Опасный след Робертс Нора

— Кроме Богарта? Тебе лучше не знать. — Жиры, соль, крахмал и сахар.

— Возможно, но еще пара очень аппетитных яблок. Орео, посмотри, что я привезла тебе. Ты такой милый.

Фиона достала резиновую игрушку-пищалку, сжала, и маленькая собачка затряслась от восторга, схватила игрушку и убежала.

— Сильвия, у меня роман. — Фиона засмеялась и закружилась на месте. — Мне скоро тридцать, и я никогда не могла сказать этого раньше: у меня страстный, безумный роман.

Сильвия улыбнулась:

— И ты расслаблена и светишься от счастья.

— Правда? — Фиона прижала ладони к вспыхнувшим румянцем щекам. — Ну, я расслаблена и счастлива. Ты знаешь, то, что было у нас с Грегом, нельзя было назвать романом. Это была дружба, влюбленность, а потом серьезные отношения. Все по порядку или вместе, но развивалось это медленно. А тут? Это было как… Взрыв!

Ухмыляясь, Фиона прислонилась к кухонному столу.

— У меня жаркий, ни к чему не обязывающий секс, и это потрясающе.

— Ты хочешь продолжать в том же духе? — Сильвия погладила распущенные волосы Фионы. — Без всяких обязательств?

— Я пока об этом не думаю. — Фиона пожала плечами. — Мне нравится бездумный этап.

— Волнующе. Немного рискованно. Непредсказуемо.

— Да! И так на меня не похоже. Никаких планов, никаких списков.

— И сплошное сияние.

— Если так будет продолжаться, я стану радиоактивной. — Фиона отщипнула веточку зеленого винограда от красующейся в вазе грозди и начала по одной бросать ягоды в рот. — Я дрессирую Джоза сама. Уже больше недели. Что означает: либо я езжу к Саймону, либо он привозит собаку ко мне. И мы не всегда… То есть время есть не всегда, но всегда есть страсть.

— И вы никуда не ходите? То есть почему бы вам не сходить в ресторан или в кино?

— Я не знаю. Все это кажется… — Фиона взмахнула рукой. — Где-то там. Может, и сходим, а может, все перегорит. Но сейчас я настолько увлечена, настолько возбуждена, что — клише — чувствую себя живой. Я ходячий моторчик. А у тебя так когда-нибудь было? Страстный безумный роман?

— Да, было. — Сильвия убрала яйца, захлопнула холодильник. — С твоим отцом.

Фиона схватилась за горло, испугавшись, что очередная ягода сейчас застрянет.

— Серьезно?

— Думаю, нам обоим казалось, что это был просто секс, быстрый, волнующий — на том бездумном этапе.

— Подожди минутку. Я хочу это услышать, но не хочу увидеть даже мысленно. Слишком странно. Ладно, ладно. — Фиона закрыла глаза, крепко сжала веки, кивнула: — Все, без видео. Ты и папа.

Сильвия лизнула палец и зашипела, будто обожглась.

— Обжигающий. Я тогда открывала «Местное искусство», и у меня сохранилось много, много нежных воспоминаний о кладовке.

— Я должна сказать… блеск. Папа в кладовке.

— Волнующе. Немного рискованно. Непредсказуемо.

— Как ты, — прошептала Фиона. — Не очень похоже на него… или мое представление о нем.

— Мы вели себя как подростки. — Сильвия вздохнула, улыбнулась. — Боже, с ним я чувствовала себя девчонкой. Разумеется, я была чужда условностей, чтобы думать о свадьбе, поэтому представляла, что мы так и будем продолжать, пока все не закончится. А потом, я не знаю, Фи, как, или когда, или почему — не важно, — но потом я не могла представить свою жизнь без него. Слава богу, он чувствовал то же самое.

— Он так нервничал в первый раз, когда повел меня знакомиться с тобой. Конечно, я была еще маленькая, но я поняла, что он любит тебя, потому что он безумно нервничал.

— Он любил нас обеих. Нам повезло. И все же, когда он сделал мне предложение, я подумала: «О, нет, ни в коем случае», но я сказала «да» и поразила себя до глубины души. Мое сердце… — прошептала она, прижимая ладонь к груди. — Мое сердце не могло бы сказать «нет».

Фиона мысленно повторяла эти слова по дороге домой. Мое сердце не могло бы сказать «нет».

Очень мило. И в то же время она испытывала огромное облегчение от того, что ее сердце хранит молчание. Говорящее сердце может разбиться — она слишком хорошо это знала. Пока ее сердце довольно, она может оставаться расслабленной и счастливой.

…Весна быстро вступала в свои права. Поля, холмы и лес зазеленели, повсюду выглядывали из травы, как пятнышки рассыпавшихся солнечных лучей, желтые головки цветов.

С Маунт-Конститьюшен еще не сошел снег, но контраст белых вершин и нежной синевы неба только усиливал застенчивое очарование цветущего белого эритрониума, похожего на собачьи зубы, и подчеркивал трогательность простенького воробьиного чириканья. В этот момент Фиона почувствовала себя такой же, как этот остров, — оживающей, цветущей, наслаждающейся своим существованием.

Уроки и клиенты, работа над блогом заполняли дни. Ее команда и тренировки приносили удовлетворение. Ее собственные три собаки дарили ей любовь и чувство безопасности, развлекали. Очень страстный сосед не давал ей скучать, держал в тонусе… и его пес, по ее глубочайшему убеждению, превращался в надежную, даже превосходную поисково-спасательную собаку.

У полицейских не было ничего нового — во всяком случае, они молчали — по трем убитым женщинам, но, что радовало… за последние две недели не появилось сообщений о новых похищениях.

На повороте Фиона заметила яркое пятнышко — крохотная колибри промелькнула на фоне ярко-красных цветов.

Если это не добрый знак, то что тогда?

— Никаких плохих новостей, Богарт, точно как в песенке — птички и пчелки, цветы и деревья. Черт, так и вертится в голове. Богарт стукнул по сиденью блестящим черным хвостом, и Фиона снова запела. — Я дальше не помню… видишь ли, это было еще до меня. В любом случае все дела сделаны, мы почти дома. И знаешь что? Может, я позвоню папочке Джоза, узнаю, не хочет ли он приехать к нам поужинать. Я бы приготовила что-нибудь. Может, пора уже нам назначить свидание и провести вместе ночь. Что скажешь? Ты хочешь, чтобы Джоз приехал поиграть? Только сначала возьмем почту.

Фиона свернула на свою подъездную дорожку, остановила машину, подошла к почтовому ящику на обочине и сунула корреспонденцию в одну из сумок с продуктами.

— Мы разложим покупки и посмотрим, есть ли у меня, из чего приготовить ужин… ну, не простой ужин, а для гостя.

Фиона затащила покупки на кухню, сожалея, что идея пригласить Саймона не пришла ей в голову раньше. Тогда можно было бы купить что-то особенное и состряпать настоящий взрослый ужин.

— Может, вернуться в город, — размышляла она вслух, раскладывая замороженные ужины и консервные банки. — Купить пару стейков. Или? — Фиона швырнула корреспонденцию на стол, убрала полотняные сумки, которые Сильвия подарила ей для поездок в магазин. — Или просто позвонить в пиццерию и уговорить привезти заказ сюда.

Обдумывая возможные варианты, Фиона принялась разбирать почту.

— Счет, счет, о, какой сюрприз! Опять счет. — Она взяла в руки пухлый конверт. — Не счет. Эй, ребята, может, это фотографии одного из наших выпускников.

Бывшие клиенты часто присылали ей фотографии и отчеты. Радуясь, что хоть в одном конверте не счет на оплату, Фиона разорвала бумагу.

На стол выпал тонкий красный шарф.

Фиона отшатнулась. Отвращение и паника поднялись к горлу, как обжигающий рвотный ком. Комната закружилась, расплылась, и в сером тумане запылала свернувшаяся красная змея. Боль переполняла грудь, не давала дышать, серую мглу пронзали белые точки. Ноги начали подгибаться, и, боясь упасть, Фиона нащупала за спиной кухонную стойку.

Не терять сознание, не терять сознание, не терять сознание.

Согнувшись пополам, она с трудом втягивала воздух, со свистом выдыхала и пыталась унять дрожь в ногах. Когда она потянулась к телефону, озабоченно топчущиеся рядом собаки насторожились.

— Рядом, со мной. Оставайтесь со мной, — выдохнула Фиона, содрогаясь от ударов паники о ребра. Она могла бы поклясться, что слышит, как раскалываются кости.

Фиона одной рукой схватила телефон, другой — огромный нож.

— Черт побери, Фиона, ты опять не заперла дверь.

Саймон вошел, каждой клеточкой своего тела излучая раздражение. И оказался лицом к лицу с женщиной, бледной как мел, с ножом в руке, в окружении трех тихо, но грозно рычащих псов. И замер на месте.

— Не предложишь им успокоиться? — спросил он. Невозмутимо, спокойно.

— Тихо. Тихо, парни. Друг. Саймон — друг. Поздоровайтесь с Саймоном.

Джоз подскочил к Фионе с обрывком веревки, предлагая поиграть. Саймон прошел к задней двери, открыл ее.

— Все вон.

— Идите во двор. Идите во двор. Играть.

Не сводя с Фионы глаз, Саймон закрыл дверь за вылетевшей из дома сворой.

— Положи нож.

Фиона с трудом сделала вдох.

— Я не могу. Мне кажется, я никогда его не отпущу.

— Посмотри на меня, — приказал Саймон. — Посмотри на меня. — Глядя ей в глаза, он обхватил одной рукой ее запястье, а другой разжал сведенные на рукояти ножа пальцы и вставил нож в подставку. — Что случилось?

Фиона подняла руку, указав на стол. Саймон молча подошел к столу, уставился на шарф, на вскрытый конверт.

— Звони копам.

Фиона не шевельнулась, не вымолвила ни слова. Саймон взял трубку.

— Нажми единичку. Офис шерифа. Прости… Прости. Я должна… — Она соскользнула на пол, уткнулась головой в колени.

Его голос далеким жужжанием еле пробивался сквозь грохот ее сердца. «Я не потеряла сознание, — напомнила она себе. — Я вооружилась. Я была готова».

Но теперь ей хотелось просто побыть слабой.

— На. Выпей. — Саймон сунул ей в руку стакан воды, для надежности сжал ее пальцы вокруг стекла. — Выпей, Фиона. — Он присел на корточки, поднес ее руку со стаканом к ее губам, следя за ней.

— У тебя горячие руки.

— Нет, это у тебя холодные. Выпей воды.

— Я не могу глотать.

— Можешь. Выпей воды. — Саймон наклонил стакан и заставил ее пить маленькими глоточками. — Дейви уже едет.

— Хорошо.

— Расскажи, что случилось.

— Я увидела колибри. Я увидела колибри, а потом остановилась у ящика забрать почту. Шарф был в почте. Я взяла почту, принесла на кухню вместе с продуктами. Я подумала, что в конверте фотографии одной из моих собак-учеников. Я получаю их иногда. Но…

Саймон поднялся, двумя пальцами взял конверт за уголок, перевернул.

— Почтовый штемпель Лейквью, Орегон. Без обратного адреса.

— Я не смотрела. Я просто открыла… прямо перед твоим приходом. Прямо перед твоим приходом.

— Я не смог бы войти и напугать тебя, если бы ты не оставила дверь открытой.

— Ты прав. — Комок в горле не рассасывался. Вода не размочила его, поэтому Фиона сосредоточилась на лице Саймона, на его глазах. — Это было беспечно. Потому что я была расслабленной и счастливой. Глупой. — Она встала, поставила стакан на стол. — Но у меня были собаки. И оружие. Если бы это был не ты, если бы это был…

— Ему было бы трудно справиться с собаками. Скорее всего, он не пробился бы к тебе. Но если бы пробился, черт побери, если бы пробился, он выхватил бы у тебя нож за пару секунд.

Фиона вскинула голову, раскраснелась от гнева.

— Ты так думаешь?

— Послушай, ты сильная и быстрая. Но ножом можно действовать только на близком расстоянии, и нож могут использовать против тебя, поэтому лучше бежать.

Фиона судорожно дернула ящик, выхватила лопаточку. Гнев и обида рассосали комок в горле.

— Попробуй отбери.

— Фиона, бога ради.

— Представим, что это нож. Докажи, что ты прав, черт побери.

— Отлично. — Саймон отклонился в сторону, сделал обманное движение правой рукой, протянул левую.

Фиона перенесла вес тела с одной ноги на другую, схватила протянутую руку Саймона и дернула, используя его же инерцию. Он успел упереться ладонью в стену, иначе расквасил бы физиономию.

— А теперь я бы ударила тебя в спину ножом… или, если бы не хотела убить, лягнула бы в задницу и свалила на колени. Я не беспомощная. Я не жертва.

Саймон повернулся к ней. Ярость, сверкавшая в ее глазах, была бесконечно предпочтительнее страха.

— Отличный прием.

Фиона резко кивнула:

— Вот именно. И чертовски верно. Хочешь увидеть еще один? Я могла бы разбить твои яйца о твои же зубы и, пока ты извивался бы на полу от боли, избила бы тебя до коматозного состояния.

— Думаю, тот прием мы пропустим.

— Страх не делает меня слабой. Даже испугавшись, я сделаю все, чтобы защитить себя. — Фиона швырнула лопаточку в раковину. — Ты мог бы проявить немного сочувствия, понимания, а не кидаться на меня.

— Ты больше не сидишь на полу и не трясешься. И мне меньше хочется бить кулаком о стену.

— Это твой метод?

— Я первый раз в такой ситуации, но, да, похоже, это мой метод. — Саймон достал лопатку из раковины, швырнул ее обратно в ящик. — А если тебе больше нравится сильный мужчина, утешающий зареванную женщину, можем попробовать.

— Заре… Боже! Ты меня разозлил. Чего явно добивался. И добился.

— Это сводит меня с ума.

Фиона обхватила лицо руками, запустила пятерню в волосы.

— Что?

— Видеть тебя в таком состоянии. Ты когда-нибудь видела себя, когда ты по-настоящему испугана? Ты была бледной как смерть. Я никогда не видел никого, еще способного дышать, таким бледным. И это сводит меня с ума.

Фиона опустила руки.

— Ты чертовски ловко сдерживаешься.

— Да, я такой. Поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Не думай… — Он умолк, сунул руки в карманы. — Не думай, что ты мне безразлична. Наоборот. Я просто не… Вот, видишь? Как только я перестал тебя злить, ты начала плакать.

— Я не плачу. — Фиона отчаянно замигала, подавляя подступившие слезы. — И что плохого в плаче? Имею право. Я имею право даже на истерику, так что заткнись, черт побери.

— Дерьмо.

Саймон притянул ее к себе, обнял, затем чуть отстранил, провел пальцами по ее щеке, прижался губами к ее лбу.

Его неожиданная нежность изумила ее, задавила рвущиеся из горла рыдания. Она судорожно вздохнула и прижалась к нему.

— Я не умею заботиться о людях, — пробормотал Саймон. — Я едва справляюсь с проклятой собакой.

«Как же ты не прав, — подумала Фиона. — Как же ты ошибаешься».

— У тебя хорошо получается, — прошептала она. — Я в порядке. — Но она дернулась, когда собаки залаяли, подавая сигнал тревоги. — Наверное, это Дейви.

— Я впущу его. — Саймон провел ладонью по ее волосам, затем еще раз. — Сядь или займись чем-нибудь.

И он ушел.

Сядь или займись чем-нибудь? Фиона послушалась его совета, села за кухонный стол.

Саймон вышел на веранду встретить Дейви.

— Она в доме, на кухне.

— Что…

— Она объяснит. Мне нужно минут двадцать. Я должен знать, что вы пробудете здесь двадцать минут.

— Хорошо.

Саймон подошел к грузовику, приказал Джозу остаться и укатил.

Когда Дейви вошел, Фиона подумала, что ей удалось немного успокоиться.

— Я ничего не трогала с того момента, как вскрыла конверт. Я не понимаю, что это должно значить. — Она взглянула поверх плеча Дейви. — Где Саймон?

— У него какие-то дела.

— Он… О-о. — Ей снова стало трудно дышать. На мгновение. — Хорошо. Шарф был в конверте. Штемпель Орегона.

Дейви сел, сжал ее ладони двумя руками.

— О боже, Дейви. Я испугалась до смерти.

— Мы не оставим тебя одну, Фи. Если хочешь, полицейская машина круглосуточно будет стоять перед твоим домом, пока ублюдка не поймают.

— Я думаю, что не надо. Пока. Может, через некоторое время.

— Не было каких-нибудь странных звонков? Может, кто-то звонил и сразу вешал трубку? Ты не замечала ничего необычного; неприятного на своем сайте или в блоге?

— Нет. И вряд ли это от него. Даже скорее всего, что не от него. Какой-нибудь извращенец прочитал проклятую статью, достал мой адрес. Скорее всего, так.

— Возможно. — Дейви отпустил ее руки, достал два пакета. — Я заберу конверт и шарф. Мы сделаем все, что в наших силах. Теперь это дело в юрисдикции федералов, и, вероятно, придется передать улики им. Фи, думаю, они пришлют агента поговорить с тобой.

— Я справлюсь. — «И не в первый раз», — с горечью подумала она. — Я справлюсь.

— Мы свяжемся с полицией Лейквью. Я понимаю, как тебе тяжело, но, может, это шанс его поймать. Может, удастся снять отпечатки с конверта или ДНК с марки. Может, что-нибудь даст почерк или мы сможем отследить, откуда был прислан этот шарф.

Расследование, рутинная полицейская процедура. Как это могло случиться снова?

— А что насчет Перри? Должно быть, он заплатил кому-то, чтобы мне послали шарф.

— Я постараюсь выяснить, но, думаю, с Перри уже поговорили. Федералы отслеживают его контакты, его посетителей, его корреспонденцию. Мы не участвуем в расследовании, Фи, но после этого случая шериф добьется, чтобы нас держали в курсе. Может, у кого-то такие извращенные понятия о шутке, но мы принимаем это всерьез. Я могу ночевать у тебя на диване.

«И ночевал бы, — подумала Фиона. — Столько, сколько понадобится». — Дейви, у тебя семья. У тебя собаки.

— А у тебя есть что-нибудь холодненькое?

Фиона вскинула голову.

— Ты хочешь пить или не хочешь оставлять меня одну?

Дейви не отвел взгляд.

— Жалко холодной воды для усердного государственного служащего?

Фиона встала, открыла холодильник.

— Тебе повезло, я только что из магазина. Кока-кола, простая вода в бутылке, фруктовый сок, пиво, но поскольку ты усердный государственный служащий на посту…

— Я выпью колу.

— Со льдом и лимоном?

— Просто дай мне банку, Фи. Почему бы нам не посидеть на веранде? Не насладиться хорошей погодой?

Фиона вытащила вторую банку.

— Дейви, мне вполне комфортно одной… Я боюсь, — добавила она, останавливаясь у парадной двери, — но в собственном доме я чувствую себя в большей безопасности, чем в любом другом месте. Мой сотовый в кармане. Я практиковалась в стрельбе из пистолета и еще постреляю до темноты. И хочу тебя порадовать: когда Саймон вошел в самый критический момент, собаки не подпускали его, пока я не разрешила.

— Ладно, Фи, но я был бы спокойнее, если бы кто-то находился с тобой все время. Может, позвонишь Джеймсу?

Тот факт, что она собиралась сделать именно это, доказывал, что она испугалась гораздо больше, чем думала.

— Я не знаю. Может быть…

Собаки насторожились. Дейви оттолкнул Фиону и сам открыл дверь, кивнул, увидев грузовик Саймона.

— Пожалуй, я поеду.

«Меня передают с рук на руки», — поняла Фиона.

— А как же холодный напиток и наслаждение погодой?

— Я возьму банку с собой. — Дейви ободряюще сжал ее руку и вышел к Саймону.

Фиона осталась у открытой двери. Мужчины коротко переговорили, Дейви сел в свою машину, Саймон закинул на плечо рюкзачок.

— Я, думала, ты поехал домой.

— Поехал. Надо было кое-что доделать, кое-что захватить. Мне нужны были вещи, потому что я остаюсь на ночь.

— Ты остаешься на ночь?

— Да. — Саймон забрал у нее банку колы, отпил немного. — Если для тебя это проблема, чертовски жаль.

Эти слова прозвучали для нее любовным сонетом.

— Думаю, ты рассчитываешь на секс и горячий ужин.

— Да, приготовь, что хочешь.

— Я никудышная повариха.

— К счастью, ты хороша в постели… или в любом другом месте. — Саймон пожал плечами. — Неужели у тебя нет замороженной пиццы?

«Мне еще страшно, — поняла Фиона, — но плакать больше не хочется и не нужно больше бороться с дрожью».

— Есть. И еще есть меню «Мамма Миа». Они мне привозят.

— Отлично.

Он хотел обогнуть ее, чтобы войти в дом, но Фиона бросилась в его объятия, прижалась к нему.

— Саймон, — прошептала она, успокаиваясь. — Я понятия не имею почему, но ты именно то, что мне сейчас нужно.

— И я понятия не имею. — Он бросил рюкзак в открытую дверь, погладил ее спину. — Ты не мой типаж.

Фиона рассмеялась:

— Это потому, что я не поддаюсь классификации.

Он внимательно посмотрел на нее, чуть отстранился.

— Да, не поддаешься.

— Давай сначала погуляем, а потом закажем ужин. Мне нужно окончательно избавиться от последствий паники.

— Тогда я хочу пива.

— А знаешь, я тоже. Да здравствует прогулка с пивом.

Позже они сидели на диване — Фиона, закинув ноги на журнальный столик, — и пили уже по второй бутылке пива. Между ними стояла коробка с пиццей «Пепперони». Огонь в камине разгонял вечернюю прохладу.

— Знаешь, я все обещаю себе начать питаться, как взрослый человек.

— Мы едим, как взрослые. — Саймон не дал Джозу протиснуться под его ногами за ломтем пиццы. — Проваливай, парень. Детям приходится есть другую еду, и только тогда, когда им ее дают. А мы можем есть что хотим и когда хотим. Потому что мы взрослые.

— Да. И я люблю пиццу. — Фиона впилась зубами в свой кусок. — Никакая другая еда не сравнится с пиццей. А я подумывала, правда… до того, как ты заехал, пригласить тебя на ужин.

— Тогда почему за пиццу платил я?

— Ты вытащил бумажник, я не стала возражать. Я подумывала пригласить тебя на ужин, который приготовила бы сама.

— Ты никудышная повариха.

Фиона ткнула его локтем.

— Я бы постаралась. К тому же я умею пользоваться грилем. На самом деле я супергрильщик. Пара хороших стейков, картофель айдахо в фольге, овощной кебаб, как дань сбалансированному питанию. В этом я мастер.

— Ты готовишь, как парень. — Саймон взял второй ломоть пиццы. — Я этим восхищаюсь.

— Думаю, раз ты заплатил за пиццу и остался со мной, я должна тебе ужин со стейком. Расскажи, как ты сдерживаешься.

— Это неинтересно. Почему у тебя нет телевизора в гостиной?

— Потому что здесь я никогда не смотрю телевизор. Я люблю телевизор, растянувшись или свернувшись клубочком в постели. А гостиная — для общения, для разговоров.