Шепот теней. Пробуждение дракона. Книга 1 Зендкер Ян-Филипп
Ему повезло: за вторым углом открылась вывеска «Старый Сычуань». Неоновая реклама над входом обещала лучший в городе хотпот. Но красный ковер на полу был потерт, покрыт жирными пятнами и остатками еды, а в аквариуме у задней стены плавали полудохлые рыбы. Заведение явно переживало не лучшие времена, тем не менее все места оказались заняты. «Должно быть, кормят здесь и в самом деле хорошо», – решил Дэвид, медленно пробираясь между рядами столиков. Он не видел никого, к кому хотелось бы присоединиться. У входа, несмотря на жару, сгрудилось не меньше десятка столиков, за которыми на пластиковых табуретках сидели мужчины.
Дэвид обратил внимание на шумную компанию в серых комбинезонах с логотипами «Катай хеви метал», подсел к ним, предложил сигарет и поинтересовался, правда ли, что хотпот здесь не хуже чунцинского. Потом добавил, как рад снова слышать в Шэньчжэне родной диалект, после чего мужчины тут же попросили его остаться с ними и, не дожидаясь согласия, заказали официанту еще одну тарелку, прибор, стакан и бутылку пива.
Они как раз собирались приступить к тому самому хотпоту, который дымился на столе в огромном котле. Прочие угощения были разложены вокруг на тарелках: грибы шиитаке, водяной шпинат, цветная капуста, устрицы, побеги соевых бобов, корни ледвянца, сыр тофу, курица, копченый шпик, вешенки, тонкие ломтики мяса и свиные почки. При виде всего этого у Дэвида защемило сердце. Чжан прожил в Шэньчжэне больше двадцати лет, но так и остался для него чужим. Да и как можно сродниться с городом, который каждые два года меняется до неузнаваемости? Как человеку пустить корни, когда то и дело приходится срываться с места? Кроме того, Дэвиду действовала на нервы муравьиная деловитость южных китайцев. Он тосковал по невозмутимым жителям Чэнду и снова и снова брал с Мэй обещание вернуться с ним после выхода на пенсию в его родной город.
Окружавшие Дэвида мужчины, похоже, разделяли его настроение. Они говорили о тоске по родине, холостяки жаловались, как трудно найти в Шэньчжэне подходящую жену. Делились своими планами вернуться сразу, как только накопят денег на открытие продуктовой лавки, чайного домика или ресторана в Чунцине. Собственно, они не планировали задерживаться здесь дольше чем на два года, но этот срок уже растянулся для кого на пять лет, а для кого на шесть, и конца ему не предвиделось.
Они кормили оставшиеся в деревнях семьи. Дэвид всматривался в усталые, равнодушные лица. Он знал их истории, похожие одна на другую как капли воды. В редких случаях таким удавалось накопить денег на открытие собственного дела. Они работали до полного истощения, а потом возвращались к семьям, ставшим им чужими за столько лет разлуки. Дэвид хорошо знал царившую в таких домах безрадостную пустоту.
Но сейчас они нашли в комиссаре заинтересоанного слушателя. Дэвид вообще умел развязывать языки. Мэй часто спрашивала, как это у него получается и почему люди всегда делятся с ним самым сокровенным. Он и сам этого не знал.
Когда хотпот был съеден, а пустые пивные бутылки заняли полстола, мужчины заговорили о работе на «Катай хеви метал». Они не жаловались. Менеджеры обходились с ними не лучше и не хуже, чем на других фабриках. Все они трудились шесть дней в неделю по двенадцать часов, иногда и больше. Раз в год им полагался недельный отпуск. В общежитии в одной комнате ютилось до восьми человек, а заработок составлял от силы тысячу юаней в месяц. Основную его часть рабочие посылали родным в Сычуань, остатка хватало на вечернее пиво и посиделки в ресторанах. Они были довольны. Жизнь состоит из работы, из чего же еще? Отцам приходилось хуже. Те волокли груженые баржи вверх по течению Янцзы, и многие падали замертво от изнеможения. Между тем пары юаней, которые получали оставшиеся в живых, не хватало даже на еду их семьям. Нужно почаще вспоминать, каково приходилось отцам, прежде чем называть работу на фабрике опасной.
– Да разве у вас опасно? – удивился Дэвид.
Они рассмеялись его наивности и подняли стаканы за Ли и Яна, которые погибли две недели назад в результате несчастного случая на производстве. В последние месяцы аварии на «Катай хеви метал» участились. Обычное дело, когда производство стремительно расширяется и в цехах появляется столько молодых, неопытных людей. Разумеется, они говорили об этом менеджерам, но все ведь помнят историю несчастного Еэ. Он выражал недовольство слишком громко, поэтому однажды вечером охранники выбросили его за ворота вместе с пожитками, избив по полусмерти.
А две недели назад чуть было не дошло до массовой драки. Фабрику посетил молодой иностранец, как будто их американский партнер. И рабочие обступили его с жалобами относительно техники безопасности. Менеджеры посоветовали составить петицию, которую рабочие хотели передать через иностранца высшему руководству. Но кто-то выбил бумагу из рук подателя, она упала на землю. Жалобщики усмотрели в этом намеренное оскорбление и дали волю рукам. Кончилось тем, что иностранец спрятался в своей машине, а рабочие толкали и раскачивали ее, окружив со всех сторон, как будто хотели опрокинуть.
– А как же охрана? – удивился Дэвид. – Чем они занимались в это время?
Охрана вмешалась не сразу. Почему? Рабочие задумались. Они и сами нередко себя об этом спрашивали, но к удовлетворительному ответу так и не пришли. Бездействие охранников было, во всяком случае, преднамеренным, потому что обычно в таких ситуациях они не медлят.
Вернувшись в управление, Дэвид Чжан первым делом пробил по базе «мерседес». По всей видимости, Виктор Тан был на фабрике. Дэвид позвонил в транспортный отдел и осведомился, кто заказывал служебные лимузины. Но сотрудник на другом конце провода так и не смог дать вразумительного ответа.
– Вероятно, машины попросила во временное пользование какая-нибудь другая организация, – предположил он. – Никто из наших их не заказывал.
– Никто? – переспросил Чжан. – Вы уверены?
– У меня ничего такого не отмечено.
– Но я точно видел эти машины, – озадаченно настаивал Дэвид.
– Где именно?
Чжан задумался. Зачем дежурному было это знать? С кем он вообще разговаривает?
– Все в порядке, должно быть, я ошибся, – ответил он и повесил трубку.
Чжан ненавидел играть с коллегами в кошки-мышки. Незадолго до того ему позвонил комиссар Ло Минлэн, приглашал на заседание комиссии по расследованию убийств. Раньше Ло и Чжан считались если не друзьями, то по крайней мере хорошими знакомыми. Вместе довели до конца несколько запутанных дел, и Дэвид ценил коллегу как умного и непримиримого следователя. Когда-то они обедали вместе и любили обмениваться китайскими афоризмами. Это были увлекательные словесные дуэли, когда один изрекал подходящую случаю мудрость, другой отвечал на нее своей и так далее, пока не исчерпывался запас своего или чужого остроумия. Но пять лет назад Ло назначили председателем комиссии по расследованию убийств, и их отношения приняли другой оборот. Былая доверительность сменилась холодностью, поскольку теперь Ло занимался внутрипартийными делами и неподкупный Чжан плохо вписывался в круг его новых друзей.
Ло коротко приветствовал коллег и тут же приступил к делу. В расследовании убийства Майкла Оуэна наметились кое-какие подвижки. Уже первым назначенным Ло следователям удалось выйти на верный след. Есть и подозреваемый, некто Цзы из провинции Сычуань, тридцатитрехлетний подсобный рабочий из литейного цеха. Вечером накануне исчезновения Оуэна он повздорил с ним у ворот фабрики. Предположительно причиной ссоры стали низкие зарплаты рабочих и недостаточное внимание руководства к технике безопасности. Американец и Цзы вместе покинули цех, об этом свидетельствуют многие охранники. На следующий день Цзы не явился на работу. Ло просил коллег помочь в его розыске и до выяснения обстоятельств не рассматривать другие возможные версии следствия. Преступление может быть раскрыто уже завтра, если повезет.
Дэвид видел, как коллеги вздохнули с облегчением.
– А кто такой этот Цзы? – спросил он и почувствовал, что уже одним своим голосом выражает несогласие с версией Ло.
– О нем известно не так много. На фабрике работает год. Фотографию и персональные данные отдел кадров фабрики обещал прислать сегодня после обеда. Я буду держать вас в курсе.
Полицейские поднялись и вернулись каждый к своему столу. На выходе Ло попросил Дэвида пройти в его кабинет.
– Присаживайся. – Ло подвинул коллеге чай и сигареты. – Как долго мы знакомы с тобой, Чжан?
Доверительный тон начальника не обещал ничего хорошего.
– Не знаю. Лет пятнадцать, наверное.
– Долго, – покачал головой Ло. – За такое время можно хорошо узнать любого человека, согласен? – Он глотнул чая. – А убийство этого американца, как я погляжу, сильно задело тебя.
Это прозвучало не как вопрос. Дэвид понятия не имел, куда клонит Ло, поэтому решил промолчать.
– Это естественно, ведь речь идет о смерти друга твоего лучшего друга, – усмехнулся Ло. – И тебе, конечно, хотелось бы сделать все возможное, чтобы поскорее найти убийцу… – Тут он замолчал, словно понял, что сказал что-то не то, и быстро поправился: – Я имел в виду, ты не успокоишься, пока убийца не будет найден. Я прав, Чжан?
«С чего они взяли, что Пол и Майкл Оуэн дружили?» – мысленно удивился Дэвид.
– В такой ситуации любой, тем более комиссар полиции, сделает все возможное, чтобы докопаться до истины и добиться справедливого наказания для убийцы. На то она и дружба, так ведь? – (Дэвид делал то, что требовалось от него в данной ситуации: слушал внимательно и кивал.) – Ты не оставишь без внимания ни одной версии, ты дойдешь до конца, даже если под угрозу будет поставлена твоя жизнь. Ведь дружба обязывает, я прав, Чжан? – Внезапно Ло оставил менторский тон и, прежде чем комиссар успел кивнуть, продолжил в уже другом ключе – резко и решительно, как будто выступал на партсобрании: – Зачем ты ездил на фабрику «Катай хеви метал» сегодня утром?
– Я… я…
От неожиданности Дэвид стал заикаться. С какой стати ему оправдываться, ведь он вел следствие. И откуда председателю об этом известно? Узнал ли Дэвида кто-нибудь из фабричных или Ло уже установил за ним слежку?
– Ты ничего не согласовал со мной, – продолжал Ло. – Твоя самодеятельность ставит под угрозу срыва все расследование, это ты понимаешь? Если преступники раньше времени переполошатся, они успеют скрыться или замести следы.
– Да, – покорно кивнул Дэвид, тут же почувствовав, как к горлу подступает тошнота.
Только не здесь. Только не на мебельный гарнитур Ло.
Но в следующее мгновение голос председателя стал спокойным, даже приветливым.
– Тебе нечем заняться? – спросил он. – Может, есть какое-нибудь старое незаконченное дело, которому стоит посвятить ближайшие несколько дней? – Ло посмотрел на него внимательно, потом глубоко затянулся и медленно выпустил дым через уголок рта. – Мудрый приспосабливается к обстоятельствам, как вода к форме сосуда, – процитировал он. – Это знали уже во времена династии Тан.
– Самая большая победа – не нанести ни единого удара во время битвы, – возразил ему Дэвид.
– Я вижу, ты понял меня, Чжан, – кивнул председатель. – Твой афоризм как будто из той же эпохи.
Он задумался, словно вспоминая подходящую случаю мудрость, но, похоже, все уже было сказано. Ло предложил Чжану идеальный выход, позволяющий сохранить лицо.
– У тебя еще что-нибудь? – спросил он, объявляя тем самым, что разговор окончен.
– Будь милостив с немилосердными, ибо они нуждаются в этом больше, – услышал Дэвид собственный голос и сам почувствовал, что это прозвучало как провокация.
Ло молча сделал очередную затяжку. Их взгляды встретились, и Дэвид понял, что поставил начальника в неловкое положение.
Внезапно лицо председателя расплылось в улыбке.
– Хорошо сказано, но это не китайская мудрость, Чжан, – медленно произнес он. – Меня не обманешь. Быть может, это придумал твой Будда, только не китаец.
Ло коротко рассмеялся, потом еще и еще раз, пока не захохотал, запрокинув голову, и так же неожиданно смолк.
Во дворе управления Дэвид увидел те самые черные лимузины «ауди», которые утром стояли возле одного из фабричных корпусов. Водители дремали каждый на своем месте. Дэвид осторожно постучал в стекло.
– Чего тебе? – недовольно проворчал шофер.
– Мне срочно нужна машина, – солгал Чжан. – Ты свободен?
Водитель покачал головой:
– Обращайся в транспортное управление. Мы сегодня возим Ипа и Ло.
– Что, весь день? – как бы между прочим удивился Дэвид.
– Весь день, – закивал водитель, закрыл окно перед его носом и перевернулся на другой бок.
Дэвид отправился домой, и чем больше он думал над событиями прошедшего дня, тем более загадочными они ему представлялись. Редко когда ему приходилось видеть председателя в таком состоянии. Случай оказался настолько щекотливым, что потребовал даже вмешательства партсекретаря. Но в чем была его особенность, этого Дэвид не понимал. Почему сам председатель комиссии предостерегал Чжана от собственного расследования? Чего он боялся? Отпугнуть пару-тройку инвесторов? Нескольких заметок в иностранных газетах? Нет, очевидно, за этой историей стояло нечто большее.
Дэвид думал, что ему теперь делать. Он мог бы прислушаться к совету Ло и заняться прошлогодним убийством проститутки – безнадежный случай, – но что-то в нем противилось тому, чтобы так просто отступиться от Майкла Оуэна. Полиция объявила подозреваемого в розыск, теперь его поимка – вопрос времени. Потом – скорый суд и смертный приговор. Даже если Дэвид ничего не сможет сделать для этого человека, он должен попытаться.
Комиссар Чжан спрашивал себя: кто побывал в квартире Майкла Оуэна и что он там искал? Жесткий диск и флешки сейчас у Дэвида, хранятся в холодильнике, на дне коробки с капустой пок-чой. Лучше, конечно, было бы осмотреть квартиру ему самому, но как туда проникнуть, не вызвав подозрений? Только с помощью Пола, а Дэвид вовсе не был уверен, что тот и на этот раз согласится оказать ему эту услугу.
Времени оставалось мало, поэтому комиссар решил срочно ехать на Ламму. Вещи Майкла Оуэна нужно взять с собой, в Гонконге Пол найдет для них лучший тайник, чем холодильник Чжана. Кроме того, не следует забывать, что телефон прослушивается. С другой стороны, это дает возможность направить председателя Ло по ложному следу. Дэвид набрал номер Пола и обрадовался, когда тот не взял трубку.
– Привет, Пол, это Дэвид. – Чжан отчетливо проговаривал каждое слово. Не исключено, что, прослушав это сообщение, Пол решит, что его друг сошел с ума. – Я знаю, что у тебя горе, мне искренне жаль. Сейчас почти пять часов вечера, и я направляюсь к тебе. Если повезет с паромом, через два – два с половиной часа буду на Ламме. На работе возьму отгул, так что смогу задержаться у тебя до завтрашнего вечера. До встречи.
После этого Дэвид немедленно позвонил председателю Ло и попросил его предоставить ему свободный день. Нужно навестить приятеля в Гонконге, которому сейчас нелегко. Ло немедленно согласился.
XIV
Теплые потоки воды мягко обволакивали тело, как будто Пол стоял под душем. Он промок насквозь, не успев сделать и пяти шагов, и дальше уже не пытался защищаться от дождя. Сложил слишком маленький зонт, бумажник и мобильный телефон завернул в полиэтиленовый пакет и присел на перила пирса, подставив непокрытую голову шелестящим струям. По его расчетам, Дэвид должен был прибыть одним из двух ближайших паромов.
Над побережьем висели сумерки. Даже огни ресторанов Ченг-Чау и Лантау скрылись за сплошной стеной воды. Иногда разноцветными пятнами мелькали силуэты прохожих. Люди тыкали пальцами в сумасшедшего, которому, похоже, непогода была нипочем, смеялись и махали ему рукой. Пол улыбался в ответ.
Дэвид прибыл катером, незадолго до восьми часов вечера. Вразвалку сошел по качающемуся трапу, оглядел поникшую фигуру приятеля и задумался, как бы оценивая свои шансы добежать до «Сампана», не замочив ног. От предложенного Полом зонтика он отказался. Они спустились по сходням, прошли мимо почты и аквариума, где в ожидании скорой смерти плавали омары, крабы и улитки. В ресторане сразу проследовали на террасу и заняли столик с видом на гавань. Пол заказал два кисло-сладких супа, тушеную рыбу и овощи. Здесь все звуки заглушала барабанная дробь дождя по пластиковой крыше, поэтому приятелям приходилось низко нагибаться над столом, чтобы слышать друг друга.
– Извини за то дурацкое сообщение, – сказал Дэвид, утирая лицо влажным платком.
– Что это было? – удивился Пол. – Я так и не понял.
– Это для коллег, на случай если меня прослушивают.
– Прослушивают? Ты серьезно?
Дэвид рассказал ему о своем обеде с рабочими фабрики «Катай хеви метал» и беседе в кабинете председателя Ло.
– Думаешь, он следит за тобой? – недоверчиво переспросил Пол. – Ты ведь ни от кого не скрывал, что едешь на фабрику.
– Все верно. Но к чему эти настойчивые предостережения? Таким я его еще не видел.
– Не ты ли сам говорил, какая редкость – убийство иностранца в Китае?
– Тем более имеет смысл подстегивать следователей, вместо того чтобы вставлять им палки в колеса.
– Но ведь они уже напали на след и есть подозреваемый?
– Все верно. Тем более странно, что Ло так нервничает, разве нет?
Пол не знал, что на это ответить. Он вообще не был уверен, что ему интересна эта тема. Майкл Оуэн мертв, Пол не может сделать для его родителей больше, чем сделал. Убийца, если верить китайской полиции, в ближайшее время будет схвачен и наказан. Пол обещал Кристине отстраниться от этого дела и больше не ездить в Китай. Он не намерен ее обманывать.
– Тебе это больше не интересно? – спросил Дэвид, словно прочитав его мысли.
Пол посмотрел на него сердито и ответил, словно отмахнулся:
– Не знаю.
– Как насчет того, чтобы еще раз посетить квартиру Оуэна, вместе со мной?
– Ты серьезно? – (Дэвид кивнул.) – У меня нет ключей.
– Они есть у его матери, можем договориться.
Пол откинулся на спинку кресла и задумался.
– А что тебе там нужно? – спросил он после долгой паузы.
– Там ведь побывал кто-то, и это, как мне думается, напрямую связано с убийством. Только вот где он взял ключи? И что искал? Возможно, он оставил следы, которых не заметил ни ты, ни родители Майкла. Вот здесь, – Дэвид хлопнул по сумке, – жесткий диск и карты памяти. Но нужны пароли и пин-коды. Что, если Майкл записал их где-нибудь или они известны его родителям?
Пол вздохнул:
– Настойчивый всегда достигает цели. Какой династии принадлежит эта китайская мудрость?
– Никакой, – отвечал Чжан. – Вот только звучит она немного иначе. «Настойчивость – это уже победа» – так говорил великий председатель Мао.
С Оуэнами они встретились на следующее утро, в холле отеля «Харбор вью». Пол сразу объявил, что Дэвид хотел бы еще раз осмотреть квартиру их сына. Элизабет немедленно согласилась, но ее муж решительно воспротивился. Он не видел в этом никакого смысла. Убийство произошло в Шэньчжэне, какой же смысл вести следствие в Гонконге? Что за улики надеется найти в квартире Майкла комиссар Чжан?
В конце концов Элизабет Оуэн удалось настоять на своем.
Пол представил своего спутника, но Оуэны едва удостоили его взглядом. Все вошли в лифт и молча поднялись на тридцать восьмой этаж. Элизабет отперла дверь и проводила Дэвида и Пола в кабинет и гостиную. Ричард Оуэн остановился на пороге кабинета:
– Это что, обыск?
Дэвид решительно выдвигал ящики письменного стола.
Пол, опустившись на колени посреди комнаты, рылся в разбросанных на полу папках. Он понятия не имел, что ищет.
Дэвид включил компьютер и вопросительно оглянулся на Оуэнов, когда на мониторе всплыла табличка с требованием ввести пароль.
– Ни малейшего понятия. – Ричард Оуэн тряхнул головой и с чуть слышным вздохом добавил: – Попробуйте его имя.
Система выдала ошибку.
– Тогда Винс Ломбарди. В одно слово.
– Винс Ломбарди? – удивился Дэвид.
– Да, стоит попробовать, – кивнул Ричард. – Майкл был болельщиком, футбольным фанатом. Любимая команда – «Грин-Бей пэкерс» из Висконсина, Ломбарди тренировал их в шестидесятые годы. Живая легенда. И вы, американец, никогда о нем не слышали?
Это прозвучало почти с обидой. Пол снова увидел себя маленьким Лейбовицем, посреди двора нью-йоркской школы, где ни одна уважающая себя футбольная команда не желала принимать его в свои ряды. Он ведь не умел ни бегать, ни бить как следует, и при этом был таким тощим, что не годился даже играть в защите. Мальчишки смотрели на него с тем же смешанным выражением жалости, удивления и сочувствия, какое сейчас читалось на лице Ричарда Оуэна. С тех пор Пол возненавидел спорт.
– Нет. – Это прозвучало тише, чем ему хотелось. – Никогда не слышал.
На мониторе замерцало предупреждение об ошибке. Но тут мобильник Оуэна заиграл первые аккорды «My Way» Фрэнка Синатры, и Ричард схватил его с такой поспешностью, будто последние несколько часов только и ждал этого звонка.
– Виктор! Как я рад, что ты мне позвонил. Что нового?
Пол замер над очередной папкой. Дэвид испуганно обернулся на имя «Виктор». Он не понимал из разговора ни слова, но округлившиеся глаза и возбужденный голос Оуэна ясно указывали на то, что происходит нечто очень важное.
– Боже мой… – заикаясь, пролепетал Ричард, – ты… ты уверен?.. так быстро… да… конечно… невозможно… Я не могу в это поверить, Виктор… подожди, я сяду…
Ричард Оуэн опустился в кресло возле письменного стола. Между тем на пороге кабинета появилась его жена. Став в дверях, она смотрела, как Ричард то кивал, то радостно чему-то смеялся, как будто только что получил известие о том, что стал дедом.
– Да, Элизабет здесь, рядом со мной. Я все ей передам… большое спасибо… нет… ошибки нет… все уже подписано? Он сам… хорошо, я перезвоню вам позже… большое спасибо за звонок… да… это такое облегчение…
Ричард Оуэн положил мобильник на стол, встал, обнял жену и крепко прижал ее к себе:
– Элизабет, они схватили убийцу Майкла.
Миссис Оуэн высвободилась из объятий мужа и подняла глаза:
– Откуда ты знаешь?
– Это был Виктор, ему только что сообщили из полиции.
– И кто же он? Кто убил нашего Майкла?
– Какой-то рабочий с фабрики… Шу… или Цзы… Виктор называл, но я уже забыл его имя. Он повздорил с Майклом еще на фабрике и ударил его трубой, тому есть два свидетеля. Потом бежал. Полицейские схватили его вчера вечером на вокзале и допрашивали всю ночь. Утром он подписал признание.
Пол переводил, наблюдая за реакцией Дэвида, чей потухший взгляд и сжатые губы были красноречивее любых слов.
Элизабет Оуэн морщила лоб. Казалось, слова мужа доходили до нее с трудом. Но потом складки на лице разгладились и вся она словно растаяла, как плитка шоколада на солнце. Слезы потекли по щекам, Элизабет закрылась ладонями. Как будто поимка убийцы означала возвращение с того света ее сына.
Ричард беспомощно опустил глаза. Разговор с Виктором странным образом взбодрил его. Губы подрагивали, когда он резко обернулся, словно собираясь обрушиться на Дэвида с упреками, но уже в следующий момент взял себя в руки.
– Ваши коллеги хорошо поработали. – Он произнес это сухо, как давно заготовленную реплику. – Мы с женой очень вам признательны.
Пол перевел. Чжан вежливо кивнул и тут же отвел взгляд.
– Вы еще не закончили? Если да, то я прошу оставить нас с супругой одних. Надеюсь, наше желание понятно…
Их с Дэвидом проводили до дверей. По всему было видно, что Ричарду Оуэну не терпится с ними расстаться. На пороге друзья простились с Оуэнами, молча спустились в лифте и взяли такси до метро.
До Ламмы добирались на старом катере. Пол не захотел сидеть в кабине с кондиционером, поэтому они расположились на палубе, под открытым небом. Там пахло бензином, зато лицо овевал легкий ветерок и открывался потрясающий вид на Коулун и Гонконг. День выдался пасмурный, свинцовые тучи низко нависали над городом, окутывая Пик Виктории, шпили Международной финансовой корпорации и здание Банка Китая. Пол смотрел на город, вся западная часть которого, между Сайинпунь и Кеннеди-Таун, состояла сплошь из одних небоскребов.
Оставив Гонконг позади, они пересекли канал Ист-Ламма, с двумя громадными сухогрузами на рейде. Дэвид молчал, и это беспокоило Пола. О чем думал его друг? Несанкционированный обыск в квартире Майкла Оуэна оказался безрезультатным, но ведь убийство раскрыто. Почему же комиссар Чжан выглядит таким подавленным?
– О чем ты думаешь, Дэвид?
Чжан остановил на нем долгий, усталый взгляд:
– Сам не знаю, что думать. Может, хоть ты поможешь мне определиться?
– Я? Каким образом?
– Скажи, только честно, веришь ли ты тому, что услышал сегодня? – спросил Чжан после долгой паузы.
– А почему я должен тебе лгать? – удивился Пол.
– Потому что ты действительно можешь в это верить.
На это Полу возразить было нечего. Известие о чистосердечном признании он воспринял с облегчением, не допустив даже мысли о возможной ошибке.
– С какой стати мне сомневаться? – в свою очередь поинтересовался он.
– Рабочий повздорил с фабрикантом, такое сегодня нередко случается в Китае. Но чтобы с иностранцем… – Чжан покачал головой.
– Фабричные сами рассказывали тебе, как за несколько дней до того чуть было не дошло до массовой драки, – напомнил ему Пол. – Страсти накалились, разве такого не могло быть?
– Вплоть до убийства?
– Почему бы и нет? Что, если этот Цзы, или как там его, дружил с кем-то из рабочих, которые погибли вследствие несчастного случая? Что, если это месть?
– Возможно.
– Кроме того, он признался. Это не в счет?
Пол робко скосил глаза на Дэвида. Тот как-то рассказывал ему, как в китайских тюрьмах умеют выколачивать признания. В подвале управления есть две комнаты, где особо упрямые или молчаливые подозреваемые исчезают на несколько часов, а то и суток. Но с какой стати они решили осудить невиновного именно в этом случае? На этот счет у Пола никаких версий не имелось.
– И что дальше? – спросил он.
Дэвид пожал плечами:
– Ему дадут адвоката, процесс начнется в ближайшие недели, в крайнем случае месяцы. Беднягу приговорят к смерти и без промедления расстреляют.
– Расстреляют? – удивился Пол и тут же рассердился на себя за наивность.
– А как же? Убийство карается у нас только смертью, ты забыл? – (Пол молчал.) – Ты все-таки в чем-то сомневаешься? – наконец спросил Дэвид.
– Дэвид! – почти закричал Пол. – Я не имею обо всем этом ни малейшего понятия. Это мог быть рабочий, да. Допустим, Майкл Оуэн как-то его разозлил, покрутил пальцем у виска например. Но не исключено, что это заказное убийство, у Оуэна ведь были конкуренты? Откуда мне знать? Чего ты вообще от меня хочешь?
Прежде чем ответить, Дэвид медленно вдохнул и выдохнул, потом еще раз.
– Я хочу, чтобы ты на пару секунд закрыл глаза и прислушался к себе. Пока все.
– Мой внутренний голос говорит мне…
– Закрой глаза и прислушайся, – перебил его Дэвид.
Пол замолчал. Катер уже причалил к пирсу, и они сошли на берег. В деревне Юнсювань купили воды, овощей, тофу, рис и вверх по холму направились в сторону Тайпэна.
Разумеется, Пол уже понял, чего хочет от него Дэвид. Они много спорили об этом «внутреннем голосе». Оба полагали, что он есть у всех, но редко кто к нему прислушивается, потому что не так уж просто внимать ему в суете повседневности. Пол часто его игнорировал, иначе не было бы ни свадьбы с Мередит, ни последующей расплаты за нее. Но после смерти Джастина голос почти смолк. В душе Пола воцарилась тишина. Иногда сквозь нее прорывался неясный шепот, на который Пол не обращал внимания. Этот голос лишь вносил сумятицу в его с таким трудом упорядоченную жизнь. Пол не желал его слышать. Он хотел быть один, бродить по холмам и чистить детскую обувь.
В доме Дэвид тут же ушел на кухню и приступил к готовке. Пол сел на табурет и принялся нарезать кубиками тофу.
– Прости мою несдержанность, – сказал он Дэвиду. – Я просто не знал, что тебе ответить. Ты требуешь от меня слишком многого.
– Я не требую, просто мне действительно очень нужна твоя помощь. Если этот рабочий и в самом деле убийца, кто и зачем обыскивал квартиру Майкла Оуэна?
Дэвид резко повернулся и замер, глядя на Пола.
– Много лет тому назад, – медленно проговорил Пол, – я был влюблен в одну женщину, семья которой была категорически против нашего брака. И она отвергла мое предложение с такими словами: «Я из Гонконга, поэтому, прежде чем что-либо предпринять, первым делом спрашиваю себя, чего мне это будет стоить?» Я до сих пор помню ее ответ слово в слово, и сейчас ее голос звучит у меня в ушах. Так вот, я понятия не имею, чего нам с тобой будет стоить это наше расследование, если убийца Майкла Оуэна все еще на свободе, но, полагаю, это будет немалая цена, и я не уверен, что готов ее заплатить. В конце концов, я не комиссар полиции.
Дэвид снова задумался.
– Понимаю, – ответил он. – В таком случае я прошу тебя оказать мне последнюю услугу. Не мог бы ты еще раз попытаться открыть жесткий диск Майкла Оуэна? Что, если нам повезет на этот раз, и мы нащупаем код? Утром я перечитаю протоколы допроса. Вполне возможно, что убийца уже в руках полиции и мы суетимся напрасно.
– Я сделаю это, – пообещал Пол.
Он понимал, что его шансы перехитрить программу равны нулю.
После еды они сидели на террасе, играли в китайские шахматы и пили чай. Потом Дэвид уехал в Шэньчжэнь. Он обещал Ло быть на работе завтра утром.
Оставшись один, Пол убрал в доме и подмел дорожки в саду. И все это время размышлял, что бы еще такого сделать, только бы как можно дольше не подходить к компьютеру.
Какое кодовое слово может придумать футбольный фанат? С одним только Винсом Ломбарди и «Грин-Бей пэкерс» возможны тысячи вариантов. Имя любимого игрока? Дата его рождения? Фамилия или имя квотербека, с которым они впервые выиграли Национальный кубок? Количество тачдаунов? Пол зашел на сайт клуба. Команда выигрывала чемпионат четыре раза. Он набрал «Lombardi4» – программа выдала ошибку. «Lambeau» – название их стадиона. Снова неверно. «Dave Starr» – их нападающий в шестидесятые годы. Нет. Пол думал, не сводя глаз с экрана. У него был один пароль на все случаи жизни: «Justin95», то есть имя и год рождения. Какой год может выбрать для таких случаев футбольный болельщик? Год основания любимой команды? «GreenBayPackers1911»? Чепуха. Какого фаната это интересует? Важны победы, чемпионаты, насколько Пол разбирался в профессиональном спорте. «GreenBayPackers1967» – год, когда они впервые выиграли Суперкубок? Нет. Может, попробовать молодежный сленг? «Yankees», «Giants» или как там они сейчас выражаются. Или сокращения. «Packers1967» – нет. «Packers67» – да. Окошко с паролем исчезло, и Пол вздрогнул, будто кто-то положил ему сзади руку на плечо.
На мониторе появилось изображение Великой Китайской стены, а потом одна за другой стали всплывать многочисленные папки: «Письма», «Фото», «Хеви метал», «Вик»… У Пола учащенно забилось сердце. Словно некая сила удерживала его от следующего клика. Он чувствовал невидимую границу, через которую предстояло переступить. Одно движение мышью – и пути назад будут отрезаны. Пол взъерошил пальцами волосы. В папке «Фото» обнаружилось еще несколько папок. Он кликнул на «Шанхай», но вместо привычных городских пейзажей увидел панораму большой стройки. Краны, экскаваторы, фундамент дома… Майкл Оуэн, а рядом с ним маленький китаец в строительном шлеме. Оба улыбаются. В папке под названием «Тан» оказались фотографии рослого мужчины примерно одних с Полем лет, который несколько напряженно смотрел в камеру. На одних снимках он был под руку с молодой женщиной на званом ужине, на других – в кабинете за письменным столом или в самолете. В папке «А» обнаружились снимки той самой женщины, которую держал под руку Тан, – красивой молодой китаянки с несколько вызывающей улыбкой. Вот она стоит с сумочкой «Прада» на набережной Вайтань в Шанхае, вот она в Пекине, в Запретном городе. В холле люкс-отеля. За завтраком в розовом халате. Вот она спит на кровати, лежит на диване голая с раздвинутыми ногами, прикрывшись ладошкой. Пол увеличил изображение. У женщины была бледная кожа, высокие скулы, овальное лицо уроженки Северного Китая. В ее улыбке ему виделось что-то отталкивающее. Полу стало не по себе. Он почувствовал себя незваным гостем в чужом мире, в который к тому же вторгся не по своей воле.
Он стал кликать на другие папки и документы, но они тоже оказались защищены паролями. Удалось открыть только одно незащищенное письмо, которое лежало на рабочем столе отдельно. Пол перечитал его раз, другой и выключил компьютер с желанием больше никогда его не включать.
Он позвонил на номер, который оставил ему Дэвид, но тот мобильник оказался выключен. Снаружи к тому времени успело стемнеть, задул сильный ветер – предвестник тайфуна. Он рвал листву с деревьев и с треском гнул стебли бамбука. Впервые за три года Полу стало жутко одному в этом доме. Захотелось с кем-нибудь поговорить, услышать человеческий голос. Он взглянул на часы. До парома в половине девятого еще оставалось время. Можно встретиться с Кристиной в Ваньчае, предложить ей ужин в кофе-шопе.
Пол побежал вниз по лестнице, на ходу набирая ее номер. Он застал ее дома, в Ханхау. Кристина сидела на диване с сыном и была страшно рада снова слышать его голос.
Ханхау. Пол сомневался, что у него хватит сил добраться туда.
XV
В иные дни переступить порог полицейского управления было особенно трудно. Само тело тому противилось, Дэвид это чувствовал. Уже в коридоре в нос ударял запах моющих средств, а потом уши закладывало от монотонного гудения кондиционеров. От холода кожа делалась гусиной, а мысль о том, что следующие девять часов придется провести в прокуренном и полном людей помещении, вызывала расстройство желудка, вплоть до рвоты. В такие дни комиссар Чжан замыкался в себе, прятался за грудами актов и протоколов, как улитка в собственном домике. Говорил только при крайней необходимости, мог подолгу читать один и тот же документ, пока не выучивал его наизусть. Ел один, растягивая обед на несколько часов.
Сегодня все пошло именно так. Один только вид столпившихся у входа коллег в форме заставил его содрогнуться, словно от внутреннего холода. Наверное, Мэй права: пришло время оставить полицию и подыскать себе что-нибудь другое. Комиссар, для которого не существовало справедливых наказаний, потому что наказание и справедливость не имеют между собой ничего общего, был неудобен многим. Особенно после того, как перестал доверять коллегам. Мэй говорила, что ему больше подошла бы должность адвоката. Ведь Дэвид старался понять любого, даже самого закоренелого преступника и каждому злодейству, каждой мерзости старался найти удовлетворительное объяснение. Комиссар Чжан не возражал. Он прекрасно осознавал, что за последние двадцать лет не встречал ни одного убийцы или насильника, который не казался бы ему хоть чуточку похожим на него самого. Каждый человек – потенциальный преступник. И мы должны благодарить судьбу – Господа Бога или карму – за то, что не попадаем в ситуации, дающие возможность нашему злу развернуться в полную силу. Благодарить? Имея за плечами опыт культурной революции, Чжан не торопился делать и это.
Три жалких зернышка душистого перца…
В помещении участка толпились коллеги: попивая чай, говорили о Майкле Оуэне. Вопрос Дэвида, можно ли получить копию вчерашнего допроса, был встречен с молчаливым недоумением. Зачем ему это надо? Председатель Ло ясно дал понять, что дело закрыто. Чистосердечное признание будет подписано через пару часов.
То есть признания еще нет? Нет, а почему оно, собственно, должно быть? Дэвид вспомнил Тана. Тот как будто заверил Ричарда Оуэна, что признание уже готово. Зачем? Или Ло с Ипом с самого начала не сомневались, что оно будет? А что, если Тан все решил заранее и Ло с Ипом оставалось только выбить из подозреваемого подпись под документом?
Дэвид поинтересовался, где содержится Цзы. В подвале, где же еще? Наконец один из коллег протянул ему несколько листков бумаги – резюме вчерашнего допроса и досье предполагаемого убийцы.
Типичная биография гастарбайтера. Цзы родился в деревне неподалеку от Чэнду, в провинции Сычуань, в крестьянской семье. Ему двадцать три года. В Шэньчжэне он жил вот уже восемь лет, с женой и ребенком, и работал в литейном цехе «Катай хеви метал».
Согласно протоколу, один из рабочих, недавно погибших на фабрике вследствие несчастного случая, был близким другом Цзы. Вне себя от горя, Цзы решил призвать Оуэна к ответу за нечеловеческие условия труда на фабрике. Он подкараулил коммерческого директора у ворот и встал поперек дороги с велосипедом. Майкл Оуэн не понял, в чем дело, поэтому отреагировал на действия Цзы бранью и оскорбительными жестами, чем привел китайца в ярость, ведь у Цзы, простого подсобного рабочего, тоже была своя гордость. После того как Цзы отказался уйти с дороги, Оуэн пустил в ход кулаки – тому нашлись два свидетеля, наблюдавших сцену из окна кафе напротив. Китаец оборонялся, потом подобрал на обочине дороги железную трубу и несколько раз ударил ею Оуэна по голове. Когда тот упал и остался лежать на земле, не подавая признаков жизни, Цзы не на шутку испугался. Он затолкал тело Оуэна в машину, отвез его в лесопарк Дайтоулин и спрятал в кустах. А бумажник и кредитку прихватил с собой, чтобы создать видимость ограбления.
Криминалисты уже обследовали орудие убийства, полицейские взяли показания у свидетелей.
«Все как по заказу, – думал Дэвид, перечитывая скупые строчки протокола, – мотив, свидетели, орудие преступления. Не хватает только подписи подозреваемого. Не удивлюсь, если Ло подмахнет документ за него».
Но как оно было в действительности? Мог ли китайский рабочий напасть на владельца фабрики, тем более иностранца? Не исключено, отвечал на этот вопрос Дэвид, все зависит от того, насколько сильна была его ненависть. А смерть друга – только спусковой крючок. Труба на обочине дороги? И это вполне вероятно. Сколько строительного мусора валяется по шеньчжэньским улицам… Теперь что касается самой борьбы. Майкл Оуэн намного сильнее и крупнее Цзы. Каким образом китайцу удалось нанести смертельный удар такому противнику? Дэвид попытался представить эту сцену во всех подробностях. Вот Оуэн выходит из машины, пытается поговорить с китайцем, ругается, видя, что тот не понимает или не желает его слушать, поворачивается и снова идет к машине. Китаец нападает на него сзади – вполне вероятный вариант развития событий. Но каким образом Цзы перевез тело в парк? Редкий парень из глухой китайской деревушки умеет водить машину. Тем более такую, на какой мог приехать на фабрику Оуэн. «Мерседес» или «БМВ»? Да и зачем Цзы понадобилось прятать тело так далеко? Не проще ли было выбросить его где-нибудь в Шэкоу? Вполне подходящее место для имитации ограбления – там ведь много баров для иностранцев.
Согласно отчету о результатах вскрытия, левая рука Оуэна сломана в нескольких местах, грудная клетка деформирована, плечо вывихнуто. Мог ли Цзы в одиночку нанести рослому американцу такие повреждения? Что, если у него были сообщники, которых Цзы должен выгородить своим признанием?
Никто не станет искать ответов на эти вопросы. Дело Цзы будет закрыто, как только под чистосердечным признанием появится его подпись. Это вопрос времени, если только Ло и Ип действительно удерживают подозреваемого в подвале. Далее – смертный приговор, в справедливости которого не усомнится ни один китайский судья.
Теснота и разговоры коллег час от часу становились невыносимей. Чжан пробормотал что-то насчет боли в колене и записи на прием к врачу и покинул здание управления через черный ход.
Он хотел побыть в одиночестве, заодно и пройтись по городу. Однако, миновав два перекрестка, остановился возле строительной площадки, на которой могли бы уместиться два футбольных поля. По одну ее сторону высились два по виду готовых многоэтажных здания, по другую строилось еще четыре. Дэвид узнал это место. Несколько лет назад здесь теснилось с десяток восьмиэтажек, которые снесли, чтобы освободить площадь под более современные дома.
Стройки всегда восхищали Дэвида. Он любил наблюдать, как они разрастались и множились по всему городу, как здания на глазах обретали совершенные формы. Здесь трудились те же, кто изготовлял обувь, лампочки и игрушки на тысячах подпольных фабрик: миллионы безымянных муравьев, чьей судьбой никто никогда не интересовался. Как будто все эти товары по мановению волшебной палочки производили бестелесные духи.
Стройки – живое сердце этого города.
Сквозь щели в заборе Дэвид наблюдал за рабочими. Загорелые до черноты, в одних только шортах, они носили тяжелые металлические штыри и деревянные реи, месили бетон и бросали лопатами песок, истекая потом под палящими лучами солнца. Их молчаливость, исполненная серьезности и достоинства, тронула Дэвида. Такие трудяги кочевали с одной стройки на другую, изо дня в день, из года в год, пока хватало сил. Самые везучие из них возвращались на родину, больные и обессилевшие. Остальные погибали под обрушившимися балками, попадали под колеса экскаваторов или, потеряв от усталости осторожность, падали на землю со стропил.
Он и сам мог стать одним из них. На вступительных экзаменах в полицейскую академию Дэвид Чжан едва набрал необходимый минимум баллов. Один неверный ответ, одна-единственная ошибка – и он пополнил бы их ряды. И теперь, с ноющими мышцами и костями, латал бы велосипедные шины где-нибудь в Чэнду на побережье или продавал бы лотерейные билеты, если, конечно, вообще был бы жив. Дэвид вспомнил парня-нелегала, который какое-то время скрывался на такой же строительной площадке и при загадочных обстоятельствах свалился с тридцать первого этажа недостроенного небоскреба. Как выяснилось позже, парень с детства боялся высоты, и только угроза немедленного увольнения заставила его подняться на бамбуковые леса. Наверху у него закружилась голова, и он потерял равновесие.
С тех пор Дэвид Чжан не мог смотреть на небоскребы, не вспоминая о том парне.
И теперь, пока он наблюдал за рабочими, ему пришло вдруг четкое осознание того, что нужно делать дальше. При всем своем желании Дэвид не мог заглушить внутренний голос. Как и Пол, он и без того слишком часто его игнорировал и дорого за это платил. «Как будто у нас есть выбор», – подумал комиссар Чжан, жестом останавливая такси.
По его просьбе водитель медленно объехал корпуса «Катай хеви метал», миновал ресторан «Старый Сычуань» и остановился в нескольких кварталах поодаль. Чжан вышел из машины. Очевидно, на фабрике был обеденный перерыв. Множество молодых мужчин и женщин бродили по улице. Они собирались группами в тени деревьев, выстраивались в очереди возле телефонных будок. Дэвид заглядывал в рестораны, высматривая знакомые форменные комбинезоны. Наконец в «Старом Сычуане» он увидел троих из тех мужчин, с которыми позавчера ел хотпот.
На этот раз бывшие сотрапезники встретили его мрачными, недоверчивыми взглядами. Или он поздоровался с ними недостаточно громко? А может, им не понравилось, что он подсел к ним без разреения, словно к старым знакомым? Так или иначе, Дэвид сразу почувствовал: что-то произошло. Мужчины угрюмо глядели в стол, игнорируя и его замечания по поводу однообразия кантонской кухни, и похвалы в адрес остро приправленного хотпота. Не желая казаться навязчивым, Дэвид тоже замолчал и стал прислушиваться к тому, о чем говорили в зале, пытаясь угадать причину их недовольства.
Вскоре выяснилось, что дня два тому назад был арестован один их товарищ. Помимо того что рабочие усматривали в этом несправедливость, жена и шестимесячный сын бедняги остались без поддержки и без права на служебную жилплощадь, откуда их незамедлительно вышвырнули на улицу. Подруга несчастной, работница текстильной фабрики, тайком приютила осиротевшее семейство у себя в общежитии, но лишь на несколько дней. Дальше женщине податься было некуда. О возвращении в Сычуань, пока муж находится в заключении, не могло быть и речи.
Дэвид задумался, стоит ли предлагать жене Цзы помощь. Оценят ли сычуаньские рабочие его великодушие? Что, если это лишь укрепит подозрения на его счет? Набравшись решимости, он рассказал о своем знакомом из Чэнду, который проживает в Шеньчжэне и, вероятно, мог бы взять на постой женщину с ребенком. Хотя, конечно, для начала захочет на нее посмотреть. Группа уставилась на него с недоумением. Один из мужчин быстро поднялся и сделал Дэвиду знак следовать за ним.
Они перешли улицу и свернули в узкий переулок, который выходил прямо во двор небольшой фабрики. Ее фасад был выложен белой плиткой. Уже издали Дэвид услышал монотонное гудение швейных машинок. Позади цехового корпуса тянулось продолговатое кирпичное строение – общежитие для рабочих. Они поднялись на второй этаж, миновали постирочную, с трудом пробираясь между увешанными бельем веревками, и приблизились к комнате в самом конце коридора.
Дверь была приоткрыта, и они вошли без стука. В полумраке Дэвид разглядел четыре двухъярусные кровати и низенький столик. В углу, одна поверх другой, громоздилось несколько красных пластиковых табуреток. С расклеенных на стенах постеров улыбались звезды китайской эстрады и кино. Единственное окно было зарешечено. На прикрытых циновками кроватях лежали плюшевые игрушки и туго набитые пластиковые пакеты. Стояла невыносимая духота. Дэвид никого не видел, но вскоре занавеска, скрывавшая нижний ярус одной из кроватей, зашевелилась.
Читать бесплатно другие книги:
