Уругумская сталь Малинин Евгений

– Белоголовый, ты сказал сейчас такое!.. Если ты соврал – у тебя вместо сердца черный обугленный камень!! А если это правда… – Он с трудом сглотнул, словно проглатывая вставший в горле комок, и неожиданно спросил. – Ты знаешь, почему я оказался в этих горах?!

Вопрос был задан совсем другим, словно бы не принадлежавшим старосте голосом – хриплым, натужным. Вотша не ответил на этот вопрос, да ответ и не был нужен:

– Я из стаи западных вепрей. Моя мать была очень красива, и когда ей исполнилось шестнадцать, она попалась на глаза вожаку стаи, и… – Последовала короткая пауза, но голос рассказчика не дрогнул. – …он ее изнасиловал. Мне исполнилось три года, когда из Рожона – столицы западных вепрей, приехали двое многоликих. Вожак вспомнил симпатичную извергиньку, с которой потешился четыре года назад, и решил проверить, не появился ли у нее… полуизвержонок! Они забрали меня, не обращая внимания на мольбы моей матери, а деда, который попробовал просить, чтобы его внука оставили в его семье, просто зарубили на месте! Меня привезли в княжеский замок, и тут выяснилось, что я не способен к многогранью. И тогда меня просто выкинули из замка. Трехлетнего ребенка выкинули на улицу совершенно ему незнакомого, злого города!

Староста судорожным движением схватил со стола наполненный стакан и залпом осушил его. Чуть успокоившись этим резким движением, он поставил стакан на место и продолжил:

– Как я выжил и что перенес, рассказывать не буду. – Он бросил быстрый взгляд на Вотшу. – Думаю, ты сам все прекрасно представляешь. Но с тех пор единственной моей мечтой стала месть! Месть многоликим!! Всем многоликим!! Ты себе не представляешь, белоголовый, каких только способов мести не приходило мне в голову, но ни один из них не мог быть реализован – многоликие для меня были недосягаемы!! И вот, пришел ты и говоришь, что есть средство… – Староста снова судорожно сглотнул и словно бы вытолкнул из глотки. – Есть средство, уничтожить оборотней!!

Он замолчал и целую минуту смотрел в глаза, сидевшего напротив, Вотши, а затем тяжелым, тусклым голосом произнес:

– Если ты меня обманул, белоголовый, тебе не будет прощенья. А если ты сказал правду – я сделаю для тебя все!

– Для меня делать ничего не надо. – Улыбнулся Вотша в широко раскрытые глаза старосты. – Я уже говорил, что не хочу до поры раскрывать секрет уругумской стали, но и сидеть, сложа руки нам нельзя – надо готовится к схватке с многоликими! Тебе я открылся в надежде на твою помощь.

Он сделал паузу, словно ожидая какого-то ответа от старосты, и тот просто спросил:

– Что надо делать?!

– Надо собирать извергов! – Так же просто ответил Вотша. – Собирать и учить, а для этого их надо где-то поселить и чем-то кормить! Мы, конечно, отыщем средства, для этого, но нужны еще и люди, которые будут делать работу, не спрашивая, зачем это нужно.

– Или надо придумать серьезную причину, чтобы люди не задавали вопросов. – Продолжил староста мысль Вотши. – А может быть стоит начать с того, чтобы зазвать в наши горы извергов-мастеров? А мастерам, чтобы те осели в наших местах, не грех будет помочь – с жильем, с кормежкой на первых порах!

– Может, ты и прав… – Задумчиво отозвался Вотша. – А за мастерами потянется и народ попроще. А еще надо бы заняться скотиной – овцами, свиньями, их можно поднять в горы, а пастбищ у нас здесь достаточно!

Староста поморщился:

– За скотиной потянутся многоликие. Скотина – признак достатка, да и спрятать ее, при необходимости, сложно!

– В горах-то?! – Усмехнулся Вотша. – Ты же сам говоришь, многоликие по горам вашим бродить не любят, что в горах все, что надо, спрятать можно!

Немного подумав, староста согласно кивнул и тут же неожиданно спросил:

– Если вы в ваших горах нашли уругумскую сталь, то зачем вы ушли сюда?! Разве не проще было…

– Не проще!.. – Перебил хозяина дома Вотша, сообразив, что его интересует. – Горы южных ирбисов находятся далеко от этих мест, многоликих там немного, а здесь, на Западе, считай, самое сердце их Мира! Если изверги выступят открыто там, на Юге, то у многоликих будет достаточно времени, и для того, чтобы организовать отпор, и для того, чтобы как можно больше узнать о серебре и, возможно, найти противоядие! Поэтому начинать надо здесь, именно здесь фактор неожиданности принесет нам самую большую выгоду! Кроме того, уругумская сталь смертельна для многоликих только тогда, когда они поворачиваются к Миру звериной гранью, когда они в человеческом обличье, с ними надо справляться обычным оружием, а им они владеют очень хорошо, в отличие от нас!

– Так вот зачем ты учишь молодежь драться на мечах! – Воскликнул староста.

