Верховный маг империи Удовиченко Диана
— Тащи кувшин, — приказал Лютый. — И закусок побольше.
— Сию секунду принесут, — подмигнул трактирщик и устремился к стойке.
— А почему, господа, вы не угощаете меня? — вдруг возмущенной мыслеречью вопросил лорд Феррли.
— Но вы же… кот, — оторопел я.
— Так в блюдечко налейте! — фыркнул демон.
Вскоре служанка принесла большой кувшин рамса. Следом за ней подошла вторая и принялась расставлять на столе тарелки со снедью.
— Здравствуй, Рик, — поздоровалась она.
Передо мной стояла Мельда — та самая вдова, о женитьбе на которой я когда-то мечтал. Она дружелюбно улыбалась, ничуть не пугаясь моего злосчастного одеяния.
— Почему ты здесь? — спросил я.
— После того как меня увели в Счастливое местечко, храмовники разграбили мой трактир. Когда вернулась, пришлось наняться сюда. Но ничего, я довольна. Платят хорошо, и публика приличная, — Мельда игриво оглядела нашу компанию, задержалась взглядом на мастере Триммлере, и, ставя перед ним тарелку, словно ненароком задела его пышным плечом. Гном чрезвычайно оживился.
— Спасибо, Рик, за то что вытащил из тюрьмы, — напоследок произнесла Мельда.
— Подожди, а как твой мясник? Ты за него вышла?
— Да какой мясник! Как только понял, что я разорена, тут же нашел себе побогаче. Так что я до сих пор одна…
Вдовушка кокетливо поправила сборки на обширной груди и отошла от стола, виляя всем, что имелось ниже талии. А имелось много. Мастер Триммлер проводил восхищенным взглядом ее мерно покачивающийся под юбками могучий зад, вздохнул и тоскливо поделился со своим бочонком:
— Такие красотки вокруг, а я вот женюсь!
Я налил рамс в блюдечко и усадил лорда Феррли на стол. Лютый наполнил стаканы:
— За нас!
Закончился один кувшин рамса, потом другой. Бочонок гнома опустел на четверть. А мы были трезвы, как юные воспитанницы пансиона для девственниц на увеселительной прогулке.
— Слыхал я, ребятушки, — задумчиво произнес сын гор, — про одну новомодную штуку. Коктейль. Смешивают, значит, всякие напитки, вкусно получается.
— Давай! — махнул рукой Дрианн.
Мастер Триммлер до половины наполнил стаканы рамсом, потом долил до верха Глубинной радости. Немного подумав, щедро плеснул из своего стакана в блюдце лорда Феррли. Запахло горелым, на поверхности маслянистой жидкости забурлили пузырьки.
— За тебя, лейтенант! И за вас, ребята!
… Я проснулся в своих дворцовых покоях. Сквозь плотно задернутые шторы в комнату рвалось полуденное солнце. Ничего себе поспал! Похмелья не было. Способности изначального и тут мне помогали.
Гномий коктейль возымел желанное действие. Хорошо мы вчера погуляли! Начал все Лютый. Он заявил, что не желает слушать завывания скрипки, и выкинул ее в окно. Вместе со скрипачом. Однако вскоре нам захотелось сплясать. За неимением другой музыки, заставили петь мастера Триммлера. Гном с радостью согласился и спел веселую свадебную песню, больше напоминавшую похоронный марш. Нас с Омом это ничуть не смутило, мы подхватили визжащих служанок и под душераздирающие вопли сына гор протанцевали зажигательную реллу. Потом уже пели мы с Лютым, а мастер Триммлер исполнял народный гномий танец с боевой мотыгой. Мотыги в трактире почему-то не было, но сын гор быстро нашел ей замену. Он очень экзотично смотрелся, прыгая с жареной говяжьей ногой в руке, Мельда была в восторге. Лорд Феррли решил полетать и изящно парил по залу, задрав хвост и загребая передними лапами на манер пловца. Оставшиеся немногочисленные посетители при виде этого зрелища в ужасе разбежались. Я немного беспокоился по поводу Дрианна: мало ли, как скажется на нем опьянение? Вдруг захочет пленить парочку душ? Но оказалось, хмельные некроманты — ребята дружелюбные. Маг выразил свою печаль по поводу скудного убранства трактирного зала и занялся его благоустройством самостоятельно. После некоторых манипуляций льняные скатерти на столах превратились в черный креп, подставки для свечей приобрели вид черепов в натуральную величину, а в окна ворвались полчища летучих мышей. Повинуясь мановению руки Дрианна, зверюшки сделали круг по залу, потом мирно повисли под потолком фантасмагорическими гроздьями. Все бы ничего, но при виде мышей, хоть и летучих, в лорде Феррли проснулся извечный охотничий инстинкт. С воинственным мявом он ринулся в атаку. Потревоженные твари заметались по трактиру, до одури пугая служанок и крыльями переворачивая свечи. Мастер Триммлер, сосредоточенно тискавший Мельду в укромном углу, истолковал поднявшуюся суматоху превратно. С воплем «наших бьют!» — он принялся крушить мебель, отбиваясь от воображаемых врагов. Несчастный хозяин ползком выбрался наружу и привел наряд городской стражи. Где уж отыскал — не знаю. Гном принял стражников, которые, похоже, не горели желанием нас утихомиривать, за долгожданного противника. И сообщил, что сейчас будет их убивать. Но Лютый, пребывавший в состоянии симпатии ко всем окружающим, сентиментально икая, попросил не трогать таких славных парней. Лучше, мол, украсить их доспехи цветами, потому что миром правят любовь и красота. Колданул он мощно, с непривычки силы не рассчитал, и бедные стражники скрылись под охапками роз, вьюнков и настурций. Мастер Триммлер, посмотрев на это буйство красок, прослезился и, утирая глаза кончиком бороды, сказал, что никогда не видел таких замечательных траурных венков. Видимо, решил, что всех врагов уже перебил и похоронил. После этого мы затащили обалдевших воинов в трактир и напоили их. И служанок тоже. И хозяина, который уже плюнул на свое заведение и заливал горе старкой. Разгром там был знатный. Но мужику воздалось. Движимый тягой к справедливости, я отдал ему за убытки свой кошель, полный золотых, и посоветовал отремонтировать зал. «Да что уж там! — произнес хозяин, с содроганием оглядывая учиненный нами кавардак. — Я лучше новый трактир куплю…»
Дальше… дальше мы поймали пролетку и уехали во дворец. Вроде бы все. Ах, да: там еще какой-то болван кричал, что он — незаконнорожденный сын Варрнавуша и статуи Луга всеблагого. Кажется, это был я…
Развлеклись, и хватит. Пора за работу. Я вскочил с кровати и отправился на поиски Дарианны, гадая, как встретит меня ее величество. Наверняка Вадиус уже донес ей о наших похождениях. Императрица была в своем кабинете и выглядела расстроенной. Я начал извиняться за свое ночное отсутствие, но девушка махнула рукой:
— Что ты, Рик. Я все понимаю: мужчинам требуется хотя бы изредка веселиться с друзьями. Отец… он тоже иногда позволял себе…
Я был благодарен Дарианне за доверие.
— Правда, я немного волновалась из-за того, что тебя никак не могли разбудить, — добавила императрица. — Но Вадиус заверил меня, что все в порядке.
— А зачем было меня будить?
— Ну как же, Рик, — улыбнулась Дарианна. — Ты проспал почти двое суток.
Ох, и ничего себе! Сильна Глубинная радость! Что же я пропустил? Оказалось, многое.
— Вадиус доложил мне о состоянии Главного храма, — сказала Дарианна.
— Да, он больше не годится для богослужений. Возможно, жрецы…
— Кстати о жрецах, — перебила девушка, — сейчас явится для доклада министр безопасности.
Я не успел уточнить, какова связь между жрецами и министром, как он по приглашению секретаря явился собственной персоной. Высокий худощавый мужчина средних лет заметно нервничал.
— Что удалось выяснить? — сухо спросила Дарианна.
— Ваше величество, мы провели серьезную работу. В ходе следствия… — зачастил министр.
— Меня не интересуют детали, граф Стоун, — прервала его девушка. — Доложите о результатах.
Побледневший граф сделал глубокий вдох, утер лоб белоснежным надушенным платком и, словно решившись на что-то, выпалил:
— Из жрецов храма Морриган не выжил никто. Воины, охранявшие храм, убиты. Некоторые признаки… ваше величество, такие подробности для дамы…
— Не бойтесь меня шокировать, граф. Говорите.
— Тело матери Варелии лежало на алтаре. Живот был выпотрошен и набит свежими цветами. Это похоже на ритуальное убийство, ваше величество.
Дарианна подалась вперед, с жадностью ловя каждое слово.
— Вы нашли свидетелей?
— Только одного. Нищий, живший в сарайчике при храме, утверждает, что видел, как ночью в обитель Морриган ворвался отряд воинов. С ними была красивая женщина. Старик клянется, что в свете факелов разглядел…
— Продолжайте.
— Он говорит, это была мать Лаурита.
— Что вы предприняли?
— Мы выставили наблюдателей вокруг храма Неи. Но я не рискнул действовать, не поставив вас в известность.
Дарианна вопросительно приподняла брови:
— Почему?
— Но она Старшая жрица…
— И поэтому может безнаказанно убивать? — гневно воскликнула императрица. — Арестовать немедленно! Пока я правлю этой страной, граф, каждый, преступивший закон, понесет заслуженную кару. Убийцы должны предстать перед судом. Вы свободны. Выполняйте.
Граф Стоун, зеленоватый от переживаний, поспешно откланялся. Дарианна вскочила и принялась вышагивать по кабинету.
— Когда это было? — спросил я.
— Прошлой ночью. Королева шлюх решила добиться власти любыми путями. Ну что ж…
Как-то я сомневался в том, что умная, хитрая Лаурита могла действовать таким примитивным способом. Хотя помнится, отец Дарсан рассказывал, что Старшая жрица Неи собирает отряды наемников. Избавляется от соперников? Возможно. Ведь не будь этого жалкого нищего — никто не узнал бы о виновнике гибели Варелии. Нет, все равно странно. Какой в этом смысл?
— Пишите указ, — бросила Дарианна секретарю. — Мы, императрица империи Галатон… ну, и так далее… повелеваем: считать отныне верховной богиней пантеона Ат-тану, мать богов, покровительницу женщин, семьи и плодородия, и молиться в ее храмах со всем усердием. Оскверненный храм Луга всеблагого разрушить до основания, а на его месте возвести святилище Ат-таны. Сан Верховной жрицы возлагаем на Старшую жрицу Ат-таны, мать Евлалию… Число поставьте послезавтрашнее.
Я уставился на Дарианну, пытаясь понять: как можно назначать Верховное божество августейшим указом? Это же не министр, в конце концов! Девушка усмехнулась:
— Я не могу больше ждать, Рик. Это необходимо. Народ без веры неуправляем.
— Но ведь ты сама цитировала Древнюю книгу…
Дарианна взяла со стола связующий амулет, активировала его и проговорила:
— Вадиус, пророки готовы?
— Да, ваше величество, — проскрипело в ответ.
— Выпускайте на площади.
— Слушаюсь, ваше величество…
Находчивость Дарианны не могла не восхищать. Первая императрица в истории Галатона, она недаром выбрала верховным божеством Ат-тану — символ женского начала. Да и мать Евлалия была самой мягкой и сговорчивой из всех жрецов. В то время как большинство из них боролись за главенство, эта пухлощекая, улыбчивая белокурая женщина предпочитала оставаться в стороне. В конце концов, я никогда не был излишне набожен, так что фокус с пророками возмущения у меня не вызвал.
— Позовите мать Евлалию, — приказала Дарианна.
Жрица вплыла в кабинет, отвесила почтительный поклон и положила на стол перед императрицей красную шкатулку:
— Подарок храма Ат-таны для вашего величества…
Дарианна откинула крышку: в уютном бархатном гнезде лежало золотое яблоко, украшенное драгоценными камнями — символ плодородия.
— Благодарю, мать Евлалия. Я вызвала вас затем, чтобы сообщить: выбор сделан. Я объявляю вашу богиню Верховной. А вы будете ее главной служительницей.
Женщина немного застенчиво улыбнулась, отчего на ее щеках появились добродушные ямочки.
— Благодарю, ваше величество. Я сделаю все, чтобы оправдать ваше доверие. Милости прошу в наш храм.
— Это не моя заслуга, — произнесла Дарианна, — я лишь выполняю волю пророков. Она будет объявлена народу через два дня. Тогда я приду, чтобы воздать почести Ат-тане.
— Мы подготовим храм для великого события, — жрица снова поклонилась и с позволения императрицы покинула кабинет.
— Как она тебе? — спросила Дарианна. — Тайная канцелярия проверила всех жрецов. За каждым из них водятся грешки. Но мать Евлалия оказалась чиста во всех отношениях. Вадиус лично с ней беседовал. Разумеется, читал ее, или как у вас это называется? Все ее помыслы обращены лишь к богине и заботе о людях. Думаю, она будет идеальной Верховной — честной и прекрасно управляемой.
— Что будет с Лауритой?
— Как что? — пожала плечами девушка. — Суд, разумеется. Затем смертная казнь.
— Но ее вина еще не доказана.
Лицо Дарианны окаменело:
— Для этого и существует тайная канцелярия. Кстати, спасибо что напомнил, Рик. Еще один указ. Повелеваем: по всей империи сжечь оскверненные заговором храмы Неи. Молиться ей отныне запрещено… хм… надо будет, чтобы пророки об этом тоже сказали… и дома терпимости давно пора закрыть.
А вот это она зря, про блудниц-то! Куда идти простому человеку, когда он хочет поразвлечься? А что делать морякам, которые возвращаются из годовых рейсов? Да и девчонкам из домов терпимости деться будет некуда… беспорядка на улице станет гораздо больше. Только вот как объяснить это невинной девице, особенно если девица — императрица?
Решив отложить этот разговор на потом, я отправился в город, отговорившись тем, что хочу посмотреть, как продвигаются работы по очистке Дома Совета.
Как только я вышел за дворцовую ограду, у меня на плече возник лорд Феррли. Вид у демона был самый счастливый.
— Давно я так не развлекался, — промурлыкал он, — что может быть лучше для мужчины, чем добрая пьянка с друзьями? Только пьянка с блудницами, но этого я, увы, лишен…
— Скоро мы все будем этого лишены, — пробурчал я, шагая по площади.
— Куда направляемся, герцог? — поинтересовался Артфаал.
— На улицу Легкого бриза, — ответил я. — Мы начинаем поиск Вериллия Фламиера.
25
В Аллирил пришла весна. Налитые соками деревья покрылись юной листвой, под ногами простирался нежно-зеленый ковер молодой травы, из которой поднимались бархатистые головки подснежников. В укромных тенистых уголках чащи прятались лесные фиалки. Теплое, но еще нежаркое солнце щедро ласкало поляны, пробуждая к жизни все новые и новые растения.
Можно ли найти более подходящее время для праздника любви? Весь Аллирил собрался сегодня вокруг поляны, на которой рос вечный дуб, чтобы увидеть, как Светозарная и Элл'Ситайар обменяются клятвами верности. Вопреки законам природы здесь царило роскошное лето. Повинуясь волшебству эльфийских магов, в лесу расцвела черемуха, протянула удлиненные чарами, покрытые пышными гроздьями ветви, переплела их, образуя над головами молодых кружевной шатер. Крошечные флори кружили над поляной, осыпая первозданных цветочными лепестками. Вместе с ними порхали пестрые бабочки. Пели сладкозвучные лютни и кифары, им вторили нежноголосые флейты. Кипенно-белые гроздья, кипенно-белое платье, венки из дубовых листьев, дурманящий аромат черемухи и шальные от счастья глаза Мелли… Светозарная и Тай стояли по разные стороны поляны. По знаку церемониймейстера медленно двинулись друг к другу, чтобы встретиться подле вечного дуба.
Остановившись под могучими ветвями священного дерева, с которых свисали легкие шары омелы, Тай протянул руки к своей невесте. Волшебный механизм, изготовленный магами жизни, вполне заменял левую руку и даже передавал некоторые ощущения. Осторожно сжав хрупкие, прохладные ладони, жених громко произнес ритуальную фразу:
— Я, Элл'Ситайар, сын Дома Хрустального дождя и его владыка, беру в жены тебя, Кай'Меллианир, дочь Дома Жемчужного тумана и его владычицу. Под сенью вечного дуба, перед всем народом илльф клянусь именем Брижиттты любить и почитать тебя до конца дней своих.
Глаза Мелли наполнились слезами счастья, взволнованное личико осветила робкая улыбка. Тай смотрел на нее, как-то отстраненно думая о том, что его юная жена очень красива. Предстоящая ночь сулила множество чувственных удовольствий. Впрочем, не одна ночь. Впереди была долгая, спокойная, не омраченная сомнениями, ревностью и неразделенной страстью жизнь. Когда-нибудь Брижитта лесолюбивая благословит его детьми. В последнее время Элл'Ситайар все чаще задумывался о наследниках. Ему хотелось иметь сына — сильного, смышленого, талантливого мальчика. А впрочем, почему бы и не дочь — хрупкую, нежную, изящную? Он знал, что будет любить своих детей больше жизни. И в отличие от Кай'Велианир никогда не пожертвует ими ради интересов Аллирила. Видеть, как растут твои дети, угадывать в их лицах собственные черты, терпеливо делиться с ними своими знаниями — что может быть прекраснее? Время страстей миновало, зато пришло довольство собой, умиротворение. И власть. Полная, абсолютная, неоспоримая. Мелли кротка, послушна и покорна его воле. Так будет всегда.
Словно духи леса или сама Брижитта покровительствовали Таю. Ему удавалось легко осуществлять все замыслы. Лей'Иллиолис, надобность в котором отпала после смерти Лиа, погиб в Лесном крае. Правда, вместе с ним пришлось пожертвовать целым войском. Что с того? Других способов избавиться от вояки-фанатика не имелось. Кстати, он вполне мог бы захватить провинцию Галатона, увеличить Аллирил и вернуться в лес народным героем. Допустить появление такого сильного соперника Тай не мог. Пришлось перестраховаться. Лей'Иллиолис возлагал основные надежды на пауроний, который несколько лет от имени Светозарной скупал у Верховного мага империи. Вериллий охотно продавал. То ли верил воину, то ли ему было безразлично, кто и зачем приобретает волшебный металл. Никто из эльфов не знал о существовании капсул из Солнечного камня. Но владыка Дома Алмазной росы поделился своей тайной с Элл'Ситайаром. Организовывая покушение на Светозарную, Лей'Иллиолис побоялся расследования, которое могло привести к его тайнику, и спрятал пауроний в доме своего сообщника. Любовник властительницы был вне подозрений. Бесконечные подкупы пожирали огромное количество денег, и Тай нашел их источник. Он опустошал капсулы, оставляя в них лишь десятую часть содержимого, и продавал пауроний гномам. Горный народ использовал его для пробивания новых шахт, усиливая свою магию. Чтобы Лей'Иллиолис не обнаружил пропажу, Тай смешивал остатки волшебного металла с другим веществом. Этим он решал сразу две задачи: зарабатывал золото и готовил почву для уничтожения соперника. Пауроний разбавлялся золой, полученной из коры вечного дуба. Нарушение целостности священного дерева было страшным преступлением. Конечно, глава Дома Хрустального дождя сам не марал рук, это делали начинающие маги, которым было хорошо заплачено. Тай лишь насыпал золу в капсулы. Он не доверял никому.
Ни кара эльфийского закона, ни гнев Брижитты не могли сравниться с местью самого дуба. Соприкосновение золы с любой волшбой должно было дать последствия насколько непредсказуемые, настолько и разрушительные. Элл'Ситайар хорошо это понимал. Войско было обречено, поэтому Тай постарался, чтобы туда попало большинство первозданных, участвовавших в его интригах. Приятным сюрпризом стал поступок Мей'Клилли. Горячий юнец, заподозрив, что в человеческой крепости еще могли остаться живые эльфы, а также мечтая о возмездии за погибших, сам отправился в Лесной край. Круг не поддержал его решения. Владыки уже успели понять всю степень могущества будущего светлого князя и не захотели навлекать на себя его недовольство. Владыку Дома Изумрудного листа поддержала лишь девочка, занявшая место Рил'Сириэлле. Их обоих, как и полторы тысячи одержимых идеями чести молодых безумцев, принявших участие в этой эскападе, Тай уже считал мертвыми.
Звонкий голосок невесты отвлек Элл'Ситайара от приятных размышлений. Мелли, не сводившая с возлюбленного восхищенного взгляда, так и не поняла, что сознание его в эти торжественные минуты было занято вовсе не ею. На протяжении всей брачной церемонии лицо Тая выражало искреннее счастье. Медленно, принимая всей душой каждое слово, девушка говорила:
— Я, Кай'Меллианир, дочь Дома Жемчужного тумана и его владычица, беру в мужья тебя, Элл'Ситайар, сына Дома Хрустального дождя и его владыку…
Когда клятва была произнесена, церемониймейстер объявил:
— По законам Аллирила теперь вы муж и жена. Да благословит вас Брижитта лесолюбивая на долгую и счастливую жизнь.
Новоиспеченный светлый князь склонился к невесте, чтобы поцеловать ее, но Мелли вдруг отпрянула и закрыла лицо руками. Не понимая, что происходит, Тай осторожно отвел ее ладони и сам отшатнулся, пораженный произошедшими в девушке переменами. Улыбка, полная восторга и радостного ожидания, сменилась выражением боли. В широко раскрытых глазах застыл ледяной ужас. Хрупкое тело сотрясала безудержная дрожь.
— Идет… оно идет… — задыхаясь, прошептала Мелли.
Тонкий, вкрадчивый, бесконечно жуткий звук, рождавшийся в самом сердце Аллирила, пронесся над поляной. На мгновение наступила полная тишина, и вдруг лес наполнился тревожным шумом. Перепрыгивая с дерева на дерево, истошно верещали белки. Стаи птиц поднимались ввысь, крыльями затмевая небо. Через поляну пробежала волчица со своим выводком, за ними, ничуть не боясь хищников, стремглав неслись зайцы. Вскоре кусты затрещали от напора зверей, спасавшихся от чего-то неведомого. Животные вели себя так, словно в лесу начался пожар. Природный инстинкт, предупреждавший об опасности, гнал их прочь из родных мест, в которых поселилась смерть. Медведи и волки, кабаны и лисы, росомахи и барсуки неслись сквозь лес, сталкиваясь, давя друг друга, падая и снова вскакивая, спасаясь от беды. Маги спешно сотворили щиты, чтобы закрыть первозданных от потока обезумевших зверей. Животные бились об эти невидимые преграды, расшибаясь в кровь, умирая на глазах потрясенных эльфов, которые впервые ничем не могли помочь созданиям Брижитты. Из кустов взметнулся красавец-олень, распластался в длинном прыжке, но так и не достиг земли. Что-то гибкое, тонкое, неуловимо быстрое обвило сильную шею. Олень выгнулся в приступе боли, на мгновение будто зависнув в воздухе. Потом вокруг него закружились мириады изумрудных искр — это тело животного распадалось на крошечные частицы. Еще миг — и от оленя осталась лишь горстка легкого праха, осевшего на листве.
— Зеленый огонь! Это Зеленый огонь! — чей-то панический вопль ударил по разуму, ужасом перекрутил души.
— Смотрите! Смотрите! — закричала молодая женщина, указывая на край поляны, рядом с которым погиб олень.
Зрелище, представшее глазам первозданных, завораживало, лишало сил, сковывало волю. Пушистый куст акации, еще недавно такой обычный и безопасный, вдруг выпустил в разные стороны длинные плети гибких ветвей, захватив нескольких эльфов, стоявших неподалеку. Короткие, полные боли вскрики, корчащиеся в мучительной пляске тела, легкий запах грозы и зеленоватый пепел, закружившийся над поляной… счет смертям был открыт. А неведомая сущность росла, набухала силой, увеличивалась на глазах. Куст исчез, на его месте появилось нечто — бесформенное, изменяющееся, перетекающее внутри себя. Постоянно растущее, плотное облако мерцающих изумрудом частиц. Воплощением ужаса смерти возвышалось оно над поляной. Древнее порождение Хаоса, бездушный бог из бездны, веками дремавший в багровых глубинах, восстал и прорвал междумирье. Напитанный силами, освобожденными гибелью двух могущественных волшебниц, разбуженный их драгоценной кровью, Зеленый огонь принял эту нежданную жертву и вышел на охоту. Он был голоден, очень голоден. Ему требовалась энергия. И монстр не брезговал ничем. Выстреливая безжалостными хлыстами, он ловил зверей, пожирал не успевших улететь птиц, втягивал в себя многочисленных насекомых, высасывал жизненные соки деревьев. Но больше всего силы концентрировалось в двуногих существах. Они были наполнены лакомой энергией, необходимой для роста. Зеленый огонь готовился к пиршеству.
Тонко, жалобно в толпе заплакал ребенок, напуганный непонятным явлением. Это словно послужило сигналом к действию. Первое оцепенение, вызванное появлением мифического существа, спало, уступая место инстинкту выживания. Асс'Аллиа, владычица Дома Золотого песка, плавно, не сводя глаз с раскачивающегося над поляной гиганта, двинулась к середине поляны, отведя руки назад, жестами показывая эльфам, куда следует отступить.
— Слушайте меня, первозданные! — громко крикнула она. — Уходите! Ступайте на юг, спасайтесь!
Толпа зашевелилась, и в этот миг тварь выбросила стрекала, ухватив тех, кто находился ближе.
— Помогите женщинам и детям! — кричала Асс'Аллиа. — Сохраняйте спокойствие! Отступайте за деревья, медленно!
Первозданные двинулись к южному краю поляны. Воины Домов Сапфирового неба и Золотого песка поддерживали порядок в толпе. Маги несли над эльфами защиту, которая была бессильна перед Зеленым огнем, но охраняла от бегущих зверей. Новый всплеск в теле монстра — и еще несколько тел забились в предсмертной агонии. Зеленый огонь содрогнулся, разрастаясь вширь и ввысь. Теперь он уже почти достигал макушки вечного дуба. Его щупальца больше не походили на ветви растений. Теперь это были широкие языки, протягивающиеся далеко над поляной, слизывающие все живое вокруг чудовища. Сущность бездны предстала во всей убийственной непобедимости, оправдывая свое название, данное предками народа илльф. Монстр извивался и колыхался, распространяя вокруг себя сияние — холодное как лед, но испепеляющее как пламя. Над лесом летел визг пожираемых зверей. В него вплетался стонущий скрип — это плакали, умирая, деревья. Их листья превращались в прах, стволы, покинутые жизнью, корчились и скручивались в сухие уродливые мощи. Новый взмах языков достал уходящих эльфов, сжег целые десятки. На стволах деревьев, словно зеленые тени, отпечатались абрисы тел — все, что осталось от погибших. В толпе зародился панический вопль, он перекидывался от одного к другому, усиливался, и вскоре захватил всех. Ведомые звериным инстинктом, первозданные ринулись вперед, сминая и топча пытавшихся навести порядок воинов. Лопнула защита магов, и эльфы смешались с убегающими животными. Теперь уже ничто в этих орущих, воющих, плачущих, давящих себе подобных существах не напоминало гордых детей народа илльф. Споткнувшись, упала женщина, уронила маленькую девочку, которую несла на руках. Толпа не дала ей встать. Несчастная выгнулась всем телом, стараясь защитить свое дитя, но кто-то толкнул ее, кто-то наступил на спину… Окровавленными сломанными куклами трупы матери и ребенка остались лежать на молодой траве. Напрасно кричала Асс'Аллиа, призывая эльфов к спокойствию, напрасно Иль'Эллиус с горсткой воинов ввинтился в тело толпы, раздавая тычки и удары. Безрассудных солдат смяли и растоптали. Сай'Ниари из Дома Агатовой ночи преградила эльфам дорогу, выставив сильные умиротворяющие чары. Но энергия страха, наполнявшая первозданных, была так велика, что никакое заклинание не в силах было ее преодолеть. Волшебницу сбили с ног, она упала навзничь, и каблук чьего-то сапога с хрустом впечатался в ее прекрасное лицо, безжалостно ломая тонкие кости.
Асс'Аллиа смотрела вслед убегающим соплеменникам. Ее губы кривились в усмешке — презрительной и одновременно грустной. Пытаясь организовать отступление, себя спасти она не успела. Сейчас уходить было уже бесполезно: жадные языки подкрадывались все ближе. Она, воин, до конца выполнила свой долг перед эльфами, и теперь готовилась к смерти. Как жаль, что она не успела попрощаться с мужем! Асс'Эррон стоял слишком близко к тому месту, откуда появилось чудовище. Их души не встретятся в благословенных лесах Брижитты. Согласно древнему преданию, у тех, кого поглотила бездна, не будет перерождения. Они просто перестанут существовать… Ах, если бы можно было убить себя! Ведь Зеленый огонь пожирает лишь живое, мертвым он не страшен. Но верный друг — прекрасный меч из серебристой стали, и острые как бритва кинжалы остались дома. Старинный закон Аллирила запрещал брать на свадьбу оружие. Примета гласила, что это может принести несчастье молодым. Оставалось только ждать испепеляющего прикосновения. Ждать и надеяться, что ее дети, которых увела служанка, спасутся. Что Зеленый огонь удастся загнать обратно в бездну прежде, чем он догонит первозданных. Если Светозарная сумеет… Но где она? Почему не выполняет свой долг? Если прямо сейчас повелительница начнет заклинать монстра, у народа илльф будет шанс выжить. Но не у нее… Асс'Аллиа обвела взглядом поляну. В бегство ударились не все. Тут и там на траве сидели обессиленные от ужаса женщины, некоторые лежали в глубоком обмороке. Какой-то мужчина, на пальце которого поблескивал перстень с голубым топазом, упал на колени, молитвенно протягивая руки к переливающемуся чудовищу. Он что-то быстро, торопливо говорил. Владычица прислушалась: первозданный, в голосе которого не осталось ничего эльфийского, возносил хвалу Брижитте. Это была песня безумия. К молящемуся устремилась толстая конечность монстра. Мужчина заскулил, заголосил, встал на четвереньки и униженно пополз ей навстречу. Асс'Аллиа брезгливо поморщилась: Дом Топазового ветра — художники и скульпторы, слабаки… Она была воином и знала лишь самые простые заклинания, не разбираясь в тонкостях магии. Знающий волшебник сказал бы владычице, что бездна воздействует не только на тела смертных, но и на их разум и волю. Именно этим объяснялись и паника среди эльфов, и приступы безумия. Не все обладали таким железным характером, как Асс'Аллиа… Зеленый огонь рос, выбрасывал все новые языки. Пока они словно не замечали ее. Воительница отступила к краю поляны.
— Госпожа… — донесся сзади тихий шепот.
Владычица резко обернулась: из-за деревьев вышла ее служанка. На руках девушка держала крошечную годовалую Асс'Нилли. Десятилетний Асс'Айлиэль стоял рядом.
Сердце сковал смертельный холод, мукой отозвавшийся во всем теле.
— Почему?… — только и смогла спросить Асс'Аллиа.
— Простите меня, госпожа. Но я едва выбралась из давки. Дети чуть не погибли.
— Так беги сейчас! — крикнула владычица. Но душа ее стонала: «Поздно…»
Зеленый огонь слизывал с поляны тех, кого покинуло сознание, запускал щупальца дальше, в лес. Они не успеют уйти, ее дети не успеют… Светозарная так и не вступила в противоборство с чудовищем. Оно становилось все больше, приближалось…
— Стой, — приказала служанке Асс'Аллиа. — Спрячься за деревом, унеси Асс'Нилли. Я позову тебя.
Девушка, привыкшая во всем повиноваться своей госпоже и свято верившая, что воительница защитит от любых бед, молча ушла. Асс'Аллиа склонилась над сыном, обняла, стараясь передать всю свою любовь, всю нежность… Он был настоящим воином, ее мальчик. Он боролся со своим страхом и держался мужественно. Но ласка, которой редко баловала суровая мать, заставила его откликнуться и ответить доверчивым, таким детским объятием. «Еще чуть-чуть, — молила владычица, вдыхая чистый запах его белокурых волос, — Брижитта, дай мне еще немного времени…» Над головой взметнулся длинный язык, хлестнул по убегавшему медведю, в прах разметал могучее тело зверя.
— Пора, — произнесла Асс'Аллиа, в последний раз поцеловав сына. — Прости меня, золотая песчинка моей души…
Зеленый огонь не забирает мертвых, а души их уходят в леса Брижитты…
Сильные, твердые как сталь руки легли на хрупкую, не успевшую налиться мужской крепостью шею. Глаза Асс'Айлиэля широко распахнулись, посылая матери немой вопрос, изумление и боль. Владычица надавила пальцами чуть выше ключиц, пережимая точки жизни. Тело мальчика конвульсивно дернулось, Асс'Айлиэль обмяк и недвижно повис на руках владычицы. Осторожно уложив его на траву, женщина шагнула за дерево. Малышка Асс'Нилли, не понимавшая, какой кошмар творится вокруг, а потому ничуть не боявшаяся, встретила мать веселым лепетом, протянула к ней пухлые ручонки. Асс'Аллиа забрала ее у служанки и, бросив той:
— Оставайся здесь, — вернулась туда, где лежал ее сын…
Девушка так и не дождалась зова своей госпожи. Снедаемая страхом и любопытством, она выглянула из-за дерева и тут же громко вскрикнула. Дети, которых она так любила и считала почти родными, лежали на траве. Мертвые, с посиневшими личиками и головами, свернутыми набок, словно малыши к чему-то прислушивались. Рядом сидела Асс'Аллиа и гладила их шелковистые волосы, заботливо поправляла измятую одежду, что-то нежно нашептывала… Служанка зажала рот ладонью, но мучительные рыдания вырвались наружу… Асс'Аллиа подняла лицо, и девушка снова закричала: глаза владычицы были пустыми, почти белыми…
— Шшшш… не буди моих детей, — проговорила госпожа. — Они устали…
Задохнувшись, служанка лишилась чувств.
Владычица ласкала своих мертвых сына и дочь, целовала их руки, тихо напевая колыбельную. И вспоминала, как гордилась тем, что Брижитта всего после девятилетнего перерыва послала ей второе дитя. Как ликовали эльфы Дома Золотого дождя, празднуя рождение Асс'Нилли. Это считалось чудом, и Асс'Аллиа верила, что ее дети пришли в Аллирил для больших свершений, что их ждет необыкновенная судьба…
Когда над ней простерлась лапа Зеленого огня, владычица даже не обернулась и не ощутила ни боли, ни страха. Ведь она уже была мертва…
Кай'Меллианир и Тай стояли под вечным дубом, который не затронуло губительное воздействие монстра из бездны. Девушка прислонилась спиной к могучему стволу, вжимаясь в него, словно стараясь слиться с деревом. Совсем рядом с ней бушевал Зеленый огонь, уничтожая ее подданных. Глаза Мелли были широко раскрыты, губы побелели, на лице застыло выражение бессмысленного страха. Светозарная плотно прижала тонкие пальцы к щекам, не замечая, что ногти глубоко впиваются в бледную кожу.
— Мелли, — позвал Элл'Ситайар, мучительно гадая, как привести жену в чувство, заставить действовать, — Мелли! — уже громче повторил он.
Руки Кай'Меллианир медленно двинулись вниз, оставляя на щеках кровавые борозды. Она смотрела на Тая, но, казалось, не узнавала его.
— Я не могу, я не могу, я не могу… — монотонно бормотала она, — не могу, не могу…
Светлый князь, стиснув зубы, отвесил девушке хлесткую пощечину. Голова Мелли безжизненно мотнулась, взгляд оставался неосознанным. Выругавшись, Тай ударил тыльной стороной ладони по другой щеке. И еще, и еще… Рука окрасились кровью, сочившейся из царапин на лице Кай'Меллианир. Элл'Ситайара это ничуть не тронуло, он продолжал бить жену, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ее левой, механической, рукой — пожалуй, это могло бы убить Мелли. Его существо заполонила душная, бешеная ненависть к этой истеричке, которая по недоразумению называлась Светозарной. Где спокойная сила, где уверенность, которыми так щедро была наделена Лиа? Где смелость, готовность ради Аллирила и подданных вступить в бой с целым миром? Сейчас Тай не задумываясь повернул бы время вспять, всей душой желая, чтобы рядом оказалась холодная, жестокая, но такая невозмутимая и надежная Кай'Велианир! А эту трусливую дрянь, трясущуюся как подыхающий заяц, он с удовольствием убил бы сам, удавил, удушил, полоснул ножом по белой шее, там, где пульсирует голубоватая жилка… Но нельзя, нельзя, она — единственная надежда! Как же растормошить ее?
— Ну же, ну, очнись, тупая самка! — Тай перестал себя контролировать, бил все сильнее, бесновался, срываясь на визг, выплевывал грязные ругательства…
Наконец взгляд Мелли сфокусировался, приобрел осмысленность. Она вжала голову в плечи и зажмурилась, чтобы не видеть занесенной руки мужа. Чудовищным усилием остановив ладонь, занесенную для пощечины, Элл'Ситайар схватил жену за плечи, оставляя на белоснежном платье кровавый след, и несколько раз встряхнул так сильно, что зубы девушки клацнули.
— Соберись! Гибнет твой народ! Ты должна остановить это!
— Да, да, прости, — прошептала Мелли. — Я сейчас, сейчас…
Чутьем опытного любовника угадав, что сейчас от него требуется, Тай согнал с лица выражение злобы, заставил себя нежно улыбнуться. Голос его стал глубоким и бархатистым:
— Иди, милая. Никто кроме тебя не сумеет помочь Аллирилу. Ты помнишь все, чему учила тебя тетка?
— Помню… — послушно, словно ребенок, повторила девушка.
— Хорошо, родная, — несмотря страх и ненависть, бушевавшие внутри, светлый князь говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Ты нужна своему народу. Ты — Заклинающая лес. Сейчас ты пойдешь и прогонишь эту тварь.
В глазах Мелли снова взметнулся ужас, но Элл'Ситайар склонился к ней и прикоснулся к губам ласковым коротким поцелуем.
— Ради народа илльф, моя жемчужина. Ради нас с тобой. Ради меня. Я люблю тебя.
Взгляд Кай'Меллианир просветлел, хрупкие плечи расправились. Страх не покинул ее — нет, она все так же отчаянно боялась, но искала в своем сердце мужество для его преодоления. И это уже было подвигом, который ее муж так и не смог оценить. Она не была ни повелительницей, ни воином, эта робкая девочка. Она никогда не вожделела власти, не просила о своем даре, не хотела занять место своей венценосной тетки. Груз ответственности, свалившейся на Мелли, был ей не по плечу. Но ради любимого она была готова на все. Глубоко вздохнув, Светозарная подарила мужу последний, сияющий невероятной преданностью взгляд, и шагнула прочь от спасительного островка под вечным дубом.
Над Аллирилом царил Зеленый огонь — ширился, набухал, напитанный энергией жизни. Во все стороны протягивал свои щупальца, жрал и не мог насытиться. Его колышущееся тело толщиной уже не уступало замку Светозарной, стремящиеся ввысь языки закрывали небо. Над лесом вставало изумрудное зарево, видное на многие майлы вокруг. Никто не мог убежать от чудовища и ничто не могло устоять перед его натиском — только вечный дуб все еще держался, не желая умирать. Привлеченный исходившей от дерева мощной жизненной энергией, Зеленый огонь, содрогнувшись, выбросил в его сторону толстые языки. Но путь им преградила хрупкая девичья фигурка, нежный голос, выпевавший слова заклинания, заставил конечности монстра замедлиться. Словно удивившись смелости добычи, чудовище замерло. Его огромные щупальца, как змеи, загипнотизированные дудкой шианского фокусника, плавно закачались над головой Заклинающей. Юная невеста в окровавленном платье воздела руки, вновь и вновь повторяя загадочные слова песни, древней как сам Хаос. Рядом с необъятной тушей монстра Мелли казалась совсем крошечной и беззащитной. Голос Светозарной то звенел хрустальным ручейком, то тек глубокой, полноводной рекой, нежные руки совершали мягкие движения, заставляя языки Зеленого огня подрагивать в такт заклинанию. Снова и снова…
Наблюдая за девушкой из-за ствола вечного дуба, Тай в ужасе понимал: она начинает уставать. Пока еще чудовище было зачаровано ее песней, но не торопилось убираться в бездну. Светлый князь видел, как напряжены изящные плечи Светозарной, как тяжесть клонит ее руки вниз. Слышал тень хрипотцы в волшебном голосе. Тварь была слишком велика и сильна. Быть может, начни Мелли заклинать монстра сразу, пока тот не насытился энергией, у нее был бы шанс на победу. Но теперь время упущено. Один-единственный резкий жест, одна неправильная нота — и Зеленый огонь проснется.
«Она слишком слаба, — отчетливо осознал Элл'Ситайар. — Девчонка не справится!» Несмотря на терзающий душу страх, владыка Дома Хрустального дождя выдавил горький смешок. Лиа опять переиграла его. Несомненно, она знала, что дар Мелли недостаточно силен. Знала, но промолчала. Почему? Теперь уже не спросишь. Да и неважно. Надо спасаться. Возможно, его несостоявшаяся жена сумеет сдерживать Зеленый огонь еще какое-то время. До южной окраины Аллирила почти двое суток пешего хода. А если бежать? Бежать все время. Кто знает, вдруг тварь нажрется и станет двигаться медленнее? Ведь должен же быть предел ее росту, должен быть!! Так или иначе, но ждать больше было нельзя. Тай сделал шаг назад. Ступая по-рысьи бесшумно, он шел сначала медленно, потом все быстрее, быстрее… Оказавшись за пределами поляны, он побежал. Ровно, размеренно, экономя силы, держа дыхание. На юг — туда, куда стремилось все живое, туда, где было пусть призрачное, но спасение. И ни разу не оглянулся на ту, которой совсем недавно клялся в вечной любви и верности…
Время остановилось. В этом мире не осталось ничего — ни солнца, ни неба, ни земли. Были только раскачивающееся тело Зеленого огня, древняя песня и Тай, стоявший за вечным дубом. Тай, ее любимый, которого надо было защитить даже ценой собственной жизни. Тай, присутствие которого давало ей силу для волшбы. Ее Тай… И Мелли боролась за него, повторяя заклинание, гоня прочь предательницу-усталость. Руки пронзала боль, горло пересохло и саднило от долгого пения. Ноздри щекотал исходящий от чудовища запах грозы. Мир сделался нереальным и плыл перед глазами, угрожая перевернуться. Сознание изнывало, окутываясь дымкой приближающегося обморока. Но даже спиной Мелли чувствовала неуловимое тепло оттуда, где прятался Тай. От этого дурнота отступала, руки послушно танцевали в воздухе, и лилась, лилась чарующая песня… Вдруг ощущение поддержки, присутствия родной души исчезло, уступая место пустоте. Не оборачиваясь, Светозарная поняла: Элл'Ситайар ушел, покинул ее, не поверил в ее силы. Усталый голос сорвался, не взял высокую ноту, тревожно заметался над лесом. Заклинание было нарушено. Мелли попыталась исправить его, вернуться к нужной мелодии. Но песня не слушалась, не выпевалась. Измученные руки упали и слабыми плетями повисли вдоль тела. Серо-голубые прозрачные глаза закрылись, не желая видеть то, что должно было случиться. Чары рассеялись, и Зеленый огонь, пробудившись, всей мощью своего тела обрушился на ту, что дерзнула остановить его победное шествие.
Тай бежал, обгоняя других первозданных, отталкивая тех, кто попадался на его пути. Успеть, успеть уйти, пока Мелли не сломалась, не погибла. В том, что девушка обречена, он даже не сомневался. Только молился, чтобы это произошло как можно позже. Ему была безразлична ее судьба, как и судьба всего Аллирила. Инстинкт выживания диктовал свои правила. Пусть сдохнут все, главное — спастись самому! Над лесом стояла тишина. Это значило, что Светозарная все еще держится. Каждую секунду этой тишины Элл'Ситайар воспринимал как дар небес, каждое мгновение прибавляло в нем надежды. Но вдруг молчание леса лопнуло, разорвавшись стоном таким громким, как будто это кричал сам Аллирил. Тая бросило в жар, затем — в холод. Это снова началось! Мелли не выдержала противоборства с чудовищем. Он понесся, не разбирая дороги. Падал, вставал, снова бежал. Позади и впереди, со всех сторон, раздавались полные боли крики. Щупальца, невозможно огромные, обрушивались как будто с неба, хватали деревья, зверей, эльфов, сжигали в ледяном пламени. Каждый раз, когда мимо проносились языки Зеленого огня, сердце Тая совершало болезненный скачок, билось где-то в горле. Он уворачивался, кувыркался по траве, проявляя чудеса ловкости. Один раз, когда извивающаяся конечность едва не достала его, Элл'Ситайар схватил за волосы бежавшую впереди девушку и толкнул ее прямо на язык. Тех секунд, за которые тварь испепелила эльфийку, хватило, чтобы уйти. Он бежал и бежал, уже не заботясь о правильном дыхании, не думая ни о чем, почти сойдя с ума от страха… Нога зацепилась за торчащий из земли корень, Тай споткнулся и кувырком полетел в скрытый травой неглубокий овраг. Скатившись на его дно, он сильно ударился спиной о камень. Резкая боль возвестила о том, что ушиблен позвоночник. Ноги почти отнимались, отказывались слушаться. Владыка Дома Хрустального дождя приподнялся на локтях, подполз к росшей в овраге молодой березке и сел, опершись на ее тонкий ствол. В глазах потемнело от боли и он не сразу заметил тянущееся к нему щупальце. Тай увидел его в последний миг своей жизни, и испытал острое мгновенное облегчение: больше не надо было бежать, скрываться. Все кончено, он проиграл. Леденящее пламя коснулось его, и умирающему Элл'Ситайару показалось, что в пляшущем языке соткалось спокойное, умиротворенное лицо Лиа.
— Будь проклята… любимая… — выдохнул Тай и перестал существовать.
Дыхание бездны неслось над лесом, опаляя и убивая все, что попадалось на его пути. Чудовище разрасталось, занимало огромное пространство, и то, что находилось под ним, становилось выжженной пустыней. Длинные языки без труда догоняли убегающих эльфов, хватали их, распыляя на крохотные частицы…
Зеленый огонь распространялся все дальше, во все стороны, пожирая стонущий лес. Он уничтожал и землю — священную живую землю Аллирила — высасывал из нее энергию и превращал в пустую мертвую золу. Над волшебной страной стоял неумолчный крик эльфов и зверей. Вечный дуб, погребенный под толщей зеленой массы, держался дольше всех. Но и он пал, со стоном теряя съежившиеся листья, скручиваясь и корежась. Вскоре в этом уродливом скелете нельзя было узнать чудесное дерево. Погибло средоточие магии, и вместе с ним умерли все волшебные существа, населявшие Аллирил. Зеленый огонь не успел их настигнуть — лишенные магии жизни, они угасли сами. Легкими цветками падали на землю маленькие прелестные флори. Их радужные крылышки тускнели, превращаясь в серую кисею. Заходились в предсмертном хрипе добродушные безобидные выворотни. С тяжелыми стонами истаивали в воздухе игривые лесные духи. Хохлатые остромордые вудерсы, которые так любили обкидывать эльфов сосновыми шишками, замертво падали с деревьев. На полянах лежали тельца наряженных в зеленые костюмчики гриннали. По чистой, как слеза, воде серебряной реки Галлиур плыли покрытые сверкающей чешуей вайтари, когда-то веселые и шкодливые, а теперь напоминающие снулых рыб.
Зеленый огонь двинулся дальше, к болотам, испокон веков служившим пристанищем гоблинскому племени. Но тут ему нечем было поживиться. Шаманы предсказали пришествие беды, и маленький народец, не надеясь на могущество первозданных, ушел из леса к горам Золотой цепи. Низкие хижины стояли пустые, только в одной из них собрались древние старики, не пожелавшие расстаться с родными местами. Монстр пожрал их, оставив на стенах тростниковых жилищ невнятные тени дряхлых тел.
Много часов Зеленый огонь буйствовал над лесом и наконец занял его полностью. На самой окраине уже лениво, как бы нехотя, слизнул последних эльфов. Подрожал над Аллирилом и, свернувшись внутрь себя, втянулся в бездну. Идти дальше он не мог, его охотничьи угодья заканчивались на границе государства первозданных. Монстр ушел, оставив после себя мертвую землю, на которой стояли мертвые деревья. Жизнь покинула лес, но здесь уже зарождалось ее странное подобие. Нечто необъяснимое, кошмарное, не имеющее право на существование бродило среди корявых стволов. Теперь здесь была территория бездны.
А на опушке иссушенного леса сидели те, кто успел убежать — эльфы, охранявшие границу, когда Зеленый огонь прорвался в лес. Их было всего несколько десятков. Когда-то они были молодыми, сильными мужчинами и женщинами — магами и воинами, которыми гордился Аллирил. Теперь же никто не узнал бы в них сыновей гордого и прекрасного народа. Сгорбленные, покрытые морщинами, седые, словно древние старики, они тупо смотрели друг на друга провалившимися тусклыми глазами. Они сумели спасти свои тела, но не спасли разум. Те, кого раньше называли первозданными, забыли свой язык и происхождение. Они забыли все. И только странная сила словно тянула их в мертвый лес. Повинуясь ее призыву, безумные существа встали и медленно двинулись обратно, на свою родину. Возможно, они остались существовать там, в чаще голых стволов, в буреломах и выжженных оврагах, и охотились друг на друга, чтобы добыть еду. Может, сами стали добычей того, что поселилось в Аллириле. А может, просто тихо умирали, так и не вспомнив, кто они и зачем живут здесь… Этого уже не узнает никто.
Зеленый огонь собрал богатую жатву. Исчез волшебный Аллирил, будто и не было его на свете…
26
По всему Виндору кипела работа. Я с интересом смотрел по сторонам, наблюдая, как к городу возвращается его лицо. Посреди Площади Семи королей, прямо под виселицей, на которой в назидание народу все еще болтались воняющие тела мятежных магов, стоял бородатый человек в широком сером балахоне. Его худая плутовская физиономия имела подозрительно просветленное выражение.
— Смотрите, смотрите, люди! — взывал он — Вот уже небеса побагровели! Солнце прячет свой лик за черными тучами, а стены храма кровью сочатся! Доколе? Доколе будете поклоняться вы богу, отвернувшемуся от вас? Доколе возносить будете неискренние молитвы? Было видение: во сне явилась ко мне Ат-тана — всемилостивая мать всех богов! И приказала она отныне молиться ей и почитать ее Верховным божеством! Слушайте, люди! Слушайте волю всеблагой Ат-таны!
— Пророк… — фыркнул Артфаал.
— Да уж… — мне вспомнились слова Дарианны. Могла бы подобрать на роль провидца и более симпатичную личность.
По дороге мы встретили еще одного проходимца, озвучивающего подобный текст. Но тот уже выглядел более солидно.
Улица Легкого бриза тоже полнилась строительными звуками: визгом пилы, скрипом механизмов, поднимающих камни, стуком тележных колес. Горожане восстанавливали дома магов Совета. Я усмехнулся: хозяева жилищ уже мертвы, и теперь эти хоромы наверняка будут пожалованы новым магистрам. Дарианна — хозяйственная девочка. Не знаю, что думали по этому поводу работники, но, судя по их мрачным лицам, ничего хорошего. Работать бесплатно ради того, чтобы кто-то потом благоденствовал в роскошных особняках, людям не хотелось. Завывания очередного пророка энтузиазма им не добавляли.
Я дошел до дома Вериллия Фламиера, который стоял в середине улицы. Даже если бы я не знал, кому он принадлежит — все равно бы догадался. Это было самое большое, даже какое-то монументальное здание из серого, с серебристым отливом камня, с множеством башенок и остроугольной крышей, на которой сидели уродливые горгульи. Мы остановились перед кованой оградой. За ней прогуливались люди в серой форме.
— Больше подходит нашему темнейшему, чем Верховному магу Совета, — заметил лорд Феррли, — кстати, герцог, а что вы хотите здесь найти? Неужто самого Вериллия?
Я махнул рукой. Артфаал упорно продолжал считать меня наивным ребенком, которому нужно втолковывать очевидные истины. Ясно, что никакого Вериллия тут нет. Как и его записей, дневников, и прочих прямых указаний на местонахождение беглого мага. Я хотел лишь осмотреть дом бывшего Верховного, надеясь немного лучше понять хозяина, приблизиться к нему, что ли. И может быть, отыскать какие-то мелочи, детали, которые дадут намек на то, куда мог отправиться Вериллий.
— Что вам угодно? — имперский пес, мундир которого украшали капитанские нашивки, подошел к ограде. Но разглядев, какая важная персона к нему пожаловала, вытянулся в струнку и доложил: — Ваше высокомагичество! Во вверенном мне здании никаких происшествий не случилось!..
Парень хотел прибавить еще что-то в этом роде, но я перебил его:
— Можно мне осмотреть дом?
Пес торопливо ринулся к воротам и собственноручно их распахнул:
— Прикажете выделить сопровождение?
— Спасибо, друг, сам управлюсь.
Капитан не унимался:
— Желаете вступить в права наследства?
Я вытаращился на ищейку, не понимая, о чем это он. Лорд Феррли мысленно хихикнул, а парень смутился.
— Прошу прощения, ваше высокомагичество. Я просто хотел уточнить, снимать ли оцепление…
— Не надо ничего снимать, я скоро уйду.
Наконец отвязавшись от этого странного человека, я взошел на широкое крыльцо и потянул на себя тяжелую дверь. Она оказалась не заперта. Огромный холл поражал вызывающе шикарным убранством, ярким освещением, исходящим от маленьких солнц и… жутким разгромом.
— Да, видно, здесь уже все обыскали, — резюмировал демон.
— Как вы умудрились сюда попасть? — удивился я. — Здесь же должна быть уйма заклятий против темных сил.
— А нет их, — хмыкнул Артфаал. — Дом абсолютно чист. Ни тебе ловушек, ни защиты. Скорее всего, Вериллий сам их снял. Не думаю, что такое было по плечу еще кому-нибудь.
— Зачем же он возился?
— Видимо, защищать и прятать тут уже нечего. Вот он и сделал прощальный подарок. Тонкая издевка. Так что никаких интересных вещей мы точно не найдем. К тому же, тайная канцелярия и псы перерыли в доме каждый квадратный дайм. Даже растения не пожалели, изверги…
Лорд Феррли соскочил на пол и прошелся вдоль стены, неодобрительно обнюхивая перевернутые кадки из черного дерева и фарфоровые вазоны. Когда-то в них росли эмиратские апельсиновые деревья, пышные гибискусы из Журжени, оливы из Садового края, и множество кустов, названия которым я не знал. Теперь же вся эта зелень была безжалостно выдернута из земли, которую ищейки высыпали прямо на мозаичный пол.
— Можно подумать, Вериллий идиот: стал бы он что-то прятать в таких местах, — ворчал демон, разглядывая горшки. — Интересно, почему они до сих пор не завяли?
Действительно, несмотря на плачевное положение растений, листья на них оставались свежими, гибискусы были покрыты бархатистыми цветами, а на ветвях яблони висели сочные красные плоды.
— Магия жизни? — предположил я.
— Возможно, — задумчиво произнес Артфаал. — Он ведь мог ей научиться от своей эльфийской любовницы.
Мы поднялись на второй этаж и принялись обходить многочисленные комнаты. Здесь тоже не обнаружилось ничего интересного, кроме все тех же вывороченных из земли, но буйно цветущих и плодоносящих растений.
— Никогда бы не подумал, что Вериллий такой любитель зелени, — удивлялся я.
— Но какой урожай яблок! — восклицал лорд Феррли. — А вот, извольте видеть, персики, апельсины, гранат! И все спелые, несмотря на время года. Да и вообще, экзотические фрукты у нас вызревать не могут! Здесь явно не обошлось без магии жизни…
Что-то кольнуло мое сознание и засело в нем тонкой иглой. Что? Жизнь научила не пренебрегать интуицией, поэтому я стал терпеливо перебирать свои мысли и впечатления. Что показалось мне странным? В какой момент? Так… эльфийское волшебство…яблоки… апельсины… экзотические плоды… плоды… Тьфу ты, догадка упущена! Так ничего и не вспомнив, я продолжил обход комнат.
Просторное помещение, судя по письменному столу и книжным полкам, служило Вериллию кабинетом. Усердные ищейки не только вытащили, но и распотрошили толстые тома, среди которых имелось множество редких и старинных книг. По всей комнате были разбросаны какие-то бумаги. Я наугад поднял несколько листков. Алхимические формулы…
— Ничего особенного, — сказал лорд Феррли, вскочив мне на плечо и рассматривая записи, — рецепт общеукрепляющего зелья.
— Формула настолько усовершенствована, что его уже можно считать омолаживающим эликсиром, — возразил я, отбрасывая бесполезную запись.
Еще формулы, схемы магических плетений… Довольно сложные и оригинальные, но не дающие никакого намека на местонахождение их автора. Не особенно надеясь на успех, я перебирал помятые бумаги и свитки. Мое внимание привлекли листы, на которых теснились небрежно начерченные рисунки. Вернее, один многократно повторяющийся рисунок — четырехлучевая звезда. Случалось ли вам, задумавшись, малевать на бумаге ничего не значащие фигурки? Вот так это выглядело. Но ведь эти закорючки бессмысленны только на первый взгляд. А если присмотритесь внимательнее, поймете: в этих рисунках отразилась работа вашего сознания. Один выводит инициалы любимой, другой набрасывает профиль своего врага, третий изображает символы веры… А что могла значить для Вериллия эта звезда? Насколько я знал, в магии она не используется. Демонологи чертят пентаграммы и гектограммы, четыре луча — слишком примитивно. Если добавить еще четыре острия — выйдет роза ветров. Может ли это значить, что чародей прячется на улице Розы ветров?
Читать бесплатно другие книги:
