Черно-белая палитра Куно Ольга

— Правда?

Я попыталась вспомнить, как случилось, что та одежда осталась в участке. Вспомнить не получалось. Слишком много всего тогда навалилось. После того как Алджернону оказали первую помощь, я отправилась вместе с ним в лазарет, провела там довольно много времени и лишь потом возвратилась на место службы: необходимо было отчитаться перед руководством. К тому времени уже рассвело. Дальнейшее действительно помнилось смутно, но, по всей видимости, я не пожелала и дальше шляться по городу в нескромном, а в придачу еще и рваном наряде и переоделась в форму прямо на месте. Забрать же то, что сняла, видимо, забыла… Ох. Стыдобище. Я припомнила неприлично короткую юбку и чулки в сеточку.

Меж тем Алджернон прошел в комнату, стянул камзол и повесил его на спинку стула. Потом расстегнул две верхние пуговицы рубашки, будто она его душила. Движения снова стали резкими и порывистыми.

— Что-то случилось? — спросила я, отрываясь от собственных мыслей. — Что-то не так в участке?

— Можно сказать, что все в порядке. — Ему явно потребовалось приложить усилие, чтобы сделать это заверение относительно спокойным тоном. Но потом он все-таки взорвался: Эти твои сотрудники, Лейкофф и Норбоу, совершенно не дают мне работать!

Я прикусила губу, будто это обвинение непосредственно касалось меня. Впрочем, что значит «будто»?! Оно действительно непосредственно меня касалось! Из соображений конспирации Алджернон не посвятил в свои подлинные планы ни одного человека из участка. Кто-то ему совершенно точно помогал, с кем-то он сотрудничал, взять хотя бы того светлого мага, что создал мою копию в тюремной камере. Да и вообще, не мог Алджернон полностью взять на себя одного расследование всех ниточек по делу спящих. Но, видимо, он приобщил к расследованию своих знакомых по прошлой жизни, возможно даже специалистов из столицы. А Райан и Дик пребывали в неведении.

— Они беспокоятся, — постаралась заступиться за ребят я. — Переживают за меня. Они же думают, что я действительно в камере, что мне грозит тюремный срок. Ты не увольняй их, пожалуйста! У нас не заведено бросать друг друга в беде.

Алджернон закатил глаза.

— Я их не увольняю, — сквозь зубы сообщил он, — хотя они делают все для того, чтобы не оставить мне другого выбора! Сидели бы спокойнее. Собирали информацию, готовились к судебному разбирательству, делом бы занялись, в конце-то концов!

Если начинал он достаточно тихо, то теперь практически кричал.

— А что конкретно они сделали? — спросила я, инстинктивно пригнувшись от нехорошего предчувствия.

Судя по тому, насколько вышел из себя Алджернон, ответ будет впечатляющим. Мои ожидания оправдались. Правда, сначала Алджи как будто немного успокоился и предложил мне перейти на кухню.

— Перехвачу что-нибудь по ходу дела, — пояснил он. — Скоро возвращаться, а я ни черта не успел сделать.

Мы перебрались в соседнее помещение, Алджи прошел к посудному шкафу и извлек оттуда первую попавшуюся плоскую тарелку.

— Что они сделали? — без выражения повторил он. — Сначала ко мне заявился Лейкофф. Сказал, что протестует, что тебя арестовали несправедливо, что я как твой непосредственный начальник обязан вмешаться. И даже какое-то письменное заявление притащил. Видимо, решил, что раз я уважаю закон, значит, бумаги для меня — святое и проигнорировать документ я не смогу.

Я легонько улыбнулась. Райан своих не бросает, это точно. А что касается бумаги, наверное, я бы тоже сделала подобный вывод о характере Уилфорта, если бы не помнила разорванную жалобу от леди Гарден в его мусорной корзине.

Поймав на себе мрачный взгляд Алджернона, поспешила убрать улыбку с лица.

— Я сообщил ему, что как непосредственный начальник я ничем ему не обязан и действовать буду в соответствии с законом и решениями, принятыми в судебном порядке. Что улики, свидетельствующие о твоей виновности, убедительны, дело передано в суд, и дальнейшее, в сущности, не в моей компетенции.

— А он?

— А он изобразил всем своим видом гремучую смесь из гнева, разочарования и презрения.

Я вжала голову в плечи.

— Он на самом деле не так к тебе относится, — вновь поспешила вступиться за Райана я.

— Да плевать мне, как он ко мне относится! — рявкнул Алджернон. — Если бы на этом все закончилось и он удалился на свое рабочее место думать и даже разглагольствовать о том, какая сволочь его начальство, это вполне бы меня устроило. Но нет, сотрудники темного отдела так просто не успокаиваются! Извини, — добавил он, сообразив, что последняя характеристика имеет непосредственное отношение и ко мне тоже. — Ситуация сложная, почти тупиковая, а время приходится тратить совершенно не на то, на что нужно.

Он сел возле меня на мягкую скамью, которая углом огибала кухонный стол. К этому моменту в его тарелке уже имелся кусок курицы и овощной гарнир. Я аккуратно погладила его по плечу, он благодарно уткнулся лицом мне в макушку.

— Что было дальше? — осторожно спросила я после того, как Алджернон все-таки принялся за еду.

— Не прошло и двух минут, как ко мне вломился Норбоу. Именно вломился, потому что в кабинет начальства так нагло не входят. И потребовал — да-да, именно потребовал — разрешение на свидание с тобой в тюрьме. Сама понимаешь, дать ему это разрешение я не могу. Иллюзия иллюзией, но убедительно поддержать беседу с твоими коллегами она не в состоянии. Пришлось сказать, что я к этой сфере отношения не имею и помочь ничем не могу. Ложь, конечно, но в данных обстоятельствах необходимая.

— Они знали, что это неправда, — понимающе заметила я.

— Знали, — кивнул Алджернон. — Когда они сами в этом заинтересованы, выясняется, что о законах и полномочиях им известно достаточно много. Следующим ко мне заявился Лейкофф, с тем же требованием. И получил такой же ответ. С настоятельным советом заняться выполнением своих непосредственных обязанностей.

Я как будто видела это собственными глазами. Равнодушный ответ холодного как лед капитана и сверкающий яростью взор Райана. Немного неловко было и перед тем и перед другим, хоть я отлично осознавала, что в действительности ни в чем не виновата.

— Что было дальше? — спросила я.

Алджи уже расправился с курицей и теперь рассеянно ковырялся вилкой в тушеных овощах.

— А дальше, — продолжил он рассказывать делано бодрым тоном, — проходит полчаса, и мне звонят из тюремного отдела, благо, что эхофоном они теперь снабжены. И предлагают незамедлительно забрать моих подчиненных. С намеком, что еще немного — и забрать их уже не предложат, оставят в какой-нибудь камере до судебного разбирательства. Проклиная все на свете, спускаюсь вниз. Эти борцы за справедливость не придумали ничего умнее, как отправиться на тюремный этаж и добиться пропуска без моего разрешения. А не получив такового, попытались прорваться к тебе силой. Сбежались все стражники, эту парочку удалось задержать, но драка вышла знатная. К моменту моего прихода туда же успел прибыть кое-кто из высшего начальства, и мне зачинщиков отдавать уже не хотели, намеревались оставить их в отдельных камерах как минимум суток на пятнадцать. Пришлось из кожи вон лезть, внушая всем присутствующим, что я в гневе значительно более страшен, чем непродолжительное тюремное заключение, дабы этих двух идиотов все-таки отпустили. Хотя, что греха таить, мне было бы намного проще, если бы ближайшие несколько дней они оставались в камерах и не путались под ногами.

Я благодарно положила руку ему на предплечье.

— Ты думаешь, на этом все завершилось? — Алджернон говорил по-прежнему возмущенно, хотя мой жест немного его смягчил, и он в ответном жесте опустил собственную ладонь поверх моей. — Нет, не прошло и двадцати минут после моей гневной, но короткой тирады (работать-то мне, в отличие от некоторых следователей, нужно) о достойном и недостойном поведении стражей, как в мой кабинет снова явился Лейкофф. И положил заявление об уходе мне на стол с таким торжественным видом, будто я должен незамедлительно достать из-под стола барабан и заиграть марш.

У меня сжалось сердце.

— Ты все-таки его уволил?

— Я язвительно поинтересовался, один он собирается уходить или у него есть единомышленник в этом вопросе, — увильнул от прямого ответа Алджернон. — Потребовал, чтобы Норбоу пришел незамедлительно. Как я и ожидал, пришел он точно с таким же заявлением. После чего я сообщил обоим, что ничего не имею против их ухода, особенно после того безобразия, которое они устроили на тюремном этаже. Что без особых сложностей найду им на замену более дисциплинированных сотрудников. Но напоследок напомнил, что в скором времени состоится суд. И если им действительно важно повлиять на исход процесса, то поручительство сержантов второго тель-рейского округа будет иметь значительно больше веса, нежели показания двоих безработных.

— И что тогда?

Я вдруг сообразила, что слишком сильно сжала его руку, и ослабила хватку.

— Они синхронно забрали свои заявления, — устало закруглился Алджернон. — А выйдя из кабинета, Лейкофф заявил своему напарнику, что «этот начальник, конечно, порядочная сволочь, но иногда говорит дело».

Я снова вжала голову в плечи, будто это меня, а не Райана, подслушал Алджернон. Кстати сказать, Райан — не дурак и наверняка не стал бы говорить подобное вслух, не будь он уверен, что отошел достаточно далеко и, следовательно, Уилфорт его не услышит.

— Может быть, все-таки надо было им сказать? — облегченно выдохнув (все хорошо, что хорошо кончается), высказалась я.

Алджернон, как раз отправивший в рот последний кусок, помотал головой.

— Кто-то из преступников служит в участке, — напомнил он. — Это совершенно точно. По меньшей мере, он подкинул в твой кабинет улику. А вероятнее всего, также информировал кого надо о ходе расследования. Поэтому никакой утечки информации быть не должно. В сущности, поведение твоих коллег как раз и доказывает ему, что все идет как надо.

Я вздохнула. Рационально я эти доводы не могла не принять, но перед ребятами все равно было здорово неловко.

— Все, — Алджернон, поднимаясь, вытер губы белоснежной салфеткой. — Прости, но мне нужно бежать дальше. А твоим коллегам я пока надавал срочных заданий, так что очень надеюсь, что эту проблему я решил.

Поцеловав меня, он вышел в гостиную и почти сразу же исчез. Видимо, пространство гостиной лучше всего подходило для открытия порталов.

Почти весь остаток дня я провела в своей комнате — хотя странно и непривычно было так называть комнату в этом доме. Вечером Алджернон вновь материализовался в гостиной, еще более усталый, чем днем. Усталый, но на сей раз не разгневанный, так что его лицо было не раскрасневшимся, а бледным. На тот момент я читала книгу по темной магии и узнала о его появлении лишь тогда, когда он сам постучался в мою распахнутую дверь.

— Как прошел день? — озабоченно спросила я, поднимаясь с кресла.

— Ничего, — откликнулся Алджернон. — Продуктивность ниже, чем хотелось бы, но приемлемо. — Он расстегнул камзол и утомленно потер виски. — Твой Веллореск приходил.

Меня чрезвычайно «порадовало» это «твой».

— А что он от тебя хотел? — удивилась я.

— От меня — ничего, — хмыкнул Алджернон. — Он настаивал на встрече с тобой.

Мне стало его по-настоящему жалко, настолько, что я простила и «моего» Веллореска, и почти укоризненный тон. Сначала ребята из отдела ему покоя не давали, теперь вот Дункан.

— То есть он не знал о моем аресте?

Алджернон качнул головой и сразу же поморщился, из чего я сделала вывод, что у голова у него болит, и достаточно сильно.

— А чего он хотел?

— Это и меня заинтересовало. Сначала он категорически отказывался со мной разговаривать. Дескать, намеревался кое о чем посоветоваться с Тианой Рейс, но раз ее нет, значит, нет. Пришлось настоять. Тогда он все-таки признался, что у него из дома украли фамильную драгоценность. Сообщать об этом кому попало он не хотел, так что решил обратиться напрямую к тебе.

— Ну вот, кое-что проясняется! — обрадованно воскликнула я и даже сделала несколько шагов по комнате, заложив руки за спину. — Брошь похитили из дома Веллореска, скорее всего, специально для того, чтобы подбросить мне. Конечно, фамильная драгоценность — немного странная взятка, но можно было списать такой выбор на нехватку денежных средств: ведь на тот момент Дункан еще не успел вступить в права наследования.

— Все это правильно, если только сам Веллореск и не стоит за этой историей, — заметил Алджернон. — В последнем случае его сегодняшнее поведение — не более чем умелая игра. Хотя, — он поморщился, словно это признание не доставляло ему удовольствия, — если это игра, то и вправду необыкновенно умелая. Он был очень убедителен, когда напрочь отказывался разговаривать со мной и порывался покинуть участок. Настолько хорошие актеры среди преступников встречались мне нечасто… Но встречались, — все-таки не удержался от замечания не в пользу Дункана он.

— У тебя голова болит? — спросила я после того, как Алджернон в очередной раз приложил пальцы к вискам.

— Немного. — Он пренебрежительно поморщился, давая понять, что это не имеет никакого значения.

— Сядь, — велела я и, взяв его за руку, сама подвела к краю застеленной кровати.

И откуда только взялись такие повелительные нотки? Будто он — не начальник, а недисциплинированный свидетель. Впрочем, формально он ведь действительно больше мне не начальник? Воспользоваться ситуацией и немного покомандовать — это буквально-таки святое.

