Тайны советского футбола Зинин Алексей

САВЕЛИЙ МЫШАЛОВ – в своем деле величина не меньшая, чем Стрельцов, Блохин или Черенков в футболе. Знаменитый доктор сборной СССР так долго работал с таким количеством знаменитых тренеров и футболистов, что сам уже успел стать легендой. И его титул «ярчайший эскулап советского футбола» – абсолютно заслуженный.

Как Блохин французов обманул

В 1975 году сборная СССР заканчивала сезон товарищеским матчем на «Парк де Пренс» в Париже. Олег Блохин в этом году был признан лучшим игроком Европы. Естественно, французы хотели видеть именно его. Болельщики раскупили все билеты, на игру пришел даже Бельмондо, который после встречи зашел в раздевалку и нахваливал наших футболистов. И надо было так случиться, что как раз перед этой игрой Олег получил травму мышц бедра. Я об этом докладываю главному тренеру – Лобановскому. Тот отвечает, ну что ж поделаешь, не может играть – значит, не будет.

Организаторы матча, когда про это прознали, пришли просто в ярость. Лучшего игрока не будет! Давят на Лобановского, тот разводит руками и отсылает ко мне. А что я могу поделать? Блохин отвечает: «Да я даже ходить не могу, не то что бегать». Но организаторы не унимаются:

– Любые деньги платим, только выпустите на поле Блохина.

Я прихожу к Олегу, говорю:

– Давай сделаем так: я тебе больную ногу затейпирую. Ты на пять минут выйдешь, с кем – нибудь столкнешься, и тебя тут же поменяют.

Так и решили. Олег кое – как вышел на игру, мы сидим на скамейке, ждем, когда он упадет. А он разошелся, носится, бьется, атакует, падать и не думает. Лобановский смотрит на меня с недоумением, мол, что это за травмированный такой? Я пожимаю в ответ плечами, сам не понимаю. И лишь в конце первого тайма Олег пошел в столкновение, рухнул на газон, и его под бурные аплодисменты заменили.

Регулярный допинг Юрия Гаврилова

Про любовь Юрия Гаврилова к пиву много говорилось, внесу и я свою лепту.

1982 год, чемпионат мира в Испании. Тогда уже была введена процедура допинг – контроля. Но проблема заключалась в том, что жара во время игр стояла ужасная, футболисты на поле теряли много жидкости, и сдать после матча допинг – пробу было сложной задачей. Чтобы как – то облегчить этот процесс, игрокам, проходившим допинг – контроль, давали пиво. Футболист заходил в комнату, там стояли жестяные баночки по 0,33, он пил, и обычно это помогало.

После одной из игр проверяться на допинг мы отправили Гаврилова, с ним оставили массажиста, а сам я вместе с командой уехал в гостиницу. Нужно же помощь оказывать: травмы, ушибы и прочие радости. Со стадиона Гаврилов вернулся уже почти ночью и совсем хороший. Массажист сказал, что он уговорил все пятнадцать банок, что были в наличии.

Юра увидел меня в холле, подошел, обнял и говорит:

– Савелий, а можно я всегда буду оставаться на допинг – контроль?

Шенгелия забивал даже со свернутой шеей

Заключительный матч отборочного цикла чемпионата мира–82. Осень 1981 года, сборная СССР играет в Турции. Главный тренер Константин Иванович Бесков дает установку на игру, команда выходит из комнаты, и я вижу, что нападающий Рамаз Шенгелия как – то неестественно держит голову.

– Что случилось?

– Да вот, доктор, проснулся после обеда и не могу голову повернуть.

А Бесков уже состав объявил, Шенгелия в основе, и сам умоляет хоть чем – то помочь. Приезжаем на стадион, завожу его в душевую, чтобы никто не видел, и делаю новокаиновую блокаду. Боль уходит, Рамаз крутит головой – все нормально, идет играть.

В середине первого тайма Буряк навешивает с фланга, и возвращенный к жизни Шенгелия головой вколачивает мяч в сетку.

Ребята его поздравляют, обнимают, а когда все разбегаются, вижу, он даже шевелится с трудом. Выбегаю на поле:

– Все, Рамаз, ты свое дело уже сделал.

Показываю Бескову, нужна замена, и Шенгелия, довольный, уходит.

Как Лобановский зрителей убрал

Напоследок хочу рассказать историю, уже ставшую легендой и обросшую массой разных домыслов. Поскольку все произошло на моих глазах, то как очевидец излагаю ее в первозданном варианте.

Сборная СССР проводит товарищеский матч. Тренерский штаб во главе с Лобановским сидит на скамейке, врачи, массажисты – тут же, рядом. В одной из атак Буряк пытается отдать пас пяткой и обрезает всю команду. Следует опасная контратака, нам едва не забивают.

В перерыве в раздевалке Валерий Васильевич говорит Буряку:

– Леня, ты же нам едва гол не привез своей пяткой!

Тот ему в ответ:

– Я хотел красиво сделать, мы же для зрителя играем!

– Значит, так, Леня! Пятку убираем! И зрителя тоже!

ВАДИМ НИКОНОВ – легенда торпедовского футбола 1970–х, один из самых любимых нападающих советского футбола той поры. Двукратный обладатель Кубка СССР. Капитан «Торпедо». На тренерском поприще наибольших успехов добился в качестве главного тренера «Торпедо – ЗИЛ», современным телезрителям запомнился своей деятельностью в качестве телекомментатора телеканала «Спорт».

Что делает на поле ассенизатор?

Когда я еще выступал за торпедовских дублеров, играли мы с дублем «Динамо». У них команда была: половина основного состава, и первый тайм мы отыграли хуже некуда. Бывают такие матчи, когда идешь в раздевалку и твердо знаешь, что сыграл совсем неважно. Сидим в перерыве, ждем, когда придет тренер, начнет нагоняй давать. Тренером нашего дубля тогда был Владимир Иванович Горохов. И минута проходит, вторая – нет никого. Пять минут ждем, и тут входит Горохов, и прямиком ко мне с моим напарником по нападению.

– Вы думаете, вы двое – футболисты? Вы ассенизаторы!

Ну а у меня тогда образования было – всего ничего, откуда я мог знать, что это такое? Сижу думаю:

– Интересно, кто это? Хорошим словом он меня назвать не мог, поскольку отыграл я погано. Плохим, наверное, назвал, но только что это значит?

А Горохов тем временем к нам спиной повернулся и еще кого – то распекает. Потом снова к нам оборачивается:

– Что, не знаете, кто такие ассенизаторы? Тогда я вам проще скажу. Дерьмовозы вы!

Тренерский дебют дублера Никонова

Играли мы в 1968 году в Одессе. Скамейки запасных на стадионе не было, и команда вместе с тренерами смотрела футбол с трибуны. И вот сидим пониже мы, запасные, среди которых и я, еще совсем молодой, а над нами главный тренер Валентин Козьмич Иванов и весь тренерский штаб. Идет второй тайм, игра тяжелая. У «Черноморца» тогда очень хорошая команда была. Проигрываем 0:2, и Валентин Козьмич наверху вместе с другими тренерами начинают ругать одного нашего игрока. И так по нему прохаживаются, и эдак. Ну во всем он виноват, оказывается. И, в конце концов, сверху хлопают меня по плечу: «Вадик, иди, разминайся на замену». Я выхожу на поле, меняю этого бедолагу. Заканчиваем мы 2:2. Забить я не забил, но и игры не испортил. Поэтому вместе со всеми с чистой совестью иду в раздевалку. И вижу, как мне навстречу шагает злющий Иванов.

– Ты кого заменил? Я тебе разве говорил его с поля убирать?!

Выясняется, что я своими «тренерскими» перестановками ему чуть ли весь план игры не сломал. Ну что делать, я же не со зла. Расстроенный еду с командой в гостиницу, готовлюсь к худшему. Думаю, выгонят, к черту, отчислят из «Торпедо». Утром с тяжелым сердцем спускаюсь к завтраку, встречаю Валентина Козьмича. Он подходит ко мне и извиняется. Перед дублером, мальчишкой, можно сказать. Говорит: «Я понимаю, что ты не виноват, извини, погорячился вчера».

Русский ответ мерзавцу из Би-Би-Си

В 1973 году поехали мы с «Торпедо» в турне по Америке. И в Нью – Йорке после игры с «Космосом», в котором после Пеле выступал, приезжаем в отель, а ресторан уже закрыт. Наш тренер, Виктор Александрович Маслов, говорит:

– Ребята, проходите ко мне в номер, нам там обещали накрыть.

Поднимаемся к нему в люкс – действительно, накрыт большой стол на двадцать человек. Располагаемся кто где, стульев на всех, естественно, не хватает. Кто на кровать садится, кто на подоконник, кто прямо на пол. Надо же как – то выходить из положения.

И тут в номер входит – до сих пор не пойму, как он пробрался – фотокорреспондент с фотоаппаратом и начинает довольно бесцеремонно всех снимать. Мы удивленно на него глядим. А наш Дед, Виктор Александрович, буквально срывается с места, хватает этого папарацци за шкирку и трясет его так, что сейчас, кажется, из того душа вон. Тут ему на помощь бросается еще и Виктор Банников. И тоже давай тузить этого корреспондента. Тут уже вся команда есть перестала, смотрит на происходящее во все глаза.

В конце концов Маслов с Банниковым берут этого парня и просто выкидывают из номера. После чего Дед поворачивается к нам и спокойно так, очень довольно говорит:

– Кушайте, ребята. Это мерзавец из Би – би – си.

Оказывается, что в 1965 году Маслов и Банников еще с киевским «Динамо» ездили в такое же турне и тоже играли в Нью – Йорке. И у них была схожая ситуация: этот фотограф снимал киевлян, а после в газете появился репортаж под заголовком «Русские свиньи и едят по – свински». За что Виктор Александрович получил колоссальный нагоняй. И вот теперь он этого фотокорреспондента узнал каким – то образом и отвел душу. На всю жизнь врезалось в память, с каким он выражением сказал: «Это мерзавец из Би – би – си».

Выезд в Чехословакию

Еще из выездов за границу запомнилась поездка в ноябре 1967 года в Чехословакию. Играли мы в 1/8 Кубка кубков со «Спартаком» (Трнава). В Ташкенте мы выиграли 3:0 и в ответном матче тоже были сильнее – 3:1. Причем два мяча уже к 16–й минуте забили. Поэтому местные про футбол почти сразу забыли.

Там вообще нас встречали как врагов. Стадиончик маленький. И мы сидим на скамейке запасных, а сверху на нас кипяток льют. А на поле драка такая, что знаменитое побоище ЦСКА с «Сатурном» и не снилось. Началось все с того, что они принялись Стрельцова провоцировать. Он им в этом матче два гола забил. За что они раз дали Эдику по ногам, два дали! Он сдерживается, ему отвечать нельзя. Если какой скандал с ним, точно невыездным сделают. Зато Володя Щербаков за него вступился. Здоровенный был, рубаха – парень. Не стал терпеть, ну и понеслась. Анзор Кавазашвили ввязался, другие ребята. Мы во всех смыслах победили.

На следующий день рано утром уезжаем с вокзала. Перрон пустой, настроение отличное: мало того что выиграли, так еще и дали этим агрессорам как следует. Достали из сетки мячи и давай на вокзале между урн в футбол играть. С нами ездил комментатор Ян Спарре. Он всех веселил: нашел какую – то смешную кепку, напялил ее и хромает по перрону, кричит из «Швейка»: «Я фельдкурат Отто Кац!»

РОМАН ПАВЛЮЧЕНКО – ведущий форвард «Спартака» последнего десятилетия, лучший бомбардир чемпионатов России – 2006, 2007, бронзовый призер чемпионата Европы–2008, лучший бомбардир сборной России на Евро2008. Обладатель Кубка России–2003. Лучший бомбардир Кубка английской лиги сезона 2008/2009 в составе «Тоттенхэма». Член клуба «100». Заслуженный мастер спорта. Роман – искренний и живой собеседник, считается самым улыбчивым российским футболистом.

Жаль, что фетишист Зоа не тырил гетры у Баранова

Был какое – то время в «Спартаке» такой защитник – Люк Зоа. Так он у меня постоянно гетры таскал. Из стирки форма возвращается, перед тренировкой игроки подходят – каждый свою берет. На моих гетрах огромные цифр «10» написаны. Прихожу ищу – ищу – нет гетр. Думаю, что это такое? Потом смотрю, в центре холла на самом видном месте с гордым видом сидит Зоа в моих гетрах!

Я к нему: «Люк, снимай. Это мое».

Он послушно кивает: «Да, твое». И как ни в чем не бывало сидит дальше.

Я опять: «Снимай, дружище. Мне на тренировку пора».

А он отнекивается: «Снимать не буду, я свои гетры найти не могу. Вот твои взял».

Не будь мы в «Спартаке», я бы этому Зоа эти гетры на уши натянул, а тут скандалить же не станешь. Пойду в номер, возьму новые – и на тренировку.

На следующий день опять та же картина. Я уж не знаю, может, этот Зоа фетишист какой – нибудь был?! Может, по 10-му номеру с ума сходил? Ну а может, просто совпадение? Темнокожие ребята вообще очень любили наши вещи «лямзить». С ними только Вася Баранов мог справиться. Как – то Луизао надел его гетры, так Вася молча подошел, за ноги бразильца поднял и свои гетры с него стянул. Мы все аплодировали ему стоя.

Привидение в спартаковском автобусе

Про Зоа много баек можно рассказывать. Вот эту я услышал от Матвеича – водителя спартаковского автобуса. После игры он развозил ребят. Всех высадил и спокойно поехал на базу. Поздно, темно, свет в салоне не горит, музыка играет. И вдруг на полпути кто – то взял Матвеича за плечо – у того чуть сердце не остановилось. Матвеич на плечо косится и ничего там не видит, как будто и не держит его никто. У него сильней адреналин в кровь ударил. Невидимая рука еще крепче стиснула плечо, Матвеич резко обернулся и увидел в темноте белые крепкие зубы. Бедолагу прошиб холодный пот и только после того, как раздалась ломаная русская речь: «Матфееч, мни в Шакольныкы» (Матвеич, мне в Сокольники), водитель понял, что это один из спартаковских легионеров. Оказалось, камерунец задремал на заднем сиденье, с ребятами не вышел, а в полумраке Матвеич его и не заметил. С тех пор наш водитель долго ездил со светом в салоне.

Правда о том, как Павлюченко изменился

В 2005–м, по итогам первого круга, я стал лучшим бомбардиром, и журналисты просто – таки на меня обрушились. И каждый почему – то считал своим долгом начать интервью с фразы: «Ты правда изменился?» Настолько эта тема достала, что меня тошнить от нее стало. И вот звонит очередной журналист с просьбой об интервью. Я отвечаю: «Без проблем, но только с одним условием – вы не будете спрашивать меня о том, изменился ли я?»

Договорились о встрече. Встретились. И знаете, какой первый вопрос он мне задал: «Роман, извини, но я не могу не спросить: ты правда изменился?»

Я включил все морально – волевые качества, какие у меня есть, и спокойно отвечаю: «Я за собой никаких перемен не замечаю, каким был, таким и остался».

Журналист не унимается: «Ну ты подумай хорошенько, может, ты изменился?»

И так минут десять: «Изменился? Ну правда же изменился? Ну не мог ведь не измениться?»

Я уже плюнул на все, говорю, ну если вам так важно написать, что я изменился, то пожалуйста: я изменился!

И тут парень меня добил: «А как ты почувствовал, что ты изменился?»

