Билет на вчерашний трамвай Раевская Лидия

Я посмотрела на пачку «Парламента» в своей руке, глубоко вздохнула и достала новую сигарету…

— Лель, — я нервно ходила по кухне из угла в угол, — у тебя есть знакомый врач? Я всерьёз переживаю за Димку. Сама посуди: это ж ни в какие ворота не лезет! Месяц целый у человека высокая температура, и ни насморка, ни кашля, ни-че-го!

— А он был в поликлинике?

— Был, конечно. Анализы, как у космонавта, но в это мне как-то не верится. Скорее всего, они там ничего и не проверяют. Так, всем подряд штамп ставят, что ничего не обнаружено, чтобы возни меньше было, — и все.

— А лекарства прописали какие-нибудь?

— Прописали… «Иммунал», блин! Говорят: «Попей, Дима, это у тебя переутомление. Иммунитетик снизился»

— Попил?

— Поел, блин! Какой ему «Иммунал», если он у меня второй день с кровати не встаёт! Лицо серое, глаза ввалились, голос пропадать начал… — я не выдержала и заплакала.

— Вызывай «неотложку», дубина!

— Какая «неотложка»?! Ты вспомни, когда я в последний раз её вызывала к Дюшке! Приехал какой-то идиот и сказал, чтоб я ребёнку в нос луковый сок капнула, по половине чайной ложки в каждую ноздрю. Я ж дура, я ж на себе не попробовала…

А Андрюшка у меня чуть не умер потом. Господи, как вспомню… В общем, на фиг эту «неотложку»! Мне нормальный врач нужен. У тебя есть?

— Ну… Марчел ведь врач…

— Какой Марчел?!

— Брат Бумбастика. На свадьбе у нас ещё был, забыла? Ты тогда чернослив жрала и под столом ему ногой в яйца тыкала.

— Боже мой, грехи наши тяжкие… Зачем ты мне только напомнила? А он кто по специализации?

— Нейрохирург.

— Ну и за фигом мне нейрохирург?

— Слушай, — психанула Лелька, — ты не уточняла, что тебе нужен специалист, который занимается больными с высокой температурой без кашля, соплей и поноса!

Я плюхнулась на стул.

— Извини, это нервы. Дай мне телефон Марчела, я сама ему позвоню, договорюсь…

— Записывай…

Я тут же набрала номер.

— Марчел? Это Ксения, подруга Оли Скворцовой. Помнишь меня? Слушай, у меня к тебе просьба…

На следующий день я, с трудом одев Димку, поймала такси и запихнула его на заднее сиденье. Сама шлёпнулась рядом с водителем и объяснила, как проехать в больницу.

Марчела я отыскала в ординаторской на третьем этаже.

— Вот, — пододвинула к нему Димку и села на стул. Марчел осмотрел его и поинтересовался:

— Вот тут не болит?

— Вообще нигде не болит. Только температура вымотала уже…

— Угу, — снова пробормотал Марчел и подытожил: — Ну, что. Я вам вот так, конечно, ничего не скажу. Пойдём в лабораторию, сейчас анализы сдашь, потом посмотрим.

Я, крепко держа Димку за руку, спустилась вслед за Марчелом в какой-то подвал, и мы пошли по длинному коридору в другой больничный корпус.

Димкина рука заметно дрожала.

— Не бойся, — шепнула я ему тихо.

— Я не боюсь, — ещё тише ответил Димка и сильнее сжал мою

руку.

Через полчаса из дверей лаборатории вышла худенькая старушка и направилась к нам с Генри. Мы оба вскочили, и я не удержалась.

— Ну, что у него?

Старушка протянула мне бумажку:

— А я откуда знаю? Это пусть вам доктор скажет — что у него. Но, по-моему, у него рак крови. Одни лейкоциты сплошные. Как вы доехали-то ещё? Почему раньше не обратились в больницу? Мальчику всего двадцать четыре, ему бы жить да жить…

Я подхватила сползшего по стенке Генри почти у самого пола и с трудом усадила на больничную банкетку.

— Тихо, тихо, малыш… Успокойся. Все не так, я тебе обещаю. Все не так совсем. — Потом повернулась к старушке и тихо, с яростью сказала: — Как вы можете, а? Вы же медик… Хотя, может, именно поэтому… Кто же такие вещи говорит человеку в лицо? Уйдите, пожалуйста.

Бабка обиженно пожала плечами и нырнула обратно в лабораторию.

Я похлопала Диму по щекам.

— Малыш, ты посиди тут минутку, я щас Марчела разыщу, покажу ему анализы, и он все объяснит. Ну откуда у тебя рак, Димуль? Это же смешно! — Я попыталась изобразить улыбку, но она вышла кривой и жалкой.

Генри посмотрел на меня, судорожно сглотнул и кивнул головой. Я побежала искать Марчела.

Сбивчиво пересказав разговор со старушкой-лаборанткой, я протянула ему бумажку. Марчел откинулся на стуле и пробежал глазами по цифрам.

— А ведь она права, — заметил он спустя долгих полминуты, а я нервно и громко икнула.

— Рак?!

— Не-а, — беспечно ответил Марчел и закурил. — Насчёт лейкоцитов, говорю, права. Хреновый анализ. Слушай, давай его прямо сейчас на УЗИ сводим? У нас офигенный врач тут работает, профессор. Он на операции, минут пятнадцать придётся подождать. Там и посмотрим, что к чему. Только это не бесплатно, Ксень…

Я пыталась унять дрожь.

— Плевать. Пятьсот рублей хватит?

— Да за глаза.

— Тогда говори, куда нам подходить через пятнадцать минут, а я пойду за Димкой.

— На пятом этаже, кабинет УЗИ. Подойдёшь, скажешь, что от меня, и сразу дашь деньги. Все сделает в лучшем виде.

Я рванула обратно в подвал, запуталась в подземных коммуникациях, но всё-таки вышла в нужном корпусе.

Димка сидел там, где я его оставила, и, не мигая, смотрел на противоположную стенку. Я упала рядом с ним на банкетку и попыталась отдышаться.

— Димуль, родной мой, ты не бойся, не волнуйся. Я договорилась с врачом: тебе сейчас УЗИ сделают. Все-все посмотрят. Давай вставай, и потихонечку пойдём с тобой к кабинету. Ладно? Пойдём, маленький, пойдём…

Димка медленно, с трудом встал. Я обняла его и посмотрела ему прямо в лицо. Ввалившиеся глаза смотрели на меня со страхом, веснушки на носу совсем поблекли, а сухие, спёкшиеся губы приоткрылись:

— Малыш… Я не хочу умирать…

Я крепко стиснула зубы. Прикусила губу, чтобы не разреветься, и постаралась ответить уверенно:

— Ты что, солнышко? Не говори глупостей. Все будет хорошо, верь мне.

— Я умру, Ксюш… — безразлично сказал Генри. — Не трать деньги, поехали домой.

Я вонзила ногти в его плечи и, чувствуя, как у меня задёргалась верхняя губа, тихо, но твердо ответила:

— Ты не умрёшь. Ты просто не посмеешь это сделать. Я ждала тебя всю жизнь, Вербицкий. Я ревела ночами и грызла подушку. Потому что знала, что ты меня ищешь и не можешь найти. Ты искал меня слишком долго, Дима. Я почти сломалась. Ты успел вовремя. И теперь ты не можешь меня оставить. Как бы тебе этого ни хотелось. Не сможешь. Понял меня?! — вдруг завизжала я и ударила Генри по щеке.

— Понял, — испугался Дима и быстро сказал: — Пойдём на УЗИ.

Но теперь уже я рухнула на банкетку и закрыла лицо руками. Последние два часа дались мне очень тяжело. Нервы не выдержали.

Дав мне пореветь, Генри, морщась, присел на корточки и положил мне голову на колени.

— Не плачь, Ксюш. Прости меня, дурака, напугал тебя… Да что со мной сделается? Меня же рельсой не перешибёшь. Знаешь, мне в тринадцать лет хотели ногу ампутировать… Врач так и сказал. Мне в лицо. Тринадцатилетнему мальчишке… А нога — вот она. Все прошло. И тут мы прорвёмся, я обещаю. Вставай, родная, пойдём…

Я медленно поднялась на ноги, вытерла лицо тыльной стороной ладони и всхлипнула:

— Обещай мне, что ты поправишься…

Димка поцеловал меня в мокрую щёку, улыбнулся.

— Даю слово. Пойдём.

Из кабинета УЗИ Димка вышел взволнованным, но не испуганным. Это уже вселяло оптимизм.

— Ну что? — невежливо спросила я у врача и покраснела: — Извините…

— Он в последнее время покидал пределы города? — вопросом на вопрос ответил тот, а я пожала плечами.

— Нет. Ну, может, в ближнее Подмосковье только. По работе.

— А кем он работает?

— Экспедитором. Все время на машине… Ездит иногда в Зеленоград, в Королев, в Подольск… А в чем дело?

Врач посмотрел на бумажку, которую держал в руках, и пояснил:

— У него селезёнка размером с футбольный мяч. Значит, вирус в организме какой-то. Учитывая анализ крови, я подозреваю малярию.

Я вытаращила глаза.

— Какая малярия? Вы ещё скажите: ящур… Где б он её подцепил?

Доктор пожал плечами.

— Вам виднее. Я просто сказал то, что есть. По-хорошему, его надо бы в инфекционную больницу положить. Там разберутся.

Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы.

— А… А рака у него нет?

— Вряд ли. Вот вирус есть точно. Так что обратитесь к инфекционистам.

Мы поблагодарили врача и пошли в ординаторскую к Марчелу. Тот лениво тушил окурок в большой железной пепельнице. Увидев нас, он оживился:

— Ну, что Юра сказал?

Я тяжело опустилась на стул и протянула Марчелу снимок.

— Сказал, что надо в инфекционку… Господи, я больше не могу. Я замучилась…

Марчел посмотрел на снимок, на анализ крови, пожевал губами.

— Могу позвонить в инфекционку, пусть сюда за ним приедут…

— Звони.

Через пять минут стало ясно, что сегодня Димку никто никуда не заберёт. Машина у инфекционистов освобождалась только через сутки. Я устало обернулась.

— Ну, что? Будешь тут ждать? Генри помотал головой.

— Нет, я домой. Лучше сам завтра сюда приеду, днём. Марчел кивнул.

— Нет проблем. Приезжай часикам к двум, разберёмся.

Я встала и протянула брату Бумбастика деньги. Он отвернулся:

— Не надо, Ксюш…

— Надо. Спасибо тебе огромное. Спасибо…

Я положила деньги на стол, взяла Димку за руку, и мы вышли из ординаторской.

— Ну что скажешь? — скалой навис надо мной Шубин, красноречиво тыкая пальцем в монитор моего компьютера.

— Скажу, что ты мудак, Витя, — устало ответила я и повернулась к нему лицом.

— Выбирай выражения, мы тут не одни, — процедил сквозь зубы Виктор и нервно дёрнул себя за галстук.

— Да пошёл ты, Шубин… И без тебя проблем хватает. Что тебе не нравится? Мы работаем тут четвёртый месяц и выходим почти в ноль. Чем ты недоволен?

— Чем? А вот этим твоим «почти»! «Почти»! Мне нужен ноль! Полный и абсолютный ноль! Хотя бы. В идеале, вы мне давно должны были уже прибыль приносить!

— В идеале мне надо было тебя послать куда подальше ещё в мае и самой открыть фирму.

— Кишка тонка!

— Да уж потолще твоего члена. Шубин взвился до потолка.

— Я тебя предупреждал. Я тебя по-хорошему просил. А ты… Не хочешь по-хорошему, значит, будем по-плохому. Никаких авансов из кассы не брать, завтра в одиннадцать утра чтобы оба были здесь, будем серьёзно разговаривать. Всё.

Хлопнув дверью, красный Шубин умчался, а я тупо смотрела на экран монитора и размышляла.

Через полчаса я набрала номер Генри:

— Ну, что там нового?

— Все нормально. И даже хорошо. Марчел сказал, что положит меня к себе в отделение и сам будет меня лечить. Сейчас он меня оформляет, а потом я пойду на рентген, сделаю флюорографию, и ещё из меня выкачают кубометр крови для анализов.

— Слава богу…

— Ксюш, ты не волнуйся, теперь я почему-то уверен, что все будет хорошо. Спасибо тебе…

— За что? Когда-то ты вытащил меня, теперь я помогаю тебе.

— Только поэтому?

— Только потому, что люблю.

— Я тебя тоже, малыш.

— Я ещё позвоню, котёнок. Не скучай. Просто у меня сейчас куча проблем на работе…

— Шубин?

— Угу. Ладно, не заморачивайся. Сама все решу. Целую. 198

Я швырнула телефон на стол и наконец подняла глаза от монитора. Мартынов сидел, вытянувшись в струнку, и молчал. Я криво подмигнула ему.

— Релакс, Серёжа. Мама все сделает красиво. Не дрейфь. Мартынов с хрустом сломал карандаш.

— Он нас завтра выпрет, Ксень. Это дураку понятно. Зазвонил рабочий телефон. Я протянула к нему руку и ответила Серёжке:

— Не успеет. — После чего сняла трубку. — Компания «Регламент», Ксения.

— Здравствуй, Ксюшенька.

— Здравствуйте, Натан Евгеньевич, как ваше здоровьице? Давно нам не звонили…

День пошёл своим чередом.

Не считая того, что голова у меня была забита кучей нерешённых проблем.

В четыре часа дня я выключила свой компьютер, убрала в сумочку сигареты, надела куртку и повернулась к Мартынову.

— Я поехала к Димке в больницу. Шубин сегодня больше не придёт. Если позвонит и спросит меня — скажи, что я уехала по своим делам, пусть звонит на мобильный. Или просто пошли его в жопу. Терять тебе уже нечего. Завтра приезжай сюда к десяти утра. Ты мне будешь нужен. Все, комментарии потом. Не опаздывай.

Выйдя из дверей офиса, я зашла в магазин и купила Димке несколько литров сока, фрукты, йогурты и банку красной икры. Сумки получились тяжёлыми, и я волоком тащила их до метро, периодически названивая Марчелу — в этот раз я добиралась в больницу своим ходом.

Через час я втащила свои баулы в четырёхместную палату. Генри лежал на койке возле двери и выглядел отвратительно. Серое лицо, небритые щеки и ввалившиеся глаза лишь отдалённо напоминали того Димку, которого я знала.

— Здрасьте! — поздоровалась я с тремя забинтованными мумиями по соседству с Димкой.

— Бу-бу-бу! — ответили мумии, а я уже шлёпнулась к Генри на кровать.

— Ну, как ты, родной мой? Димка слабо улыбнулся.

— Хорошо… Вот, ты пришла…

— Чего же хорошего? Плакать надо. У вас тут медсестры такие симпатичные, я видела. Я тебе малину не порчу?

Генри выпростал из-под одеяла худую горячую руку, взял мои пальцы и поднёс их к своим губам.

— Ещё как портишь. Я только по девочкам собрался, а тут ты припёрлась. Ксеньк, мне тут страшно… Я домой хочу…

Я наклонилась и поцеловала его в висок:

— Ну вот что ты как маленький, а? Потерпи, солнышко, потерпи немножко. Тебе же надо вылечиться, встать на ножки… Кстати, анализы все сдал?

— Да чего я им уже только не сдал для анализов. Разве что дрочить пока ещё не заставляли. Хотя я сам уже и не в состоянии, если только попросить кого.

— Подрочим, если нужно будет. А диагноз? Ну, хотя бы предварительный?

— Пока молчат.

Я вздохнула и стала разбирать сумки.

— Вот, Дим, тут молоко… А здесь фрукты всякие: апельсинчики, яблоки, бананы… Тут соки, в этом пакете, я тебе прям так в тумбочку уберу, а здесь икра красная. Давай бутербродик сделаю?

Генри скривился:

— Не надо… Я вообще ничего есть не могу. Не заставляй, пожалуйста…

Я растерянно вертела в руке стеклянную баночку.

— Ну… Я тебе оставлю тогда тут, хорошо? Захочешь — покушаешь…

Тут я заметила Димкин взгляд. Он смотрел куда-то мимо меня. Я обернулась.

На соседней койке лежал старик с забинтованной головой. На тумбочке возле него стоял гранёный стакан с водой и лежал засохший кусок хлеба. Я наклонилась к Димке.

— А это кто?

— Не знаю. Сегодня привезли, как меня. Марчел сказал, его на улице подобрали. Кто-то голову ему пробил.

Я протянула руку обратно к банке и посмотрела на Димку. Он кивнул.

— Я сам тебе хотел предложить…

Вскрыв банку, я щедро намазала икрой кусок свежей булки и подошла к старику.

— Дедулечка, возьмите, пожалуйста, не побрезгуйте. Я мужу привезла, а он ничего не может есть, температура у него высокая.

Старик поднял выцветшие слезящиеся глаза и погладил меня по руке.

— Храни тебя Господь, дочка. И дай Бог мужу твоему здоровьица.

Я присела на его кровать и поправила деду одеяло:

— Дедушка, я вам ещё сока сейчас принесу и конфеток положу. Если что будет нужно — попросите вот Диму, он принесёт. Выздоравливайте скорее.

Старик слабо сжал сухими пальцами мою руку и тихо, беззвучно заплакал.

Я быстро поднялась, на ходу вынимая из кармана сигареты, вышла из палаты и побежала на лестницу.

Заталкивая вглубь слезы табачным дымом, я стояла у больничного окна и смотрела, как на лужах расходятся круги от дождя. Когда-то я мечтала стать врачом. Хотела лечить и спасать людей. Хорошо, что не стала. Какой из меня врач, если я даже от такой мелочи реву? Интересно, что б со мной было, если бы у меня больной умер?

Я докурила сигарету, затушила окурок в стеклянной банке и пошла в ординаторскую, к Марчелу.

— Привет, — поздоровалась я, входя в прокуренное помещение. — Ничего нового нет?

— Привет, — отозвался доктор. — Пока ничего. Завтра результаты придут — будет ясно.

— Понятно… А какие-то догадки есть?

Марчел внимательно на меня посмотрел и вздохнул:

— Тебе нужны мои догадки или чёткий диагноз? Думаешь, тебе будет легче от моих догадок?

По позвоночнику у меня пробежали мурашки, но я взяла себя в руки.

— Наверное, ты прав. Пожалуйста, позвони мне завтра сам. Как только придут результаты. Димке можешь сказать, что хочешь. А мне — правду.

Руки у меня задрожали, я села на стул и посмотрела на Марчела. Он протянул мне пачку сигарет.

— Кури.

Я помотала головой. Марчел убрал пачку обратно в карман:

— Не накручивай себя, Ксень. Я думаю, у него какое-то воспаление. В любом случае, ничего смертельного нет. Можешь спать спокойно. Посмотри на себя: на тебе лица нет. А у тебя ещё ребёнок дома. О сыне подумай, дело себе найди какое-нибудь. Вязать умеешь?

Я слабо улыбнулась.

— Шарфики только…

— Вот и вяжи Димке шарфики. Красивые вяжи, тёплые. В полосочку. Когда будем его выписывать — сама на шею повяжешь. Не переживай только. Все уладится. Это я тебе как доктор говорю. Может, водки хочешь?

— Хочу.

— А вот фиг тебе. Какая сейчас водка? Ты еле на ногах стоишь. Лучше чаю с коньяком сделаю. Обратно когда поедешь?

— Не знаю. Может, через час.

— Отлично. Сейчас бахнешь чаю с конинкой, а потом я договорюсь с шофёром, он тебя на машине «скорой помощи» домой отвезёт. Поедешь на бибике с красным крестом?

— Да хоть на бобике с решётками. Я действительно с ног валюсь.

— Вот и договорились. Через час я за тобой зайду. Иди к Диме.

Я прикрыла за собой дверь и прошла по коридору до конца. Там, у туалета, в самой крайней палате, лежал Генри.

Маленький, измученный, испуганный и такой любимый…

Ну, почему я не Господь Бог?! Почему я не могу щёлкнуть пальцами и поднять Димку на ноги? Почему? Почему?! За что мне все это, а? Ну, ответьте же кто-нибудь! Что вы молчите?! Не слышите? Заняты? Не до меня вам сейчас? А разве я много прошу? Мне ж ничего не нужно, ничегошеньки. Я все могу сделать сама, я со всем справлюсь в одиночку. Только Димку вылечить не могу…

Вы, кто бы вы там ни были, послушайте меня, пожалуйста: поднимите его на ноги, вылечите его, а я вам за это… Отдам все, что попросите. Возьмите у меня половину здоровья, даже половину жизни. Мне не жалко. Все равно ничего хорошего я в этой вашей жизни не видела. Подавитесь ею. Только Димку мне верните. Я же не переживу…

Я сдохну.

Сдохну, проклиная всех вас. Кто бы вы ни были.

В десять утра я вошла в офис и тут же набрала номер Мартынова.

— Ты где, мать твою? Просила же не опаздывать!

— Я уже у метро, не ори. Буду через четыре минуты.

Я подошла к кулеру, налила себе стакан воды, залпом выпила. Потом ещё один. Тоже залпом. Руки у меня тряслись, и я облила себе ноги.

Разозлилась.