Уругумская сталь Малинин Евгений

В этот момент вожака отвлек волхв стаи, Вольдем, сидевший по другую руку от Ингвара, и трижды посвященный Остин получил возможность внимательно осмотреть зал. Веселье развернулось во всю ширь, гости уже начали вставать из-за стола, чтобы с кубком в руках поприветствовать знакомых и поднять здравицу за кого-то из присутствующих, в дальнем конце зала пытались затянуть старую лисью, во всяком случае подвывание и подтявкивание, доносившиеся оттуда были слышны вполне явственно. Двое учеников Остина, сидевших вместе с ближними дружинниками князя Ингвара недалеко от главного стола, казались абсолютно трезвыми, хотя и держали в руках наполовину опорожненные кубки.

Остин быстро прикинул, сколько лис может сейчас находиться в пиршественном зале, и понял, что их не больше восьми десятков. Да пара десятков полуизвергов, принятых в стаю, расселись на верхней галерее и вели себя очень тихо. В любом случае, около двух десятков многоликих не смогли прибыть на княжеский пир. Трижды посвященный перевел задумчивый взгляд на молодого вожака стаи, оживленно обсуждавшего что-то со склонившимся к нему пожилым лисом, и подумал, что, либо вожак лукавит, утверждая, что были приглашены все лисы, либо за его спиной ведутся недопустимые интриги. Во всяком случае, добиться выполнения лисами требований Совета о блокаде Ничейных гор будет весьма непросто!

И в этот момент его размышления были грубо прерваны. Высокие двери пиршественного зала резко распахнулись, и в открывшемся проеме появился высокий темноволосый парень с мечом у пояса. Быстро оглядевшись, он стремительно направился в сторону главного стола. Вожак тоже заметил вошедшего дружинника, и брови его недовольно сдвинулись. Не дожидаясь, когда тот приблизится, он вдруг заорал на весь зал:

– Что случилось, Тодор?! Почему ты оставил свой пост?!

Однако дружинник ничего не ответил князю, пока не подошел вплотную к столу и не смог говорить достаточно тихо.

– Князь, во дворец прибежал один из городских стражников-полуизвергов, он утверждает, что в городе твориться нечто… несуразное…

– Что несуразное может твориться в моей столице?! – Вожак мгновенно протрезвел, и взгляд его стал острым, колючим.

– Изверги взбунтовались и нападают на многоликих и полуизвергов…

И снова Ингвар перебил Тодора:

– Он что, пьян, твой полуизверг?!! Или наелся дурь-грибов?! Как могут изверги нападать на многоликих?! И на каких многоликих они нападают, если все многоликие сейчас здесь, во дворце?!!

Однако дружинник был настойчив:

– Князь, я знаю этого стражника, он не пьян и не одурманен! Сегодня в городе несут дежурство наемники – полтора десятка медведей и два десятка вепрей. Прибежавший стражник говорит, что толпа извергов на его глазах окружила трех патрулировавших улицу медведей и… Больше он их не видел! Он и сам ранен, правда, достаточно легко, в левое плечо. Кроме того, в городе действительно слышится шум и в двух местах явно видны пожары!

– Уж не думаешь ли ты, что этот бред заставит меня прервать пир?! Если подвыпившие изверги подрались, кого-то покалечили и что-то подожгли, а наемники не могут с ними справиться, право, не стоит кричать о буйстве и смертоубийстве! Возьми пятерых людей из числа дворцовой стражи, проверь эту болтовню и наведи порядок! И больше не беспокой меня, а то наш гость подумает, что лисы не могут справиться с пьяными извергами в собственной столице!

Тодор кивнул, развернулся и быстрым шагом направился к выходу. У самой двери он еще раз обернулся и долгим взглядом посмотрел на Остина, и тот вдруг поймал брошенную ему мысль:

«Трижды посвященный, боюсь в городе происходит что-то серьезное. Постараюсь узнать и сообщить тебе!»

Дружинник вышел из зала и закрыл за собой дверь, а Остин в недоумении подумал: «Почему – мне?! Логичнее было бы поставить в известность вожака стаи!.. Это, похоже, опять какая-то интрига!»

Ингвар, между тем, снова повернулся к члену Совета посвященных и с кривой улыбкой проговорил:

– Видел, трижды посвященный?.. Это – начальник дворцовой стражи, Тодор… Только теперь, я думаю, ему не долго придется оставаться в этой должности!

– Сообщение он, действительно, принес… странное. – Согласился Остин. – Но, мне показалось, что руководствовался он исключительно интересами дела.

