Орел пустыни Хайт Джек

Юсуф стоял во дворе за домом и слушал речитатив муэдзина, призывавшего правоверных на молитву. В первый раз после своего десятилетия он не завершил утреннюю молитву. Ширкух сказал, что они уедут с рассветом, небо над горой Таллат аль-Джавзани уже посветлело, и постепенно на смену розовому цвету пришел оранжевый, а потом ослепительно белый. Юсуф повернулся и бросил последний взгляд на дом. Его глаза задержались на лаймовых деревьях с густой листвой, где так часто он проводил время за книгой. Потом он посмотрел на клетку, в которой столько лет назад сидел Джон; на дверь кухни, откуда доносились приятные запахи дрожжей и пряностей.

– Юсуф! – позвал Джон, и Юсуф стер набежавшие слезы, поворачиваясь к другу. За эти годы Джон сильно возмужал, его грудь стала шире, а на руках бугрились мускулы. – Наши лошади готовы, – продолжал Джон. – Нас уже ждут.

Юсуф кивнул и направился вслед за Джоном в другой двор. Их лошади – две под седлом и две, нагруженные вещами Юсуфа – стояли возле ворот, рядом с Ширкухом и его людьми. Напротив собралась семья Юсуфа.

Юсуф подошел к Селиму, который сделал гримасу, чтобы скрыть эмоции, и положил руки ему на плечи.

– Мы скоро встретимся, брат. Через два года настанет твой черед. – Селим молча кивнул. Юсуф его обнял. – Аллах ясалмак.

Затем Юсуф повернулся к Зимат. Скоро она выйдет замуж и навсегда уйдет из его жизни, станет частью семьи другого мужчины. Возможно, они не увидятся много лет. В глазах Зимат застыло отстраненное выражение, по щекам катились слезы.

– Не плачь из-за меня, сестра, – сказал Юсуф.

Зимат покраснела, посмотрела на Юсуфа, наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Я буду скучать по тебе, брат. Пусть Аллах дарует тебе удачу.

Юсуф подошел к матери.

– Ты совершишь великие дела, Юсуф. Я знаю, – сказала она. Басима прикусила губу, чтобы сдержать слезы, и обняла Юсуфа. – Всегда возвращайся ко мне, сын мой.

– Я буду возвращаться, – прошептал Юсуф, с трудом сдерживая чувства.

Последним он подошел к отцу.

Айюб стоял с прямой спиной и застывшим лицом. Он положил руку Юсуфу на плечо.

– Помни, сын мой: сначала ты служишь Аллаху, затем Нур ад-Дину и, наконец, своей семье. – Он убрал руку и протянул Юсуфу сверток. – Теперь ты мужчина. Это принадлежит тебе.

– Что это?

– Посмотри. – Юсуф развернул сверток. Оказалось, что это белое знамя с золотым орлом посередине. – Всегда носи его с собой, когда отправляешься в сражение, – сказал Айюб. – Не посрами его, не посрами свою семью.

– Ты будешь мной гордиться, отец.

Айюб кивнул, сжал плечи сына и трижды поцеловал его в губы.

– Иди, – хрипло сказал он.

Юсуф повернулся прежде, чем отец успел заметить слезы у него на глазах, подошел к лошадям и вскочил в седло. Ширкух махнул рукой на прощание и пришпорил своего скакуна, за ним последовали его люди и Джон, ведущий на поводу вьючных лошадей. Юсуф повернул голову и бросил последний взгляд на свою семью, а потом стегнул лошадь и поскакал за остальными. Больше он не оглядывался.

Ноябрь 1152

Алеппо

Джон слегка пришпорил лошадь, заставляя ее преодолеть последние шаги по крутому склону горы. Остальные всадники уже остановились на вершине. За последние пять дней они проехали значительное расстояние, следуя вдоль извивающейся ленты реки Оронт к городу Хама, а затем на север, через сухие и голые равнины к Алеппо. Уставшая лошадь Джона протестующе заржала.

– Мы почти на месте, девочка, – ласково сказал Джон, похлопав кобылу по шее.

Затем он потянул за веревку, привязанную к седлу и ведущую к двум вьючным лошадям, чтобы те не отставали.

Когда Джон оказался на вершине и подъехал к Юсуфу, он увидел, почему остановились всадники. Алеппо раскинулся перед ними во всем своем великолепии. На востоке до самого горизонта тянулись коричневые пески пустыни, лишь изредка тут и там виднелись фигурки путешественников, направлявшихся в Алеппо. К западу, по берегам текущей мимо реки, раскинулись роскошные зеленые сады. А прямо впереди склон горы спускался к толстой стене, возвышавшейся над подходившим к ней караваном, и тяжело навьюченные верблюды в ее тени походили на ползущих муравьев.

За стеной раскинулся город во много раз больше Баальбека. На многочисленных холмах стояли дома с белыми стенами и плоскими крышами. Тут и там в небо тянулись стройные минареты. И над всеми зданиями царила цитадель, построенная на вершине скалистой горы, в самом сердце города.

– Он называется Белый город, – провозгласил Ширкух. – Но вовсе не из-за своих добродетелей, уверяю вас. При дворе полно интриганов, а на улицах множество воров. Тем не менее это великий город.

– А что случилось со стенами? – спросил Юсуф, показывая направо, где несколько длинных секций стены превратились в руины. Присмотревшись внимательнее, Джон увидел, что в городе много разрушенных зданий – просевшие крыши, разбитые стены. – Город был осажден?

– Крестоносцы много раз пытались захватить Алеппо, – ответил Ширкух. – Но это сделали не они. В год твоего рождения, Юсуф, здесь произошло сильное землетрясение. Погибли десятки тысяч человек. Стены восстанавливают до сих пор. Нур ад-Дин говорит, что землетрясение – это гнев Аллаха из-за присутствия крестоносцев. Он поклялся изгнать их с наших земель.

Ширкух пришпорил лошадь и поскакал вперед. Джон последовал за остальными по утоптанной извивающейся тропе в сторону города. Они въехали в длинную тень стен и направились к воротам с двумя массивными башнями разной высоты. Левую окружали строительные леса, по которым сновали рабы, укладывавшие сверху тяжелые камни.

У основания правой башни находился сводчатый проем, в который могли проехать шестеро всадников. Возле входа сгрудились купцы, расхваливавшие свои товары.

– Острые клинки! – выкрикивал долговязый мужчина в мешковатых одеяниях. Он поднял кинжал, блестящий клинок которого отливал темными оттенками серого. – Из лучшей дамасской стали!

– Рабы! – кричал другой торговец, чья курчавая черная борода свисала на пухлый живот.

Он указал на полдюжины франков, прикованных к стене и стоявших с опущенными головами. Они были по пояс обнажены и невероятно исхудали. Грязные женщины с равнодушными лицами выглядели немногим лучше. Джон стиснул зубы. Работорговец решил, что его товар его заинтересовал, и подошел ближе.

– Хочешь женщину из франков, чтобы она грела твою постель по ночам? Всего пятьдесят драхм.

Джон сплюнул к ногам торговца и проехал мимо.

Однако ворота не вели в город, как предполагал Джон. Он оказался в темном помещении, тускло освещенном дымными факелами, закрепленными на стенах. На низком потолке Джон разглядел решетку, сквозь которую выливали кипящее масло на атакующего врага. Слева находился сводчатый проход, ведущий в длинную комнату с высоким каменным потолком и большими окнами, в них со стороны города проникал свет. В комнате собралось множество купцов и путешественников, чьи громкие голоса эхом отражались от каменных стен, создавая оглушительный шум.

Джон вместе с остальными миновал это помещение, потом еще два, но меньшего размера, прежде чем они въехали в сам город. Оживленная грязная дорога петляла между стоявшими рядом высокими домами.

– Ворота перестроены, чтобы врагу было труднее войти в город, – объяснял Ширкух Юсуфу, когда они ехали по улицам. – Если войско преодолеет внешние ворота, оно окажется в замкнутом пространстве, и защитники смогут атаковать их сверху. Чтобы войти в город, им придется миновать еще трое таких же ворот.

Ширкух продолжал говорить, но из-за шума толпы Джон его почти не слышал и принялся изучать окружавших его людей. Справа бедуин-пастух с посохом в руке вел четырех блеющих овец на рынок. Еще дальше медленно шел первый из караванов тяжело нагруженных верблюдов, которые неспешно жевали жвачку. За верблюдами Джон заметил двоих мужчин, стоявших в дверном проеме и передававших друг другу дымящуюся трубку. В окне второго этажа женщина в чадре выбивала ковер. Джон перехватил ее взгляд, она тут же отступила внутрь и захлопнула ставни.

Дорога свернула налево и вывела их на просторную площадь. Повсюду стояли повозки, окруженные людьми, которые торговались из-за множества самых разных товаров: свежие фрукты, яркие, синие, красные и желтые ковры с геометрическими узорами; одинаковые флаконы с эликсирами домашнего производства – продавцы клялись, что их товар излечивает от всех болезней. Узкие крытые проходы вели на площадь, и каждый был отдан определенным товарам, от золота до одежды и специй. Юсуф сказал Джону, что рынок Алеппо славится по всему востоку. Говорили, что здесь можно купить все, что может пожелать человек.

Впереди возник какой-то шум, который отвлек внимание Джона от рынка. Из толпы выскочило несколько полуголых ребятишек, которые окружили лошадей, заставив их остановиться.

– Свежие фрукты, господин? – крикнул один из них Джону, показывая манго.

Другой протянул мех с водой.

– Холодная вода?

Другие просто попрошайничали, протягивая к ним руки.

– Деньги, господин, деньги?

Один из мальчишек попытался залезть в седельную сумку Джона, но он схватил его за руку, и ребенок испуганно съежился. Джон отпустил его, и неудачливый вор скрылся в толпе. Однако его место тут же занял другой.

Ехавший впереди Ширкух швырнул горсть медяков в сторону, дети бросились за монетками и, крича от возбуждения, принялись собирать деньги, отпихивая друг друга. Джон направил свою лошадь мимо, следуя за остальными, и вскоре они пересекли площадь и оказались в тени цитадели. Высоко у них над головами по стенам, сложенным из известняка, расхаживали стражники. На равных расстояниях друг от друга высились башенки. Цитадель была построена на белой скале с крутыми склонами. Вдоль основания холма шел ров шириной в двадцать футов – еще одна линия обороны. Четверо стражников в кольчугах и остроконечных шлемах с копьями в руках охраняли подъемный мост через ров. Увидев Ширкуха, они сразу отошли в сторону.

– Доброе утро, – сказал Ширкух, проезжая мимо.

Копыта его лошади громко застучали по деревянному настилу моста. Следующим проехал Юсуф, кивнувший стражникам. За ним последовали три человека Ширкуха и Джон, на которого стражники бросали настороженные взгляды. Джон отвернулся и вскоре оказался на мощенной кирпичом дорожке, ведущей к большой сторожке у ворот, недостроенной и окруженной строительными лесами.

Еще четверо стражников пропустили их дальше, и они оказались внутри цитадели.

То, что увидел здесь Джон, его изрядно удивило. Он смотрел на овальный плоский участок земли длиной в триста ярдов и шириной в сто. Слева зеленели великолепные сады. Справа, у дальней стены, стоял огромный дворец. Другие строения – казармы, конюшни, кухни и склады – располагались вдоль стен. А в самом центре расстилался ровный, засеянный травой луг, по которому носилось две дюжины всадников, гонявших деревянный мяч. Джон уже знал эту игру: в Баальбеке он видел, как Юсуф играл в поло.

Джон подъехал к Юсуфу, и они вместе стали смотреть, как один из игроков опустил клюшку, раздался громкий звук удара, и деревянный мяч полетел в сторону стоек ворот, находившихся слева. Несколько всадников бросилось в погоню за мячом, но двое опередили остальных и проскакали рядом с Джоном и остальными. Один был высоким и крепко сложенным, со светлой кожей и густой каштановой бородой. Второй – смуглый, высокий и худой, его подбородок и щеки покрывала редкая черная щетина. Они мчались к мячу, высоко подняв клюшки. В самый последний момент темнокожий всадник направил свою лошадь в сторону, отсекая противника, с победным криком опустил клюшку и направил мяч между стойками ворот.

– Кто это? – спросил Юсуф.

Ширкух улыбнулся:

– Наш повелитель Нур ад-Дин.

Он тронул поводья своей лошади, и они выехали на поле. Остальные последовали за ним, Джон остался в самом конце.

– Хо! Ширкух! – вскричал Нур ад-Дин, когда они приблизились к нему. – Рад встрече!

Вблизи Джон сумел разглядеть блестящие золотистые глаза и широкую белозубую улыбку. А в следующее мгновение с удивлением обнаружил, что соперником, пытавшимся ему помешать, был Туран. Нур ад-Дин подъехал к Ширкуху и сжал его руку, Туран направил свою лошадь к Юсуфу.

– Ассалам аллейкам, Юсуф, – формально приветствовал брата Туран.

– Ва-алейкум ас-салям, брат, – холодно ответил Юсуф.

Они наклонились друг к другу и обменялись ритуальными поцелуями.

– О! – Нур ад-Дин повернулся к Юсуфу. – Так это тот молодой орел, о котором ты мне рассказывал, Ширкух? Внешне он не производит впечатления.

– Как и вы в его возрасте.

– Что верно, то верно. Скажи мне, ты играешь в поло, Юсуф? – Юсуф кивнул. – Тогда мы увидим, насколько ты соответствуешь похвалам, которые расточает тебе дядя. Ты будешь играть в моей команде. – Нур ад-Дин повысил голос, чтобы его услышали все игроки на поле. – Два золотых динара тому, кто забьет следующий гол! – Все радостно закричали, а Нур ад-Дин посмотрел на Юсуфа. – Сейчас мы узнаем, из чего ты сделан, молодой орел.

Юсуф с клюшкой в руке спокойно сидел в седле своей лошади, наблюдая за игроками, устремившимися к дальним воротам. Он берег своего скакуна, стараясь держаться в стороне от остальных игроков, чтобы сэкономить его силы. Сегодня он уже проскакал тридцать миль, и Юсуф знал, что его лошадь способна на один или два коротких рывка, не больше. Поэтому он оставался возле своих ворот, наблюдая, как остальные всадники сражаются за мяч. Нур ад-Дин сумел добраться до мяча и нанести удар, но промахнулся. Раздался громкий хлопок – это игрок противоположной команды послал мяч из толпы. Туран ждал этого момента. Он направил мяч вперед, в сторону Юсуфа, и поскакал за ним.

Юсуф не обращал внимания на брата, его взгляд был сосредоточен на мяче. Он первым оказался около него и нанес удачный удар, направив мяч к воротам противника. Через долю секунды рукоять клюшки Турана ударила его в живот. Юсуф придержал лошадь и согнулся от боли.

– Добро пожаловать в Алеппо, брат, – усмехнулся Туран и поскакал прочь.

Юсуф посмотрел ему вслед и заметил, что за ним наблюдает Нур ад-Дин. Юсуф стиснул зубы, выпрямился и поскакал за Тураном. Вокруг мяча вновь собралась толпа игроков, но на этот раз Юсуф устремился туда же. Он чувствовал, что лошадь быстро устает, но пришпорил ее, и она поскакала быстрее из последних сил. Юсуф следовал за Тураном к центру схватки. Туран первым добрался до мяча, но в тот момент, когда он занес клюшку, чтобы нанести удар, Юсуф толкнул своей лошадью скакуна брата, и Туран промахнулся, а Юсуф направил мяч вперед.

Он увидел, что Нур ад-Дин устремился к мячу, и ушел вправо, в сторону от остальных всадников. Нур ад-Дин первым оказался у мяча, но остальные игроки тут же его настигли. Однако Нур ад-Дин успел нанести удар по мячу – рикошетом, и мяч оказался у Юсуфа. Между ним и воротами никого не оставалось.

Юсуф поднял клюшку, но сделал небольшую паузу. Он заметил, что около Нур ад-Дина никого нет, и направил мяч в его сторону. Передача оказалась точной, Нур ад-Дин взмахнул клюшкой и, отправив мяч в ворота, издал победный клич и вскинул вверх руки.

– Отличная игра, Юсуф! – сказал Нур ад-Дин, подъехав к нему. – Ты помог мне сэкономить два динара, и за это тебе сегодня будет предоставлена честь разделить со мной обед. Ты познакомишься с моей женой Азимат, и мы увидим, так ли ты ловко обращаешься со словами, как с клюшкой для поло. Но я тебя предупреждаю, на Азимат произвести впечатление труднее, чем на меня.

Юсуф стоял у окна своей комнаты – она была частью покоев Ширкуха во дворце – и смотрел на город, который теперь станет его домом. Его комната выходила на восток, в противоположную сторону от садящегося солнца, чей умирающий свет окрашивал в нежный розовый цвет белые стены домов. Юсуф услышал речитатив муэдзинов, призывавших жителей города на вечернюю молитву. Внизу мужчины и женщины спешили в мечети. Юсуф отошел от окна и направился к умывальнику, чтобы совершить ритуальное омовение перед молитвой.

Он наполнил его водой из меха и тщательно вымыл руки, лицо и волосы, повторив ритуал трижды. Затем вытер лицо полотенцем и развернул молитвенный коврик.

– Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного, – начал Юсуф, но тут его прервал громкий стук.

Дверь распахнулась, и вошел Ширкух.

– Пойдем, – сказал он. – Пришло время обеда.

– А как же молитва?

– Аллах подождет, Нур ад-Дин ждать не станет.

Юсуф вышел за дядей в длинный, тускло освещенный коридор.

– Я думал, что Нур ад-Дин религиозный человек.

– Наш повелитель по-своему относится к религии. Вместо молитв он подносит победы над франками. Как ты думаешь, что Аллах ценит больше?

Они дошли до конца коридора, поднялись по крутой лестнице и сразу оказались в большой комнате с мраморным полом. Левую стену занимали сводчатые окна, выходящие на город. Напротив находилась дверь, которую охраняли три мамлюка. Ширкух подошел к ним и позволил проверить, нет ли у него оружия. Юсуф последовал его примеру.

– Как твои жены, Марван? – спросил Ширкух у мамлюка, который его обыскивал.

Марван состроил гримасу.

– Три жены – это слишком много.

– Не могу не согласиться с тобой, – рассмеялся Ширкух. – Поэтому у меня нет ни одной.

Как только обыск завершился, мамлюки распахнули двери, и Юсуф последовал за Ширкухом в просторный зал, в два раза больше комнаты, в которой они только что находились. Сводчатые окна на дальней стене выходили во двор цитадели. В углах горели жаровни, толстый ковер – ярко-желтый с геометрическим сине-алым рисунком – покрывал пол. Вокруг низких столов были разложены подушки. Нур ад-Дин в халате из алого шелка сидел напротив входной двери. Слева от него Юсуф увидел женщину – вероятно, это была его жена, Азимат.

Как только Юсуф на нее взглянул, он почувствовал, как сердце быстрее забилось у него в груди. Азимат была удивительно молода – быть может, всего на несколько лет старше Юсуфа, с безупречной молочно-белой кожей. Волнистые каштановые волосы обрамляли удлиненное худое лицо с изящным носиком и полными губами. Ее темные глаза остановились на Юсуфе, и он не стал отводить взгляда. Ему пришлось заставить себя посмотреть на Нур ад-Дина.

– Ширкух! Юсуф! – Нур ад-Дин улыбнулся и поднял кубок в честь гостей. Потом он показал на молодую женщину. – Это Азимат. – Юсуф поклонился, и она поклонилась в ответ. – И пусть ее красота тебя не обманывает, Юсуф. У нее очень острый язык.

– Мудрая жена – это большая ценность, муж, – негромко сказала Азимат.

– Но молчаливая жена стоит еще больше, – со смехом отозвался Нур ад-Дин и указал на подушки. – Пожалуйста, садитесь.

Ширкух сел справа от Нур ад-Дина, а Юсуф – напротив. Как только они расселись, служанки вынесли из боковой двери подносы с угощением. Одна из них, худенькая девушка с кожей, черной, как эбеновое дерево, поставила поднос перед Юсуфом. На подносе лежала горячая лепешка, над которой поднимался пар, и стояла тарелка тушеной баранины с мятой. Другая девушка принесла Юсуфу кубок и наполнила его красным вином.

– Тост в твою честь, Юсуф, – сказал Нур ад-Дин. – Добро пожаловать в Алеппо и за мой стол.

Он залпом осушил свой кубок, и Ширкух последовал его примеру.

Юсуф поднял свой кубок и заколебался, глядя на его алое содержимое. Он посмотрел на Азимат – та не пила. Тогда Юсуф поставил свой кубок на стол.

– Ты не пьешь, – заметил Нур ад-Дин. – Значит ли это, что ты не хочешь жить в Алеппо? – Он улыбнулся. – Или тебя не устраивает компания?

– Нет… нет, мой господин, – запнувшись, ответил Юсуф. – Я не пью вино. Аллах это запрещает.

– Что же, я вижу, что ты человек твердых убеждений, и за это тебя следует похвалить. – Нур ад-Дин хлопнул в ладоши. – Слуги! Принесите воды юному Юсуфу! – Слуга поспешно выполнил его приказ. Нур ад-Дин взял лепешку. – Во имя Аллаха, – пробормотал он, подцепил кусочек жаркого, откусил, задумчиво пожевал, а затем показал на Юсуфа. – Азимат, Юсуф некоторое время провел в Дамаске.

Юсуф повернулся к жене Нур ад-Дина:

– Вы знаете этот город?

– Я там выросла. Мой отец эмир Унур.

– Я встречал вашего отца во время осады города христианами. Он достойный человек.

– Ты совершенно прав, – заявил Нур ад-Дин. – Он был достойным противником, да будет Аллах к нему милосерден. В отличие от нынешнего правителя, Муджир ад-Дина. – Нур ад-Дин нахмурился и выпил еще вина. – Лицемерный щенок.

– Я слышала, что ты знаешь «Хамаса» наизусть, – сказала Азимат, меняя тему разговора. – Это правда?

– Да, моя госпожа.

– Превосходно, – сказал Нур ад-Дин. – Ты развлечешь нас поэмой. Одна из них мне особенно нравится. Это история о мести, в ней воин убивает целое племя, чтобы расплатиться за гибель дяди.

– «Рита о Таббата Шарране», – сказал Юсуф. – Я хорошо ее знаю. История начинается со смерти дяди:

Азимат улыбнулась, и Юсуф замолчал. Он вдруг почувствовал, что у него пересохло в горле.

– Впечатляет, – сказала она и кивнула, предлагая ему продолжать.

Юсуф сглотнул и продолжал:

– «Я, сын его сестры, твердо решил отомстить…»

Пока остальные ели – одно блюдо сменялось другим, – он читал все дальше и дальше: про то, как дядя совершил рейды на племя худхалей; как воины племени напали на него в горах, когда он остался один, и убили его; как племянник учинил кровавую месть за дядю.

Когда со стола убрали последнее блюдо, Юсуф прочитал заключительные строки:

Юсуф смолк. Азимат зааплодировала, и он покраснел.

– Пусть такая же судьба ждет всех наших врагов, – заявил Нур ад-Дин, осушил свой кубок и повернулся к Азимат: – Ты можешь идти, жена. Нам нужно обсудить дела. – Азимат грациозно встала, и Юсуф посмотрел ей вслед. Когда молодая женщина вышла, Юсуф повернулся к Нур ад-Дину, который внимательно на него смотрел. – Ты сумел произвести впечатление на мою жену, а это редкий подвиг. Ширкух не ошибся, когда хвалил твою ученость.

– Благодарю, мой господин.

– Мне необходимы мудрые люди в моем окружении. Я воин, а не мыслитель. Возможно, ты сумеешь решить проблему с одним из моих эмиров, евнухом по имени Гумуштагин. В некотором смысле это также связано с местью.

Юсуф побледнел. Он только что прибыл в Алеппо, а Нур ад-Дин, правитель Алеппо и Мосула, просит его совета. Теперь его будущее зависело от того, что он ответит.

– Я к вашим услугам, – тихо сказал Юсуф. – Постараюсь помочь, насколько это в моих силах.

– Хорошо. Немногим больше года назад я сделал Гумуштагина эмиром Телль Башира, наградив его за хорошую службу. Некоторое время он правил вполне успешно, но недавно пришли тревожные известия.

Ширкух кивнул:

– Мои шпионы рассказали, что Гумуштагин начал переговоры с султаном сельджуков Масудом. Если Гумуштагин заключит союз с сельджуками, они могут угрожать Мосулу и Алеппо.

– А почему нельзя просто его сместить? – спросил Юсуф.

– Это не так просто, – ответил Нур ад-Дин. – Гумуштагина любят его люди. Если его убрать, они могут поднять восстание, что даст повод сельджукам для вторжения. Я не смогу сражаться с христианами, если буду вынужден защищать свои северные границы.

– Возможно, верность Гумуштагина можно купить, – предположил Юсуф.

– Ему уже заплатили, – сказал Ширкух. – Но сельджуки предложили больше.

– Однако нам необходимо что-то делать, – сказал Нур ад-Дин, наклонился вперед, и его немигающие золотистые глаза впились в Юсуфа. – Скажи мне: каков твой совет?

Юсуф посмотрел на Ширкуха. Лицо дяди превратилось в непроницаемую маску; помощи от него ждать не приходилось. Юсуф сделал глубокий вдох:

– Вы должны сделать так, чтобы Гумуштагин захотел покинуть Телль Башир.

– Как? – осведомился Нур ад-Дин. – Объясни.

– Предложите ему нечто большее, возможно, Бизаа.

– Но он предатель! – вмешался Ширкух. – А Бизаа богатый город, население в нем в два раза больше, чем в Телль Башире.

Юсуф кивнул:

– Именно по этой причине он согласится. И что еще важнее: Бизаа ближе к Алеппо, а его население не имеет причин быть верным Гумуштагину. Как только он переберется, его можно будет сместить за измену.

– А Телль Башир? – спросил Нур ад-Дин. – Оставшимся там людям, которые хранят верность Гумуштагину, не понравится появление нового правителя. Могут начаться волнения.

– Тогда вам следует послать туда того, кому вы доверяете, кто сможет взять город под контроль. Если у него ничего не выйдет – ваше положение не ухудшится. Ситуация останется прежней. А если такая перестановка окажется успешной, со стороны Телль Башира опасность больше грозить не будет.

Нур ад-Дин улыбнулся:

– И вновь ты произвел на меня впечатление. – Он повернулся к Ширкуху: – Ты правильно сделал, что привез своего племянника ко мне. Его ждет прекрасное будущее. Очень скоро мне потребуются такие люди, как Юсуф. Не за горами то время, когда мы прогоним франков от наших берегов. – Он замолчал и сделал глоток вина. – Держи меня в курсе дел своего племянника, Ширкух. Мне интересно знать, как он сойдется с твоими людьми.

Джон сидел один в темной комнате и смотрел из крошечного квадратного окошка на яркий лунный серп. Его скромные покои – одна из дюжины одинаковых комнат в небольшом здании, которое находилось возле дворца – были всего лишь три фута на шесть, и там едва хватало места для соломенного тюфяка, лежавшего на полу. Двери не было. Люди Ширкуха показали Джону комнату в бараке для рабов и сказали, что Юсуф пошлет за ним, как только он ему понадобится. Джону ничего не оставалось, как ждать, оставшись наедине со своими мыслями. Небо постепенно темнело. В животе у Джона заурчало, и он подумал, не стоит ли ему оставить комнату и поискать какой-нибудь еды. Но где? Он даже не представлял, куда идти.

Где-то рядом прозвучал сигнал колокола, и Джон услышал топот ног по коридору. Несколько мужчин прошли мимо – один лысый и темный, как ночное небо, другой коричневый, как свежевскопанная земля. Джон заметил, что каждый держит в руках глиняную миску.

– Что происходит? – спросил Джон. – Почему звонит колокол?

Более темный мужчина посмотрел на Джона.

– Наш господин закончил трапезу, – ответил он. – Теперь будут есть слуги.

Джон последовал за двумя мужчинами по темным коридорам с низкими потолками в большую комнату, где собралась удивительная смесь людей – местные христиане, турки, египтяне, африканцы. Но франков среди них Джон не заметил. Все стояли с мисками в руках, дожидаясь своей очереди. В дальней части комнаты с потолка свисал огромный черный котел. Когда Джон зашел, разговоры в комнате прекратились, и все глаза обратились на него.

Высокий тучный мужчина с двойным подбородком подошел к Джону и посмотрел на него сверху вниз.

– Чего ты хочешь? – спросил он высоким пронзительным голосом.

Джон догадался, что это евнух.

– Поесть.

Евнух усмехнулся, а потом выражение его лица стало жестким, и он сплюнул на пол перед Джоном.

– Ты не будешь есть вместе с нами. Ты нечист, неверный. Уходи.

Темнокожий раб, который привел Джона, шагнул вперед и положил руку на плечо евнуха.

– Оставь его в покое, Закир. – Он протянул Джону свою миску.

Закир стряхнул руку раба с плеча, выбил миску из руки Джона, и она разбилась о пол. Евнух посмотрел Джону в глаза.

– Я сказал, уходи.

Джон чувствовал, что все в комнате смотрят на него, и знал, что не должен отступать. Если он покажет слабость, то не сможет спокойно жить в Алеппо. Он вздохнул и развел руки в стороны.

– Я никому не хочу доставлять неприятностей.

Евнух усмехнулся и протянул руку, собираясь вытолкнуть Джона из комнаты, но Джон двигался стремительно и через мгновение заломил евнуху руку за спину. Когда Закир развернулся, чтобы ослабить давление на плечо, Джон перехватил свободной рукой его горло и сжал, начиная душить. Остальные рабы молча наблюдали за происходящим. Закир отчаянно пытался высвободиться, но тщетно. Наконец евнух затих, и Джон его отпустил, аккуратно положив на пол вялое тело. Никто не пошевелился.

Джон шагнул вперед, и остальные рабы расступились, позволяя ему подойти к котлу. Стоявший у котла раб с большим ковшом несколько мгновений смотрел на Джона, потом взял миску, наполнил ее горячей мясной похлебкой и протянул ему.

– Спасибо, брат, – сказал ему Джон, повернулся и ушел.

Он решил, что будет есть в своей комнате. Один.

На следующее утро Юсуф, в кольчуге и с мечом на боку, последовал за Ширкухом на просторную лужайку, которая вчера служила полем для поло. Туран уже успел построить пятьдесят мамлюков в форме большого квадрата. Все они были в одинаковых доспехах из прочной черной кожи и в конических стальных шлемах. За плечами у них висели луки с колчанами стрел, в правой руке они держали копья. Несмотря на то что их покупали рабами, каждый мамлюк получал свободу в восемнадцать лет, после чего они поступали на службу к своему господину в качестве воинов. В цитадели они занимали почетное место. Тот, кто хорошо сражался, имел шанс стать эмиром. И каждый рассчитывал, что когда-нибудь он сможет собрать достаточно денег, чтобы осесть на одном месте и завести собственную семью.

Юсуф следовал за дядей, который шел вдоль рядов, начав с заднего. Воины расправляли плечи, когда к ним приближался Ширкух, и он кивал каждому из них. С некоторыми он перебрасывался несколькими словами, спрашивал о недавно полученных ранах, хвалил за удачные вылазки или шутил об успехах с женщинами. Ближе к концу последнего ряда он остановился возле худого воина с опущенными плечами и бледным лицом.

– Я слышал, ты вчера выиграл за столом, Хусам, – сказал Ширкух.

– Так и есть, господин. – Хусам улыбнулся, показав несколько отсутствующих зубов.

– Надеюсь, ты не все потратил на выпивку и женщин.

– Пока нет, господин.

– Хорошо. Тогда сегодня вечером ты придешь во дворец и дашь мне шанс выиграть часть твоего состояния.

– С радостью, господин, но только если мы будем играть моими костями. – Стоявшие рядом воины рассмеялись.

– Ты будешь играть своими костями, а я – своими, – сказал Ширкух и подмигнул. Теперь уже рассмеялись все воины.

Ширкух отошел в сторону и встал перед строем, а Туран и Юсуф по обеим сторонам от него.

– Воины, это мой племянник, Юсуф ибн Айюб! – низкий голос Ширкуха долетал даже до задних рядов. – Вы все будете относиться к нему с уважением. Он прибыл из Баальбека и станет одним из ваших командиров. Он уже сейчас превосходный воин; так что не сердите его, иначе вы многим рискуете. – На лицах нескольких воинов появилась улыбка. Ширкух повернулся к Юсуфу и немного понизил голос: – Сегодня я должен быть во дворце, Юсуф. Я оставляю командование на тебя. – Ширкух подмигнул. – Не слишком сильно их гоняй. – Ширкух повернулся к Турану: – Покажи брату, как у нас здесь все делается.

Ширкух ушел во дворец, оставив Турана и Юсуфа с мамлюками. Воины были уже взрослыми мужчинами, некоторые годились Юсуфу в отцы. Он открыл рот и собрался заговорить, но его опередил Туран.

– Вы слышали, что сказал Ширкух, – закричал он. – Обращайтесь вежливо с моим младшим братом. Никто не должен смеяться за его спиной. И никто не смеет его оскорблять. – Он подмигнул и усмехнулся. – Свинячий визг, сын осла, шлюха, ублюдок, подонок: не хочу слышать ничего подобного. – По рядам пробежал смешок. – Когда он будет отдавать приказы, вы должны их выполнять. Но перед тренировкой мы зайдем к Сакхи, чтобы выпить вина. Я плачу! – Мамлюки радостно закричали, а Туран улыбнулся.

Они смешали ряды и направились к воротам.

– Подождите! – крикнул Юсуф. – Стойте! – Мамлюки неохотно остановились. Юсуф бросил суровый взгляд на Турана. – Ширкух сказал, что нам нужно тренироваться, а не пить. Кроме того, алкоголь запрещен. – По рядам прокатился недовольный ропот. – У вас будет достаточно времени, чтобы выпить после окончания тренировки, – смягчился Юсуф.

Туран улыбнулся:

– Очень хорошо, брат, если ты так хочешь, вперед. Начинай.

Юсуф кивнул.

– Восстановить строй! – приказал он.

Мамлюки с мрачным видом вернулись в строй, но построились небрежно, не соблюдая особого порядка.

– Кем он себя возомнил? – прошептал кто-то.

– Маленький ублюдок, – проворчал другой.

Юсуф вспыхнул от гнева.

– Хватить болтать! – резко приказал он и подошел к Хусаму, удачливому игроку с выбитыми зубами, стоявшему в первом ряду. – Смирно!

– Да, господин, – ответил Хусам, выполняя приказ. Но, как только Юсуф повернулся к нему спиной, прошептал: – Ах ты маленький ублюдок.

Юсуф резко обернулся:

– И что это было?

Хусам пожал плечами, глядя на Юсуфа широко раскрытыми невинными глазами.

– О чем вы, господин?

Юсуф нахмурился и отвернулся. Он продолжал идти вдоль строя, глядя каждому воину в глаза, и они расправляли плечи. Он дошел до конца первого ряда, и тут Юсуф споткнулся о чью-то ногу и упал на колени и ладони. Он тут же вскочил на ноги и бросил свирепый взгляд на ближайших мамлюков.

– И вы называете себя воинами? – взревел Юсуф. – Вы – позор! Франки разорвут вас на части!

– А у маленького мерзавца есть характер, – послышался голос откуда-то из центральных рядов.

– Кто это сказал? – потребовал ответа Юсуф.

Все мамлюки стояли, глядя прямо перед собой. Кровь зашумела в ушах Юсуфа, он стиснул зубы и стал пробираться между рядами воинов по направлению голоса.

– Осторожнее, он великолепный воин, – послышался еще голос за спиной Юсуфа.

Юсуф тут же вернулся обратно.