Под пологом семейного счастья Остен Эмилия

22

Перед ужином Марк без намеков и понуканий со стороны жены представил лорда Дримстоуна дамам Браун, и Дженни сочла уместным выразить восхищение декламаторским талантом сэра Джеймса.

– В свою очередь хотел бы вернуть комплимент – ваша игра на рояле была очень нежной и легкой, как будто эльф пробежал по клавишам, – любезность молодого человека была искренней и от того вдвойне приятной.

– Вы любите сказки про эльфов? – оживилась Дженни. – Историями Тома Пика я зачитывалась даже в том возрасте, когда пора уже читать серьезную литературу.

– О, вы знакомы с этой книгой? – Джеймс определенно смутился, но Дженни не собиралась выдавать его секрет.

– Да, это одна из моих любимых книжек. А вы читали…

Дальше последовал обмен мнениями о некоторых произведениях, которые понравились им обоим, но появление майора Дилана с одной стороны и миссис Бродвик – с другой прервали столь познавательную беседу.

Миссис Бродвик объявила сэру Джеймсу, что графиня Теодора желает, чтобы он повторил свое выступление в малой гостиной, так как до нее уже дошла молва о том, как он блеснул перед публикой, а майор собирался напомнить своему юному другу, что он обещал пригласить графа Сайласа посмотреть недавно купленных охотничьих собак.

Полли поторопилась спасти буквально раздираемого на части молодого человека:

– Прошу прощения, но мистер Уайтинг никак не может сейчас проследовать с вами, так как оказал мне честь, пригласив на следующий танец.

Майор поклонился, признавая весомость аргумента, а миссис Бродвик с кислым видом удалилась, попросив Дилана напомнить юноше, что после танца его ждут в малой гостиной.

Марк собирался танцевать с Конни Кастом, а Дженни пригласил мистер Тайгер, так что Алисон осталась в одиночестве наблюдать за молодежью, слегка постукивая ножкой в такт музыке.

– Мадам, вы позволите мне проявить себя дерзким и пригласить вас на танец, будучи непредставленным? В любом случае, благодаря нашим друзьям мы оба знаем, кто вы и кто я, – заявление майора поразило Алисон, но она не видела повода отказываться.

Танцевал Дилан превосходно, по крайней мере лучше, чем молодой лорд. Однако речи его были не слишком вдохновляющими для того, чтобы желать с ним более близкого знакомства.

– Как вам нравится в наших краях? – с этого вопроса, разумеется, надлежало начинать беседу с вновь прибывшим.

– Будучи военным, мадам, я побывал во многих местах и могу ответить, что здесь, как и везде, есть худое и хорошее, – ответ майора не обескуражил Алисон, но как полагалось ответить на подобную реплику – она не знала, а потому начала с другой стороны:

– Думаю, вашему менее искушенному подопечному у нас понравится больше. Похоже, он уже нашел себе добрых друзей среди нашей молодежи.

– Боюсь, именно в силу его неискушенности ему все нравится больше, чем следовало бы. И кто знает, сколь много счастья ему это принесет.

– Вы полагаете, майор Дилан, ему было бы лучше оставаться просто мистером Уайтингом?

– Я полагаю, миссис Браун, каждому лучше было бы оставаться в той среде и заниматься тем делом, для которых он был рожден.

– Я слышала, что мистер Уайтинг происходит из небогатой семьи, и теперь вы боитесь, что внезапно приобретенное состояние вскружит ему голову?

– Скорее я боюсь, что оно вскружит головы некоторым из его новых знакомых. – Прямота майора могла понравиться, пожалуй, только такой даме, как старая графиня Рэдволл. – Он вырос в бедной семье и должен был самостоятельно зарабатывать себе на жизнь в должности помощника школьного учителя, и не стоит удивляться, что сейчас он несколько растерян и не вполне справляется с собой.

– И ваша задача, как опекуна, помочь ему освоиться в новой жизни? – улыбнулась Алисон, не удивляясь после этого объяснения привязанности мистера Уайтинга к книгам – Дженни тоже в недавнем прошлом всерьез подумывала устроиться куда-нибудь учительницей.

– Думаю, с этим он справится и сам. Мою же задачу я вижу в том, чтобы не позволить корыстолюбцам воспользоваться неопытностью Джеймса и теми или иными способами завладеть его достоянием или его частью. – Высказывание было вполне определенным, и честность этого господина могла бы даже понравиться Алисон, не будь у нее уверенности, что под корыстолюбцами он подразумевает, в частности, и ее.

– А вы не слишком суровы в исполнении своих функций? У многих сложилось впечатление, что вы ограничиваете свободу юноши в том возрасте, когда ему необходимо немного… пошалить, скажем так.

– Какими методами я намерен исполнять возложенные на меня обязанности – позвольте решать мне, мадам. Мнение соседей в этом вопросе не может не быть пристрастным, – на этой резкой ноте и закончился их танец.

Алисон поклонилась Дилану и направилась на поиски старой графини, чтоб поделиться с ней своими наблюдениями относительно этого человека, а майор, уверенный, что ему удалось донести свою мысль до ушей этой решительной мамаши, направился в малую гостиную, чтобы оградить своего юного друга от посягательств мисс Марч.

За прошедшие несколько вечеров, что майор провел в местном обществе, он успел сделать вполне определенные и не слишком лестные выводы относительно своих соседей.

Когда-то, в бытность молодым лейтенантом, Дилан и сам являлся объектом повышенного интереса со стороны молодых леди среднего достатка, а также их мамаш, в глазах которых он, со своим небольшим состоянием, мог считаться выгодным женихом. Благодаря его внешности, достаточно привлекательной и выгодно подчеркнутой военной формой, на него заглядывались и богатые наследницы, тщательно оберегаемые заботливой родней. Тогда старый полковник, которого Дилан по сию пору вспоминал с благодарностью, просветил молодого человека относительно корыстолюбия женщин, в значительной мере превосходящего, с точки зрения опытного вояки, страсть к наживе, присущую некоторым мужчинам.

С годами Дилан повысил свою опытность в подобного рода наблюдениях и смог уже сам давать советы более молодым и наивным товарищам относительно того, как надлежит вести себя с незамужними леди, чтобы не попасть в ситуацию, из которой может быть только один выход – венчание. Сам майор счастливо избежал этой опасности, оставшись ценителем женской красоты из разряда тех мужчин, кто любуется ею с некоторого расстояния и без ущерба для своего кошелька.

Привыкший серьезно заниматься любым делом, за какое бы ни брался, Дилан собирался уберечь своего подопечного от скоропалительного брака с особой, которой юноша по неопытности мог увлечься, не прояснив сперва искренность ее чувств к нему лично, а не к его владениям.

До этого вечера среди соседей, на взгляд майора, наибольшую опасность представляли мисс Марч с заботливой сестрой, так как им явно благоволила графиня Теодора, а также мисс Дорис Мэй со своей матушкой и мисс Барбара Черстон при поддержке двух незамужних теток.

По малейшим намекам в их манере держаться, говорить, поворачивать голову он распознал охотниц за выгодным женихом и изо всех сил старался убедить юношу поменьше общаться с этими леди, чтобы не дать никому из них повода заподозрить, будто он – легкая добыча.

Конечно же, он не собирался запрещать юноше сочетаться браком с дамой, в которую тот мог влюбиться со всем пылом юной души, но надеялся отсрочить этот день хотя бы до момента, когда юноша не только достигнет совершеннолетия годами, но и разумом своим станет вполне взрослым человеком, умеющим распоряжаться самим собой и своим достоянием.

Майор невзлюбил по той же причине и попечительский совет, но если Джеймсу приходила охота проявить добросердечие к ближнему, Дилан не препятствовал юношеским порывам, стараясь только сдерживать их в рамках разумной благотворительности.

Достойный опекун приветствовал сближение лорда только с молодыми супружескими парами, так как у джентльменов юноша мог поучиться умению держать себя и участвовать в подобающих его положению развлечениях, а замужние леди не представляли опасности для его сердца и кошелька.

Семейство Рэдволл майор нашел весьма занимательным, такое разнообразие характеров они представляли. Пожилая опора семьи сразу же заняла место в числе немногих людей, кому он симпатизировал искренне, с графом Дилан нашел о чем поговорить, снисходительно отнесясь к бедному подкаблучнику. Его решительная жена являла собой достаточно распространенный типаж и представляла интерес только как покровительница несносной мисс Марч. Зато приехавшая недавно супружеская чета, о которой он уже наслушался столько противоречивых мнений, его не разочаровала.

В Марке Рэдволле он увидел достойного товарища для своего лорда, веселого и доброжелательного, а в его молодой жене разобраться оказалось трудновато. Сегодня Дилан видел ее всего второй раз и не мог понять, дурачится девушка под стать своему супругу или ее голова устроена совершенно отлично от всех молодых леди, которых он перевидал на своем веку. В любом случае наблюдать за ней было забавно, и майор невольно улыбался чаще, чем обычно, вслушиваясь, какими приветствиями Полли одаряет своих гостей.

Однако его веселье продлилось только до тех пор, пока не прибыли очередные гости, среди которых, как понял майор по их взаимному приветствию, была матушка молодой графини и ее сестра.

Похоже, в этом семействе еще было чему удивляться – Дилан был уверен, что родительница Полли окажется ее более взрослой копией, однако элегантно одетая дама, возле которой уже собрался кружок молодежи, была настолько далека от полноты, насколько вообще возможно в ее возрасте. Впрочем, приглядевшись, майор обнаружил фамильные черты во внешности как Полли, так и стоящей рядом молодой девушки, в ком вынужден был признать ее старшую сестру. Он едва успел подумать, что дамы Браун выглядят весьма приятно, в подтверждение доброжелательного отзыва о них старой графини, как миссис Браун окинула взглядом зал и задержала его на Джеймсе, которого незадолго перед тем подозвали к себе графиня Теодора и мисс Марч.

Не надо было обладать острым зрением майора, чтобы не расшифровать смысл этого взгляда – миссис Браун опознала в молодом лорде стоящую добычу и тем самым перестала быть в глазах майора приятной леди. Он сразу же решил оберегать Джеймса от этого знакомства, хотя и понимал, что это будет трудновато, учитывая родственные связи между семьей Марка и этой дамой. Правда, дочь миссис Браун, мисс Дженни, против ожидания не обратила на юного лорда никакого внимания, в отличие от мисс Корделии, донимавшей смущенного юношу вопросами и требованиями признать, что голубой цвет лучше розового, и все в таком же духе.

Впрочем, майор не был успокоен равнодушием мисс Браун. Если она с первой минуты не начала кокетничать, это еще не означает, что она не наверстает свое после того, как молодые люди будут представлены. За показной скромностью могло скрываться множество коварных замыслов, в этом Дилан был твердо уверен, а потому поспешил причислить Браунов к самым опасным охотницам, потеснив на этом пьедестале перечисленных выше дам.

Читатель может удивиться, как такой разумный взрослый человек способен делать столь скоропалительные выводы? Поспешим успокоить его хотя бы тем, что во всех остальных областях жизни майор проявлял гораздо больше рассудительности и осмотрительности, но в вопросе женского характера был склонен к преувеличениям. То ли оттого, что сам никогда не был женат, то ли оттого, что какая-то из представительниц прекрасного пола нанесла ему в далекие, покрытые туманом неизвестности годы тяжелый удар по сердцу или хотя бы самолюбию, – пусть останется тайной. Биография майора для нас интересна только в той степени, в какой она касается наших героинь.

Как бы там ни было, Дилан проявлял себя столь же ревностным опекуном, сколь и бескорыстным – пока еще он не потратил на свои нужды ни одного фунта из состояния молодого лорда сверх того, что требовалось на его проживание в доме Дримстоуна. И это при том, что ради исполнения воли покойного лорда он вышел в отставку, полагаясь в дальнейшем только на свои небольшие средства. Довольно много времени майор проводил, изучая все нюансы доставшегося Джеймсу наследства, с тем чтобы не допустить в будущем таких неприятных ситуаций в отношении других родственников, какая сделала Уайтинга лордом. Недовольство всех тетушек и кузин, которое посыпалось на голову юноши вместе с просьбами о деньгах и чаяниями будущих благ, которые молодой наследник просто обязан был удовлетворить, майор пресекал, пожалуй, даже еще жестче, чем происки мамаш, мечтающих стать тещей Джеймса. Из всей родни Дилан только Стюарта Квинсли счел достойным стать другом юного лорда, а всем остальным через поверенного были направлены письма с требованием не беспокоить более Джеймса заверениями в вечной дружбе и проч. и проч. Таким образом, проведя всю эту томительную неблагодарную работу, майор не успел вздохнуть свободно, как уже оказался под прицелом очаровательных и не очень, карих, голубых, зеленых глаз молодых и не слишком молодых леди.

Если бы не армейская закалка, майор был бы, вероятно, так же растерян, как его воспитанник, однако он испытывал лишь некоторое раздражение, усиливавшееся, впрочем, по мере его знакомства с местным обществом. Джеймс же охотно предоставил единственному ныне близкому ему человеку решать подобные морально-материальные проблемы, всецело полагаясь на мнение опекуна в отношении пожилых леди. Что касается юных прелестниц, молодой человек никак не хотел углядеть в них хотя бы намек на коварство или корыстолюбие и неизменно бывал любезен и мил, насколько ему хватало смелости и умения держать себя. Впрочем, как читатель уже мог понять из выступления юноши перед публикой, новоиспеченный лорд довольно быстро учился, имея перед глазами такие замечательные примеры для подражания, как опекун и его новые молодые друзья.

Поэтому он, протанцевав с Полли, счел необходимым отложить на более позднее время беседу с графом Сайласом о собаках и незамедлительно предстать пред очами графини Теодоры, чтобы прочесть свое стихотворение и получить заслуженные аплодисменты и улыбки мисс Марч. Майор неохотно последовал за ним, сознавая, что выглядит со стороны как сторожевой пес, но не придавая этому особенного значения.

Мисс Корделия, которую графиня Теодора, раздосадованная неудачной попыткой пристроить свою протеже за мистера Квинсли, убеждала в необходимости не упустить молодого лорда, а главное, не позволить семейству Браун и тут обойти ее, так мило расточала комплименты исполнению и исполнителю, что Джеймсу ничего не оставалось, как пригласить ее на танец. Правда, любезности мисс Марч не заходили дальше выражений вроде «какая прелесть, чудесно, изумительно», а во время танца она поразила юношу еще и вопросами относительно того, кто такой единорог, невольно заставив его припомнить, с каким пониманием сути произведения говорила о нем мисс Браун.

Майор последовал в проявлении хороших манер за своим подопечным, пригласив на танец саму графиню Теодору, что та приняла за выражение глубокого восхищения.

23

Битвам при Азенкуре или Гастингсе счел необходимым посвятить хотя бы несколько строк любой уважающий себя историк и романист, но никто до сих пор не удосужился запечатлеть все изящество и низость войн, которые ведутся в светских салонах между тайными и явными соперницами. Наступательные движения и тактические маневры наших дам не уступят в изобретательности действиям лучших стратегов, а жестокость и хладнокровие их сравнимы разве что с завоеваниями норманнов.

Графиня Теодора уже дважды чувствовала себя побежденной миссис Браун, в первый раз, когда не сумела устроить мисс Марч за мистера Квинсли, и во второй, еще более унизительный, когда ей пришлось уступить собственного сына. В третий раз она твердо намерена была одержать победу, и майор Дилан казался ей тем средством, которое поможет ей выиграть войну.

Она, безусловно, уже успела заметить, с каким предубеждением он взирает на женский пол, и это наблюдение помогло ей выбрать верную тактику. Танцуя, графиня напустила на себя озабоченный вид и даже пару раз сбивалась с ритма, с тем чтобы ее кавалер не мог не спросить о предмете ее рассеянности.

– Дорогой друг, я думаю, вы с пониманием отнесетесь к страдающему сердцу матери, так как теперь к моим личным переживаниям примешивается и вопиет желание избежать несправедливости в отношении другого человека, к которому вы имеете самое близкое касательство.

– Я готов от души посочувствовать вашему материнскому горю, мадам, хотя и не понимаю его причины. И тем более прошу вас объясниться, чем более ваши слова затрагивают Джеймса, ведь, безусловно, вы имели в виду его? – Майор был озадачен, похоже, он переоценил предсказуемость графини.

– Отдать сына такой женщине, как моя невестка, – разве это не непоправимое горе для любой матери? А видеть теперь, как ее сестра и мать строят планы, как завлечь в сети другого юношу, столь же наивного и доброго, сразу вызывающего симпатию и сочувствие в любом, кто с ним знакомится, к тому же сироту, за которого некому вступиться, – разве это не может нанести удар чувствительному сердцу? – Графиня как будто едва сдерживала слезы.

– Вы знаете, мадам, что за Джеймса есть кому вступиться, но ваши слова, хоть и стали для меня немного более ясными, все же по своей сути остаются покрытыми мраком. Миссис Полли Рэдволл, на мой взгляд, приятная девушка, хотя и несколько необычно ведет себя. Но я уверен, у нее доброе сердце. Что касается ее сестры, я не заметил, чтобы она проявила излишнее внимание к моему подопечному. – Майор намеренно умолчал о миссис Браун, желая выслушать сперва мнение графини.

В душе он был встревожен сильнее, чем до сих пор, – ведь если даже женщина, хорошо, по-видимому, знающая миссис Браун, говорит о ней как об интриганке, значит, его собственные поверхностные наблюдения как нельзя более верны.

– Вы, как и всякий мужчина, не способны понять мотивы, движущие нами, и неявные намеки, понятные любой другой женщине, остаются для вас сокрытыми за семью печатями. К счастью, я питаю к вашему юному другу особое расположение и ради его благополучия готова раскрыть вам глаза. Сейчас не лучшее время для подобной беседы, но завтра я прошу вас пожаловать к чаю, и, если роль наперсника не претит вашей натуре военного, я поделюсь с вами своими опасениями, поскольку, видит бог, есть слишком мало людей, готовых поддержать меня, и никого – в моем собственном доме.

После этого Дилану пришлось заверить ее в полной своей преданности, и, хотя он чувствовал, что им начали ловко манипулировать, был слишком заинтригован, чтобы отказаться узнать истину, и слишком уверен в превосходстве своего ума, чтобы бояться стать пешкой в чужой игре.

Остаток вечера прошел приятно для всех, кроме этих двух персон.

Графиня Теодора успела шепнуть мисс Марч, чтобы та не слишком явно оказывала предпочтение мистеру Уайтингу, дабы не вызвать больше подозрений в его охранителе, и мисс Корделия охотно начала дарить свое внимание другим молодым людям. Тем более что, надо заметить, юноша казался ей слишком невзрачным и не стоящим внимания. Если бы они встретились в его прошлой жизни, она сочла бы его недостойным даже расстелить свой плащ, чтобы она могла перейти по нему через лужу. Однако не только шрамы и кривые ноги, но и титул лорда весьма украшает мужчину, особенно подкрепленный соответствующим достатком. Тем не менее в зале было достаточно поклонников мисс Марч, ни одного из которых она, впрочем, не выделяла особо.

Алисон отлично провела время, обсуждая Дилана со старой графиней, которая склонна была на этот раз занять позицию, противоположную мнению молодой подруги. На ее взгляд, майор за суровостью скрывал не столько заботу о юном лорде, сколько собственное смущение, свойственное людям, вырванным из привычной среды и вынужденным выполнять новые и не слишком приятные обязанности. Миссис Браун не стала оспаривать эту точку зрения, и разговор перешел на другое.

Дженни не нашла больше случая поговорить с мистером Уайтингом, но он запечатлелся в ее памяти как приятный и начитанный молодой человек. А Полли и Марк просто радовались гостям, молодости и своему счастью.

В указанное время майор Дилан был препровожден в покои графини, которая приняла тщательные меры, чтобы ее домочадцы не узнали об этом визите: молодые уехали на пикник, граф Сайлас отправился смотреть собак Дримстоуна, а старая графиня, утомленная вчерашним праздником, дремала в своей гостиной.

Желая выглядеть под стать собранности майора, Теодора сразу перешла к делу, не забывая, однако, делать вид, что ее мужество стоит ей многих усилий.

– Я не хочу показаться в ваших глазах женщиной, чернящей свой пол, но семья Браун – не слишком удачное приобретение в качестве близкой родни. Безусловно, Полли могла бы быть славной девушкой, даже несмотря на свое дурное воспитание, но по женской линии в этой семье передается дурная наследственность. И это не может не беспокоить меня… Остается надеяться, что у них будут рождаться сыновья, иначе наше родовое древо пустит гнилые отростки.

Если Дилан ожидал от нее банального злословия в адрес своей невестки и ее семейства, то он был разочарован. Действительно, ход графини оказался более тонким, а удар более точным, чем можно было предполагать, судя по впечатлению, которое она производила – женщины светской, но неглубокой.

– И в чем же, позвольте вас спросить, проявляется это… наследие? – Подобное известие могло отодвинуть на второй план любые переживания по поводу корыстолюбия некоторых женщин.

Графиня Теодора решила прибегнуть к испытанному уже приему и, прежде чем поделиться с майором волнующими новостями, взяла с него обет молчания под предлогом нежелания публично чернить семью, с которой вынуждена была породниться. Джентльмен не усмотрел в этом стремлении ничего странного, ибо уже усвоил привычку женщин покрывать любые низости и подчас даже преступления, лишь бы не выносить сор за пределы собственного семейства. Сам не желая участвовать в пересудах, он без колебаний пообещал держать их беседу в тайне, и графиня продолжила свое повествование с видом тягостного раздумья:

– Видите ли, в семье миссис Браун женщины зачастую страдают нервическим недугом, влияющим, разумеется, и на их физическое здоровье. Одна из ее сестер так и не смогла найти себе мужа, ибо внезапные вспышки ярости оттолкнули от нее даже преданных друзей. Сама миссис Браун пока не проявляет признаков семейного проклятия, хотя, по слухам, преждевременная смерть ее уважаемого супруга вызвана не только заболеванием, но и переживаниями из-за постоянных скандалов, которые учиняла ему жена из-за недостаточности средств, которые он мог ей предложить… – Как мы видим, графиня умело сплетала факты и вымысел. – Что касается ее дочерей, на них природа вполне проявила свою жестокость. Вы видели Полли – мало того что она неуравновешенна и взбалмошна, так еще страдает нездоровой полнотой, точь-в-точь как ее тетка, к которой мать буквально сослала ее в раннем детстве, поскольку девочка третировала сестру и была уже тогда маленьким ненасытным чудовищем.

Разумеется, графиня умолчала, что тетушка Грантли не является Браунам родной по крови, а майор не настолько хорошо еще знал эту семью, чтобы обнаружить несоответствия.

– Другая сестра, Дженни… – Ее светлость сделала паузу, прекрасно понимая, что из всех Браунов именно она может больше всего заинтересовать майора. – Девушке, увы, передалась худоба матери и истеричность ее тетки. Вы, возможно, уже слышали, что она мечтала выйти замуж за моего сына?

Не дав ошеломленному собеседнику ответить, Теодора продолжала плести паутину из правды и лжи:

– Младшая сестра опередила ее, и это вызвало у бедняжки сильнейшие нервические припадки, перешедшие в горячку. Более месяца она была больна, ее жизнь и рассудок оставались в опасности, после чего мать увезла ее в Лондон во избежание скандалов между сестрами. Хотя до конца Дженни так и не оправилась. – И в завершение добавила: – Вы здесь человек новый, но добрая половина Риверкрофта может подтвердить мои слова.

Майор, как воспитанный человек, тут же принялся заверять графиню в излишестве данной меры, в душе будучи убежденным, что такое высказывание делается только человеком, полностью уверенным в своей правоте. На это, собственно, и был расчет у графини, так что собеседники, по крайней мере на первый взгляд, прекрасно поняли друг друга. Единственное, что оставалось узнать Дилану, это характеристика миссис Браун, которую графиня Теодора не замедлила представить.

По ее словам выходило, что бедная миссис Браун под давлением тяжелых материальных обстоятельств вынуждена была искать для дочерей выгодных женихов путем плетения интриг и других действий, не подобающих леди. Миссис Рэдволл красочно описала собеседнику, при каких обстоятельствах произошла помолвка Марка и Полли, напирая на то, что всю сцену подстроила именно мать девушки. Дальше она упомянула о мистере Квинсли как о человеке, который почти завоевал сердце бедняжки мисс Марч, но был коварно завлечен в ловушку опять же при участии миссис Браун, и только своевременное вмешательство родных юноши удержало его от непоправимой ошибки.

Ну и напоследок пребывание дам Браун в Лондоне было описано с использованием разных пикантных подробностей, почерпнутых графиней из своей памяти, цепкой до светских сплетен даже двадцатилетней давности.

При этом она словно бы проявляла доброту и сочувствие к несчастной женщине, изображая этакое христианское смирение перед обстоятельствами, что не могло обмануть майора, уверенного в мстительности этой дамы, побуждавшей ее рассказать ему все это. Но для графини Теодоры достаточно было, что он обманулся во всем остальном.

В завершение беседы ее светлость легкими штрихами дорисовала портрет Алисон как исключительно корыстной дамы, тщательно скрывающей свои семейные тайны, и заметила, что мистер Уайтинг наверняка покажется ей подходящим объектом для матримониальных планов как человек, ничего не знающий об их жутких секретах.

Майор покинул дом Рэдволлов, убежденный, что ему надо держать своего подопечного как можно дальше от этой семьи. Ему действительно понравилась Полли, и теперь Дилан испытывал разочарование в девушке – оказывается, веселость – только одна сторона ее натуры, а есть и другие, гораздо более мрачные. Он понимал, что несправедливо винить людей в наследственности, полученной от предков, и это не может считаться грехом, но тщательность, с которой они маскируют ее за внешне благопристойным фасадом с целью обманом добиться желаемого, вызывала в нем глубокое отвращение.

24

– Ты напрасно не поехала с нами, было так весело! – щебетала Полли, заглянувшая навестить мать и незаметно убедиться, что ее семье всего хватает. – Жаль только, что Дженни, как всегда, мало развлекалась. После того как Кастомы уехали, она не подружилась ни с кем из здешних девиц. В этом я ее поддерживаю, они почти все противные воображалы, но, боюсь, сестрице с нами скучно. Весь день она просидела в тенечке с этим Уайтингом, обсуждая какого-то там короля, умудрившегося вытащить саблю из камня и страшно этим гордившегося.

– Меч, – машинально поправила Алисон. – Это история о короле Артуре. Ваш батюшка очень любил читать ее Дженни, а она обожала слушать ее снова и снова, так что и мне пришлось ее выучить.

Она осеклась, некоторое время осмысляя услышанное от дочери, потом спросила более взволнованным тоном:

– Ты хочешь сказать, Дженни разговаривала с лордом Дримстоуном?

– Какое там разговаривала! Я же говорю – они весь пикник просидели голова к голове и прообсуждали, кто какие книжки читал об этом самом Артуре и его неверной жене.

– Полли, дорогая моя, так это же просто замечательно! Дженни нашла себе товарища по интересам, и кто знает, к чему это может привести… – Алисон уже была готова зайти в мечтах непозволительно далеко, но дочь решительно оборвала ее:

– Неужели ты хочешь, чтобы Дженни вышла замуж за Джеймса? Он, конечно, лорд и довольно милый, но такой боязливый и скучный! Если бы он умел рассказывать занятные истории так же хорошо, как он способен говорить об этих давно истлевших героях! Или скакать на лошади так же блестяще, как Марк. Хотя он и лошади-то боится! Ну хоть бы подшучивать над всеми, как Бертрам Тайгер!

Мать покачала головой:

– То, что плохо для тебя, еще не значит, что это не понравится Дженни.

– Конечно, но ей же нравился Марк! – У Полли всегда был наготове ответ.

– Не будем об этом, Полли. Марк был товарищем ее детства, и, за неимением других, она просто не могла в него не влюбиться первой подростковой любовью, хотя он совершенно ей не подходит. Что касается Джеймса, он совсем другой, скромный, добрый, начитанный – это как раз те качества, которые может оценить Дженни. Скорее, чем езду на лошади или умение пить, не пьянея, как этот твой дружок Тайгер.

– Не говори так, Бертрам очень славный. И пьет совсем немного! К тому же он обещал совсем перестать это делать, когда женится.

– Учитывая его обстоятельства, вряд ли это случится скоро. – Алисон, как всегда, начал утомлять этот спор с дочерью, отвлекающей ее от главной темы разговора.

– Как бы там ни было, даже если сейчас Дженни и нравится обсуждать с Джеймсом всю эту чепуху, это еще не повод выходить за него замуж. Тетушка Грантли всегда говорила, что если каждый день читать стихи, скоро заболят зубы. И, возможно, она права. Но если он приглянулся Дженни…

– Вот именно, если он нравится Дженни – мы должны этому радоваться. После истории с мистером Доэрти я все время беспокоюсь о ее душевном состоянии. Бедняжка, похоже, уже утратила всякую надежду быть счастливой. – Алисон помедлила и продолжила более решительным тоном: – К тому же не стоит забывать, что мистер Уайтинг – это лорд Дримстоун, и он может воспользоваться своим богатством для того, чтобы путешествовать, повидать мир. К его услугам всевозможные развлечения, и жизнь его супруги вряд ли можно будет назвать скучной.

– Ты уже строишь такие планы? – лукаво улыбнулась Полли. – Не забывай, что, даже если они и полюбят друг друга, у него есть опекун, про которого говорят, что это настоящий цепной пес. Счастье, что его не было вчера с нами на пикнике – дядюшка Сайлас договорился с ним о встрече заранее, иначе бедный был бы Джеймс…

– Скорее уж наша Дженни. Майор, похоже, выражается весьма резко и наверняка напугал бы ее своей грубостью. – Алисон стало нехорошо, когда она представила себе эту сцену.

– Ну что ты, уж я бы ни за что не дала Дженни в обиду, будь это сам римский папа! – Тут Полли можно было верить, первосвященник навряд ли смутил бы ее. – К тому же майор Дилан хоть и суров, но джентльмен и не стал бы публично ругаться, а просто запретил бы Джеймсу приезжать к нам.

– Боюсь, вскорости так оно и будет. – Алисон усилием воли приказала себе не питать каких-либо надежд в этом направлении, как бы ей ни хотелось.

– Но кто посмеет иметь что-нибудь против нашей Дженни? Она просто не может не нравиться, она же не я. – Как может убедиться читатель, Полли иногда бывала самокритичной.

– Кто? Например, твоя свекровь. И мисс Марч со своей сестрицей. И кто угодно из тех, кто оценивает леди по наличию приданого, – с горечью добавила миссис Браун, игнорируя тот факт, что сама была не прочь относиться к джентльмену в прямой зависимости от его состояния.

– Ерунда, теперь, когда я стала графиней, никому не придет в голову, что Дженни останется бесприданницей. Мы с Марком дадим ей столько, сколько нужно. И больше не подпустим к ней охотников за приданым!

– Навряд ли тебе позволят растрачивать состояние Рэдволлов на свои капризы. И прежде всего бабушка, она здравомыслящая женщина. – Но скептицизм матери, как обычно, не смог остудить пыл юной миссис Рэдволл.

– Ничего подобного! Марк всегда считал Джен своей младшей сестрой, а приданое сестры – прямая забота ее брата! Надо просто распустить слух, что Дженни больше не бесприданница, и майор не будет мешать их счастью.

– Тогда, боюсь, ее будут осаждать мистеры Доэрти, – озабоченно заметила Алисон.

– Ну и пусть, Дженни уже не проведешь так легко, да и мы все время будем рядом, чтоб дать ей разумный совет. И, если уж на то пошло, я согласна и на Джеймса, по крайней мере, если она ему понравится – то бескорыстно.

Алисон от души согласилась с младшей дочкой, но решила вмешаться в ход событий только в том случае, если майор Дилан будет вести себя угрожающе по отношению к счастью Дженни. А до тех пор, пока отношения молодых людей сводятся к обсуждению старинных книг, не стоит торопиться с выводами.

Мудрость такого подхода ей вскоре суждено было проверить на практике.

Мисс Марч не была приглашена на приснопамятный пикник, но откуда-то узнала о том, что мисс Браун и мистер Уайтинг, похоже, сильно сдружились. Слухи, как это обычно бывает, преувеличили и приукрасили истину, и мисс Корделия в крайней досаде явилась к графине Теодоре жаловаться на сводничество ее невестки.

– Дорогая моя, прошу вас, успокойтесь. Нет вреда в том, что молодые люди поговорили полчаса, находясь при этом на людях. К тому же вы сами сказали, что речь шла о книгах. Ну скажите мне, дитя, если молодой человек интересуется леди, будет он говорить с ней о такой ерунде? – Графиня действительно верила в то, что говорила.

– Вы правы, ваша светлость, но вдруг от книг они перейдут к стихам, а от стихов к любовным признаниям? – Мисс Корделия плаксиво скривилась, вмиг перестав быть ослепительной.

– Так выучите пару сонетов, милая, и заговорите с ним о поэзии! Калленди устраивают обед в тот самый день, когда моя невестка хотела с сестрой и матерью собирать вишню в нашем маленьком поместье, и на обеде их не будет. А лорда Дримстоуна, разумеется, пригласят – у миссис Калленди дочь и недавно овдовевшая невестка, которые, конечно, уступают вам в красоте и обаянии. Проявите его в полной мере, и мистер Уайтинг забудет об этом мышонке Дженни. Я, конечно же, заручилась приглашением для вас.

– О, спасибо, спасибо, мадам! – Мисс Корделия готова была расцеловать свою благодетельницу, но ее сдерживало почтение к графскому титулу.

Вечером она пересказала их разговор сестре, вместе с миссис Бродвик посетовав, что титул достался такому невзрачному кавалеру, который никак не может отбросить свои учительские замашки. Все знали, что Джеймс на свои средства снял местному преподавателю более приличное жилье и пополнил городскую библиотеку, в коем начинании ему не препятствовал даже майор Дилан.

Остаток вечера мисс Корделия провела, перелистывая два имеющихся в доме Бродвиков поэтических сборника, прикидывая, чем может поразить воображение лорда. Оторвавшись от книг, она, прежде чем лечь спать, некоторое время воображала себе более блестящего кавалера с томными черными глазами и изящными манерами, которому так пошел бы титул лорда Дримстоуна.

Сейчас ее очень утешала мысль, что она не стала женой мистера Квинсли. Учитывая, что наследником оказался другой, она была бы очень разочарована в своей судьбе и супруге. Видно, что ни делается – все к лучшему.

Мы не станем описывать обед в семействе Калленди, чтобы не нагружать внимание нашего читателя незначительными сценами и персонажами, которым не суждено сыграть заметную роль в нашей истории. Скажем только, что мисс Марч блистала среди бывших на обеде дам и мистер Уайтинг всего три раза поправил ее, когда она забывала слова в сонете, который успела кое-как затвердить утром. В остальном графиня Теодора могла порадоваться своему успеху – майор Дилан, также бывший в гостях у Калленди, нашел мисс Корделию гораздо более приятной, чем дам – хозяек дома. Деланое доброжелательное спокойствие, которое она выказывала теперь к молодому лорду, и количество ее поклонников могли позволить сделать вывод об отсутствии опасности с ее стороны – такая очаровательная леди наверняка не нуждается в немедленном поиске жениха, всегда имея возможность выбирать между двумя-тремя кавалерами. К тому же ее средства в глазах майора были несколько преувеличены все той же графиней.

Будучи всего лишь мужчиной, Дилан подумал даже, что Джеймсу очень повезет, если он когда-либо сможет покорить подобную красавицу со своим застенчивым видом и неумением, по крайней мере пока, ухаживать за дамами с необходимой в его положении галантностью. Если только эта красавица не окажется слишком жадной. Но мисс Корделия всячески старалась избежать подобного впечатления и преуспела в этом в глазах майора и даже хозяек дома, дам Калленди, которые сочли ее весьма глупой, раз она не делала попыток стать леди Дримстоун.

Джеймса пригласили запросто бывать у Бродвиков, и он согласился поучаствовать в ближайшем заседании попечительского совета и послушать, куда потрачено его пожертвование. Это сборище, по удивительной случайности было назначено на девятнадцатое июля – день рождения Дженни Браун.

25

С утра в маленьком домике все были поглощены праздничными хлопотами: заставить именинницу примерить новые украшения – подарок сестры и брата, нарвать и расставить цветы, не дать Полли раньше времени отведать именинного торта, вынести из гостиной лишнюю мебель и внести дополнительные стулья…

Полли предлагала устроить торжество в доме Рэдволлов, но Дженни решительно отказалась, желая провести этот день только с близкими людьми. Приятным сюрпризом для нее оказался приезд Кастомов, до этого гостивших у родственников неподалеку.

Конни и Джон так привязались за последние два месяца к Риверкрофту, что даже хотели купить маленький домик у миссис Пич, переезжавшей вместе с домочадцами к старшей дочери, наконец нашедшей себе мужа. Вся округа жалела беднягу, но миссис Пич твердо вознамерилась возместить труды, положенные на воспитание дочери до двадцати семи лет, заботой своего зятя.

После дня рождения Кастомы собирались как следует осмотреть дом, чтобы, по наущению Полли, не позволить миссис Пич обмануть себя насчет его истинной стоимости. Сейчас же они расположились у Рэдволлов, и вечера в старом поместье наполнились смехом и весельем уже двух пар и часто присоединявшихся к ним старой графини и ее сына, к ярости ее светлости Теодоры.

Полли предлагала сестре позвать в гости и Джеймса, но Дженни отказалась, мотивируя это тем, что мистер Уайтинг, безусловно, приятный молодой человек, но не является ее близким другом.

Следующая встреча Дженни и мистера Уайтинга состоялась в библиотеке Рэдволлов. Нельзя утверждать с уверенностью, что Полли не была к этому причастна, но мистер Джеймс приехал посмотреть собрание книг именно в тот день и час, когда мисс Браун явилась, чтобы взять что-нибудь из исторических трудов и заодно немного поэзии для отдохновения после серьезного чтения.

Джентльмен попросил ее провести экскурсию по библиотеке, поскольку, как заверил его Марк, за последние десять лет никто лучше Дженни не изучил ее содержимое. После чего молодых людей смело можно было оставить одних, погруженных в необъятный мир литературы.

Юношу угораздило очень лестно отозваться о мисс Браун дома, и это мгновенно насторожило его опекуна. До сих пор молодой джентльмен утверждал, что в округе множество прелестных леди, никому не отдавая первенства, даже мисс Марч, которая, правду сказать, немного пугала его.

Майор попытался предостеречь беднягу против женского коварства, как делал уже неоднократно, и обычно Джеймс либо отделывался шуткой, либо добросовестно внимал старшему товарищу. На этот раз он горячо вступился за честь и достоинство леди, чем еще больше огорчил наставника:

– Сэр, я, безусловно, доверяю вашему авторитету в подобных вопросах, но мы оба знаем, что счастливые исключения встречаются в любом правиле. Мир не был бы таким, какой он есть, не будь в нем истинно достойных людей, как леди, так и джентльменов. И мои покойные родители – тому пример.

– Я был далек от мысли чернить ваших родных, они вырастили порядочного и доброго сына, а значит, несомненно, были замечательными людьми. Но в так называемом светском обществе корысть и зависть встречаются неизмеримо чаще, чем вы можете себе представить на основании опыта вашей прошлой жизни. Ваши родственники со своими требованиями денег подтверждают мою правоту. Я не говорю, что в местном обществе нет людей, которым нельзя доверять, но, касательно семьи Браун, очень прошу вас воздержаться от дальнейшего сближения. Я не могу открыть вам причину, но, поверьте, она у меня есть. И действую я исключительно в ваших интересах.

Но на этот раз юноша был намерен действовать по своему собственному разумению.

– Дорогой друг, я ни в коей мере не хотел бы показаться неблагодарным за вашу заботу, но ведь и вы можете быть несвободным от предубеждений или ошибочного толкования чьих-то слов, не так ли? Я не так хорошо знаю местное общество, и в нем наверняка есть все те качества, о которых вы упомянули, хотя, признаюсь, я их пока не замечал. Но мисс Браун – просто ангел, со своей скромностью, добротой и нежным обликом. К тому же она – самая начитанная девушка, которую я встречал до сих пор, да еще и умеющая верно судить о прочтенном. Нет ничего дурного в том, что мы с ней говорим о книгах!

– За ангельским обликом нередко скрываются дьявольские замыслы, просто прошу вас помнить об этом. Я понимаю, что ваши книжные пристрастия требуют собеседника, с которым вы могли бы поделиться своими выводами. Граф Сайлас Рэдволл, например, весьма развитый в этом плане человек, чего, к сожалению, не скажешь о его сыне. Вы могли бы больше беседовать с ним, а Марк – прекрасный товарищ для охоты и развлечений, к которым, как мне кажется, ваша тяга постепенно растет.

– Граф Рэдволл, конечно, очень умный человек, но меня немного смущает его титул и возраст. С мисс Браун я чувствую себя обычным учителем, каковым остаюсь по сути, и мне гораздо легче высказывать свое мнение, когда собеседник не подавляет меня своим превосходством.

Майор, не ожидавший такого упорного сопротивления, решил прибегнуть к другой тактике:

– Я вполне понял ваши устремления, и они больше не вызывают во мне особой тревоги. К тому же мисс Дженни Браун – не единственная приятная леди в округе, осмелюсь заметить, она выглядит несколько… нездоровой, – данное слово не позволяло Дилану раскрыть сведения, полученные от графини, но он честно старался предостеречь Джеймса. – А что вы скажете о мисс Марч и мисс Мэй? Они, несомненно, превосходят ее красотой и умением подать себя.

Юноша удивился, так как до сих пор слышал от майора только скептические отзывы об этих леди. Дилан был слишком джентльменом, чтобы подавать молодому человеку пример и отзываться о дамах дурно, но Джеймс уже достаточно изучил своего опекуна, чтобы быть способным разобрать подтекст его высказываний.

– Мисс Корделия – самая красивая девушка из всех, которых я видел и, возможно, каких мне предстоит увидеть. Но она чересчур надменна и самоуверенна, она пугает и смущает меня. И, кажется, я ей не нравлюсь, потому что не умею вести себя как джентльмен.

– В последнее время вы значительно продвинулись на пути приобретения светского лоска, вам просто не хватает уверенности в себе. Впрочем, как я понимаю, покорить сердце мисс Марч не входит в ваши намерения, – заметил майор. И продолжил: – Я предлагаю вам небольшой эксперимент, который покажет, как на самом деле относятся к вам обитатели Риверкрофта и ваши соседи.

Мистер Уайтинг готов был согласиться на что угодно, лишь бы опекун перестал увещевать его в отношении мисс Браун, и майор Дилан высказал свою мысль, по простоте и хитроумию одновременно не уступающую затеям его наперсницы графини Теодоры:

– Дамы часто прибегают к распусканию слухов, выгодных для них или очерняющих их соперниц. Почему бы нам с вами не воспользоваться их же оружием и не придумать небольшую… мистификацию?

Джеймс молча кивнул, и его собеседник продолжил:

– Я думаю, что не будет вреда, если мы сообщим двоим-троим знакомым, что вы помовлены с одной молодой леди, которая в данный момент находится за границей. Таким образом, мы сразу избавимся от охотниц за вашим состоянием и уясним, кто питает к вам подлинно дружеские чувства.

Юноша, которому чужда была всякая ложь, был весьма поражен неожиданным предложением майора, но тот привел еще несколько аргументов, против которых молодой лорд не смог устоять. К тому же Дилан убедил его, что всегда можно будет заявить о том, что либо помолвка расторгнута, либо произошла ошибка и кто-то что-то не так понял. Главное – правильно выбрать тех, кому будет доверено разнести новость по округе, и майор не знал никого более подходящего для этой цели, чем дамы из попечительского совета.

Джеймс задал вполне оправданный вопрос – почему тогда он сразу по приезде на новое местожительство не объявил о том, что несвободен?

На это у его опекуна уже был заготовлен ответ – у леди были затруднения в семье, и помолвка заключена втайне, сейчас же ничто не препятствует их браку. Более возражений со стороны юноши не последовало.

На следующий же день, выходя из церкви и оказавшись поблизости от шушукающихся миссис Хорсмен, миссис Пич и миссис Бродвик, майор намеренно громко обратился к юноше:

– В конце сентября мисс Лоу возвращается из Франции, и вы наконец сможете обвенчаться. Не стоило заключать помолвку в столь раннем возрасте, но что сделано – то сделано. В конце концов, два года – не столь уж долгий срок.

Джеймс молча кивнул, не желая прибегать к явной лжи, а майор одобрительно усмехнулся, наблюдая искоса, как замерли в изумлении дамы, на полуслове прервав свою оживленную беседу.

– Похоже, теперь нам ничего не остается делать, кроме как ожидать реакции местной публики. – Дилан был чрезвычайно доволен, а юноша, случайно встретившись взглядом с мисс Браун, подумал, что ему не стоило принимать участие в этом заговоре.

– Негодяй! Как этот нищеброд посмел нас так обманывать! А я еще тратила на него свое время! – бушевала мисс Марч, и ни сестра, ни миссис Хорсмен не могли ее успокоить. – Эта его невеста наверняка работает какой-нибудь гувернанткой или горничной, а теперь мы должны будем называть ее леди Дримстоун!