Шепот теней. Пробуждение дракона. Книга 1 Зендкер Ян-Филипп
– И?
Дэвид поднял на него глаза, в которых не было ничего, кроме бесконечной усталости.
– И ничего, – закончил он. – Это не самые приятные воспоминания.
– Но почему ты не говорил мне об этом раньше?
Пол сам удивился, с каким облегчением это прозвучало.
– Ты знаешь, я не люблю об этом говорить, – ответил Дэвид. – Предпочел бы совсем забыть об этом. Извини…
– Теперь я, по крайней мере, понимаю, почему ты так нервничаешь, когда речь заходит о Тане.
– В таком случае я скажу тебе еще кое-что, – добавил Чжан, уже спокойнее. – Мы не только вступаем в противоборство с одним из самых могущественных людей в нашей стране, но и нарушаем традицию, на которой издревле держалось китайское государство и общество.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не заручились поддержкой союзников. Мы одни, ты и я. Только сумасшедший решается в Китае на мятеж против власть имущих, не окружив себя предварительно толпой единомышленников.
– Но где бы мы их взяли? – удивился Пол.
– В любом случае говорить об этом поздно. Но у Тана есть враги, и в партии, и в муниципалитете, и в деловом мире. В этом нет сомнений. Ты знаешь, как оно в сегодняшнем Китае: повсюду фракции, альянсы, союзы… которые ведут борьбу за деньги и власть. Начиная с деревенской партячейки и кончая политбюро… Я понятия не имею, кто враги Тана и где их искать – в Шэньчжэне, Сычуани или Пекине. Но я уверен, они есть, и они – если только нам удастся собрать достаточно убедительные доказательства его вины – наша единственная надежда.
Оба молча занялись кисло-сладким супом.
– Так ты все-таки решился принять его приглашение? – наконец спросил Чжан.
– Конечно, – ответил Пол. – А почему я должен отказываться?
– Из страха, – пожал плечами Дэвид. – Что, если это ловушка?
Пол разозлился. До сих пор ему не приходило в голову, что и ему может угрожать опасность. С какой стати? Он здесь человек случайный, не свидетель, тем более не соучастник. Просто решил помочь другу.
– Об этом я не подумал, – ответил он Чжану. – Ты считаешь, такое возможно?
– Маловероятно, но не исключено.
Ловушка? С чего это вдруг? Пол тридцать лет жил в Китае и ни разу не чувствовал никакой угрозы. Мысль показалась ему настолько дикой, что он тут же отогнал ее прочь.
– Нет… Мне просто любопытно знать, чего Тан от меня хочет… Нет, я не боюсь.
Пол попросил счет и расплатился.
Всю дорогу до Тайпэна они молчали. Каждый, как, по крайней мере, казалось Полу, был погружен в свои мысли. Время от времени Дэвид набирал в грудь воздуха, словно собираясь что-то сказать, но в результате не произносил ни звука.
Пол лежал без сна под москитной сеткой. Он распахнул окно и выключил вентиляторы. Он представлял себе ночные паромы и мысленно проделывал путь от причала до деревни, а потом на пляж Ло-Со-Шин. Он вслушивался в ночные звуки из сада, дышал запахом моря. Ночью воздух стал душным и влажным. Пол знал, что истечет потом уже за завтраком. Тем не менее ему нравилось здесь, на Ламме. И было обидно до слез, что Джастин так и не успел пожить на этом острове.
Или возможность приобщить сына к здешней жизни еще не упущена? Что, если говорить с ним почаще, рассказывать о себе, советоваться? Кто знает, где сейчас Джастин? Что, если написать ему письмо… или нет, несколько писем… «Письма к Джастину» – вот как это будет называться. Бредовая идея, которой, конечно, никто не поймет… Но Полу она понравилась. В ней было что-то умиротворяющее, утешительное, что заставило его тут же закрыть глаза и забыться сном.
Он проснулся поздно и тут же услышал из гостиной голос Дэвида. С кем он там разговаривал? Неужели у них гости?
Пол встал, завязал москитную сетку в узел и пошел в ванную. Но о холодном душе в это время года оставалось только мечтать, вода была теплой. Спустившись по лестнице, Пол увидел Дэвида перед включенным компьютером, с авторучкой в одной руке и телефоном в другой. Пол направился на кухню, заварил жасминового чая, нарезал манго и устроился за столом на террасе. Через некоторое время подошел Чжан:
– Доброе утро, как спалось?
– Все в порядке. Ты давно встал?
– Да. Я не привык к такой тишине, она сводит меня с ума. Пока ты спал, я зашел в Интернет и кое-что нарыл об этом «Лотус метал».
– И?
– Я нашел совсем немного в китайском «Гугле» и на Baidu[13]. Но мне помог друг из министерства промышленности. «Лотус метал» – зарегистрированное предприятие, которое курирует министерство обороны. Они поставщики одной немецкой автомобильной компании и имеют завод в Шэньяне. Но это не все. Они строят еще один завод неподалеку от Шанхая, и еще один в планах. Директор «Лотус метал» Ван Мин два месяца назад дал небольшое интервью «Чайна икономик ньюс», я нашел его на их веб-сайте. Журналист спросил его напрямую, зачем автомобильной отрасли дополнительные мощности, если она и так страдает от переизбытка инвестиций. На это Ван Мин ответил, что новые предприятия строятся с расчетом на нового делового партнера, имени которого он раскрывать не хочет. Но этот его компаньон имеет большой опыт в металлообрабатывающей отрасли и контакты с ведущими американскими автоконцернами. Некоторые договоры уже подписаны, другие будут готовы со дня на день.
– И ты этому веришь? – спросил Пол. – Ведь Ричард Оуэн, насколько я помню, утверждал, что имя Ван Мина ни о чем ему не говорит, а «Лотус метал» – очередная бредовая идея его сына, из которой ничего не вышло.
– В таком случае мистер Оуэн лжет. А может, лжет Ван Мин, и его переговоры с американцами зашли пока не так далеко. Или провалились совсем, в чем он не хочет признаваться публично. Вместо этого он пускает пыль в глаза конкурентам, заодно и оправдывает свои инвестиции.
– Меня бы это не удивило.
– Подробная информация будет у меня уже сегодня вечером, из Пекина, – добавил Чжан. – Мой друг знаком с одним очень влиятельным чиновником из министерства обороны, который отвечает за промышленные предприятия. Он, конечно же, знает, что подписано, а что не подписано и кто этот загадочный компаньон.
– Вот уж не ожидал, что министерство обороны занимается такими вопросами, – удивился Пол.
– Еще как занимается! Неофициально, разумеется. Таким образом они улучшают свой бюджет, заодно и зарабатывают деньги на армию.
– Как думаешь, Тан знает что-нибудь об этом «Лотус метал»?
– Я исхожу из этого, – кивнул Дэвид. – Не могу представить себе, чтобы Майкл Оуэн утаил от него такое. Это, кстати, могло послужить причиной ссоры между ними.
– Но зачем Майклу Оуэну понадобилось открывать новую фирму, конкурирующую с уже работающим совместным предприятием, причем без Тана? Ведь, насколько нам известно, «Катай хеви метал» просто золотое дно!
– Возможно-возможно… если цифры не лгут, конечно… Но Тан мог занижать их и обманывать Майкла или же Майкл мог подозревать его в чем-то подобном. Или «Лотус метал» просто предложил ему более выгодную сделку. Ты же знаешь, как мало значат у нас договоры. Мы должны это выяснить, причем как можно быстрее. И если Майкл Оуэн действительно решил сменить компаньона, у нас есть подходящий мотив для убийства.
Пол откинул с лица белые волосы. Они так отросли за последнее время, что он мог бы заплетать их в косичку на затылке. На первый взгляд версия Дэвида казалась невероятной, даже кошмарной. Но тридцатилетние странствия по китайским провинциям многому научили Пола. Хубэй, Шаньдун, Фуцзянь, Ганьсу, Ляонин – везде повторялось одно и то же… Он вспоминал европейские и американские фирмы, которые консультировал, переговоры, которые переводил, в редких случаях даже вел. Компаньоны сидели за одним столом и не могли даже правильно называть друг друга по имени. Пола всегда удивляло, что люди, так мало знающие друг о друге, планируют какое-то сотрудничество. Одни видели в противоположной стороне необозримый рынок для сбыта своей продукции, другие – неиссякаемый инвестиционный источник для своих предприятий. Но иллюзии лопались как мыльные пузыри, и тогда договоренности попирались ногами, деньги утаивались, уважение и доверие терялись навсегда. То, что говорил сейчас Дэвид, представлялось Полу вполне вероятным сценарием развития событий. Он, правда, не помнил, чтобы когда-нибудь конфликт китайских и американских компаньонов доходил до убийства, но почему бы и нет?
– У нас не так много времени, – подытожил Чжан. – Процесс против подставного убийцы начнется через два дня. Ты должен попытаться выведать что-нибудь у Тана и Ричарда Оуэна, по возможности скрывая от них то, что известно нам. Тан не должен знать, что я встречался с женой обвиняемого. Эта женщина – живое алиби мужа. Выдать ее – значит подвергнуть смертельной опасности. Для Тана не составит проблемы ее разыскать.
Пол вспомнил, как, ни о чем не подозревая, рассказал о жене Цзы миссис Оуэн. Оставалось надеяться, что хотя бы Элизабет будет держать язык за зубами.
– Он пригласил тебя, – продолжал Дэвид. – Следовательно, чего-то от тебя хочет. Вероятно, попытается кое о чем расспросить. Наберись терпения и не теряй головы. А представится возможность – не упусти случая выведать информацию.
– Господин Тан, я имею честь приветствовать вас от имени вашего старого друга Ван Мина, – ненатуральным голосом произнес Пол.
– Да, что-нибудь в этом роде, – кивнул Чжан. – Хотя, вне всякого сомнения, ты мог бы продекламировать это более убедительно. – Дэвид снова улыбался, а это был хороший знак.
– Могу я после ужина вернуться на Ламму? – спросил Пол. – Или встретимся где-нибудь в Шэньчжэне?
– Ламма надежнее.
– Мы приглашены на семь, последний паром отходит в полпервого ночи. Я должен на него успеть.
Пол наблюдал за серо-зеленой коброй, мелькавшей в траве в дальнем углу сада. Она была толстая, длинная и абсолютно безвредная.
– Ты боишься змей?
– Нет. – Дэвид тоже заметил кобру и пересел на один из стульев на террасе, как бы в подтверждение только что сказанного.
Пол встал, налил в чашку чая и поднес ему.
Незадолго до того звонила Кристина. Она спросила, не сможет ли Пол заехать к ней пораньше. Сегодня она будет свободна только между часом и двумя. Пол взглянул на часы. Паром отходит в четверть первого. Если поторопиться, он может на него успеть. Пол быстро оделся и хотел уже попрощаться с Дэвидом, но тот разговаривал по телефону.
Прикрыв трубку ладонью, Чжан прошептал Полу что-то о хорошем знакомом из Шанхая, потом пожелал удачи, посоветовал быть осторожнее и вернулся к прерванному разговору.
Переступив порог здания, где располагалось туристическое бюро Кристины, Пол почувствовал, как у него забилось сердце. Как будто знало о предстоящем подъеме на второй этаж в давящей духоте гонконгской многоэтажки. Он вспомнил об отце, который страдал от повышенного давления. Но Пол не боялся ничего, сейчас он жил предстоящей встречей с Кристиной, и это было радостно и пугающе одновременно. Он не мог вспомнить, когда еще его сердце так колотилось в преддверии втречи, будь то с мужчиной или с женщиной. Он остановился в коридоре, лишь только заслышал ее голос – такой требовательный и решительный сейчас и такой нежный, когда они оставались наедине.
Он позвонил, открыл дверь и снова почувствовал себя робким молодым человеком, который дичится женщин.
Они спустились в лифте. Переходя Джонсон-роуд, Кристина взяла его за руку. Они пересекли Саутон-плейграунд и спустя несколько минут уже сидели за столиком тесной, переполненной кофейни. Полу не терпелось рассказать ей об Оуэнах и Аньи, но Кристина, ни о чем его не спрашивая, первым делом заказала порцию рисовых шариков, начиненных кунжутом, манговый пудинг и два кофе с молоком.
– Согласен?