– Какого дела, трижды посвященный?! – Воскликнул вожак. – Разве мыслимо такое дело – изверги нападают на многогранных?!! Это – то же самое, что сказать, будто наш Мир перевернулся!

Из-за Ингвара, наклонившись вперед, выглянул Вольдем и со слащавой улыбкой поддержал своего вожака:

– Поверь, трижды посвященный, это «дело» не стоит яблочной кожуры. Скорее всего, Тодор просто придумал повод, чтобы попасться тебе на глаза, как говорят на Востоке – выслужиться! Десятка дружинников из дворцовой стражи вполне достаточно, для того чтобы успокоить весь этот город, а не то что несколько десятков хмельных извергов! Кроме того, я не чувствую опасности, а наш князь может тебе подтвердить – у меня дар, чувствовать опасность!

– Интересный дар!.. – Тут же заинтересовался Остин. – И тебе открывается, какого рода опасность грозит и кому?!

Вольдем слегка замялся:

– Не всегда… Но сейчас я не ощущаю вообще никакой опасности… – Он замолчал, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, а затем тряхнул головой. – В этом зале, в этом дворце нам не грозит ни малейшая опасность!

И тут, словно весомое возражение только что произнесенному заверению, с ужасающим грохотом распахнулась центральная дверь пиршественного зала. В нее ввалились двое дружинников без оружия, у одного из них в левом плече зияла рана, наспех перетянутая какой-то окровавленной тряпкой, второй, вроде бы не был ранен, но его явно пошатывало! Тот, что не был ранен, заорал в полный голос, пытаясь перекрыть шум, стоявший в зале:

– Князь, в город ворвались какие-то вооруженные изверги!!! Их несколько сотен, они движутся к дворцу и убивают всех, кто пытается оказать им сопротивление!! Торд был убит на наших глазах, когда он, повернувшись к Миру родовой гранью, пытался остановить толпу, громящую казарму на лесной улице, в двух кварталах отсюда!!

Раненый дружинник в это время вступил в мысленный контакт с Остином, и тот чувствовал, как он превозмогает свою боль:

«Трижды посвященный, Тодор, мой командир, прежде чем вступить в схватку с извергами, приказал мне срочно разыскать тебя и предупредить, чтобы ты уходил… улетал… уплывал из Верны. Изверги, ворвавшиеся в город, хорошо вооружены, обучены, и дисциплинированы. Они явно действуют по какому-то плану и подчиняются единому руководству. Тодор приказал передать, что это настоящая дружина, и лисам трудно будет с ними совладать!»

«Почему вы думаете, что это – изверги?! – Быстро переспросил Остин. – Может быть, какая-то из соседних стай решилась на открытый конфликт?!»

«Нет, трижды посвященный, никто из напавших не поворачивается к Миру другими гранями, они люди… изверги, и они не слишком искусно владеют оружием, но отлично действуют группами. Нам практически не удается никого из них принудить к поединку, они нападают по трое и еще трое страхуют нападающих. Но самое главное – они имеют оружие, убивающие многогранных, повернувшихся к Миру звериной гранью! Так они убили Торда!!»

«Значит, Ратмир ничего не выдумал! – Мелькнула в голове Остина мысль, не предназначенная для передачи. – Значит, мы опоздали, и изверги с Ничейных гор смогли спуститься на равнину!!»

Он встал со своего места одновременно с вожаком стаи, собиравшимся что-то сказать, и в этот момент в дальнем углу зала раздался могучий рев луженой мужской глотки:

– Лисы!!! В городе бунтуют изверги – для нас есть развлечение!!! Пировать, так пировать – пошли в город, хлебнем извержачьей крови, покажем этим ублюдкам кто их хозяева!!!

Этот рев подхватили десятки не менее крепких глоток. Лисы повскакали со своих мест и ринулись к выходу, словно боясь опоздать к какому-то редкостному развлечению.

– Теперь их не удержать… – Как-то уж очень спокойно проговорил вожак стаи. – Ну, что ж, посмотрим, что могут мои лисы!

Он вместе с волхвом стаи и еще двумя своими советниками, сидевшими с ним вместе, вышли из-за стола. Остин последовал за ними, и тогда вожак обернулся к своему гостю:

– Ты, трижды посвященный, тоже пойдешь с нами?.. Тебе интересно посмотреть, какова боевая выучка моих лис?!

– Нет, князь, – покачал головой член Совета, – мы… – он кивнул в сторону своих учеников, стоявших рядом с помостом, на котором стоял княжеский стол, – …отправимся в свои апартаменты. Надеюсь, мы встретимся завтра утром и обсудим дела, которые привели меня в твою стаю.

– Хорошо… – кивнул Ингвар, – …тебя проводит твой эскорт.

Он повернулся и быстрым шагом направился к выходу из уже опустевшего пиршественного зала. Только пять-шесть гостей, успевших напиться до бессознательности, оставались на полу зала.

Рядом с Остином выросли три молодых, рослых дружинника, и старший из них почтительно спросил:

– Трижды посвященный отправляется к себе?..

Остин проводил долгим взглядом удаляющегося вожака и его свиту, а затем негромко поинтересовался:

– В замке имеется какая-нибудь башня, с которой был бы хорошо веден город?..

– Да, господин, – кивнул дружинник, – дворцовая башня, расположенная в левом крыле дворца дает прекрасный обзор почти всего города.

– Проводи нас туда. – Приказал трижды посвященный, а один из твоих товарищей пусть приведет туда же всех, кто меня сопровождает.

Командир почетного эскорта кивнул одному из своих подчиненных, и тот быстрым шагом отправился в гостевые апартаменты. Сам же командир склонился в легком поклоне и предложил:

– Прошу следовать за мной, трижды посвященный.

Он провел Остина и его учеников длинными переходами третьего этажа в левое крыло дворца. Там они поднялись еще на один этаж и через высокую арку ступили на широкий лестничный пролет, поднимавшийся в просторной четырехугольной башне, сложенной из темного, плохо обработанного камня – видимо, самой старой постройке дворца. Эту догадку Остина сразу же подтвердил командир эскорта:

– Эта башня была заложена третьим вожаком стаи западных лис! – Не без гордости в голосе произнес дружинник. – Она является самой старой постройкой Запада!

Они поднялись еще на три этажа и вышли на плоскую крышу, выложенную каменной плиткой. Край крыши был огражден каменным парапетом, высотой до пояса. С крыши и в самом деле открывался замечательный вид на ночную Верну.

Над темным городом, освещенным лишь заревом нескольких пожаров, черным шатром повисло небо, украшенное целой россыпью звезд. Совсем невысоко над горизонтом висела оранжевая искра Волчьей звезды, и трижды посвященный вдруг заметил, что обычно яркий оранжевый зрачок этого символа Мира, окружен странным расплывчатым ореолом, словно невидимая рука набросила на него некую плотную вуаль.

Впрочем, странный вид Волчьей звезды недолго занимал внимание члена Совета посвященных. В городе происходило нечто, гораздо более интересное для трижды посвященного Остина.

Подойдя к парапету и внимательно вглядевшись в ночной мрак, он понял, что все четыре улицы, ведущие к дворцовой площади, запружены народом. Остин закрыл глаза, сосредоточился и в следующее мгновение, словно бы, воспарил над этим городом, почувствовал, насколько он объят ненавистью, злобой, болью, ужасом, азартом… безумием!! А еще через минуту он уже в деталях представлял себе, что именно происходит во всех концах города. Но главные события разворачивались на подступах к дворцовой площади, именно на этих четырех улицах трижды посвященный и сосредоточил свое внимание.

Самая широкая улица, начинавшаяся на противоположной от дворца стороне площади, метров через триста была целиком перегорожена двумя шеренгами извергов, вооруженных копьями и прикрытых щитами. Позади этих шеренг также двигались вооруженные изверги, но их движение казалось хаотичным. Шеренги медленно, но неостановимо двигались вперед, а перед опущенными наконечниками копий бестолково метались полтора десятка многогранных, вооруженных мечами. Кроме этих воинов, перед шеренгой находилось еще пятеро многогранных, повернувшихся к Миру родовой гранью – трое лис и двое медведей, и, что более всего поразило Остина, они не атаковали строй извергов, а так же, как и остальные медленно пятились назад. Только медведи пытались порой стремительным ударом лапы отбросить целящиеся в них наконечники копий. Через пару минут трижды посвященный понял, в чем дело – он услышал, как что-то сухо щелкнуло позади двойной шеренги, и в одного из медведей воткнулась длинная темная стрела. Медведь встал на задние лапы, задрал морду к темному небу и заревел. Невыносимая мука вырвалась в этом реве, а в следующее мгновение огромная медвежья туша рухнула на мостовую и замерла! Сразу же вслед за этим позади шеренги извергов раздался начальственный окрик:

– Стрелы беречь!! Стрелять только по атакующим птицам!!

Между тем передняя шеренга вплотную приблизилась к лежавшей медвежьей туше, и извергам пришлось разорвать строй, чтобы обойти ее. Едва между двумя извергами образовался просвет, как в него нырнул один из лисов. Раздался короткий крик, и щель в шеренге еще более расширилась – упал один из извергов и тут же свалился второй. В образовавшийся разрыв ринулись двое многоликих с мечами, и передняя шеренга мгновенно распалась на две половины. Еще трое многоликих рванулись на помощь атакующим, и в этот момент Остину показалось, что ход сражения изменился!

Но вторая шеренга, доселе стоявшая неподвижно, вдруг раздалась в стороны, и в образовавшийся разрыв выскочило два десятка извергов-мечников. Все пятеро многоликих были мгновенно окружены тройками извергов, и вынуждены были перейти к обороне. Копейщики из обеих шеренг в это время с невероятной быстротой словно бы обтекли сражающихся и вновь двумя рядами перегородили улицу, отрезая остальных многоликих от вступивших в схватку товарищей.

И тут Остин заметил лиса, который первым прорвал шеренгу извергов. Он без движения лежал на мостовой, и от его рыжевато-серого тела осталась только голова, часть груди и концы лап, все остальное исчезло бесследно. Трижды посвященный тут же перевел взгляд на тушу медведя – от нее также осталась лишь малая часть!!

В этот момент из дворца на площадь высыпала огромная толпа многоликих. Видимо, некоторое время им понадобилось, чтобы вооружиться, но теперь они были вполне готовы, навести порядок в своей столице. С громкими криками они быстро пересекли площадь и, разделившись, ринулись вдоль улиц на помощь сражающимся товарищам, Лишь десятка полтора оборотней остались на площади, по всей видимости, вожак стаи Ингвар и самые близкие князю дружинники.

По главной улице, за которой наиболее пристально наблюдал трижды посвященный, ринулось большинство лисов, пировавших во дворце – человек пятьдесят. Они бежали нестройной толпой, и когда увидели шагающий им навстречу строй извергов-копейщиков, на мгновение остановились. Задние напирали на притормозивших передних, не понимая, чем вызвана задержка, а передние, оценив ситуацию и увидев действующий против них отряд, бросали оружие, поворачиваясь к миру звериными гранями. Скоро на остановившуюся шеренгу извергов уже неслось несколько десятков разъяренных медведей, лисов, волков, а над улицей, опережая всех, стремительно летели четверо крупных соколов!

Бросившиеся в атаку оборотни не слышали предупредительных криков многоликих, отступавших перед шеренгами извергов. Первыми к месту схватки должны были подоспеть соколы, но когда до поблескивающих наконечниками копий шеренг оставалось всего пара десятков метров, позади них защелкали луки и через минуту все четыре птицы были сбиты! Однако зрелище поверженных летунов не остановило остальных, не заставило хотя бы попробовать понять, что же произошло. Привычка, считать себя неуязвимыми для любого оружия этого Мира, сыграла с оборотнями злую шутку. Они навалились на остановившуюся шеренгу извергов рычащей, готовой смести все на своем пути, массой и…

И началась бойня!!

Каждый тычок страшных в своей убийственной силе копий приносил смерть! Лисы, медведи, волки падали на мостовую, чтобы уже никогда не подняться, но на их место рвались новые и новые. Рвались, словно в некоем ослеплении, словно не замечая бесполезной, бессмысленной смерти своих предшественников… И гибли… гибли… гибли!..

Меньше десятка многоликих откатились назад, ошеломленные и раздавленные собственной беспомощностью!

Они вернулись в человеческий облик и несколько десятков секунд стояли неподвижно, обнаженные и растерянные, не зная, что им предпринять, пока, наконец, не бросились назад, к сброшенной одежде и оставленному оружию!

А извержачьи шеренги, словно некий, умело управляемый твердой рукой механизм, снова пришли в действие. Две шеренги, выставив перед собой свои смертоносные копья, опять двинулись вперед, выдавливая многоликих из улицы на площадь. И оборотни отступали перед этим, ощетинившимся поблескивающими остриями поршнем!

Трижды посвященный на несколько секунд оторвался от этого невозможного, завораживающего своей невероятностью зрелища, чтобы бросить быстрый взгляд на другие улицы, выходящие на дворцовую площадь. Там происходило то же самое, правда, на этих трех улицах перед продвигающимися вперед извергами пятились всего по пять-десять оборотней. Остин понял, что сопротивление лис практически сломлено! Вожаку стаи предстояло сделать выбор – умереть вместе со своей стаей или, собрав остаток своих сородичей, попытаться бежать. Впрочем, трижды посвященный не был уверен, что хоть кому-то из лис удастся вырваться их беспощадного капкана, в который они угодили! Значит, пора было подумать о себе.

Остин отрешился от втягивавшего его в себя города, открыл глаза и обернулся. Позади него стояли все, кто приехал вместе с ним в Верну – все шестнадцать человек. За ними маячили трое бойцов из лис – его почетный эскорт. Он поманил рукой командира эскорта, и, когда молодой человек подошел ближе, сказал:

– Мне больше не нужна ваша помощь и опека. Ступайте к своему вожаку, он сейчас нуждается в вас больше, нежели я.

На лице юноши отразилось растерянное недоумение, но трижды посвященный не дал ему возможности задать вопрос. С некоторым напором он повторил:

– Немедленно ступайте к князю и передайте, что я лично отправил вашу тройку к нему!

Парень проглотил вертевшийся на губах вопрос, молча кивнул и, развернувшись, направился к выходу с башенной площадки. Двое других, поняв все без слов, присоединились к своему командиру.

Как только лисы скрылись на лестнице, ведущей вниз, Остин снова посмотрел на своих людей. За троих, сопровождавших его, учеников, уже прошедших по два посвящения, он не боялся – их он сможет вывести из обезумевшего города, о них даже можно было ожидать определенной помощи. Троих извергов – повара, и двух слуг можно было, пожалуй, оставить во дворце, вряд ли кто станет потом разбираться, кому они служили. Если они не вернуться в университет, потеря будет невелика. Но вот остальные – десять… Это была его охрана, стражники Совета, опытные воины, мастера меча, которых отбирали в стаях очень тщательно. Оставлять их было нельзя, судя по тому, что видел на улицах города Остин, они наверняка погибнут либо задавленные массой извергов, либо от неведомого пока извержачьего оружия, и это будет невосполнимая потеря для университета.

Трижды посвященный, незаметно для своих людей вздохнул, у него, судя по всему, оставался единственный способ выбраться из ставшей западней Верны, но это было очень тяжело… Неимоверно тяжело!

Он снова оглянулся через парапет. По трем улицам изверги уже вышли к дворцовой площади и остановились, дожидаясь, видимо, когда их товарищи выдавят многоликих и с главной улицы. И тогда – штурм дворца! На площади будет серьезная схватка, широкое пространство давало серьезные преимущества многогранным, они были много опытнее в поединках, а растащить монолитную шеренгу с незащищенными флангами опытным воинам не представляло труда. Только вот этих опытных воинов оставалось слишком мало!

Спустя пару минут сдвоенная шеренга извергов, двигавшаяся по главной улице, тоже достигла площади и… тоже остановилась. В этот момент над площадью трижды ухнула сова. Остин удивился – откуда могла взяться сова в городе, и тут же, вновь прикрыв глаза, сосредоточил свое внимание на крыше противоположного дома, откуда раздался крик. Там он обнаружил небольшую группу извергов, стоявших на самом срезе крыши, так что вся площадь и начала прилагающих улиц были у них, как на ладони. Ближе всех к краю расположился невысокий, худощавый, темноволосый изверг, буквально свесившийся с крыши. Было непонятно, как он еще удерживается на краю, не падает. Несколько секунд этот изверг внимательно рассматривал открывавшуюся перед ним картину, а затем откинулся назад, прочь от края крыши, и взмахом руки подозвал к себе троих из своего сопровождения. Что он сказал этим троим, трижды посвященный не понял, но они тут же бегом бросились к слуховому окошку чердака и исчезли в нем. Минуты через три снизу, с самой широкой улицы раздался медвежий рев. В ответ невысокий изверг, снова расположившийся на самом краю крыши, поднес ладони ко рту, и над площадью вновь прозвучало совиное уханье. Похоже было, что этот молодчик являлся одним из главарей нападавших, если не был главным среди них!

Остин внимательно рассмотрел стоявшего на крыше изверга, затем снова открыл глаза и повернулся к своим людям. У него возник план, и этот план был вполне выполним.

– Спускаемся в сад! – Скомандовал трижды посвященный, и первым направился к лестнице, ведущей вниз.

Они не успели спуститься, до первого этажа, когда с площади донесся вопль нескольких сотен глоток – изверги пошли на штурм дворца! Остин представил себе массу атакующих извергов и горстку еще остававшихся в живых защитников дворца и понял, что схватка не будет слишком долгой. Он ускорил шаг и, спустя пару минут, вывел своих людей через анфиладу первого этажа в ночной сад. Здесь он, неожиданно для сопровождавших его, сел на первую же скамейку и, закрыв глаза, отрешился от окружающего. Перед его внутренним взором возникла дворцовая площадь, видимая с высоты десятка метров.

Может быть, при других обстоятельствах лисам и удалось бы опрокинуть фланги извержачьих шеренг, но слишком малая численность многогранных, не позволила этого сделать. Четыре двойных шеренги, выступив на площадь с трех ее сторон, мгновенно рассредоточились таким образом, что широкий прямоугольник площади был охвачен плотным кольцом сверкающих копий. А позади этого кольца рассредоточились мечники и лучники, готовые немедленно вступить в схватку, если шеренга будет прорвана. Трижды посвященный быстро прикинул численность напавших на город извергов – их было не меньше пяти с лишним сотен!

Пять сотен вооруженных и умеющих пользоваться этим оружием извергов для Мира были большой силой, но многоликие, не смотря ни на что, вполне могли справиться с этой силой!

Тем временем кольцо извергов, окруживших площадь, начало сжиматься вокруг трех-четырех десятков многоликих, окруживших своего вожака. Ингвар недолго думал, что ему делать. Обнажив меч и взяв в другую руку длинный кинжал, он скомандовал атаку и бросился на ощетинившуюся копьями шеренгу. Оставшиеся в живых многоликие бросились за свои предводителем, образовав своеобразный клин, острием которого стал Ингвар.

И эта отчаянная, безнадежная атака едва не увенчалась успехом! Так, во всяком случае, поначалу показалось Остину. Ингвар был совсем рядом с шеренгой, когда три острия, чуть сместившись, нацелились точно в его незащищенную грудь. Однако вожак неожиданно упал на брусчатку площади, перекатился под наконечниками и древками копий, и в следующее мгновение двое извергов рухнули, пораженные двумя княжескими клинками. Шеренга распалась, клин многогранных вошел в нее, как разогретый нож в масло, круша неповоротливых копейщиков. Те начали бросать свои тяжелые копья и разбегаться. У Остина чаще забилось сердце и тут же, словно бы замерло!

Нет! Шеренги извергов не разбегались! Путь преследовавшим бегущих извергов многоликим заступили изверги-мечники, и оказалось, что они тоже весьма неплохо обучены.

Многоликие, как правило, очень хорошие поединщики, тренировавшие схватки один на один с самого детства. Увидев, что на их пути встали изверги вооруженные мечами, они решили, что уж с этими-то они разберутся быстро. Монолитный строй оборотней распался, каждый выбрал себе противника среди извергов и бросился к нему. Однако оказалось, что изверги вовсе не собираются биться один на один. Уже через секунду стало ясно, что против каждого из многоликих дерутся трое бойцов-извергов, а еще пара держится рядом, подстраховывая сражающихся. Между тем, используя полученную передышку, копейщики перестроились, снова охватив сражающихся плотным кольцом. Тройки извергов-мечников все дальше разводили многоликих, стараясь прижать их к строю копейщиков, почти все оборотни уже были ранены, некоторые, не по разу. Наконец один из оборотней не выдержал, сделав резкий выпад в сторону слабейшего из своих противников, он заставил его отскочить далеко назад, и, воспользовавшись секундным замешательством двух других извергов, повернулся к Миру вороном. Широкие черные, отливающие глянцем крылья, мощно взмахнули, растворяя птицу в черном ночном небе, но тут же сухо щелкнула тетива, и через мгновение на брусчатку упал черный, бесформенный комок перьев, пронзенный тонким темным древком стрелы.

Еще двое оборотней не выдержали и повернулись к Миру звериными гранями, но они даже не успели атаковать своих противников – длинные посеребренные клинки пронзили их шкуры и воспламенили невидимый огонь, пожирающий тела оборотней.

Рев умирающих оборотней потряс дворцовую площадь, и на секунду замерли и многоликие и изверги, а затем произошло нечто совсем неожиданное. Раздался короткий, резкий крик совы и все изверги-мечники, оставив своих противников, бросились к шеренге копейщиков. Те мгновенно расступились, пропуская своих бойцов, и снова сомкнулись, замыкая еще остававшихся в живых оборотней в плотное кольцо.

Ингвар опустил свои клинки и удивленно огляделся, а остальные оборотни медленно, осторожно начали отступать к своему вожаку, и скоро сбились в небольшую кучку, выставив перед собой клинки. Сил на новую атаку шеренги копейщиков у оборотней явно не оставалось, и они решили просто подороже продать свои жизни.

И в этот момент Остин понял, что сейчас произойдет!

В первый раз щелкнула тетива и темная стрела вошла в глаз возвышавшемуся над всеми Ингвару. Тот, не издав ни звука, рухнул на брусчатку мостовой. Последовала мгновенная пауза, а затем три щелчка слились в один, и еще трое извергов упали, корчась в предсмертных судорогах. Один из них тонко, с каким-то звериным подвизгиванием заверещал, и это послужило неким сигналом, для оцепеневшей кучки оборотней. Взметнув мечи, они бросились на строй копейщиков, но это была не осмысленная атака, не боевой бросок. Два десятка человек просто стремились ускорить свою смерть, а если удастся, взять с собой хотя бы одно из этих презираемых ничтожеств, вдруг оказавшихся равными им по силам!.. Нет! Превосходящими их!!

До шеренги, до матово отсвечивающих уругумской сталью наконечников копий не добежал ни один!

Над площадью повисла гробовая тишина. Несколько мгновений застывшие на месте изверги словно боялись пошевелиться, глубоко вздохнуть, кашлянуть. А затем в темном небе пронеслось двойное совиное уханье, и площадь взорвалась ликующим криком.

Остин открыл глаза и встал со своей скамьи.

– Пора!.. – Словно бы для самого себя произнес он и взглянул на начальника своей охраны. – Карг, построишь своих людей по двое. Впереди пойду я и мои ученики, а ты со своей десяткой позади нас. Ни на что не обращайте внимания, не отвечайте ни на какие вопросы, ни на какие выкрики – вас ничто не должно касаться!

Затем трижды посвященный перевел взгляд на троих извергов-слуг.

– Вы останетесь в саду и, когда вас спросят, кто вы, ответите, что служили во дворце вожака. Я думаю, другие слуги вас не выдадут, а если и выдадут, то вам вряд ли что грозит – вы же изверги.

Все трое стояли, понурившись, не смея поднять глаз на хозяина, и явно страшась своего будущего. На секунду Остину вдруг стало жалко расставаться с ними, и он сам удивился этому странному чувству.

Подавив в себе эту жалость, он снова прикрыл глаза и сосредоточился на происходящем на площади. А там уже закончилось ликование. Изверг, руководивший сражением с крыши, спустился на площадь и отдавал распоряжения нескольким вооруженным извергам, бывшим, по всей видимости, командирами подразделений. Они, получив указания, бегом возвращались к своим людям и уводили их выполнять задания. Во дворец изверги еще не вошли, но у главного входа уже стояли в ожидании десятка четыре извергов-мечников. Спустя несколько минут командир отряда распустил всех своих подчиненных и в сопровождении десятка извергов направился быстрым шагом к главному входу во дворец.

Командир отряда прошел было мимо ожидавших его бойцов, но его окликнул молодой, высокий и очень худой паренек:

– Выжига, тут прислуга из дворца, говорит, что оборотней во дворце нет, кроме трех женщин, пары ребятишек и пяти-шести в стельку пьяных. Она берется показать, где они находятся.

– Вот ты со своим десятком их и прикончи! – Коротко приказал Выжига, и снова тронулся, было, к входу во дворец, однако паренек опять остановил его:

– Да ну, что это я буду с бабами воевать?!

В его голосе звучало смущение, подавляемое напускным пренебрежением.

– Ничего, Цедра, – усмехнулся в ответ Выжига, – когда ты такую бабу загонишь в угол, вместо нее появится какая-нибудь злобная зверюга, и для твоей уругумской стали сразу найдется серьезная работа!.. Ты сразу забудешь, что «воюешь с бабой».

Командир отряда быстро взбежал по ступеням, а за ним последовали и все мечники кроме одной десятки. Цедра кивнул стоявшей шагах в пяти от него молоденькой извергине и лениво, чуть свысока процедил:

– Ну, подруга, давай, показывай, где твои перевертыши спрятались!

– Да, господин! – Служанка быстро, чуть присев, склонила голову. – Идите за мной!

Она засеменила к высоким дверям дворца, а Цедра, махнув рукой своим людям, двинулся за ней следом.

В большом холле дворца изверги разделились. Выжига с теми, кто его сопровождал и десятком мечников двинулся по широкой мраморной лестнице на второй этаж, справедливо полагая, что именно там располагаются покои вожака и его рабочий кабинет. Два десятка извергов-мечников разошлись в разные стороны по первому этажу, собираясь начать детальную проверку всех помещений здания. Цедра со своим десятком последовал вслед за служанкой по той же лестнице, но их путь лежал явно выше второго этажа.

Остин открыл глаза и тряхнул головой, отгоняя только что увиденное. Теперь он знал, что именно ему надо делать.

Быстро развернувшись, трижды посвященный направился по узкой садовой дорожке к выходу на хозяйственный двор. Его ученики шагали рядом, а охрана, выстроившись, как приказал Остин, следовала позади. Последними брели его слуги, брели по привычке, просто не зная, что им делать. Трижды посвященный вышел на хозяйственный двор, пересек его и вошел в левое крыло дворца, где располагалась дворцовая кухня. Миновав кухонные помещения, он оказался в слабо освещенном вестибюле, ведущем к центральному входу, и сразу увидел далеко впереди рассыпавшуюся десятку извергов, осматривавших по очереди все помещения крыла.

Остин глубоко вздохнул, сосредотачиваясь на предстоящей работе, и спокойным, размеренным шагом двинулся вдоль вестибюля. Его сопровождение последовало за ним, и только трое слуг остались в дверях кухни, словно понимая, что сейчас они могут помешать своему хозяину.

Трое извергов остановились посреди вестибюля и положили руки на рукояти мечей, увидев, что им навстречу движутся люди. В неверном свете нескольких светильников они не могли разобраться, кто именно подходит, и потому вели себя настороженно. Через пару секунд к этой тройке присоединилась еще одна тройка, вышедшая из левой комнаты, и тут же сзади подошел командир десятки. Обойдя своих людей, он вышел вперед и встал посреди вестибюля, словно бы желая лично преградить путь подходящей группе. В его руках появились меч и длинный кинжал.

Остин прошел еще пять шагов и понял, что пора начинать. Он мысленно потянулся вперед и тут же столкнулся со слабым ментальным полем извергов. Поле было странной, нездоровой конфигурации и никак не прореагировало на контакт, но это не удивило трижды посвященного, как и то, что поле было комбинированным, состоявшим из индивидуальных полей всех семерых извергов, встречавших его в вестибюле. В голове его мелькнула случайная мысль: «Должно быть этими… особями можно довольно легко управлять, когда они вот так вот сливаются в своих ментальных ощущениях! Ощущениях толпы!..» Но он тут же задавил эту мысль – не время было размышлять о коллективном менталитете извергов. Легким усилием воли трижды посвященный бросил по образовавшейся ментальной связи яркий образ невысокого худощавого изверга, того самого, что командовал извержачьей атакой с обреза крыши, и с удовлетворением почувствовал, с каким облегчением этот образ был воспринят ментальным полем извергов. И в то же мгновение впереди раздался облегченный вздох и грубоватый, словно бы простуженный, голос стоявшего впереди изверга:

– Так ведь это же Выжига с ребятами!.. Ты что здесь внизу делаешь, командир?!

– Проверяю, как у тебя дела идут! – Насмешливо бросил Остин, продолжая идти вперед. – Никого еще не поймал?!

– Нет, командир, пока пусто… – Немного растерянно проговорил изверг, чуть наморщив лоб, как будто пытаясь, что-то сообразить.

– Тогда пошли вперед тройку, у входа на кухню трое из обслуги дворца трутся, боятся выйти. Может быть, они знают, прячется ли здесь кто из… оборотней!

Изверг отшатнулся к стене, пропуская мнимого командира с его эскортом, и уже в спину трижды посвященного крикнул:

– Хорошо, Выжига, только, мне кажется, никаких извергов в этом дворце не осталось!

– И все-таки, проверь все как следует! – Крикнул в ответ Остин. – Что б ни одна зараза не спряталась!

Спустя минуту трижды посвященный, его ученики и охрана вышли в холл, а затем и на опустевшую ночную площадь. Лишь в двух местах на этой площади горели костры, около которых толпилось пара десятков извергов, обсуждая недавно закончившееся сражение.

Позади продолжавшего шагать Остина раздался еле слышный голос командира его охраны:

– Если мы сейчас ударим, от этой мрази не останется никого!..

– Нет, Карг! – Жестко проговорил Остин. – Нам надо выбраться отсюда и как можно быстрее попасть в Лютец, в университет. Совет должен знать, кто пришел в наш Мир!

Стоявшие у костров изверги, видели, как маленький отряд, вышедший из дворца, пересек площадь и скрылся на одной из улиц, но никто не поинтересовался, кто это прошел и куда направлялся – мало ли кого и зачем Выжига послал из дворца!

Улица, на которой оказался Остин со своими людьми, была тиха и пуста. Окна домов, плотно прикрытые ставнями, не пропускали ни звука, изверги, принесшие в этот город уругумскую сталь, прошли этой улицей ко дворцу и обратно, теперь у них были дела в других районах города… Поэтому никто не увидел, как в ночное небо поднялась стая воронов, возглавляемая огромным ивачем. Только на пустой, начинавшей темнеть от предутренней росы мостовой осталась груда одежды и брошенное оружие.