По ее следам Ричмонд Т.

– Знаете, Джереми, при всех своих достоинствах вы просто невыносимый лицемер. Говорите о незначительности человеческой жизни и при этом считаете себя вершиной творения и центром мира. Вы не в состоянии смириться с простыми истинами, которые сами же проповедуете за университетской кафедрой. Несмотря на все ваши академические заслуги – и, пожалуйста, не надо изображать тут выпускника Оксфорда, – вы никак не можете принять один простой факт. Вы не бессмертны. Рано или поздно вас не станет. Изменить мир – не в ваших силах. А если бы вы были моим студентом, то сейчас я бы непременно напомнил о том, что вы так и не дали внятного ответа на самый первый вопрос: зачем вы обратились ко мне за помощью?

– Искал прощения.

– Увы, прощение выходит за пределы моей компетенции. – Он возвел очи горе.

Мне на ум пришел наш школьный девиз: «dulcius ex asperis» – «чем труднее, тем слаще».

– Просто хотел стать лучше. Не причинять никому боли.

– Вот! – с торжеством воскликнул он. – Альтруизм! И вы ведь не о родне сейчас заботитесь.

Ларри, я никогда не мог определить для себя это понятие – «родня». Кто в него входит? Родители давно умерли: одни похороны я посетил, вторые – решительно бойкотировал. Ни братьев, ни сестер, только кузен в Эдинбурге, с которым мы видимся раз в сто лет. Ближе Флисс у меня никого не было: мы обвенчались в маленькой церквушке в Уилтшире, сквозь витражи лился солнечный свет.

«А разве человек с искусственным сердцем может любить?» – спросила она меня однажды.

«С настоящим сердцем тоже не всегда справляешься», – ответил я.

– В то же время на следующей неделе? – спросил меня Ричард в декабре.

– Нет, сегодня был последний сеанс.

– Вот так всегда. Все меня бросают, – фыркнул он.

– Как я вас понимаю! Студенты тоже меня покидают. Спасибо за все. Мне стало лучше, я вылечился.

– Я обычно воздерживаюсь от таких формулировок. Назовем это ремиссией.

На стоянке меня ждал спортивный автомобиль, купленный прошлым летом по странной прихоти. Я включил полюбившуюся мне песню Мика Джаггера – «Нельзя всегда получать желаемое».

Доктор Ричард Картер стал одним из моих самых близких друзей.

Сообщения в сети «Твиттер», связанные с Алисой Сэлмон, 29 января – 5 февраля 2012 г.

От @EmmaIrons7

Принимайте пополнение! Тоже добралась до твиттера, хотя клялась, что ноги моей тут не будет. Жду не дождусь следующего месяца. Не забудь туфли для танцев!

29 января, 11:39

От @EmmaIrons7

Я такое платье вчера купила – закачаешься.

29 января, 12:04

От @EmmaIrons7

Я тут сижу, корплю над твиттами, а ты молчишь???

29 января, 18:31

От @AliceSalmon1

Ой, извини, Эмс. Зарылась в работу перед выходными. А потом у нас вечеринка! Целую.

30 января, 17:55

От @Carolynstocks

Удачи со статьей! Раскатай их в лепешку.

31 января, 08:50

От @AliceSalmon1

Спасибо, Казза. Что-то я мандражирую.

31 января, 09:16

От @NickFonzer

Завтра буду в твоем районе. За мной должок. Не хочешь поужинать? Может, сходим в тот итальянский ресторанчик?

1 февраля, 15:44

От @AliceSalmon1

Ух ты, здорово! Но на этой неделе не выйдет. Как насчет следующей?

1 февраля, 15:55

От @AliceSalmon1

Супербоец с преступностью сегодня ляжет спать пораньше. На выходных оторвусь в родных пенатах! Берегите себя.

3 февраля, 19:37

От @AliceSalmon1

И когда я перестану ходить по граблям?

4 февраля, 20:07

От @GeordieLauren12

Эх ты, легковес! Так быстро слилась с праздника – мы тебе это не забудем!

4 февраля, 23:05

От @AliceSalmon1

Здравствуй и прощай.

4 февраля, 23:44

От @Carolynstocks

Сэлмон, мать твою за ногу, возьми трубку!

5 февраля, 11:09

От @MissMeganParker

Никак не достучусь до @AliceSalmon1! Наверное, сидит где-нить с диким похмельем.

5 февраля, 13:34

От @Carolynstocks

Тебя там похитили, что ли? Если не перезвонишь, отправлю по твоим следам команду спасателей.

5 февраля, 14:04

От @MissMeganParker

Тоже не могу дозвониться до @AliceSalmon1! Скорее всего, телефон разрядился. Она все время про него забывает.

5 февраля, 14:22

Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 8 августа 2012 г.

Здравствуй, Ларри!

Это снова я.

– Будет холодно, не задерживайся, – сказала мне Флисс. В четыре часа я сообщил ей, что отправляюсь на свой ежедневный моцион.

В шесть она прислала сообщение: «Когда будем ужинать?» В семь невозмутимое: «Ты где?»

Но я не мог упустить такую возможность. Видишь ли, дружище, Алиса Сэлмон вернулась в город. Провидение вмешалось, не иначе!

Отыскать ее было нетрудно. Проверил социальные сети, тут же взял след – и вот, она передо мной. Я шел за Алисой, как заправская ищейка. В субботней толпе легко прятаться, нужно только выбрать удобное место для наблюдения на безопасном расстоянии. Сложнее оставаться рядом. Через некоторое время я с трудом переводил дух, эта девчонка совсем меня загнала. Но я не сдавался. Пришла пора изгнать демонов прошлого и рассказать всю правду о той ночи после вечеринки на кафедре.

Их было четверо, они то сходились вместе, то разбегались в разные стороны, подвижные как ртуть. Подруги Алисы исчезали из виду и появлялись опять, к ним подходили другие, оставались поболтать, а потом снова таяли среди посетителей. Разумеется, мужчины тянулись к ней бесконечной вереницей. Но я не возражал: пусть подпаивают ее, мне это на руку, так будет проще начать разговор. Кого там только не было: городские ребята, разношерстная шпана. «У нас встреча выпускников!» – крикнула Алиса одному из своих воздыхателей, стараясь перекрыть шум. Были и другие – студенты, громогласные и возбужденные. Сколько легкомыслия…

Как ты, несомненно, знаешь, я восстановил события того февральского вечера в малейших подробностях, проследил все передвижения и разговоры Алисы. Прошу, выслушай до конца. Полиция заблуждается; у меня есть основания подозревать, что в ее смерти замешан кто-то из близких. Не буду пока ничего рассказывать, сам понимаешь – нельзя выступать с публичными обвинениями, основываясь на догадках. Опасное дело, особенно для уважаемого профессора. Репутацию слишком легко разрушить. Придется сделать исключение из правил – теперь между нами появится тайна.

«Я беспокоюсь», – написала мне Флисс.

Под разудалым пьяным весельем Алиса скрывала печаль, но никто из окружавшей толпы не замечал ее тоску. В те минуты она была так похожа на Лиз, что мне хотелось схватить ее за руку и силком увести прочь. Лиз было примерно столько же, когда мы познакомились. Около двадцати пяти. В самом соку.

Рядом с Алисой нарисовался еще один претендент. Лощеный, ухоженный. Я подошел поближе; кажется, он держал ее за руку. Отпустил какую-то шуточку, и Алиса громко расхохоталась, запрокидывая голову, – волосы рассыпались по плечам, точь-в-точь как у матери. Я хотел рассказать ей о нашей с Лиз связи, но боялся. Нам и без того было что обсудить, а эта история могла стать последней каплей. Я опасался скандала.

Алиса что-то сказала, ее слова утонули в шуме голосов. Зато ее собеседник ответил четко:

– Только полный дурак может упустить такую девушку.

– Скажи это моему парню.

– Дай телефончик, непременно скажу.

«Ага, – меланхолично подумал я, – так вот как оно бывает».

Еще одно послание от Флисс: «Ты там живой?»

Все события того вечера тщательно задокументированы: я вернулся домой и закрылся у себя в кабинете, чтобы записать все по свежим следам. Потом я неоднократно подвергал их внимательному изучению. Нас учили строить убедительные цепочки доказательств, но в этом деле было слишком много отклонений, цеплявших внимание. Отвлекающих маневров.

Через некоторое время юноша разыграл целую пантомиму: водрузил себе на голову пустую пивную кружку на манер шляпы, потом поставил ее обратно на стол и воздел руки к небу, потрясая кулаками. Алисе понравилась эта выходка, она просто заходилась от хохота. И неудивительно: если бы такой молодчик был моим одноклассником, я бы непременно в него влюбился – широкие мускулистые плечи натренированы греблей, на губах играет легкая самоуверенная улыбка; умен, но не знает, куда себя деть. Молодые люди подобного рода часто встречались на моем пути, Ларри. Они мчались вперед в сиянии славы, а я тащился сзади, испытывая болезненную благодарность за их презрение и жестокость. Именно тогда в моей душе зародилась ненависть к людям: под стук ботинок в школьных раздевалках и бесконечные склонения латинских глаголов. Неискоренимое убеждение в том, что я один против их всех.

– Когда-нибудь нюхала кокс? Так, чуть-чуть, носик припудрить? – спросил он.

– Нет. Очень редко.

– Ты уж определись.

– Последний вариант. Бывало, но редко.

– Отлично. Тогда сегодня – редкий вечер!

Еще одно сообщение от Флисс: «Где тебя носит, черт побери?»

Алиса оглянулась – то ли на своих подружек, то ли на разноцветную надпись на стене «8 шотов за 7 фунтов».

– Один раз живем.

– Молодец, девчонка! – откликнулся он. – Настоящая оторва!

Внутренний меморандум правления университета Саутгемптона, 17 августа 1982 г.

От: Энтони Деверё

Кому: Чарлз Уиттекер

Статус: срочно и строго конфиденциально

Чарлз!

Мне не удалось до тебя дозвониться, а дело не терпит отлагательств. Полагаю, ты знаешь о том, что случилось с Элизабет Малленс, преподавателем английского. Мне известны далеко не все подробности, но, насколько я понимаю, сегодня она пыталась покончить с собой. Кто-то из уборщиков обнаружил ее и вызвал «Скорую» – должно быть, ее увезли в крайне тяжелом состоянии. Тут явно замешана какая-то личная драма, однако я оцениваю последствия, исходя из профессиональных соображений. Новость обязательно просочится в прессу – уборщики не имеют ни малейшего понятия о благоразумном поведении, – так что нам срочно нужно выдать официальное заявление. Глубоко скорбим, искренне поражены случившимся и так далее. Можно намекнуть на личные «трудности», и при удачном раскладе репортеры сами разузнают про ее слабость к зеленому змию. Если бы этот инцидент произошел не на кампусе, его бы можно было замять. До меня также дошли слухи о связи между Малленс и Куком с кафедры антропологии. Если это правда, то могут возникнуть осложнения. Кук гораздо старше ее и женат – уверяю тебя, газетчики не упустят такой след. Чарлз, мы должны любой ценой избежать скандала. В прошлом году лектор в одном из унылых северных политехов наложил на себя руки, и журналисты не упустили свой шанс – дело закончилось чередой увольнений. Наша с тобой дружба длится уже более двадцати лет, и потому я пишу откровенно: Кук – полная бездарность, и сейчас настал подходящий момент, чтобы решить его будущее раз и навсегда и хоть в малой мере удовлетворить газетчиков, мечтающих о расправе. С твоей стороны было бы разумно отправить Малленс букет цветов. Слава богу, студенты на каникулах – представляешь, что бы творилось здесь во время семестра?

Искренне твой,

Энтони

P.S. И вопрос на постороннюю тему: ты сможешь присоединиться к нам вечером двадцать четвертого на симпозиуме? Среди гостей будет директор «Ай-Би-Эм» с докладом о том, что в ближайшем времени компьютеры появятся в каждом доме наравне с телевизорами.

Избранные цитаты Алисы Сэлмон, профиль социальной сети «Фейсбук», 14 декабря 2011 г.

«Каждый ваш изъян, каждый порок я безжалостно запечатлею в книге. Я был нагим всего один день, а вы останетесь нагими навеки».

Джеффри Чосер

«Будь собой, прочие роли уже заняты».

Оскар Уайльд

«Если вы говорите только правду, вам не нужно ни о чем помнить».

Марк Твен

«Продается сердце. В ужасном состоянии. Согласен на любую цену. Очень вас прошу, заберите».

Анонимный автор

«В любом свободном обществе всегда наступает момент, когда кто-то должен сказать правду, какой бы тяжелой и неуместной она ни была».

Альберт Гор

Пост на веб-форуме «Поиск правды», пользователь Одинокий Волк, 14 августа 2012 г., 23:51

Теперь я знаю не только тайные мыслишки Ледяного человека, но и дома у него был! Шикарный особняк, скажу я вам. Проверил адрес по картам «Гугл», но пришлось подождать, пока он со своей супругой, тощей важной мегерой, отправится в супермаркет. Не судите строго, цель оправдывает средства – именно так работают настоящие журналисты, а не выскочки вроде Алисы. Наша задача – докопаться до грязных секретов, которые скрывают власти! Ледяной человек – настоящий ИЗВРАЩЕНЕЦ, и люди должны об этом узнать.

Эта девчонка Меган, которая дружила с Алисой, недавно плевалась ядом у себя на блоге. Писала, что он, типа, прячет у себя дома какие-то левые фотографии и чужие вещи, но я заскочил совсем ненадолго и не успел обыскать все углы. Хотя мне все равно есть что рассказать вам. Я тут недавно нашел еще одного профессора по имени Деверё – древнее ископаемое, живущее в доме для престарелых. В университете ходили слухи, что этот мужик раньше работал с Ледяным человеком и на дух его не переваривает. Пришлось, конечно, присочинить немного, иначе бы меня к нему не пустили: сказал, что пишу статью о великих ученых нашей страны. И не надо уличать меня во лжи, я же не пытался прослушивать телефон Милли Доулер!

Начал с того, как я рад встрече, говорил красиво и представительно, а он вцепился в конфеты с такой жадностью, будто неделю ничего ел. Пришлось слегка раззадорить старика. Ввернул про книжку, с помощью которой Ледяной человек хочет отхватить себе всю славу, как в истории с Дарвином и Уоллесом: работали оба, а помнят только первого. Я старательно отрепетировал этот пассаж, так что он быстро разговорился.

– Этот мерзавец изнасиловал студентку, – заявил Деверё, захлебываясь слюной от злости. – Прямо у себя в офисе!

– Да что вы говорите!

– Я всегда подозревал его в чем-то подобном, но у меня не было доказательств. А недавно прочитал статью, в которой свидетельница рассказывала об увиденном. Она заметила его под руку с пьяной студенткой. И картинка сложилась: на следующий день после этого я столкнулся с ним рано утром – он украдкой выбирался из своего офиса, видок был тот еще. Вот скажи мне, зачем ночевать на работе, если в Нью-Форесте есть очаровательный старинный домишко, до которого всего пара миль? А?

– Меткое наблюдение.

– В то утро он даже притих слегка, не лез на рожон, как обычно. Так что это вполне похоже на правду. Кук считал себя непогрешимым. «Неприкасаемый» – вот как он себя называл!

Бинго! А я-то едва не начал сомневаться в виновности нашей Ледышки, думал, что он просто шпионил за Алисой. Теперь-то все ясно: профессор затащил ее в свое логово и трахнул, пока она была в отключке – да, я влез в его дом через приоткрытое окошко, но при этом разоблачил преступника!!!

Перед Деверё я изобразил полнейшую невозмутимость, будто и так все знал. Подкинул ему идейку: Джереми Фредерик Гарри Кук в своей книжке обязательно напишет, что все вокруг трахались, как кролики, и только он один не свернул с пути истинного.

– Кро-о-олики, – протянул Деверё, – я тебе сейчас про таких кроликов расскажу. Кук просто из штанов выскакивал при виде женщин, у него была настоящая зависимость.

А потом он поведал мне еще один секрет. Теперь мне известно куда больше, чем Меган Паркер, и это такая бомба! Поверьте, стоит только рассказать об этом, и меня начнут принимать всерьез. Мои признания взорвут Интернет, а его идиотская книжка сгниет в библиотеках. Мои статьи будут читать по всему миру, за исключением стран вроде Китая, где правительство установило великий китайский брандмауэр.

Сначала я не хотел устраивать публичного разоблачения, но Кук сам решил отказаться от нашей сделки, так что я не буду церемониться в ответ. Он рассуждает про эволюцию, но я тоже гибкий, быстро реагирую и умею приспосабливаться.

Пора выйти на охоту. Одинокий волк бросает клич в небо. У жертвы нет шансов.

Отрывок из дневника Алисы Сэлмон, 9 декабря 2011 г., 25 лет

Когда любишь кого-то, начинаешь замечать в своем избраннике мелочи, неуловимые для посторонних глаз. Неуверенный взгляд, напряженные плечи, едва ощутимо дрогнувший голос. Стоило Адаму бросить ту реплику в ресторане, и я сразу все поняла. Мой парень (теперь уже бывший?) невозмутимо и ловко перевел тему: «А как тебе здешняя кухня?» – и беседа потекла дальше.

Но мне не померещилось, я уверена. «Не вылезал из койки с той девицей из Дартмута». Приятель Люка не знал, что мы вместе и что между нами еще не было ничего серьезного, когда они укатили в Прагу. Люк украдкой обернулся ко мне с фальшивой вымученной улыбкой, всем своим видом вопрошая: «Неужели услышала?»

Конечно, услышала.

Он досидел до последнего, даже настоял на десерте и вел себя как ни в чем не бывало. Невозмутимо выпил кофе, заказал ликер, ни словом не обмолвившись о Праге.

Сколько же он мне врал? Люк частенько уезжал куда-нибудь с друзьями или с регби-клубом, на мальчишники или праздновать чей-нибудь день рождения. Дублин, Ньюкасл, Брайтон, Барселона.

По дороге домой, все десять станций метро – тоже ни звука. Наверное, думал, что я промолчу, и ему удастся отвертеться. Спокойный, хладнокровный, жестокий. Таким я его еще не видела.

Десять станций. За это время можно было откреститься от всего или покаянно признать вину. Мужчина, которого я любила, не стал бы молчать так долго. Когда мы подъехали к «Овэл», он заметил плакат и предложил сходить в кино на «Шпион, выйди вон!» – хватило же гонора! – но я только пожала плечами. Мысли были заняты другим: я пыталась подсчитать, когда они ездили в Прагу, и по всему выходило, что это случилось через два месяца после нашей встречи, точно после свадьбы Эмили Ти.

Можно было притвориться, что я ничего не слышала. Неплохая альтернатива. Задвинуть воспоминание куда подальше, забыть обо всем – ничего сложного. Некоторые женщины живут так годами, прячут от себя правду… Нет, заварил кашу, пусть теперь сам расхлебывает.

Мег говорила, что нельзя терять голову.

– У него должен быть хоть какой-нибудь недостаток или грешок за душой. Он же парень!

– Даже если есть, я пока не нашла, – отвечала я. – Хотя искала очень старательно, уж поверь мне! Но ты права, мне не везет с мужчинами.

– Зато везет с друзьями!

Мы приехали домой; Софи и Алекс сидели в гостиной с друзьями, и мы пошли в мою комнату. Едва переступив порог, я выпалила:

– Помнишь, ты ездил с друзьями в Прагу? У тебя там была интрижка?

Сначала он отпирался, затем быстро сбавил тон. Сидел на самом краю постели, как провинившийся школьник.

Ничего серьезного. Он был пьян. Мы еще не начали толком встречаться. Бла-бла-бла.

– Ал, я ни капли не изменился. Ты же меня знаешь, – заявил он.

– В том-то и дело. Совсем не знаю.

Несмотря на всю свою решительность, я расплакалась. Последней каплей стала маленькая рождественская елка, увитая мигающими гирляндами. Со мной раньше часто бывало такое, я рыдала из-за самых разных мелочей: старой фотографии, ребенка с собакой, раковины, полной грязной посуды, – и я ненавидела Люка за то, что вернул к жизни это чувство.

– За идиотку меня держишь? – крикнула я. Соседи громко постучали в стену.

– Я ничего подобного не говорил.

– Вот только не надо снисхождения.

Он потер лоб.

Может, мы просто не подходим друг другу. Никогда не подходили. Как он рассуждал про этот фильм в «Овэл» – какое стильное, элегантное, умное кино! – а я слушала и думала: «Да, но наверняка скучное». Переспал с другой и болтает о шпионской истории с Гари Олдманом.

На стене висел натюрморт с цветами, оставшийся от предыдущего жильца. Я переехала сюда, потому что хотела найти свой угол. Но это была чужая квартира, чужая комната. Мы собирались жить вместе.

– Мне нужна передышка. Не присылай никаких сообщений, не звони, даже не пытайся!

В голову лезли какие-то глупости: двойное отрицание означает согласие.

– Мы ведь хотели съехаться, – сказал он. – До Рождества осталось всего две недели.

До боли тянуло обнять Люка, спрятать лицо у него на шее, вдохнуть знакомый запах: алкоголь и дым, гель для душа – а потом упасть на кровать, я справа, он слева.

– Мне нравится спать поближе к дверям, – пошутил он, когда второй раз ночевал у меня. – Вдруг посреди ночи придется сматывать удочки?

Целый день я смеялась над его шутками.

– Я не допущу этого. Не могу, нет, – сказал он.

«Давай, продолжай в том же духе, – подумала я. – Сам себе роешь могилу».

Статья на веб-сайте «Ваш дом, ваши близкие», 20 октября 2012 г.

Всем известный профессор, работающий над «трогательной книгой памяти» для своей бывшей студентки Алисы Сэлмон, умирает от рака.

Рак простаты – таков диагноз, поставленный Джереми Куку; рак этой формы широко распространен среди мужского населения Великобритании.

Ученый решил не менять образ жизни и оставаться верным себе, несмотря на болезнь, новости о которой просочились в прессу после анонимной публикации на форуме от пользователя под псевдонимом «Одинокий Волк».

«За последние тридцать лет показатели выживаемости при раке простаты значительно улучшились. В случае обнаружения на ранней стадии большинство пациентов могут прожить до пяти лет и более, – отметил хирург, ранее работавший в больнице Саутгемптона. – Прогноз звучит гораздо более пессимистично, если метастазы успели распространиться на другие органы или проникнуть в кости».

Студенты и преподаватели готовы оказывать всяческую поддержку Старому Крекеру – так все ласково называют профессора за глаза. Бывшая коллега Амелия Бартлетт прокомментировала: «Он великолепный ученый с острым умом. Надеюсь, что даже в этой страшной ситуации он не растеряет своего мудрого отношения к жизни».

Выпускница Карли Тинсли говорит: «Про него ходили легенды. Иногда профессор играл с нами в сквош или даже пропускал за компанию кружечку пива. Всегда старался помочь и поддержать. Даже давал мне витаминки, когда я подхватила грипп на первом курсе. Хотелось бы, чтоб репортеры оставили его в покое».

В недавнем анонимном опросе среди студентов встречаются такие отзывы: «Он прочитал нам шикарную лекцию по Меланезии. Я сто пудов решил поехать туда. Лучшая награда для антрополога!»

Вот еще один отзыв: «В школе учителя только повторяли то, что вычитали в книгах. А он сам везде был, сам все испробовал. И в социолингвистике он разбирается лучше всех».

Кук живет в Гемпшире уже много лет. В первый раз он привлек внимание общественности, приняв участие в съемках популярного документального фильма Би-би-си «Становление человечества».

Профессор получил ряд известных наград, включая популярную награду Мертона Харви за «Вдохновение, подаренное молодым специалистам в области антропологии». Он также известен своими убеждениями в сфере защиты природы.

Его детские годы прошли в престижной частной школе неподалеку от Эдинбурга. Пять лет назад в интервью для радио Би-би-си профессор, активный участник местных благотворительных организаций, поклялся «бросить эту чертову машина и пересесть на велосипед, пока ноги шевелятся».

Письмо, отправленное профессором Джереми Куком, 21 августа 2012 г.

Дорогой Ларри!

Алиса выплеснула коктейль мне в лицо и крикнула:

– Извращенец!

Я промокнул глаза платком. В баре было столько народа, что на нас никто не обратил внимания. Мы неподвижно смотрели друг на друга. Кому-то надо было начинать разговор, и я не придумал ничего лучше:

– Как проходит встреча с однокурсницами?

– Погано. Худший день в моей жизни. Еще какие-нибудь дурацкие вопросы?

– М-да.

– Хотя нет, погодите. Бывало и похуже. Первое место принадлежит другому дню – твоими стараниями, сволочь!

Ларри, ты ни за что не догадаешься, что она сделала после этого. Алиса отвесила мне оплеуху. Ей-богу.

– Вот тебе! За то, что ты сделал, когда мне было восемнадцать.

В последний раз меня били больше полувека назад – отец. Тупая знакомая боль. Как ни странно, в суете нас по-прежнему не замечали.

– Что ж, заслуженное наказание. Если тебя это утешит, я всей душой сожалею о содеянном.

– Как поэтично! Только зря. Меня это ни капли не утешает.

– Я пришел с мирными намерениями. Мне нужно с тобой объясниться.

Однажды я нашел полумертвую ласку, запутавшуюся в охотничьих силках. Алиса в тот момент смотрела на меня так же.

– Не бойся.

– Не боюсь. В принципе не боюсь мужчин.

– Принести тебе воды?

– Воды? – переспросила она таким тоном, будто я предложил забронировать целый ресторан. – Я предпочитаю алкоголь.

Я заказал ей коктейль, джин с тоником, двойной – такой часто пила ее мать. А когда вернулся, Алиса с трудом пыталась восстановить дыхание, будто только что пробежала пару миль.

– Уходи. Если уйдешь прямо сейчас, я смогу убедить себя в том, что это просто совпадение.

– Нет. Я заглянул к тебе на твиттер.

– Ты следил за мной?

– Старики, разменявшие седьмой десяток, тоже умеют пользоваться Интернетом.