Вотша кивнул:

– Поверь, как только многоликие поймут, что, поворачиваясь к Миру звериной гранью, они обрекают себя на уничтожение, они перестанут это делать, они будут бить нас обычным оружием. А мы должны научиться хотя бы основным приемам владения мечом, копьем, луком, тогда мы сможем надеяться на свое численное преимущество.

– Значит, нужно учить этому искусству всех извергов, и объяснить им, зачем это нужно!!! – Воскликнул староста, приподнимаясь со своего места.

Вотша отрицательно покачал головой.

– До того момента, как мы решим выступить открыто, надо держать в тайне нашу подготовку. Я не хочу, чтобы многоликие узнали, что изверги что-то затевают. Они осторожны и беспощадны, сейчас три стаи цапаются между собой за ваши горы, не давая друг другу овладеть ими, но если они почуют неладное, поверь, они объединятся и уничтожат всех живущих здесь извергов! Мне очень не хочется, чтобы кто-то из извергов проболтался, что здесь готовится. Сейчас они занимаются мечами для забавы, вот пусть пока это и будет забавой!

Староста на минуту задумался, а затем согласно кивнул:

– Ты прав, Старик, готовиться надо в тайне, и готовить надо, как можно больше людей…

– А для этого, – подхватил его мысль Вотша, – надо ходить в Мир, и не с пустыми руками!..

Староста проговорил с Вотшей почти всю ночь, а через неделю белоголовый изверг снова собрался в Мир. На этот раз с ним уходили двое уругумцев – Падур и Азуз.

Они спустились со скальной стены, обращенной к землям западных лис. Азуз направился в столицу этой стаи, Верну, Падур к вепрям в Рожон, а Вотше предстоял самый дальний путь – он направлялся в вольный торговый город Ласт. В небольшом сельце, неподалеку от Верны, где они расстались, Вотша присоединился к маленькому каравану вольных обменщиков, направлявшихся на запад. Он снова выдал себя за посланца вожака стаи южных ирбисов, направляющегося в Ласт для встречи с обменщиком стаи. Груз у него был небольшой – два неброских мешочка, наполненных семенами южного остеца, используемого, как приправа к мясу, которые он по пути должен был передать одному из соплеменников. Мешочки были спрятаны на дне небольшого кожаного баула, под весьма скромным запасом одежды.

Спустя месяц, дождливым, безрадостным днем Вотша въезжал в ворота вольного города Ласта, в те самые ворота, в которые больше десяти лет назад въехала повозка бродячих актеров дядюшки Прока. Сердце в груди у высокого белокурого изверга, легко и привычно державшегося в седле, неистово колотилось, когда он оглядывал знакомые и такие памятные стены Ласта, его широкие, скрипучие ворота и ленивых, ко всему привычных стражников, но никто из окружавших его многоликих и извергов не заметил этого. Лицо Вотши было спокойно-заинтересованным, движения – расслабленно-точными, даже монету, подать за въезд в город, он бросил сборщику не глядя в податную корзину. И лишь костяшки на пальцах правой руки, сжимавших черный, украшенный светлым металлом, посох, побелели от напряжения.

Сразу за воротами Вотша отделился от каравана, двинувшегося в сторону базарной площади, и направился к знакомому постоялому двору «У трех ослов».

Гостиница за эти десять лет также почти не изменилась, разве что немного обветшала. Хозяин постоялого двора сменился, но если бы даже почтенный Морл оставался на своем посту, он вряд ли узнал бы в высоком белокуром изверге молоденького парнишку из бродячей труппы, которого больше десяти лет назад многоликие ловили по всему городу!

Увидев вошедшего в холл высокого, белокурого, хорошо одетого и явно состоятельного изверга, хозяин гостиницы, коренастый, темноволосый мужчина с пристально-оценивающим взглядом, вышел из-за стойки и поспешил навстречу посетителю.

– Что желает, уважаемый?.. – С легким поклоном поинтересовался он. – Обед, комнату, или ты назначил здесь встречу?

– Комнату получше и обед посытнее. – Ответил Вотша, в свою очередь изучая физиономию хозяина. – Я собираюсь провести в Ласте с неделю и надеюсь провести ее в относительном комфорте.

– Тогда, уважаемый… – Последовал новый неглубокий поклон, – …тебе подойдет комната со всеми удобствами на втором этаже. Ричин… – Он повернулся к стойке, у которой притулился совсем молоденький высокий и худой, как щепка паренек в сильно поношенной одежонке. – …Проводи уважаемого гостя в его комнату.

Паренек отклеился от стойки и неторопливо направился в сторону нового постояльца, а хозяин снова повернулся к Вотше:

– Где уважаемый будет обедать, в своей комнате или в общем зале?

– В общем зале, минут через двадцать. – Секунду подумав, определился Вотша. Служка при постоялом дворе подхватил невеликий дорожный баул Вотши и проговорил тусклым, безразличным голосом:

– Прошу, господин, иди за мной.