Хоть стой – хоть падай!

Жены футболистов – страшное оружие

А вот здесь слово передам моей супруге Ларисе. Пусть она память понапрягает.

Лариса Павлюченко: «Давайте я вам расскажу историю, не смешную, но весьма колоритную. Я с детства на все Ромкины матчи хожу. В тот день «Спартак» играл в «Лужниках» с «Ростовом». Через несколько рядов позади меня сидел болельщик с очень громким голосом. И он весь матч поливал Рому жуткой грязью. И выходило из той речи, что Павлюченко виноват во всех бедах российского футбола. И играть – то он не умеет, и ноги – то ему нужно повыдергивать, и из «Спартака» поганой метлой гнать. Я и о футболе забыла, сижу, с собой борюсь: только бы не сорваться. И вот уже на третьей добавленной минуте при счете 0:0 Ромка выигрывает навес со штрафного и забивает победный гол. И тут я слышу, как тот мерзкий мужик начинает кричать: «Рома – молодец!» Я обернулась и увидела – таки того мужика, он стоит аплодирует. Тут со мной истерика и приключилась, слезы брызнули, рассудок помутнел, в глазах потемнело. Я бросилась наверх. Перескочила через несколько рядов, вцепилась мужику в глотку, начала его душить, орать. Мужик ничего не поймет, отбивается, бокал пива на меня вылил. Настоящая драка! На шум обернулась Танюшка Калиниченко (жена Макса) и на помощь мне подоспела. Танюха тому верзиле по грудь, зато боец, каких поискать. Прилично мы тогда мужику накостыляли. Сбежались люди, на силу нас от него оттащили.

Роман Павлюченко: «Мы только в раздевалку пришли, как туда Таня Калиниченко влетела: «Павлик, там твоя жена подралась!» Я на взводе, где их искать, не знаю, в трусах рванул на трибуны. По дороге дозвонился до Ларисы».

Лариса: «Хорошо, что к тому моменту страсти улеглись. Даже представить страшно, что было бы, если бы Ромка увидел, как меня кто – то обижает. Он и так очень вспыльчивый, все время справедливости ищет. А тут… Я ему никогда того болельщика не покажу, иначе Ромка его по всему стадиону размажет».

АЛЕКСЕЙ ПАРАМОНОВ – еще одна легенда московского «Спартака», один из самых уважаемых ветеранов отечественного футбола. Заслуженный мастер спорта, олимпийский чемпион 1956 года. Многократный чемпион и обладатель Кубка СССР. Долгое время являлся вице – призидентом Российского футбольного союза, одним из видных футбольных функционеров страны.

Бетонная труба тренера «Спартака»

Когда в 1947 году я пришел в «Спартак», главным тренером в нем был эстонец Альберт Генрихович Воль – рат. Человек очень интересный. За это говорит хотя бы тот факт, что до «Спартака» он работал не где – нибудь, а в «Барселоне» и «Арсенале». До нынешних времен никто из специалистов, тренировавших в нашей стране, никогда не имел такого послужного списка. И все бы хорошо, но больно уж Альберт Генрихович злоупотреблял спиртным. Бывало, что мы по несколько дней не видели его на тренировках, хотя Вольрат с семьей жил тут же в Тарасовке в отдельном домике. Иногда его жена ходила по базе и искала его:

– Алик, Алик!

А он отсыпался в большой бетонной трубе, забытой на территории, когда делали канализацию.

Установки перед матчами он делал уникально краткие и никому постороннему точно не понятные:

– Играть надо и на форточку, и на пас, и на яму!

Что означало: отдавать на свободное место, больше пасовать и стараться освобождаться от опеки.

Разборы после игр проводил обычно его помощник, известный до войны центрфорвард Петр Ефимович Исаков, который, как правило, повышенное внимание уделял своему коллеге, Виктору Семенову. Он говорил:

– Вот, Семенов, на двадцатой минуте вы ударили из выгодной ситуации мимо ворот. На тридцать пятой у вас выбили мяч, а на сороковой вы не смогли сделать точный пас.

И так проходится по всему матчу. Однажды Семенов не выдержал:

– Петр Ефимович, а у вас там не написано, что я на сорок пятой минуте пукнул?

За что его, конечно, тут же выгнали с тактического занятия.

Пропавшие туфли Сергея Сальникова

Одним из самых значительных событий в моей жизни стали Олимпийские игры в Мельбурне, где мы завоевали золотые медали. Домой из Австралии мы плыли на теплоходе «Грузия». Двадцать дней в океане от Мельбурна до Владивостока, а потом еще две недели на поезде ехали через всю страну. Чем заняться на теплоходе в океане?

Каждый проводил время по – своему.

Была компания, состоявшая из Тищенко, Огонькова, Татушина, Нетто. Они эти три недели просидели в каюте, где всю дорогу играли в карты и пили сухое грузинское вино. С последним у нас на «Грузии» проблем не было никаких. Шеф – повар на теплоходе, по фамилии Абудейко, был безумный футбольный болельщик, готовый для своих кумиров на все. Я сам видел, как удивленная уборщица после прихода в порт вытаскивала из каюты мешок пустых бутылок.

По вечерам на теплоходе устраивали танцы. Сергей Сальников на одном из таких вечеров познакомился с чешской гимнасткой Басаковой. И настолько она ему понравилась, что он решил ей сделать подарок. А что подаришь посреди океана? И тогда Сергей вытащил из чемодана туфли, которые купил для жены на премиальные в Австралии, и подарил их. Но только он забыл, что в телефонном разговоре с Москвой уже сообщил своей Нине о покупке этих туфель.

И вот он приезжает домой, разбирает чемодан. Жена смотрит, как это происходит, но чемодан уже пуст, а обещанные туфли так и не появились.

– Такого скандала у меня в жизни не было, – вспоминал потом Сальников.

Новый год в олимпийском поезде

Во Владивосток мы прибыли уже в конце декабря. И Новый, 1957 год пришелся как раз на нашу поездку в олимпийском поезде. Вообще – то, олимпийский поезд – это условное название. На самом деле их было два: делегация у нас в Мельбурн ездила представительная, все в один состав просто не поместились.

Остановки поезда были частые, на каждой большой станции торжественные встречи. Приходили люди, дарили подарки. Мне запомнилось, как на какой – то станции пришел дед и принес в подарок футболистам ведро самогона. Самое натуральное ведро. До Москвы этот самогон, конечно, не доехал.

За неимением других развлечений, как и во всяком поезде дальнего следования, у нас, разумеется, пили. Тем более в Новый год.

Мы дружили с ватерполистами и частенько проводили время с ними. И вот 31 декабря мы встречали Новый год и решили – Нетто, Сальников и я – пойти к друзьям. Но мы ехали в первом вагоне, а они – в шестом. Я взял из наших запасов бутылку красного вина, потому что вроде как в гости с пустыми руками не ходят, и мы пошли.

Продвигаемся по вагонам, а в каждом купе сидят спортсмены и тоже празднуют. Футболистов все очень любили, практически из каждого купе, мимо которого мы шли, раздавалось:

– А, футболисты! Заходите к нам!

И, естественно, везде нам наливали. Вот помножьте шесть вагонов на количество купе в каждом, и поймете, сколько в нас было, когда мы добрались до ватерполистов. А еще перед самым финишем мы, как назло, повстречали руководителя нашей делегации Постникова. У которого тоже немного, но серьезно посидели.

В общем, к шестому вагону я был уже чуть тепленьким.

Проснувшись утром, мучительно пытаюсь вспомнить, что было вчера. И обнаруживаю, что волосы у меня на голове стоят буквально колом и вся голова в чем – то красном, но не болит. «Ну, – думаю, – отметили праздник». Гляжу, напротив спит Толя Масленкин.

– Толя! – бужу его. – Что вчера было – то?

Он рассказывает, что у ватерполистов мы веселились вовсю. И я в разгар праздника для смеха вылил себе на голову целую бутылку красного, что действительно всех очень обрадовало. Делать нечего, пошли в туалет. Толя там полил мне на голову воды, я отмылся, но больше никогда так праздники не отмечал.

ДМИТРИЙ ПАРФЕНОВ – один из самых любимых болельщиками защитников золотого спартаковского поколения. В России также выступал за «Динамо», «Химки», «Сатурн». В прошлом игрок сборной Украины. Четырехкратный чемпион России. Обладатель Кубков России и Украины. Поражал публику бойцовскими качествами, а своих многочисленных друзей врожденным одесским даром добрякабалагура.

Как я обрел лучшего друга

Когда мне было лет двенадцать, на очередном турнире мы («Черноморец», Одесса) встретились с донецким «Шахтером». Мне пришлось противостоять одному настырному нападающему дончан. Ох, как мы с ним тогда бились – искры летели! За минуту до конца «Черноморец» вел 1:0, я со всей силы выбил мяч за забор. Тот парень разнервничался, начал возмущаться. Когда после матча в гостинице игроки обеих команд обменивались впечатлениями, мы с тем форвардом «Шахтера» разговорились. Он потом спрашивает: «А кто это у вас такой наглый? Мяч за забор выбил!» Я ему и говорю: «Да это же я был!» Посмеялись.

Того парня звали Сергей Ребров. Прошли годы, и он стал моим лучшим другом, даже больше – братом.

Самая большая нелепица

Как – то была статья, что Юра Ковтун в кого – то швырнул урну. Как Юрок может в кого – то кинуть урну?! Вы можете себе это представить? Это самая большая нелепица, которую я слышал. Юра скорее съездит на базу за бутсами на шести шипах, вернется назад и двумя ногами прыгнет в обидчика.

Выиграв Кубок, «Спартак» попал на деньги

Это был мой первый трофей под красно – белыми знаменами: Кубок России 1998 года. После победы мы всей командой на электромобиле катались вокруг поля. И так красиво катались, что сломали его. В итоге ушлые лужниковские работники выставили «Спартаку» приличный счет. Мы потом с ребятами шутили: в следующий раз на финал Кубка пригоним «КамАЗ» – он – то уж точно не сломается.

Фонарь, чувак и хохол

В «Спартаке» романцевских времен дня не проходило без того, чтобы мы кому – то новое прозвище не навешали. Робсон по этой части у нас был рекордсмен. Как мы только его не величали! Лично я его называл Фонарь. Как увидел Робу в первый раз, так и сказал: во – Фонарь!

Саморони я называл Хохлом. Я ему говорил, посмотри на себя в зеркало, какой ты бразилец, ты ж чистый хохол! Все салом его потчевал. Люка Зоа, был у нас и такой футболист, я прозвал «Тридцать А», как место в поезде. Нигерийца Фло величал Чуваком. Он еще песни забавные пел: «А у реки, а у реки, а у реки гуляют девки, гуляют мужики…» Вот и получается забавная компания народных футболистов: Фонарь, Чувак, «Тридцать А» и Хохол.

Эх, жаль не намяли бока баскетболистам!

«Спартак» покатился вниз, когда к нам хлынул поток иностранцев. Как – то на просмотр приезжали нигерийцы в баскетбольных майках с надписями «Айверсон», «О'Нил», «Джордан». Мы смеялись: баскетбольная пятерка подъехала. У них и впрямь даже бутс не было. И эти бравые парни в Тарасовке, где культура всегда очень высоко ценилась, в столовой под стол кости куриные швыряли. Потом набирали с собой еды в номер и уже под кровать эти кости бросали. На их счастье, для них быстро просмотр закончился, а то намяли бы мы этим баскетболистам бока да выработали бы у них аллергию на курицу.

Что было, когда Хлестов выходил на охоту

В «Спартаке» всегда были сверхжесткие защитники. Вадик Евсеев был шальной, не жалел ни себя, ни противника. Серега Горлукович – тот просто убийца.

Но самый страшный футболист в российской истории – Димка Хлестов, того, главное было, не заводить. Юра Ковтун, он сразу мог прибить, а Димка хладнокровный очень, ждет, ждет, а потом та – а – ак треснет! В какой – то из игр Барези (так мы Хлеста звали) сзади кто – то ударил, Димка поднялся: «Какой номер?» Я, признаться, не хотел колоться, жалко соперника стало, но кто – то из наших нужный номер указал. И вот играю я, а сам стараюсь Бару из поля зрения не упускать и вдруг вижу эпизод: у него скулы напряглись, словно хищник на охоту вышел – как пружинка сжался. Потом прицелился, разбежался, и ка – а – а – ак дал! Мы тот матч сразу выиграли, потому что соперники после этого эпизода заметно пугаться стали. Хлест ведь сзади не бил, подкаты не делал, не грубил, он просто жесткий был чрезмерно. Камикадзе натуральный. В стык шел, не зажмуриваясь, и вырывал мяч вместе с ногами противника. При этом Димка не то что фамилии игроков других клубов не знал, он и названия некоторых клубов не запоминал! Бывало, перед матчем на установку идем, а Хлест, зевая, спрашивает, с кем играем – то сегодня? Ему ответишь, он еще раз зевнет и пойдет крошить нападающих в мелкий винегрет.

Кошмар от Горлуковича

В конце 1990–х в «Спартаке» мы с ребятами очень любили досуг в сауне проводить. Садились, руководства нет, и давай истории травить. Смех стоял – вся округа, наверное, слышала. Был только один человек, который мог нас быстро по номерам разогнать – Сергей Горлукович. Обычно картина была такая: сидим, смеемся, заходит в парную Серега (мы его Дед называли), ведро на камни выльет – все врассыпную. Поджаренные выбегаем. А Деду хоть бы хны, часами сидеть мог. Со временем мы научились выбегать из сауны заранее. Как только Горлукович шел за ведром, кто – то кричал: «Шухер, Дед идет!», и мы давали стрекача.

Обувался в чемодан

Когда я восстанавливался после травмы, занимался в одном элитном тренажерном зале, где познакомился с баскетболистом ЦСКА Алексеем Саврасенко. Легко найдя общий язык, мы стали тренироваться вместе. Со стороны наш тандем выглядел так, что в пору было приглашать нас сниматься в комедии. Разница в росте составляла более 40 сантиметров! В раздевалке я, обутый, ставил свою ногу в кроссовок приятеля и начинал смеяться: ощущение такое, что угодил в чемодан! Туда еще можно три мои ноги засунуть. Леха в отместку отшучивался, когда знакомил меня с кем – то. Глядя вниз с высоты птичьего полета, он говорил: «Это Дима – мой телохранитель».

Тяжкая доля победителя «Реала»

Самая первая моя большая победа мне никогда не забудется. В 1998 году в переполненных «Лужниках» укатали сам «Реал», который в том году выиграл Кубок чемпионов. Я, абсолютно счастливый, вышел со стадиона, а автобуса уже нет. Ребята решили, наверное, что я на машине, и уехали без меня. Дождь идет, холодно, силы все на поле остались. Кто – то меня до города подбросил, я встал под мостом и ждал, пока за мной друг подъедет. Когда он меня увидел мокрого, холодного, обессиленного, с огромной сумкой на плече, сочувственно воскликнул: «Ну что, несладко быть победителем «Реала»?!»

Как мы пытались селекционерам понравиться

На спартаковцев спрос всегда был очень высокий. Но во второй половине 1990–х уехать за рубеж было почти невозможно – никого не отпускали. И вдруг оттепель. В новом тысячелетии руководство смягчилось, пошли разговоры о том, что наш состав сейчас раскупят. Мы все настроились себя показать. И вот на наш матч Лиги чемпионов с «Баварией» съехались селекционеры из девяти разных клубов, плюс множество агентов. Мы возьми да 5:1 проиграй. Они молча развернулись и ушли. А кто – то из наших ребят потом успокоил: «И правда, пацаны, зачем нам с вами эта заграница?!»

Семин у бровки – целый спектакль

Всегда интересно было играть с «Локо». Семин у бровки – целый спектакль. Кричит, ругается. Любил на нас наезжать! Но ты ведь тоже заведенный, тоже можешь ему что – то с поля сказать, чуть ли не послать. Это нормальные вещи, кусочек футбольной жизни, на это никто не обижается. Тот матч, когда мы в 2000–м 0:0 с «Локо» сыграли – вообще отдельный разговор! Столько болельщиков, такая игра! В тот год как раз только – только Вадик Евсеев от нас перешел в «Локомотив», и в одном из эпизодов он от всей души, как и свойственно Вадику, впаял по голове своему же Соломатину. Семин не разобрался, как давай кричать: «Удаляй его! Удаляй!» Я все понять не мог: кого удалять – то? Я не выдержал: «Палыч, вам что, свои игроки надоели?» Так он меня чуть не загрыз, в итоге его самого удалили.

ЮРИЙ ПЕРЕСКОКОВ – успел и сам поиграть, и других потренировать. При этом цепкий вратарский взгляд явно помогал ему по – своему смотреть на окружающий мир. Перескоков долго работал с голкиперами московского «Спартака» и с вратарями «Химок».

Как советскому футболисту заработать за границей

Когда я играл в «Красной Пресне», ее тренировал Олег Иванович Романцев, а начальником команды был нынешний начальник команды «Спартака» Валерий Владимирович Жиляев. После одного сезона нас наградили заграничной поездкой – турне, где мы сочетали приятное с полезным. С одной стороны, вроде бы туристический маршрут, даже жен разрешили с собой взять, а с другой – Валерий Владимирович находил по пути нашего следования соперников в Чехии и Венгрии, с которыми мы и играли. Зарубежные матчи тогда оплачивались хорошо. Мы составляли протоколы игр, возвращались домой и получали деньги.

Приезжаем в Прагу, Жиляев говорит: «Завтра игра со «Славией», второй командой Чехии». Ну, хорошо, только до этого мы уже несколько матчей провели, и так получалось, что народу у нас оставалось живых – впритык 11 человек. Даже мне пришлось в одной из встреч играть в поле, а в ворота поставили травмированного защитника. А тут совсем никого не осталось. Пришлось Олегу Ивановичу самому выходить на поле. Отыграл он здорово, и мы все постарались. Забили вальяжным чехам в первом тайме гол. Они – то вышли: команда второй лиги, что там играть – то… А во втором уже, как они ни старались, ничего не смогли сделать.

Естественно, вечером такое дело надо было отметить. Спускаемся командой в ресторан в отеле. Разумеется, мужикам надо поскорее освежиться. Футболисты первые пришли, а жены пока одевались, пока красились – поотстали. Ресторан полон, мы нашли два столика, сдвинули их и сидим пьем пиво. Жены пришли – их посадить уже некуда. Смотрим, у окна в небольшом углублении столик один свободный, но под каким – то тюлем. Однако мы же, советские, находчивые люди. Тюль отодвинули, поставили стулья. «Посидите, девчонки, пока здесь, а как что – то освободится, к нам еще стол придвинем». И дальше общаемся между собой.

Но глядим, что – то странное происходит. То официант к ним подойдет, что – то шепчет, то мужики какие – то подкатывают один за другим. И народ в ресторане все прибывает, можно сказать, сбегается. Что за ерунда?!

Оказалось, что мы жен своих посадили… в витрину. Люди по улице идут и их разглядывают. Но это было бы полбеды. Выяснилось, что обычно за этим столиком сидят местные девушки легкого поведения. Такая замануха у ресторана. Вот чехи, увидев, какие красивые девчонки появились, и понабежали. В общем, пришлось нам своих жен чуть ли не силой отбивать, совсем немного до потасовки дело не дошло.

Жены потом говорили: «Вы, видимо, за границей поиздержались, потому и решили пополнить бюджет за наш счет. Ну, смотрите, если что – мы можем. Опыт после Праги есть».

Великий и очень могучий язык

Другой связанный с заграничной поездкой случай был, когда я играл за владикавказскую «Аланию». Как – то полетели мы играть товарищеские матчи в Африке. И первую пересадку нам предстояло сделать в Анголе. Прилетели туда ночью, вышли из самолета, подъезжаем на автобусе к зданию аэропорта. Подходим к дверям в здание и видим, что на стене рядом с дверью, там, где обычно пишут «Добро пожаловать», метровыми буквами на русском языке надпись: «X.. вам всем».

– Интересно, – думаю, – поездка начинается.

Но удивляться особо нечему было. Ангола в то время была просоветской страной, нашего народа там много обитало. И в аэропорту мы это сразу поняли. Было видно, что само здание построили и его оборудование произвели до прихода Советского Союза, еще «при капитализме». Потому что внутри и отделка, и люстры, и кожаные сиденья. Вот только эксплуатировалось оно уже при социалистическом строе. Мало того что попить и поесть негде: ночь, и все закрыто. Но даже и кондиционеры не работают. Они их по ночам отключали из экономии. Мол, солнце не светит, а значит, и не жарко. Но это по их африканским понятиям – не жарко. А по нашим – градусов тридцать внутри, несмотря на темное время суток, было. И нам в этом аэропорту предстояло довольно долго ждать свой рейс.

Команда голодная, измученная, злая. Отошли в сторонку, подальше от тренеров, и принялись от вынужденного безделья обсуждать ситуацию. Слова при этом подбирались – сами понимаете, какие. Досталось всем: и Африке, и Анголе, и ее чернокожим жителям. Самыми отборными комплиментами мы их обмазали.

Стали выяснять, сколько у них тут времени, сколько нам еще сидеть. Никто не знает, какая разница с Москвой. Неподалеку от нас в кресле мирно сидел негритос. Давай у него спросим. Английский в школе все учили, подхожу к нему и на языке международного общения спрашиваю, сколько времени. Он поднимает голову и по – русски отвечает:

– Польвторого, ребьята!

Все онемели, потому что в предыдущих репликах порядочно доставалось и ему как представителю окружавшего нас безобразия. И при этом он хладнокровно сидел и слушал, наверное, успел привыкнуть к такому отношению, пока язык выучил.

АЛЕКСАНДР ПЕТРАШЕВСКИЙ – долгие годы трудился начальником команды у самого Валерия Лобановского: сначала в «Днепре», потом в киевском «Динамо». Ему же принадлежит неофициальный титул «главного селекционера советского Киева». Последние годы жизни Петрашевского были посвящены другому футбольному «Динамо» – московскому.

Как Лобановский словом аккумуляторы заряжал

Жизнь футбольной команды из провинции чуть ли не на половину состоит из перелетов, а значит, и разных событий, с этим связанных.

Однажды, когда я работал в «Днепре» начальником команды, мы прилетели в Москву на матч с «Торпедо». Отыграли, и назад – в аэропорт Быково, чтобы скорей улететь домой. Мы летали на специально выделенном для команды Ан–26. Уселись в самолет, командир запускает двигатели – не заводятся. Он еще раз – не может завести. Я к пилотам: в чем дело? Батареи сели!

Выхожу к тренировавшему «Днепр» Лобановскому:

– Василич, вылет отменяется, аккумуляторы сели!

– Ты же начальник команды! Сделай что – нибудь! Ну а что я могу сделать? Игроки, расстроенные, выходят на летное поле, на какой срок мы в Москве застряли – непонятно. И тут я вижу: по аэродрому катится погрузчик, и у него в кузове как раз лежат аккумуляторы. Я мчусь наперерез:

– Друг, помоги нам. Команда улететь не может.

Он отнекивается, не могу, не положено. Дал ему денег:

– Сними с любого самолета, тут все сплошь Ан–26 стоят, поставь нам, а потом им зарядите!

Уговорил. Возвращаюсь к самолету:

– Валерий Васильевич, сейчас полетим! Он на меня смотрит:

– Ну я же говорил, что можешь!

У него вообще любимая фраза была: «Все равно будет так, даже если будет иначе!»

Днепропетровские чудеса на виражах

Другой случай был: летели мы за границу через Москву. Порядок тогда такой был: садиться мы должны были в Быково, пересаживаться в Шереметьево–2 на другой рейс и оттуда уже только вылетать за рубеж. Подлетаем к Москве, я думаю: «Вот сейчас морока – брать автобус, переезжать на другой край города». С нами летал постоянный пилот Юра Хуторенко.

– Юра, – говорю ему, – а слабо в Шереметьево сесть?

– Ну почему «слабо?» Если мой диспетчер сегодня работает, то попробуем.

Он связался с землей, и действительно – разрешили посадку. Команда выходит из самолета, торопятся: надо скорей на автобус – и переезжать.

– Да расслабьтесь, – говорю, – ребята, вы уже переехали.

Юра – вообще отчаянный парень был. Играли мы с «Памиром» в Душанбе и попали как раз в сезон дынь. Каждый из наших понабрал с собой домой несколько штук. А они же не такие, как в Москве продают: огромные, душистые! И вот представьте – почти пятьдесят человек: игроки, тренеры, массажисты, администраторы, все с дынями. У каждого не один десяток кило. Это же уже счет на центнеры идет. Я у Юры спрашиваю:

– Как же ты взлетать будешь?

Там еще очень непростая взлетная полоса – сразу за ней горы, то есть надо резко уходить вверх, чтобы не врезаться. Он затылок почесал:

– Придется все дыни выкинуть! – Потом посмотрел на погрустневших игроков. – Да ладно, по спирали взлететь постараемся.

И в самом деле, взлетели, добрались до Днепропетровска без проблем и с гостинцами.

Честное судейство за ящик шампанского

В 1975 году я работал уже в киевском «Динамо», мы в тот год выиграли Кубок кубков и в финале встречались с венгерским «Ференцварошем». Когдаузнали, что судить нас в финальной встрече должен шотландский судья Роберт Дэвидсон, очень обрадовались. Незадолго до этого он судил матч нашей сборной с командой Турции. Мы его тогда угощали только что начавшим выпускаться на Украине мускатным шампанским, и он остался в восторге от этого напитка.

К финалу мы подготовились: взяли с собой ящик такого шампанского. За день до игры приходим в ресторан, где сидели судьи. Выставляем на стол: они все в шоке! Еще бы – там бутылка шампанского стоила 75 долларов, а тут целый ящик!