Инвестиции в инфраструктуру: Деньги, проекты, интересы. ГЧП, концессии, проектное финансирование Еганян Альберт

Но вместе с тем, поскольку торг вокруг этого пункта происходит не когда-то потом, а в момент подписания концессионного соглашения, то основание для переговоров сторон – финансовая модель проекта (еще одно основание делать ее максимально качественно), которая лежит в основании проводимого конкурса, причем выбирается максимально консервативный прогноз.

Концессионер, естественно, стремится к тому, чтобы попытаться требования к себе со стороны финансирующих организаций сквозным образом переложить на концедента. Например, используя критерии достаточности средств, которые доступны для обслуживания основного долга, расходов на эксплуатацию и поддержания в надлежащем техническом состоянии объекта концессии и ряд иных показателей.

Концессия с «платой за доступность»

Концессионное соглашение с «платой за доступность» («концессионное соглашение с платой концедента») – это такое соглашение, которое включает в себя обязательство концессионера по выполнению всех или части работ по проектированию, строительству, эксплуатации, ремонту и капитальному ремонту, технической эксплуатации (содержанию) объекта концессионного соглашения. В этой части отличий от предыдущей версии нет.

С передачей в собственность концедента имущества, созданного в процессе реализации соглашения сразу после его создания (введения в эксплуатацию), – тоже все так же. Это общее правило по крайней мере последние лет десять с появления концессии в России: в рамках любой концессии создается государственное или муниципальное имущество. С момента его создания, по условиям КС, его необходимо передать концеденту.

Практически всегда у потенциального концессионера возникает достаточно простой вопрос: «Это что же получается? Я все сделал, передал властям, а потом снова с ними договариваться про управление тем объектом, в который я уже проинвестировал?»

Ну конечно, ответ – нет. Все стадии описаны в КС в полном объеме, и даже после передачи объекта в собственность концедента права частной стороны на управление им возникают автоматически, будучи весьма полно прописанными в теле основного соглашения.

В соответствии с правилами и сложившейся практикой, в рамках соглашений в формате «платы за доступность» частная сторона (концессионер) традиционно осуществляет сбор платы с итоговых потребителей проекта не в свою пользу, а в пользу публичной стороны (в отличие от предыдущей модели). А она, в свою очередь, осуществляет в пользу частной стороны два вида платежа – инвестиционный и эксплуатационный.

Первый – в рамках оговоренного сторонами срока (который может быть и меньше, чем срок КС) поэтапно возвращает инвестиции частной стороны с установленной в соглашении нормой доходности. Эксплуатационный же платеж покрывает затраты стороны на стадии эксплуатации и поддержания в состоянии технической пригодности объекта соглашения.

Как мы видим, эти две концессионные формы принципиально отличаются друг от друга в первую очередь тем, на что они мотивируют частную сторону. В первом случае – ориентир на коммерческую эффективность и самоокупаемость. Во втором – на содействие публичной стороне в выполнении ее публичных же функций по обеспечению доступа к той или иной инфраструктуре для населения, или бизнеса, или иных публичных органов. Именно поэтому она и называется концессией «с платой за доступность», где ключевое – обеспечение «доступности». Основная задача – гарантировать доступность тем или иным заинтересованным кругам к качественно созданным и эксплуатируемым объектам. Выполнение именно этой задачи отражает структура платежей со стороны властй в рамках проекта.

Микс: концессия с «платой за доступность» и с «прямым сбором платы»

С недавних пор в нашей стране возможны проекты, в рамках которых сочетаются обе описанные выше модели. Фактически получается смешанная концессионная форма, сочетающая в себе и «плату за доступность», и «прямой сбор платы». При этом отличительные черты каждой модели сохраняются в рамках смешанной формы. Еще предстоит выработать универсальные методики оценки и финансового моделирования подобных проектов.

Существует несколько ключевых сложностей в подобной форме структурирования. Во-первых, собирается ли плата в пользу концедента или в свою пользу и каковы пропорции. Во-вторых, в какой части инвестиционный платеж и эксплуатационный платеж стыкуются с указанным выше сбором платы. Это только вопросы верхнего уровня, ответы на которые предстоит давать еще на самых ранних стадиях подготовки – при формировании конкурсной документации будущего проекта.

Возможности реструктуризации концессий

Как мы выяснили в предыдущих главах книги, статистика неумолимо свидетельствует о том, что нет такой концессии, которую не хотелось бы реструктурировать. И в половине случаев такие желания не просто обоснованны, но и на самом деле приводят к реструктуризации.

Концессии в среднем заключаются на десять – тридцать лет, хотя законодательство дозволяет и большие сроки. Бюджет даже среднего концессионного проекта – это весьма серьезные деньги. Инвестору предлагается их вложить на очень длительный срок, но при этом на пути проекта стоит значительное количество политических, экономических, управленческих, финансовых и иных рисков, которые могут не просто свести все бенефиты частной стороны к нулю, но еще и породить убытки.

Понятно, что часть этих рисков им управляема и он сам будет причиной своих неудач. Но как быть с различными не управляемыми концессионером факторами, которые не просто могут свести к нулю все его достижения на иных фронтах, но при этом и вовсе не зависят от его действий? Инфляция, валютные риски, наступление обстоятельств непреодолимой силы – вот только весьма краткий список примеров.

Понятно, что если бы концессионные проекты были усеяны неуправляемыми и срабатывающими со временем рисками, то они не были бы столь популярны в среде квалифицированных участников рынка. Значит, или рисками можно управлять в той или иной степени, или концессионер, входя в проект, считает, что в процессе переговоров (между выигранным конкурсом и подписанием КС) он сможет дополнительно отторговать публичную сторону по условиям. Или третий вариант: концессионное соглашение оставляет возможности для реструктуризации обязательств сторон в случае срабатывания какого-либо из неуправляемых рисков.

Формально одними из ключевых в списке неуправляемых концессионером рисков являются в основном риски законодательного и макроэкономического характера. В правовой доктрине, конечно, существует концепция «дедушкиной оговорки», пришедшая к нам из права иных стран: положение инвестора не должно ухудшаться по отношению к тому, каким оно было в момент заключения договора. Но мы представляем себе ситуацию, при которой в концессии, например, на тридцать лет стороны на второй год пойдут судиться между собой? Не утверждаю, что так вовсе нельзя делать. Пример концессии по аэропорту Пулково тому подтверждение, правда, это было не на второй год и не ввиду изменения законодательства.

И все же отстаивание в суде «дедушкиной оговорки» – слишком хлопотное занятие. Поэтому юридические, налоговые и макроэкономические риски в значительной степени перекрываются возможностями для реструктуризации, которые предоставляет концессионное законодательство.

Во-первых, государство как бы говорит частному партнеру через закон и соответствующие разделы концессионного соглашения: «Да, я могу изменить правила для всего рынка и тебя в том числе, но именно концессионерам готово заплатить за это». Подобное возможно, например, в случае, если установленными властями новеллами в период действия концессии изменяется совокупная налоговая нагрузка на частную сторону. В таком случае перед публичной стороной проекта стоит задача по осуществлению компенсации налоговых расходов в части превышения над тем уровнем, который был на момент подписания соглашения.

Раньше, в предыдущих редакциях концессионного закона, такого не было. Кроме того, это весьма прогрессивная опция для концессионеров, поскольку не на любом развитом или развивающемся рынке они могут получить такое. Обычно же изменение налоговой нагрузки – это риск концессионера, принимаемый им осознанно на себя.

Вместе с тем мы понимаем, что налоговое законодательство весьма противоречиво и динамично, поэтому термин «совокупная налоговая нагрузка» – основание для различных толкований между сторонами проекта. Не стоит забывать, что по меркам объемов финансирования инфраструктуры даже 1 % колебаний налоговых отчислений в ту или иную сторону – это очень существенные деньги.

Во-вторых, проявляя еще большее внимание к долгосрочным рискам, государство берет на себя не только налоговые и правовые риски ужесточения регулирования, но и общеэкономические риски ухудшения положения проекта и его «держателей» в средне– и долгосрочной перспективе. Если положение частной стороны проекта ухудшится таким образом, что он в значительной степени лишится того, на что рассчитывал при заключении концессии, то это тоже основание для реструктуризации и компенсаций. При этом под данное определение попадают также и ограничения возможностей концессионера, вытекающие из установленных в отношении его или класса подобных инвесторов режимов запретов и ограничений, включая ухудшение режимов регулирования, действовавших в отношении его ранее.

Содержание и процедура реструктуризации концессий

Что же происходит в том случае, если по описанным выше критериям установлена необходимость осуществления реструктуризации концессионного проекта? И как именно это происходит?

Если выстрелил какой-то из факторов, то в первую очередь частная сторона должна представить государственной убедительные обоснования и доказательства. После чего стороны вносят и согласовывают между собой изменения в существующее концессионное соглашение и подписывают его.

Важным является существенное дополнение: публичная сторона должна не только согласовать изменения в соглашения, но и принять иные меры, которые «восстанавливают» экономику проекта до первоначального уровня, но при этом могут находиться за пределами регулирования КС.

Основные задачи «восстановления» экономики проекта – достижение показателей валовой выручки концессионера в объеме не менее, чем предполагалось изначально, а соответственно, и обеспечение возвратности инвестиций.

Все участники потенциальных концессионных проектов должны понимать, что практически невозможно реструктурировать те базовые позиции, которые были изначально установлены в конкурсной документации и концессионном соглашении. Вместе с тем в случае существенного изменения экономических и правовых условий возможности для реструктуризации соглашений не то чтобы бескрайние, но весьма значительные и зависят они в основном от умения сторон управляться с данным инструментом.

Что именно могут сделать стороны в процессе реструктуризации, чтобы вернуть итоговые финансово-экономические показатели проекта к первоначальному уровню? Во многих инфраструктурных проектах, существующих вне рамок концессий и, собственно, в отечественных концессионных проектах (причем не только в нашей стране), базовый инструментарий ограничен по количеству, но весьма широк по возможностям наполнения конкретных позиций.

Государство или муниципалитет имеют следующие допустимые законом направления реструктуризации проектов.

Например, стороны могут согласовать увеличение платы концедента, если проект изначально структурировался в формате, ее предусматривающем. Или попробовать ввести плату концедента, если ранее ее не было.

Кроме того, можно установить увеличение размера различного рода расходов на создание и/или реконструкцию объекта концессионного соглашения. Например, увеличить размер «капитального гранта» от публичной стороны.

Можно также говорить о том, что реструктуризация проекта будет происходить путем предоставления частной стороне различных гарантий – федеральных и региональных государственных или муниципальных.

В понимании специалистов рынка, и я с ними солидарен, предоставление подобного рода гарантий, с одной стороны, – один из самых «ленивых» инструментов с точки зрения моделирования проекта: не нужно никакого особенного креатива, нет необходимости заморачиваться, например, с офтейкерскими соглашениями. С другой стороны, государственные, а тем более муниципальные гарантии – сравнительно редко используемый инструмент.

Регионы и муниципалитеты не имеют в большинстве своем бюджетных возможностей на предоставление гарантий, а федералы свои госгарантии используют в основном для прямой поддержки тех или иных компаний вне привязки к проектам ГЧП. Кроме того, процедура получения гарантий неоправданно усложнена, а в случае даже успешности ее прохождения такие гарантии не вполне являются рыночными в контексте их дальнейшего использования.

Концессионер также может согласовать с концедентом реструктуризацию срока реализации соглашения. Если экономика проекта начала «кашлять» в рамках ранее акцептованного сторонами срока, то вполне вероятно, что она может выправиться на более длительном временнм горизонте, положим, за дополнительные пять лет.

По существенно более сложной процедуре может происходить реструктуризация существенных (основных) условий концессии. Это те условия, которые определяют ключевые параметры проекта и взаимоотношений сторон. Это, если хотите, тот самый уникальный «отпечаток пальца» проекта, который заложен в саму его основу. Изменение этих параметров возможно по более многоходовой процедуре, чем иных.

В ряде случаев публичная сторона имеет более жесткие обязательства, основанные на законе и положениях КС, о рассмотрении требований по реструктуризации соглашения. Но слова словами, а каковы механизмы обеспечения подобной покладистости со стороны государства?

Если власти уклоняются от рассмотрения предложений о реструктуризации и принятия соответствующего решения, причем никак или недостаточно убедительно это мотивируя, то частная сторона может приостановить дальнейшую деятельность по реализации проекта. И ничего ей за это не будет, поскольку это не считается нарушением условий концессионного соглашения с ее стороны.

Стоит также отметить, что такое радикальное решение – это не просто замораживание статус-кво, оно может в дальнейшем сопровождаться совокупностью экономических претензий, адресованных властям, вытекающих из «компенсационно-штрафных» положений концессионного соглашения.

В том же случае, если требования частника о реструктуризации признаны обоснованными, изменение существенных условий производится на основании решения властей того же уровня, на котором утверждался изначально концессионный конкурс. Для федеральных проектов – правительство РФ, для региональных – местное правительство, для муниципальных – мэрия или ее аналоги.

Правда, все концессии, что ниже федерального уровня, будут проходить дополнительное согласование в антимонопольных органах соответствующего уровня. Когда принимались последние поправки к концессионному закону, установление необходимости согласования с антимонопольной службой было весьма принципиальным.

Аргументировалось это тем, что подобные, справедливости ради, действительно весьма широкие возможности для реструктуризации концессии способны порождать почву для злоупотреблений. Когда проект начинается как малоэффективная концессия, интереса у рынка не вызывающая, но потом, пройдя через череду неконтролируемых извне реструктуризаций, становится мегапривлекательной, но уже заранее контролируемой конкретным концессионером. Именно так складывается «счет на табло» концессионного «матча» и у нас в стране, и в иностранных проектах ГЧП.

А вот что не может быть реструктурировано, так это согласованный сторонами предмет и объект концессионного соглашения и существенные обстоятельства такового – требования к качеству и итоговым потребительским свойствам объекта, составляющего концессионный проект. И это вполне справедливо, ведь иначе это уже другой проект. И если это так, то концессионное соглашение сторонам нужно просто расторгать, понимая, правда, что придется выяснить, по чьей вине в итоге это произошло, и раскошелиться на все штрафные санкции.

Рисунок 15. Процедура принудительного изменения условий КС, инициируемая частным партнером[56]

В каких случаях частная сторона может требовать такого весьма жесткого сценария реструктуризации условий концессионного соглашения?

В первую очередь, вследствие различных действий или бездействия властей, включая их решения. Концессионные соглашения в большинстве своем касаются весьма сложных проектов, для которых требуется участие публичной стороны не только на стадии до подписания КС, но и после него. Например, если речь идет о лицензировании, сертификации, предоставлении земельных участков и осуществлении иных властных полномочий. Хорошо, если власти действуют, но просто медленно. А если бездействуют? В таком случае концессионер имеет формальное право требовать реструктуризации, например критерия «срок соглашения».

Во вторую очередь, в процессе реализации соглашения (а обычно это бывает совсем на первых шагах или, наоборот, по окончании инвестиционной стадии) могут быть вынесены судебные решения или решения антимонопольного органа, которые в существенной степени влияют на параметры исполнения (а зачастую и вовсе исполнимости) условий соглашения.

Указанные выше основания весьма привлекательны ввиду того, что, будучи понятными на экономическом языке, весьма универсальны в своих юридических формулировках. Под данные условия можно подтянуть весьма широкий набор оснований. Ведь, как показывает практика, в таких случаях необходимо просто понимать процедурные нюансы и детали того, как функционирует концессионная машина на стороне государства. Тогда, если иметь убедительные доказательства и аргументацию своей правоты, можно выходить с государством на переговоры по реструктуризации по данным основаниям.

Вместе с тем, ведя переговоры с государственными чиновниками, имейте в виду, что необходимо не просто убедить тех, кто имеет отношение к самому концессионному проекту, но и дать им наглядные и веские основания, по которым они будут согласовывать эти изменения с иными причастными госорганами.

Но самое главное то, что, смотря на вас в процессе переговоров, они совершенно справедливо прикидывают в уме не столько то, правы вы или нет, сколько то, как они будут объяснять это правоохранительным и контролирующим органам, если вдруг согласятся с вашими аргументами. Будьте убедительными на все сто и заранее запаситесь детальными расчетами и ответами на все, даже самые мелкие вопросы.

Итак, еще одним основанием для требований о реструктуризации является возникновение обстоятельств непреодолимой силы, из-за чего складывается невозможность уложиться в ранее согласованные сроки проекта.

В третью очередь, основанием для реструктуризации является существенное изменение обстоятельств, которые стороны имели в виду при вхождении в проект и заключении концессионного соглашения.

Как мы видим, термины «обстоятельства непреодолимой силы», «существенное изменение обстоятельств» и иные дают такой простор переговорщикам с обеих сторон при реструктуризации, что тот, кто опытнее и лучше подготовлен, имеет и больше шансов на успех.

Кардинальная реструктуризация концессии

В данном случае речь идет не о расторжении концессионного соглашения, хотя куда уж радикальнее, а о замене стороны. Ведь зачастую в проектах могут сложиться ситуации технического или фактического дефолта концессионера, и в таком сучае публичной стороне необходимо принимать решение о том, прекращает ли она соглашение или реструктурирует его, «назначая» нового концессионера. Требования к нему вполне лаконичные. Он должен соответствовать первоначальным условиям концессионного конкурса, установленным конкурсной документацией на основании, в свою очередь, концессионного законодательства, действовавшего на тот момент.

Кроме того, возможны отдельные случаи, когда замена концессионера происходит по причинам, не связанным с качеством его работы и прочими зависящими от него критериями (то есть не те случаи, когда он уже по всем направлениям опростоволосился), а вполне рыночные случаи. Подобная возможность, кроме прочего, закладывает перспективы возникновения вторичного рынка концессионных и ГЧП-проектов, который существует в других странах.

Стоит также не забывать, что одним из предназначений прямого соглашения, которое после концессионного подписывается между властями, частной стороной и финансирующим институтом, является возможность последнего вступить в права в том случае, если концессия в исполнении текущего концессионера начнет трещать по швам.

Предмет концессии, комплексные проекты, межрегиональные конкурсы

На настоящий момент значительный объем различного рода федеральной, региональной и муниципальной инфраструктуры может быть предметом концессии. Вместе с тем список сфер, в которых она возможна, является «закрытым» и описан в действующем законодательстве. Правда, стоит иметь в виду, что, несмотря на свою внешнюю жесткость, список предметов концессии зачастую трактуется несколько расширенно. И это вполне легально, поскольку термины типа «…и другой транспорт общего пользования», «иные объекты социально-культурного назначения», «объекты железнодорожного транспорта» не очень-то ограничивают креатив при структурировании проектов.

А еще есть имущество, которое технологически неразрывно связано с объектом концессии. С некоторой долей иронии можно сказать, что все то, что не удалось «расширительно» толковать в качестве объекта концессионного соглашения, становится тем самым «иным имуществом», которое «технологически неразрывно связано».

Несмотря на это, срабатывал такой подход не всегда. На практике существовала проблема, когда в рамках решения одной задачи необходимо было упаковать в единую концессию разного рода активы. Например, автодорогу, железную дорогу и электроэнергетику. Но поскольку это разные виды имущества, то невозможно было это сделать, так как по своей значимости для проекта ни один из них не тянул на статус вспомогательного имущества.

По мнению экспертов, в том числе и поэтому у нас в стране в инфраструктурно-инвестиционном бизнесе существовал перекос в сторону «монопроектов», а тех, которые объединяли бы разные типы инфраструктурных активов, было мало. Более того, в каждом из таких проектов все равно существовала «мажоритарная» инфраструктура, тогда как остальные объекты выполняли вспомогательную функцию.

С 2015 г. указанное ограничение деблокировано действующим законодательством. По большому счету, теперь между комплексными инфраструктурными проектами и запуском их в конкурсы стоит только умение и опыт подготовки концессий. Полагаю, что транспортно-логистические центры, транспортно-пересадочные узлы, центры обработки данных в интересах государства и многие иные могут быть весьма эффективно структурированы.

Если говорить о комплексных проектах, то зачастую им мешал еще один фактор, который тоже можно теперь не принимать во внимание.

Некоторые проекты выходят за пределы одного региона, а тем более муниципального образования. Небольшая дорога, которая идет из одного региона в другой, или обход города-миллионника, проходящий по территории муниципалитетов-соседей; энергетический объект, который избыточен для одного муниципалитета. Такие проекты зачастую весьма привлекательны, легко структурируемы и могут быть эффективно реализованы.

Регионы и муниципалитеты (и даже федералы, каждый на своем уровне) могут провести совместный концессионный конкурс, заключив между собой специальное соглашение о процедуре и условиях такого конкурса. Это потребует небольшого усложнения юридической и инвестиционной конструкций проекта, но зачастую привлекательность экономики проектов того стоит. В таком случае, как и в традиционной концессии, права собственности на объект будут у публичной стороны, но поскольку их несколько, то им будут принадлежать соответствующие части объекта, что, правда, тоже не упрощает конструкцию концессионного соглашения.

Приватизация и завершение концессии

Если все прошло успешно, то по окончании срока концессии стороны оформляют прекращение соглашения. Эта процедура также подробно прописывается в самом концессионном соглашении. Зачастую она бывает весьма громоздка. Но это и понятно. Соглашение, которое действовало десять или тридцать лет, сопровождалось подписанием пирамид различных документов между множеством участников, не может быть закрыто по простому акту приемки-передачи.

Считается, что процесс выхода из концессии занимает не менее 10 % времени от общего срока соглашения. Для того чтобы успешно завершить 20-летнюю концессию, необходимо на это потратить последние два года. Про 50-летнюю и говорить не стоит. Только процесс ее завершения равен длительности не самого маленького обычного инвестпроекта. Правда, в этой части знания в нашей стране чисто теоретические. Пока такого не было, поэтому опираемся на иностранную статистику.

После окончания соглашения объект, его составлявший, должен быть либо утилизирован, либо окончательно отойти государству, которое его эксплуатирует и им управляет далее.

В ряде случаев публичная сторона, наоборот, заинтересована в том, чтобы избавиться от объекта. Тогда такое решение должно быть принято еще до окончания действия КС. И это уже приватизация.

Но, видимо, руководствуясь принципом «от добра добра не ищут», рассудив, что если уж концессионер прошел с этим имуществом долгие годы и успешно реализовал концессию, то, скорее всего, он и будет лучшим собственником в будущем. Но как бы там ни было, публичная сторона на законодательном уровне установила преимущественное право выкупа объекта соглашения на основании цены, определяемой по рынку.

Да, существует для этого специальная процедура, но, на мой взгляд, она ни по срокам, ни по формальностям не обременительна. Пожалуй, из наиболее жестких условий – объект должен быть включен властями в планы приватизации соответствующего уровня и ограничения на возможность уступки этого преимущественного права концессионером. Остальные требования попроще, большей частью – процедурные.

В качестве небольшой заметки на полях отмечу, что в некоторых аспектах не так уж и не правы бывают противники концессии, которые говорят, что это практически приватизация. Если рассуждать совсем уж теоретически, то «Приватизация и концессия» – таково название разделов большинства соответствующих иностранных учебников. А если практически, то, может, по форме это и собственность государства, но по существу выглядит так. Частник (будущий концессионер) на основании конкурса с инвестиционными условиями (концессия) взял в реконструкцию или создал объект, который числится государственным, он же им управляет и эксплуатирует его (в классической концессии) до стадии полной утилизации объекта или выкупает (это тоже уже стало классикой).

Что государству с того, что оно было номинальным собственником объекта концессии? Ну понятно, не вложило или вложило меньше своих средств, получило объект, который в иных условиях создать не могло, осуществляло контроль над объектом, получало дивиденды и многие иные бенефиты. Это все так. И это действительно выгодно и власти, и обществу. Но, строго говоря, это не отвечает на вопрос о фундаментальных различиях между приватизацией и концессией (и иными формами ГЧП, кстати).

На самом деле, как многократно отмечалось на страницах данной книги, приватизация и концессия имеют принципиально разную природу. Отличий много – инвестиционная и юридическая модели, экономическая и политическая природа, философия и логика действий. А то, что законодатель решил дать преимущества добросовестным концессионерам на последующую приватизацию, подвесив тем самым еще и дополнительную «морковку перед носом», – это его, законодателя, выбор. Он мог бы этого и не делать. В конце концов, ведь нет его закрепленного обещания вообще приватизировать имущество после окончания концессии.

Для того чтобы закончить философскую дискуссию о приватизационной, квазиприватизационной или иной природе концессии, обычно останавливаю себя известным утверждением Черчилля (хотя считается, что он «занял» это утверждение у кого-то из древних) о том, что «демократия – худшая форма правления до тех пор, пока вы не сравните ее с остальными».

Как получить концессию или ГЧП?

Если все изложенное в данном разделе не остановило вас от того, чтобы стать счастливым обладателем концессионного соглашения с государством, то, наверное, самое время поговорить о том, каким образом это можно сделать.

Во-первых, концессию можно просто купить. В России не существует вторичного рынка концессионных соглашений. Собственно, и первичный у нас не вполне сложился. Но тем не менее на рынке есть определенное количество проектов, которые не «вытягиваются» текущими бенефициарами. В таком случае на определенных условиях они наверняка будут готовы рассмотреть свой выход из проекта. В некоторых из таких проектов даже не придется проходить сложную процедуру согласования с государством. Все зависит от того, как была структурирована конкурсная документация изначально, но не менее важно, как были в корпоративной части структурированы первоначальная заявка и консорциум. В некоторых случаях даже при желании выкупить проект сделать это будет затруднительно, что не означает, что невозможно.

Во-вторых, можно предложить себя государству в тот момент, когда оно начинает инициировать реструктуризацию той или иной концессии ввиду невыполнения условий. Или даже самому инициировать такую реструктуризацию. Не то чтобы это было «инфраструктурным рейдерством», поскольку закон не нарушается, но удивление у текущего концессионера вызовет. С другой стороны, с точки зрения высших интересов государства и общества: если условия концессии не выполняются частниками, то почему бы и нет?

В-третьих, концессию можно инициировать. Ну о том, как именно это сделать, запустив процедуру частной концессионной инициативы со стороны заинтересованного потенциального концессионера, было подробно описано на соответствующих страницах книги.

Обращаю особое внимание на тот факт, что в концессию могут быть вовлечены все активы государства, которые пока не являются предметами долгосрочного проекта концессии или ГЧП. Наличие каких-то связанных с этими активами контрактов, например господрядных, не является препятствием для инициирования концессии со стороны любого частного интересанта.

На практике это приводит к тому, что концессия в нашей стране может использоваться (а за рубежом это уже происходит) как весьма действенный элемент конкурентной борьбы. Только приватизация или концессия ставит точку в вопросе о принадлежности проекта, а иногда и актива.

Актив не считается «занятым» до тех пор, пока не передан в концессию. Система фотовидеофиксации в том или ином регионе, работающая по одно-трехлетним господрядным контрактам, может быть заменена на долгосрочную концессию, инициировать которую может любой потенциальный частник. Аналогичная ситуация со многими иными классами активов: с точки зрения форм долгосрочного управления они не считаются «занятыми». Определенное исключение могут представлять те случаи, когда инфраструктура передана в долгосрочную аренду, но и они не являются совсем уж непреодолимым препятствием.

Вместе с тем инструмент инициирования концессии и ГЧП необязательно использовать для того, чтобы противопоставлять их действующим подрядным контрактам.

На рынке инфраструктуры занятых сфер практически нет. И инструмент инициирования рассчитан в первую очередь на появление действительно новых проектов и новых игроков.

В-четвертых, можно отслеживать действия конкурентов, инициирующих концессии. Как мы говорили, если кто-то инициирует концессию, то он может получить ее без конкурса, только если иных желающих не нашлось. Найдитесь вы. Тогда состоится конкурс, на котором можно будет сделать удивительно щедрое предложение для государства. Ведь, скорее всего, инициируя концессию, конкурент сделал классическую ошибку. Рассчитывая, что конкурса не будет, «перекосил» финансовую модель и проект КС настолько в свою сторону, что у вас есть существенный запас прочности для того, чтобы приятно удивить будущего концедента. Главное, инициируя «свою» концессию, не попадите в ту же самую ловушку.

В-пятых, можно участвовать в тех или иных проектах, которое государство периодически объявляет в различных сегментах. Для этого достаточно активно мониторить открытые источники и действия властей в интересующих вас сферах. С одной стороны, многие считают, что это излишний труд, поскольку планы властей обычно известны заранее, а с 2016 г. они так и вообще должны будут заранее официально информировать рынок о «планах концессий на год». Дескать, там все и увидим, говорят частники. Но в большинстве случаев стратегическая инициатива будет уже упущена.

Дело в том, что нет концессий, предварительные материалы которых не проходят общественные слушания, многочисленные экспертные обсуждения и анализ, коммуникации с участниками рынка. Как это делается – отдельный вопрос, но это та стадия, на которой потенциальный интересант имеет возможность с минимальными усилиями принести себе же максимальный комфорт на будущих стадиях.

После этих процедур утверждаются и начинают реализовываться условия концессионного конкурса. И уже нет возможности повлиять на параметры проекта в технической, юридической или инвестиционной части, или на условия предквалификации, или на требования к потенциальным исполнителям, или на что-то еще.

Ваше дело теперь – стремиться соответствовать условиям конкурса. Изменить что-то не дадут, а ведь еще три месяца, или месяц, или даже неделю назад это можно было сделать. Стратегическая инициатива в концессионных и ГЧП-проектах начинается на этой стадии.

Формальные основания возникновения концессии

Если говорить официальным языком, то ключевые процедурные возможности стать концессионером сводятся к конкурсным и бесконкурсным. Полагаю, стоит их кратко рассмотреть. Некоторые основания для получения конкурсного и бесконкурсного «концессионерства» изложены в таблице 33.

Параллельные конкурсу инвестиционно-правовые документы

В предыдущих разделах мы говорили о концессионных и других соглашениях и иных контрактах, которые принято называть документами «на стороне инициатора», кем бы они ни готовились – самим инициатором конкурса, его консультантами, или инвестиционным агентом, или же частным потенциальным инвестором. Вместе с тем это лишь часть общей подготовки к участию в проекте.

Стоит иметь в виду, что параллельно с разработкой проекта, подготовкой и проведением концессионного или иного ГЧП-конкурса происходит подготовка самого потенциального конкурсанта к участию в конкурсе. Его деятельность на данном этапе сосредоточена на следующих ключевых направлениях.

Анализ потенциального проекта

В первую очередь стоит весьма тщательно проанализировать проект, несмотря на наличие в составе конкурсной документации значительного количества юридических, финансовых, инвестиционных документов. Не стоит забывать, что они отражают в значительной степени взгляды «продавца». И многие удивляются, когда узнают, насколько поверхностно относятся потенциальные «покупатели» к тому, чтобы глубоко прокопать тот проект, в котором они хотят участвовать, извлекая прибыль. И это при том, что анализ, проведенный на данной стадии, – основание для выстраивания заявки на конкурс и содержания основных документов. Существенно и то, что он фундамент переговорной позиции между партнерами, собирающимися подавать консолидированную заявку на конкурс, а также выстраивания инвестиционно-юридических конструкций с теми, кто в заявку не входит, но привлекается на договорных началах к части проекта.

Формирование основного пула исполнителей. Его оформление

Проведя анализ проекта, стоит сформировать понимание того, кто именно вам нужен для участия в конкурсе, какие именно функции и опыт необходимы для реализации проекта, а исходя из этого – как будут распределены амплуа в конкурсной заявке между партнерами, подающими консолидированную заявку. Кроме того, зачастую потребуется (по условиям конкурса или исходя из самой логики бизнеса) сформировать контрактные отношения с какими-то структурами: самый простой пример – со страховщиками, которые в основную заявку не входят, но предъявление договора страхования – условие конкурсной документации. Ну а, например, предъявление предварительного договора поставки может быть как требованием КД, так и вашим собственным решением. Поскольку на многих сложных рынках количество поставщиков крайне ограниченно и если вы уже выиграли конкурс на концессию или ГЧП и уже подписываете договор с властями, то цены таких поставщиков или иные условия будут более высокими и жесткими, чем на стадии «до конкурса».

Кроме того, как известно, заявки на такого рода конкурсы практически никогда не подаются в одиночку и практически всегда речь идет о своего рода «коллективной» заявке, отражающей в себе носителей всех тех функций, которые необходимы при реализации проекта. Например, если в проекте необходим проектировщик, строитель, поставщик оборудования, например телекоммуникационного, эксплуатант и оператор, то те из них, кто несет на себе основную функциональную нагрузку по условиям конкурса и проекта, объединяются в одну заявку. Формы объединения могут быть различными: консорциум, простое товарищество, специальное общество проектного финансирования, иные формы и их компиляции. Для формирования качественного пула заявителей придется дополнительно согласовать и подписать пакет различных документов значительного объема.

Предквалификация и непосредственно заявка

Параллельно с анализом проекта и формированием основного и вспомогательного состава участников проекта, естественно, складывается сама конкурсная заявка. На первых конкурсах ГЧП и концессий этот этап существенно недооценивался. Все привыкли к более-менее простой заявке, подаваемой на традиционный госконкурс, или относительно гибким условиям конкурсов, организуемых частными компаниями. Но в последние годы ситуация сильно изменилась: опытные участники рынка весьма внимательно подходят к данной стадии. Ну а неопытные – просто не проходят потом предквалификацию, списывая расходы на подготовку на убытки и покрывая свое поверхностное отношение объяснениями акционерам о том, что «сделали все, что могли, но все было решено заранее». Кстати, не оцениваю, как с госконкурсами, но с крупными концессиями – точно не так. Всегда до последнего непонятно, кто победит.

Структура конкурсной документации на инфраструктурные инвестиционные проекты в целом и на концессии в частности новичку может показаться громоздкой (про необычность уже написано выше). Вместе с тем, как говорят специалисты, успех той или иной заявки по большей части определяется именно на этой стадии. Задача номер один для конкурсанта – пройти предквалификацию, которая есть в большинстве проектов. Тогда остается возможность бороться за главный приз. Ну а задача максимум – победить. И то и другое зависит от качества и содержания заявки.

Кроме того, условия конкурса делятся на так называемые «торгуемые» и «неторгуемые»: те, по которым власти готовы вести переговоры с вами, и те, которые являются предустановленными и обсуждению особо не подлежат. В этой части конкурсанту необходимо просто продемонстрировать организатору конкурса, что он соответствует установленным показателям.

В части «торгуемых» условий – предложить наиболее сбалансированное и экономически эффективное решение. Кроме того, нет же задачи сделать абсолютно эффективную заявку. Необходимо ее сделать просто лучше, чем у конкурентов. Правда, мало кто производит в процессе подготовки качественный конкурентный анализ и имеет его в виду при формировании конкурсной заявки.

Контрактование «вспомогательных» партнеров

Эта группа задач реализуется если не одновременно с предыдущими двумя, то лишь с небольшим отставанием. К определенному моменту становятся понятны контуры базовой «коллективной» заявки, после чего необходимо принять решения о том, как поступить с компаниями – носителями тех функций, которые еще необходимы для реализации проекта, и какие именно организации будут законтрактованы на эти амплуа. Традиционно они поделятся на три ключевые группы в зависимости от последовательности заключения и сторон, их подписывающих.

Во-первых, те, контракты и иные документы от которых необходимы в качестве составной части конкурсной заявки. Такими стоит начать заниматься все-таки чуть ранее. Например, банк, который будет выполнять функцию процессинга по каким-либо собираемым платежам, в «коллективную» заявку не входит, но наличие договора с ним может быть требованием КД.

Во-вторых, юридические документы, которые необходимо подписать с теми потенциальными партнерами, которые не требуются по условиям конкурса для анализа властями, но у заявителя существуют собственные экономические мотивы для того, чтобы подписаться как можно раньше.

Ранее уже приводился пример с недопущением давления со стороны будущего поставщика оборудования. Аналогичный интерес у лидера пула заявителей может быть к скорейшему подписанию договоров с иными участниками тех рынков, предложение на которых ограниченно. Например, операторские компании (если они вообще не входят в состав основного пула) или некоторые иные.

Существенная важность заблаговременного контрактования состоит в том, что на этапе заявки никто не хочет тратить на это время, в основном аргументируя так: «А вдруг не пройдем». Но как только конкурсная заявка одобрена, всем потенциальным партнерам становится понятно, что заявитель-то уже не может отказаться от своих обязательств перед властями. Это дает им более сильную переговорную позицию, приводящую к тому, что часть прибыли, которую заявитель «зарезервировал» для себя, перекочевывает в карман таких «контрактных» партнеров.

Справедливости ради стоит отметить, что частенько бывает и обратная ситуация. Опытный лидер концессионного пула, понимая, что пока никто не разобрался в происходящем и многие слабо верят в возможность победы, «вешает» потенциальных исполнителей по контрактам на жесткие и эксклюзивные соглашения, организуя тем самым перекос будущей прибыли в свою пользу.

Третья группа контрактов, подписываемых со «вспомогательными» партнерами, – это те, которые неплохо было бы подписать сейчас, но вполне можно отложить и на потом. Если это не требуется по условиям КД и нет риска будущих спекуляций, то нужно спокойно откладывать, – беды не будет. А на стадии подготовки заявки и так слишком много хлопот, чтобы еще на второстепенные нюансы отвлекаться. Если вдруг по каким-то причинам нужно дать потенциальным соисполнителям некие моральные гарантии, то достаточно будет ограничиться уровнем терм-шитов.

Формирование консорциумов и иных пулов заявителей

Существует некоторое множество вариантов структурирования пулов заявителей, выдвигаемых в качестве участников на концессионные и иные ГЧП-конкурсы. Выбираемая форма во многом зависит от того, какая конструкция складывается между участниками пула заявителей исходя из наиболее оптимального способа оформления их взаимных экономических интересов. И, конечно же, во многом это предопределяется условиями конкурсной заявочной документации, утвержденной «собственником» конкурса.

Требования, которые он выставляет к существу проекта, напрямую влияют на необходимые функции, носители которых и объединяются в один пул. Если ставится задача осуществлять эксплуатацию и операторство объекта, то компании с этими амплуа входят в состав пула. Если нет – то нет. Аналогично с условиями о поставке оборудования и многими иными.

Вместе с тем власти могут выставить не только условия о существе проекта, но и условия о форме структурирования пула заявителей. Обычно подобные требования обусловлены желанием обеспечить дополнительную транспарентность взаимоотношениям участников. Или, весьма часто, желанием точно понимать, что лидер, который ведет переговоры с властями, на самом деле управляет процессом, облечен полномочиями со стороны остальных «подопечных» и отвечает за действия всего пула.

Вот на стыке этих экономических интересов участников, требований конкурсной документации по форме и существу к организациям, входящим в пул, и кристаллизуются обычно решения по способам оформления отношений потенциальных участников проекта между собой.

Консорциум и его формирование: договоры, аккумулирование и распределение прибыли, варианты структурирования

Самая известная в последнее время форма структурирования проектов – консорциум. Собственно, это экономический, а не юридический термин по российскому праву. Формально это объединение участников проекта, во главе которого стоит лидер консорциума, которому остальные делегируют определенные полномочия по представлению их совместных интересов.

После того как все участники определены, принимается решение, оформлять ли консорциум через договор простого товарищества (или заключать череду таких договоров). Или, может быть, создать специализированное общество проектного финансирования для того, чтобы заявиться на конкурс. Хотя СОПФ, конечно, более эффективно использовать в иных целях. А может, создать инвестиционное товарищество. Или специальную «заявочно-проектную компанию».

Вместе с тем не всегда по условиям конкурсной документации такие и некоторые иные формы приветствуются «собственником» конкурса по сложноструктурированным проектам.

В чем цель властей или иного организатора конкурса? Максимально упростить юридическую конструкцию, внятно разделить риски с партнером и не потерять за счет усложнения транзакций часть экономической выгоды проекта. В таких случаях обычно говорится: «Хочу единый контракт, но так, чтобы на той стороне были все, кто нужен для реализации проекта, а не посредник-подрядчик; хочу быть уверенным, что инвестиционная стадия будет сделана по согласованным и, желательно, фиксированным параметрам – цене, сроку и качеству». И далее: «А если этого не случится, то не хочу бегать, выясняя, кто виноват, пусть передо мной отвечает единое окно; но хочу быть уверенным, что у него есть на это экономические и фактические возможности». Де-юре организатор конкурса такими вполне разумными требованиями и предопределяет форму, в которой ему будут подавать заявки.

Участникам придется зарегистрировать единое юридическое лицо (консорциум), акционерами которого становятся все носители основных функций, необходимых для реализации проекта. Правда, в некоторых случаях его целесообразнее создать в форме простого, а лучше – инвестиционного товарищества.

Далее назначается лидер консорциума из числа участников, формирующий менеджмент такой компании. Но ведь консорциум сам не является исполнителем работ. Он не «держатель» активов своих акционеров. Он лишь управляющий их интересами, выражающимися в наличии соглашения, например концессионного или частного, если предметом конкурса была частная инфраструктура.

А поскольку он не исполнитель работ по проекту, то уже консорциум заключает череду соглашений на реализацию проекта. Со своим акционером-проектировщиком – на проектирование, с акционером-поставщиком – на поставку, на стройку – со строителем и т. д. Хотя нередко бывают случаи, когда консорциум играет более значительную роль в проекте и частично становится точкой аккумулирования прибыли.

Но как быть в том случае, если кто-то из акционеров-исполнителей некачественно выполнил свои обязанности? Фактически он родил риск для всего проекта. Перед кем он тогда отвечает? Перед организатором конкурса? Ответ: нет. Именно этого риска стараются они избегать, имея в виду, что он слабо поддается контролю с их стороны.

Но проектировщик может породить проблемы строителю, строитель – поставщику оборудования, тот – эксплуатанту, а он, в свою очередь, оператору. Как этого избежать?

Ну, во-первых, внимательно отбирать себе участников консорциума. А во-вторых, между акционерами заключается значительное количество различных договоров, минимизирующих эти риски или вводящих значимую экономическую ответственность за них.

Могут быть экстравагантные соглашения о распределении рисков, основанные на производных финансовых инструментах. Можно ограничиться более простыми – договорами страхования, банковскими гарантиями, залогами, договорами эскроу и проч.

Именно такие страховки, гарантии, залоги и прочие инструменты выравнивают риски отношений между сторонами при реализации проекта. А кроме того – еще и усиливают качество подаваемой заявки на конкурс. Общее правило: «Если мой сосед по консорциуму ошибся, то плачу не я и не государство, а он, или его страховая, или его банк» – в большинстве случаев соблюдается.

Мы говорим только об общих принципах организации консорциума. В зависимости от деталей проекта различных вариантов может быть множество. Например, решат ли стороны вводить независимое банковское сопровождение или нет? Будут ли они выбирать себе (для разрешения трений между собой) независимого ad hoc контролера, будут ли проводить общий аудит на стыках проекта и передавать проект от одного исполнителя другому (например, от поставщика оборудования к эксплуатанту) напрямую с соответствующим регулированием договорами? Или будут это делать через консорциум, передавая ему итоги каждого этапа, а он уже передаст их следующему исполнителю? Эти и иные вопросы необходимо разрешать в процессе формирования консорциума, а решения – фиксировать в юридически обязывающих формах, совмещая эту работу с фактической подготовкой заявительной документации.

Но в любом случае, еще до этого или параллельно, участники консорциума фиксируют свои акционерные и смежные права по отношению к друг другу и собственно консорциуму как юридическому лицу, подписывая так называемое «акционерное соглашение» (ShA)[57].

В подобном документе стороны определяют свои обязанности и права по управлению консорциумом, а стало быть, и проектом, порядок и последовательность корпоративных процедур, финансовые и экономические вопросы. Именно на усмотрение этого документа (впрочем, соглашение акционеров может быть и не одно) оставляют вопросы, определяющие то, например, в какой мере консорциум как юридическое лицо является центром прибыли или только центром управления финансовыми потоками, а прибыль аккумулируется по исполнительским контрактам на самих акционерах консорциума.

В классике считается, что в рамках длительных проектов простая форма внутренней организации консорциума устроена как многоступенчатая ракета. На каждом уровне может отделяться одна из ступеней – проектировщик сделал свою работу, выждал некоторый промежуток времени и вышел из акционерного капитала. Но обязательно «оставил» в проекте страховки, банковские гарантии, залоги в пользу остающихся участников. На следующей «ступени» так же поступил строитель. И так до тех пор, пока в составе «ракеты» – консорциума не останется один только оператор, который крутится по орбите до последнего, пока контракт окончательно не закончится и не наступит стадия утилизации – «затопления в Тихом океане».

Не во всех видах проектов такое возможно (а главное – нужно) реализовывать. С одной стороны, некоторые проекты исходя из своей внутренней логики требуют более изящных решений. С другой – в некоторых случаях есть риски формальных ограничений. Например, в концессионном соглашении ввиду того, что одна из сторон – государство, так сделать непросто, поскольку если реализовывать эту конструкцию неаккуратно, то это может трактоваться как дефолт исполнителя (на замену акционеров могут стоять пресекательные ковенанты в концессионных соглашениях). В иных формах ГЧП и проектного финансирования, особенно если это частный конкурс, а не государственный, реализовать такую конструкцию при необходимости проще.

Другое дело, что не всегда основные участники консорциума или власти согласны с таким вариантом, поскольку его внешняя простота и лаконичность тоже несет определенное количество рисков. Конструкция становится более сложной в исполнении, возникают проблемы учета, менеджмента, аккумулирования и распределения прибыли и иные, которые необходимо рассматривать в комплексе, принимая решение о том, как все же будет устроен конкретный консорциум внутри и структурировано акционерное соглашение.

Консорциум – способ стабилизации проекта

Дополнительным подтверждением того, что такой способ реализации проекта, как заключение концессионного соглашения на специально созданную компанию, являющуюся по сути своей консорциумом нескольких участников с разными функциями, является ситуация, как считается, произошедшая с проектом одного из участков платной автомагистрали М11 «Москва – Санкт-Петербург» протяженностью 141 км.

Уже после подписания концессионного соглашения с госкомпанией «Автодор» структура собственности компании «Магистрали двух столиц», ставшей концессионером по итогам отбора, была изменена. Первоначально отечественному VTB Capital принадлежало около 60 %, остальное – французскому Vinci.

Вместе с тем, если судить по заявлениям СМИ, войдя в стадию финансового закрытия, консорциум столкнулся с не слишком восторженным отношением иностранных партнеров и банков к тому, чтобы финансировать консорциум, де-факто управляемый «санкционным» банком. Кроме того, был риск и того, что на проект, структурированный таким образом, обратят внимание европейские регуляторы. Ведь если толковать санкционные регламенты, то могло выйти так, что Vinci вообще не имела возможности участвовать в консорциуме на пару с VTB Capital.

Для минимизации обоих указанных рисков 10,5 % из доли ВТБ были переданы в собственность турецкой подрядной компании, имевшей контракт с консорциумом, а теперь еще и ставшей его акционером. Доля Vinci осталась без изменений, но участие ВТБ сократилось, и проект продолжил свое движение.

В том случае, если бы он был структурирован по-другому, а не через создание консорциума, такие пертурбации не прошли бы столь гладко для публичной стороны и пришлось бы реструктурировать или прекращать само концессионное соглашение. В этом же случае концепция единого окна выстояла и все неурядицы разрешались внутри консорциума.

Консорциумы: доли и консолидация

Стоит иметь в виду, что, несмотря на распространенное заблуждение, не всегда те или иные компании стремятся доминировать в акционерном капитале консорциумов. В ряде случаев опытные игроки понимают, что необходимо, наоборот, предохраняться от внешне естественного желания захватить стратегическую высоту и стать не «первым среди равных», а «главным» в пуле частных компаний, претендующих на проект.

Во-первых, это может быть обусловлено объективными факторами: конкурсная документация по проекту, а соответственно, вытекающее из нее концессионное соглашение могут этому препятствовать. Необязательно при этом запрещать напрямую, зачастую достаточно прямо или косвенно создавать дискриминационные условия по отношению к несбалансированным консорциумам. Так бывает не всегда, но бывает.

Во-вторых, та сторона, доминирующая в специальной проектной компании, понимает, что в ряде случаев с высокой степенью вероятности придется консолидировать в своей финансовой отчетности полную сумму долга. Выходит, что все 100 % долга будут отражены как долги зависимых и контролируемых обществ. А поскольку на инвестиционном этапе в основном предстоят расходы, то нужно иметь весьма существенную мотивацию для того, чтобы показывать такой минус в своей отчетности.

Собственно, поэтому в классическом проектном финансировании опытные участники зачастую и не пытаются добиться акционерного контроля в таких «расходных» компаниях. Постепенно осознание этого риска становится все более и более очевидным для отечественных компаний. Конечно, только тех, кого беспокоят такие минусы в финансовой отчетности. Но поскольку с этими показателями обычно тесно связаны банковские ковенанты по ранее предоставленным кредитам, то таких компаний становится все больше.

Пожалуй, приведенные выше случаи одни из немногих, когда компания, желающая безапелляционно лидировать в консорциуме, имеет объективные ограничения для того, чтобы захватить власть. В остальных случаях срабатывают скорее не «самоограничения», а ограничения, объективно возникающие в процессе переговоров с остальными участниками пула. И это практически никогда не проходит гладко.

В большей части известных отечественных примеров распределение долей между участниками концессионных консорциумов происходит практически до последнего момента – не только до окончания коммерческого закрытия, но зачастую и до окончания финансового закрытия. Дело в том, что концессионное соглашение согласовывается с государством до самой последней минуты, потом так же происходит с прямым (финансовым) соглашением – государство и финансовые институты ведут переговоры до последнего.

Именно потому зачастую в уже сформированную консорциумную документацию вносятся неоднократные корректировки, отражающие объем участия и ответственности разных его участников, распределения рисков и бенефитов между ними. Не могут не влиять на эти взаимоотношения и коммуникации с ключевыми поставщиками и подрядчиками, которые не входят в базовый пул, но оказывают на него некоторое, иногда сильное, воздействие.

Простое товарищество

Если позволяет экономическая структура проекта и условия конкурса, то в некоторых случаях имеет смысл использовать не столь громоздкую структуру, как консорциум, а ограничиваться созданием простого товарищества без регистрации юридического лица. По существу, простое товарищество – это соглашение о совместной деятельности, только с более четким распределением прав и обязанностей, а также ответственности между сторонами.

Будучи заключенным, соглашение о простом товариществе (СПТ) обладает более значимой юридической силой, чем соглашения о совместной деятельности, в том числе и потому, что у них юридической силы и вовсе никакой. В то же время стоит понимать, что в рамках подобного соглашения стороны, не создавая отдельного юридического лица, может, и удовлетворят конкурсным требованиям, но будет ли такая конструкция эффективна для них самих?

Даже в обычных проектах, не связанных с инфраструктурой и ГЧП, постоянно возникают вопросы налогообложения, балансового учета общего имущества на одном из товарищей, регистрации прав собственности, полномочий на общий менеджмент от лица всех участников СПТ, вопросы судебной защиты интересов товарищей.

В обычных проектах транзакционные издержки на устранение этих ограничений более-менее разумны, что позволяет пользоваться такой формой. Но если мы говорим про сложные инфраструктурные проекты, то у потенциальных участников должен возникнуть вопрос: стоит ли внешняя простота на входе того, чтобы ставить свои интересы в рамках проекта под существенные риски? Проведя качественный риск-анализ, большинство убеждается в том, что для крупных проектов – нет, не стоит.

Вместе с тем еще раз подчеркиваю, что если проект ГЧП простой (хотя если он простой, то зачем ГЧП?), то временами имеет смысл обращать внимание на СПТ. Зачастую его просто путают с консорциумами. Есть мнение о том, что консорциумы бывают в двух формах – с созданием юридического лица и без создания такового. И вот вторая форма и есть соглашение о простом товариществе. Наверное, такая точка зрения имеет смысл. Но и как в иных главах книги, в сугубо теоретические вопросы, наверное, особо углубляться не стоит. Просто давайте зафиксируем некоторые важные отличия СПТ от консорциума.

То, что СПТ не создает юридического лица, было сказано ранее. Соответственно, в рамках СПТ не подписывается никакого акционерного соглашения. Прежде всего потому, что акций никаких нет.

Вместе с тем, подписав СПТ, стороны сразу или в будущем подписывают серию «исполнительских» контрактов, на основании которых каждый из них будет реализовывать свою часть проекта, оставляя на СПТ только наиболее ключевые управленческие вопросы.

Но дальше – странность. По сложившейся практике, «исполнительские» контракты, например на проектирование и на строительство, имеют бльшую юридическую силу (в том числе из-за наличия большей практики), чем находящееся сугубо формально выше по иерархии проекта соглашение о простом товариществе.

Инвестиционное товарищество в сравнении с простым

Многие специалисты полагают, что соглашение об инвестиционном товариществе (СИТ) – один из самых недооцененных инструментов корпоративного структурирования форм участия в проектах инвестирования в инфраструктуру. Одна из причин, возможно, в том, что некоторые по привычке путают его с соглашением о простом товариществе. Формально инвестиционное товарищество – форма разновидности простого. Но в контексте инвестиционных проектов разница в их применении велика. Если кратко, то между этими формами мало общего, если смотреть через призму потребностей проектов ГЧП и проектного финансирования в инфраструктуру.

До законодательной модернизации института СИТ он уже мог быть частично, но весьма эффективно использован при структурировании проектов, в основном со стороны частного партнера. Причем перекрывал весьма проблемный блок в крупных проектах инвестиций в инфраструктуру – операции с не торгуемыми публично ценными бумагами. Это акции и облигации консорциумов, его участников, специализированных компаний, которые могли таким образом существенно более активно вовлекаться в корпоративные отношения между участниками проекта.

После изменения законодательства и значительного расширения возможностей института инвестиционного товарищества СИТ стал гораздо в большей степени приспособлен к тому, чтобы быть не только периферией инвестиционного структурирования в инфраструктуре, хотя и важной, но и переместиться ближе к центру «картины» сделки, а в некоторых случаях и вовсе стать ее узловым элементом.

Первоначально инвестиционное товарищество – специальная форма, которая рассчитана в первую очередь на юридически обязывающие способы совместного инвестирования товарищей в те или иные виды проектов посредством в первую очередь операций с ценными бумагами. Причем тех видов ценных бумаг, которые не обращаются на бирже.

Чтобы не углубляться в этот вопрос, можно отметить, что инвестиционное товарищество и раньше было неплохим дополнительным укреплением конструкции проекта, перед которым можно ставить конкретные утилитарные задачи по части урегулирования операций с некоторыми видами финансовых инструментов срочных сделок и некоторыми аспектами взаимных обязательств участников инвестиционного проекта по инвестированию в акционерный или долевой капитал компаний, отражающих их совместный интерес в ГЧП-проектах.

Несмотря на то что изначально введение этого инструмента несколько лет лоббировалось Роснано и Российской венчурной компанией и было рассчитано на инвестиции в высокорискованные проекты, значимую пользу конструкция СИТ в ее обновленной в 2014 г. законодательством форме может нести и для инфраструктурных проектов ГЧП. Необходимо только четко определять место этого механизма в общей юридическо-инвестиционной экосистеме конструкции договоров, обвязывающих конкретный проект. В таком случае КПД использования СИТ будет гораздо выше.

Инвестиционное товарищество неплохо работало в тех случаях, когда участники проекта определяют свою позицию посредством СИТ к инвестициям в капитал различных структур, которые задействованы в реализации проекта, например СОПФ или иным структурам.

В этой части инструмент явно и прежде был недооценен, и пока мне известны только единичные случаи использования данной формы в инфраструктурных проектах. Вместе с тем после изменения законодательства СИТ получил потенциальную возможность становиться самостоятельной формой структурирования инфраструктурных проектов. Значительно также расширился и его вспомогательный потенциал, который на настоящий момент доминирует над возможностями простого товарищества.

Кстати, стоит отметить, что даже при наступлении описанных условий прекращения простого товарищества в ряде случаев возможно его сохранение в отношении остальных товарищей; это традиционно решается самим СПТ или последующим соглашением.

Товарищества и консорциум

Существует один вариант, при котором соглашение о товариществе имеет больший экономический, и юридический, и политический смысл. СПТ и СИТ могут использоваться не как самостоятельный инструмент, а как дополнительный.

Например, основные участники сгруппировались в консорциум-заявитель, но одновременно существует товарищество, стороны которого – вспомогательные участники и консорциум. В большинстве случаев участник СПТ или СИТ именно сам консорциум как юридическое лицо, а не его акционеры. Хотя случается иногда и так.

Чаще всего такой подход обусловлен необходимостью или желанием заблаговременно юридически привязать к проекту не его основных участников – тех, кто нужен для его реализации, но в состав акционеров консорциума не вошел. Такая формула, «Консорциум + товарищество», неоднократно показывала свою эффективность в заявках на конкурсах ГЧП. Так был устроен нашумевший федеральный конкурс по 12-тонникам[58], и участники весьма эффективно использовали именно данную конструкцию.

Соглашение о простом товариществе может быть эффективным «гарниром» и к иным формам структурирования отношений между заявителями. Например, можно придерживаться формулы «СОПФ + СПТ» или «СИТ + консорциум + СПТ» или выстраивать иные конструкции.

СОПФ – специальное общество проектного финансирования

Существующая в российском праве формула СОПФ имеет не только специальные ограничения в своем функционировании, но и ряд нетривиальных преимуществ. Наиболее близким ее аналогом, но отнюдь не полным близнецом, можно назвать привычную для российского бизнеса формулу SPV. Основные преимущества СОПФ в том, что оно защищено от «внешнего» банкротства, с одной стороны, и от «неожиданной» добровольной ликвидации – с другой.

Прежде всего, СОПФ – это инструмент организации финансирования проекта ГЧП. Его задача – облегчать инициаторам или исполнителям проектов привлечение финансирования путем эмиссии облигаций, которые обеспечиваются активами от приобретения долговых обязательств (что, кстати, и называется секьюритизацией), которые образуются в процессе реализации проекта.

Один из наиболее значимых инструментов, которые находятся в распоряжении СОПФ, – возможность выпускать облигации с залоговым обеспечением (при весьма широком толковании термина «предмет залога»), тем более что есть возможность структурировать различные облигационные выпуски, в основе которых могут лежать различные залоговые активы.

Стоит кратко остановиться на том, что может быть предметом таких залогов. Из полезного для инфраструктурных проектов нужно отметить не столько недвижимое имущество и денежные требования по обязательствам, сколько, и это главное, что залоговыми обязательствами могут быть денежные требования, которые возникнут из уже подписанных контрактов или тех, что будут подписаны.

В контексте того, что денежный поток по проекту начинается только после того, как пройдена инвестиционная стадия и объект физически создан, весьма важной бывает возможность заложить не только то, что будет создано, но и то, что будет облачено в договоы только в перспективе. На профессиональном языке это называется «залог будущего денежного потока». А изменить такой залог в процессе реализации проекта можно только в том случае, если это было предусмотрено в первоначальных условиях выпуска облигаций, что только придает уверенности сторонам.

Итак, основные задачи, которые могут быть выполнены СОПФ в рамках долгосрочных (не менее трех лет) инфраструктурных инвестпроектов, таковы.

Во-первых, приобретение денежных требований по сегодняшним и будущим денежным обязательствам, как по облаченным в контракты, так и тем, что будут оформлены позже.

Во-вторых, эмиссия облигаций, которые и будут обеспечены их залогом. Хотя, конечно, залоги могут быть и более традиционными, но тогда в большинстве случаев нет необходимости городить огород и создавать СОПФ.

Такая идеология обязательств, которые могут принимать на себя СОПФ, синхронизирует интересы «держателей» инвестиционного проекта и тех, кто предоставляет внешнее финансирование для конкретного проекта.

Самый простой, но не единственный, способ структурирования проекта посредством СОПС – использовать его в тех проектах, где изначально очевиден крупный потребитель будущих товаров или услуг, которые будет производить проект после прохождения инвестиционной стадии.

Исходя из описанного ранее в книге, уже понятно, что речь идет о более или менее надежных офтейкерских контрактах или иных их аналогах, форматирующих структуру будущего потребления, которые приобретают характер юридических обязательств еще в самом начале проекта.

Еще проще структурировать такие проекты, если речь идет о том, что результаты функционирования проекта «гарантированы» какой-либо формой концессионного платежа в рамках концессионных же соглашений. В таких случаях относительно просто определить объем необходимого обеспечения исходя из объема предполагаемых денежных требований, основанных в свою очередь на расчете стоимости приобретаемых офтейкером (или получаемых третьей стороной, но оплачиваемых государством) результатов проекта.

Тогда облигации, обеспеченные правами требования в отношении платежей от государственного партнера, структурировать совсем просто, поскольку специалисты считают, что такие платежи практически до минимума снижают риски (по объему и цене) будущего спроса на результаты проекта.

Дополнительной уверенности придает тот факт, что возвратность облигационных займов напрямую увязана с доходностью самого проекта. Облигации обеспечиваются правами, которые принадлежат самому СОПФ; соответственно, иные участники проекта, акционеры и бенефициары СОПФ не несут на себе его долговую нагрузку и риски. Это плюс для них. Плюс для инвесторов в том, что возможность возврата облигационных займов не обременена дополнительными обязательствами частных участников проекта.

Ну а инвесторы в таком случае получают более значимый уровень контроля за своими инвестициями. Например, общее собрание «держателей» облигаций имеет чуть ли не большие права, чем собрание акционеров. В СОПФ привлекается специализированная управляющая компания, которая имеет существенные ограничения по потенциальному конфликту интересов.

Подход к содержанию сделок у СОПФ, формам их структурирования, а также к дивидендной политике весьма консервативен и также ограничивается облигационерами и внутренними документами, обладающими более высокими требованиями по открытости.

Как мы видим, СОПФ не может выполнять самостоятельных функций по комплексному фронтированию интересов пула заявителей на тот или иной конкурс ГЧП и проектного финансирования. Вместе с тем при умелом вкраплении в паутину договорных связей, оформляющих проект, такое специализированное общество может стать эффективным элементом финансово-инвестиционного блока будущего проекта.

Эскроу-счета, аккредитивы и иные элементы структурирования

От общего описания форматов урегулирования отношений между участниками пулов заявителей стоит сделать небольшое отступление, чтобы разобрать весьма редко используемый инструмент – эскроу-счета[59].

Страницы: «« ... 910111213141516 »»

Читать бесплатно другие книги:

В поисках действенных приемов личной эффективности Крис Бэйли взялся за амбициозный проект – в течен...
Более трех тысяч голливудских фильмов вошли в этот уникальный энциклопедический справочник – от «Бол...
Как перестать лелеять смутные желания и взяться за дело? Как соединить намерения и действия, разгово...
Oma uues raamatus „e-armastus“ r??gib Erik Tohvri t?nap?eva inimeste v??randumisest ?ksteisest, mill...
Книжка для тех, у кого наступает день рождения. В ней цветные картинки для каждой именинницы, для ка...
Сборник рассказов, посвященных отношениям двух персонажей в российских реалиях. Саша не привык влеза...