Комната, в которую паренек проводил Вотшу, оказалась большой, удобной спальней. К ней примыкала отгороженная шторой ниша, в которой располагался умывальник и большой ночной горшок, прикрытый крышкой.

Оглядев комнату, Вотша удовлетворенно кивнул:

– Поставь сумку сюда… – он указал на пол рядом платяным шкафом. – …И можешь быть свободен.

Парень опустил баул на указанное место, развернулся и направился к дверям, но его снова остановил голос Вотши:

– А это тебе за труды!

Обернувшись, служка увидел, что новый постоялец роется в объемистом кошельке, выбирая монетку для вознаграждения, и глаза у паренька вспыхнули мгновенно проснувшимся интересом. Вотша, исподлобья наблюдавший за служкой, тут же уловил этот интерес и специально позвенел монетами, словно бы показывая, что их у него немало, но паренек уже погасил свой интерес, и принял привычный, лениво-безразличный вид. И тут Вотше вдруг показалось, что он уже видел когда-то этого парня!

Вручив служке монетку и закрыв за ним дверь, Вотша задумчиво прошелся по комнате, выглянул в окно, выходившее в небольшой сад, располагавшийся позади трехэтажного здания гостиницы. Затем он распахнул дверцы пустого шкафа, развесил привезенную с собой одежду и долго смотрел на два небольших мешочка с камнями, лежавшими на дне баула. Затем, заперев дверь на ключ, Вотша направился в туалетную комнату и умылся. Вытершись приготовленным полотенцем, он вернулся в спальню, достал мешочки с камнями и спрятал их в потайных карманах своей куртки.

Спустя ровно двадцать минут высокий белоголовый изверг вошел в общий зал постоялого двора, едва слышно постукивая в пол своим высоким посохом. Столик для него уже был накрыт, и рядом с ним стояла молоденькая, миловидная извергинька, дожидаясь состоятельного клиента. Вотша опустился на единственный стул, стоявший у столика, и окинул взглядом предложенные ему закуски. Выбрав рыбу под белым соусом, он положил на свою тарелку кусок, плеснул в стоявший рядом бокал немного вина и принялся неторопливо жевать. Через минуту он поднял глаза на, продолжавшую молча стоять у его стола, служанку и спросил:

– Как тебя зовут?

– Сара, господин… – Чуть присев, ответила девушка.

– И давно ты служишь здесь?

– Второй год, господин.

Вотше показалось, что девушка, чуть запнулась, но он не придал этому значения. Прихлебнув из бокала, он задал новый вопрос:

– А ты знаешь молодого паренька, здешнего слугу, которого зовут Ричин?

– Да, конечно, господин. – Извергиня улыбнулась.

– И давно он в этой гостинице? – Вотша улыбнулся в ответ, и поэтому вопрос прозвучал без особого интереса, просто, как желание поддержать разговор.

– Давно, господин, – ответила Сара, – он поступил сюда еще совсем мальчишкой.

– А родители его живы?.. – Все тем же безразличным тоном поинтересовался Вотша.

– Не знаю… – Неуверенно протянула служанка. – Мне кажется, он не имеет родных, во всяком случае, он о них никогда не говорит.

– А у тебя есть родные? – Снова улыбнулся Вотша.

Личико у девушки погрустнело, и она опустила глаза и отрицательно мотнула головой.

– Плохо… – Посочувствовал Вотша. – У такой милой девушки обязательно должна быть какая-нибудь родня.

– Господин Порто хорошо ко мне относится. – Не поднимая глаз, прошептала девушка.

– Господин Порто – это кто? – Переспросил Вотша.

– Это хозяин постоялого двора. – Пояснила Сара. Когда моя мама умерла, он сразу предложил мне переехать сюда и дал мне работу.

– Вот как?.. – С некоторым сомнением в голосе протянул Вотша, и девушка, словно отвечая на это сомнение, быстро пробормотала:

– Господин Порто хорошо знал моего отца и маму… Когда отец… погиб, он даже хотел жениться на моей маме, но она отказалась.

– Ясно… – Кивнул Вотша, еще раз отхлебнул из бокала и снова улыбнулся. – А чем еще, кроме закусок, ты будешь меня угощать?

Сара смущенно улыбнулась и принялась перечислять блюда, которые кухня постоялого двора могла предложить своему постояльцу.

Спустя полчаса Вотша закончил обед и, наградив прислуживавшую ему девушку монеткой, вышел через черный вход во двор.

Здесь тоже мало что изменилось. Конюшня, в которой дядюшка Прок собирался давать представления своей труппы, сейчас выполняла свое прямое назначение, хотя лошадей в ней было совсем немного. Сад на задах постоялого двора, в котором он собирался гулять с маленькой Элио, постарел и зарос, а сарай, в котором стояла повозка бродячих актеров, снесли.

Вотша медленно направился к воротам, и когда до них оставалось всего несколько шагов, с улицы во двор шагнул Ричин. И тут, увидев светлые, небесно-голубые глаза, вскинутые на него парнем, Вотша узнал его! Остановившись, он улыбнулся и негромко спросил:

– Ну, что, Цедра, как твоя рука?!

Парень замер на месте, рот у него приоткрылся, глаза широко распахнулись, но он быстро совладал со своим удивлением. Уже через секунду его лицо приняло прежнее безразличное выражение, а губы негромко, словно бы сами собой, пробормотали:

– Цедра?.. Вы ошиблись, уважаемый…

– Да, ладно! – Усмехнулся Вотша, также понижая голос. – Ничего я не ошибся, тем более что в Ласт я приехал как раз для того, чтобы найти тебя и… Выжигу!

– Не знаю я никакого Выжиги! – Ричин попробовал подпустить в голос немного возмущения, но говорил, чуть ли не шепотом, так что возмутиться у него не получилось, зато Вотша тут же стер улыбку с лица и проговорил очень жестко:

– Мне нужен Выжига, и ты меня с ним сведешь!!

Тут, наконец-то, Ричин, которого в детстве прозывали Цедрой, вскинул на Вотшу глаза и, чуть запнувшись, спросил:

– Откуда ты знаешь Выжигу?.. Ты же не из нашего города!

– Я не из вашего города. – Согласился Вотша. – Но я бывал в нем, и Выжига спас мне жизнь… Правда, сначала я оказал небольшую услугу самому Выжиге и его малолетнему дружку, Цедре, так что вполне могу рассчитывать, что они оба запомнили… дикаря с Востока!

Глаза Ричина снова широко распахнулись, и он удивленно выдохнул:

– Так ты – дикарь с Востока?!! Ты тот извержонок, которого многоликие по всему городу ловили?!!

– Я, – подтвердил Вотша, – и сейчас мне снова нужен Выжига!

Ричин нахмурился.

– Выжигу теперь трудно найти… – Он вздохнул. – На улице он почти не показывается, а если и выходит то только ночью. Я попробую дать ему знать о твоем приезде, но что из этого получится… – Парень пожал плечами, показывая, что надежды на успех мало.

– А ты передай ему, что у меня есть средство… – Вотша на секунду замолчал, соображая, как в двух словах объяснить, что за «средство» у него имеется, и вдруг передумал. – Да, нет, просто скажи, что его разыскивает дикарь с Востока и у него есть к Выжиге очень серьезное дело!! Очень серьезное!! – Подчеркнул Вотша.

– Я попробую… – Пообещал Ричин, но уверенности в его голосе не было.

– Попробуй! – Кивнул Вотша и, обойдя паренька, двинулся по улице в сторону центра города.

Он долго гулял по Ласту. Город, оставаясь в пределах старых стен, вырос вверх, большинство домов, особенно в центре, были надстроены на два, а то и три, этажа, появилось много новых лавок, меняльных и ссудных контор. А вот мастерских стало совсем немного, словно деньги, текшие в город, выдавили мастеровых к окраинам, а то и за стены вольного торгового Ласта.

Возвращался на постоялый двор Вотша уже в сумерках. Шел он, не торопясь, и раза два-три ему показалось, что следом за ним крадутся какие-то смутные тени, но поймать их взглядом ему не удалось ни разу. Едва он вошел в холл постоялого двора, как хозяин оказался рядом с ним и, поклонившись гораздо ниже, чем он это делал днем, осведомился:

– Уважаемый будет ужинать?.. У нас есть холодное мясо, тушеные овощи и замечательный сидр!

– А сидр откуда?.. – Переспросил Вотша.

– С Юга, уважаемый, с Юга! Великолепный букет, с добавкой мятного эликсира!

– Ужинать я, пожалуй, не буду, а вот кувшинчик сидра с собой в комнату возьму! – решил Вотша.

Кувшинчик, и весьма приличный, был тут же налит, и хозяин хотел, было, послать с ним Ричина, снова отиравшегося у стойки, но Вотша отказался от услуг слуги, и забрал кувшин сам.

Подойдя к своей комнате, он поставил кувшин на пол, отпер дверь и вошел. В тусклом свете небольшой масляной лампы, горевшей на стене около двери, комната казалась пустой, но Вотша сразу заметил, что штора, прикрывавшая туалетную нишу, была чуть сдвинута. Он оставил свой посох в углу у двери и прошел к выходившему в сад окну, под которым располагался небольшой столик и два низких кресла. Поставив на столик кувшин с сидром, Вотша взял подсвечник с уже вставленной свечой и направился назад, к двери. Он запер входную дверь и зажег от лампы свечу, затем снова вернулся к окну и, встав рядом с креслом, негромко произнес:

– А теперь выходи.

Пару секунд ничего не происходила, а затем штора чуть сдвинулась, и из-за нее донесся тихий, надтреснутый голос:

– Похоже, ты действительно дикарь, которого я когда-то спас…

– Выходи, и поговорим! – Повторил Вотша.

Штора сдвинулась еще чуть-чуть, и в полумраке комнаты показался невысокий, худощавый изверг в темной неброской одежде. Когда он подошел ближе к свету, Вотша сразу же узнал это узкое, худое, бледное лицо с тонкими, бескровными губами, длинным, чуть горбатым носом. Только теперь его правую щеку от середины носа до нижней части правой скулы пересекал кривой, толстый рубец – шрам от удара тупым ножом или… когтем! Волосы Выжиги по-прежнему обрамляли его лицо растрепанной копной, но копна эта стала совершенно белой, да в глазах его не было прежней смешинки – они казались круглыми, темными, бездонными колодцами, в которых не было света!

– Ну, здравствуй, дикарь Бамбарей! – Кривя губы в вялой улыбке, проговорил Выжига. – Давненько мы не видались… С чем пожаловал?

– Присаживайся!.. – Кивнул Вотша на пустое кресло. – Выпьем кисленького, и я все тебе расскажу.

Выжига осторожно, не скрипнув ни одной пружиной, опустился в предложенное креслице. Вотша наполнил два стакана и приподнял свой:

– Рад тебя видеть.

Выжига молча поднял свой стакан, дождался, когда Вотша отопьет из своего, и только после этого сделал несколько глотков.

Вотша поставил на стол полупустой стакан и снова посмотрел на Выжигу долгим взглядом.

– Ты здорово изменился… – С оттенком грусти проговорил он. – А ведь тебе, наверное, и двадцати пяти нет.

– Нет… – Согласился Выжига. – Хотя сколько мне лет, я точно и не знаю. Только изверг у нас живет милостями многоликих, а меня многоликие милуют! – И снова губы Выжиги искривились в горькой усмешке. – Так милуют, что тому, кто укажет, где меня можно найти обещано сорок монет вольного города Ласта!

– За что же тебя так высоко оценили?.. – В вопросе Вотши не было насмешки, зато Выжига снова усмехнулся:

– За то, что я убил многоликого!

– Вот как?.. – Спокойно, без всякого удивления спросил Вотша. – И как же это случилось?

– Перец… Помнишь Перца?..

Вотша мгновенно вспомнил мальчишку, который когда-то помог ему отыскать Выжигу и кивнул.

– Так вот. Перец попался на краже, и его схватил один из наемных стражников вольного города Ласта. Сначала он поинтересовался, кто у мальчишки родители, а, узнав, что тот сирота, развеселился. Я, говорит, не отдам тебя палачу, что толку в том, что он тебя заклеймит. Я, говорит, лучше отведу тебя к нам в казарму, и ты долго будешь радовать меня и моих друзей!.. А мы будем тебя кормить, чтобы ты не сразу сдох! Ты понял?! – Выжига вдруг злобно оскалился. – Я прыгнул на него из окна второго этажа! Он даже не успел упасть под моей тяжестью, мой нож перерезал ему горло!!

– Откуда ж многоликие узнали, что это ты убил стражника?

– Добропорядочные изверги видели, как я разделался с этим ублюдком, и сообщили властям… Сообщили с подробностями! Перца схватили спустя две недели и… свели в казарму стражников, как того желал убитый. Больше его не видели, хотя дня три было слышно, как он там кричал. Я ушел из города, но на меня объявили облаву и почти поймали в лесу. Это… – Он мазнул ладонью по шраму на лице. – …След когтя ястреба. Многоликий подстерег меня на прогалине, когда я вечером выбрался из чащи собрать немного ягод. Он целил в глаза, но я увернулся и… упал в болотный зыбун. Многоликий сторожил меня часа два, до темноты, но у меня была тростинка, и я выдержал. А через два месяца я вернулся в город, больше мне податься было некуда – я ведь горожанин! С тех пор многоликие считают меня утонувшим, а добропорядочные изверги перешептываются, что мой призрак бродит ночами по городу… – Выжига снова криво усмехнулся. – Так что ты разговариваешь с призраком!

Он отхлебнул из своего стакана и вздохнул:

– Да хватит обо мне. Ты-то как эти годы прожил?.. Гляжу… – он нарочито оглядел Вотшу, – заделался добропорядочным извергом!

– И к тому же довольно состоятельным. – В тон ему усмехнулся Вотша. – Но мне, по моим делам, иначе выглядеть нельзя.

– И что же за дела такие у добропорядочного и… состоятельного изверга? Зачем ему вдруг понадобился мертвый призрак?!

В голосе Выжиги возникли напряженные, полные угрозы нотки.

Вотша с минуту молчал, задумчиво разглядывая своего старого знакомца. Тот, действительно, сильно изменился, и, главное, в нем появился какой-то надлом, какое-то отчаяние. Надо было решать, подходит ли Выжига для того дела, которое хотел ему предложить Вотша!

А Выжига сидел напротив, молча потягивал холодный напиток и казался полностью погруженным в какие-то свои, не слишком веселые мысли.

Наконец Вотша поставил стакан на стол и сказал:

– Значит, ты, защищая своего маленького товарища, убил многоликого, и ничего хорошего это не принесло… – Вотша прищурил глаз, не то усмехаясь, не то что-то прикидывая в уме. – Надеюсь, ты не сделал из этого случая вывод, что многоликих не стоит убивать?!

Выжига, словно его толкнули, пробудился от своей задумчивости и поднял на Вотшу, вспыхнувшие ненавистью, глаза:

– Нет, я не сделал такого вывода! Если бы у меня была возможность, я бы их резал столько, сколько достал бы мой нож!

– Ну, твой нож достанет очень немногих их них! – Откровенно усмехнулся Вотша.

– Ты так говоришь… – перебил его Выжига, – …словно знаешь средство, уничтожить их всех! А много ли оборотней ты сам отправил к Матери всего сущего?!

Последовала короткая пауза, в которой скрестились два взгляда – темных, горящих яростью глаз и глаз серых, спокойных, таящих в себе некую грусть, а затем Вотша тихо ответил:

– Я лично – десятка полтора. Из них только одного на поединке… Мечом.

Темные глаза Выжиги широко распахнулись, и он переспросил, видимо, не слишком хорошо понимая, что спрашивает:

– Мечом?!

– Да, я вернул свой меч, тот самый, из-за которого, ты должен это помнить, меня схватили в Ласте.

– Вернул свой меч?.. – Снова переспросил Выжига, и вдруг глаза его потухли, и он глухо выдохнул:

– Врешь!!!

Вотша снова взял со стола стакан, прихлебнул из него и устало проговорил:

– Вот этого я и боялся!.. Ты… сгорел, в тебе осталась лишь бесплодная ненависть. Тебе больше не за что драться! Ты – призрак! Призрак того парня, которого я знал, которого звали Выжига, и который… – Вотша усмехнулся и повторил слова Выжиги, когда-то сказанные ему. – И который кое-что мог в этом городе!

Но Выжига, казалось, не слышал своего бывшего знакомого, его глаза, не отрываясь, смотрели в лицо Вотши, смотрели зло и обиженно!

– Ты сам сказал, что убил мечом одного! Ну, в это я еще могу поверить. А как же ты мог разделаться еще с десятком?! Передушил голыми руками?! Утопил?! Отравил?! И ты хочешь, чтобы я тебе поверил?!!

– Нет, – покачал головой Вотша, – я убил их тогда, когда они повернулись к Миру звериной гранью. Убил вот этим!

Он вытащил из внутреннего кармана своей длиннополой куртки кинжал в темных, отделанных серебром ножнах, и положил их на столик.

С минуту Выжига смотрел на кинжал, потом, так и не взяв его в руки, поднял взгляд на Вотшу.

– Ты хочешь сказать, что вот этой игрушкой можно убить многоликого, повернувшегося к Миру звериной гранью?!

– Это так и есть. – Кивнул Вотша.

– Вот этим?! – Переспросил Выжига, презрительно толкнув пальцем кинжал в сторону Вотши.

– Именно этим! – Снова кивнул Вотша и, забрав со стола оружие, снова спрятал его во внутренний карман куртки.

Выжига, проводив взглядом ножны с кинжалом, вдруг усмехнулся и спросил:

– И ты можешь это доказать?! Доказать прямо сейчас?!

– Могу… – Вотша был очень серьезен, – …только зачем?!

– Ты не хочешь убедить меня в правдивости своих слов?.. – Губы Выжиги, произносившие эти слова, кривились, как от кислого.

– Зачем?! – Повторил Вотша. Он уже понял, что Выжига не годиться для его дела. – Я не собираюсь тебя ни в чем убеждать, не хочу тебе что-то доказывать. Ведь, если я тебя, по непонятной причине, обманываю, в этом Мире, в твоей или моей жизни ничего не измениться. А что ты сделаешь, если я докажу тебе, что не вру?

– Я заберу у тебя кинжал!.. – Прохрипел Выжига. – И буду резать многоликих каждую ночь!!

– И много ли ночей тебе позволят это делать? – Усмехнулся Вотша. – Как только обнаружится пропажа трех-четырех многоликих, они начнут искать причину такой пропажи и тебя быстро поймают – ведь, для того, чтобы резать многоликих, тебе придется выходить из своего убежища, а мое оружие поражает только тех оборотней, которые обернулись зверем! Многоликие поймают тебя и обнаружат причину исчезновения своих сородичей – мой кинжал. Как ты думаешь, много времени понадобится университету, чтобы найти противоядие от уругумской стали?.. И с чем тогда останемся мы?!

Казалось, Выжига внимательно слушает доводы Вотши, но тот видел, что в глазах его бывшего товарища нет ничего, кроме ненависти и недоверия! И все-таки он продолжил:

– У нас, у извергов, появился шанс переделать этот Мир… – Вотша похлопал по куртке там, где прятался кинжал. – Но для того, чтобы этот шанс использовать, надо подготовиться! Наше выступление должно быть неожиданным и мощным, потому что наш враг умен, силен, искусен и опытен в войне. Ты готов умереть, только бы унести с собой, как можно больше многоликих, а я собираюсь жить в этом Мире, но жить так, чтобы уничтожить их всех! Ты лелеешь и растишь свою ненависть, а я хочу всех извергов сделать… людьми! Так что, мне нечего тебе доказывать, а тебе не нужны мои доказательства.

– Ты хочешь сделать людьми всех извергов?!! – Хриплым шепотом переспросил Выжига и вдруг сдавленно, словно бы через силу, рассмеялся. – Посмотрите-ка – он хочет сделать добропорядочных извергов свободными людьми!!!

Его смех смолк так же внезапно, как и возник, а злой шепот вдруг потерял свою хрипоту и напряженность, сделался по-настоящему… страшным:

– Ты хочешь сделать добропорядочных извергов свободными людьми! А знаешь ли ты, что добропорядочным извергам вовсе не нужна свобода! Никакая, ни твоя, ни моя, ни личная, ни всеобщая!! Добропорядочному извергу надо только одно – чтобы ему не мешали жрать, пить, спариваться и наживать монеты!! Разве свобода даст им больше жратвы, или больше вина, или их добропорядочные извергини станут более покладистыми?! Ты хочешь подарить им свободу?! Давай, дари!! А они тут же, не задумываясь, продадут ее за пару лишних монете первому попавшемуся многоликому, и будут радоваться удачно проведенной сделке. Если ты будешь тащить их в свободу, они продадут многоликим тебя, ведь так они убьют двух зайцев – станут богаче на десяток, другой монет и устранят угрозу своему извержачьему благоденствию!! Нет, мой дорогой Бамбарей, ты сильно ошибаешься, если думаешь, что, хорошо подготовившись, ты сможешь успешно бороться с многоликими. Чтобы переделать этот Мир, ты должен будешь бороться и с извергами, даже с теми, кто пойдет за тобой, ибо они будут в этой твоей борьбе преследовать свои собственные цели, и цели эти не всегда будут таким же благородными и бескорыстными, как твоя!!

Тут он неожиданно подался вперед и отчетливо, словно выговаривая каждое слово отдельно, произнес:

– Я все это знаю абсолютно точно!! Я изучил извержачью породу, как никто другой!!

В темной комнате надолго повисло молчание. Выжига, казалось, задохнулся своим полным выстраданной ярости монологом, а Вотша не знал, что ответить на этот крик души. Его память вдруг поставила перед ним ухмыляющееся лицо мастера Каппа – мерзкого старика-изверга, зарабатывавшего продажей одурманенных им молодых извергов! Он тряхнул головой, отгоняя этот мерзкий облик, и тут же вспомнил избитого, в разорванной, вымазанной одежде обменщика Орка, того самого Орка, который привел в свой родной айл многоликих! Привел только потому, что его односельчане отказались на него работать!! Получалось, что Выжига прав в своей ненависти к «добропорядочным извергам», что он имеет серьезные основания, не верить в возможность воплощения вотшиной мечты.

Только спустя несколько минут ему удалось найти достойное возражение.

– Да… Конечно… Глупо было бы рассчитывать, что все, живущие в этом Мире изверги, последуют за мной. Найдется достаточно таких, которых вполне устраивает их нынешнее положение, которые даже гордятся своей, пусть и рабской, близостью к сильным Мира сего. Но я знаю многих, кто подобно мне самому, готов рискнуть всем, чтобы доказать этому Миру, что изверги достойны лучшей доли!

Выжига поднял голову и посмотрел в глаза Вотше своими мертвыми полными черной ненависти глазами.

– Вы будете в меньшинстве! И вы погибните, независимо от того, кто победит в развязанной вами битве!

И тут же его губы вдруг искривились в странной корявой улыбке:

– А, впрочем, я, пожалуй, прогуляюсь с тобой – посмотрю, много ли извергов поведет за собой их освободитель?!

– Прогуляешься со мной?.. – Насторожился Вотша. – Куда?..

– Туда, где ты готовишь свою армию. Ведь ты ее уже готовишь?!

«Вряд ли имеет смысл брать его с собой! – Подумал Вотша. – Нам не нужна безумная ненависть, а ничего другого у него за душой нет!»

И почти сразу же ему в голову пришла другая мысль:

«А, может, пусть его?! Может, если он побывает в Лосинке, у него появится новый смысл жизни?! Во всяком случае, я уведу его из Ласта, где ему каждую минуту угрожает смерть!»

– Хорошо! – Произнес он вслух. – Я отправляюсь назад дней через пять, поеду через восточные ворота и буду ждать тебя в первой же деревеньке… Надеюсь, ты сможешь выбраться из города?

– Я не доставлю тебе беспокойства! – Губы Выжиги снова искривились в усмешке. – Ждать меня не надо, я присоединюсь к тебе, когда сам посчитаю нужным и… возможным!

– Хорошо. – Повторил Вотша, пожимая плечами.

– Тогда… до встречи, дикарь. – Сверкнул глазами Выжига.

Подняв свой стакан, он опрокинул его содержимое себе в глотку, поднялся из креслица и совершенно бесшумно прошел к двери. Секунду постояв неподвижно, словно бы прислушиваясь к тому, что происходит за дверью, он посмотрел через плечо на сидящего у окна Вотшу, а затем распахнул дверь и вышел в коридор. Дверь за ним закрылась, не скрипнув и не щелкнув замком.

Четыре дня Вотша занимался делами – закупал железо в слитках, зерно, скот. Расплачивался он полновесной монетой вольного города Ласта, выменивая ее на привезенные с собой камни. Он, конечно, терял на этом обмене довольно много, но зато мог быть спокойным – его обменщику было выгодно держать язык за зубами. За четыре дня он отправил три довольно больших каравана – два в земли западных вепрей и один к западным лисам, места, в которые направлялись караваны, располагались совсем рядом с границей ничейных гор. На пятые сутки, как и планировал Вотша, дела были закончены, и поздним утром шестого дня он выехал из вольного торгового города Ласта через восточные ворота.

Ехал Вотша верхом, налегке и несколько первых километров внимательно следил за дорогой, надеясь, что Выжига его догонит, или встретит по пути. Однако ластский знакомец не появлялся. На исходе часа Полуденной Лисы Вотша въехал в довольно большое село, располагавшееся совсем недалеко от границы земель стаи западных вепрей. В селе был неплохой постоялый двор, и Вотша решил остановиться там, чтобы пообедать.

Он уже сидел за столом, когда во двор вкатила легкая крытая повозка, запряженная тонконогой лошадью с Юга – довольно редким животным для западных стай. Несомненно, путешествовать в такой повозке могла только очень состоятельная особа, и потому все обедавшие на веранде постоялого двора гости обратили на повозку внимание. Челядь постоялого двора, видимо, уже знала вновь прибывшего гостя, поскольку двое конюхов, один из слуг и молоденькая служанка поспешили встретить приехавшую особу.

Кучер, управлявший повозкой – огромного роста, могучий изверг, разодетый в красную рубашку восточного шелка, темные штаны, заправленные в мягкие сапоги и такую же куртку, соскочил с козел и, быстро обойдя повозку, откинул полог, прикрывавший ее задок. Из повозки выпорхнула невысокая, изящно одетая худощавая женщина с копной темных, вьющихся волос, рассыпавшихся по узким плечам. Одета она была неярко, но изыскано, причем нижнюю часть лица прикрывала частая вуаль, украшенная мелким, видимо, речным жемчугом. Быстро повернувшись, приехавшая дама высоким, довольно резким голосом отдала приказ:

– Зербина, багаж не выгружай, мы здесь только пообедаем!

Из повозки донесся довольно низкий голос: – Да, хозяйка, я поняла. – А вслед за этим на землю спустилась здоровенная извергиня одетая в широченную складчатую юбку, линяло-розового цвета и ярко-желтую кофту. Голова извергини была обмотана ярким, цветастым платком, так что прикрыты были и лоб и щеки – наружу торчал только солидных размеров нос, толстые, ярко накрашенные губы да большие темные внимательные глаза под густыми широкими бровями. Быстро оглядев двор, Зербина вытянула из повозки небольшой саквояж из светлой, хорошо выделанной кожи, ручка которого совершенно исчезала в огромном кулаке здоровенной тетки.

Ее госпожа, между тем, изящным жестом отпустила конюхов и слугу, и в сопровождении служанки направилась в сторону дома. Спустя пару минут она появилась на веранде. Служанка тут же провела ее в дальний конец веранды, где хозяин постоялого двора и двое подавальщиков уже успели накрыть стол. Когда женщина подошла к столу, хозяин и его люди склонились в глубоком поклоне. Не поднимая головы, хозяин пробормотал:

– Госпожа, мы все приготовили, как вы любите!..

– Я и не сомневалась, дорогой Продо! – Пропела в ответ женщина, усаживаясь на предложенное ей место. Один из слуг, тот, что придвинул ей стул, так и остался за ее спиной, второй приготовился выслушать заказ, а хозяин, отступил на несколько шагов от стола, но не ушел, а внимательно наблюдал за тем, как обслуживают посетительницу.

Вотша, продолжая свой обед, хмыкнул себе под нос:

– Какая интересная бабенка!..

– Интересная… – Кивнул его сосед по столу, плотный, крепко сбитый изверг, по всей видимости, ремесленник. – И ничего в ней вроде бы особенного нет, а вот, поди ж ты! Даже многоликие заглядываются!

– Многоликие?.. – Удивленно приподнял бровь Вотша.

– Эта дамочка живет в пригороде Ласта, в собственном доме. Есть у нее дом и в самом Ласте, но там она появляется очень редко. Так вот, говорят, что ее… навещают…

И изверг поднял глаза кверху, показывая, кто именно навещает эту даму.

Вотша пожал плечами:

– Кто будет спорить или осуждать вкусы многоликих!..

Он еще раз искоса взглянул в сторону темноволосой извергини. В этот момент Зербина доставала из открытого саквояжа столовые приборы, сделанные из кости, оправленной в золото.

Его сосед, перехватив это взгляд, пояснил: