На подсосе. История любви Мур Кристофер
Илия бен Шапир скитался по планете восемь сотен и еще семнадцать лет. За это время у него на глазах воздвигались и рушились империи, происходили чудеса и случались бойни, наступали века невежества и века просвещения. Перед ним разворачивались человеческие жестокость и доброта во всем их разнообразии. Он повидал всевозможные уродства — от причудей природы до извращений человеческого ума, больных, прекрасных, ужасающих. Илия думал, что видел всё. Но за все эти годы и со всей остротой восприятия, заточенной вампирскими чувствами, он ни разу не наблюдал огромного бритого кота в красном свитере. Поэтому, сидя перед ним в свежеотстиранном желтом спортивном костюме, еще теплом после сушилки и пахнущем мылом и умягчителем ткани, старый вампир улыбался.
— Кис-кис, — произнес он.
Огромный кот глянул на него из противоположного угла студии с подозрением. Он чуял, что этот в желтом — хищник; ровно так же, как Илия понимал, что кот становился жертвой вампира. Кошачья закуска.
— Я не стану тебя есть, киса. Я уже вполне сыт.
Это была правда. Илия даже несколько объелся, стараясь улучшить статистику обнаруженных трупов. Может, следующих стоит просто убивать, а не кормиться ими. Но нет — тогда полиция не поймет, что это дело рук вампира, и от запугивания птенчика не будет никакой радости. Пока есть он еще не готов. На лестнице кто-то был — Илия слышал, как она сопит, чуял из-под двери аромат пачулей и гвоздичных сигарет. «Уже скоро», — подумал он.
— Может, найдем тебе какой-нибудь еды? Что скажешь, киса?
Илия соскочил с табурета и принялся открывать шкафчики. В третьем нашел пакеты «Нежного пропитания». Из буфета вытащил миску — похоже, из нее никогда не ели, — вывалил в нее мясного вида колбаски и потряс.
— Иди сюда, киса.
Чет вперевалку сделал несколько шагов к кухоньке и остановился. Илия поставил миску на пол и отошел.
— Я тебя понимаю, киса. Мне тоже не нравится есть при свидетелях. Но иногда…
Вампир услышал, как к дому подъехала машина — ей, судя по звуку, давно не регулировали двигатель. Он склонил голову набок и послушал, как хлопают дверцы. Вышло четверо. Шаги по асфальту, женский голос — шипит на остальную троицу. Через секунду он уже стоял у окна и смотрел вниз, невольно улыбаясь. От четверки на тротуаре не исходило никакой жизненной силы. Ни здорового розового свечения на них, ни черного ореола смерти. Гости внизу не были людьми.
Вампиры. С одной стороны — признак огромной проблемы, которая может привлечь к себе нежеланное внимание, которое он себе не очень мог позволить. С другой — она так будоражит, как ему лет сто уже не было.
— Четверо против одного. Батюшки-светы, киса, как же мне их одолеть?
Старый вампир облизнул клыки. Выбрав птенчиком рыжую, он претерпел столько ярости, раздражения и неудобств, но все равно — впервые за много десятков лет ему не было скучно. Напротив — он развлекался, как никогда в своей очень долгой жизни.
— Пора убивать, киса, — произнес он, ступая в «найки» Томми.
Джоди проснулась под аромат гвоздичных сигарет и хруст «сырных тритонов». Также где-то хрипло визжала музыка — какой-то нытик заливался про девчонку по имени Лигея, по которой, очевидно, сильно скучал, потому что никак не унимался. Дескать, выволочит из земли ее изъеденный червями труп и станет гладить ее по щеке на высоком утесе над морскими просторами, а потом бросится в пучину с нею в объятьях. Звучал певец как-то печально, и ему бы не помешала пастилка от горла.
Джоди открыла глаза и тут же ослепла — пока не привыкла к черному свету. После чего немедленно взвизгнула. В двух футах от нее на кровати сидел Джеред Белый Волк и горстями совал в рот хрумкие «сырные тритоны». На плече у него расположилась бурая крыса.
— Драфьте. — Крошки «тритонов» веером разлетелись у него изо рта и зафлюоресцировали на черных простынях и одежде.
— Привет, — ответила Джоди, отворачиваясь от крошек.
— Это моя комната. Нравится?
Джоди огляделась, и на сей раз обостренная вампирская способность видеть ночью не привела ее в восторг. На простынях тлели какие-то подозрительные и тревожащие душу пятна, а почти все остальное в комнате было черным — с патиной пыли, интенсивно подсвеченной ультрафиолетом. Даже на крысе была какая-то перхоть.
— Роскошно, — сказала Джоди. «Интересно», — подумала она при этом. Страх перед молодежными бандами и уличными преступниками она в себе уже изжила, если нужно, могла и с восьмисотлетним вампиром в одной постели заночевать, но вот от грызунов у нее по-прежнему мандраж. В черном свете крысиные глазки отливали серебром.
— Это Люцифер-Два. — Джеред сгреб зверька с плеча и протянул ей.
Несмотря на попытку сдержаться, Джоди отпрянула так, что взобралась на стену, по ходу располосовав ногтями плакат с портретом Мэрилина Мэнсона.
— Люцифер-Один отправился к своему темному воздаянью, когда я попробовал его покрасить в черный.
— Печально, — сказала Джоди.
— Ну. — Джеред поднес крысу к лицу и потерся с нею носами. — Я надеялся, мы обратим его в носферату, когда вы примете нас с Эбби в свою паству.
— Ну да, еще бы, это уж непременно. А почему я у тебя в комнате, Джеред?
— Мы больше не придумали, куда бы вас перевезти. Под мостом небезопасно, Эбби нужно было идти, теперь я за главного.
— Молодец. Где Томми?
— Под кроватью.
Она бы это и сама поняла — услышала бы, как он сопит, если б музыка не орала так, что гробы трескаются.
— Ты не мог бы, пожалуйста, сделать потише?
— Хор. — Джеред сунул Люцифера-Два в карман и паучьи проскакал по кровати, немножко запутавшись в черном пыльнике, после чего скатился на пол и преодолел комнату, как коммандо под огнем. Достигши наконец стерео, повернул ручку, и тоскливый эмо-певец прекратил уже мучиться — ну, или заткнулся нахуй.
— Где мы? — донесся из-под кровати голос Томми. — Тут пахнет носками из спортзала, набитыми фаршем из хиппи.
— Мы дома у Джереда, — ответила Джоди. Она опустила с кровати руку, Томми за нее схватился, и она его вытянула. Он по-прежнему был почти весь обмотан мусорными мешками и строительной лентой.
— Я снова в заложниках?
— Нам пришлось вас прикрыть, чтоб вы не сгорели на солнце.
— А, спасибо.
Томми посмотрел на Джоди, та пожала плечами.
— А я проснулась размотанной, — сказала она.
— Это потому, что Эбби говорит, вы — альфа-вамп. Хотите в «Икс-бокс» поиграть или дивиди посмотреть? У меня есть специальное коллекционное издание «Вороны».[33]
— Ух ты, — произнесла Джоди. — Было бы здорово, Джеред, но нам лучше пойти.
Томми уже взял пульт «Икс-бокса» и теперь отложил его с отчетливым неодобрением, словно на пусковой кнопке заметил немножко ботулизма.
— А, это у вас не получится, пока предки спать не лягут. — Джеред хихикнул — пронзительно, как девчонка. — Они там телик смотрят прям за дверью.
— Мы выйдем через окно, — сказала Джоди.
Джеред опять хихикнул, потом несколько фыркнул, потом гоготнул, после чего дернул из ингалятора, висевшего на шее. И только после этого ответил:
— Тут нету окна. У меня подвал без всяких окон. Типа нас тут замуровали с нашим гротесковым отчаяньем. Славно, да?
— Можно в туман обратиться, — предложил Томми. — Просочимся под дверью.
— Это было бы клево, — сказал Джеред, — но папаша обил дверь вокруг резиновыми прокладками, чтоб не выпускать мою отвратительную готическую вонь. Он так и говорит: «отвратительная готическая вонь». Хотя мне кажется, на самом деле она не готическая, скорей смертельно-панковая. Ему просто гвоздика не нравится. И трава. И пачули. И геи.
— Филистер, — сказал Томми.
— А может, «сырных тритонов» хотите? — Джеред взял с пола коробку и протянул им. — Могу на них себе вену чикнуть, если надо. — И он помахал большим пальцем, который Эбби ему проткнула накануне, когда готовила кофе. Теперь палец был весь замотан лохматым бинтом и пластырем и размерами близился к теннисному мячику.
— Мне и так нормально, — ответил Томми.
Джоди тоже кивнула; ей бы очень не помешала чашка кофе, но просить парнишку дырявить себя как-то рановато.
Она посмотрела на часы.
— А родители у тебя во сколько ложатся?
— Часов в десять. У вас будет до фига времени побродить в ночи и все такое. Помыться не хотите, ничего? Тут у меня своя ванна. И стиралка. Моя комната раньше была винным погребом, а потом папаша разбил машину и пошел на «Двенадцать шагов», а эта славная комната досталась мне. Эбби говорит, она промозглая и мерзкая, как будто это плохо! Но мне кажется, это в ней еще бодрость говорит. Я ее люблю, конечно, но иногда она невыносимо бодрая. Только ей не говорите, что я так сказал.
Джоди покачала головой и пихнула Томми локтем. Тот согласно кивнул.
— Не скажем. — От парнишки у нее как бы мурашки бегали. Джоди казалось, что эту способность она утратила вместе с приобретением навыков пить кровь и спать мертвым сном, но вот поди ж ты — парнишка оказался до офигения жутким.
— Джеред, а когда Эбби вернется?
— Да в любую минуту. Она пошла к вам в логово кормить кота.
— К нам в студию? Туда, где Илия был?
— Да нет, все в порядке. Она же днем пошла, чтоб он ее не тронул.
— Теперь больше не день, — сказала Джоди.
— Откуда вы знаете? — спросил Джеред. — Окон-то нету, тю.
Томми, как один из «Трех Придурков», шлепнул себя по лбу с такой силой, что смертный бы на его месте немедленно лишился чувств.
— Да потому, что мы проснулись, ебаный ты идиот!
— А, ну да, ха, — сказал Джеред. И снова заливисто хихикнул. — Тогда это плохо, а?
25
Они не ведают, что творят
Прибыв в «Безопасный способ», Ривера и Кавуто обнаружили, что оставшиеся Животные распяли Клинта на стойке для чипсов и обстреливают его из пейнтбольных ружей. Хлёст отпер следователям дверь. За ними вошел Император с гвардией. От воплей Клинта с Фуфелом случился припадок лая, Император сгреб его и засунул головой вперед в карман своего пальто.
— Это необходимо? — осведомился Ривера, показывая на заляпанного краской великомученика.
— Нам сдается, что да, — ответил Хлёст. — Он нас сдал. — После чего развернулся, прицелился в проход у кассы номер три и выпустил очередь неоново-синих шариков прямо в центр Клинтовой груди. — Он вам опять звонил?
Ривера показал большим пальцем через плечо на Императора. Тот поклонился.
— Тебе потребна была помощь, сын мой.
Хлёст кивнул: вдруг Император прав, — после чего отскочил на шаг и три раза быстро выстрелил Клинту в промежность.
— Та же хуйня, хуила!
— Довольно! — рявкнул Ривера и выхватил у Хлёста ружье.
— Да ништяк. Мы ему стаканчиком прикрыли.
— И он спасется, — добавил Барри, ведший огонь от кассы четыре.
— Он уже, — сказал Кавуто. Подойдя к облитому краской евангелисту, он вытащил из заднего кармана раскладной нож с зазубренным лезвием и щелкнул им. — А вам для сведения, — не оборачиваясь к Животным, произнес Кавуто. — Если я сейчас повернусь и сюда будет направлено хоть одно ружье, я буду вынужден ошибиться и признать его настоящим огнестрельным оружием, а ваши жалкие задницы ждет свинцовый Диснейленд.
Барри и Трой Ли немедленно бросили ружья на прилавки касс.
— Так, Император сообщает нам, что вы, ребята, каким-то говном тут занялись. Мне казалось, мы договорились, что не будем высовываться, пока все не успокоится.
Хлёст осмотрел свои ботинки.
— Мы просто оттянулись чутка в Вегасе.
Ривера кивнул:
— И похитили Томми Флада?
Хлёст злобно зыркнул на Императора через плечо следователя.
— Это был секрет. Мы на самом деле спасали его от света дня.
— Значит, рыжая его и впрямь обратила?
— Похоже на то. На рассвете он был без сознания. Едва солнышко попало ему на ногу, пока мы его перетаскивали, она задымилась.
— И вы, гении, сделали что?
— Ну, мы его привязали к кровати у меня дома и свалили.
— Свалили?
— Нам же на работу надо.
Кавуто обрезал кабельные хомуты, державшие Клинта на стойке из нержавейки, и помог ему доковылять до кассы, где усадил, стараясь не измазать себе краской спортивный пиджак.
— Простите их, ибо не ведают они, что творят, — сказал Клинт, трогая себя за плечо и морщась.
— Ибо ебаные они идиоты, — поправил его Кавуто и дал рулон бумажных полотенец.
Ривера старательно не обращал внимания на сцену у кассы.
— Значит, вы его там просто бросили, так?
— Это было пару дней назад, — ответил Хлёст.
— Дальше. — Ривера посмотрел на часы.
— Ну а утром его там не было.
— И?
— Неудобняк. — Для разнообразия Хлёст осмотрел ботинки Барри.
— Да, связывать друзей, а потом их пытать — иногда оно так и бывает, — сказал Ривера.
— Мы его не пытали. Это все она.
— Она? — Ривера вздел бровь.
— Синия. Мы шлюху в Вегасе арендовали.
— Вот теперь мы запели, — произнес Кавуто.
— Она вернулась с нами. И хотела, чтобы мы похитили Томми или его подружку.
— А зачем ей это? Отобрать их долю выручки за искусство?
— Не, денег у нее навалом. По-моему, она хотела стать вампиром.
Ривера постарался не показывать удивления.
— И?
— Когда мы вернулись утром в квартиру, Томми там не было, а Синия лежала мертвая.
— Но это вообще не мы, — сказал Барри.
— Но мы не рассчитывали, что вы нам поверите, — добавил Трой Ли.
У Риверы в висках запульсировала боль напряжения. Он закрыл глаза и потер лоб.
— Значит, у себя в квартире вы нашли мертвую женщину. И не сочли, что это — подобающее время звонить в полицию?
— Ну я ж говорю — дохлая шлюха дома… Неудобняк, — сказал Трой Ли. — По-моему, нам всем так бывало. Кто «за», поднимите руки? — Очевидно, его никто не поддержал, и вопрос повис в воздухе.
— Но вот что странно, — сказал Барри. — Когда мы приехали тело перевозить, его тоже там не было. Хотя ковер, в который мы ее завернули, по-прежнему там.
— Да, это и впрямь очень странно, — сказал Кавуто, пихнув напарника под локоть.
— Подлейшая ебатория гнуснейшего пошиба, — рек Император.
— Думаете? — осведомился Кавуто.
В ответ из своего карманного пристанища зарычал Фуфел.
— От вас, ребята, никакой помощи, — сказал Ривера. Потом снова повернулся к Хлёсту. — Описание этой шлюхи имеется?
Тот описал, быстренько пригасив значение того факта, что она синяя, зато слишком много времени уделив характеристикам ее молочных желез.
— Они у нее были выдающиеся, — произнес Барри. — Я их себе оставил.
Ривера повернулся к Трою Ли — тот казался самым разумным среди этих полоумных ублюдков.
— Объясни, будь добр.
— Мы нашли завернутые в ковер силиконовые импланты — там, где раньше оставляли Синию.
— А-га, — произнес Ривера. — Нетронутые?
— Чё? — не понял Трой.
— Не порезанные?
— Считаете, кто-то их из нее вырезал и забрал остальное тело? — осведомился Трой.
— Нет, — ответил Ривера. — Значит, теперь вы недосчитываетесь троих своих корешей?
— Ну. Дрю, Джефф и Густаво сегодня на работу не пришли.
Ривера вынул из Хлёста адреса недостающих Животных, записанные где-то в кабинете, и срисовал их себе в блокнот.
— И вы не думаете, что они просто где-то гульбанят?
— Мы все телефоны обзвонили, домой съездили, — ответил Хлёст. — У Дрю дверь была нараспашку, а Джефф оставил на дорожке недопитое пиво, он так никогда не поступает. Кроме того, Джефф и Дрю-то свинтить могут, а Густаво ни за что. Мы даже съездили к его брату в Окленд.
— И он даже не esta еn la biblioteca, — добавил Барри, который по неведомой причине полагал, будто все испаноговорящие люди много времени проводят в библиотеках, а потому проверил местную на предмет нахождения в ней их бестрепетного уборщика.
— Вы больше ни о каких трупах не забыли сообщить?
— Не-а, — ответил Хлёст. — А вот деньги у нас пропали. Но мы их все равно отдали Синии.
— Я не отдавал, — промолвил Клинт. — Взаимный фонд, меньше десяти процентов на церковные нужды.
— Вы отдали шестьсот тысяч долларов шлюхе? — Ривера чуть было не стукнул щегла. Почти.
— Ну… — Хлёст посмотрел на Барри и Троя Ли, затем, пытаясь подавить ухмылку: —…ага.
Ривера покачал головой:
— Дверь на лопату и никому об этом больше не сообщайте.
— И все? — спросил Хлёст. — Вы нас арестовывать не будете, что ли?
— За что? — Ривера захлопнул блокнот и сунул во внутренний карман пиджака.
— Э-э… не знаю.
— Я тоже, — сказал Ривера. — Ваше Величество, сегодня побудьте внутри с этими ребятами. Договорились?
— Как пожелаете, инспектор. — Император почесал Лазаря за ухом.
— Это же ничего? — спросил Ривера у Хлёста.
Тот кивнул.
— А нам ничего не угрожает? — спросил он.
Ривера остановился на полдороге к двери, оглядел Животных и Императора с собаками.
— Не, — ответил он. — Пойдем, Ник. — Повернулся и вышел вон.
Пока следователи шли к машине, за гладью Залива мычал туманный горн. Форт Мейсон через дорогу едва просматривался в накатившей туче серого тумана.
— Считаешь, на Животных охотится старый вампир? — спросил Кавуто.
— Кто-то, — ответил Ривера. — Я только не уверен, что он.
— Считаешь, рыжая с пацаном?
— Возможно, однако не думаю. Знаешь, даже с вампиром у нас всегда был четко определимый образ действий — сломанная шея и массированная потеря крови у смертельно больной жертвы, так?
— Ну.
— Поэтому если кто-то охотится на ребятишек, почему у нас нет тел?
— Значит, это Флад и рыжая. А трупы они прячут.
— Мне сдается, все еще хуже.
— Хуже в смысле, что нам никогда не удастся открыть книжную лавку, а вместо этого вообще придется мотать срок за присвоение коллекции вампира?
— Хуже в смысле, что шлюха и пропавшие Животные вообще не мертвы.
— Это почему это хуже? — И тут Кавуто сообразил, почему.
Они сели в машину и уставились в ветровое стекло. Помолчали.
Наконец прошла целая минута. Кавуто произнес:
— Нам пиздец.
— Ну, — подтвердил Ривера.
— Всему Городу пиздец.
— Ну.
26
Где представлены хроники Эбби Нормал — возлюбленной, родившейся под несчастливой звездой, и трагической роковой женщины
ОБМ! Наша запретная любовь обречена! Мы типа из двух смертельно враждующих семей, из опасного городского района, он типа год Кролика, а я Лев, поэтому оба родились под несчастливой звездой, а все знают, что у кроликов и львов отношения натянутые. ОЯЕ! Он такой зашибенский! Рвет в куски мои носки. Если б у нас были вересковые пустоши, я б та-ак мрачно там грустила, мои нежные челюстные мышцы были б та-ак стиснуты, а я б устремляла взор в туман и чуяла свою глубочайшую нехватку его. (Невозможно поверить, что в Сан-Франциско нет вересковой пустоши. Куда ни придешь, везде автоматизированные ванные роботы с монетоприемниками, или площадки для гольфа с фрисби, или какая-нибудь новая эпилептическая хренотень из бритвенно-острой нержавейки, типа публичное искусство, — так могли бы хоть приличную вересковую пустошь установить, что ли. Потому что гораздо больше народу любит мрачно грустить, чем в гольф играть фрисби. Я уверена, вересковые пустоши можно и для чего-нибудь другого приспособить — типа призраков на них выпускать, трупы прятать, устраивать семейные пикники и чего не.) Сим я принуждена мрачно раздумывать в кофейне «Талли» на Маркет-стрит.
У нас почти весь день ушел на перевозку Графини и вурдалака Хлада в комнату Джереда. Сначала пришлось обмотать их клейкой лентой и мусорными мешками, чтоб уберечь от солнца, потом спустить с моста через Залив в тачке, что было тотально физически трудно, но не в смысле как эксом закидываться или всю ночь играть на «ТанцТанцРеволюции», а скорее как работать. И потом, когда мы уже загружали их в мини-фургон, подваливают эти два легавых.
И такие: «Вы чем это тут занимаетесь с таким пирсингом и волосами пурпуром по черному, и что еще нам нужно сделать для удавления ваших творческих импульсов в зародыше? Да вы у нас, да мы у вас, хуе-мое».
А Джеред весь такой: «Ничо». Весь обсосанный и виноватый. У него как раз в руках передний конец Графини был, и он чуть было тотально не уронил ее головой об ступеньку фургона.
Поэтому я такая: «Ебаное УО! Графиня тебе все гонады повыдергивает, когда пробудится!» (А она ведь может, хотя когда мы ее развернули, никакого ущерба ей, похоже, не причинилось.)
А легавый такой: «Ну-ка ни с места, детка». И рука на пистолете, будто мы его жопе сейчас полный Колумбайн[34] устроим или как-то. И тут я поняла, что самое время для какой-нибудь стратегии.
Поэтому подхожу такая к легавому, а сама шепотом, шепотом, чтоб типа Джеред не услышал. И вся такая: «Офицер, мне реально неудобняк, что меня так видят. Я должна в „Каппа Каппа Дельту“ вступить, а нам это вот задание дали. Да я лучше сдохну, чем так стану одеваться, но это типа на кампусе самое популярное и крутое женское землячество».
А легавый такой: «А парень тогда что тут делает? Он тоже у вас в женском землячестве?»
И я ему: «Ш-ш-ш-шш. Господи, вы ее обидеть хотите? Ее вообще заставили так побриться, ей и без того трудно, а еще плоская, как доска. Если честно, мне кажется, она не пройдет. Все знают, что в ККД только красотки. Алло?» И сама такая глазами хлоп-хлоп — и как бы по сути невидимые свои сиськи выпячиваю руками, как, я часто видала, в музыкальных клипах делают.
А легавый мне такой: «Студенческий билет предъявите?»
А я такая: БЛЯДЬ — потому что не прикинула, в каком колледже скорее всего будет женское землячество, поэтому засветила ему свою ксиву из Беркли. Все же знают, что Беркли самый знаменитый оплот хиповского поведения и высшего образования, в котором девчонке из землячества, вероятно, придется дуть, как сотне футболистов, чтоб только средний балл не занизили. А легавые футбол любят.
Поэтому он такой: «Ладно, только убедитесь, что там достаточно отверстий для воздуха, и ваши подруги внутри не задохнулись».
А я такая: «Ну еще бы. До встречи, легавый».
Короче, когда мы доставили хозяев к Джереду, его мачеха там вся такая: «О, я вижу, ты и свою маленькую подружку с собой привел».
А Джереду неудобняк париться, поэтому он весь такой: ну да типа, нам самостоятельную в школе дали. А у его монстрихи натурально протооргазм, что сынок девушку привел, поэтому она даже почти и не вякала, когда мы тела ей через всю квартиру протаскивали. Джеред такой: «Это по социологии. Нам задали делать копии египетских мумий».
Мне хоть и стыдно целиком как со-женщине, все равно спасибо большое, что когда отцы выбирают себе трофейных жен, они им не устраивают отборочный тест, как перед колледжем, и не читают их резюме, потому что вот такая херотень у тетки с нормальным интеллектом им с рук не сойдет. А монстриха Джереда вся такая: «О, как это мило. Соку не хочешь?» К счастью, ее еще не было на горизонте в шестом классе, когда у нас с Джередом на самом деле была самостоятельная по мумиям. Тогда случился неудобняк — мы по маминой «Визе» купили эластичных бинтов на триста долларов, а у моей сестренки Ронни ноги немеют до сих пор (и панические атаки, если она оказывается в замкнутом пространстве). Но ни гангрены не было, ни ампутации не понадобилось, как грозили врачи, а мы получили четверку, поэтому я вообще не понимаю, из-за чего был весь шум и консультации у психологов.
Короче, развернули мы Графиню, и тут я вспомнила, что надо вернуться и Чета покормить, я ж обещала этому тошнотному мужику с котом, а раз у нас с ним случился момент интимности, я чувствовала, что обязана. В общем, мы запихнули Вурдалака Хлада Джереду под кровать, потому что Джеред хотел сидеть на кровати и играть с «Икс-боксом», а кровать у него на одного. А я, короче, села в автобус на Двадцать четвертой улице и вернулась в ЮМУ — времени как раз покормить Чета, пока от своей немертвой дремы не пробудился старый голый вампирюга. И еще я прихватила с собой кинжал Джереда, положила в свою почтарскую сумку с биоугрозой, ибо решила разделаться с Илией обезглавливанием — типа лишних очков у Графини себе наберу.
Заткнись, короче. Я ж не в ночнушке в погреб иду проверить сгоревшие пробки, когда радио ясно сказало, что по округе бродит убийца-психопат и скорее всего забрел в этот погреб. Я ж не дура. Я надела сапоги Джереда для мотокросса и его кожаную куртку, а еще собачий ошейник с шипами, и волосы назад убрала и завязала, поэтому — полная готовность к Куполу грома.[35] Делов-то, подумаешь, — кота покормить да спящему дедуле башку отрезать! Они ж не просыпаются. В смысле, мы когда к Джереду заходили, типа восемь раз треснули Хлада головой о порог, а он даже не застонал.
В общем, все было б ништяк, как и надо, чтоб стать Принцессой Тьмы — ну или хотя бы Зам Управляющего по Тьме, — но только еще на лестнице иду и слышу: сушилка открылась. Я вся такая: «Уй-юй». Это с каких пор закат у нас в пять часов? Мне что, девять лет, чтоб мне солнце в пять гасили? Закат должен быть типа в восемь-девять, да? Да?
Короче, я такая: «ЭГЕЙ». И замерла. И стояла там типа полчаса, вообще не двигалась, потому что типа верхние пряжки на сапогах у Джереда не застегнула, чтоб этак мимоходом засвечивать всем, до чего я крутая и четкая, поэтому вышло так, что я будто колокольцы, блядь, под дугой на себя нацепила. (Я знаю, я УО.) В общем, шевельнуться не могла.
Потом типа целый год прошел, слышу — машина подъехала, дверцы открылись, и я себе думаю: «Привет, отвлечка, старый друг». И выбегаю такая в пожарную дверь — и прямиком в эту здоровенную блондинку-блядищу. А она вся такая в кутюре и прочей фигне, типа в церкви у них неделя моды или типа того, но вот только с нею эти парни из «Хаммера», а она вся бледная, как дрочка мартышки-альбиноса. И не в хорошем смысле, заметь. А в смысле: «Эй, Мёртл-Джо Здоровьяк, оставь отчимов пенис в покое уже и поди включи гонки по телику», — типа такого. В смысле туши на ней вообще никакой!
Читать бесплатно другие книги:
