Фаберже для русской красавицы Жукова-Гладкова Мария
– Почему вы так думаете? – удивилась я. – Человек, имеющий три ходки…
– Во-первых, их имеет папаша, а сынок перед законом чист. Во-вторых, с чего бы это им сбегать? Откуда они знают, что мы ими заинтересовались? Хотя папаша, наверное, не исключает интерес органов, знающих его трудовую биографию… Я уверен, что у него дома мы не найдем никаких шкатулок, солонок или яиц Фаберже.
– Папаша живет вместе с сыночком?
– Нет. У сыночка своя однокомнатная квартира. И за ней, скажу вам по секрету, Наталья Петровна, как и за квартирой папы-антиквара, установлено наблюдение.
Иванов посоветовал Ильичу связаться с наружкой. Пусть отчитаются, что сегодня высмотрели. Куда ходили объекты?
Ильич связался и выяснил, что папаша, как сыч, весь день сидит дома, а у сынка днем была девушка. Девушка уехала с недовольным видом, а молодой человек остался дома, даже не вышел проводить ее до машины. В общем, ничего интересного.
Вскоре мы оказались в черте города, забросили Иванова по месту прописки на Васильевском острове и поехали с Ильичом в наш родной район.
На Троицком мосту, по которому я решила ехать, внезапно заметила в зеркале заднего вида большой темно-синий джип. За рулем сидел тип в вязаной шапочке, надвинутой на глаза, на этот раз прикрытые черными очками.
– Звоните ребятам! – заорала я Ильичу, тыкая в зеркало заднего вида.
А джип уже выталкивал меня на встречную полосу… Удар в бок со стороны пассажира, еще один. Ильич связался со своими и, запинаясь, пытался описать ситуацию, водителя, место… Еще удар. «Слава богу, не в Неву толкает!» – почему-то пронеслась мысль, хотя встречная полоса тоже была не самым лучшим вариантом. Я включила клаксон и давила изо всех сил. Наверное, я также орала, по крайней мере, в ушах звучал голос, вроде мой собственный:
– Мамочки!!!
Визг тормозов. Удар. Я врезалась грудью в руль. Сбоку что-то крякнул Ильич. Потом звуки на мгновение стихли. Возникли вновь. Гудки множества клаксонов. Крики людей. Мат. Вдали завыла сирена.
Я оглядывалась вокруг. Джипа больше не было видно.
Моя машина стояла, развернувшись перпендикулярно потоку движения уже на спуске с моста. Показалась милицейская мигалка. Патрульная притормозила рядом, выскочили парни в форме, рванули мою дверь, дверцу со стороны Ильича.
– Так, что тут у вас? – выкрикнул молодой парнишка в бронежилете.
– Джип, – промычали мы оба с Ильичом. – Номер «386 ДМ». Темно-синий.
Ильич замолчал и закрыл глаза. Теперь говорила только я, описывая ситуацию и рассказывая предысторию – вкратце, то, что относилось к делу.
Потом приехали другие милицейские машины, «Скорая», коллеги Ильича, которого положили на носилки. У меня самой оказался лишь ушиб груди, правда, по-моему, самым серьезным был шок.
От госпитализации я отказалась. Один из коллег Ильича предложил отвезти меня домой на моей машине. Она была на ходу, только в автосервис все равно придется съездить. Но это сейчас было наименьшей из моих проблем.
Следователь привез меня домой не просто так, а еще и из корыстных интересов – чтобы допросить под протокол. Как я понимала, именно этот парень будет вести дело о покушении.
– Как вы считаете, на кого покушались, Наталья Петровна? – спросил он. – На вас или на Ильича Юрьевича? Или на обоих?
Я серьезно задумалась над вопросом. Ведь оба покушения произошли, когда мы были вдвоем. В первый раз, у «памятника», мне показалось, что убить хотели меня, теперь – все-таки Ильича. Или обоих?
– Не знаю, – честно сказала я. – Но это был тот же человек.
И опять на угнанной машине, которую он бросил у Инженерного замка и скрылся в неизвестном направлении. Когда он выходил, на него никто даже не обратил внимания. Отпечатков пальцев в угнанном джипе он не оставил.