Пол кивнул, он сделал бы такой же выбор.
– Кристина, ты не поверишь, но Майкл Оуэн…
Она решительно замотала головой:
– Не сердись на меня, Пол, но об этом я ничего не хочу знать.
– Почему? – спросил он с явным разочарованием.
– Потому что все равно не смогу тебе помочь.
– Но я и не прошу у тебя помощи.
– Я не смогу даже разделить твою радость, – продолжала она, – потому что прошлой ночью совсем не спала. Я не преувеличиваю. Лежала в постели с открытыми глазами, как будто выпила на ночь кофе.
– У тебя нет никаких оснований для беспокойства… – Пол запнулся.
После того, что наговорил ему Дэвид, он не имел права скрывать от нее истинную цель своей поездки в Шэньчжэнь.
– Мне все равно, – отвечала она. – Ты говоришь одно – я слышу другое. Так было и будет. О чем бы ты ни говорил, это будет внушать мне лишь большее беспокойство. Ты решил помочь своему другу, я уважаю твой выбор. В Китае я мысленно буду с тобой, каждую минуту, каждую секунду. Я не стану тебя отговаривать, я доверяю тебе и, несмотря на это, а может быть, именно поэтому не хочу знать, что ты собираешься там делать. Ты понимаешь?
Пол не понимал. На ее месте он вел бы себя совсем иначе. Он заставил бы ее рассказать обо всем во всех подробностях – о каждой встрече, каждом событии, – описать все до мельчайших деталей. Он попросил – нет, потребовал бы от нее никуда не ехать. И не успокоился бы, пока она не уступила. А если стала бы настаивать на своем, истолковал бы ее упрямство как неуважение к их дружбе.
– Даже не знаю, смог бы я так же тебя понять на твоем месте, – покачал головой Пол.
– Это не понимание, – возразила она.
– Тогда что, великодушие?
– Нет. Просто я люблю тебя. Это все.
Ему захотелось ответить ей такой же короткой фразой: я тебя люблю, прокричать эти три слова или, нет, прошептать их ей на ухо. Но не получалось. Пол не мог выдавить из себя ни звука и сам не понимал почему. С чего вдруг ему оказалось так трудно выразить словами свои чувства? Он ведь точно знал, что хочет сказать, и это не было ложью или притворством. Тем не менее он будто утратил дар речи. Внутри растекалось нечто холодное, серое – беззвучная, бесцветная пустота. Сейчас она спросит: «А ты меня?» – так делают все женщины в подобных ситуациях. И у Пола не будет другого ответа, кроме этого молчания, отдающегося звоном в ушах. Само по себе оно было безумием и могло напугать ее. Он должен был пересилить себя. Пол открыл рот и… энергично тряхнул головой.
Но Кристина ни о чем не спрашивала. Она только взглянула на Пола, легко коснулась пальцами его губ и обхватила ладонями его лицо, как самую большую свою драгоценность.
– Я люблю тебя, – повторила Кристина и поцеловала его. На мгновение Полу показалось, что он теряет сознание. – Я люблю тебя.
XXIV
Он совершил ошибку, когда поднялся к ней еще раз.
Аньи только что приняла душ. Она сидела на кровати – в одной руке пульт от телевизора, в другой – миска с рисовыми пирожками. Ее кожа была совсем белой, почти как постельное белье. Тем темнее казались огромные карие глаза и полные губы. Махровый халат сполз с плеча. Тан разглядел под ним очертания розового соска и прилег рядом. В конце концов, это ее долг, она должна видеть его возбуждение и удовлетворить его. Аньи отложила миску и пульт, перегнулась через лежащего Тана и принялась расстегивать пуговицы на его рубахе. Ее пальцы нежно касались его груди, потом она вытащила и отложила в сторону ремень…
Вскоре Виктор Тан лежал на кровати голый. Аньи сидела на нем, ритмично поводя бедрами и массируя пальцами свои маленькие крепкие груди. Она вспоминала недавний разговор с Полом Лейбовицем и думала о роли Виктора Тана во всей этой истории. Аньи стонала слишком громко, она явно переигрывала. Тан скосил глаза на экран телевизора: гонконгский доллар упал. Заметив, что он отвлекся, Аньи тоже сползла на кровать и легла рядом, схватившись за пульт. Она ничего не почувствовала, Тан не строил иллюзий. Но сексуальность Аньи заботила его сейчас меньше всего. Она была конкубина, наложница, выдающегося ума и красоты тем не менее. Таких, как она, в Шэньчжэне сотни тысяч.
До недавнего времени Аньи оставалась наложницей Майкла Оуэна, теперь принадлежала ему. Он содержал ее, оплачивал ее квартиру, щедро давал на карманные расходы и время от времени баловал подарками. За это она предоставила в его распоряжение свое тело. Даже если это не вполне ее устраивало, это было лучше, чем стоять у конвейера, упаковывать в коробки игрушки или лампочки за пятьсот юаней в месяц и делить комнату с семью такими же молодыми женщинами. Аньи это понимала, потому не жаловалась. Она ведь далеко не дурочка и умеет держать себя в руках.
Это было, если угодно, временное соглашение, и оно, как и любой деловой контракт, основывалось на подсчете прибыли и издержек. На текущий момент обе стороны находили сделку выгодной. Но ни одна из них не замедлила бы расторгнуть контракт, подвернись лучшее предложение. Любовь – это нечто совершенно противоположное.
Почему Майкл Оуэн так и не смог понять этого? Он ведь интересовался историей, читал книги, в которых так подробно описана жизнь наложниц в Древнем Китае. Почему он так ничего и не понял? Когда ситуация накалилась, Тан пытался объяснить ему, кто такая наложница. Но Майкл глядел на него, как разъяренный бык. Аньи не наложница, она другое. Он, Тан, не имеет ни малейшего представления, что она значит для Майкла. Она его подруга и единственная любовь. И она его любит, не за деньги, не за Америку, в этом нет ни малейшего сомнения. Она учит английский, скоро они поженятся и уедут в Штаты.
Этот приступ бешенства глубоко оскорбил Тана. Слова Майкла Оуэна напомнили ему смех гарвардских студентов, когда он пытался изложить им свою идею Китая как мировой фабрики. Те его высмеяли, этот накричал на него, и все по одной причине: они не понимали его страны. Даже Майкл, который пытался. Они не имели ни малейшего представления о настоящем голоде, не знали, каково это, когда тебя обманывают на протяжении десятилетий. Ни студенты Гарварда, ни Майкл, ни тем более его отец не знали, что значит жить не своей, не настоящей жизнью, то есть жить вполсилы или не жить вообще. И никогда не ощущали стремления жить по-настоящему.
Выходка Майкла Оуэна не шла у него из головы. Американец так разгорячился, что Тану стало любопытно. Что, если он действительно ошибается насчет Аньи и она редкое исключение среди наложниц? Тан спрашивал себя, обрадовало бы его или огорчило, будь оно так?
Когда в следующий раз Майкл на пару дней отбыл в Висконсин, Тан пригласил Аньи на ужин. Она действительно не производила впечатления обыкновенной любовницы китайского бизнесмена, каких он повидал десятки, если не сотни на своем веку. Те были неотличимы друг от друга, но Аньи выделялась среди них. Умом, красотой, уверенностью в себе. Ее гордость – вот первое, что бросилось ему в глаза. Черта, крайне не свойственная девушкам с конвейера, которые через караоке-бар кидаются в постель к первому попавшемуся богачу. Она принадлежала их кругу, но, в отличие от них, позволяла себе выбирать. Это читалось на ее лице, в глазах, в каждом движении. Тан видел ее насквозь. Пусть крутит хвостом перед своим Майклом, его ей обмануть не удастся. Аньи вырвалась из беспросветного мира своего детства и не хотела туда возвращаться. Она понимала, что реформы дали шанс многим, но и тех, кто остался в проигрыше, оказалось не меньше. Что в условиях рынка каждая вещь имеет свою цену, которая определяется соотношением спроса и предложения. Каждая вещь, и она, Аньи, не исключение.
Понадобилось еще одно свидание, чтобы убедить ее, что она ничего не потеряет и даже кое-что выиграет, если согласится заглянуть к нему, Виктору Тану, домой. И она оказалась достаточно умна, чтобы не отказаться. Как хороший хедж-менеджер, она подстраховала свои инвестиции, ведь со стороны Майкла Оуэна не было никаких гарантий. За ночь Тан совокупился с ней три раза и впервые понял, что значит получать удовольствие от секса. Хотя, возможно, здесь примешалось чувство удовлетворения от того, что он снова оказался прав.
Тан встал, оделся и бросил на Аньи взгляд, на который она не ответила. Он вышел из спальни не попрощавшись и так же молча спустился по лестнице.
На столе в столовой лежали серебряные палочки для еды и бело-голубая посуда, так гармонировавшая с розовым деревом. Холодные закуски выглядели очень аппетитно. Тан велел повару приготовить традиционный китайский обед из двенадцати блюд, охладить бутылку «Дом Периньона» и принести из подвала еще две «Петрюса» 1989 года.
Тан продумал все до последней мелочи, ничего не оставив на волю случая. Он совсем не знал Пола Лейбовица, принадлежавшего, судя по рассказам Ричарда Оуэна, к тем немногочисленным иностранцам, которые, десятилетиями живя в Гонконге, умудряются не разбогатеть. Тан спрашивал себя, как такое возможно? Неужели этот Лейбовиц оказался настолько бестолковым? А может, он из тех сумасбродных типов, кого не интересуют удобные машины, хорошая еда и дорогое вино?
Тан ненадолго задумался, стоит ли ставить в гараж желтый «феррари», но потом подозвал водителя и велел ему припарковать машину на въезде. Это был старый трюк, на его китайских гостей он действовал безотказно. Большинство из них не видели различия между «Дом Периньоном» и обыкновенным игристым вином, но всегда находился по крайней мере один, кто мог оценить, какими изысканными напитками балует себя Тан. Такой обычно не упускал случая поделиться своими наблюдениями с остальными. Вскоре круг гостей смыкался, начинались перешептывания, а затем робость сменялась почтительностью, и все поднимали бокалы за здоровье хозяина дома. На тех же, кто оставался равнодушен к дорогому вину или супу из плавников акулы, производил впечатление желтый «феррари» у двери или выставленные в коридоре золотые клюшки для гольфа. Тан любил шокировать, все это были испытанные трюки.
При этом самому ему нужно было немного. Тан отставлял дорогое вино, едва пригубив, и никогда не выпивал больше бокала за вечер. Машины интересовали его так же мало, а игра в гольф была скучнейшим занятием на свете. Но никто из гостей об этом не догадывался. Все эти знаки умопомрачительной роскоши были тщательно отобраны с одной только целью – продемонстрировать гостям, какое место занимает Виктор Тан в иерархии богачей современного Китая. Ни о чем другом Тан не думал.
Пол Лейбовиц тоже должен знать, с кем имеет дело. Его нельзя упускать из виду, пока Тан не поймет, зачем этот человек вмешался в его жизнь.
В самом ли деле он действовал от имени семейства Оуэнов, как утверждала Аньи? Был ли кем-то вроде частного детектива, который вел расследование по поручению миссис Элизабет, но без ведома Ричарда? Скверное дело, если так. А может, ему давно все известно и он только разыгрывает неведение? Кто его покровители, если они у него есть? А вдруг ему помогает комиссар Чжан, про которого Ло рассказывал, что его видели в окрестностях фабрики «Катай хеви метал»?
Чжан? Распространенная фамилия, он знавал немало Чжанов. Один врезался ему в память, но это слишком невероятно, это не мог быть он. Тан так и не решился спросить у Ло, откуда родом его подчиненный.
Услышав жужжание электрического мотора, приводившего в движение сложный механизм главных ворот, Тан открыл входную дверь и вышел на крыльцо. Во двор медленно въехал черный «мерседес», обогнул желтый «феррари» и припарковался у подножия лестницы. Тан собственноручно открыл дверцу Элизабет Оуэн и приветствовал ее легким поклоном. Она успела принять на грудь, он чувствовал это по запаху и видел по ее глазам. Один раз она напилась за обедом в его присутствии – отвратительное зрелище. Элизабет Оуэн трогала под столом его колени и все норовила положить голову ему на плечо. Под конец она даже упала и окончательно потеряла лицо. Тан презирал людей, которые не умеют себя контролировать.
Боже мой, что произошло с Ричардом? Он выглядел сильно похудевшим, с пепельно-серым лицом, и стоял перед Таном согнувшись, как будто на его спине вдруг вырос горб.
– Мистер Лейбовиц? Очень приятно, я так много слышал о вас.
Нет, Аньи не преувеличивала. Пола Лейбовица следовало воспринимать всерьез. Тан даже не мог сказать, что именно произвело на него такое впечатление. Была ли это уверенность, с которой чужак выдержал его взгляд, или полное отсутствие страха в его глазах? Так или иначе, Тан решил быть начеку и набраться терпения, коль скоро хочет вытянуть из этого иностранца хоть какую-нибудь информацию.
Тан пригласил гостей в дом, где их ждал слуга с влажными полотенцами для рук. Другой принес шампанское на подносе. Он наполнил бокалы, держа бутылку этикеткой наружу, как учил его Тан. Скосив глаза на Лейбовица, Тан окончательно убедился, что этот иностранец не из тех, кого можно впечатлить бутылкой «Дом Периньон».
Тогда чем? Может, двумя вазами династии Мин, которые Тан недавно приобрел на аукционе в Нью-Йорке за сотню тысяч долларов? Ценные безделушки. Более ста пятидесяти лет находились в руках иностранцев, пока Тан не вернул их на родину. Он собирался подарить их одному музею в Шанхае.
Ни один мускул не дрогнул на лице Лейбовица, когда Тан озвучил сумму покупки. Ричард же глуповато присвистнул и легонько хлопнул Тана по плечу.
Что случилось? Почему Элизабет ругает официанта? Вот она приблизилась к ним с бокалом в руке и остановила на Тане взгляд, не предвещавший ничего хорошего.
XXV
Шампанское она не любила, вне зависимости от того, какое непроизносимое французское слово стояло на этикетке. Слишком много газа, а удовольствия никакого. Нужно выпить не меньше бутылки, чтобы почувствовать хоть какой-то эффект. Спасибо, красного тоже не надо. Никакого «Шато»! От него на нее наваливалась усталость и голова будто наливалась свинцом. Даже если сегодня вечером ничего больше не ожидается – никакого «Шато»! Неужели во всех этих шкафчиках, сундуках и коробках не найдется ничего стоящего? В ее планы не входило напиваться до полусмерти, но пережить этот вечер без спиртного казалось немыслимым.
Вчерашний разговор с Полом лишил ее покоя. И не столько даже его вопросы, сколько осторожные ответы Ричарда. Всю ночь Элизабет размышляла под громкий храп мужа. Неужели они действительно выбили признание из этого бедняги? У Элизабет это не укладывалось в голове. В конце концов, она может призвать Виктора Тана к ответу. Нужно выяснить, имеет ли он какое-нибудь отношение к убийству и насколько прав Пол Лейбовиц. Но для этого ей нужно взбодриться. Бутылка джина или сухого мартини вполне подойдет. Или тройной виски. По ней, так хоть водка, только уж, пожалуйста, не из этих наперстков. Слуга пялился на нее как баран на новые ворота. Он что, совсем не понимает по-английски? Мар-ти-ни… Во-дка… Ви-ски…
– Дорогая, дорогая…
Что это там Ричард раскричался?
Ага, как же… Уже лечу… «Дорогая» должна взбодриться, «дорогой» требуется принять на грудь. И если бы высокочтимые господа помогли ей в этом, вместо того чтобы разглядывать старую фарфоровую рухлядь, не пришлось бы так надрывать горло.
Что интересного в этой бело-голубой посудине со змеями и драконами? Тан приобрел ее на аукционе «Сотбис» за бешеные деньги. Раритет… Ну так что с того? Неужели только поэтому они пялятся на нее, затаив дыхание? Для Элизабет эти вазы значат не больше, чем чайный сервиз, нефритовые украшения или картинки на рисовой бумаге, на которых ничего невозможноразглядеть, кроме бамбуковой рощи. Все это предметы старины, каждый стоит целое состояние. Тан может много об этом рассказывать, но Элизабет все равно, даже если это правда. С чего это Ричард вдруг так этим заинтересовался?
Чертов лицемер!
Виски действительно помогает, если только он американский или шотландский. Элизабет перестала нервничать, ощутив одновременно прилив бодрости и сил. Ладно, пусть поболтают еще пару минут, потом все. Эта лекция об искусстве копирования старых мастеров затянулась.
И куда только запропастился чертов официант?! Почему она должна бегать за ним по всему дому? Неужели так трудно просто поставить поднос на стол?
Приглядевшись к мужу, Элизабет нашла его постаревшим и не таким обворожительным, как раньше, несмотря на безупречный загар. Где тот юноша, которым грезили все девушки в колледже? Где звезда университетской сборной, перед которой когда-то не смогла устоять Элизабет? Где улыбка победителя, покорившая дочь скромного служащего компании «Сирс»? Когда-то она страшно гордилась тем, что из толпы поклонниц он выделил именно ее. Или все дело в ее темпераменте? Элизабет висла у него на шее даже на вечеринке накануне свадьбы.
Ричард, великан Ричард! Каким же замухрышкой выглядел он рядом с Лейбовицем и Таном! Особенно рядом с Таном. Китаец стоял перед ним прямой, как свеча. Он держал в руке бокал и чуть заметно переминался с носка на пятку, глядя в глаза ее мужу. Черный китайский пиджак со стоячим воротником смотрелся на нем просто великолепно. На какое-то мгновение он напомнил ей Ричарда в молодости: та же торжествующая осанка, та же решимость во взгляде. Независимо от того, улыбался он или бывал серьезен.
До знакомства с ним Элизабет полагала, что все китайцы маленькие и безобразные. Как тот… Дан… Дэн или как там его… Он еще фотографировался в ковбойской шляпе на приеме в Белом доме. Элизабет хорошо запомнила и тот снимок, и неуклюжую попытку китайца втереться в доверие к иностранным партнерам. Тогда она удивлялась, как можно добровольно выставлять себя на посмешище!
Виктор Тан был другой. Не сказать чтобы он ей нравился, но держался с достоинством. Демонстрировал безупречные манеры и вкус, оставался неизменно вежлив в любой ситуации, но не унижался.
– Мистер Тан?
Получилось резче, чем она хотела, ну да ладно… Трое мужчин как по команде обернулись в ее сторону. Ричард понял: сейчас что-то произойдет. Это читалось в его глазах. Взгляд провинившейся таксы – как же она его ненавидела! Чего он боялся? Откуда эта жалкая, умоляющая складка на лбу? Никогда еще Ричард не выглядел таким слабым.
– Мистер Тан, будьте добры, объясните мне, что такое «Метал лотус».
Как будто все-таки наоборот, «Лотус метал»… Эх, чертов виски!.. Хотя нет, при чем здесь виски… Чертов азиат налил ей только второй бокал, да и тот еще полон… Или нет, почти полон… Так или иначе, Тан понял, что она имела в виду.
Молчи Ричард, только посмей открыть рот! Она посмотрела на мужа так, что он понял: лучше не вмешиваться.
– Боюсь, это не по моей части, – пробормотал Тан. – Не помню, чтобы когда-нибудь слышал это название. Что это, фирма?
– Я надеялась, мистер Тан, что вы просветите меня на этот счет.
– Да… но с какой стати вы сейчас об этом вспомнили?
– Ни с какой. Просто Майкл упоминал его, и мне стало любопытно…
– Боюсь, здесь я не смогу вам помочь, миссис Оуэн.
Неужели он сказал правду? Черт их поймет, этих узкоглазых! Все они врут, не меняясь в лице.
– А кто такой Ван Мин? Ваш друг?
– Ван Мин, с чего вы взяли? О нем тоже говорил Майкл?
Вот оно! Именно этого она и ждала! Впервые его железобетонная уверенность пошатнулась.
– Что говорил вам Майкл о Ван Мине?
С чего это он так разнервничался? Ни один мускул не дрогнул на лице китайца, но голос дал петуха. Тан почти взвизгнул, и от внимания Элизабет это не ускользнуло.
– Майкл часто упоминал это имя, и почти всегда рядом с вашим, – солгала она.
– Должно быть, здесь какое-то недоразумение. Я слышу его в первый раз.
Он лгал, вне всякого сомнения. Даже Ричард с Полом должны были это понять. Короткие, отрывистые предложения, резкий тон – так говорит человек, который что-то скрывает. Но Элизабет не нужны его отговорки. Она взяла след и своего не упустит. Она загонит этого азиата в угол, заставит его выложить все, что ему известно.
– Мистер Тан, кто убил моего сына?
Тишина. Элизабет слышала, как шуршит лед в ее бокале. Она ждала, но ответом ей было молчание. Чего он так испугался? И почему оба ее спутника как в рот воды набрали?
Невыносимая, давящая тишина… Мужчины обменялись многозначительными взглядами. Теперь с ней будут обходиться как с пьяницей, истеричкой… Но она не такова. Она мать, и она хочет знать, кто убил ее сына.
– Ричард!
Тишина разрасталась, заполняя собой все пространство. Ты, трус! Она хочет знать правду, здесь и сейчас. Лучшего времени и места не будет.
– Мистер Тан, я задала вопрос.
Он остановил на ней тяжелый, пронизывающий взгляд. Пусть смотрит сколько угодно! Двойной виски придал ей достаточно силы, а в руке еще почти полный бокал.
– Кто убил Майкла?
– Фабричный рабочий, насколько мне известно. Он находится в камере предварительного заключения и уже подписал признание…
– У этого человека алиби.
По лицу Тана словно пробежал тик, губы сжались. Или это все игра ее воображения?
– В таком случае вам известно больше, чем мне, миссис Оуэн.
В голосе мелькнула презрительная нотка. Берегись, Тан! Еще одно такое замечание – и ты умоешься этим виски.
– Спросите мистера Лейбовица. Его друг состоит в комиссии по расследованию убийств. Они отыскали жену того рабочего. В тот вечер, когда Майкла убили, он был рядом с ней. Он болел и лежал в постели. Тому есть свидетели.
В точку. Только слепой мог не заметить, что происходило с Таном. Челюсти его задвигались, словно он что-то перемалывал зубами. Но почему он не отвечает? А остальные? На нее смотрят как на сумасшедшую. Пол, дорогой, скажи же им, что это так.
– Что же вы молчите, мистер Лейбовиц?
Нет, это невероятно! Пол не может быть на их стороне. Что же с ним стряслось? Разумеется, она обещала не упоминать об их расследовании в присутствии Тана. Но это было невсерьез, неужели он этого не понимает? Иначе зачем они приняли это приглашение? Чтобы болтать с Таном о пустяках, обсуждать с ним китайские вазы династии Мин? Пол предупредил, спешить не нужно, но где ей набраться терпения? Что с того, что она подвергает себя смертельной опасности! Ей все равно! Майкл мертв, и вчерашняя встреча с Полом лишь подтвердила ее подозрения насчет официальной версии. Она не решилась бы так разговаривать с Таном, если бы не Пол. Как же он может бросить ее в такую минуту?
– Мистер Лейбовиц! Скажите же хоть что-нибудь, ради всего святого! Я всего лишь повторяю то, что вы вчера мне рассказывали. Ван Мин, «Лотус метал»… Алиби! Я ничего не придумала, это ваши слова. Так что же вы молчите!
Все напрасно. Пол Лейбовиц, ее союзник, смотрел в пол. Который, как показалось Элизабет, вот-вот был готов разверзнуться, чтобы поглотить и ее, и всю честную компанию.
– Мистер Лейбовиц, вы жалкий трус! Так, значит, вы меня обманули?
По крайней мере, он не решался поднять на нее глаза. Он такой же мешок с дерьмом, как и Ричард. Элизабет захотелось исчезнуть. Куда-нибудь, только бы подальше отсюда. Прочь, и как можно скорей.
– Дорогая миссис Оуэн… – Таким тоном разговаривают с больными – не с ней. Притворство Тана менее отвратительно, чем эта насмешка. – Вы знаете, как я сожалею о случившемся. Я понимаю ваше волнение. Вы требуете немедленного наказания для убийцы сына. Мы все хотим того же. Было ли у обвиняемого алиби и насколько добровольно он подписал признание, установит суд. На то и существуют судьи, прокуроры и адвокаты и у вас в Америке, и у нас, в Китае. Не так ли, мистер Лейбовиц?
Он кивнул. Пол кивнул! С каким бы удовольствием она влепила ему пощечину! Дала бы в глаз, вцепилась бы ему в волосы… Он кивнул! После всего тоо, что наговорил ей вчера… На чьей же он стороне?
Она осушила бокал одним глотком:
– Я хочу в отель.
– Но, миссис Оуэн…
– Ни слова больше. Я уезжаю немедленно, потрудитесь вызвать такси.
– Не нужно никакого такси, вас отвезет мой водитель. Я распоряжусь…
Тан шагнул к двери. Элизабет схватила со стула сумочку и мельком взглянула на мужа. Сейчас он напоминал ей ее отца. Как она могла выйти замуж за такого слабака?
Ричард отставил бокал и сделал движение, собираясь последовать за ней. Элизабет не представляла себе, как вытерпит его рядом.
XXVI
Пятьдесят тысяч американских долларов за штуку, то есть сотня тысяч за две! Плюс налог и акционные сборы. Сумасшедшие деньги за две вазы. Гораздо больше, чем он заплатил год назад за ремонт бассейна. Что же в них такого? Ричард Оуэн вглядывался в голубой рисунок и не мог понять, как ни старался, чем они лучше тех, что стоят в холле их гонконгского отеля? Только ли тем, что те копии, а это – оригиналы? Две пузатые фарфоровые вазы, подумать только! И такой расчетливый бизнесмен, как Виктор Тан, заплатил за них целое состояние… Ну, хорошо, это древние произведения искусства, шедевры эпохи династии Мин, ее расцвета, и им больше пятисот лет. Совсем недавно они принадлежали коллекции Цукермана, американского фабриканта, который разорился в девяностые годы, потому что не пожелал перенести свое текстильное производство в Китай. Ричард громко рассмеялся. Если это действительно так, поучительная выходит история для всех сомневающихся из Висконсина. Там ведь еще остались идиоты, которые слышать ничего не хотят о Китае и осуждают его, Ричарда. Надо рассказать им про китайские вазы. На следующем заседании торговой палаты в Милуоки Ричард обязательно это сделает.
Что нашло на Элизабет? Почему она не присоединилась к ним с Полом, а вместо этого металась из угла в угол да бросала на них полные презрения взгляды? Как она на него смотрела! Ты лицемер и не делай вид, будто можешь отличить вазу династии Цин от вазы династии Мин. Она давно насмехалась над его интересом к китайской истории и не могла поверить, что он и в самом деле прочел те книги, что лежат у него на столе. Ну, хорошо, пусть так. Он просмотрел их – по диагонали. Не мог же он и в самом деле вложить целое состояние в развитие страны, о которой не имеет ни малейшего представления? Он знает важнейшие события ее истории, императорские династии. Конечно, ошибается иногда, путает имена и даты… Но ведь это не повод для глупых шуток. И сегодня он был готов весь вечер слушать лекцию Виктора о династии Мин и ее вазах. Это отвлекло бы его от дел, проблем. Никто не мог причинить Ричарду вреда, пока он внимал рассказам Тана, потому что в это время он имел право думать о другом.
Зачем они вообще приняли это приглашение? Ричард был готов отказаться, но Элизабет и слышать не хотела ни о чем подобном. Что она замышляла и с какой стати Тан решил устроить этот обед? Ричард чувствовал себя участником игры, правил которой не понимал.
И с чего это вдруг так взъерепенилась Элизабет? Если она не любит ни красное вино, ни шампанское, при чем здесь официант? Стоит ей выпить, она впадает в истерику. Как же он ненавидел этот ее голос, переходящий в визг. Еще в отеле Ричард не спускал с нее глаз, но, пока он принимал душ, она успела кое-что принять в баре. Мартини, кажется, в лучшем случае один. Он просил ее ограничиться одним бокалом, пусть даже не самого легкого напитка. Ричард и сам не прочь был напиться – иначе как пережить эти дни? Но только не сегодня вечером, когда одно неосторожное слово могло отнять у него все, что еще оставалось в этой жизни. Ричард имел в виду жену и фирму. Единственного сына он уже потерял.
Ричард взглянул в окно. Одна из машин Тана перегородила въезд. Желтый «феррари». Когда он в последний раз был здесь с Майклом, на его месте стоял золотой «ламборгини». Тан еще рассказывал, как его делали. Как разобрали на части один из автомобилей на заводе в Гонконге и покрыли золотом, вплоть до мельчайшей детали. Ричард был в восторге: золотой «ламборгини»! Он не удержался, сел за маленький кожаный руль и проехал несколько воображаемых поворотов. Сын не одобрил этой его затеи.
Майклу следовало бы проявить больший интерес к автомобилю Тана, хотя бы из вежливости. Вместо этого он спросил китайца, как у него получается выставлять напоказ свое богатство, не испытывая при этом неловкости? Странный вопрос, тем более в устах американца. И еще одно доказательство того – здесь он не мог не согласиться с Таном, – как плохо Ричард знал собственного сына. К счастью, китаец не поддался на провокацию. Он ответил словами Дэна Сяопина: «Для этого сначала нужно разбогатеть».
Таков был Виктор Тан. За словом в карман не лез и этим нравился Ричарду. Майклу нечего было противопоставить его находчивости и остроумию. Но, по-видимому, Ричард единственный из Оуэнов отдавал должное талантам Тана.
Он и сам удивлялся, что даже теперь не мог думать о сыне без гнева. Ну что стоило Майклу хотя бы тот единственный раз послушать отца? Зачем было искать нового компаньона, когда дела с Таном шли отлично? Производство никогда не давало таких высоких прибылей. Даже если Тан и жульничал немного, что с того? Им оставалось достаточно. Ричард не понимал возмущения Майкла, тем более что тот ничего не мог доказать.
«Метал лотус», она сказала! Элизабет была в стельку. Сколько мартини она успела опрокинуть тайком в отеле? Даже название переврала. «Метал лотус»! В груди сделалось жарко. И что Тан должен был на это ответить? «Да, миссис Оуэн, „Лотус метал“, как же. Это название хорошо мне знакомо. Эта фирма тоже производит комплектующие для автомобильных заводов и конкурирует с нами. Перспективное предприятие, щедро финансируемое Пекином. Ваш сын получил от него очень выгодное предложение. На счастье, ваш муж оказался достаточно умен, чтобы поставить меня в известность. Поэтому я помог вашему сыну не впасть в соблазн и воздержаться от заключения сомнительных сделок за моей спиной. Совершенно верно, миссис Оуэн, вы все поняли правильно. Ваш муж сам рассказал мне об этом».
Это означало бы конец их брака. Элизабет не поняла и не простила бы. Ведь получается, Ричард сам, лично, выдал Тану своего сына. Но с кем еще было ему посоветоваться? С ней? Охотно, если бы только Элизабет хоть что-нибудь понимала в бизнесе. Майкл едва не разрушил фантастически выгодное сотрудничество. Он не желал слушать советов отца. Хотя, какие там советы, ведь это была его, Ричарда, фирма. То есть Майкл игнорировал распоряжения своего шефа. Оставлял без внимания его мольбы, просьбы, приказы и вел дела от имени семьи Оуэнов с людьми, которых Ричард знать не знал.
Ричард доверял Виктору, к кому же ему еще было обратиться за помощью? Виктор не просто расчетливый бизнесмен, он волевой, решительный человек. Глядя на него, Ричард вспоминал себя в молодости. Потому и рассказал ему о Ван Мине, «Лотус метал» и тайных сделках Майкла. Элизабет назвала бы это предательством, она ведь никогда не смыслила в бизнесе. На самом же деле со стороны Ричарда это было заботой о сыне. Он всего лишь хотел предостеречь Майкла от роковой ошибки.
Мистер Тан, будьте добры, объясните мне, что такое «Метал лотус»?
Зачем же было так провоцировать Виктора? Есть ведь подозреваемый, более чем подозреваемый, если можно так сказать. Что бы там ни говорил этот Лейбовиц о методах китайской полиции, у Ричарда не укладывалось в голове, чтобы кто-нибудь мог, пусть даже под нажимом, подписать себе смертный приговор за убийство, которого не совершал. Такие преступления караются в Китае только смертной казнью, и, если убийца во всем признался, ни один судья не станет выяснять, насколько добровольно он это сделал. Здесь не имеет значения, был преступник пьян или находился под действием наркотиков; подвергался он насилию, будучи ребенком, расовой или какой-либо другой дискриминации. Все, что называют смягчающими обстоятельствами, в данном случае в расчет не принимается. У нас, говорил Тан, убийство наказывается смертью, как и в Америке. Почему же у Элизабет не хватило терпения дождаться суда? Как будто это идиотское независимое расследование могло воскресить Майкла!
«Лотус метал»? Боюсь, миссис Оуэн, в этом я вам помочь не могу.
Но Виктор держался безупречно. Оставался вежлив, не поддавался на провокации. Он не уронил себя в глазах Ричарда. Даже пьяная Элизабет не заставила его это сделать.
При упоминании имени Ван Мина Ричард вздрогнул. Тан медлил с ответом. Потом в его голосе мелькнула нотка неуверенности, но Бетти вряд ли это заметила.
О чем она его еще спрашивала? Кто убил моего сына? И каким тоном! Она бросила это вопрос Тану в лицо, как будто в чем-то его обвиняла. Это было слишком. Как она только могла допустить мысль…
Он разговаривал с Виктором в день исчезновения Майкла. Вместе они обсуждали, как удержать Майкла от дальнейших переговоров, и решили сделать ему нечто вроде предупреждения. Ричард согласился, не особенно задаваясь вопросом, что именно имел в виду Тан. В конце концов, это было в интересах Майкла, даже если он сам того не понимал. Но Виктор не опустился бы до физической расправы, это было просто немыслимо. И если убийца и вправду до сих пор разгуливает на свободе и байка насчет алиби не выдумка, то мы имеем дело с ограблением, несчастным случаем, недоразумением или чем-нибудь в этом роде.
Что же так взбудоражило Бетти? Тан до конца оставался вежлив. Почему она так оскорбила мистера Лейбовица только за то, что тот отказался ей поддакивать? Самое время бросить все и вернуться в Милуоки.
Чем это может закончиться? Что, если Пол Лейбовиц отобедает с Виктором один на один? Такой поворот дела Ричарду почему-то не нравился. О чем Тан станет говорить с этим человеком?
Ричард медлил. Шофер Тана и без него доставит Бетти в отель. Он оглянулся – жена стояла в дверях. Судя по всему, ей было все равно, поедет Ричард с ней или оставит ее на попечение водителя. Но Ричард страшно боялся ее потерять. Поэтому он извинился и последовал за женой в машину.
XXVII
Спросите мистера Лейбовица. Его друг состоит в комиссии по расследованию убийств…
Пол прикрыл глаза. Уж не ослышался ли он? Как она только могла! Ведь он предупреждал ее, чтобы набралась терпения. Чтобы ни в коем случае не упоминала об алиби и Дэвиде Чжане. Он объяснял, что тем самым она подвергнет смертельной опасности и его друга, и жену обвиняемого Цзы. Элизабет смотрела отсутствующим взглядом, но обещание дала. И даже повторила его дважды, так что Пол ей поверил. А теперь вот распустилась, напрочь забыв о возможных последствиях.
Мистер Лейбовиц, что же вы молчите?
И все взгляды разом обратились на него. У Пола подогнулись колени, словно кто-то ударил сзади по ногам. Он напряг мускулы бедер, стараясь держаться прямо, и понадеялся, что никто ничего не заметит.
Мистер Лейбовиц! Скажите же хоть что-нибудь, ради всего святого! Я лишь повторяю то, что вы вчера мне рассказывали. Ван Мин, «Лотус метал»… Алиби! Я ничего не придумала, это ваши слова. Так что же вы молчите!
Почему он молчал? Потому что иначе наорал бы на нее, влепил бы пощечину. Держите язык за зубами, черт вас возьми! Я не желаю больше слышать от вас ни единого слова, вам понятно? Во имя вашего сына! Если вы будете продолжать в этом роде, погибнет невинный человек!
Если вы немедленно не заткнетесь, мы так ничего и не узнаем.
Читать бесплатно другие книги:
