Билет на вчерашний трамвай Раевская Лидия
Мы с Лелькой неумело курим в школьном туалете.
Мы с Лелькой выходим замуж.
Мы с Лелькой стоим у подъезда и держим друг друга за большие животы.
Мы с Лелькой спим в сарае с граблями, положив головы на мешок с надписью «Мочевина».
— Уноси, Жаба Аркадьевна! — звонко ставит пустой бокал на стол Скворцова. — А то щас расплачусь к чертям!
Уношу альбом.
Дзынь! Дзынь! Хрустим палочками.
— Я к чему говорю-то… — делает глоток Лелька. — Какого фига мы с тобой все в девках-то сидим, а? Год-другой, и нас с тобой уже никто даже трахать бесплатно не станет. Замуж нам пора, Ксеня…
Замуж. Пора? Не знаю.
— На фиг? — интересуюсь вяло, провожая взглядом розовый презерватив, пролетевший мимо моего окна. — Чего мы с тобой там не видали?
— А ничего хорошего. Так пора уже, мой друг, пора! Рассмотрим имеющиеся варианты. Гоша?
Давлюсь и долго кашляю. Вытираю выступившие слезы.
— Гоша?! Гоша — стриптизёр из «Красной Шапочки»! У Гоши таких как я, — сто пятьдесят миллионов дур!
— Ну, не скажи… Ты ж с ним целых три недели встречалась…
— Встречалась. Пока не сбежала. За фигом мне нужно существо непонятного пола, которое клеит в стринги прокладки-ежед-невки, бреет ноги и вечно орёт: «Не трогай розовое покрывало! Оно триста евро стоит! Его стирать нельзя!»? Нет уж, спасибо.
Моя очередь.
— Веня! — выпаливаю и палку жру, чавкая.
— Булкин?! На хрен Булкина! Ты помнишь, как в том году мы сдуру поехали с ним гулять на ВДНХ, и мы с тобой встали у какого-то свадебного салона, а он говорит: «Что вы туда смотрите, старые маразматички»?
Ржём.
Дзынь! Дзынь!
Лелька вперёд нагнулась, как кошка, к прыжку готовящаяся. 250
— Юрка! Так и знала…
— Смешно очень. Юрка вообще-то уже женат.
— Не ври. Он в гражданском браке живёт. Детей нет. Директор. Че теряешься?
Вот сволочь. На мозоль прям наступила…
— Он жену любит, Лель. Если почти за год он от неё не ушёл — никогда уже не уйдёт.
— Дура ты. Он детей хочет. А жена ему рожать не собирается, сама знаешь… — Лелька морщится. — А ты ему роди сына — сразу свалит!
— Угу. От меня свалит. Скворцова, тебе почти тридцать лет, прости господи дуру грешную, а несёшь порожняк. Это с каких это пор мужика стало можно ребёнком к себе привязать? Ты-то Власова своего Леркой привязала?
Выпиваю, не чокаясь. На Лельку смотрю.
— А кто тебе сказал, что я его привязать хотела? Я вообще-то, если помнишь, сама от него ушла, когда Лерке пять месяцев было.
Обиделась. Так нечего было первой начинать. Юрка — это табу. Все знают.
Молча наливаем ещё по одной. Дзынь! Дзынь! Помирились, значит.
Смотрю за окно. В «Быдляке» репертуар сменился. Таркан поёт. «Ду-ду-ду». Значит, уже одиннадцать.
А ещё за окном виден кусок зелёной девятиэтажки. Смотрю на него и молчу.
Лелька мой взгляд поймала. Бокал мне в руку сует.
— Давай за Димку, не чокаясь. Пусть земля ему будет пухом. Пьём. В носу щиплет. Нажралась, значит. Глаза на мокром месте.
— Лелька, — скулить начинаю, — мы дочку хотели… Алиной бы назвали! Как Генри хотел… Я скучаю по нему, Лель…
— Знаю. Завтра его навестим, хочешь?
— Хочу… Мы розы ему купим, да?
— Купим. Десять роз. Красных.
— Нет, белых!
— Белых. Как хочешь. Молчим. Каждый о своём.
— Лель, — протягиваю ей палочку, — а зачем нам замуж выходить?
— Не знаю… — Она берет палочку и крошит её в пальцах. — У всех мужья есть. А у нас нету.
Шарю в пакете с палочками рукой, ничего не обнаруживаю и лезу в шкафчик за сухариками.
— У меня Артем есть, — то ли хвалюсь, то ли оправдываюсь.
— А у меня — Тимка… — Лелька запускает руку в пакет с сухарями.
— Знаешь, Артем меня замуж позвал, Лель… — Теперь точно оправдываюсь.
Лелька криво улыбается.
— А то непонятно было… И когда?
— Летом следующим… Ты — свидетельница… Громко хрустим сухарями и смотрим в окно.
— А у меня поклонник новый. Виталиком зовут. Хошь, фотку покажу? — Лелька лезет в карман за телефоном.
Смотрим на Виталика.
— Ниче такой… — одобряю я. — Симпатичный. Тоже замуж зовёт?
В Лелькиных пальцах ломается ванильный сухарь. Губы растягиваются в улыбке и тихо подпевают Таркану: «Ду-ду-ду-ду-ду…»
— Позовёт. Никуда не денется… А то несправедливо получается: ты, значит, жаба такая, замуж собралась, а Скворцова что? Ещё вместе замуж выйдем. Две старые маразматички, блин…
Хрустим сухарями.
За окном — субботний вечер.
Старый тополь трясёт больными, пятнистыми листьями и разноцветными презервативами.
В хач-кафе «Кабак Быдляк» поёт Таркан.
В куске девятиэтажки напротив зажёгся свет на втором этаже.
Завтра купим десять белых роз и поедем к Диме.
А летом мы с Лелькой выйдем замуж.
А если и не выйдем — не страшно.
Семья у нас и так есть.
Я. Лелька. Наши с ней дети. Кот. Собака.
И мешок ванильных сухарей.