Верные, безумные, виновные Мориарти Лиана
У Клементины свело живот.
– Мы ведь по-прежнему подруги, правда? – непринужденно произнесла она.
Эрика издала звук, напоминающий гогот.
Боже правый, разоблачение болезненных сложностей ее дружбы с Эрикой – откровение куда более неприятное, чем даже то, что Тиффани была стриптизершей.
Тиффани откашлялась, и Клементина заметила, как она украдкой отодвинула бутылку подальше от Эрики.
– Извините. – Эрика встала. Она не качалась, но стояла в позе неопытного пассажира на борту судна, понимающего, что в любой момент палуба может уйти из-под ног. – Мне нужно в ванную комнату. – Она быстро заморгала. – На минуту.
– О-о, прямо здесь есть одна. – Тиффани указала на дверь в задней части павильона.
Конечно есть. Семья Клементины могла переехать в этот павильон на жительство.
Однако Эрика уже направлялась к дому.
– Боюсь, она немного перебрала, – извиняющимся тоном проговорила Клементина, поскольку явно была виновата в странном поведении Эрики.
Она вспомнила об их более молодых годах, когда Эрика заботилась о ней, ловила такси и варила кофе, если Клементина напивалась. Странно было извиняться за Эрику.
– Вероятно, не стоило мне часто наполнять ее бокал, – сказала Тиффани. – Я потеряю право пользоваться алкогольной лицензией.
– О-о, а у тебя она есть? – удивилась Клементина.
Может быть, таково требование для стриптизерш?
Тиффани чуть улыбнулась:
– Нет, я пошутила.
У Клементины затекла рука, и она передвинула тело Руби, пытаясь устроить ее поудобнее. Судя по тому, как шумно малышка сосала палец, она засыпала, но Клементина потревожила ее, и она подняла голову.
– Холли, – машинально проговорила она, не выпуская палец изо рта.
– Она там.
Клементина указала на Оливера и Холли, которые все еще выслеживали опоссума.
Руби соскользнула с колен Клементины.
– Пока! – Она помахала Веничком и заковыляла к ним.
– Эта розовая курточка очаровательно смотрится на ней, – заметила Тиффани.
Обе они наблюдали, как Оливер наклонился, чтобы взять Руби на руки.
– Через минуту она станет жаловаться, что ей слишком жарко, – предрекла Клементина.
Она снова взглянула на Тиффани, которая почесывала шею, даже это делая эротично. Каково это – иметь такое тело, как у нее? Делает ли это автоматически человека более сексуально раскованным, потому что он заводится при одном взгляде в зеркало? Стало быть, такая женщина обречена быть стриптизершей? А бывают библиотекарши с такими телами? Конечно. Точно такие библиотекарши бывают в порнофильмах.
Эта женщина так интриговала, так приятно возбуждала ее. Отпив еще вина, Клементина перегнулась через стол:
– Можно задать тебе вопрос?
– Конечно.
– Очевидно, многие мужчины, смотревшие, как ты… танцуешь, были женаты, верно?
– Мы не заставляли их заполнять анкеты при входе. Но да, вероятно.
– Как ты считаешь, предавали они своих не очень молодых жен, оставшихся дома с детьми, когда с вожделением смотрели на потрясающую девятнадцатилетнюю девушку? Разве это фактически не измена?
– Их не очень молодые жены, вероятно, читали дома «Пятьдесят оттенков серого». Или пускали слюни, глядя на главного героя в какой-нибудь мелодраме.
– Но это все художественный вымысел.
– Я была для них художественным вымыслом.
– Верно, – с сомнением произнесла Клементина. Нет, не была. – Но ты… Ой-ой!
Неожиданно вспыхнули сотни крошечных огоньков, превращая двор в мерцающую волшебную страну чудес. Это было похоже на декорацию для постановки.
– Вот что случается, когда выходишь замуж за полоумного электрика. В это время года они включаются в полшестого, – объяснила Тиффани. – Можем включать и раньше. Эй, взгляни на своих детей.
Холли и Руби сошли с ума. Они со смехом бегали по двору кругами. Сияющие личики выражали изумление, руки тянулись к огонькам, пытаясь схватить их, как мыльные пузыри. С ними бегал Барни, виляя хвостом и радостно тявкая. Оливер смотрел на них, засунув руки в карманы и счастливо улыбаясь.
В павильоне вновь появились Вид и Сэм, нагруженные подносами с едой. Тиффани и Клементина встали, чтобы помочь им.
– «И сказал Господь: да будет свет!» – проговорил Сэм. – Надо попросить Вида прийти к нам и сделать что-нибудь с нашим унылым задним двором. Девочки ведут себя так, будто раньше не видели электричества.
Оливер подошел к столу.
– Так об этом угощении ты говорил, Вид? – неловко спросил он. – Как это называется?
– Кремшнита. Подожди. Немного подожди.
– Принес тарелки? – спросила его Тиффани.
– Эрика принесет твои красивые голубые тарелки. Она идет за нами. А если малышки не захотят десерта, у нас в морозилке есть мороженое. Но торт им, конечно, понравится.
– Тиффани, я, кажется, слышал, что здесь есть туалет, – произнес Оливер, указывая на заднюю часть павильона.
– Да, вон там, – подтвердила Тиффани.
Оливер ушел, и у стола остались стоять четверо.
– К тому же я подобрал музыку к моему десерту. – Вид вновь взял телефон. – Никакого тяжелого рока, который любит моя жена. Клементина, ты слышала про Йо-Йо Ма? – Он четко произнес имя. – Полагаю, он очень хорош.
Клементина улыбнулась ему. Он был обворожителен.
– Да, Вид. Я слышала про Йо-Йо Ма. Он очень хорош.
– О’кей, так это он, верно? И позволь сказать тебе, это звучание соответствует вкусу моей кремшниты.
Невыразимые звуки первой части Концерта для виолончели с оркестром Элгара в исполнении Йо-Йо Ма заполнили павильон. Клементина затрепетала. Это было восхитительно.
– Открыть банку с орешками в шоколаде, которую принесла Эрика? – спросил Сэм.
– О да, пожалуйста, – сказала Тиффани. – Люблю все крепкое и круглое.
– Звучит интригующе, – заметил Сэм.
– Просто люблю сладкие орешки.
– Серьезно? – поинтересовался Сэм, берясь рукой за крышку.
– О-о, хватит намеков, – проговорила Клементина.
Ее словно окатило теплой волной, потому что она уже чувствовала, как между ними возникает занятная, игривая дружба. В этих отношениях будет хорошая еда, вино и музыка, и чувственный трепет во всем, что они будут делать. Одному Богу известно, как повернется ее жизнь при наличии толики чувственного трепета.
Когда они с Сэмом в последний раз занимались сексом? Неделю назад? Нет, две недели назад. Пересекли ли они линию финиша? Нет. Холли попросила «стакан воды, пожа-а-алуйста!». Она невероятно точно и громко отсчитывала время.
Вместо тягостного общества Эрики и Оливера у них будет беззаботная компания из шести человек. Насколько проще будет любить Эрику и Оливера, имея в качестве буфера Вида и Тиффани. Вид и Тиффани были более беспокойными, вульгарными (и богатыми), чем все их другие симпатичные, обыкновенные друзья из среднего класса. Вид с Тиффани открывали возможности. Какие именно возможности? Она не знала. Это не имело значения. Это напоминало то предчувствие превращения в подростка.
– Не понимаю, как эта кремшнита может в чем-то превзойти штрудель, – обратилась Клементина к Виду, пока ее овевала и обволакивала музыка.
Он изогнул бровь:
– Ах, Клементина, знаешь, не я один люблю трубить о себе на всех углах, как говорят. Ха-ха-ха! Да, я люблю похвастаться. Ха-ха! Я бы мог стать хорошим трубачом, потому что у меня великолепный объем легких. – Он посту чал себя по груди жестом Кинг-Конга.
– У тебя подходящие данные для трубача, – заметила Клементина.
– Хочешь сказать, он полон сам собой? – спросила Тиффани.
– Сколько трубачей нужно, чтобы заменить лампочку? – спросила Клементина.
– Сколько?
– Пять. Один будет заменять, а четверо стоять рядом и говорить: «Я мог бы сделать лучше».
– Сколько электриков нужно, чтобы заменить лампочку? – спросил Вид.
– Сколько?
– Один.
– Один?
– Ага, один, – повторил Вид, пожав плечами. – Я и есть электрик.
Клементина рассмеялась:
– Это не смешно.
– Но знаешь, ты смеешься. Как бы то ни было, Клементина, слушай, ты будешь судьей, – сказал Вид. Он зачерпнул ложку десерта и поднес ко рту Клементины. – Попробуй.
Она проглотила полную ложку. Действительно вкусно. Мужик готовит просто сказочно. Клементина приложила руку ко лбу, делая вид, что падает в обморок. Она прислонилась к его плечу, и он поддержал ее. От Вида восхитительно пахло сигаретным дымом и алкоголем. Как в дорогом баре.
– Иисусе, крышка никак не отвинчивается, – стиснув зубы, сказал Сэм, зажав под мышкой банку с орехами, словно футбольный мяч.
– Давай, Силач, – подбодрила Тиффани.
– Слушайте! – призвал Вид, наклонив голову набок, когда началась вторая часть концерта.
– Ты же не собираешься танцевать под это, а? – спросила Тиффани.
Клементина попыталась представить себе, как Тиффани танцует в каком-то темном, дымном клубе, где с потолка свисают зеркальные шары. Откуда у нее взялись подобные мысли? Она никогда не бывала в стрип-клубе. Вся информация была почерпнута из телешоу. Она осмотрелась по сторонам. Эрики и Оливера с их осуждающими взглядами не было. Это давало шанс выведать больше. Она знала, что чуточку пьяна, но это было восхитительно и занятно, и ей захотелось поведать своим утонченным друзьям о некоторых невзыскательных пикантных подробностях. Понизив голос, она наклонилась к Тиффани:
– Ты исполняла этот… знаешь… как он называется? – Она прекрасно знала, как он называется. – Танец на коленях?
Тиффани посмотрела на нее с любопытством:
– Конечно. А что? Хочешь, чтобы я показала?
Глава 43
– Нам не найти вещи, потому что у нас слишком много барахла, – сказал Сэм. – Надо делать регулярные разборки и избавляться от лишнего.
Он подошел к комоду Холли, выдвинул ящик целиком, вывалил содержимое на кровать и наугад вытащил футболку:
– Видишь! Она никогда ее не носит. Говорит, что чешется от нее.
– Это не поможет найти мне кофточку с земляникой, – сказала Клементина, глядя на ворох одежды. Она вспомнила о матери Эрики. Она почти понимала, как можно потерять контроль над вещами, когда от них уже не избавиться. – Только все перепутаешь.
Сэм попытался выдвинуть другой ящик, но тот заело. Он с руганью потянул сильней. Комод затрясся. Как-то тревожно было видеть его здесь в офисных брюках, но без рубашки, со стиснутыми зубами и напряженными мышцами яростно дергающего маленький белый ящик. Ради всего святого!
– Оставь! – сказала Клементина. – Сейчас сломаешь!
Не слушая, он потянул снова. На этот раз ящик выдвинулся, и Сэм вывалил на кровать очередной ворох одежды.
– Знаешь, что я делал? – произнес он вдруг, стоя с пустым ящиком в руках. – Как раз перед тем, как это случилось?
О господи!
– Ты пытался открыть банку с орешками, – вяло произнесла Клементина.
Она знала это. Он говорил ей это и раньше. Она не понимала, зачем он все время вспоминал эту банку с орешками. Банка была тут совершенно ни при чем.
– Я отчаянно хотел открыть эту долбаную банку. Даже вспотел, потому что знал: Вид возьмет у меня банку и откроет ее одним движением мясистой руки, а ты не отрывала от него глаз.
– Что? – изумилась Клементина. Это было что-то новое. – Не притворяйся, что делал это ради меня. Ради нее! Ты хотел поразить Тиффани!
– Угу, а что делала ты? Скажи мне! Что делала ты?
Он швырнул пустой ящик на кровать, подошел и склонился над ней. Она почувствовала на лице мелкие брызги слюны.
Ударь меня, подумала она, поднимая лицо. Это будет правильно. После этого что-то начнется. И что-то закончится. Пожалуйста, ударь меня.
Но он внезапно отступил назад с поднятыми руками, как парень во время ссоры в пивной, который дает понять, что выходит из игры.
– Мы все это делали! – прокричала Клементина. – Все четверо!
Глава 44
– А что? Хочешь, покажу?
Тиффани не могла устоять. Эти люди такие чертовски милые, такие трогательные.
– Танец на коленях? – Глаза Клементины сияли. Тиффани понимала, что та достаточно пьяная и, да, неискушенная и поэтому идеально для этого подходит. – Нет!
– Конечно. Танец на коленях.
О господи, Тиффани уже забыла, как ей это нравилось! Уже давно она не испытывала такого прилива сексуальной энергии, как от кокаиновой дорожки.
– Мы получим скидку? – спросил Сэм.
– Бесплатно, – сказала Тиффани. – За счет заведения.
– Насладись танцем на коленях в исполнении моей жены, – обратился Вид к Клементине. Он выдвинул стул. – Я настаиваю.
– Ох, перестаньте, – захихикала Клементина. – Во всяком случае, музыка не подходит. Она не может исполнять танец на коленях под виолончельный концерт.
– Могу попробовать, – сказала Тиффани.
У нее не было желания показывать соседскому другу танец на коленях. Это была шутка. Занятная хохма.
– Она легко приспосабливается, – произнес Вид.
– Очень мило с вашей стороны, но на самом деле я не хочу увидеть танец на коленях, – сказала Клементина. – Но все равно спасибо.
У нее охрип голос, и она смущенно откашлялась.
– Я думаю, хочешь, – возразил Сэм.
– Сэм… – сказала Клементина.
Тиффани наблюдала, как Сэм и Клементина смотрят друг на друга с пылающими лицами и расширенными зрачками. Это было бы добрым делом. Услугой обществу. Она ясно видела, как у них обстоят дела с сексом. Усталые родители маленьких детей. Они считали, все кончено, но это было не так. Они не нуждались в интрижке на стороне или кризисе среднего возраста, в них все это еще оставалось, их по-прежнему тянуло друг к другу. Нужен только небольшой электрошок, небольшой стимул – может быть, сексуальные игрушки, немного мягкого порно хорошего качества. Она могла бы стать для них мягким порно хорошего качества.
Тиффани переглянулась с Видом. Он изогнул бровь. Ему это нравилось, конечно нравилось. Он слегка двинул челюстями. Это означало: «Давай. Расшевели их пресные провинциальные мозги».
Сэм встал позади Клементины и надавил ей на плечи, заставив сесть. Встретился взглядом с Тиффани. Ее любимый тип клиента. Умеющий ценить, дружелюбный, воспринимающий все не слишком серьезно, но все же достаточно серьезно. Щедрый, дает хорошие чаевые.
Он действительно хочет, чтобы его жена увидела танец на коленях. Конечно хочет. Этот мужчина всего-навсего человек. Тиффани взглянула на Клементину, так ослабевшую от смеха (и желания – Тиффани это знала, хотя Клементина нет), что могла с трудом сидеть на стуле выпрямившись.
Тиффани не собиралась этого делать – не так, как следует, не на лужайке с бегающими вокруг детьми, – но в качестве шутки, для смеха. Она медленно задвигалась под музыку виолончельного концерта (о да, можно исполнять танец на коленях под виолончельный концерт, без проблем), почти пародируя себя саму, но только чуть-чуть, потому что в ней еще сохранилась профессиональная гордость, ведь она была одной из лучших в этом деле. И никогда речь не шла только о деньгах, она налаживала человеческие связи, играя с необходимой театральностью, реализмом и поэтичностью.
Вид присвистнул в знак восхищения.
Клементина прикрыла глаза ладонью, подсматривая сквозь пальцы.
Оглушительный звон разбиваемой посуды. И вслед за тем истошный вопль:
– Клементина!
Глава 45
– Надеюсь, скоро вам станет лучше, – сказала женщина – офицер полиции Оливеру, стоящему у двери, чтобы проводить ее и напарника.
– Благодарю вас, – произнес Оливер, возможно, с излишне пылкой благодарностью, потому что она бросила на него немного растерянный взгляд.
Просто он был искренне тронут ее вниманием к своему состоянию. Показалась ли ей его благодарность подозрительной? Чувствовал ли он свою вину? Он не принадлежал к тем людям, которые испытывают тревогу при виде проезжающей мимо полицейской машины. Его совесть была чиста. Большинство водителей едут с превышением скорости на десять километров, в то время как он взял за правило ездить со скоростью на пять километров меньше дозволенной.
Полиция приезжала для расследования смерти Гарри. Они безуспешно пытались найти его ближайших родственников. Оливер сожалел, что особо ничем не может помочь. Его разговоры с Гарри никогда не переходили на что-то личное. Они болтали о погоде, саде и той брошенной машине на улице. Он чувствовал – правильно это было или нет, – что Гарри не понравятся расспросы о нем и его семье.
Полиция хотела вновь удостовериться в том, когда он в последний раз видел Гарри, и он сумел назвать точную дату – день накануне барбекю. Он сказал, что, как ему показалось, Гарри чувствовал себя хорошо. Он ничего не сказал о том, что Гарри жаловался на собаку Вида. Не так это существенно. Не хотелось выставлять Гарри в дурном свете.
– Похоже, вы вполне уверены насчет этой даты, – сказала любезная женщина-офицер.
– Ну да, – согласился Оливер. – Это потому, что на следующий день произошел… инцидент. У соседей.
Она подняла брови, и он кратко описал происшествие, поскольку, к собственному удивлению, обнаружил, что говорит об этом срывающимся голосом. Женщина-полицейский ничего не сказала. Возможно, она уже была в курсе. В конце концов, у них в базе был полицейский отчет.
Разумеется, полиция не усмотрит никакой связи, никаких ассоциаций между смертью Гарри и барбекю, но когда Оливер закрыл дверь и пошел на кухню, чтобы вскипятить чайник и приготовить себе горячее питье с лимоном и медом, он поймал себя на том, что размышляет о тех двух минутах.
По его ощущениям на это ушло две минуты. Две минуты жалости к себе. Две минуты, которые могли бы все изменить, ибо, будь он там, он увидел бы происходящее. Он считал, что у него был шанс все увидеть.
Да перестань. Это все преувеличение. Мелодрама. Не надо ставить себя в центр событий. «Оливер, не думай, что ты в ответе за целый свет», – сказала ему однажды мать в момент то ли трезвости, то ли подпития. Всегда было трудно понять разницу.
Оливер включил электрический чайник.
Но это не было преувеличением, потому что происшествие на барбекю ворвалось в их жизнь, как метеорит.
Если бы он не потерял присутствия духа, если бы их жизнь продолжалась в нормальном, предсказуемом русле, он наверняка намного раньше заметил бы отсутствие Гарри и постучал бы в его дверь на несколько недель раньше.
Возможно, Гарри к тому времени был бы уже мертв, но не пролежал бы у себя мертвым так непростительно долго.
Или, может быть, Оливеру удалось бы даже спасти старика.
Чайник булькал и свистел. Оливер вспомнил, как стоял в той роскошной маленькой ванной комнате в задней части павильона, на руки ему бежала и бежала горячая вода, а он все пялился на свое печальное глупое лицо.
Глава 46
Оливер стоял в ванной павильона и мыл руки. Ванная комната была изысканной, с мягким светом и приятными ароматами. Освещалась она канделябром, излучающим мерцающий свет. Если бы здесь, в этом доме, оказалась его мать, то, дойдя до очередной стадии опьянения, она громко прошептала бы на ухо Оливеру: «До чего безвкусно!» – и он пришел бы в ужас, что кто-нибудь услышит.
Вода все лилась ему на руки. Он оттягивал момент, когда придется вернуться. Честно говоря, с него уже было довольно. Несмотря на то что хозяева ему нравились, подобное общение вызывало у него физическое и психическое утомление. И такое утомление не приносило пользу, в отличие от напряженной тренировки, когда в мышцах накапливается молочная кислота.
Он слышал смех, доносящийся снаружи. Рокочущий хохот Вида. Оливер заранее растянул губы в улыбке, готовясь посмеяться над шуткой. Ха-ха! Хорошая шутка. Какая бы она ни была. Возможно, она не покажется ему смешной.
Эрика напилась. Он хотел отвести ее домой и уложить в постель, как ребенка, и дождаться утра, когда она вновь станет его любимой женой. Он никогда раньше не наблюдал, чтобы она невнятно бормотала слова или смотрела на него остекленевшими затуманенными глазами. На самом деле беспокоиться было не о чем. Она не падала, не роняла вещи и не блевала в саду. Просто обычное подпитие. С некоторыми это случается каждые выходные. Клементина тоже была немного навеселе, на щеках у нее проступили лихорадочные пятна румянца, но Клементина его не волновала.
В детстве ему казалось, что, когда его родители напивались, они куда-то исчезали. По мере того как в их стаканах убавлялось спиртное, он ощущал, как они уплывают от него в лодке, медленно отчаливающей от берега, где остается он, скучный, благоразумный Оливер, и он думал: «Пожалуйста, не уплывайте, останьтесь со мной», потому что на самом деле его мать была веселой, а отец умным, но они всегда уплывали. Сначала отец глупел, а на маму нападал смех, потом мама делалась противной, а отец свирепел, и так продолжалось до тех пор, пока оставаться с ними становилось невозможно, и Оливер уходил в свою комнату и смотрел фильмы. У него в спальне был свой видеомагнитофон. У него было привилегированное воспитание, он никогда ни в чем не нуждался.
Он встретился в зеркале со своим отражением. Давай. Соберись с духом. Вернись к ним.
Сегодняшний день не должен был стать тем днем, когда Эрика напилась впервые за их совместную жизнь. Сегодня они должны были обратиться к Клементине с предложением, и Оливер надеялся, понимая, что это нереально, но он действительно надеялся, что она может…
И тут он услышал вопль Эрики:
– Клементина!
Он даже позабыл закрыть кран.
Глава 47
Клементина едва не задохнулась. Потом все будут говорить: «Все произошло так быстро», и это действительно произошло быстро, но в то же время все происходило как бы в замедленном темпе, каждое мгновение как фотография в незабываемом цвете, освещенная золотистыми китайскими фонариками.
Клементина проворно вскочила на ноги, и ее стул опрокинулся. Что? Где? Кто?
Первой мыслью было, что одна из девочек поранилась. Сильно. Кровь. Будет кровь. Она не выносит вида крови. Может быть, придется накладывать швы. Или торчащая из кожи сломанная кость. Зубы. Выбитые зубы. Холли или Руби? Вероятно, Холли. Лужайка закрутилась вокруг нее в цветном вихре. Она не слышит криков. Где крики? У них обеих такие громкие голоса. Когда Холли ушибалась, она ужасно сердилась. Руби громким воплем выражала потребность в немедленной родительской помощи.
Сначала она увидела Холли, стоящую у гостевого домика со своей синей блестящей сумочкой. Она была в полном порядке и невозмутимо смотрела на… что?
На бегущую Эрику. Она смотрела на бегущую Эрику.
Эрика бежала к фонтану. «Фонтану Треви» Вида. Что она делает? Похоже, собирается нырнуть.
Эрика сошла с ума. У нее нервный срыв, своего рода психотический эпизод. Клементина знала, что с Эрикой сегодня не все в порядке. Она никогда не напивалась, а тут вела себя так странно. В этом виновата Клементина.
Одним ловким прыжком Эрика перемахнула через бортик фонтана и оказалась по пояс в воде. Поскользнувшись, она едва не упала, но потом выпрямилась и пошла к центру. Господи, что же она делает?! Клементине стало ужасно стыдно за нее.
А вот Оливер бежит от павильона к фонтану, чтобы оттащить Эрику. Чтобы она не ставила себя в неловкое положение. Он даже не остановился у края фонтана, а сразу перемахнул через бортик.
Они с Эрикой, скользя и оступаясь, брели по воде с противоположных сторон фонтана, как два киношных любовника, жаждущих обняться после долгой разлуки.
Но они не стали обниматься. Они высоко держали между собой безжизненное тельце Руби.
Глава 48
Голова Руби свесилась набок. С малышки стекала вода. Розовая курточка вся пропиталась водой и отяжелела. Руки болтались, как у тряпичной куклы.
Клементина подумала: «Холодно. Ей так холодно».
Руби терпеть не могла холод. Когда она замерзала, у нее начинали стучать зубы, как у заводной игрушки. Вода на уроках плавания всегда казалась ей прохладной, даже в разгар лета. «Холодно, холодно!» – кричала она.
Клементина подбежала, чтобы выхватить Руби из рук Оливера, крепко прижать к груди и согреть. Она уже представила себе, как ее одежда намокнет от мокрого тела девочки. Она встала у края фонтана и протянула руки, но Оливер, выбираясь из фонтана с Руби на руках, ее будто не заметил.
– Мне, – глупо сказала Клементина, имея в виду: «Дай ее мне».
Оливер положил Руби на спину прямо на твердые, терракотового цвета плитки у фонтана.
– Руби! – громко позвал Оливер и потряс Руби за плечо. Довольно грубо. – Руби! Проснись, Руби!
У него был сердитый голос. Он никогда не говорил сердито.
Клементина тяжело опустилась на колени рядом с ними.
– Дай мне ее! – в отчаянии проговорила она, но смогла подобраться ближе.
Место заняли Оливер с Эрикой.
Кожа у Руби была белой, губы – синие. Голова свесилась набок. Глаза были открыты, но смотрели прямо перед собой. Зубы не стучали. Оливер просунул одну руку под шею Руби, а другую положил ей на лоб, откинув голову назад. Потом прижал большой палец к ее подбородку, открыл ей рот и засунул туда два пальца, словно пытаясь что-то выудить.
– Оливер, дай ее мне! – потребовала Клементина.
Ей просто нужно было взять Руби на руки и посмотреть, что с ней.
Оливер наклонился над лицом Руби и приблизил ухо к ее губам, как будто хотел услышать ее шепот. Взглянув на Эрику, он покачал головой. Чуть качнул головой, что означало: нет. Потом расстегнул черные пуговицы ее куртки.
В тот момент, когда музыка резко смолкла, Клементина вдруг все поняла. На лужайке на миг наступила полная жуткая тишина, а потом закричал Сэм, словно споря с кем-то.
– Нам нужна «скорая»! – Он стал как полоумный бегать взад-вперед, похлопывая себя по карманам. – Не могу найти телефон. Где мой телефон? Мой телефон!
– Я вызываю «скорую», Сэм, – спокойно произнес Вид. Чтобы показать это, он приподнял телефон над ухом. – Звоню. Звоню прямо сейчас.
– Скажи им, что она не дышит, – промолвила Эрика. Они с Оливером расположились по обе стороны от Руби. – Важно, чтобы там знали, что она не дышит.
– Что случилось с Руби? – спросила Холли.
Подойдя к Клементине, она принялась тянуть ее за рукав. Клементина хотела ответить, но стеснение в груди мешало ей говорить.
– Ей нужен Веничек? – спросила Холли. – Вот Веничек. Мама, дай поскорей Руби Веничек. Ей станет лучше.
Клементина взяла Веничек, обхватив пальцами холодную проволоку.
– Пойдем со мной, Холли.
Взяв Холли за руку, Тиффани отвела ее в сторону.
Читать бесплатно другие книги:
