Сказание о Доме Вольфингов (сборник) Моррис Уильям
Златогривый смотрел на девушку и дивился тому, как она изменилась. Глаза её ярко сверкали, губы были слегка приоткрыты, ямочки на щеках покраснели. Она продолжила свой рассказ:
– Наш народ счастливо жил в Серебряной долине много лет и зим. Годы приносили нам достаток, и никто ни в чём не нуждался. Мы редко болели и ещё меньше воевали. Казалось, лучшей жизни и не бывает. Странно, что в Доле не слышали о Серебряной долине.
– Нет, я не слышал. О Розовой долине я знаю, она находится очень далеко, но о землях за ней мы уже ничего не знаем. Серебряная долина лежит недалеко от Розовой?
– Она следующая за Розовой, но путь между ними довольно долгий, так как нужно обогнуть залив ледяного моря, и даже ниже ледника перевал доступен лишь отважным скалолазам, жизнь которых зависит от их ловкости. Но, друг мой, рассказ затянулся. Мне самой он доставляет боль. Послушай же! В те дни, когда мне было лет десять, а брат мой был очень молод, хотя и чрезвычайно силён и красив, как ты сейчас, нежданно, без предвестий началась война. В Серебряную долину вторглось войско чужаков. Они прошли другими дорогами, не теми, которыми когда-то шли мы. Чужаки были невысоки, кривоноги и страшны на вид, но ратники они были свирепые и имели отличное вооружение. Своей земли, куда они могли бы вернуться, у них не было, но своих детей и женщин (как мы, когда только появились в этих краях) они с собой не привели, а хватали всех девушек, каких только хотели, удовлетворяя свою животную страсть и превращая их в своих невольниц, если только оставляли в живых. Мы очень быстро поняли, что чужаки хотели получить всё, что было у нас, а нас самих лишить жизни или же использовать как тягловый скот и источник удовольствий. Тогда наши ратники собрались и вышли на бой с чужаками. Если бы мы все были потомками Волка, детьми воинов и жён воинов, мы прогнали бы врага и освободили бы долину, пусть даже и потеряв половину убитыми. Но большинство из нас были смешанной крови. Они происходили из рода местных жителей, когда-то захваченных нами, и пусть тела их оставались крепкими, но сердца их подвели нас, и наш народ попал в неволю к чужакам и стал служить им, заменяя быков и ослов.
К чему долго рассказывать? Мы, те, кто остался, для кого смерть была лучше неволи, сражались вместе – женщины наравне с мужчинами. Мы сражались, пока жажда жизни и подвернувшийся удачный случай не заставили нас бежать. Мы были подавлены, но свободны. Дело в том, что после трёхдневной битвы нас загнали в восточную часть долины, прямо ко входу в тот проход, по которому наш народ впервые пришёл в Серебряную долину. С нами были те, кто знал каждую расселину в этих местах, а для чужаков, впервые очутившихся в этих землях, перевал казался непроходимым. Наступила ночь, и даже убийцы устали от убийств. Кроме того, в последний день сражения они увидели, что завоевали всю долину и прекратили убивать. Ведь нечего опасаться горстки упрямых мужчин и женщин. Зачем тогда рисковать жизнью в борьбе с ними?
Итак, наши враги оставили нас в покое. Опустилась тёмная безлунная ночь. Шла ранняя весна, когда дни ещё коротки. Под покровом ночи мы и бежали, вновь вернувшись в Долину Теней.
Нас, и в самом деле, было весьма немного. Когда мы добрались до этой долины – полоски травы между горами – и собрались все вместе, то оказалось, что нас всего двести тридцать пять человек – мужчин, женщин и детей. Взрослых мужчин разного возраста было сто тридцать три, взрослых женщин – семьдесят пять, и двадцать семь детей, в числе которых была и я. Ты ведь понимаешь, что взрослым мужам с оружием в руках проще избежать смерти, чем женщинам и детям.
Мы собрались в Кольце Судьбы и держали совет. Кому-то казалось возможным поселиться в Долине Теней, совершая набеги на окраины долины наших врагов до тех пор, пока дни не переменятся к лучшему. Другие же не видели в этом никакой пользы. Среди нас был могущественный муж по имени Каменный Волк, не молодой, но ещё и не старый. Он сказал, что поздно в своей жизни узнал вкус войны, и, хотя угощение и оказалось горьким от поражения, всё же он считает блюдо полезным. «Идёмте со мной в города Равнины, – сказал он. – Идёмте все, кто может сражаться, оставьте здесь стариков, женщин и детей. На Равнине живёт ненавистный народ, полный злобы, но мягкосердечный и трусливый. Спустимся к ним – сильные среди слабых – и будем продавать нашу доблесть в обмен на их богатство, пока не станем править ими, пока они не поставят нас своими королями. И тогда мы утвердим народ Волка среди чужаков, а потом вернёмся назад и вновь обретём то, что оставили сейчас».
Так он говорил, и большая часть воинов согласилась с ним. Все они ушли за ним в Страны Запада. Среди тех, кто ушёл, был и мой брат Могучеродный (так его зовут родичи). Я горевала из-за этой разлуки, так как это он привёл меня сюда через огонь, звон мечей и свалку битвы. Он всегда оставался для меня добрым и любящим братом, хотя речи его очень часто были грубы и своевольны.
Итак, нас оставили в этой долине. Проходили годы. Некоторые из числа стариков умерли, умерли и некоторые из детей. Но ещё больше детей родились, ведь среди нас были мужчины и женщины, которые по закону могли стать супругами. В этом небольшом остатке ещё теплилась жизнь старых лет. После того, как мы прождали ещё немного, молодые, да и старые тоже, а с ними и некоторые женщины решили пробраться в Серебряную долину по тому перевалу, о котором знали только мы, и напасть при случае на чужаков, грабя и убивая их. Это занятие стало для нас обычным. Не скрою и то, что иногда мы грабили и в других местах. Летом и осенью мы, скрываясь до наступления зимы в лесах, ходили на запад, но недалеко. Мы охотились там на оленей, а иногда и грабили немногочисленной народ, живущий невдалеке от ваших пастухов. С самими же пастухами, как и с жителями Дола, мы дела не имели.
А та небольшая лесная поляна с холмом посередине, на котором стояло древнее жилище (близ него, по словам Лучницы, ты как-то ночевал), была одним из наших летних пристанищ. Позже мы построили тот бражный зал у соснового леса, где ты уже был.
Так росли наши юноши, да и девушки наши были лишь немногим мягче их, как, например, Лучница (хотя она очень добрая). Казалось, будто сам Дух Волка был с нами, и жизнь в глуши сделала нас свирепее. Закона у нас не было, да нам он и не был нужен, а вот любить мы умели.
Девушка замолчала и задумалась. Лицо её стало мягче, и когда она повернулась к юноше, он заметил на нём отсвет счастья. Девушка продолжила:
– Друг, ты думаешь, что эта долина пуста и уныла, но я люблю её и тёмно-зелёные воды реки, что течёт по ней. Я люблю её так, как если бы отцы нашего рода посещали её для бесед с нами. Здесь я росла, когда была ребёнком ещё прежде, чем поняла, что я женщина. Я вела тайные беседы с дикой природой. Друг, когда мы поженимся, а ты станешь великим вождём, как и должно быть, я попрошу тебя позволить мне остаться здесь на некоторое время, чтобы я могла вспомнить те дни, когда была ребёнком, а любовь к моему роду росла во мне.
– Это несложно исполнить, – ответил Божественноликий. – Ты можешь просить меня о большем.
– Не сомневайся, я, конечно же, попрошу тебя о большем. У меня будет ещё много просьб. Возможно, ты даже откажешь мне в некоторых из них.
Юноша покачал было головой, но Подруга улыбнулась ему и сказала:
– Да, да, да, так оно и будет, мой друг. Впрочем, слушай дальше. Проходило время, прошло уже шесть лет, и я стала высокой стройной девушкой, быстроногой, способной к тяжёлому труду, хотя ни разу я не брала в свои руки оружия, да я и поныне не беру его. И вот одним тихим вечером в середине лета, когда многие из родичей находились близ бражного зала и Кольца Судьбы, со стороны Дола показался высокий человек в сверкающих доспехах. Он пришёл по той же тропе, что и ты, а за ним шёл ещё один, а за тем – ещё, и вот уже сорок семь вооружённых мужей стояли на траве под той осыпью. К этому времени мы уже успели вооружиться сами, но никто из них не обнажил меча и не вынул из колчана ни одной стрелы. Они подходили с радостным смехом, и тут мы поняли – это Могучеродный, мой брат, и его спутники, те, кто выжил. Они вернулись из Стран Запада!
Я была очень рада увидеть его вновь, он же обнял меня, оглядел долину и вскричал: «Во многих прекрасных краях я был и много видел богатых жилищ, но всегда ждал именно этого часа!»
Мы стали расспрашивать его о судьбе Каменного Волка и других, кого не было с ними, ведь когда-то в Страны Запада вышло десять десятков крепких мужей. Брат указал рукой на запад и торжественно произнёс: «Они покоятся там, и их кости поросли травой. Мы, вернувшиеся сюда, да вы, остававшиеся здесь, – вот и все дети Волка. Больше на земле нас нет».
Но я продолжу. Стоял тихий вечер. Весёлый пир задали мы тогда в бражном зале! Приятной была беседа с вернувшимися родичами. Мой брат Могучеродный радовался, услышав, что за эти годы мы не раз брались за оружие, причём чаще всего поднимали его на захватчиков Серебряной долины. Брат сам за это время хорошо освоил военное искусство и стал водить мужей в бой.
Проходили дни и годы, мы жили как могли. С возвращением Могучеродного в сердцах каждого из нас стало расти чувство, уже давно переполнявшее моё сердце, – надежда на то, что однажды мы вернём принадлежащее нам, надежда на то, что умрём мы в дорогих нам рощах Серебряной долины. За эти годы нас стало немного больше, так как хотя мы и потеряли нескольких воинов в Странах Запада и несколько стариков в этой долине, но зато подросли наши дети (мне сейчас двадцать один год) и ещё больше их подрастало. И с того самого года, в который мы начали совершать набеги на смуглолицых из Серебряной долины, время от времени те, кто уходил в поход, освобождали невольников нашей крови, тех, что могли сражаться, тех, кому можно было доверять. Они поселились с нами и до сих пор живут здесь. Всего мы привели семьдесят двух мужчин и двадцать женщин.
За это время мне и моему брату не раз приходила в голову мысль, что рядом с нами живут роды, которые могли бы стать нашими друзьями и братьями по оружию. С их помощью мы надеялись отвоевать Серебряную долину.
Мы уже знали, что в Розовой долине живёт народ чуждой нам крови. Они слабы на поле боя, и смуглолицые запугали их так, что те, наконец, стали их рабами. Они не могли помочь нам. Могучеродный путешествовал в разные края, собирая вести. Иногда и я ходила с ним, а иногда кто-то из детей Лесного Отца, или даже все они. Они жили в долине с отцом и матерью с самого Великого Поражения.
Однажды он наткнулся на твой народ. Первыми ему встретились жители Леса, и брат очень обрадовался этой встрече. Знаешь, почему? Он понял, что это потомки той части нашего народа, которая рассталась с нами на горной развилке много-много лет назад. Он полюбил их, ибо видел, что они отважны и верны, что все они настоящие воины.
Затем мой брат отправился к пастушьему народу. Он увидел людей, быстрых на подъём, и решил, что их дружбу легко будет завоевать. По большей части, как он узнал, они вышли из домов жителей Леса, а значит, тоже были нашими родичами.
Наконец, брат пришёл и в город Дола. Он увидел там весёлый и счастливый народ, не привыкший к войне, но всё же они отличались храбростью и были сильны и телом, и духом. Брат часто ходил туда и узнал многое об их жизни, и тогда решил, что заручиться их помощью не составит труда. Он выяснил, что самым большим уважением в городе пользуется род Лика, что в народе очень любят Старейшину и его сыновей, потому брат и решил, что вашу дружбу он и должен завоевать первой, а через них и дружбу всего народа. Я дважды ходила в город с моим братом, как уже говорила тебе. Я видела тебя и решила, что ты охотно станешь нашим другом. Кроме того, мне пришло в голову, что я сама должна стать твоей женой, и род Лика тогда породнится с детьми Волка.
Златогривый спросил:
– Почему ты так решила, друг мой?
Девушка засмеялась в ответ:
– Ты хочешь, чтобы я сказала то, что ты и без того знаешь? Хорошо. Я видела, как ты молод и красив, знала, что ты сын благородного, достойного и бесхитростного мужа и прекрасной женщины, отличавшейся большим умом и умением вести приятные беседы. Я видела, что ты добр, щедр и простосердечен, как и твой отец, и в то же время что ты перенял от своей матери столько ума, сколько и сам не подозреваешь. А ещё ты жаждал подвигов и внимания женщин.
Девушка немного помолчала. Златогривый тоже, но вскоре он прервал это молчание:
– Не замешаны ли здесь чары? Может быть, ты привлекла меня к себе, в лес, с их помощью?
Подруга покраснела:
– Я не колдунья, но Лесная Матушка сделала восковое подобие тебя и пронзила его булавкой от пряжки моего пояса прямо в сердце. Каждое утро она поёт заклятия, ударяя по нему дубовой ветвью. Но скажи, Златогривый, не помнишь ли ты, как однажды во время прошлой уборки сена, когда все отдыхали на лугу прохладным вечером, к вам пришёл сказитель? Он играл на скрипке и пел песню, что растопила ваши сердца. В ней говорилось о диколесье, о страсти, об опасностях, о чарах и о любви на всю жизнь. Ты помнишь эту песню, мой друг?
– Помню, – ответил юноша, – помню, что, когда сказитель допел её, Камнеликий начал рассказывать свои истории про лес, и тогда сказитель запел ещё, а потом ещё, пока его песни не засели у меня накрепко в самом сердце.
– Этот сказитель был не кто иной, как Приручивший Лес, и это я послала его спеть тебе и твоим близким, решив, что, если ты услышишь эти песни, тебя потянет в лес, и тогда ты найдёшь нас.
Юноша рассмеялся:
– То есть ты не сомневалась в том, что, если мы встретимся, ты сможешь сделать со мной всё, что захочешь?
– Верно, – согласилась девушка, – я почти в этом не сомневалась.
– Мудрое решение, – согласился Божественноликий. – Но раз уж мы теперь говорим друг другу всё, без обмана, то скажи мне, почему же Могучеродный тогда напал на меня? Я уверен, что он хотел меня убить.
– Я не лгала тебе, когда говорила, что иногда его так тянет в бой, что какое бы ни было у него тогда при себе оружие, всё просится прочь из ножен. Но есть ещё кое-что, что я должна рассказать тебе о моём брате. За два дня до твоего прихода он был в городе в таком же обличии старика, в каком ты уже встречал его со мной на рынке. Его приняли в бражном зале твоей семьи как гостя, и он вновь увидел тебя рядом с Наречённой. Он заметил, как она смотрит на тебя взглядом, полным любви (так он говорил мне), и решил, что ты легко добился этого. Он и сам глядел на Наречённую с любовью во взгляде (этого он уже не говорил мне) и решил, будто нет никого, кто её достоин, а потому ты должен полностью отдать себя только ей. Друг мой, пойми, брат – благородный человек. Тем днём, когда мы встретились с тобой, я сказала ему, что ты появишься у нас уже вечером (я немного предвижу грядущее). Он ответил: «Послушай, Лучезарная, если он придёт, я ведь могу и копьё в него всадить». – «С чего же? – удивилась я. – Разве он поможет нам, если умрёт?» Он тогда ответил: «Мне всё равно. Свою службу я сослужу. Ты спрашиваешь, с чего я убью его? Я скажу тебе: этот юноша своей ложью терзает прекраснейшую женщину в мире. Женщину, которой пристало быть матерью вождей и сопровождать воина в день его гибели. Я видел её, и она такова!» Я сказала ему: «И в самом деле, какое большое удовольствие ты получишь, убив его!» Он же ответил: «Да, я буду рад. А однажды и она отблагодарит меня, когда возьмёт меня за руку, и мы отправимся к брачному ложу». Тут я ясно увидела, что нас вскоре ждёт, и сказала брату: «Хорошо, Могучеродный, метай копьё и обнажай меч, но ты не убьёшь его. Однажды ты будешь стоять рядом с ним вместе со всеми нами под стрелами смуглолицых». Так я ему сказала, а он свирепо взглянул на меня и ушёл. Весь день он тогда не показывался мне на глаза, и лишь случайно я оказалась рядом как раз тогда, когда ты подошёл к нашему жилищу. Что ж ты, Златогривый, схватился за рукоять меча? Отчего же ты покраснел, а на лице твоём читается гнев? Неужели ты хочешь драться с моим братом оттого, что он любит твоего друга, ту, с которой ты играл с самого твоего детства, твою сестру? Оттого, что он жалеет её, когда она печалится?
Нахмурившись, с диким выражением в глазах, юноша сказал:
– Её заберут у меня силой?
– Друг мой, – возразила ему девушка, – ты ещё не настолько мудр, чтобы не быть временами глупцом. Разве сама она не отказалась быть твоей с тех пор, как узнала, что ты отдал себя другой? Разве она не заметила в тебе никаких перемен за минувшую зиму и весну? Разве её всё устраивает в тебе?
Юноша ответил:
– Ты говоришь со мной откровенно, и я отвечу тебе тем же. Четыре дня назад она поведала мне, что знала о том, как я искал в горах свою любовь. Она горько пристыдила меня, и я потом плакал, видя её печаль.
И Златогривый передал возлюбленной всё, что Наречённая тогда сказала ему, слово в слово, ведь ни слова из этого разговора не стёрлось из его памяти.
Подруга сказала ему:
– Она получит знак, что так желает, и я сама передам его ей.
С этими словами девушка сняла с пальца кольцо с красивым переливчатым горным камнем и, давая его возлюбленному, произнесла:
– Ты дашь ей кольцо и расскажешь, от кого получил. Передай Наречённой мои слова, пусть она запомнит их: завтра наступит новый день.
Глава XX. Божественноликий и Лучезарная держат кольцо божества Земли
Влюблённые молчали. Они сидели и слушали звуки долины: свист ржанки у воды да далёкие детские и женские голоса с заливных лугов, где паслись коровы. Первым прервал молчание Златогривый:
– Милый друг, расскажи, что мне предстоит сделать по твоему плану? Должен ли я буду стоять вместе с тобой и твоими родичами во время народного собрания жителей Дола? Или подать за тебя голос, когда вы попросите нашей помощи против своих врагов? Должен ли я буду проявить себя в битве со смуглолицыми? Всё это легко для меня, и ты предлагаешь очень большую награду за мою помощь.
– Именно этого я и жду от тебя, – ответила девушка. – И ничего больше.
– Скажи, будешь ли ты горевать в разлуке, когда я пойду в битву?
– Разлуки не будет, я пойду в битву с тобой.
– А если меня убьют, будешь ли ты оплакивать меня?
– Тебя не убьют.
И они снова замолчали, и снова юноша первым прервал молчание.
– Поэтому ты и увлекла меня к себе в диколесье?
– Да, – был ответ.
И снова молчание. Божественноликий, не отрываясь, смотрел на девушку. Наконец, она опустила глаза.
Тогда краска залила его лицо, и он спросил:
– Скажи мне, как твоё настоящее имя?
– Меня зовут Лучезарной.
Голос юноши задрожал.
– Лучезарная, я пытался подобрать подходящие слова, но не смог, а потому спрошу тебя так: желаешь ли ты быть со мной так же сильно, как я желаю быть с тобой? Или же ты лишь согласна терпеть меня в своём доме и в своей постели? Будет ли это только платой за ту помощь, что я окажу тебе и твоим родичам? Не сомневайся в том, что я приму её, если ты не сможешь дать мне большего, но всё же, умоляю, скажи мне.
Выражение беспокойства промелькнуло на лице девушки. Она сказала:
– Златогривый, я думаю, ты задал слишком сложный вопрос, а это нечестно. Похоже, сегодня для тебя в мире существуют только два человека: ты и я, и земля создана лишь для нас двоих. Но, друг мой, пусть я и прожила только двадцать один год, со мной всё не так. Для меня в мире существует множество людей. В основном, конечно, это народ Волка, среди которого я выросла. Более того, я помню и о той, чьё место я заняла – о Наречённой. Я понимаю её и знаю, какими горькими и пустыми станут её дни и какими тщетными будут казаться ей все наши советы. Мне знакома её печаль, но ты не сможешь её понять, пока не увидишь сам её грустное лицо и не услышишь, как тоска изменила её голос. И всё же я отвечу на твой вопрос. Когда я завлекала тебя к себе в горы, я думала только о том, чтобы связать узами дружбы наши роды. Тогда я совсем не желала твоей любви. Но когда в тот день я увидела тебя на поляне и в бражном зале, мне было приятно думать, что такой красивый юноша, способный повести за собой ратников, однажды возляжет рядом со мной. И когда я поняла, что любовь овладела тобой, я боялась стать причиной твоего горя. Я желала тебе счастья. Что я могу ещё сказать? Я не знаю. Всё же я твоя Подруга, как назвала себя в первый раз… Златогривый, до сих пор я знала только то, что ты красивый юноша. Но что, если ты опозоришь меня трусостью и бесчестными делами? Позволь мне сперва увидеть тебя на совете и в битве, и тогда я отвечу на твой вопрос.
Девушка замолчала. Златогривый не отвечал. Тогда, отвернувшись, она проговорила:
– Неужели я очаровала себя вместе с тобой? Всё, что я говорила, – лишь пустые слова. Если хочешь правду, вот она: сегодня я так же счастлива, как и ты. Я с нетерпением ждала этого дня. Златогривый, друг мой, если бы ты стал умолять меня или приказал бы мне, чтобы я этой же ночью легла в твои объятия, я бы не смогла отказать тебе, но я прошу – воздержись, чтобы не погубить нас. Зачем же нам умирать, друг мой, когда мы так молоды? Ведь мир прекрасен, и приближаются счастливые дни, когда дети Волка и жители Дола избавят себя от бедствий. Тогда наступит прекрасное время.
С этими словами девушка встала, поднялся и юноша. Он обнял её и прижал к груди. Девушка показалась ему более хрупкой и слабой, чем он представлял. Когда же их губы встретились, он почувствовал её ответный поцелуй. Отстранившись на расстояние вытянутой руки, но всё ещё держа её за плечи, он залюбовался её лицом. Глаза девушки были закрыты, губы трепетали. Пред взором юноши в одно мгновение промелькнула картина грядущей жизни в прекрасной долине. Он видел, что каждый день этой жизни, каждый её час был наполнен радостью. С трудом, срывающимся голосом, Златогривый произнёс:
– Ты сказала правду, любимая. Ты не солгала. Живи, я не хочу кликать смерть, и я не вложу меча в руки Могучеродного, которому я не по нраву.
Он поцеловал её в лоб и добавил:
– А сейчас возьми меня за руку и выведи из бражного зала. День уже подходит к концу, и в сумраке мне слышатся голоса древних, что уговаривают меня поступить по моей воле и умереть, ведь именно этого все ждут от отважного мужа. Я не хочу их слушать, потому что не хочу сейчас умирать и думать о смерти.
Девушка взяла возлюбленного за руку и молча вывела его наружу. Рука об руку они медленно пошли вокруг Кольца Судьбы. Лёгкий ветерок обдувал их, и они вновь почувствовали спокойствие. На лицо девушки вернулось то счастливое выражение, которое юноша заметил, когда впервые увидел её сегодня.
Солнце садилось, и теперь только один золотой луч освещал долину через расселину в западных скалах, но над головой ещё светлело безоблачное небо. С лугов доносились мычание коров и голоса игравших там детей. Златогривому показалось, что звуки эти стали ближе, и он пожалел о том, что вскоре уже не сможет остаться наедине с Подругой.
Когда они достигли противоположной стороны Кольца Судьбы, Лучезарная остановила юношу и подвела его к алтарю, что стоял посередине Кольца. Это был большой, гладко обтёсанный камень чёрного цвета, спереди которого было высечено изображение волка. На алтаре лежало золотое кольцо, что надевал на руку вождь во время каждого народного собрания.
Там она произнесла:
– Это алтарь божества Земли. Часто могущественнейшие из мужей обагряли его кровью. На нём лежит Кольцо сынов Волка. Нам надлежит сейчас принести клятву верности на этом кольце, прежде чем придёт мой брат, ибо скоро он уже будет здесь.
Златогривый взял кольцо, просунул в него правую ладонь и взял правую ладонь девушки так, что кольцо лежало теперь на обеих ладонях. Громким голосом он произнёс:
– Я, Божественноликий из рода Лика, клянусь, о, божество Земли, быть верным этой женщине, Лучезарной из рода Волка, и с ней произвести на свет потомство, клянусь жить с ней и умереть с ней. Благословите нас, божество Земли, Воин и божество Лика!
Затем заговорила Лучезарная:
– Я, Лучезарная из числа детей Волка, клянусь быть верной Божественноликому, разделять с ним ложе, вынашивать его детей и ничьих больше, и слушаться его до самой смерти. Благословите нас, Волк, Воин и божество Земли!
Возлюбленные вернули кольцо на алтарь, подарили друг другу долгий и нежный поцелуй и, отвернувшись от алтаря, вышли прочь из Кольца Судьбы. Рука об руку они направились вниз, к лугам. Мычание коров и детские голоса становились всё громче и громче, и вот, наконец, завернув за скалистый отрог, влюблённые оказались прямо перед стадом молочных коров и детьми, которые их гнали. Всего там было около тридцати мальчиков и девочек и с полдюжины девушек и взрослых женщин, среди которых стояла и Лучница. Одета она была легко, как одеваются те, кто не обращает внимания на погоду и каждый месяц считает за середину лета.
Дети весело бежали вверх, когда вдруг заметили Лучезарную. Увидев, что с ней высокий красивый незнакомец, они робко остановились. Дети были крепкими, а некоторые из них и довольно красивыми, хотя все они загорели на свежем воздухе. Лучница подошла к Златогривому, взяла его за руку и вежливо поприветствовала:
– Ну вот ты, наконец, и попал в Долину Теней. Надеюсь, ты доволен и счастлив так сильно, как я тебе желаю. Сегодня ты впервые у нас, и, возможно, когда ты придёшь к нам во второй раз, мир уже изменится к худшему.
В руке, словно копьё, она держала прялку – она пряла. Ноги её были стройными, и девушка ступала по густой траве долины уверенно, но осторожно, как будто поблизости мог затаиться враг. Лучезарная улыбнулась ей и произнесла:
– Так и будет, Лучница. У тебя сегодня появился новый друг. Но, скажи мне, в котором часу вы ждёте домой мужчин? Вчера я была в нижней части долины, когда они ушли.
– Они вернутся вскоре после заката, – ответила Лучница.
– Мне подождать их, друг мой? – спросил Златогривый, поворачиваясь к Лучезарной.
– Подожди, ведь для этого ты и пришёл сюда. Или ты спешишь куда-то, и тебе нужно покинуть нас? Когда мы виделись в последний раз, ты не так торопился уйти.
Они улыбнулись друг другу. Лучница, взглянув на них, сразу же рассмеялась, но затем краска проступила на её загорелых щеках, и девушка отвернулась к детям и женщинам, доившим коров.
Влюблённые сели на пригорок посреди ровного луга лицом к реке и восточным скалам. Лучезарная сказала:
– Я хочу говорить с тобой, и во время разговора мне нужно видеть твои глаза. Я расскажу тебе то, о чём ты сейчас не спрашивал меня, но о чём ты спросил чуть раньше. Мне бы хотелось, чтобы ты полностью доверял мне и знал обо мне всё. Было время, когда я лелеяла мысль об этом дне помолвки, но сейчас, признаюсь, она больше не является необходимой для заключения боевого союза между нашими народами. Послушай, вчера, ещё прежде, чем выйти на охоту, о которой он расскажет тебе сам, Могучеродный был против нашего брака. По крайней мере на словах. Похоже, что он не станет препятствовать его заключению, но не хочет участвовать в этом. Так что, признаюсь, та рука, что лежит сейчас в твоей, – это рука женщины, которая сознательно хочет удержать рядом с собой мужчину. Ну вот, теперь ты нежен и счастлив! Но помни, есть и другие дела, и за клятву, что мы сейчас принесли, следует ещё расплатиться. Послушай, прошу тебя. Ты хочешь знать, почему нам уже не нужно угождать тебе, чтобы заключить союз между нашими народами?
Златогривый ответил:
– Ещё недавно на этот вопрос я бы не раздумывая ответил да! Но теперь, мой друг, мне кажется, что твоё сердце уже соединилось с моим, и я чувствую, как внутри меня растёт мужество, и оно требует подвигов, поэтому я отвечу тебе так: скажи мне, от чего зависит благосостояние твоего народа и его дружба с моим, ведь это волнует и меня.
Торжественно взглянув на возлюбленного, девушка серьёзно произнесла:
– Ты хорошо сказал. Я рада тому, что принесла клятву не просто пригожему парню, но вождю и воину. А теперь слушай! Уже после того, как я встретила тебя этой осенью, случилось так, что смуглолицые, став наглее и больше числом, решили захватить земли за пределами Серебряной долины. Несколько лет назад они уже вторглись в Розовую долину и завоевали её. Это, скорее, была бойня, чем битва. Народ той долины слаб, и все мужчины там стали невольниками. Нет сомнения, что пройдёт немного времени перед тем, как смуглолицые начнут посматривать и на Дол. Они уже шастают по лесам, и если бы не страх перед Волком, их было бы больше, и они вторгались бы в более далёкие земли. Нападая внезапно, мы убили уже многих из них. Смуглолицые ещё не знают, ни где мы живём, ни кто мы такие. Они боятся заходить слишком далеко в незнакомые места из-за страха перед Волком. Но вот увидишь, смуглолицые скоро соберут такое большое войско, которому мы не сможем противостоять, и тогда они заполонят Дол. Если его жители хотят жить, как и раньше, спокойно и счастливо, им придётся взять в руки оружие, и в этой битве они должны будут объединиться с нами, чтобы мы могли помочь друг другу. Тогда у вас не будет выбора, а потому уже бесполезно вести с тобой переговоры, спрашивать, станете ли вы помогать каким-то незнакомцам, и сулить вам выгоду. Вопрос в том, есть ли у вас мужество сражаться за свою жизнь и достаточно ли у вас ума последовать в этом сражении за опытными и крепкими ратниками, поклявшимися своей жизнью победить или умереть в этой борьбе.
Девушка помолчала немного, а потом, повернувшись к Божественноликому, уже ласково произнесла:
– Вот видишь, Златогривый, ты нам уже не нужен, потому что вы и без того будете сражаться за нас. Мне не нужно обольщать тебя и добиваться твоей любви. Так что, если ты и без того любишь меня, я счастливая женщина.
Он ответил:
– Ты знаешь, моё сердце принадлежит тебе, неважно, будешь ли ты рядом во время сражения. И без награды я был бы рад служить тебе.
– Хорошо, – кивнула Лучезарная. – Значит, я ничего не испортила своим рассказом. А ещё очень хорошо, что мы сегодня поклялись в верности друг другу. Вскоре об этом узнает Могучеродный, и ему придётся смириться с тем, что уже сделано. А вот и он!
Не успела она договорить, как дети и женщины радостно закричали. Влюблённые встали и обернулись к западу. По той же дороге, по которой пришёл Златогривый, в долину спускались ратники Волка.
– Пойдём, – проговорила Лучезарная. – Вот и твои братья по оружию. Надо поприветствовать их. Они тебе обрадуются.
Влюблённые направились на запад. На траве под осыпью стояло восемьдесят семь человек во главе со своим предводителем Могучеродным. К ним направились и несколько крепких женщин, несколько стоявших на страже мужчин и ещё полдюжины тех, кого оставили дома. Все они были ратниками Волка. Не только Могучеродный, но и остальные надели в тот день не праздничные одеяния, а одежду из самой грубой тёмной овечьей шерсти. Они походили на крестьян, только что отложивших плуг, но вооружены были хорошо.
Когда Златогривый с Лучезарной приблизились, вины застучали копьями о щиты и радостно закричали. Все знали, что присутствие Божественноликого – это знак дружбы между двумя родами. Могучеродный вышел вперёд, пожал Божественноликому руку и поприветствовал его:
– Приветствую тебя, сын Старейшины! Вот ты и пришёл в древнее жилище вождей и воинов, и теперь тебя ожидают дела, подобные их делам.
Слова его медленно слетали с уст, а лоб хмурился, словно он сдерживал себя. Но вот лицо его прояснилось, и он продолжил:
– Житель Дола, твоему народу надлежит воспрянуть от бездействия, если он хочет дожить до счастливых времён. Говорила ли тебе сестра о том, что нас ждёт. Каков твой ответ?
– Приветствую тебя, сын Волка! – ответил Божественноликий. – Твоя сестра рассказала мне всё, и вот моё слово: даже если бы смуглолицые не были нашими врагами, всё равно моим стремлением стало бы оказать тебе всю помощь, какая только возможна, чтобы вернуть твоему народу мир и счастливые времена.
Могучеродный покраснел и, указав рукой на ратников и на долину, произнёс:
– Вот мой народ, и все они воины. Что же до мира, то только те из нас, кто стар, знают, что это такое. Хорошее дело – добыть нам мир, но лучше будет вернуть счастливые дни тем беднягам, которых смуглолицые мучают в Серебряной долине.
Воин повернулся к своей сестре и стал внимательно смотреть на неё, пока она не покраснела. Тогда он взял её за руку, поглядел на запястье и спросил:
– Сестра, не след ли от кольца божества Земли вижу я на твоём запястье? Не произносились ли новые клятвы в то время, пока нас не было?
– Ты прав. Этот мужчина и я поклялись в верности друг другу на алтаре Кольца Судьбы.
Могучеродный произнёс:
– Да будет так, как ты желаешь. Я ничего не могу изменить.
Он повернулся к Божественноликому и произнёс:
– Смотри же, сдержи эту клятву. Неважно, какие другие клятвы тебе придётся нарушить ради исполнения этой.
Божественноликий сердито ответил:
– Я сдержал бы её, даже если бы ты приказал её нарушить.
– Хорошо, – сказал Могучеродный. – Но учти, что тебе всё равно придётся держать ответ за всё, что случилось раньше. Если, конечно, ты неустрашим пред лицом врага.
– Я не собираюсь уклоняться от битвы, – ответил Божественноликий. – Это не в обычаях нашего рода, неважно, кто противостоит нам, и даже если бы мне пришлось встать пред твоим клинком, о, могучий воитель из рода Волка, я сделал бы всё, чтобы принять удар, как подобает мужчине.
Говоря это, Божественноликий наполовину вынул из ножен свой меч, Страж Дола. Он глядел в глаза Могучеродному, а Лучезарная смотрела на него со счастливым выражением на лице. Могучеродный засмеялся:
– Меч твой хорош. Думаю, и сердце твоё не дрогнет. Но не моей кровью обагришь ты свой грозный меч, а кровью тех, против кого мы с тобой выступим бок о бок. Да не настанет тот день, в который мы с тобой сразимся друг с другом.
Он немного помолчал, а потом продолжил:
– Прости меня, если мои слова были грубы. Мы живём в диких местах и привыкли говорить кратко и громко, не отвлекаясь от многочисленных дел. Впрочем, сейчас нам с тобой следует обсудить то, что обсуждают вожди, собираясь в трудный поход. А вы, женщины, украсьте бражный зал для вечернего пира. Это будет пир в честь клятвы верности этих двоих. Думаю, мы обязаны устроить его для тебя, о гость, ведь иного приданого за моей сестрой нет, кроме того, которое ты добудешь мечом.
Лучезарная спросила:
– Вы встретили кого-нибудь ночью?
– Да, – ответил её брат. – Божественное Копьё, сколько их было?
Вперёд вышел высокий ратник. В правой руке его был топор, а левой он поддерживал на плече связку серебряных наплечных колец, точно таких, какие Златогривый видел на убитых разбойниках, напавших на дом Лесного Сумрака. Воин бросил их на землю, опустился на колени и принялся считать. Вскоре он поднял голову и сказал:
– Вчера двенадцать в лесу, где была битва. Этим утром семеро у горного озера в сосновом лесу и шестеро у восточного края леса. Всего двадцать пять. Слушай, Могучеродный, они уже совсем близко подошли к Долине Теней.
– Верно, – кивнул Могучеродный. – Но мы позаботимся об этом. Божественноликий, пойдём со мной.
Остальные направились к бражному залу, а Могучеродный повёл гостя из Дола в крытую нишу под отвесной скалой. Там они сели и начали разговор. Могучеродный подробно расспросил Златогривого о воинских обычаях жителей Дола, пастухов и жителей Леса. Он был доволен, когда Божественноликий поведал ему о том, сколько человек смогут выйти на поле боя, о том, как хорошо они стреляют из лука, об их оружии и отваге.
Эти рассказы заняли некоторое время, и уже наступала ночь, когда Могучеродный произнёс:
– Настала пора идти в бражный зал, но помни, что смуглолицые покорят ваш народ, если их вовремя не остановить. Они из числа тех, на кого надо нагнать страха неожиданным нападением. Если же ты будешь ждать, они сами нападут на тебя. Они подобны волкам зимой, которые всё нападают и нападают, неважно, сколько их падает замертво. Больше всего тебе поможет то, что мы сможем провести твоё войско в такое место, откуда вы нападёте на них неожиданно и разрушите все их планы, как мальчишки разоряют осиное гнездо. Но прежде многие из ваших сыновей будут повергнуты во прах… Скажи, верно ли, что через четыре недели у вас в городе будет весенний праздник, а по случаю праздника – ярмарка. И после – большое народное собрание?
– Верно, – ответил Златогривый.
– Я приду туда, – сказал Могучеродный. – Я признаюсь в убийстве Ржавки и ограблении Оленебоя и Гроша Долговязого, а затем предложу хороший выкуп за кровь и грабёж. Я знаю, твой отец примет его, ибо он честный человек. Затем я поведаю свою историю. Но если случится битва, ты увидишь нас раньше. Хотя лучше бы дождаться ярмарочного дня. Скоро, скоро опустеют наши ножны, и сверкающие клинки заиграют на солнце. Этой весной мы соберём урожай секир и копий.
Воин вскочил с места и стал расхаживать взад и вперёд. Уже почти стемнело. Наконец, он повернулся к юноше:
– Пойдём, гость. В окнах бражного зала горит огонь – настало время пира. Завтра ты начнёшь свою работу. Надеюсь, ты хорошо обращаешься с мечом, иначе придётся признать, что я совершил глупость, а моя сестра ещё большую. Впрочем, забудь. На пир!
Златогривый в некотором напряжении поднялся. Ему было немного не по себе после властных слов воина. Он не мог ответить дерзко, ведь перед ним стоял вождь его новых братьев по оружию, родич его возлюбленной, поэтому он промолчал. Могучеродный между тем продолжил:
– Всё же я не хочу, чтобы ты забывал о моём гневе при встрече с тобой. Если бы не грядущая битва, я бы пронзил тебя мечом.
Здесь Божественноликий не сдержался:
– На это ещё будет время, но скажи, почему же ты гневаешься на меня? В твоей брани мало того, что достойно мужчины. Как же я могу сражаться с тобой, когда ты брат моей обручённой невесты и мой вождь в грядущей битве?
– Верные слова, – ответил Могучеродный. – Но как тяжело мне было видеть вас двоих вместе!.. А ведь ты не сможешь отдать мне Наречённую так же, как я отдал тебе сестру. Я видел её, видел, как она смотрела на тебя. Я знаю, она не смирится.
Они продолжали идти в сторону бражного зала. Божественноликий молчал и немного беспокоился. Уже совсем рядом с домом Могучеродный вновь заговорил:
– Время излечит. А если нет, то грядёт битва, которой, возможно, всё и закончится. Будем же веселиться!
Они вошли в дом вместе. Там их встретила Лучезарная в том великолепном одеянии, в котором когда-то видел её Божественноликий в лесной хижине. Юноша сел на возвышение рядом со своей невестой. Вновь увидев её прекрасные глаза и губы, ставшие такими милыми его сердцу, он почувствовал прилив нежности. Девушка протянула руку к его руке.
Дом был полон народа. Вместе с ратниками здесь сидели и Лесной Отец с сыновьями, и Лесная Матушка, и Лучница, и многие другие женщины. Златогривый осматривал зал и думал, что никогда раньше не видел мужей с таким крепким телом и настолько храбрых, как будто созданных для сражений. Что касается женщин, то в Городе-у-Крепости встречались и красивее, но красота этих была особенной. Стройные, хорошо сложенные, с сильными руками и ногами, они говорили очень ласково, сладкозвучными голосами. Да что там женщины! Даже юноши лет пятнадцати, которых здесь тоже было несколько, выглядели храбрецами. Глаза их сверкали, речи были остры, и казалось, что если бы воины собрались на битву, юноши отправились бы с ними.
Так проходил пир. Могучеродный, как когда-то в лесной хижине, призывал пить за здравие Волчьего Клыка, Алой Длани, Среброрукого, Золотой Корзины и Зазубренного Меча. Но теперь Божественноликому не было нужды спрашивать, что это означает, ибо он знал, что это имена семейств из рода Волка. Пили также и за клятву верности, за двух влюблённых, громко кричали и звенели оружием. Златогривый даже подумал, не доходит ли эхо этих криков до Города.
Затем начали петь старинные песни. Приручивший Лес со скрипкой в руке встал посреди зала, к нему подошла Лучница. Пели они по очереди, звонко и нежно, и вот эта песня.
Девушка пела:
- Место пустынное, воин, куда ты идёшь?
- Меч и копьё за плечами куда ты несёшь?
- Ты ничего не увидишь в глухой стороне,
- Разве что ржанку на вечно зелёной сосне.
Юноша отвечал:
- Многие лиги прошёл я с копьём и мечом,
- С луком изогнутым. Скоро уж в небе ночном
- Ветер поднимется. Тьма и загон, и твой дом
- Мигом окутает. Вместе, о дева, пойдём
- По бездорожью. Смотри, как низки облака,
- Как тяжелы, и темно уж вокруг маяка.
- Ну же, сверни, легконогая дева, с пути
- Вместе не страшно по пустоши ночью идти.
Девушка отвечала:
- Ноги босые, а котта моя так тонка,
- Мне не дойти, ведь дорога твоя нелегка.
- Мне не дойти до долины, и, славный герой,
- Путь, чуть начавшись, тотчас же окончится мой.
Юноша пел:
- Грубые башмаки и кольчугу надень,
- Посох возьми – не один непогодливый день
- Так ты пройдёшь. Как могу я расстаться с тобой?
- Чудо какое – Волк девой обуздан одной.
Девушка пела:
- Что же, отныне иду я, куда ты идёшь,
- Ношу несу я такую, какую несёшь
- Ты, и свой день я окончу с тобой. Много лет
- В час, когда меркнет живительный солнечный свет,
- В час, когда пепельно-сизые облака
- Вниз по долине плывут и когда глубока
- Усталь людская, тогда за душистым вином
- Будут историю сказывать нашу. Пойдём.
Вместе они пели:
- Через болота под ветром в закатный ли час
- Или рассветный, когда свет луны уж угас,
- Воин и дева прекрасная вместе идут,
- Песню о битве чудесную вместе поют.
Лучезарная нежно обратилась к Златогривому. Она рассказала ему, что эта песня сложена сказителями в память о набеге, случившемся в старые времена, когда сыны Волка ещё жили в Долине Теней. В ту битву и в самом деле их вела девушка.
– Раньше, – заключила она, – это считалось делом необыкновенным, но сейчас нас осталось так мало, что уже никто не удивляется тому, что женщины делают всё, что могут.
Так они говорили, и Златогривый был счастлив. Но ещё прежде, чем распили последний кубок (перед тем, как разойтись и заснуть), Могучеродный обратился к Божественноликому:
– Хорошо бы тебе проснуться завтра утром пораньше. Ты вернёшься не той дорогой, которой пришёл сюда. Лесомудрый и ещё один воин пойдут с тобой и покажут тебе путь через горы. Он сложный, но менее опасный, чем первый. Ты выйдешь к ущелью Реки Бурной и вниз по её течению спокойно доберёшься до своего города. Мы теперь друзья и соратники, а потому не будет вреда в том, что ты узнаешь наикратчайший путь в Долину Теней. Что ты будешь рассказывать о нас в городе – решай сам. Впрочем, надеюсь, ты не расскажешь о нас всё до того времени, как я сам приду в город на весеннюю ярмарку. А теперь мне нужно идти спать, ибо завтра, ещё до того, как полностью рассветёт, я должен буду отправиться на охоту, прихватив с собой человек сорок крепких воинов из числа наших.
– На какого зверя будете охотиться? – поинтересовался Златогривый.
– На того, что ищет наших жизней, – на смуглолицых, – ответил Могучеродный. – За последнее время мы научились находить их отряды. Они и в самом деле каждую неделю подбираются всё ближе к нашей долине. Если мы не поостережёмся, однажды они нападут на нас, и тогда не избежать резни. Потому-то мы и рыщем по диким горам и по лесам и нападаем на врага каждый раз в новом облике. Они не должны понять, что нападения – дело рук одних и те же воинов. Иногда, как сегодня, мы надеваем домотканину, словно крестьяне. Иногда на нас пурпур и золото, и тогда мы похожи на рыцарей из Стран Запада, а иногда мы нападаем в волчьих шкурах поверх блестящих доспехов, и тогда мы действительно становимся похожи на Призраков Пустоши. Хотя смуглолицые смелы, они боятся нас, в каком бы образе мы ни предстали пред ними. Каждый бой заканчивается их бегством, и мы преследуем и убиваем их – пусть воинов, которых враг приведёт в день великой битвы, будет меньше.
– А скажи, – попросил Златогривый, – когда мы нападём на Серебряную долину, невольники смуглолицых, что населяли те места до вторжения, будут ли они сражаться за своих хозяев или перейдут на нашу сторону?
– Смуглолицые не рискнут вложить оружие в руки своих невольников. Нет, невольники будут на нашей стороне. Хотя им недостаёт отваги, когда сражение окончится, они с радостью перережут глотки своим хозяевам.
– А что это за невольники? Я никогда не видел невольника.
– А я, – ответил Могучеродный, – повидал их достаточно в городах Запада. Я видел там рабов, которые имели власть над другими рабами и избивали их плетью. Видел и таких, которых не надо было особо заставлять работать. Но смуглолицые – совсем другие хозяева, их рабы ежедневно получают побои. Смуглолицые – они словно боровы, забредшие в цветочный сад. Всё, что только есть прекрасного, они оскверняют или уничтожают. Они хозяйничают в наших залах, как свиньи в хлеву. Они не ведают радости жизни, у них не бывает счастливых дней, и они ненавидят, когда счастливы другие. Вот поэтому-то их рабы и не знают покоя. Удары плетью – вот их награда за труд, и изнурительный труд – вот их утешение после побоев. Многих смуглолицые гонят в скалы, чтобы те добывали серебро, которого там видимо-невидимо. Из всех работ эта тяжелейшая, и те, кто её выполняет, получают ударов больше, чем другие. Лучше тебе не видеть их прежде, чем они станут свободными, а мы освободим их.
– Скажи мне, – попросил Божественноликий, – есть ли смешанный народ от смуглолицых и жителей долины? Ведь у захватчиков не было своих женщин, и они спят с невольницами? И ещё скажи, у бедных пленников бывают свои дети? Если да, то они невольники с самого рождения!
– Это верный вопрос. Я отвечу тебе. Когда рождается ребёнок от смуглолицего воина и невольницы, то чаще всего он принадлежит народу отца, а не матери, что естественно, ибо иначе зачем бы они тогда зачинали детей? Теперь о детях бедных невольников. Хозяева и в самом деле принуждают их зачинать детей, а когда ребёнок рождается, хозяин оставляет его у себя или убивает – по собственному желанию, как поступают со щенятами или телятами. Кратко говоря, год от года эти мерзкие твари становятся всё более свирепыми и жестокими, а рабы всё более угнетенными и несчастными. И вот, наконец, пришло время освободить их либо умереть. Вскоре это поймёт и твой народ. Но всё же я должен пойти спать, если хочу оказаться завтра на рассвете там, где собираюсь.
С этими словами Могучеродный потребовал налить всем по последней чаше, распив которую все разошлись спать. Но перед уходом Лучезарная взяла Златогривого за руку и проговорила:
– Завтра я встану рано, поэтому пока не прощаюсь с тобой, но после того, как мы расстанемся, пройдёт много времени до того, как мы увидимся вновь.
Златогривый лёг в древнем зале, но прежде чем заснуть, он подумал на мгновение, что не принадлежит больше к собственному роду, а становится одним из детей Волка. Он сказал себе: «Ну вот я и стал мужчиной. Теперь моя Подруга больше не говорит мне, что делать, а что не делать, и мне от этого страшно. Даже наоборот, теперь она хочет, чтобы я принимал решения. А этот великий воин и зрелый муж разговаривает со мной, словно я вождь на совете вождей. Ну, наверное, так оно и есть, и так оно и будет».
И юноша заснул в бражном зале Долины Теней.
Глава XXI. Божественноликий видит смуглолицых
Когда Божественноликий проснулся, над ним стоял воин. Юноша узнал в нём Лесомудрого, уже облачённого в боевые доспехи, за его спиной висел колчан, в руках же был лук. Дети Лесного Отца все считались хорошими лучниками, правда, до Лучницы им было далеко. Лесомудрый приветствовал Божественноликого:
– Заря уже осветила небо, житель Дола. Пора тебе смыть с себя сон в нашей купальне у Ознобного Потока и выпить чашу молока. На большее времени нет. Я и Лучница выбраны твоими спутниками. Было бы хорошо вернуться домой вовремя.
Божественноликий вскочил на ноги и вышел из бражного зала. Лесомудрый отвёл его к затону реки, в каменном береге которой в этом месте были вырублены ступени.
Лесомудрый объяснил:
– Это Купальня мужей, а Купальня жён ниже по течению. Там река шире и мельче, а потому там и нет такого сильного срединного течения.
Златогривый разделся и прыгнул в ледяную воду купальни. Пока он купался, принесли его оружие и доспехи, так что когда юноша вышел из воды, он оделся и вооружился для дороги и сразу же направился вслед за Лесомудрым к выходу из долины. Вскоре они заметили двоих людей, идущих от воды им наперерез. В стоявших ещё сумерках юноши не сразу разобрали, кто это был, и, лишь подойдя поближе, узнали Лучезарную и Лучницу. Лучезарная надела сегодня белую льняную рубашку и голубое платье, то, в котором Златогривый впервые увидел её. Волосы девушки были влажными после недавнего купания, свежее лицо порозовело. В руках она несла большую чашу молока. Ступала она осторожно, чтобы не пролить его. На Лучнице были доспехи – шлем и кольчуга, а также колчан за спиной да гнутый лук в руке. Все друг друга любезно поприветствовали, и Лучезарная дала Божественноликому чашу, произнеся:
– Пей, гость, тебе предстоит долгая дорога, и ты не скоро ещё сможешь утолить свою жажду.
Божественноликий отпил немного молока и вернул чашу. Девушка улыбнулась и отпила в свою очередь, а за ней отпили и остальные, и так, пока чаша не опустела. Тогда Лучница положила руку на плечо Лесомудрого, и они вдвоём повели отряд к выходу из долины. Лучезарная и Златогривый, держась за руки, следовали за ними.
Лучезарная сказала:
– Вот и настал тот день, о котором я говорила. Послушай, ведь он несёт нам разлуку, но он не будет длиннее любого из дней, и за ним последуют другие. Теперь, милый друг, я увижу тебя вновь никак не раньше апрельской ярмарки. Не сомневайся, я пойду туда с Могучеродным, захочет он того или нет. Когда мы виделись в прошлый раз, я проводила тебя, когда ты покидал наш дом, и я провожу тебя теперь, когда ты покидаешь нашу долину. Я немного пройду с тобой в горы. Как видишь, этим утром я оделась для прогулки по неровной дороге. Прошу тебя, будь мужествен, пока моя рука держит твою, ведь потом мне уже не нужно будет о чём-либо просить – у тебя достанет дел и без этого. Вернувшись к своему народу, ты должен будешь думать о воинах, а не о девах.
Юноша взглянул на неё, и его охватила тоска. Тем не менее, он серьёзно сказал:
– Ты добра, мой друг, ты всегда слишком хорошо думаешь обо мне. Но мне кажется, тебе не следует идти со мной в дикие горы, а потом возвращаться одной, если вокруг так много врагов.
– Нет, – ответила девушка, – они ещё не настолько близко, и я знаю, что Могучеродный вышел на северо-восток, где надеется встретить их отряд. Его нападение будет нам оградой.
– Прошу тебя, поверни домой на вершине перевала, не рискуй. Ты ведь знаешь: если в колодец бросить кувшин, то с первого раза он останется цел, да и с двадцатого тоже, но однажды он разобьётся, и ты поднимешь одну верёвку.
– И всё же я сделаю так, как захочу, к тому же я пройду с тобой совсем недалеко.
Путники как раз подошли к осыпи и начали взбираться на неё. Разговор прекратился, и только когда они оказались в тёмном проходе между скал, Божественноликий сказал:
– А где находится другой выход из Долины Теней? Не вверх ли по реке?
– Да, там, – ответила девушка, – других нет. Вниз по течению из воды поднимаются отвесные скалы, и река со страшным грохотом ревёт между ними. Так что ни на лодке, ни на плоту там не пройти. Вверх же по течению пройти можно, тот путь называется Дорогой войны, а этот, по которому мы идём, – Тропой мира. Впрочем, сейчас на всех дорогах война.
– Зато в сердце моём царит мир, – сказал Златогривый.
Девушка ничего не ответила, просто сильнее сжала его руку. Он ощутил её дыхание на своих щеках. Вскоре путники вышли из тени, и Златогривый увидел, что девушка покраснела. Она произнесла:
– Я одно скажу тебе, мой друг. Ты видишь меня среди воинов, среди изгоев, творящих жестокие дела. Ты слышал, как мой брат считал убитых, а я не робела при этом. Ты знаешь с моих слов, какие мысли занимали мою голову – мысли о победе в сражении. Но я не хочу, чтобы ты думал, что я сродни валькирии, женщине-воительнице. Не думай, будто у меня нет другой радости в жизни, кроме как побеждать в битвах. Милый друг, много мирных часов я провела на той траве в долине. Я сидела на скале с веретеном в руках и рассказывала детям у моих ног старинную историю, которую знаю наизусть. Ещё, бывало, я доила коров росистым летним вечером. В такое время всё стихает, слышны только журчанье воды да крики счастливых детей. Вокруг меня – родные прекрасные подруги, с которыми я выросла. Я чувствовала счастье, невзирая на все беды, ведь мы были свободны и не знали обмана. В такие часы в сердце моём и в самом деле царил покой, и мне казалось, будто мы добились всего, что нам было нужно, будто война и беды закончились, оставив нашему маленькому народу лишь мир и славные дни… А дни грядущие? Разве они не подобны этому каменистому проходу, где дует холодный ветер и грохочет быстрый поток, текущий в Серебряную долину? Здесь нет ничего благого, разве что здесь ещё дышит жизнь, да и эта тропа ведёт к отрадной долине, где царствуют мир и изобилие.
– Дорогой друг, – ответил ей юноша, – ты говоришь хорошо. Действительно, если мы пойдём этой тропой и выйдем живыми из последующей битвы, то настанет время, когда я приведу тебя в Дол, где мы и поселимся. Ты знаешь, что наш народ редко воюет, в нас мало зависти. Как мужчины, так и женщины веселы, и на них приятно смотреть. Земля нам даёт достаточно – нуждающихся и бедных у нас нет. Об этом даже есть такая поговорка: пусть человек тешится, чем хочет, кроме солнца и луны. Что ещё можно рассказать об этой беззаботной жизни, сложенной из множества мелочей? Но именно такая жизнь будет у меня, а со мной и у тебя. Нехорошо, если она станет тебе в тягость, и однажды ты захочешь победоносного сражения, захочешь увидеть, как я возвращаюсь из битвы, вознесённый на щит моими ликующими воинами. Нехорошо, если твой слух всегда должен быть наполнен разговорами и песнями ратников об их победах. Такого не будет. Если я гоню стадо, то только по просьбе соседей. Я рублю не головы ратников, а высокие пшеничные колосья да стволы деревьев, помеченные лесником. Руки мои в мозолях скорее от стойки плуга, чем от рукояти меча. Стрелы мои для оленя, копья для лесного кабана, и только если начнётся война, я буду использовать их, чтобы прогнать прочь и войну, и её бедствия. И хотя меня называют вождём из рода вождей, я не властвую над жителями Дола, разве что над моим псом. Моё звание вождя означает, что меня любят, мне доверяют и никто не выступит против меня. Научишься ли ты любить такую жизнь, которая так мила мне? Кто ты? Как мне назвать твой род? Ведь ты словно спустилась с золотых престолов Божественного Града…
Читать бесплатно другие книги:
