Шепот теней. Пробуждение дракона. Книга 1 Зендкер Ян-Филипп

XVI

Такси направлялось в Шэкоу по Гуаншэньской скоростной автотрассе. С каждым километром движение становилось все оживленнее, поэтому передвигались все медленнее и все чаще останавливались – каждый раз рывком, так что портрет Мао рядом с зеркалом заднего вида так и дергался из стороны в сторону. В салоне стояла духота, несмотря на открытые окна. Кондиционер почти не охлаждал воздух. Женщина глядела в окно, ребенок спал у нее на коленях. Дэвид наблюдал за ней краем глаза, время от времени задавая вопросы, на которые она отвечала до грубости односложно. Комиссар чувствовал, как его захлестывает поднимающаяся изнутри волна жалости.

– Вон там я работала, – показала она на фабричные корпуса неподалеку от шоссе.

– И что вы там делали?

– Раскрашивала крылья.

– Раскрашивали крылья? Что за крылья?

– Крылья ангелов. Мы разрисовывали маленьких ангелов из глины. Красные щеки, голубые глаза, золотые крылья. Их продавали в Америку. Шеф говорил, там их вешают на деревья. Не знаю, правда ли это.

– И чем это закончилось?

– Что закончилось?

– Я имею в виду, чем закончилась эта ваша работа? Вам хорошо за нее платили?

Женщина повернулась к Дэвиду и посмотрела на него как на сумасшедшего:

– Вы задаете смешные вопросы, – и добавила после паузы: – Все было в порядке. Они выгнали меня, когда поняли, что я беременна.

Она снова отвернулась к окну. Дэвид Чжан ерзал на сиденье, стараясь устроиться поудобнее, чтобы не так ныли ноги. Ни о чем не подозревая, молодая женщина только что обеспечила своему мужу безупречное алиби, против чего же так протестовало его тело? Боль в колене с каждой минутой усиливалась. Дэвид чувствовал, как она медленно поднимается по позвоночнику, чтобы в следующий момент поразить его в голову.

Вот уже в который раз подтверждалась истина, которую открыл Чжану старый доктор-китаец: в природе все взаимосвязано. Между происходящими в организме физиологическими процессами и событиями внешнего мира существует неразрывная связь. В справедливости этого утверждения Чжан убедился на собственной шкуре. Этот доктор давно уже консультировал Чжана и варил ему отвратительные на вкус травяные чаи. Он полагал, что, имея такой чувствительный организм, комиссар Чжан должен считать себя счастливцем. С этим выводом Дэвид никак не мог согласиться. В иные дни он предпочел бы иметь тело, менее восприимчивое к переменам настроения и волнениям души.

Внезапно Чжан понял, против чего выступает его спина и колено. В ярко освещенном подвале полицейского управления, в четырех стенах, выложенных белым кафелем, томится невиновный, который вот-вот подпишет признание в преступлении, которого не совершал, а тем самым и собственный смертный приговор.

Ресторан своего знакомого из Чэнду Дэвид, несмотря на помощь таксиста, отыскал с трудом. Он не бывал здесь по меньшей мере полгода, квартал за это время успел измениться до неузнаваемости. На углу, где раньше был пустырь, громоздились корпуса уже работающего супермаркета: два облицованных розовой плиткой новых здания с позолоченными колоннами и фигурами лебедей у входа. Два дома, которые стояли неподалеку еще шесть месяцев назад, исчезли.

Владелец ресторана как будто обрадовался Чжану, но женщину с ребенком встретил подозрительной ухмылкой. В историю с дальней родственницей, которой на несколько дней нужна крыша над головой, он, конечно, не поверил. Тщательно взвесив все «плюсы» и «минусы», ресторатор все же решился оказать Чжану маленькую услугу. В конце концов, никогда не лишне заручиться поддержкой комиссара полиции.

Они поднялись на второй этаж, где стояла свободная кровать. Мальчик сразу уснул, а жена Цзы отправилась помогать на кухне.

Дэвид поблагодарил земляка, вежливо, но категорично отклонил приглашение пообедать и раскланялся, пообещав объявиться в ближайшие дни.

На душе полегчало, физическая боль, однако, не отпускала. Как будто некий зловредный карлик, устроившись на плечах Чжана, безжалостно колотил его по затылку. Дэвид зашел в супермаркет, купил воды, упаковку аспирина и присел на тротуаре в тени метровой пластиковой бутылки с ярко раскрашенной пивной этикеткой.

Мысли так и мелькали. Чжану стоило немалого труда сосредоточиться. Беда была в том, что он слишком мало знал о Майкле Оуэне. Собственно, сколько времени американец провел в Шэньчжэне? Прибыл ли он и вправду из Гонконга только на один день? Кто его друзья и знакомые в этом городе?

С чего начать? К кому обратиться за помощью? Дэвид терялся в догадках. Вероятно, имело смысл расспросить родителей Майкла Оуэна, но они не будут разговаривать с комиссаром полиции. В лучшем случае с Полом. Жесткий диск с компьютера Оуэна и карты памяти тоже могли содержать полезную информацию, но Пол ясно дал понять, что больше не будет заниматься этим делом. Дэвид не хотел навязываться, но, кроме Пола, ему не к кому было обратиться.

«Чего мне это будет стоить?» В устах Пола Лейбовица эта фраза звучала странно. Великодушный до самопожертвования, он был явно не из тех, кто тщательно взвешивает выгоду и издержки, прежде чем что-либо предпринять. Похоже, Дэвид действительно прижал приятеля к стенке. Кроме того, к аргументам Пола стоило прислушаться. Их шансы найти убийцу собственными силами очень невелики, не говоря уже о том, чтобы привлечь его к суду. Кто бы ни стоял за всем этим, он имел в Шэньчжэне могущественных сторонников.

Дэвиду снова стало тоскливо. Он присел на скамейку, прикрыл глаза и сделал медленный вдох. Однако на этот раз медитация не удалась. Образ женщины с ребенком снова и снова вставал у него перед глазами. Вот она, свернувшись калачиком, прикорнула на кушетке, вот остановила на нем испуганный взгляд. В этот момент Дэвид понял, что именно так настораживало его в ней: ее недоверчивость, вечное стремление замкнуться в себе. Дэвид и сам был таким в молодости. Но он дитя культурной революции, сосланный в горную деревушку на сельскохозяйственные работы. Он видел смерть старика Ху и еще много такого, о чем не знали даже Пол и Мэй. В то время как эта женщина принадлежала к поколению новой экономической политики. Она добровольно покинула деревню и подалась в город, чтобы собственными руками устроить свою судьбу.

Откуда же это недоверие в ее глазах? Новое время, а страхи старые?

Звонок мобильника вырвал Дэвида из размышлений.

– Чжан, куда ты запропастился? – (Комок в горле мешал Дэвиду ответить.) – Черт тебя подери, Чжан, ты меня слышишь?! – повысил голос Ло.

– Очень плохо. Аккумулятор совсем разрядился. Я только что от доктора, жду такси.

– Чжан, убийца у нас в руках, – перебил его председатель. – Это тот самый рабочий. Час назад он подписал чистосердечное признание.

Дэвид не знал, какой реакции ждет от него Ло. Поздравлений? Лжи? Цзы не убийца, у него алиби. Кого же ты покрываешь, Ло? Дэвиду не приходило в голову ни вежливой фразы, ни подходящего случаю китайского афоризма. Поэтому он молчал.

– Ты понял, что я сказал? – Теперь голос Ло звучал почти угрожающе.

– Да, да… – забормотал Дэвид, – это замечательно…

– Можешь обрадовать своего приятеля из Гонконга. Супруги Оуэны уже проинформированы. Дело закрыто, Чжан.

– Похоже на то, – робко согласился Дэвид.

– Не похоже, а так оно и есть, – поправил его председатель Ло. – Ты еще будешь сегодня в участке? – после недолгой паузы спросил он.

Отрицательный ответ означал отказ разделить радость победы с коллегами и начальством. После этого все пути к отступлению были бы отрезаны. Ему оставалось бы только искать убийцу. Дэвид вспомнил о Мэй и сыне. О семейных ужинах и нежной улыбке, которая озаряла лицо Мэй, стоило ей только попробовать его стряпню. А Чжен? Сколько счастливых часов провели они вместе за компьютером и шахматной доской? Во что же на этот раз обойдется принципиальность Дэвида его близким? Почему они вообще должны за нее расплачиваться? Но если он, Дэвид Чжан, попадет в немилость к власть предержащим, если хотя бы один из сильных мира сего почувствует исходящую от него угрозу, семье придется платить. Так испокон веков повелось в Китае. Дэвид ощутил, как сильно забилось сердце. Каковы вообще его шансы докопаться до истины? Дэвид взглянул на мобильный. Больше всего ему хотелось сейчас нажать вон ту красную кнопку и выбросить докучливый аппарат в фонтан на площади в конце улицы. Но это ничего бы не изменило. Так или иначе, ему предстояло принять решение.

– Чжан? – Это снова был Ло.

– Послушай, – ответил Дэвид. – Я был у врача и не могу ступить и шагу с таким коленом. Ты же знаешь мои проблемы… – Он тяжело вздохнул. – Доктор считает, что самое лучшее для меня несколько дней полежать в постели… Постельный режим – именно так он и сказал.

– Чжан…

– Да, Ло.

Повисла пауза. Или в душу председателя закрались первые подозрения? Думал он о том, какой пакости следует ожидать от комиссара в ближайшее время, или был мыслями совсем в другом месте?

– Хм… – только и услышал Дэвид, прежде чем аккумулятор снова запищал.

Нужно было торопиться.

– Через три-четыре дня мне обязательно полегчает, – быстро заговорил Дэвид. – Звоните, если что… я дома, в постели…

Похоже, на этот раз его уверения и впрямь возымели действие. Или же Ло решил, что большого вреда от Чжана ждать не стоит, что бы он там ни предпринимал.

– Хорошо. Выздоравливай! – С этими словами председатель завершил разговор.

Некоторое время Дэвид прислушивался к шуму в трубке, а потом дрожащим пальцем нажал кнопку.

Неужели он действительно решился? Дэвид не смог бы объяснить Мэй смысл того, что намеревался сделать. Просто в Шэкоу, в затерявшемся среди баров и борделей уличном ресторане, в грязной комнатушке сидела женщина с ребенком, чей муж только что подписал себе смертный приговор за убийство, которого не совершал. И Дэвид будет причастен к чудовищной несправедливости, если только не попытается хоть что-нибудь сделать.

Потому что он буддист и знает, что такое карма.

Потому что на его глазах уже не раз погибали невинные люди.

Потому что три горошины душистого перца до сих пор преследуют его по ночам.

Нет, он далеко не герой. Он маленький человек, беззащитный, боязливый и ранимый. В любой момент он готов спрятаться или закричать: «Смерть убийце!» – если того потребует начальство. Но что-то в нем протестует, противится. Дэвид и сам не может понять, что именно так осложняет ему жизнь.

Чжан попытался позвонить Полу, чтобы попросить его посмотреть хотя бы электронную почту Оуэна, но Пол был недоступен. Звонок оборвался после нескольких сигналов. Оставлять сообщение Дэвид не хотел. Где пропадает его приятель, почему не берет трубку?

Тогда Дэвид собрался было позвонить Мэй и сказать, что срочно уезжает в Гонконг, к Полу, и вернется самое позднее завтра утром. Но тут батарея разрядилась окончательно, и Дэвид решил связаться с женой по телефону Пола, из его дома на Ламме.

Он поймал такси и велел водителю как можно быстрее ехать в гавань, где немедленно взял билет на ближайший катер.

Только Пол мог ему помочь.

XVII

На море разыгрался настоящий шторм, и «Юм Кэ», с его старым дизельным мотором, с трудом преодолевал вспенившееся пространство. Пассажиров почти не было, поэтому Пол, вопреки обыкновению, занял место у окна на верхней палубе. Волны глухо бились о борта, всей своей тяжестью обрушиваясь на оконные стекла, так что с каждым ударом Пол невольно вздрагивал.

Едва судно миновало остроконечные мысы Ламмы, как остров скрылся из глаз за пеленой дождя и брызгами морской воды. По правому борту, там, где обычно светились огни Покфулама и Абердина, Пол видел лишь непроницаемую черную стену. Все указывало на тайфун. Вероятно, по радио было предупреждение, но Пол давно перестал интересоваться последними известиями.

Пол спрашивал себя, не забыл ли закрыть окна, потому что покинул дом в спешке. Даже мобильник оставил лежать на кухонной стойке.

Он и сам не понимал, что с ним стряслось. Три года прожил на Ламме в полном одиночестве, сам обустроил свой дом и до сих пор не ощущал никакой потребности в чьем-либо обществе. Кроме Джастина, само собой. Внезапное желание слышать голос Кристины, видеть ее – не когда-нибудь, не завтра, а прямо сейчас – не на шутку обеспокоило его. Неужели она так много для него значила, а он не решался признаться себе в этом? Или же на него так подействовали письма и фотографии убитого Майкла Оуэна, что одиночество стало вдруг невыносимым?

Было ли это предательством по отношению к Джастину? Что ему делать с новыми впечатлениями и переживаниями? Очевидно, они не исчезнут просто так, как стекающие по стеклу капли дождя. Они оставят следы в его душе и пробудят новые чувства. Должен ли он сдерживать себя, чтобы они не заглушили воспоминания о сыне?

Пол думал о дверной раме с ростовыми метками, детских резиновых сапожках и куртке. С какой радостью он вернулся бы ко всему этому! Как будто, вопреки всем своим обещаниям, оставил сына на ночь одного в доме. Ничего подобного, он только поужинает манговым пудингом в компании Кристины. Страсти улягутся, лишь только он увидит ее, а если поторопится, успеет на последний паром до Ламмы.

Дорога до Ханхау заняла больше времени, чем он предполагал. Только в метро Пол впервые осознал, на что решился. Он, так избегавший многолюдства и на Ламме обходивший по широкой дуге компании в пять-шесть человек, добровольно отправился в самый густонаселенный из пригородов Гонконга.

Он должен был выйти на станции Ханхау. У выхода B1 его ждала Кристина, так они условились. По телефону все было просто, но, стоило Полу оказаться на платформе с множеством указателей, как он почувствовал себя темным крестьянином, впервые ступившим под своды метро. «Чунмин-Корт», – указывала стрелка налево. «Хаутак-Эстейт». «Оньнин-Гарден». Выход А1, А2. Направо – «Вомин-Корт». «Юкмин-Корт». «Ла-Сите-Нобл». Выходы В1, В2.

Пол поднялся по бесконечной лестнице и вышел через тяжелую вращающуюся дверь, надеясь, что сейчас же встретится глазами с Кристиной. Но его окружали незнакомые люди, которые тоже кого-то ждали. Их разочарованные взгляды скользили по его лицу и внезапно светлели, встретив в толпе того, кто был им нужен. Возле банкомата собралась небольшая очередь. У киоска толпилась молодежь в спортивных костюмах, они играли мячом и покупали выпивку.

Кристины нигде не было.

Пол нерешительно шагнул к выходу. Дождь уже закончился, но на площади перед станцией он вдруг остановился, словно стукнувшись лбом о невидимую стену. Прямо перед ним вздымался высотный дом. За ним еще несколько словно громоздились один на другой, устремленные черными башнями в ночное небо. Он посмотрел направо, налево – везде та же картина. Даже его, тридцать лет прожившего в Гонконге, обескуражило такое скопление небоскребов. Пол запрокинул голову, пытаясь сосчитать этажи, но сбился где-то между двадцать пятым и тридцатым. Их было не меньше пятидесяти.

Он обернулся и увидел Кристину. Она бежала, улыбаясь ему уже издалека. На этот раз Пол не ошибся, назначив ей встречу. Ничто не успокаивало его так, как эта улыбка. В невзрачной белой футболке и легких цветастых брюках, Кристина показалась ему красивой, как никогда. Не успев что-либо сказать, он сжал в объятиях ее миниатюрное мускулистое тело. Почувствовал мягкую грудь, откинул на сторону волосы и осторожно поцеловал в шею.

– Это вместо приветствия? – прошептала она ему в ухо и расслабилась всем телом в его руках.

Несколько секунд они молчали, прижавшись друг к другу.

– Прости, что заставила тебя ждать, – сказала Кристина. – Проверяла домашнее задание Джоша. Он, конечно, показал его мне, перед тем как идти спать.

– Нет проблем.

– Чем займемся? Чего ты хочешь?

Пол пожал плечами. Ему было абсолютно все равно, пока она рядом. Они постояли еще некоторое время, смущенные, как подростки на первом свидании.

– Хочешь чего-нибудь сладкого? – спросила она, и Пол кивнул. – Здесь неподалеку есть одно приличное кафе, пойдем?

Они поднялись по широкому эскалатору, пробежали два надземных перехода и очутились в торговом центре. Переполненный людьми зал гудел как улей. Пол остановился и на мгновение зажмурил глаза. По коже пробежал неприятный холодок. При всем желании он не мог долго здесь оставаться. Ни за какую улыбку в мире.

Кристина тут же все поняла.

– Совсем недалеко отсюда старая деревня Ханхау, там неплохие уличные кафе. Десять минут пешком, не хочешь прогуляться?

– Куда угодно, только подальше отсюда.

Они пошли по безлюдной главной улице. Только в небольшом парке нарезали по аллеям круги две одинокие пары. При этом бегуны как будто о чем-то разгоряченно спорили, что показалось Полу странным.

– Это наш кризисный парк, – объяснила Кристина. – Сюда приходят супруги, когда не хотят ссориться на глазах у детей.

Рука об руку они быстро пошли по тускло освещенному тротуару. Когда налетал порыв ветра, Кристина пряталась за спиной своего спутника. Через несколько минут оба оказались на перекрестке с множеством невидимых ресторанов. Прямо на тротуаре обнаженные по пояс мужчины помешивали что-то в огромных котлах. Должно быть, они хорошо знали свое дело, потому что за столиками под пластиковыми крышами почти все места были заняты. Посетители ели из одноразовых тарелок и громко разговаривали. Пахло арахисовым маслом, жареными овощами и соевыми соусами.

Кристина отыскала свободный столик и две табуретки. Пол заказал чай, манговый пудинг и рисовые шарики, начиненные черными кунжутовыми зернами.

– Танъюань. – Кристина задумчиво кивнула на шарики, форма которых символизировала единство и вечную связь.

– Сама подумай, выбрал я их за символическое значение или мне просто нравится их вкус, – улыбнулся Пол.

– Скажу, когда попробую.

Кристина посмотрела на город и склонила голову набок. Отсюда небоскребы Ханхау смотрелись, пожалуй, еще величественнее, но при этом казались какими-то нереальными, как декорации к фантастическому фильму.

– Ханхау… И как ты только решился на такое? Ведь не просто же так. Что стряслось, признавайся?

– Сам не знаю, – помедлив, ответил Пол. – Я вдруг почувствовал себя страшно одиноким на Ламме. Впервые за три года. Я сидел на кухне и слушал, как трещит бамбук под порывами ветра. А потом… – Пол вздохнул и смолк.

– Затосковал по мне? – театрально вздохнув, закончила за него Кристина.

– Затосковал по тебе, – повторил Пол и улыбнулся.

– Отрадно слышать.

– Кроме того, есть подвижки в деле об убийстве.

Губы Кристины сжались, глаза сузились. Она вскинула голову и выпрямила спину.

В этот момент официант принес десерт. Пол разломил ложкой рисовый шарик и поднес ко рту Кристины. Она проглотила угощение медленно, не сводя с Пола глаз. Если таким образом он надеялся отвлечь ее от главного, то просчитался. Она ждала продолжения истории.

– Полиция арестовала подозреваемого. – Пол ждал реакции Кристины, но она молчала. – Он как будто уже во всем сознался.

– Что значит «как будто»?

– Дэвид не уверен. Ему-то известно, как китайские полицейские выбивают признания. А я только что смотрел компьютер Оуэна…

– Каким образом ты до него добрался? – удивилась Кристина.

– Я был в квартире Майкла Оуэна по поручению Дэвида. Он попросил меня кое-что забрать оттуда, в том числе жесткий диск и…

– Пол, это преступление, – перебила его Кристина. – Неужели ты не понимаешь?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты вынес из квартиры иностранца жесткий диск и еще бог знает что…

– Но меня просил об этом комиссар полиции.

– Это не имеет значения. Ты совершил кражу.

– Я всего лишь одолжил эти вещи. Я верну их родителям Майкла, не волнуйся.

– А что, если там важные улики? Не думаю, что гонконгская полиция тебя поймет.

– Они ничего не узнают.

– Пол, хватит вилять хвостом!

Некоторое время они молчали, продолжая кормить друг друга рисовыми шариками, пока тарелки не опустели, а Кристина не успокоилась.

– Ну и что же было на том диске? – наконец спросила она.

– Ты действительно хочешь это знать?

– Иначе не спрашивала бы.

– Большинство папок и документов защищено паролями. Но то, что мне удалось открыть, очень любопытно. – Он перегнулся к ней через стол и шепотом добавил: – У Майкла Оуэна в Шэньчжэне была любовница.

Кристина посмотрела на него так, словно не могла понять, насколько он серьезен. Когда же поняла, то рассмеялась так громко, что привлекла внимание публики за соседними столиками.

– Ну, этим ты меня не удивишь. Я знаю по крайней мере нескольких гонконгских мужчин, у которых в Китае любовницы. Ну, возьмем хотя бы моего бывшего…

– Да, но родителям Оуэна о ней ничего не известно.

– Что же в этом удивительного? С какой стати он должен рассказывать о ней родителям?

Кристина замолчала и принялась за еду. Полу оставалось только диву даваться, как он мог так неловко выразиться.

– На фотографиях он и она на стройплощадке в Шанхае…

– В Шанхае? – Кристина театрально закатила глаза. – Подумать только! До сих пор была уверена, что там нет никаких стройплощадок…

– Прекрати! – перебил ее Пол.

Очевидно, Кристина решила посмеяться над потугами Пола сыграть роль сыщика-любителя.

С другой стороны, что, если он действительно переоценил значение этих снимков?

– Там еще было письмо, которое Оуэн на прошлой неделе написал своему деловому партнеру Виктору Тану. Похоже, Тан пытался запугать его. Американец грозился обратиться к адвокату.

– Это все? – Кристина насмешливо вскинула глаза.

– Да, похоже, они здорово повздорили.

– Ну… с деловыми партнерами такое время от времени случается и совсем не обязательно кончается убийством. Видел бы ты мою деловую переписку. Будь ты комиссаром полиции, я давно бы сидела в тюрьме.

Кристина зачерпнула ложкой мангового пудинга, покрутила ею у носа Пола и засунула ему в рот.

– Ваши доводы неубедительны, мистер комиссар.

– Возможно, и все же мне любопытно, зачем Майкл Оуэн приезжал в Китай.

– С какой стати тебя это волнует, если подозреваемый во всем сознался?

Пол набрал в грудь воздуха, чтобы подробно рассказать ей о сомнениях Дэвида, но запнулся на полуслове, потому что понял: ответа на ее вопрос у него нет.

– Пол, я же просила тебя больше не ездить в Китай по этому делу. Ты знаешь, чего я боюсь. – Кристина отставила тарелки в сторону, взяла его руки в свои и серьезно посмотрела ему в глаза. – Ты знаешь, что мне пришлось пережить, моя семья до сих пор страдает из-за этого. Я предам отца и брата, если встану на сторону их убийц. Они хотят, чтобы мы все забыли, но это выше моих сил. Понимаешь?

Разумеется. Он понимал ее, как никто. Забыть – значит предать. Забвение – ближайший родственник смерти.

От заката и до восхода и снова до заката…

– Ты обещал мне, помнишь?

– Конечно. – Пол взял в рот рисовый шарик, откусил половинку, а вторую на ложке поднес к ее рту.

Кристина проглотила, причмокнув.

Ветер стихал, как будто тайфун собирался с силами, чтобы назавтра нанести решающий удар. Кристина с Полом засиделись под пластиковым зонтиком. Публика уже разошлась, повар затушил огонь в жаровне и убирал с площадки складные столики и табуретки. Один за другим гасли окна, и высотные дома превращались в безглазые черные башни.

Пол рассказал ей, как Джастин пек блины – первый из его шедевров соскользнул со сковородки на пол. Потом вспомнил о том, как плакал в тот день, когда Джастин в первый раз пошел в школу, о бессонных ночах и кошмарных видениях, которые не отпускают ни днем ни ночью.

Впервые эти воспоминания не оставили у Пола неприятного осадка в душе. До сих пор он ни с кем не делился ими, а когда в прошлый раз разоткровенничался с Кристиной, то горько пожалел об этом. Слишком живо было в его душе все связанное с Джастином, словно произошло не далее как вчера и сын в любую минуту мог вбежать в комнату со сковородой в руке. Как будто, облекая эти переживания в слова, Пол завершал их, делая достоянием прошлого, и Джастин снова и снова умирал в каждой сказанной им фразе.

Но сегодня все было иначе. Пол чувствовал, что его признания упали на благодатную почву. Будто эта ветреная, дождливая ночь и в самом деле объединила их с Кристиной в одно целое.

На последнюю электричку метро они опоздали. Под фонарем ждал одинокий таксист, готовый доставить Пола в гавань.

– Переночуешь у меня? – спросила Кристина.

Еще совсем недавно такое предложение после столь задушевной беседы показалось бы Полу циничным. Теперь же он не знал, что и думать: слишком хорошо помнилась их ночь в отеле «Мандарин ориентал». Приглашение Кристины скорее обрадовало его, здесь все зависело от того, чего она ждала от этой ночи.

– Не знаю, – смутился Пол.

– Ты только переночуешь, не больше, – поспешила заметить Кристина.

Пол в очередной раз удивился, как тонко она предугадывает все его сомнения и страхи.

– А сын? – спросил он.

– Он спит. Завтра он уйдет в школу раньше, чем ты успеешь проснуться. Кроме того, я много рассказывала ему о тебе.

Они поднялись на тринадцатый этаж небоскреба в Вомин-Корт. Апартаменты на самом верху, как объяснила Кристина, по карману только очень состоятельным людям.

Вся квартира Кристины оказалась не больше гостиной и столовой в доме Пола, вместе взятых. К прихожей примыкала крошечная кухня, за ней шла гостиная с круглым столом, четырьмя стульями и диваном. Над полками с DVD-плейером и стереоустановкой висел плоский экран телевизора, перед которым стояла гладильная доска и корзина с бельем.

Они миновали ванную, гардеробную и комнату Джоша. В спальне Кристины широкая кровать занимала почти всю комнату. Кристина закрыла дверь и развела руками в приглашающем жесте:

– Будь как дома.

– Мне нравится твой юмор, – прошептал Пол.

– В ванной нам двоим будет тесновато, – заметила Кристина. – Ничего, если я помоюсь первой?

– Все равно, – ответил он, осторожно стягивая с нее футболку.

Потом встал на колени, снял с нее брюки и поцеловал в живот.

Желание росло в нем с каждым вдохом. Охотнее всего Пол уложил бы Кристину в постель и покрыл бы ее тело поцелуями. Но он сдерживался, пока в соседней комнате спал ее сын. И думал о том, как завтра отвезет ее на Ламму, как наберет продуктов и приготовит ее любимый суп, купит шампанского и цветов и зажжет свечи по всему дому.

– Навестишь меня завтра на Ламме? – спросил Пол.

Она положила ладони ему на виски и заглянула в глаза.

– Если не передумаешь за ночь.

Кристина давно уснула в его объятиях, а Пол все думал о своем под монотонное гудение кондиционера. За три года, пока он жил на Ламме, он лишь дважды ночевал не в своей постели. Первый раз несколько дней тому назад в отеле. Пол тосковал по своему дому, одновременно наслаждаясь теплом тела Кристины, мягкостью ее кожи. Для него было настоящим чудом чувствовать ее дыхание на своем плече.

Внезапно ему захотелось пить. Пол отодвинул голову Кристины на подушку, поднялся и по коридору прошмыгнул в гостиную. Ее интерьер до мельчайших деталей повторял обстановку всех знакомых Полу гонконгских гостиных. На полках стояли не книги, а черно-белые фотографии пращуров в рамочках, пластиковые букеты, статуэтки и непременная золоченая кошка с поднятой левой лапой – символ благополучия и достатка. Рядом стопками лежали DVD. Над черным диваном из искусственной кожи висел постер в рамочке – вероятно, подарок какой-нибудь авиакомпании или турагентства. Пол вгляделся в альпийский ландшафт со снегом и зеркальным озером под голубым небом и вспомнил душный и шумный офис туристического бюро, где Кристина работала с утра до вечера. Она была сильная и независимая женщина, и Пол уважал ее за это.

На кухне на посудном столике рядом с мойкой лежал контейнер для школьных завтраков и стояла пластиковая бутылка. И то и другое – с красным логотипом какого-то английского футбольного клуба. Кто-то с вечера приготовил все это для Джоша. Пола словно что-то кольнуло изнутри. Слезы сами собой потекли по щекам, а зубы так прикусили нижнюю губу, что на мойку упала капля крови.

Кристина сильная женщина, только вот хватит ли ее силы на Пола? Выдержит ли ее любовь такое испытание? Пол вернулся в спальню и задумался, не пора ли одеваться. Сейчас самое время уйти – из ее квартиры и из ее жизни. Но сил не осталось даже на это. Он лег в постель, прильнув к Кристине всем телом, и сразу забылся тяжелым сном.