То ли мой тон сработал, то ли Алджи просто слишком устал и оттого не сообразил, что что-то не так. Так или иначе, он послушался. Я тут же забралась на кровать с ногами (благо, скинуть тапочки было секундным делом), села у него за спиной и принялась осторожно массировать виски. Для этого пришлось предварительно отвести за уши густые светлые волосы. До чего же непривычно в подобных интимных ситуациях видеть перед собой именно этот цвет!

Сопротивляться Алджи не стал, наоборот, прикрыл глаза и блаженно выдохнул.

— Вам удалось немного продвинуться по делу? — спросила я, перейдя на шею. — Или не скажешь из-за тайны следствия?

— Почему ты так решила? — удивился он. Но, впрочем, глаз не открыл. — Информация, конечно, засекречена, но ведь не от тебя.

— Не знаю, ты ведь до сих пор ничего мне не рассказывал, — с некоторой обидой озвучила я мысль, которая и правда немного меня беспокоила. — О ходе следствия не было ни слова.

— Не потому что я что-то от тебя скрываю, — фыркнул Алджи. — Просто я счел, что за последние сутки тебе и без того досталось, так что ты заслужила право спокойно отдохнуть. Кстати, я просмотрел бумаги и выяснил, что ты не брала отпуск целых два года. Почему?

Мои руки стали чуть сильнее давить на позвонки, и Алджи довольно зашипел.

— Не знаю, — повела плечом я. — Наверное, просто потому, что мне нечего делать в отпуске. В участке всегда интересно, и приятелей у меня там много, а дома… Ну что я буду делать дома? Ну по базару не пробегусь за десять минут, как обычно, а поброжу со вкусом хоть полдня. Всех сплетен наслушаюсь. Ну в таверне какой-нибудь подольше посижу, не торопясь домой, поскольку назавтра рано вставать не надо. Но я вообще-то все равно ранняя пташка, так что встану по-любому… А что еще в отпуске делают?

— Ездят куда-нибудь, например, — хмыкнул Алджи.

— Да мне особенно некуда, — призналась я. — В мой родной поселок, честно говоря, не хочется. А так… Да куда еще?

Я не стала уточнять, что если бы были деньги, куда съездить, конечно, нашлось бы. Хоть ту же столицу посмотреть, хоть куда-нибудь на побережье, к морю, да мало ли вариантов. Но имеем то, что имеем. Тель-Рей я люблю, жизнь здесь меня вполне устраивает, работа — тоже более чем.

Мои пальцы поднялись чуть выше, и я с силой надавила на точку не то в самом верху шеи, не то в основании черепа. Я и сама не знала, как правильно определить ее местоположение, но важнее было другое: Алджи с шумом втянул воздух через прикушенную губу.

— Когда я нажимаю здесь, в лоб тоже отдает? — спросила я.

— Да. Над левым глазом.

— Я могу еще помассировать, но лучше обезболю.

— Магией? — тут же напрягся Алджи.

— Да. А что тут такого? — удивилась его реакции я.

— Лучше не надо, — лаконично сказал он.

— Почему?!

— Э… — Алджи помялся, потом привел довольно странное обоснование: — У меня не осталось больных зубов. — И наконец объяснил более доходчиво: — Не хотелось бы лишиться чувствительности на целую неделю.

— Ах, ты про тот раз! — сообразила я, припомнив, что однажды уже проводила для Алджи сеанс обезболивания.

— Не сердись. Тогда это действительно было очень уместно. Сказать по правде, боль была практически нестерпимой. Но сейчас ничего подобного не происходит, так что…

— Тогда я старалась изо всех сил, — постаралась доходчиво объяснить я. — И была совершенно уверена, что ни на что подобное не способна. Думала, если буду работать на максимуме, то смогу помочь хоть немного.

Я уже сидела не за спиной у Алджи, а рядом, свесив ноги с кровати. Он благодарно погладил меня по щеке.

— А сейчас я стараться не буду, — заботливо заключила я. — Минимальный поток обезболивающей магии. Для обычной головной боли должно хватить.

— Ну ладно, — сдался Алджи.

— То-то же.

Я развернулась в его сторону, положила руки ему на скулы и посмотрела в глаза. Секунд через пятнадцать морщины у него на лбу разгладились.

— Лучше? — спросила я.

Алджи кивнул, просветлев лицом.

— Намного.

Я, «без объявления войны», от души дала ему затрещину.

— Это что за фокусы? — изумленно вскинулся он.

— Проверяю твою чувствительность, — ответила я самым что ни на есть невинным тоном.

Вот так, а нечего мне не доверять!

— Так как, с чувствительностью все в порядке? — заботливо спросила я.

— В порядке, — отозвался Алджи, потирая ушибленное место.

Потом, с той же степенью внезапности, подхватил меня и пересадил к себе на колени. На всякий случай еще и придержал, чтобы не смогла соскочить. Но я и не пыталась: меня все устраивало.

— По поводу расследования, — сам возвратился к моему вопросу Алджи, видя, что тема противостояния исчерпана. — Мы работаем по нескольким направлениям. Во-первых, Флай сейчас как следует трясет Гардена-младшего и кожевника. Все это под строжайшим секретом, конечно. Даже мать Гардена думает, что он уехал на пару дней на отдых, к реке. Флай пытается определить, на что, помимо сна, пытались повлиять злоумышленники, но пока результатов нет. Во-вторых, мы проанализировали ситуацию, взяв за основу твою собственную гипотезу, и определили круг возможных будущих жертв.

— Вот как? — заинтересовалась я. — Каким образом?

— Основная идея такая, что преступник воздействует на людей политически неблагонадежных. Это — единственный фактор, объединяющий жертву вроде Гардена с теми, чьи родственники сидят в тюрьме или кто отбыл срок заключения сам. Кроме того, в зону риска в первую очередь попадают одинокие люди, необычный сон которых вполне может остаться без внимания. Вероятнее всего, именно в этом причина особого интереса преступника к нищим или одиночкам вроде кожевника. Не могу сказать, чтобы круг потенциальных жертв стал по-настоящему узким. Проследить за всеми невозможно. Но мы постарались составить как можно более полный список тех, кто прежде сидел в тюрьме, живет в Тель-Рее, одинок и политически неблагонадежен. Несколько человек выделили особенно. За ними установили круглосуточное наблюдение. Если кого-то из них погрузят в магический сон, мы своевременно об этом узнаем. Если кто-то из них окажется замешанным в преступлении — тем более. И третье направление — собственно участок. Поиск того, кто действует изнутри. Этим я занимаюсь лично и, разумеется, особенно аккуратно. Но, — он развел руками, чтобы почти сразу же снова сомкнуть их на моей талии, — конкретных результатов пока нет ни по одному из направлений. Это нормально, учитывая, как мало прошло времени. Но все равно плохо — если учесть, как мало времени остается.

— Ты справишься, — заявила я, кладя руки ему на плечи. — Только держи меня тоже в курсе, хорошо? Мне не нужен отпуск.

Он улыбнулся.

— Непременно. Я имею в виду держать в курсе. Отпуск тебе все-таки нужен, но это мы обсудим потом.

— Это точно, — хмыкнула я. — Глупо обсуждать тему отпуска с безработной.

И вот ведь интересно: вчера мне казалось, что разрушился весь мир. Сегодня я была в состоянии улыбаться, упоминая свое увольнение. И поймала себя на том, что совершенно не сомневаюсь: Алджи действительно все уладит. Любопытно: это объективная оценка ситуации или я, напротив, пребываю в плену иллюзий?

Алджи, в отличие от меня, не улыбнулся: его упоминание данной темы явно не порадовало.

— Еще напомни, что я тебе не начальник, — пригрозил он.

— Еще как напомню, — подхватила я, умышленно не оценив грозности тона. — Не сомневаюсь, ты в курсе, что подобные отношения между сотрудниками участка — это неэтично? — Я пару раз выразительно кивнула на его колени, на которых удобно устроились мои собственные ноги. — И, между прочим, в первую очередь данное правило касается именно начальства. За неуставные отношения с прямой подчиненной могут понизить в должности, если не уволить.

— Про этику я все хорошо знаю, можешь мне поверить, — отозвался Алджи, начисто проигнорировав упоминание о возможных взысканиях.

Таким тоном отозвался, словно говорил о наболевшем. И мне припомнилось, с каким остервенением он выдохнул тогда «Сними эту чертову форму». Только я хорошо понимала, что правила, установленные в участке, вряд ли значили для Алджернона так уж много. Взять хотя бы все ту же выброшенную в мусорную корзину жалобу. Скорее речь шла о его собственных моральных принципах.

— Прости, но сейчас я больше не настроен говорить о делах, — заявил Алджи. И после поцелуя в губы добавил: — Твоя поза не слишком к этому располагает.

Поза поменялась почти сразу: Алджи опрокинул меня на кровать.

Возражать причин не было: у меня тоже как-то резко пропал настрой говорить о делах. Выяснилось, что лиловое платье обладало еще одним несомненным достоинством: оно очень легко снималось. Сползало с тела, чрезвычайно чувствительное к малейшим требованиям мужских рук. Раздеть Алджи было куда как сложнее, но мы быстро справились с этим в четыре руки.

Как я успела соскучиться по его телу за эти сутки! Робких ласк в качестве прелюдии не было, мы начали сразу с самых что ни на есть нескромных. Постель, которую я после сна тщательно застелила (дома за мной такого не водится, но тут я как-никак в гостях), быстро смялась и съехала в сторону. Во время очередной перемены позы, коих было немало, я задела ногой столик, оказавшийся слишком близко к кровати. Блюдце с горкой косточек (все, что осталось от утренней вишни) упало на ковер. Разбилось или нет, я не знала; было как-то не до того, чтобы проверять. Алджи, к счастью, заострять внимание на этом происшествии не стал: значит, ему тоже происходящее было существенно важнее, чем судьба посуды.

Я тяжело дышала, закусив губу, крепко вцепившись Алджи в плечи, двигаясь страстно и ритмично, уже почти на грани блаженства, когда он, прижав меня к кровати, вдруг склонился к самому уху и прошептал:

— Так как? Я веду себя в постели как бревно?

Я застыла с открытым ртом, разом припомнив свое высказывание на этот счет в «Шахматной доске», в тот день, когда капитан устроил нам первый разнос.

Впрочем, Алджи мгновенно возобновил прежние движения, наглядно подтверждая свою активность в постели и не давая мне особой возможности оправдываться или извиняться.

— Ну как такое очень подвижное бревно, — заявила я в ответ, после чего прикрыла глаза, вновь сосредоточившись на процессе.

Впрочем, не вернуться к этой теме после того, как все закончилось, было бы выше моих сил.

— Так, значит, ты все-таки слышал! — заключила я, предварительно перевернувшись на живот и спрятав лицо в подушку.

— Чтобы ты даже не сомневалась.

Я не видела Алджи, но по голосу было ясно, что он ухмыляется.

Я накрыла голову руками и застонала.

— Так я и думала! Но как? — Любопытство перебороло стыд и заставило повернуть голову набок, отвергая таким образом защиту подушки. — Как тебе это удалось? Мы же далеко сидели. И Райан, когда сказал насчет… ну, насчет сволочного начальства. Он же сто процентов успел отдалиться от твоего кабинета, иначе не стал бы этого говорить. Это какая-то светлая магия?

— Нет, — вновь усмехнулся Алджи. А может быть, он и не переставал усмехаться. — Никакой магии. У меня просто очень хороший слух, с детства. Наследственная черта по материнской линии.

— Завидная способность, — пробурчала я.

— Иногда завидная, иногда наоборот, — протянул он. — Это уж как сложится. Но в целом я не в накладе.

— Еще бы! И все равно — момент для упоминания того случая ты выбрал крайне неподходящий!

Я снова зарылась носом в подушку.

— Еще какой подходящий! — возразил Алджи. — Ты даже не представляешь, как я мечтал припомнить тебе это именно при таких обстоятельствах.

— И давно?

Интерес вновь заставил меня отодвинуться от подушки.

— Что давно?

— Давно ты стал об этом мечтать?

— Да с тех самых пор, как услышал это твое замечание.

Я с веселым удивлением вытаращила на него глаза.

— А я, когда поняла, что ты все услышал, была уверена, что ты меня уволишь.

Он только рассмеялся.

Глава 14

На следующий день в квартиру Алджи должна была прийти та самая служанка. Афишировать этой женщине мое присутствие он не хотел (не так чтобы в чем-либо подозревал лично ее, но секретность так секретность), поэтому придумал следующий план. Он распоряжается, чтобы сегодня служанка долго не задерживалась, выполнив лишь минимальную работу. А сам тем временем создает портал прямо ко мне в квартиру. Мы отправляемся туда, и я (разумеется, аккуратно и не приближаясь к окнам) собираю наиболее необходимые вещи. Все-таки платья платьями, но в данный момент в квартире Алджи мне многого не хватало.

Наспех позавтракав (до прихода служанки оставалось мало времени), я вышла из кухни в гостиную и направилась в свою временную комнату. Но внезапно застыла, углядев висящий на стене над камином предмет, прежде ускользнувший от моего внимания.

— Это приемник? — благоговейным тоном спросила я.

Алджи удивленно проследил за моим взглядом (похоже, и вид я имела благоговеющий) и утвердительно кивнул.

— Ну да, аппарат для прослушивания эхолиний, — ответил он вслух.

Я так и не оторвала взгляда от чуда магической техники. Как же я его до сих пор не заметила? Наверное, позавчера была слишком ошеломлена всем, что на меня обрушилось, а вчера просто почти весь день провела в своей комнате. Новый прибор, не то что мой — с какими-то рычажками и полосками, о назначении которых я даже не догадывалась.

— Последняя разработка? — почти прошептала я. О святом громко не говорят. — С имитацией голосов?

— Не самая последняя, но недавняя, — равнодушно откликнулся Алджи. — Да, с имитацией голосов, и музыки тоже.

— Вот это да! — восторженно протянула я, глядя на коричневый прямоугольник с новым приливом восхищения. — А можно его включить?

— Можно конечно.

Алджи сам подошел к камину, встал на самодвижущуюся пластину и надавил на нужную кнопку в стене. Пластина медленно поднялась в воздух, вознося капитана ровно на ту высоту, которая требовалась, чтобы достать до выключателя приемника. Такие пластины, отлично замаскированные под пол либо ковровое покрытие, располагались по всей квартире возле высоких шкафов или полок. Мне такие устройства были знакомы, так что удивления не вызывали, хотя, конечно, и этого достижения магической техники у меня в доме не водилось. Приходилось пользоваться менее дорогостоящими, зато более замысловатыми приспособлениями в духе: стул, на нем скамеечка для нор, на ней — подушка.

Из приемника полились звуки человеческой речи. Я завороженно слушала голоса, ничем не отличающиеся от настоящих. Мужской и женский. Кажется, оба — ведущие и весело обсуждают какую-то тему. В содержание я не вслушивалась, что-то малоинтересное из светской хроники, но поражал эффект присутствия. Казалось, эти двое находятся прямо здесь, в гостиной, и ведут беседу, сидя у камина. Можно подойти, сесть рядом и включиться в разговор.

— Человека, который изобрел эхолинии, следовало бы причислить к лику святых, — убежденно пробормотала я.

Алджи скептически хмыкнул.

— Вообще-то эхолинии были изобретены сто пятьдесят лет назад как средство пропаганды, — спустил меня с небес на землю он.

Не так чтобы в моих глазах это обстоятельство имело большое значение, но долго стоять и слушать все равно не было времени. Следовало собираться, пока не появилась служанка. Зато я точно знала, чем буду заниматься в то время, которое мне оставалось провести в квартире Алджи.

Дальнейшее прошло по плану. Пришла служанка, я спряталась в своей комнате. Алджи коротко с ней переговорил, затем она направилась на кухню, а мы вдвоем переместились ко мне домой. Конечно, служанка отлично поймет, что в комнате с зеленым ковром проживает особа женского пола или как минимум туда наведывается. Но ничего удивительного, предосудительного или указывающего лично на меня в этом не было.

Собрать вещи я постаралась как можно быстрее. Не столько из страха «засветиться», сколько из чувства неловкости перед Алджи. Мое жилище выглядело куда хуже его квартиры. И дело тут было не только в небогатом убранстве. Просто, постоянно работая, дома я нередко пренебрегала уборкой и наведением порядка. Внешне Алджи никак не отреагировал на разительный контраст между двумя квартирами. Лишь поначалу огляделся с любопытством, но потом сосредоточился на книжных полках, кажется, стараясь меня не смущать. И что он при этом думал, прочитать по лицу было нельзя.

Потом мы снова перенеслись к нему домой, но не в гостиную, как обычно, а в мою комнату. Алджи отправился проверять, что со служанкой, и застал ее практически на выходе. Дома обнаружились следы минимальной уборки. Учитывая, что в прошлый раз здесь убирались всего два дня назад, на мой взгляд, ничего максимального не требовалось в любом случае. На кухне появились свежие продукты, а собственно обед Алджи позднее заказал в какой-то ресторации по эхофону.

В участок он в тот день наведался, но ненадолго, потом вернулся и засел за эхофонные переговоры. Я же сидела у незажженного камина (погода стояла теплая) и слушала приемник. Передачу за передачей, независимо от тематики. Сейчас мне было интересно все.

Когда у меня за спиной раздался шорох и звук шагов, я сперва чуть было не списала это на эхолинии. А что, может, новые приемники и такой эффект создавать могут: слышишь звучание со всех сторон. Но всерьез я так все-таки не думала, поэтому поспешила обернуться, а затем подняться.

В гостиной стоял незнакомый мне мужчина. Крупный, широкоплечий, с короткой аккуратно подстриженной бородой. Блондин с красивыми зелеными глазами. Все в его облике говорило о силе, но он был далеко не юным; скорее я бы сказала, что у него вполне могли быть молодые дети. Одет он был богато и ярко; сиреневый камзол обильно украшен золотым шитьем.

Судя по тому, что в дверь незнакомец не звонил, да и вообще явно оказался сразу в гостиной, переместился он сюда при помощи портала. А вот и соответствующее кольцо у него на пальце. Но я точно знала, что свой дом Алджи от вторжений такого рода надежно оградил. Следовательно, этот человек — один из тех, кому было позволено являться сюда подобным образом. Так что, не слишком встревожившись, я шагнула незнакомцу навстречу и сказала:

— Добрый день. Вам, наверное, нужен лорд Уилфорт?

Судя по внешнему виду прибывшего, он и сам являлся лордом, поэтому я сочла наиболее подобающим назвать Алджи именно так.

Незнакомец посмотрел на меня изучающе, с откровенным интересом, кивнул и ответил:

— День добрый. Да, мне нужен именно он.

— Одну минуту, — вежливо сказала я и отправилась на поиски.

Алджи обнаружился в кабинете. Он ни с кем не разговаривал, но все еще держал в руке эхофон.

— К тебе пришли, — понизив голос, сообщила я.

Алджи удивленно нахмурил брови. Значит, визита не ожидал. Тем не менее заставлять визитера ждать не стал, сразу же направился в гостиную. Я последовала за ним.

Увидев мужчину в камзоле, Алджи резко остановился. Неуловимую долю секунды смотрел очень пристально, словно пытался вникнуть во что-то, скрытое от глаз. Потом, склонив голову, медленно произнес:

— Лорд Иртални?

Вопрос прозвучал несколько странно, учитывая, что пришедшего Алджи, несомненно, узнал. Впрочем, должно быть, вопросительная интонация в данном случае являлась скорее признаком удивления.

— Он самый, — со слабой ухмылкой отозвался незваный визитер.

— Я не ждал вас в Тель-Рее так рано, — признался Алджи, предлагая Иртални садиться.

Тот принимать предложение не спешил.

— Я люблю поступать неожиданно, — ответил он. — В опасных и сомнительных ситуациях эта тактика порой незаменима. А нынешняя ситуация, насколько я успел понять, чрезвычайно опасна.

«Он говорит о приезде этой большой шишки, как его… Вайраса Тибелла», — сразу догадалась я.

Алджи согласно кивнул, ничуть не удивленный осведомленностью собеседника. Последний, видимо, тоже важная шишка из столицы, пусть и не Тибелл.

— Но об этом чуть позже, — оборвал сам себя Иртални. — Быть может, представите мне эту юную леди?

Ну вот. За последнее время меня обзывали леди, кажется, в третий или четвертый раз. Эдакими темпами я растаю. Впрочем, вру. Я не таю так легко и точно не от подобных мелочей.

— Моя сотрудница, следователь отдела по борьбе со злоупотреблением магии темных второго тель-рейского округа сержант Тиана Рейс.

Хм, стало быть, при этом человеке Алджи не считает нужным соблюдать правила конспирации. Я выдавила приветливую улыбку и вежливо склонила голову. Леди, наверное, должна была поприветствовать высокого гостя иначе (как минимум — реверансом, как максимум — пространной и ничего не значащей речью), но отставим игры в сторону. Я — не леди, а сержант, и для последнего мой вариант приветствия вполне нормален.

— Вот как? Значит, сотрудница.

Вроде и вежливо говорит, но взгляд такой насмешливо-оценивающий, скользит по платью, второму из купленных Алджи, из темно-синего шелка, к форме имеющему отношение разве что цветом, да и то отдаленное. Впрочем, моя персона перестала интересовать Иртални достаточно быстро (как минимум до поры до времени), и он с посерьезневшим лицом обратился к Алджи:

— Надо как следует все обсудить.

Тот кивнул и повернулся ко мне.

— Тиана, надеюсь, ты не обидишься. Нам с лордом Иртални необходимо поговорить наедине…

Обижаться я и не думала. Понятно, что разговор пойдет не о погоде и, независимо от того, хочет ли что-либо от меня скрывать сам Алджи, этому Иртални лишние уши точно не нужны. Так что я просто улыбнулась и сказала:

— Конечно, я буду в зеленой комнате.

В последний момент сообразила, что говорить «в своей» сотруднице-сержанту все же не стоит, и выбрала более нейтральный эпитет. Алджи улыбнулся уголками губ, оценив мою находчивость.

— Подождите, в этом нет необходимости, — остановил меня на полпути из гостиной Иртални. — Там что? — обратился он к Алджи, указав на одну из дверей.

— Кухня, — ответил тот.

— Отлично! — воодушевился Иртални. — Люблю беседовать на кухне. Есть в этой атмосфере что-то особенное. Так что мы с вами сейчас удалимся, а леди сотрудница сможет спокойно оставаться в гостиной.

Страницы: «« « ... 1011121314151617 » ... »»