Молоденький коллега Ильича уехал, я прилегла вздремнуть. Чувствовала себя, признаться, не лучшим образом – и не только от удара грудью об руль, а морально… И я не могла не раздумывать, на кого все-таки покушается тот парень в черной вязаной шапочке. Жить очень хотелось, причем не калекой.
Хотя нельзя исключать, что покушения связаны с какими-то старыми делами Ильича или другими, которые он ведет сейчас. Мало ли у следователя врагов! Мало ли тех, кто просто хочет отомстить за то, что отправил в места не столь отдаленные. Или за брата, за друга…
Но оба покушения имели место, когда мы с Ильичом были вдвоем. Поэтому вполне возможно, что покушались и на меня. Кто? Врагов, которые желали бы моей смерти, у меня нет. В этом я была абсолютно уверена. Или… Или кто-то узнал, что Некрасов завещал мне свое имущество?!
Тогда на ум невольно приходили его тестюшка и молодая жена. В случае получения наследства мной теряют они. Но ведь Некрасов не собирается умирать. Хотя сам не исключает насильственной смерти…
Я встала и какое-то время сидела, глядя на трубку сотового телефона. Позвонить Некрасову или нет?
Вдруг телефон зазвонил сам. Я аж подпрыгнула на месте, грудь опять заболела. На дисплее высветился незнакомый номер.
– Это Наталья? – спросил голос с легким акцентом. В первое мгновение я не сообразила, кто это. Но звонивший быстро представился: – С вами говорит Джеймс. Джеймс Блэк.
– Очень приятно, Джеймс.
– Мне тоже очень приятно, Наталья. Вы помните, что обещали познакомить меня с вашей подругой Соней, имеющей родство с царской фамилией?
– Да, – ответила я, думая, что совсем забыла рассказать Соне про Джеймса.
– А когда вы можете представить нас друг другу?
Я ответила, что сейчас перезвоню Соне, потом свяжусь с Джеймсом, и набрала Сонин номер.
– Наташа, ты в больнице?! – заорала Соня, только услышав мой голос. – Я тебе сама набирать собралась, но боялась… Сейчас только что сообщили по телевизору про умышленный наезд на тебя и следователя Человекова и просили всех, что-то видевших, звонить по указанным на экране телефонам. Наташа, ты… здорова?
Я сказала, что произошло, а потом вкратце поведала Соне про Джеймса.
– И ты забыла мне про него рассказать?! Ну ты даешь! Хотя, возможно, английский аристократ тебе самой даром не нужен, поэтому ты и не придала значения его словам. Вези его ко мне завтра.
– В больницу? Подождать не хочешь?
– Конечно, нет! Я прикинусь слабой женщиной, нуждающейся в твердом мужском плече, желательно аристократическом. Часов в пять вечера можешь?
Я опять связалась с Джеймсом, и мы договорились завтра ехать к Соне в больницу.
Я решила немного поработать, взялась за царский мундир, и именно за этим занятием меня застал звонок Некрасова.
– На тебя в самом деле покушались? – спросил он.
– Да, – ответила я.
– Мне приехать?
– Если можешь.
– Для тебя я могу все, – ответил бывший и появился с пакетом еды из супермаркета.
Он оглядел мое бледное лицо, потом велел раздеваться.
– Э-э-э… – промычала я.
– Наташа, я ничего нового не увижу. Кстати, врач тебя осмотрел?
– Со «Скорой».
– Хочешь, вызову сюда знакомого?
– Не нужно. Это просто ушиб. До свадьбы заживет.
Но Коля все равно осмотрел мне грудь, потом позвонил знакомому врачу, тот посоветовал по крайней мере отлежаться.
Некрасов сам накрыл на стол и был, по-моему, готов кормить меня с ложечки. В процессе кормления попросил пересказать все, чем я занималась в последнее время.
Я пожала плечами и пересказала. Вдруг у Некрасова появится какая-то здравая мысль? Он долго молчал после окончания моего повествования. Я нарушила тишину первой и спросила, кто, по его мнению, украл коллекцию.
– Теперь я считаю, что, возможно, и Юрик Самохвалов, хотя раньше так не думал.
– Юрик?! – Я, наоборот, после сегодняшнего считала, что он этого не делал.
– Да, к нему вполне могли обратиться коллекционеры или один коллекционер с конкретным заказом. А обещанная сумма позволяла, например, безбедно жить до старости, даже если международные перевозки прикроются, или перебраться за границу.
– И что дальше?
– А дальше Юрик, например, получил более выгодное предложение – от другого собирателя, который не исключал, что коллекцию спер именно Юрик. И Самохвалов теперь в раздумьях.
– А гибель девчонок?
– Коллекционер – любой – вполне мог выяснить, что Юрик спал с ними со всеми.
– Он не спал с застреленной в клубе.
– Да? С Юриком нельзя быть уверенным, как и с девочками из стриптиза. А зная, что Юрику может захотеться прихвастнуть, девок на всякий случай убрали, тем более у одной нашли солонку. Юрик мог сделать ей этот подарок. Шкатулку, которую сегодня обнаружили у него на даче, он мог оставить себе на память. Просто так – чтобы напоминать себе, любимому, какой он умный и гениальный. И ведь поставил ее не в квартире, а за городом, после окончания сезона. Вполне может оказаться так, что коллекция до сих пор у него – зарыта где-нибудь на той же даче или в ближайшем леске, а Юрик прямо сейчас думает, кому бы подороже ее продать.
– А его жена? С ней что происходит?
– Ну я-то откуда знаю?! Мне, знаешь ли, никогда в голову не приходило наркотой баловаться, хотя чего только не пил по молодости… Ну я тебе рассказывал.
Я улыбнулась, вспоминая, как Некрасов пережил ГКЧП. В первый день, когда он с мужиками, прибалдевший, сидел на работе и, как и принято на Руси, рассуждал, что теперь делать и кто виноват, появился один из работяг с сеткой, в которой в советские времена народ носил картошку. Правда, на этот раз из ячеек торчали горлышки бутылок портвейна.
– Мужики, – сказал работяга, – в нашем магазине портвейн без талонов дают.
Забыв про ГКЧП, народ рванул в магазин и скупил весь портвейн. Пили два дня, а когда очнулись, с ГКЧП было уже покончено.
Однако при воспоминании о портвейне на ум пришло и воспоминание об убойном коктейле, про который рассказывал тот же Некрасов.
– Коля, а ты помнишь про портвейн с брусникой? – шепотом спросила я, имея в виду убойную смесь из желательно «номерного» портвейна с тремя ложками брусники на стакан, именуемую в народе «Конопля отдыхает». Смесь шибает так, что у одного знакомого Некрасова, в квартире которого ребята пробовали этот коктейль, народ снес всю сантехнику, а это были люди, привыкшие к самогону и спирту.
– Как я могу такое забыть? А что? Думаешь им полечиться?
– Нет, я про Самохвалову. А что, если ей дали…
– Портвейн с брусникой?! – Некрасов расхохотался. – Наталья, ты ведь, кажется, грудью, а не головой ударилась?
– Да я про другое! А если было тоже что-то самое обычное? Ну ведь когда вы пили эту «Отдыхающую коноплю», вы же тоже не думали, что брусника с портвейном даст такой эффект? А если кто-то знакомый давал ей какую-то смесь и…
– Зачем?! Чтобы она неслась морду бить супругу и его бабам? Вытаскивать его из чужих постелей? Кому это надо?! Ты никак на коллекционеров подумала? Не тот уровень, Наташа. Они бы самого Самохвалова взяли за определенные части организма и поджарили бы на медленном огне, пока не отдаст им коллекцию бесплатно и еще сам не приплатит за моральный ущерб.
– Но раз не взяли – значит, отдал? – я нашла несоответствия в рассуждениях Некрасова.
– Наверное, отдал, – согласился Коля. – Кстати, знаешь, почему Самохвалов так за жену держится? Потому что фирма открыта на деньги тестя. Тесть – царство ему небесное – был умный мужик, Анна – его единственная дочь. Он очень хитро составил завещание, нанял нотариуса и нескольких юристов из разных фирм, чтобы обезопасить Анну. Если Самохвалов с ней разведется, то останется с голым задом. Все отходит Анне и детям.
– Значит, Самохвалов мог украсть коллекцию, чтобы обеспечить себя деньгами, – заметила я.
– Не знаю… Мог.
– А если не Самохвалов, то кто украл? – не унималась я.
– Ну я-то откуда знаю?!
– А что говорил потомок народовольцев, ставший родственником императора? – усмехнулась я, вспоминая Василия Криворукова. – Родственники твоего тестя поучаствовали в деле или нет?
– Никто не знает. Но на последнем собрании Общества они отсутствовали. Возможно, у них нет больше необходимости на них появляться. Они все выяснили и сделали все, что хотели. А может, кто-то из коллекционеров уже ею наслаждается, а их агенты продолжают играть роль в Обществе, чтобы пока не привлекать внимание. Не знаю, Наташа. В самом деле не знаю. Хотя – любопытно.
Коля убрал со стола, помыл посуду, расстелил постели, помог мне лечь. В общем, ухаживал за мной, как за умирающей. Засыпая, я подумала об Ильиче. Он-то как в больнице?
– На хрена жениться-то? – взревел перебравшийся в Англию русский бизнесмен.
– Он – придурок, – пожал плечами находящийся в России солдат. – Хотя не исключаю, что тут все тщательно продумано. Если ему, конечно, удалось выяснить больше моего.
– Ты подозреваешь ее родственников?
– Пока я не готов дать ответ, а он, думаю, подозревает как раз их.
– Необходимые разрешения готовы? – спросил англичанин у своего шефа. – На тот случай, если меня потащат в ЗАГС?
– Если я правильно помню, у русских не женят с иностранцами сразу же.
– У русских за взятку делают все.
– Но, как я понимаю, это временно, мой мальчик? И, может, тебе даже не потребуется жениться?
– Я тоже надеюсь. Более того, я боюсь, что мне от нее будет потом не отделаться!
– Но ты же сам объяснил мне, что в России все решают взятки. Дашь взятку – и вас разведут.
– А если она даст, чтобы не разводили?
По проводам из Англии дошел вздох.
Глава 16
Спала я крепко, возможно, сказались дневные переживания и пребывание на свежем воздухе. Разбудил меня Некрасов.
– Закрой, пожалуйста, за мной дверь. Мне нужно уходить, – сказал он.
– Сколько времени?
– Половина девятого. А ты ложись опять. Тебе нужно отдохнуть, Наташа.
Но я решила встать. Все-таки надо поработать, вечером у нас знакомство английского аристократа с правнучкой княжны Ольги, да и чувствовала я себя значительно лучше. Грудь в спокойном состоянии не болела, только если резко повернуться или сделать глубокий вдох. Наверное, будет больно чихать и кашлять, поэтому нельзя простужаться. Слава богу, удар был не очень сильным.
Я легко позавтракала, села за машинку, а где-то в одиннадцать набрала мобильный Ильича.
– Уже в сознании, – сказал он. – Рвусь трудиться, но не пускают. Придется полежать.
– Лечитесь. В кои-то веки есть возможность полежать.
– Так мысли в голове все время крутятся… Не дают покоя. Наши, кстати, сегодня поехали к юному родственнику вашего бывшего мужа. Я правильно описал вашу родственную связь с этим сыночком папы-«антиквара», имеющего три ходки? Соню Романову, скорее всего, завтра повезут на опознание. Она как себя чувствует?
Соня вчера сказала мне, что ее выпишут в пятницу. Я надеялась, что и Ильича тоже, и на следующей неделе мы уже сможем собраться все вместе и подумать о событиях, в которых оказались задействованы. Я сама – вообще волею случая.
Ильич попросил меня съездить на опознание вместе с Соней и тоже посмотреть, не видела ли я где-нибудь доброго молодца. Я предложила захватить с собой нашу соседку Варвару Поликарповну. Ильич тут же ухватился за идею и пообещал, что «ребята» с нами со всеми свяжутся.
Я работала до начала пятого с одним перерывом на легкий обед и приведение себя в порядок – следовало накрасить бледное лицо и переодеться, чтобы быть готовой к выходу. После окончания работы за машинкой «доработала» лицо. В половине пятого в дверь позвонили, я открыла и в первое мгновение увидела только два букета роз. Потом из-за роз появились лица потомков царской семьи – Андрея Голованова и Джеймса Блэка. Значит, и Андрюша с нами поедет?
Он вручил розы мне, господа зашли на минутку, Андрей помог мне надеть пальто, и мы отправились в больницу к Соне на его машине.
По пути я поинтересовалась у Джеймса, долго ли продлится его визит в Россию.
– Мне не нужно спешить в Лондон, – ответил Джеймс.
– Английский аристократ, – с показным вздохом произнес Андрей.
Да, хорошо быть английским аристократом, но разве он в своей Англии уже вступил в права наследства? Насколько я помнила, отец Джеймса жив. Или у них на детей с рождения открываются какие-то счета? Траст-фонды? Или в семье столько денег, что юному (хотя Джеймс уже не очень юн) лоботрясу можно не работать и прожигать жизнь, болтаясь по разным странам в поисках титулованной особы, снежного человека, инопланетян? Охотиться, есть, пить, гулять, танцевать?
Кстати, а чем сейчас занимается мой соотечественник Андрюша? Хотя в нашей стране в последние годы этот вопрос задавать не принято… Да, мне говорили, что он – «солдат удачи» и сейчас лечится от какого-то ранения. Но он совсем не похож на раненого или больного, и навряд ли заработанных в горячих точках денег хватает на все его дорогие костюмы и удовольствия, в которых он себе явно не отказывает. Или ждет, когда кончатся деньги, и снова куда-нибудь завербуется? Надо бы попросить выяснить или Ильича, или Иванова. Наверное, Андрей каким-то бизнесом занялся… Или его наняли для кражи коллекции? Человек с бурной биографией «солдата удачи» очень бы подошел для такой операции. Или нет? Я ведь не знаю, какие качества требуются для подобной деятельности. Может, лучше быть старым вором-рецидивистом, чем молодым боевиком?
По дороге Джеймс, к моему большому удивлению, с гордостью сообщил, что не просто болтается в России. Он еще, как выяснилось, является соучредителем одного совместного предприятия, которое дает неплохой доход.
– А какого профиля предприятие? – поинтересовалась я.
– Небольшое издательство, – ответил Джеймс, не уточняя, какое, и тут же добавил: – Я совсем не бездельник, Наташа.
– Джеймс посчитал, что стоит вложить деньги в Россию, – нейтральным тоном заметил Андрей. – Хорошо хоть не в Чукотку. А то у них некоторые почему-то считают, что Чукотка у нас – это Клондайк русского разлива.
Блэк скорчил кислую мину.
– Вы все правильно сделали, Джеймс, – сказала я. – В России много читают и, надеюсь, будут читать всегда.
– В особенности про инопланетян, – хохотнул Андрей. – Ты знаешь, что в основном печатает Джеймс? Хотя если есть спрос – должно быть предложение.
В больнице Джеймс, Андрей и я проследовали к лифту, а потом по коридору к палате Сони. Встречающиеся на пути граждане на нас оборачивались. Джеймса невозможно было не заметить, тем более с цветами.
Я открыла дверь и объявила, что к Соне гости.
– Не палата, а проходной двор, – пробурчала женщина у окна и отвернулась, даже не посмотрев, кто пришел.
– Здравствуйте, Соня, – заговорил Джеймс и бросил взгляд на меня. Я поняла, что пришла пора официальных представлений.
Я, конечно, не обучалась этикету в английском пансионе, но, по-моему, справилась, даже Сонина соседка по палате от окна отвернулась, а две другие возникли из коридора. В особенности всех заинтересовали титулы английского аристократа, которые он произносил сам.
Соня явно подготовилась к встрече. Девушка была бледна, как нежные русские барышни из аристократических семей девятнадцатого века, скрывавшиеся под зонтиками, правда, глазки подвела и припудрила носик. Джеймсу она протянула руку для поцелуя и благосклонно приняла розы. Андрей отправился к медсестре за банкой, чтобы их поставить.
Далее началась светская беседа двух титулованных особ, мы с Андреем переглянулись и палату покинули. Наши тетки тоже оказались понимающими и, хотя сгорали от любопытства, тоже решили уйти.
Мы устроились на диванчике в коридоре, и он поинтересовался, не вызывали ли меня в прокуратуру в связи с убийством. Я чуть не спросила, с которым, но вовремя сдержалась. Андрея, как выяснилось, вызывали, и он с удивлением узнал, что на пистолете, найденном под столиком Самохваловой, не обнаружилось никаких отпечатков пальцев.
– Стреляли из него?
Андрей кивнул.
– Значит, с нее снимут обвинения?
– Да ее, по-моему, никто и не подозревал. Так выстрелить – точно в сердце, в движущуюся мишень – ведь девчонка скакала по сцене, – мог лишь профессионал.
– А кто-то выходил из клуба? Ведь там же дежурит охрана! Они должны были кого-то видеть!
– Они ничего не могут сказать. Во-первых, они не слышали выстрела – в зале гремела музыка, хлопки бутылок из-под шампанского раздаются постоянно. Во-вторых, стрелявший мог уйти другим путем, просочиться в помещения для персонала и выскочить сквозь них.
– Так в то время вообще никто не уходил?!
– Ругающиеся мужчина и женщина – примерно в то время, но охрана не может сказать, когда именно. Скорее всего – до выстрела, потому что потом рванули все. Большинству посетителей стриптиз-клуба не хотелось встречаться с ментами. Убийца это явно предвидел. Я думаю, что стрелявший, скорее всего, смешался с толпой. Я бы сам именно так поступил.
Потом Андрюша поинтересовался титулованными родственниками Сони. Я сказала, что они ко мне приезжали, и я уже шью им заказанные мундир и платье.
– А у вас в Обществе бывают балы?
– Раньше не проводились, а теперь вроде бы наши активисты собираются устроить – в стиле высшего света девятнадцатого века. Ты составишь мне компанию? Только нужно будет правильное платье. У нас даже один салон рекламу повесил… Хотя кому я об этом говорю?
– Ты забыл, что сапожник обычно без сапог, – усмехнулась я. – Но я, конечно, сошью себе то, что нужно. А когда состоится вечер?
– Дата еще не определена. Изначально думали провести бал после закрытия выставки. Теперь наши активисты считают, что его нужно проводить после обнаружения коллекции.
– То есть, вероятно, никогда?
– Если не найдут до Нового года, вероятно, проведут перед праздниками. Кое-кто вообще против. Наверное, они в последний раз исполняли танец маленьких утят в детском саду на утреннике и теперь боятся опозориться.
– Маленьких лебедей, – поправила я.
– Э-э, до лебедей им далеко, – усмехнулся Андрей. – А ты детский сад помнишь? Мы как раз утят изображали, чтобы все, даже самые неуклюжие, справились. Кстати, тебе принести какие-нибудь журналы? У нас лежат, даже не знаю, откуда их взяли.
– Ты о чем? – не поняла я.
Оказалось, что в Обществе собраны материалы по жизни царской семьи и ее потомков. Во-первых, есть каталог нарядов Екатерины Второй. Я тут же вспомнила, как несколько лет назад была на выставке в Эрмитаже, и они не произвели на меня впечатления. Материал уже не смотрелся так, как пару веков назад, выцвел, истлел. Это же не драгоценные камни и металлы. Правда, по каталогу все равно можно выбрать фасон. Во-вторых, в Обществе имеются копии всех сохранившихся фотографий царской семьи, хотя и черно-белые. Члены российского Общества также получали материалы от коллег за рубежом. Там как раз устраиваются балы «в русском стиле».
– Платья там – шикарнейшие. Я – мужчина – и то смог оценить. Чем они только не украшены!
– Но, значит, это не петербургский стиль, – заметила я.
– То есть? – не понял Андрей.
– Если выпендреж, говоря современным языком, то это – московский обычай. Петербургский – два платья позади моды. Да, конечно, у императриц (хотя и не у всех) были вычурные наряды, но выпендриваться в старом Петербурге считалось дурным тоном. Гульба, показная демонстрация роскоши были типичны для московских балов. Для Питера более органичен строгий стиль. Кстати, последняя императорская семья – и Александра Федоровна, и ее дочери – одевались довольно скромно. Ты посмотри на фотографии.
Андрей задумался и кивнул, а я поинтересовалась другими членами Общества. Не прекратил ли кто-то, например, посещение собраний после исчезновения коллекции? Андрей внимательно посмотрел на меня.
– Думаешь, кто-то вступал только с целью украсть коллекцию? Да членство бы нисколько не помогло. Считаешь, всем сообщалось, кто и как будет перевозить ценности? Ничего подобного. Я вообще вступил до того, как о хранящихся в Англии богатствах стало известно широкому кругу, как и большинство членов. Хотя коллекционеры заслали своих агентов. На всякий случай…
– Но зачем все-таки люди вступали в Общество?
– Я же тебе уже, кажется, говорил. Большинство – психи. Или нечего делать, а тут можно собираться. Общение же нужно. Кто-то – подозреваю – хочет выехать за границу, а членство – способ. Подачки бывают от иностранных коллег. Нет, причины вступления с кражей коллекции все-таки не связаны. Хотя стопроцентно я, конечно, не уверен.
Тут дверь из Сониной палаты открылась, и появился слегка раскрасневшийся Джеймс. Народ в коридоре замолчал и посмотрел на английского аристократа.
– Наташа, ваша подруга просит вас зайти, – обратился он ко мне изысканно вежливо, посторонился, попридержал дверь, потом закрыл ее за моей спиной.
– Ну как, познакомились, мужчина? – спросила у Джеймса соседка Сони по палате, когда дверь за мной закрывалась. Ответа я уже не услышала.
Соня сидела на кровати и с трудом сдерживала хохот. Убедившись, что дверь плотно закрыта, расхохоталась в подушку. Я села рядом.
– Ну? – спросила я у нее. – Собираешься стать английской аристократкой?
– Нет, не смогу, – покачала головой Соня. – Я не выдержу. Он же придурок. Ему бы на моей мамаше жениться. Мне ему тапкой хотелось врезать, когда он рассказывал про их титулованную семейку и всех родственников. Наташа, честно говорю, я бы повесилась, если бы пятьдесят два родственника периодически собирались у меня на семейные торжества!
– Но ведь тебе не придется на них на всех готовить, – заметила я. Это первое, что пришло на ум мне, проживающей в России.
– Дело не в готовке! – воскликнула Соня. – Хотя, признаться, я тоже об этом первым делом подумала. – Мы обменялись улыбками отлично понимающих друг друга русских женщин. – У них там прислуги полно. Как я поняла, во всех домах, про которые он мне рассказал, а не одна домработница, следующая всюду за хозяевами. И еще у них есть конюшня, и лошади регулярно участвуют в бегах, и годовые абонементы на игры «Арсенала».
– Про последнее давай поподробнее, – попросила я.
До появления Романа Абрамовича в туманном Альбионе и покупки им «Челси» лучшей командой английского дивизиона считался «Арсенал», который неоднократно выигрывал чемпионаты Англии. Большая часть населения Лондона до сих пор болеет за «Арсенал», хотя интерес к «Челси» в стране в целом в настоящее время выше, вернее, интерес к чукотскому оленеводу и тому, что он еще учудит. Фотографии Романа Аркадьевича с семьей, в частности, его жены в магазинах, появляются в английской прессе чаще, чем фотографии королевской семьи.
В Англии часть билетов продается на весь сезон – абонементы на игры какой-то конкретной команды. Постоянным покупателям их приносят на дом. Например, на «Челси» абонементами было продано восемьдесят процентов билетов! Семья же Джеймса Блэка является верным поклонником «Арсенала». Джеймс, в частности, хотел привлечь Соню абонементом.
– На «Арсенал» или на «Челси»? – уточнила я.
– На «Челси» меня, признаться, привлекло бы больше, в особенности на сектора, где сидят наши олигархи, – чтобы поискать среди них хорошего мужа или по крайней мере любовника. «Арсенал»-то мне зачем?! И еще с родственниками Джеймса? Зачем женщине ходить на футбол, если только не для того, чтобы найти там мужа?!
– А еще чем он хотел тебя привлечь?
Она махнула рукой. С момента нашего знакомства у нее еще ни разу не было такого хорошего настроения. Я этому радовалась. Все-таки не зря я привезла сюда Джеймса, пусть и не Бонда.
Соня тем временем рассказала, что Джеймс также очень подробно интересовался ее родственниками и желал быть им официально представленным. Девушка сказала, что ее обещали выписать в пятницу, и Джеймс готов в субботу вместе с ней ехать к ее матери и отчиму.
Я внимательно посмотрела на Соню.
– А тебе не кажется такой интерес странным? – спросила я. – Ты, бесспорно, красивая, но он сегодня увидел тебя впервые. И, прости меня, Соня, но речь идет о свадьбе, а не легком романчике. Тебе не кажется, что Джеймс куда-то очень спешит?
Романова тут же стала серьезной.
– Кажется, Наташа. И кажется, что его гораздо больше, чем я сама, интересуют мать с отчимом. Может, он считает, что коллекция у них? Только я готова поспорить на что угодно, что мои родственники просто не могли ее украсть!
– А Джеймсу зачем коллекция? Вернуть на родину? Или он хочет на тебе жениться, чтобы стать совладельцем коллекции? Но каким образом ее можно оформить в собственность, если, предположим, ее украли твои родственники?
– Она принадлежит потомкам царской семьи, – заметила Соня. – Нужно доказать родство. Думаю, тут все члены Общества выступят единым фронтом – если им что-то пообещать из коллекции.
Мы переглянулись.
– Что думаешь делать? – наконец спросила я.
– Давненько я не была в гостях у мамаши. Ты, надеюсь, со мной съездишь? Как раз мундир с собой прихватишь на примерку.
– А может, Николай Николаевич захочет принимать потенциального зятя уже в мундире, и мне придется работать день и ночь, чтобы закончить работу к субботе?
– Обойдется, – сказала Соня. – Кстати, я его дома видела только в старых тренировочных и вылинявшей футболке, а мамашу – в застиранном халате.
– Но ты ведь их предупредишь заранее?
– А стоит? – прищурилась Соня. – Может, нежданчиком, как любила говорить покойная Люда Борисова? Как раз и узнаем, есть у них что-то из коллекции или нет.
– Но зачем это показывать Джеймсу?
– Логично, – кивнула Соня. – Позвони моей мамаше, пожалуйста. Скажи, чтобы достойно подготовилась. Они ведь, в принципе, знакомы с Джеймсом. Наверное, будут рады.
– А мне ехать только с мундиром или еще и с Андреем Головановым?
Соня подумала и сказала, что лучше бы с Андреем – как потенциальным свидетелем на свадьбе. Мы еще похихикали, и я отправилась восвояси, думая, что завтра надо бы заглянуть в больницу к Ильичу. На Литейный мне, конечно, ехать гораздо дальше, чем к Соне, но я чувствовала себя просто обязанной его навестить.
Когда мы распрощались с Соней и я вышла в коридор, вокруг Джеймса и Андрея уже собралась толпа любопытных – как медперсонала, так и больных с родственниками. Джеймс рассказывал о своих русских корнях и английских семейных традициях. Заметив меня, Андрей отошел от дальнего родственника.
– Я не смогу отвезти тебя прямо домой, – сказал он тихо. – Мне нужно заехать в отделение милиции на Лиговке. Арестовали одного члена нашего Общества. Я должен подтвердить его личность. Это недоразумение…
– Конечно, я поеду вместе с тобой, – сказала я.
«Интересно, а за что арестовали? – подумала я. – Уж не за кражу ли коллекции?»
– Мама, я, вероятно, женюсь на русской, – сообщил англичанин. Маму следовало подготовить. – Это связано с работой.
– Нет! Мое сердце этого не выдержит!
– Мама, это временно, и я должен сделать это в интересах Англии.
Читать бесплатно другие книги:
