поцелуй – на счастье.
Я поцеловала нарисованную Джоди и взяла лежавший под открыткой маленький сверточек. В нем на кусочке картона блестел уложенный в виде подковы браслет. Джоди стащила пригоршню моих маленьких стеклянных бусин и сделала из них браслет, в котором бусины чередовались как цвета радуги – красная, оранжевая, желтая, зеленая, голубая, синяя, фиолетовая. На конце радуги Джоди приклеила скотчем желтую фунтовую монету и бумажную стрелку с надписью «Горшок золота!».
Я соскочила с кровати и нырнула под одеяло к Джоди.
– Эй, прекрати раскачивать мою кровать! И убери свои острые локти, – сонно пробормотала Джоди, но при этом обняла меня и притянула к себе. – С днем рождения, счастья тебе, маленькая Жемчужинка.
– Я уже не маленькая. Мне одиннадцать. Я большая-большая-большая, – сказала я, вытягиваясь во весь рост. – Вот видишь, я уже почти такая же высокая, как ты.
– Ну да, ну да. Ты даже выше меня, чего уж там. Я бы сказала, что ты ростом уже почти с Харли. О боже, какой вы будете чудовищной парой, станете командовать мной налево и направо.
– Хотелось бы, – вздохнула я.
– А что ты загадаешь, когда будешь разрезать свой деньрожденный торт? – спросила Джоди.
– Не знаю, – слукавила я. – А ты думаешь, мама испечет мне настоящий деньрожденный торт?
– Пф, ты еще сомневаешься? Разве она сможет устоять перед таким соблазном? Конечно, испечет, с надписью из крема и свечками, розовыми и белыми, в тон твоему платью… Нет, не в тон!
– Мне хочется, чтобы на вечеринке были только мы с тобой, – сказала я.
– И Харли.
– Нет, даже без Харли, – как легко признаваться во всем, когда ты с головой укрыта одеялом! – Он мне нравится, и нравится быть рядом с ним, но я всегда при этом стесняюсь.
– Стесняешься Харли? – спросила Джоди.
– А разве ты сама никогда никого не стесняешься?
Джоди замолчала так надолго, что я даже подумала, не уснула ли она опять, и потому легонько толкнула ее локтем.
– Я думаю, – сказала Джоди. – Пожалуй, я нисколько не стесняюсь парней, но рядом с некоторыми из них, такими как Джед или Берни, мне становится немного не по себе, особенно когда они начинают по-особому смотреть на меня. Или это тоже называется стеснением?
– Я ненавижу, когда парни так смотрят.
– А мне нравится.
– И тебе не бывает страшно?
– Я люблю, когда мне слегка жутковато, это так возбуждает, – сказала Джоди.
– Мы с тобой такие разные, – вздохнула я, удобнее пристраиваясь рядом с сестрой.
– Я почти уверена, что мама и папа меня удочерили, – сказала Джоди. – Может быть, они думали, что у них не будет своих детей, и отправились за ребенком в детский дом. Там папа увидел мою мордашку и сразу в меня влюбился. Они подписали все необходимые бумаги, забрали меня, а потом мама забеременела, но отсылать меня назад в детский дом было уже поздно.
– Прекрати! Разумеется, никто тебя не удочерял.
– А иногда мне хочется, чтобы так оно и было. Мне хотелось бы иметь совсем другую маму.
– Маму – может быть, а папу?
– Ну… Пожалуй, тоже, потому что на самом деле он не крутой, не красавец и не босс. Просто папа. А мне хочется, чтобы мой настоящий папа был рок-звездой или знаменитым футболистом. Представляешь, он был футболистом, а мама – девушкой из группы поддержки. И папа даже не подозревает, что у него есть дочь. Но в один прекрасный день он все узнает, и найдет меня, и полюбит, и увезет с собой.
– А как же я?
– Тебя он тоже заберет.
– Нет, не выйдет, если мы с тобой не настоящие сестры.
– Мы всегда останемся настоящими сестрами, ты и я, – сказала Джоди. – Я всегда буду любить тебя больше всех на свете, а ты меня, верно?
– Вернее быть не может, – согласилась я.
Тут, распевая «С днем рождения тебя!», к нам в спальню вошли родители. В руках они держали подарки, завернутые в серебряную бумагу и перевязанные белыми ленточками. Я осторожно погладила свертки, потрогала ленточки, а Джоди принялась бесцеремонно тыкать пальцем и прощупывать подарки, пока мама не отбросила ее руку в сторону:
– Не лезь! Это подарки не тебе, Джоди. Дай Перл самой спокойно их распаковать.
– Так пошевеливайся, Перл! Если будешь так сильно тормозить, то откроешь их только на свой двенадцатый день рождения, – стала поторапливать меня Джоди.
В папином подарке лежал какой-то маленький продолговатый предмет, и я с надеждой подумала, что это мобильный телефон. Мне очень хотелось иметь мобильник, хотя, если честно, звонить по нему было некому.
Нет, это был не мобильник, а обтянутая кожей коробочка, внутри которой лежала нить жемчуга.
Я переложила жемчужины в свою согнутую ковшиком ладонь. Такие нити жемчуга обычно носят пожилые – очень пожилые леди. Я постаралась изобразить телячий восторг и воскликнула:
– Ой, папа! Спасибо тебе огромное! Настоящий жемчуг!
– Ну, жемчуг, положим не настоящий, но очень-очень хорошая подделка, – сказал папа. – Тебе правда понравился мой подарок, солнышко? Мне хотелось, чтобы у моей Жемчужинки были свои собственные жемчужинки, хе-хе. Мама хотела подождать с этим подарком, пока ты не станешь постарше…
– …но Перл стремится повзрослеть как можно скорее, – перебила его мама, дергая меня за одну из заплетенных на ночь косичек. – Хотя в эту минуту ты выглядишь всего лет на шесть, не больше, благослови тебя Господь!
Мама подарила мне розового плюшевого пуделя, флакон розовой туалетной воды и большую банку розовой пены для ванн. После этого нераспечатанным остался всего один сверток. Я осторожно открыла его, чувствуя, как у меня слегка дрожат руки. Внутри свертка оказалась выстиранная и отглаженная черная Джодина футболка с новенькой черной бархатной окантовкой вокруг шеи и на конце рукавов. А под футболкой лежала черная бархатная юбочка, плиссированная и очень короткая.
– О! – дрожа от восторга, сказала я.
– Выкройки у меня не было, так что я сшила ее на глаз, – сказала мама. – Примерь, Перл. Надеюсь, она придется тебе впору.
Я натянула юбку прямо под ночнушку – она сидела на мне как влитая.
– Приподними ночнушку и дай взглянуть, – сказала мама. – О боже, она получилась слишком короткой!
– Да что ты, мам, в самый раз, – сказала Джоди. – Ну-ка, повернись, Перл. Фантастика! Смотришься так, будто возвращаешься с тусовки в ночном клубе. Класс!
Я поскорее побежала к зеркалу взглянуть на себя. В этой юбке я действительно выглядела просто роскошно.
– Ой, мам, спасибо тебе огромное! Это самый лучший подарок в моей жизни! – воскликнула я, танцуя по комнате.
– Не говори чепухи. Вспомни, сколько дорогих и красивых вещей мы дарили тебе раньше. А это что? Всего лишь кусок дешевого бархата, – ответила мама, но по ее лицу было видно, что ей очень приятно.
Вечеринку назначили на четыре часа дня, поэтому ланч мама приготовила скромный – томатный суп и сэндвичи, – чтобы у всех осталось в животе место для праздничного чая.
– А я хочу, чтобы деньрожденный ланч тоже был большим, – ворчал Зеф. – Я все еще голодный. И вообще, Перл, я не хочу идти на твою дурацкую вечеринку. Бессменка сказала, что перед этим мне придется еще раз помыться и переодеться.
– Я сама не хочу этой вечеринки, – сказала я.
Хотя мне очень нравится томатный суп, в тот день я смогла проглотить всего пару ложек – меня начали одолевать мысли по поводу этой проклятой вечеринки. Чем мы будем заниматься с четырех до половины седьмого? Нельзя же два с половиной часа только есть торт и пить чай!
– Поиграете во что-нибудь, глупышка, – сказала мама.
– Во что, например?
– Ну, в жмурки или в «фермер и свинки», – сказала мама с придыханием, словно это были не простые слова, а волшебные заклинания. – В них обычно играют на вечеринках.
– А как в них играть, ты знаешь?
– Я не знаю. Когда я была маленькой девочкой, мне не устраивали праздников и вечеринок, потому что семья у нас считалась пропащей. Мои братья вечно либо сидели в кутузке за воровство, либо дрались между собой. Сестра вообще была кошмарной ведьмой. Так что я ничуть не виню тех матерей, который запрещали своим детям водиться с нами. Но я читала в одной книжке, во что именно играют дети на вечеринках, – улыбнулась мама. – Думаю, вы уж как-нибудь сообразите. А теперь, дорогая, не приставай ко мне больше, у меня еще масса дел. И не заходи на кухню. Я не хочу, чтобы ты раньше времени увидела свой праздничный торт.
– Ты знаешь, как играть в «фермера и свинок», Джоди? – спросила я.
– Нет, конечно! Кому нужны эти древние игры? Отстой! Для маленьких сейчас устраивают праздники в каком-нибудь аквапарке или в кафе-игротеке, а народ постарше предпочитает погонять на лимузине, а потом завернуть куда-нибудь в пиццерию.
– А нам-то что делать? – спросила я.
– Придумаем свои игры, Перл, не унывай, – сказал сидевший на скамье рядом со мной Харли.
Больше всего я беспокоилась именно из-за него. Я не хотела его утомлять, потому что знала, что он ненавидит вечеринки ничуть не меньше, чем я.
– Я что-нибудь для тебя придумаю, – сказал Харли.
– И я тоже, – кивнула Джоди. – Эй, Харли, а у тебя есть поздравительная открытка? Перл ждет не дождется посмотреть, что ты для нее нарисовал, ведь ты же у нас знаменитый художник.
– Ничего я не жду, – покраснела я. – Заткнись, Джоди.
– Мы делаем для тебя открытки, – сказал Дэн.
– Тсс! Бессменка сказала, что это сюрприз! – одернула его Сакура.
– А я всю свою открытку заляпал, – сказал Зеф. – Никудышная открытка.
– Нет, я уверена, что она замечательная, – возразила я.
Каких же усилий все это от меня требовало! И как же мне хотелось удрать куда-нибудь и спрятаться до тех пор, пока не закончится эта проклятая вечеринка! Конечно, я бы этого не сделала. Так, просто мечты.
А потом к нашему столу подошел мистер Уилберфорс и протянул мне коробку шоколадных трюфелей.
– Это тебе. С днем рождения, девочка, – сказал он.
– Ах, как это мило с вашей стороны, мистер Уилберфорс, – пропела мама, а потом зыркнула на меня: – Ну, что нужно сказать, Перл?
– Большое спасибо, – послушно поблагодарила я, хотя, между нами, терпеть не могу шоколадные трюфели.
– На здоровье, дорогая. У миссис Уилберфорс тоже есть для тебя подарок, но она хочет подарить его тебе сама. Так что пробегись до моего дома и посмотри, что там такое для тебя приготовлено. Если отправишься прямо сейчас, как раз успеешь до того, как миссис Уилберфорс устроится по своей привычке прикорнуть после обеда.
Глава 14
Я спросила Харли, не пойдет ли он со мной повидать миссис Уилберфорс:
– Тогда ты сможешь увидеть все ее книги. Уверена, что она позволит тебе взять что-нибудь почитать.
– Нет, у меня много дел, нужно игры для твоей вечеринки придумывать, – ответил он.
Я повернулась к Джоди и принялась упрашивать ее пойти со мной.
– Обойдешься. Не пойду, даже если бы ты меня первую попросила. У меня тоже есть дела, – надувшись, сказала Джоди. – Давай топай сама, в конце концов, мисс Уилберфорс хочет видеть только тебя.
Я придвинулась ближе к Джоди и жалобно прошептала ей на ухо:
– Я боюсь.
– Брось, тебе уже одиннадцать, – ответила она. – Не будь как маленькая.
Я подумала, не взять ли мне с собой кого-нибудь из малышей, но мисс Понсонби сказала, что они должны идти с ней. Других вариантов у меня не было, значит, придется идти одной.
Я сходила за «Таинственным садом». Эта книга мне так понравилась, что я ее даже перечитала.
Джоди тоже пролистала «Таинственный сад» – искала советы садовникам, чтобы поразить ими Джеда. Не прошло и двадцати минут, как она захлопнула книгу и отодвинула ее от себя:
– Не понимаю, что ты нашла в этой книжке, Перл. Написано непонятным старомодным языком, все ужасно затянуто и скучно. Какой-то большой мерзкий дом, и в этом доме по ночам раздается чей-то загадочный плач. Но только ты начинаешь надеяться, что вот-вот произойдет что-нибудь действительно страшное, как вдруг оказывается, что это всего лишь маленький мальчик-инвалид. И в конце он даже не умирает, а поправляется. Слезинки проронить не над чем. Скучища! А советы по садоводству тоже никуда не годятся.
Итак, я сходила за «Таинственным садом» и, прижав книгу к груди, отправилась в путь. Идя по дорожке, я играла сама с собой, воображая себя Мэри, которая беседует с Диконом. Ко мне на плечо как будто бы опустился снегирь, а в руках я несла ягненка. Дикон привел меня к травянистому склону, и мы сели с ним возле барсучьей норы и принялись терпеливо ждать. Он заиграл на своей дудочке, и к нему отовсюду сбежались барсуки – и большие, и маленькие, и крошечные барсучата – и принялись играть возле наших ног…
Мне хотелось остаться, затеряться в своем воображаемом мире, но я уже стояла возле бунгало. Я крепче прижала к себе книгу и взглянула на окно. Миссис Уилберфорс в нем не было видно. Может, слегка смошенничать – прикинуться, будто я стучала, но мне никто не ответил? Я медленно побрела по ведущей к дому дорожке. Может быть, миссис Уилберфорс уже спит? Было бы невежливо ее будить.
На окне шевельнулись шторы. Я тревожно моргнула, глядя на окно. Я не видела миссис Уилберфорс, но она, вполне возможно, находилась за занавесками и видела меня. Мне хотелось убежать – но что тогда подумает обо мне миссис Уилберфорс? Ужасно будет, если она решит, что я все еще маленькая девочка, побоявшаяся прийти к ней только потому, что она сидит в инвалидном кресле.
Если я сбегу, она не поймет, что я просто слишком робкая и боюсь всего и всех.
Но ведь мне уже одиннадцать лет, и Джоди права: я уже не ребенок. Я глубоко вдохнула, подошла по дорожке к бунгало и сильно нажала кнопку звонка – его звук громко раздался по всему дому. Я ждала с бешено колотящимся сердцем. Затем дверь медленно открылась, и из-за нее мне улыбнулась миссис Уилберфорс:
– Здравствуй, Перл. С днем рождения.
– Благодарю вас, – сказала я.
– Сегодня ты выглядишь намного старше, – заметила миссис Уилберфорс.
– Хотелось бы, – вздохнула я.
– Знаешь, когда я была маленькой, то всегда выглядела младше своих лет. Меня это так бесило! А сейчас я, наверное, все бы отдала, чтобы снова стать молодой, – миссис Уилберфорс поправила рукой прядь своих длинных волнистых волос. Сейчас, при дневном свете, я увидела, что они не светлые, как у блондинок, а совершенно седые, белые как снег.
– Мне кажется, вы и так достаточно молодо выглядите, – сказала я, хотя глубокие морщины на лице делали миссис Уилберфорс похожей на древнюю старуху. Она румянила свои бледные щеки, пудрилась и подкрашивала губы ярко-розовой помадой. Сейчас помада слегка смазалась, и стали видны все мелкие морщинки в углах рта.
Миссис Уилберфорс печально покачала головой:
– Я поседела за одну ночь, когда произошел тот несчастный случай.
Она развернула в широком коридоре свое инвалидное кресло и покатила в библиотеку. Я набрала в грудь побольше воздуха и тоненьким голосом переспросила:
– Несчастный случай?
– Да, Перл, – кивнула миссис Уилберфорс. – Я упала и сломала себе шею.
Она посмотрела на свои безжизненные ноги, прикрытые подолом ее длинного платья.
– Вы упали? – прошептала я.
– В башне, – сказала миссис Уилберфорс и внимательно посмотрела на меня. – Тебе наверняка кто-нибудь уже рассказал об этом.
– Да, я кое-что слышала, но не знала, правда это или нет, – ответила я. – И можно ли этому верить.
– То, что со мной случилось, – это правда, – сказала она. – А верить или нет… Я и сама не знаю. Иногда просыпаюсь и на секунду обо всем забываю: мне кажется, что вот сейчас я сброшу свои ноги с кровати и вскочу на них, но тут же…
Ее глаза наполнились слезами.
– Простите, – сказала я, чувствуя себя ужасно.
– Нет-нет, это ты меня прости, что я так расклеилась, да еще в твой день рождения! У меня есть подарок для тебя, Перл, – она протянула мне продолговатый сверток, аккуратно завернутый в «мраморную» бумагу и перевязанный лентой с бантом. Я подумала о том, как трудно было миссис Уилберфорс с одной здоровой рукой подвертывать края бумаги, а бант ей, очевидно, пришлось завязывать, помогая себе зубами. При мысли об этом мне захотелось заплакать. Я взяла подарок и даже забыла поблагодарить за него – я отчаянно придумывала, что бы мне сказать такое… позитивное.
– Ну, по крайней мере вы не погибли, упав с башни, и то хорошо. Можно сказать, вам повезло. Упасть с такой высоты… Просто удивительно, что вы не разбились насмерть.
– Но я не падала с башни, – сказала миссис Уилберфорс, внимательно глядя на меня. – Господи боже, да после такого падения никто не выживет. Упади я с башни, меня размазало бы по камням.
– Но разве вы не зацепились волосами за плющ, когда падали? Джоди говорила…
– Нет-нет! У твоей сестры Джоди очень мрачное воображение. Я упала внутри башни – скатилась по ступеням. Я очень любила подниматься в комнату на самом верху башни. Это было мое убежище. Когда я была маленькой, я спала там. Комната тесная, неуютная, там всегда очень холодно, подниматься туда нужно по бесконечным винтовым лестницам – но разве это большая плата за то, чтобы иметь свой потайной уголок, где ты чувствуешь себя как в сказке?
– Мне бы это тоже понравилось – иметь такой уголок, – сказала я.
– Вскоре я выросла, но все равно продолжала подниматься в башню почти каждую ночь. Иногда я подходила к окну и подолгу стояла, глядя на освещенные лунным светом окрестности. Однажды поздним вечером я забыла о времени и вышла из забытья, только услышав голос Гарольда… мистера Уилберфорса. Он звал меня. Я поспешила вниз… Слишком поспешила. Я тысячи раз поднималась и спускалась по этим винтовым лестницам, и всегда все было хорошо, но на этот – именно на этот! – раз я поскользнулась. Попыталась схватиться за перила, но прогнившее дерево сломалось, я упала и покатилась вниз. Вот и вся моя сказка, в которой все заканчивается несчастливо.
Я стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу, не зная, что сказать, и чувствуя, что краснею.
– Прости, прости, девочка! – сказала миссис Уилберфорс, заметив мое состояние. – Давай не будем больше обо мне, тем более что сегодня твой день. Давай, дорогая, открой мой подарок.
Я начала осторожно разворачивать бумагу. Я уже знала, что это книга – интересно, какая именно? Оберточная бумага соскользнула на пол, у меня в руках осталась книга. Она была прекрасна, в сине-зеленой плотной обложке «под мрамор», с оливковым кожаным корешком и такими же уголками. Я благоговейно погладила обложку, потом осторожно открыла ее. Пустая, чистая страница. Следующая – такая же. И еще, еще, еще…
– А где же рассказ? – робко спросила я, глядя на миссис Уилберфорс.
– Там будет твой собственный рассказ, Перл, рукописная книга. В ней ты будешь записывать свои истории. Я купила ее в Италии, но так и не смогла придумать, что бы туда записать. Вести дневник? Но что интересного я могу в него записать? Все мои записи будут похожи одна на другую – проснулась, пересела в инвалидное кресло, читала, легла спать.
– Э… – выдавила я. – Хотите, я буду приходить и выкатывать вас в кресле на прогулку, миссис Уилберфорс?
– О, моя дорогая. Это, конечно, очень трогательно, но, боюсь, я слишком тяжела для такой маленькой девочки, как ты.
– Ну, моя сестра Джоди могла бы вас повозить.
– Мм, пожалуй, нет. Но все равно большое спасибо за предложение.
– А вам спасибо за прекрасную книгу-дневник.
– Если хочешь, возьми новую почитать. Тебе понравился «Таинственный сад»?
– Отличная книга. Я прочитала ее два раза, – ответила я, возвращая «Таинственный сад» на полку.
– Тебе тоже захотелось иметь свой таинственный сад? Гарольд… мистер Уилберфорс может выделить тебе под него небольшой участок земли.
– К сожалению, я никудышная садовница. В моей предыдущей школе мы выращивали гиацинты – из моих ни один не принялся. У нас Джоди интересуется садоводством, – сказала я.
– Нет, я думаю, Джоди больше интересуется садовником Джедом, – заметила миссис Уилберфорс.
Я удивленно моргнула. Несмотря на то что миссис Уилберфорс была прикована к инвалидному креслу, она видела и замечала почти все, что творится вокруг.
– Ты пыталась сосчитать комнаты в Мельчестере, чтобы посмотреть, столько же их, сколько в Миссельтуэйте, или меньше? – спросила миссис Уилберфорс.
Я сглотнула и притворилась, будто рассматриваю книги на полке – мне очень не хотелось смотреть в глаза миссис Уилберфорс.
– Да, я пыталась сосчитать несколько комнат, – промямлила я.
– Но не все?
– Ну… Нам же запрещено заходить на верхний этаж.
– Ах да. Очень мудро. Кстати, насколько мне помнится, там наверху нет ничего интересного. Воспоминания о группе «Флотсэм и Джетсэм» и прочий хлам, оставшийся от былых времен.
– Флотсэм? Джетсэм? – я наморщила лоб. – Это имена обезьянок?
Я тут же испуганно зажала себе рот ладонью, а миссис Уилберфорс пристально на меня посмотрела. У нее задергались уголки рта. Я решила, что сейчас она закричит на меня, но вместо этого миссис Уилберфорс улыбнулась:
– Значит, ты была там, когда считала комнаты?
– Я… Простите. Я знаю, что это запрещено. Но мы только мельком посмотрели…
– Мы? – переспросила миссис Уилберфорс.
У меня запылали щеки. Я очень испугалась, что могу подставить Харли.
– Это вышло случайно, – сказала я.
– Ну да. Просто вы с Джоди – не сомневаюсь, что с тобой была именно она – от делать нечего зашли на верхний этаж и незаметно для самих себя протиснулись между стеной и шкафом, который, насколько мне известно, перегораживает коридор, – сказала миссис Уилберфорс, но не слишком сердито.
– Простите, – в сотый раз повторила я. – Мы там ничего не испортили, честное слово. Просто ходили и заглядывали в комнаты. Даже не трогали ничего. А если трогали, то клали на место. Мы ничего не сломали, клянусь.
– Я больше тревожусь о том, чтобы вы себе ничего не сломали, – сказала миссис Уилберфорс. – Я больше не доверяю этим скрипучим рассохшимся половицам. Бедный старый Мельчестер, он прогнил от крыши до фундамента, – внезапно она встрепенулась и спросила: – Но в башню, надеюсь, вы не поднимались?
– Нет.
– Честно, Перл?
– Честно. Мы хотели подняться, но вход в башню заперт, а ключа нет.
– Хорошо. И впредь не пытайтесь подняться в башню, это слишком опасно. Та дверь должна всегда оставаться запертой. Мне не хотелось бы также, чтобы у вас вошло в привычку шастать по верхнему этажу. Но если вновь там окажетесь, будьте внимательны и осторожны, – она улыбнулась. – Значит, вы нашли семью моих старых обезьян. Я совершенно про них забыла, а ведь когда-то шила для них наряды.
– Маленький красный жакет и комбинезон, и длинное детское платьице, и плиссированное платье с передником, – негромко сказала я.
– Да! Мои милые старые обезьянки! Так они и пролежали все эти годы в своей коробке. Может быть, ты сможешь принести их мне? Мне хотелось бы взглянуть на них.
– Конечно, смогу.
– В чем дело? – спросила миссис Уилберфорс, заметив, что я замялась.
– Ну, они слегка поломались, – ответила я. – Это не мы их сломали, не думайте. Резина, из которой они сделаны. Она сгнила и разваливается. У обезьяны-папы отвалилась задняя лапа, а у обезьянки-девочки больше половины лица.
– О господи! Фу, нет, такими я их видеть не хочу. Догнивайте в мире, мои дорогие.
– Костюмы не сгнили.
– Какие костюмы?
– Пальто, шляпы, меховые вещи.
Это ее совершенно не заинтересовало.
– И особое платье тоже, – сказала я.
– Особое?
– Которое натянуто на портновский манекен. Оно не совсем закончено. Белое, очень красивое. Я подумала, что это подвенечное платье.
– Мое подвенечное платье, – тихо сказала миссис Уилберфорс. – У него предполагался длинный кружевной шлейф. В этом платье я собиралась пройти к алтарю по проходу в церкви, а за мной должны были следовать маленькие девочки – подружки невесты – и нести этот шлейф. Но произошел несчастный случай, после которого я уже никуда не могла пойти своими ногами. Я собиралась отменить нашу свадьбу, не хотела делать Гарольда несчастным, считала, что нам нужно расстаться, но он и слышать об этом не хотел. И спустя полгода, когда я уже могла сидеть в инвалидном кресле, мы с ним все же тихо обвенчались. Вначале мы с Гарольдом жили в главном доме, но меня бесило, что я оказалась запертой как в клетке на первом этаже. Переделать дом, сделать его удобным для инвалида оказалось почти невозможным, гораздо дешевле, быстрее и проще было построить бунгало, изначально спроектированное с учетом моих потребностей.
Миссис Уилберфорс с кислым видом огляделась по сторонам.
– Здесь у вас хорошо, – вежливо сказала я.
– Ничего хорошего. Мерзкий дом. Ненавижу его. Но дело, разумеется, не в нем. Сейчас мне нигде бы не понравилось, – она склонила голову набок. – Так, меня опять понесло. Нужно внимательнее следить за собой. Играть «в радость», как Полианна. Ты читала «Полианну», Перл? У меня от нее всегда мурашки по телу. Как у праведной кузины Элен в книге «Что делала Кейти». Конечно, и сама Кейти мне тоже нравится, особенно до произошедшего с ней несчастного случая.
Я смущенно моргала и молчала.
– Перл, ты не читала, «Что делала Кейти»? О, а еще считаешь себя книжным червем! Погоди, сейчас найду, – миссис Уилберфорс покатила в своем кресле вдоль полок и быстро нашла нужную книгу:
– Вот! Прочитай, а потом расскажешь, что ты обо всем этом думаешь. Приходи в любое время, я всегда дома.
Я еще раз поблагодарила ее за подарок ко дню рождения и ушла, крепко прижимая к себе обе книги. Мне нужно было готовиться к вечеринке, но я все же не удержалась и по дороге завернула к барсучьей норе. Я навыдумывала себе, что меня там встретит целое семейство барсуков в парадных черно-белых вечерних шкурках. Они будут приветственно махать мне лапами и хором споют «С днем рождения тебя!».
Я так живо представляла себе эту картину, что была сильно разочарована, когда не увидела никаких барсуков. Присев возле норы, я попыталась заглянуть внутрь, но не увидела ничего, кроме темного отверстия в земле, и только испачкала мокрой землей руки и коленки.
– Где ты так изгваздалась? – спросила мама, когда я вернулась домой. – О, – боже, ну-ка давай прямиком в ванную. Ты что, пирожки из грязи лепила, что ли? Это в одиннадцать-то лет? Надеюсь, ты не испачкала книги, которые дала тебе миссис Уилберфорс? На этот раз целых две, как я вижу?
– Одна из них – подарок мне на день рождения, – я показала маме дневник. – Чтобы я писала в ней.
– Ты уверена? Такая красивая книга. Слишком роскошная, чтобы ты записывала в нее свои истории.
– Я собираюсь вести дневник, – сказала я.
– Ох ты! – рассмеялась мама. – Ну ладно, беги в ванную и проверь заодно, чем занята твоя сестрица. Она уже целую вечность торчит в спальне.
– Отвали! – крикнула Джоди, когда я зашла к нам в спальню. – Я изобретаю игры для твоей вечеринки. Это сюрприз. Исчезни, Перл.
Я стала наполнять ванну, добавив в нее своей новой розовой пены. Пока в открытых кранах журчала вода, я присела на край ванны и начала первую запись в дневнике. Это нужно было сделать раньше, чем мама конфискует подарок до будущих времен, когда я стану старше. Было немного страшно начать писать на чистой гладкой бледно-кремовой странице, поэтому я взяла не ручку, а карандаш – его легко стереть, если я вдруг допущу ошибку.
«Меня зовут Перл. Сегодня мне исполнилось одиннадцать лет. Сегодня будет вечеринка в честь моего дня рождения. Моя сестра Джоди и мой друг Харли сейчас придумывают для этой вечеринки игры. Я не уверена, что они мне понравятся, но полагаю, что если ты устраиваешь вечеринку, то должен играть в них».
Сделав запись, я аккуратно закрыла дневник, положила его на полку в дальнем конце комнаты, чтобы не забрызгать, и шагнула в ванну. Я лежала среди пузырьков розовой пены, слегка покачиваясь и наблюдая за тем, как розовеет от горячей воды моя кожа.
Дверь ванной приоткрылась, и в щели появилась голова Джоди. Сестра поводила носом, принюхиваясь, и сказала:
– Воняет розами, принцесса-именинница. Хочешь, намылю тебе волосы?
Я села в ванне, и Джоди намылила мне волосы, а затем принялась массировать мой скальп своими маленькими сильными пальцами. Она экспериментировала с моими намыленными волосами, по-разному укладывая их, но когда я промыла и просушила их, то решила оставить распущенными.
Читать бесплатно другие книги:
