Дневники Энди Уорхола Уорхол Энди
Воскресенье, 16 ноября 1980 года – Париж – Нью-Йорк
Прилетел в Нью-Йорк, завез Фреда домой (лимузин 50 долларов). На 11 утра была назначена встреча с Бруно Бишофбергером в нашем офисе. Он пригласил нас в лофт к Джулиану Шнабелю[890] на 20-й улице. Это приятель Ронни, он художник, сейчас выставляется в галерее Кастелли. Когда мы туда приехали, перед домом стояли три лимузина – Бруно точно знает, как можно быстро избаловать художника. Джулиан живет в том же здании, что и Лес Левин, и я ему позавидовал: ведь Джулиан купил лофт дешево четыре года назад. Он только что женился, познакомил меня со своей женой, она вроде как красивая. Он делает что-то типа «плохих» картин. Очень пробивной. Сейчас целая когорта молодых художников занимается «плохим» искусством, и все они, по-моему, находятся под влиянием Нила Дженни[891]. Потом появляется Бруно, говорит: «Покупаю все!», и эти ребята привыкают к большим деньгам, а я совершенно не понимаю, что они будут делать, когда все это закончится, – ах, ну да, к тому времени начнется что-то еще, наверное.
Сходил в церковь, вознес свои благодарности за поездку и за возвращение домой целым и невредимым. Потом позвонил кое-кому и вдруг почувствовал себя так, будто меня загипнотизировали. Я до того разволновался, когда начал думать про всех этих юнцов: они-то пишут себе картины и пишут, а я все хожу и хожу на вечеринки, так что я решил – пора мне браться за дело. Томас Амманн позвонил и пригласил меня на ужин с Ричардом Гиром, но я слишком устал. Смотрел по телевизору «Сэтедей найт лайв», передача была отличная.
Вторник, 18 ноября 1980 года
Меня пригласили на ланч в «Мет», так что я остался в аптауне. А там все были такие стильные, элегантные, умные, что когда я что-то пытался сказать, меня даже слушать не хотели. Все богаты, молоды, очаровательны, и все – из Англии. Пил мартини с небольшим количеством водки. Мне это было нужно «для куража», потому что все вокруг такие заносчивые. Приехал принц Майкл Кентский со своей супругой, и вот они были по-настоящему стильные. На ней была маленькая шляпка и широкое платье, и она объяснила, что беременна, – она была очень дружелюбна со мной. Показала мне фотографию своего сына, ему уже полтора года. Костюм принца прекрасно скроен – англичане умеют создать человеку новое тело с помощью костюма, делая нужные вставки в нужных местах. Ушел оттуда, отправился работать.
Я попросил Джона Райнхолда сопровождать меня на званом ужине, и он заехал за мной (такси 5 долларов). Ужинали внизу, в «Итальянском павильоне». Джо Макдоналд попытался незаметно уйти, потому что, как он сказал, у него «свиданка с перепихом». Мы завершили ужин к полуночи (такси 4,50 доллара). После того как я уже пришел домой, позвонил Джон и сказал, что его жены нет дома, что такое случилось впервые. Я не знал, что и сказать ему, я уже принял валиум и не знал, что делать.
Среда, 19 ноября 1980 года
Прошелся вверх по Мэдисон-авеню, решил зайти к Джейн Уайет в «Сотбис». У нас уже есть два больших рекламных объявления от «Кристис», и мы все еще пытаемся получить рекламу от «Сотбис». Аукционный бизнес процветает. Я даже не смог унести с собой все те каталоги, с которыми вышел от них. Правда, эти аукционные дома, они такие мошенники. Если какая-то вещь не ушла, они просто снова выставляют ее на продажу, потому что рано или поздно появится какой-нибудь простак – ведь они рождаются каждую минуту.
Жаль, не я придумал эту реплику: «Каждую минуту где-нибудь рождается очередной простак»[892] (такси в даунтаун: 3,50 и 3 доллара). Случайно встретил на улице Эдмунда Голтни, в галерее которого вечером открывается выставка моих работ. Там будет то, про что ты бы и не подумала, будто я могу это сделать, и притом в таком месте, про которое ты бы и не подумала, что я там могу оказаться, однако Эдмунд не сказал мне самого главного, пока выставка не закончилась, – что она открылась всего на один день! Великолепно, правда? Но он вообще никому про нее не сказал. Я дал интервью Генри Посту для его статьи в журнале «Нью-Йорк», посвященной элегантности, которую можно купить за деньги. Он будет, наверное, рекламировать модный бизнес Джеда, его услуги по отделке помещений. Они ведь друзья. Мы с Фредом разговаривали о делах. Бобу удалось получить рекламу из Вашингтона – это благодаря интервью детей Рейгана в Interview. Ходил в галерею на Восточной 82-й улице, дом 24, там было по-настоящему мило. Был Том Кашин, рассказал, что ходил на пробы, чтобы его взяли в «Оклахому», а я посоветовал ему постараться попасть в «Бригадун», потому что в нем он будет лучше, чем Джон Карри. Я стоял рядом с мужем Паломы, с этим самым «мистером Пикассо», вечно не могу запомнить ничьи имена, поэтому я не мог его ни с кем познакомить, и он, по-моему, на меня разозлился. Был Крис Макос с Питером Уайзом, и еще Джон Гулд, вице-президент киностудии «Парамаунт», из «голубых».
Ужинали в ресторане «Гиббон». Там кухня полу-французская, полу-японская. Мне больше нравится японская половина. Старший официант наконец проявил свою истинную сущность и был очень женоподобен. Ужин стоил Эдмунду, наверное, целого состояния. Дома – в полночь.
Четверг, 20 ноября 1980 года
Позвонил в офис (25 центов, потому что не оказалось монеты в 10 центов). Прошелся по Мэдисон-авеню. Кто-то остановил меня, у него был такой ужасный запах изо рта. Я пытался, кстати, чистить зубы Арчи, однако безуспешно. Мне самому нравится натуральная зубная паста, которую я покупаю в «Брауни», со вкусом корицы и мяты, однако больше всего мне нравятся «Клоуз-ап» и «Ультра-брайт». «Клоуз-ап» ну до того хороша, хотя на вид совершенно ядовитая. А когда мы с Бриджид ходим в универмаг «Мэйс», то видим, как покупатели открывают разные тюбики и пробуют пасту. Бриджид тоже так делает. Работал до половины восьмого. Отвез Руперта домой. Позвонила Барбара Аллен, она была расстроена тем, что Скавулло написал в одной газете, что, мол, он понять не может, как это некоторые способны пролезть в высшее общество, несмотря на то, что они совершенные невежды: вот, например, Барбара Аллен. Она при этом разговаривала со мной голосом человека из высшего общества (такси 6 долларов).
Потом я отправился на вечеринку, которую Ли То устраивала на 72-й улице и Парк-авеню в честь махараджи Бароды, потому что он только что выпустил книгу «Дворцы Джайпура», ее опубликовал Алекс Грегори, он издает все самые грандиозные книги. Махараджа сказал, что на следующей неделе его можно будет увидеть в передаче «Сказать по правде…», и это смешно, потому что на подобных вечеринках еще можно услышать, как кто-то говорит, что его или ее покажут в «Тудей шоу» или «Знакомьтесь: пресса» и так далее, а тут этот человек говорит: «Я буду в передаче “Сказать по правде…”». Значит, ее участникам придется гадать, кто же он такой.
Познакомился с Ширли Лорд, она англичанка, из журнала Vogue. Редактор косметического отдела. С ней было весело. У нее большая грудь. А рядом стоял Дэниэл Людвиг, самый богатый человек на свете, он отмалчивался, а она хотела его разговорить, и она знала всевозможные странные факты – например, что сейчас ученые могут посмотреть через микроскоп на младенца и предсказать, где у этого человека впоследствии будут морщины. Потом я разговаривал с Мэри Макфэдден, и она так выпендривалась. Она сказала: «Вот некоторые ругают твои портреты, а я тебя защищаю. Я им говорю: “По крайней мере, в них хорошие цвета!”» Дома я был в полночь.
Суббота, 22 ноября 1980 года
Проснулся рано. На такси (4 доллара) в офис на встречу с Дианой Вриланд, а также принцем Майклом Кентским и его женой.
Я нанес фон и думал, что он подсохнет, прежде чем кто-то придет, и тогда я смогу скатать холст в трубку. В общем, все у меня на полу расстелено, и вдруг появились мои гости, и принц Майкл прошелся прямо по холсту – он решил, что это такой пол. Короче, Фред попросил его поставить на холсте свой автограф. Он написал просто «Майкл», он не использует слово «принц».
Понедельник, 24 ноября 1980 года
Боб сказал, что звонил Кэл – приятель Рона Рейгана, которого тот называл «Шоколадкой», – и сказал, что Рон только что женился, и поэтому Боб решил завтра вечером, во вторник, устроить ужин в честь этого события. Потом у Боба брала интервью какая-то газета, и он сказал корреспондентке, что у нас будет ужин с новобрачными в «Ле сирк», и я на него страшно разозлился, сказал ему, что этого ни в коем случае нельзя было делать, – тогда он поскорее перенес наш ужин в «Ла Гренуй», потому что они послали бы фотографа в «Ле сирк». Новость насчет свадьбы Рона попала в газеты уже к 17.30. Фред ответил на звонок, предназначавшийся мне, – звонил «Чак Роуст»: он-то подумал, что звонит какой-то чокнутый, а на самом деле это был тот японец, который однажды пришел, чтобы взять у меня интервью, и попросил меня дать ему новое имя.
А внизу, в подъезде, кто-то разбил табличку со списком жильцов, причем как раз рядом с моим именем. Мне стало не по себе.
Вторник, 25 ноября 1980 года
Майк, наш управдом, пришел, чтобы сказать, что отопление выключат на все рождественские праздники. Для меня это большой удар, ведь я как раз планировал в эти дни доделать свою работу – поэтому и решил остаться в Нью-Йорке. Сын Рейгана отменил ужин с нами – как я Бобу и сказал! А в газетах уже напечатали, что молодые Рейганы проводят медовый месяц с окружением Уорхола в «Ле сирк».
Четверг, 27 ноября 1980 года
Проснулся и посмотрел по телевизору парад в честь Дня благодарения. Неожиданно увидел Беркли, маленькую дочь Джона Райнхолда, – показывали, как надувная фигура Супермена поднялась высоко в воздух и почти коснулась их окна на двадцатом этаже.
Позвонил Крис Макос, он в Массачусетсе – поехал повидаться с Джоном Гулдом из «Парамаунт Пикчерз».
Работал в офисе один. Мне позвонил Керл и и пригласил на ужин в честь Дня благодарения, он сам его приготовил в квартире своих родителей на Парк-авеню. Я сказал, что подойду, но уже после ужина. Потом позвонила Кэтрин. Я спросил ее, не хочет ли она приехать, чтобы все было похоже на то, как мы провели с ней этот день в прошлом году. Она только что прилетела из Лондона, в самолете ей давали ужин с индейкой, и она сказала, что она была одной-единственной пассажиркой на этом рейсе авиакомпании «Лейкер». Да, в День благодарения, надо думать, никто не путешествует. Поехали на такси с Кэтрин к Керли (3 доллара).
Вторник, 2 декабря 1980 года
Позвонил Ричард Вайсман, пригласил в ресторан «Даблз» на вечеринку в честь известного голливудского фотографа Джорджа Харрелла. Приехал туда, и как раз мне навстречу вышел Дуглас Фэрбенкс-младший, я спросил его, почему он уезжает, и он сказал, что уже постоял перед собственной фотографией, фоторепортеры уже сняли его для прессы, так что теперь самое время уезжать. Там были великие кинозвезды – Лилиан Гиш, Морин Стейплтон, Тэмми Граймс. Я познакомился с мистером Харреллом, и на самом деле он весьма крепок и держится прямо, хотя Пол Моррисси уверял меня, будто он в любой момент может сыграть в ящик, но вот он стоял передо мной, все-все про меня знал и восторженно отзывался о моих работах, был весьма мил, я спросил его, нельзя ли его сфотографировать, и он сказал, что да, конечно. Рядом со мной сидела Морин О’Салливан[893], и она говорила: «Ах, я только что столько фотографий Харрелла и Кларенса Булла выкинула – мы ведь на новое место переезжали». Я спросил ее, каково было оказаться так близко к телу Джонни Вайсмюллера, на что она отвечала: тел о-то у него было в полном порядке, однако ее «интересуют люди образованные, мой дорогой». Я спросил: «А что, Миа в самом деле выйдет замуж за Вуди Аллена?» И она сказала, что не знает, в самом деле не знает, но тут я объяснил ей, что просто пошутил, что на самом деле мне все равно. Еще я познакомился с Терезой Райт[894], она чудесно выглядела. Позвонила Диана Вриланд, сказала, что ей очень-очень понравилась статья про нее в Interview. А на обложке она выглядит на двадцать лет, так что она сказала: «В этом и проблема: я начинаю думать, будто я в самом деле выгляжу, как эта женщина на обложке».
Четверг, 4 декабря 1980 года
В субботу поведем поужинать сына Рейгана с женой, там будем только мы с Бобом, – а жена Рона, Дориа, хочет работать для Interview: они отправляются путешествовать, на целых четыре месяца, и она хочет вести у нас колонку, репортаж с путевыми заметками. Джерри Зипкин сказал, что им нравится китайская или японская кухня, что это больше в их стиле.
Пятница, 5 декабря 1980 года
Кэтрин сказала, что поедет во Францию на неделю, потому что только что умер ее неродной дед – этот нацист, сэр Освальд Мосли, так что на похороны соберется вся семья, и она подумала, что это хороший повод поговорить со всеми для той книги о Митфордах, над которой она работает со своим отцом. Да, а я говорил, что когда приходила Флоринда Болкан, чтобы у меня сфотографироваться, она ничего не делала, пока Марина Чиконья не говорила ей, что да, вот это можно: она даже голову не наклоняла без ее одобрения. А Марина ведет себя совершенно как шофер-дальнобойщик, всеми командует – ну и если это и есть любовь, тогда, значит, вот такая она.
Суббота, 6 декабря 1980 года
Позвонил Бобу, чтобы узнать, действительно ли состоится наш ужин с Роном и Дорией Рейган, и он сказал, что да. Руперт ждал меня в офисе, когда я туда пришел, потом появился Джей. И тут позвонил Джо Далессандро из Калифорнии, откуда-то из-под Сакраменто, по-моему. Он звонил, конечно же, чтобы попросить денег: сказал, что он в грузовике со своей матерью, что они живут не то в грузовике, не то в трейлере, я так и не понял. Я посоветовал ему поехать в Лос-Анджелес, чтобы его там «открыли». Все это очень скучно: он никогда не звонит, чтобы сказать: «А хочешь, мы с тобой что-нибудь сделаем?», он всякий раз звонит только из-за денег.
Работал всю вторую половину дня. Решил пойти купить подарки к Рождеству. Руперт взял несколько экземпляров Interview, и мы отправились в Гринвич-Виллидж. Было такое впечатление, что все рванули покупать подарки заранее. По-моему, на этот раз будет самое грандиозное Рождество – по объему продаж; я серьезно так считаю. Причем по всей стране.
Рон и Дориа уже были в ресторане «Ниппон», когда мы там появились. Хозяин провел нас в один из кабинетов. Рон был в футболке с крокодилом, чтобы демонстрировать свои мускулы. Агенты спецслужб прямо-таки заполонили весь ресторан. Его хозяин без конца приносил нам подарки – он подарил молодоженам новомодный штопор в виде револьвера, который так раскрывается, что им в самом деле можно кого-нибудь убить. Боб спросил, можно ли нам в январе прийти на инаугурацию, и они сказали, что пришлют приглашения. Они сказали, что вскоре поедут на Бермуды, и Боб заметил, что бывает у Лили Очинклосс, поэтому спросит, нельзя ли им пожить в ее бермудском доме. Дориа в самом деле очень славная и очаровательная. Боб был рад услужить. Мы оставили их вместе с их агентами спецслужб и отправились домой – пешком – примерно в 00.30 или в час ночи (обед 200 долларов). В общем, жизнь с каждым днем становится все более удивительной, но теперь мне нужно было возвращаться домой, к моей ужасной домашней жизни, где ситуация с Джедом день ото дня становится все хуже.
Понедельник, 8 декабря 1980 года
Дошел пешком до Хальстона. На всех женщинах были только его наряды. Перед домом стояли три лимузина, и мы поехали на них в музей Метрополитен, на ужин в честь открытия Института Костюма Дианы Вриланд. Собралось 650 человек, всех тех, кого и так прекрасно знаешь. Кто-то пришел и сказал, что стреляли в Джона Леннона, и никто из присутствующих не мог в это поверить, но потом позвонили в «Дейли ньюс», и там сказали, что все так и есть. Это совершенно ужасно, и все говорили только об этом. Стреляли в него на улице, около его дома. Когда я вернулся домой и включил телевизор, там сказали, что его убил кто-то, кому в этот же вечер, несколько раньше, он дал автограф.
Вторник, 9 декабря 1980 года
Новости все те же, что и ночь напролет: только фотографии Джона и куски из старых кинофильмов. Мне пришлось взять Арчи и Эймоса с собой в офис, чтобы за ними следили ребята Льюиса Аллена, которые делают манекены (такси 5 долларов). Когда я приехал в офис, меня там уже ждал Худи-Дуди[895]. Я делаю его портрет, ведь он – один из «Великих мифов».
После того как я сфотографировал Худ и, я уселся в парикмахерское кресло, которое привезли с собой ребята-манекенщики. Они сделали заднюю часть моей головы, потом надели на меня шапку с париком. Все это фотографировали два фотографа и еще Ронни делал стереофотографии. Потом они обмазали голову жиром и закрыли мои уши и глаза. Они сказали: «Ущипните, если понадобится срочно снять гипс». У меня вся эта процедура вызвала тошноту, я был простужен, пошла мокрота, которую я не мог откашлять, все это было ужасно. Наконец они сняли гипсовую форму, но тут же уронили ее. И потом сказали: «Ну, ничего страшного, мы все поправим, это можно использовать». Но потом сказали, что все же, наверное, им придется сделать еще одну отливку, на что я заметил: «И не надейтесь!» Они сунули мои руки в жир, но в нем оказались воздушные пузыри, так что на этой попытке они потеряли несколько пальцев. Потом они еще делали мои зубы. И пока все это происходило, приехал Рон Рейган, он только что был на ланче со своим отцом в «Уолдорфе». Я до того настрадался, что не мог толком говорить. Боб дал Дории выходной день – она ведь теперь у него работает – однако она не пошла на ланч в «Уолдорф», потому что Нэнси все еще не может пережить тот факт, что ее сын женился без ее согласия.
Боб невероятно важничал, потому что в том же номере «Дейли ньюс» (за которым уже охотятся коллекционеры), с выносом «Застрелен Джон Леннон», напечатана большая статья про него под заголовком «Тот, кто стоит за Энди Уорхолом». Статья длинная, но скучная.
Я смотрел сводки новостей про Джона Леннона, и это все так страшно. Ну то есть вот недавно один парень (его зовут Майкл, он писал мне письма целых пять лет) взял и просто вошел к нам в офис – кто-то нажал на кнопку, открыв ему дверь внизу, подошел ко мне, передал мне очередное письмо и ушел восвояси. Где он вообще живет? В сумасшедшем доме?
Среда, 10 декабря 1980 года
В газетах все еще печатают новости про Леннона. Его убил какой-то неудачник с артистическими наклонностями. Упоминают плакат с картиной Дали на стене его комнаты. Все вечно берут интервью у дворников, уборщиков, привратников, у старых школьных учителей и так далее. Этот парень сказал, что это дьявол заставил его так поступить. Джон был очень богат, он, как говорят, оставил наследство в 235 миллионов долларов.
А около «Дакоты» по-прежнему продолжается ночное бдение. Это так странно выглядит, я даже не понимаю, о чем думают эти люди, зачем они там стоят.
Воскресенье, 14 декабря 1980 года
Я был в такси как раз в те минуты, когда полагалось хранить молчание, чтобы вспоминать Джона и молиться за его душу. Шофер был негр, у него была включена негритянская радиостанция, все десять минут тишины, а потом ведущий сказал: «Мы с тобой, Джон, на небе», и тут шофер засмеялся и сказал: «Ну, я-то нет, я уж здесь как-нибудь». И переключился на другую станцию, но и там ведущий [смеется] как раз говорил про минуты тишины.
Кэтрин вся трепещет: в Нью-Йорк возвратился Том Салливан, говорит ей, что любит ее, но это, конечно, полная ерунда, ей надо бы быть с ним поосторожней. Она оставляет для него в почтовом ящике ключ от своей квартиры. Боб рассказал, что на ужине у Энн Гетти, куда мы ходили вчера, он сам слышал, как Диана Вриланд отчитала «Сюзи» за то, что та написала в газете: во время показа мод в музее Метрополитен было слишком слабое освещение. Диана сказала: «Послушай, Элин, ты, наверное, этого еще не поняла, но Метрополитен – это тебе не универмаг. Там ничего не продают, поэтому вовсе ни к чему освещать все, как в “Блумингдейл”». И «Сюзи» жутко разозлилась, но так и не смогла придумать, что бы на это ответить.
Понедельник, 15 декабря 1980 года
Я спросил у любителей автографов, которые стояли перед отелем «Ридженси», кого они ждут, и они сказали, что здесь остановился Джеймс Кэгни и что его очень трудно поймать.
Дама с 67-й улицы позвонила в дверь и сказала, что мы заливаем ее дом, я посмотрел к себе на задний двор, а там полно воды, но я не знал, что делать, пока домой не пришел Джед. Как оказалось, была неисправна водопроводная труба, из нее бил фонтан.
Вторник, 16 декабря 1980 года
Трумен читал свои тексты в «Линкольн-центре», и Бриджид решила, что не пойдет туда, потому что считает себя слишком толстой, однако она заставила меня пообещать ей, что я поклянусь, что она там была, если он спросит. Дженни Хольцер прислала за мной лимузин. Все происходило в театре имени Митци Ньюхаус, мы сидели в четвертом ряду, в самом центре, рядом с Хальстоном и Мартой Грэм. Там были Лестер, Сюзи Франкфурт, Рекс Рид. Не все места были проданы, однако зал достаточно заполнен. Трумен был весьма мил, сначала все объяснял, приподнимаясь на носках, щелкая пальцами, это было похоже на диско – и это было лучше всего. Он читал свой текст и одновременно разыгрывал роли. Он прочел рассказ про служанку, прочел «Воспоминание об одном Рождестве» и еще несколько рассказов. Потом все ему говорили, как прекрасно все прошло, – потому что это говорили его друзья. Рекс сказал, что его чтение «берет за душу». Трумена трясло. Первое, о чем он спросил меня: а где же Бриджид, я поклялся, что она была, и он сказал: «Ну так где же она?», и я сказал, что ей нужно было срочно домой, но, по-моему, он все понял.
Среда, 17 декабря 1980 года
Я расстроился, потому что две мои картины треснули – от холода, наверное. Потом приехал лимузин, и мне нужно было ехать с Робертом Хейзом в «Мейфэр», чтобы встретиться с тем немцем из Дюссельдорфа, который хотел со мной познакомиться. Мы с ним выпили шампанского. Я пошутил, сказал, что хочу разработать новую коллекцию – «невидимой одежды». Но когда я уходил, он вдруг говорит мне [Энди подражает немецкому акценту]: «Пришли мне детали своей идеи, я хочу работать с тобой над этим проектом». Совершенно всерьез.
Четверг, 18 декабря 1980 года
Позвонили из офиса и сказали, что в вестибюле дома 860 меня ждет один человек, он – рок-звезда и пришел, чтобы я его сфотографировал. Я позвонил Фреду, чтобы узнать, в чем дело, но он ничего не помнил. Я сказал, что мигом приеду, но все же у меня ушло на это минут двадцать пять (такси 5,50 доллара). Оказалось, что это Рик Окасек из группы The Cars. Они из Бостона, у него в ухе серьга, на зубах коронки, он не слишком-то пригожий, потому что волосы у него крашеные, черные, однако он весьма мил и так же очарователен, как Дэвид Боуи. Ланч мы устроили, на самом деле, в честь Дайан Лейн, которую привез Эйра Гэллент. Ей пятнадцать лет, и она такая красавица! Потом Боб звонил по делам, а мы отправились посмотреть «Флэш Гордон»[896] с Дорией, Роном и их другом Кэлом в кинотеатре на 53-й улице. Они сели в предпоследнем ряду, а агенты спецслужб сидели сразу позади них. Кино это не было по-настоящему хорошим, однако смотреть было весело. После фильма они уехали на своей машине и даже не предложили подвезти нас, так что мы взяли такси до ресторана «Гиббон», чтобы встретиться там с ними. У этих ребят, пожалуй, вообще не будет никаких друзей, потому что видеться с ними страшновато, ведь их постоянно охраняют все эти большие мужики, которые, такое ощущение, могут тебя в любой момент завалить. В здании, где они живут, агенты спецслужбы сняли комнату у одной женщины – собственно, это ее гостиная, и вот они там сидят и постоянно наблюдают через открытую входную дверь – а она открыта всегда. Агентам спецслужб, надо думать, не нравится японская еда, потому что они заказали себе только кофе. Кэл сказал, что приглашения на инаугурацию уже посланы, и Боб спросил Рона и Дорию, пригласили ли нас, и они сказали, что все должно быть в порядке. Они сказали, что не поедут в лимузине, а попытаются арендовать армейский грузовик. Боб же заметил, что будет проще поехать с нами в лимузине. Боб поведал все свои истории про Лиз Тейлор, но потом зачем-то принялся рассказывать про особое подвальное помещение в «Студии 54», и я просто не понимаю, о чем он думал при этом. Дориа сделает для нас интервью с Адамом Людерсом[897] из Нью-Йоркского городского балета.
Пятница, 19 декабря 1980 года
Позвонила Си-Зи Гест, и мне нужно решить, поеду ли я к ней в сочельник. А Корнелия была у нас в офисе, вся нафабренная, сфотографировали ее. Она хочет быть манекенщицей. Зашли Джон и Кимико Пауэрсы, принесли мне подарок.
Суббота, 20 декабря 1980 года
Винсент устроил вечеринку, поэтому я поехал на такси туда (5 долларов). Оказалась прекрасная вечеринка. Я фотографировал одного красавца, которого считал манекенщиком, но потом страшно смутился, потому что это оказался Джон-Джон Кеннеди. Фред привел его и Мэри Ричардсон. Был Крис Макос, фотографировал вечеринку. Дебби Харри преподнесла мне подарок и сказала, что его нужно тут же открыть, а я возразил – нет-нет, подожду до дома, и я рад, что так поступил, потому что не знал, что там такое. А это какая-то черная штуковина. Не знаю, может, это кольцо на пенис, это резинка с палочкой, и там есть еще одна деталь, и вообще непонятно, для чего она.
Моника готова продвигать свою книгу, она хочет попасть на обложку Interview, может в самом деле получиться очень забавно.
Воскресенье, 21 декабря 1980 года
Джед решил, что съедет от меня, и я не хочу ничего больше говорить об этом. Он ведь купил квартиру на Западной 67-й улице, она предназначалась для его офиса, а теперь он решил, что будет жить там.
Ходил в церковь. Работал у себя в офисе, там такой кошмарный холод, что я не собираюсь из-за этого платить аренду.
Понедельник, 22 декабря 1980 года
Ужасный день, состояние у меня совсем не рождественское, не праздничное, а к концу дня стало только хуже. Я орал на всех, испортил всем настроение, всех во всем винил, и это продолжалось целый день. Я не мог избавиться от этого состояния и ночью. Керли даже заплакал, но я сказал, чтобы он немедленно прекратил нюнить, не то я могу окончательно рехнуться. Должен был пойти на ланч с де Антонио, но не захотел никуда идти. Заказал еду с доставкой в офис, и мы с этим Де поели в комнате для переговоров, там было зверски холодно, мы мерзли, а Майка не было – ведь только он, управляющий нашим домом, единственный человек, кто знает, как можно немного подогреть бойлер. Я был в жутком состоянии, меня пронизывал холод, и я просто не в состоянии работать в таких условиях.
Зашел Ханс Майер, чтобы забрать некоторые картины, мы завернули их в пузырчатую полиэтиленовую пленку. Я подарил одну картиру Хансу, еще одну – Де, все пытался настроиться на рождественскую волну, однако так и не настроился. Заплатил по некоторым счетам.
Решил, что поужинаю в сочельник у Си-Зи Гест – это меня наверняка приведет в нормальное состояние, поэтому мы с Бобом решили, что пойдем туда и возьмем с собой Джерри Зипкина, Лиз Смит и Айрис Лав. Я возьму с собой свои «ПОПизмы», чтобы раздавать их как рождественские подарки. Позвонил Керли, пригласил меня на ужин, а потом позвонила Уитни Тауэр и сказала, что со мной хотели бы встретиться Мик и Джерри, я спросил, можно ли прийти с Керли, и они сказали: да, можно. Весь день я сидел около электрического обогревателя и если отодвигался от него всего на дюйм, тут же начинал мерзнуть.
Послал розу Джону Гулду – хочу, чтобы он убедил «Парамаунт» давать рекламу у нас в журнале.
Керли заехал за мной на лимузине в девять вечера, потом мы заехали за Уитни. У Джерри новая квартира, на Сентрал-Парк-Вест, и еще Джерри купила – на свои деньги – ферму в Техасе, и теперь ей нужен трактор. Она сделала мне подарок, причем угодила в десятку: полный набор фарфоровой посуды из «Конкорда»! Я был совершенно ошеломлен, я был в полном восторге, даже не понимаю, откуда она знала, что мне очень нравится именно эта посуда? И так классно, когда тебе вдруг дарят именно то, чего ты очень, ну очень-очень хотел. Мик был весьма дружески настроен, впервые, он все говорил и говорил со мной, будто мы с ним лучшие друзья, рассказал мне, что поедет двадцать седьмого в Париж, из-за фильма «Фицкарральдо», который снимает Херцог. Он рассказал все во всех деталях и был ужасно мил.
Между тем Керли уже набрался по полной программе, и я понимал, что его нужно будет вот-вот оттуда уводить, потому что он начал называть Мика «Майкл» и принялся всех фотографировать. Керли все еще думает, что мой отец умер в угольной шахте в Питтсбурге, и поскольку семья его матери, Меллоны, владеет в Питтсбурге всем-всем, он испытывает чувство вины передо мной, это так странно. В общем, я выволок Керли оттуда и решил, что смогу помочь ему немного протрезветь, если поведу его в «Брассери». Он очень много пьет сейчас, и пока это все еще весело, но если он будет продолжать в том же духе, это может плохо закончиться. В «Брассери» я заказал все, что только было (50 долларов). Потом Керли начал плакать, и я сказал ему, чтобы он немедленно прекратил, и тогда он взял себя в руки, начал смеяться, и снова его ноги заплетались, он шатался. Он довез меня до дома, было всего только половина второго ночи и по-прежнему ужасно холодно.
Вторник, 23 декабря 1980 года
У меня сейчас самое нерождественское настроение за всю мою жизнь. Проснулся – и тут же почувствовал, что немного простужен. Позвонили из офиса и сказали, что там все еще не топят, и я стал раздумывать над этим, но тут пошел снег, снежинки были огромные, прекрасные, но не успел я подойти к окну с фотоаппаратом, как снегопад прошел. В офисе отмечали Рождество, сказали, что ждут меня, что есть индейка, ветчина и выпивка. Я хотел пройтись по магазинам, купить рождественские подарки, но потом решил, что, наверное, будет трудно поймать такси, и, конечно, тут же его поймал (такси 7 долларов). В офисе были Джон-Джон Кеннеди, Корнелия Гест, Джон Сэмюэлс и Джимми Берден – я их всех знал, когда они еще были детьми, это такое странное чувство. А вот Джекки О. не пригласила меня в этом году на свою рождестенскую вечеринку. Я раздарил несколько экземпляров «ПОПизма». Ронни подарил мне одно из своих произведений, оно совершенно замечательное, это копье.
Статья в «Нью-Йорк таймс» о Франсуазе де ла Рента была совершенно отвратительная – будто у нее с Оскаром прекрасная совместная жизнь, а на самом деле у него есть любовник, а она только страдает, живя рядом с ними. И еще: они отменили свое приглашение Джону Ричардсону приехать к ним в Санто-Доминго, и все потому, что он привел цитату, которая на самом деле вовсе не такая уж плохая. Еще Боб сказал, что Франсуаза вовсе не в Париже родилась, а в Мозамбике или где-то еще вроде этого, так что она просто-напросто из голодранцев.
Среда, 24 декабря 1980 года
Взял такси до дома Джерри и Мика – они пригласили на рождественский ланч. Сестра Джерри – ее зовут Синди и она беременна – недавно вышла замуж за Робина Лемана, так что все очень рады этому. Там была мать Джерри. Джерри надела особый передник: если расстегнуть застежку-молнию, появляется здоровенный член, и я сделал смешные фотографии: как она готовит индейку, держа член в руке.
Там был Эрл Макгрет, и на минутку заехал Ахмет Эртегюн. Еда была готова к пяти, а ведь предполагалось, что все будет на столе еще в два. Все, правда, удалось на славу, индейка получилась замечательно, и все было очень свежее, горошек и все прочее, так что я наелся до отвала.
В половине седьмого приехал лимузин, чтобы отвезти нас к Гестам. Мы заехали за Барбарой Аллен, которая надела зеленое платье из тафты от Ива Сен-Лорана, а потом поехали в район, который Джерри Зипкин называет «подол Гарлема», подхватили там его, и с ним был еще Нельсон Сеабра. Ужин был званый, с застольем, но индейка была ужасная. Такое ощущение, что она консервированная, а клюквенный соус точно был консервированный, еще было восемнадцать разных десертов, но все невкусные. Я сидел рядом с «Сюзи», а Боб – рядом с Лиз Смит и Айрис Лав, Айрис была в килте и разрешила мне пощупать, есть ли у нее там подштаники. Корнелия выглядела совершенно очаровательно.
После этого ужина мне нужно было еще попасть к Хальстону, и тут вдруг резко похолодало – с плюс 5 до минус 24! Хальстон подарил мне зеленый костюм с жемчужинами, который станет украшением моего гардероба – он будет висеть в шкафу. Он стоит около пяти тысяч долларов. В этом – его искусство. Правда, я не очень люблю такой зеленый цвет, хотя он и симпатичный. Мне больше понравился бы красный костюм.
Я почувствовал, что на меня накатывает еще одна волна гриппозного состояния, и хотел было отправиться домой и скорей лечь в постель, но поскольку в моем доме теперь никого нет, я остался у Хальстона. Ему я подарил коробку шоколадных конфет, которые сам сделал, они не слишком удачные, еще подарил картину из серии «Бриллианты», а Виктору – из серии «Обувь». Домой приехал около половины второго ночи, тут же открыл свои подарки. Джон Райнхолд подарил мне миниатюрный телевизор «Сони Тринитрон», размер трубки – всего 5 5 сантиметров.
Четверг, 25 декабря 1980 года
Сегодня самый холодный день. Я боялся ложиться спать, потому что был один дома. Надо будет нанять телохранителем брата Нэны и Авроры, его зовут Агосто, и хотя он ростом всего с полметра, недавно демобилизовался из морской пехоты, и от него только и слышишь: «Так точно, сэр!» и «Никак нет, сэр!» – он великолепен. Я собрался было идти на работу, но поскольку там не топят, решил, что просто не смогу там находиться.
Заехал за Джоном Райнхолдом, и мы отправились к Шэрон Хэммонд, на рождественский ужин (такси 5 долларов). Там, правда, не было никого из симпатичных мне людей.
Шэрон повела меня в другую комнату и показала фотографию своего английского лорда, как он мочится, и член у него прямо-таки как у коня. Она не знает, выходить ли за него замуж, но я сказал ей обязательно выходить – с таким-то членом! Он не подарил ей подушки, какие она хотела получить на Рождество, – подарил только телевизор для ванной комнаты. И никаких украшений. Он уже как-то раз подарил ей украшения, на ее день рождения, но она через пять минут потеряла их в такси, и он, наверное, решил, что хорошенького понемножку.
Пятница, 26 декабря 1980 года
На следующий день после Рождества я начал работать над рождественскими открытками для следующего Рождества – для Джона Лоринга из «Тиффани». Это нужно сделать, потому что он дал рекламу в Interview, и к тому же у меня хорошая идея: набор из девяти открыток, на которых изображены бриллианты и все посыпано алмазной пылью. На каждой открытке – лишь часть бриллианта, а когда их сложишь, все девять, получится изображение всего бриллианта. Замысел художественный, так что если им не понравится… Когда я думаю про «Тиффани», я всегда вспоминаю вот что: еще в пятидесятые годы я однажды оставил им мои рисунки, и кто-то их украл.
Позвонил Марине Скьяно – пожелать веселого Рождества. Она летит в Неаполь, чтобы повидаться с матерью – та в больнице. Она выразила мне свои соболезнования – насчет того, что Джед ушел от меня. И, конечно, не могла не упомянуть, что он сейчас в Колорадо, катается на лыжах с Аланом Ванценбергом.
Среда, 31 декабря 1980 года
В офисе все еще не топят, поэтому очень трудно что-либо там делать. Бриджид позвонила этому ублюдку – хозяину нашего здания, а он, оказывается, во Флориде.
Позвонил Уилсон Кидд, сказал, что он «сделал это» с девушкой. Я был занят до восьми вечера, потому мы уехали. Отвез Руперта, заехал домой, наклеился и пошел к Хальстону. Виктор помогал своему приятелю Бенджамину Лю переодеться в женское платье. Когда тот в женской одежде, он называет себя «Мин Воз». Потом мы поехали в «Олимпик-тауэр» на новогоднюю вечеринку Хальстона. Там нам сказали, что только что звонил Стив Рубелл, он сообщил, что его выпустят из тюрьмы через две недели.
Хальстон по-прежнему в таком же подавленном, что ли, настроении, поэтому пригласил в основном своих сотрудников. Он сказал мне, что одел всех женщин в тюлевые платья, чтобы казалось, что в помещении много народу. Из окон мы видели, как на Таймс-сквер опускается шар[898], и еще фейерверк в парке. Там была Марисоль, и вид у нее был угрюмый. Я знал там всех, поэтому пришлось всех расцеловать.
1981
Суббота, 3 января 1981 года
Работал всю вторую половину дня. Потом пошел на день рождения Криса Макоса. Питер Уайз решил подарить ему гостиничный номер на день рождения, и снял его в той гостинице на Сентрал-Парк-Саут, куда, пожалуй, больше никто не селится, «Санкт-Мориц», ну, мы все туда и поехали (такси 3 доллара). Питер был очень славный, он привез туда все туалетные принадлежности Криса, и Крис был в восторге. Приехал Джон Гулд, вице-президент «Парамаунта», с бортпроводником какой-то авиакомпании. Мне кажется, что ему неловко получать от меня розы – я ведь то и дело посылаю их ему на работу, так что больше не буду. Он же старается выглядеть как мачо.
Потом мы поехали на квартиру Джона Райнхолда – посмотреть, как продвигается ремонт и отделка помещения, которые делает Майкл Грейвс, да вот только на одну комнату у них ушло уже девять месяцев – то они сделают окно на дюйм же, чем нужно, то шире, чем нужно, так что без конца приходится переделывать.
Воскресенье, 11 января 1981 года
Позвонил Винсенту и разбудил его. Он сказал, что многие мои картины в офисе потрескались от холода.
С часу до половины шестого смотрел по телевизору «Гигант»[899]. Очень длинный фильм. Я даже сходил в церковь, чтобы сделать перерыв, а когда вернулся, он еще не закончился. Самое плохое в фильме – актерская игра постаревшего Джеймса Дина. Но есть и хорошее – когда он пьян и говорит прямо в микрофон, как рок-звезда, он только что не глотает этот микрофон, и слышны одни искажения, шум и все такое абстрактное.
Я выпил немного вина и принял пару таблеток аспирина от боли в спине. Еще я пытаюсь не забыть принимать по две таблетки аспирина в день, чтобы у меня не развилась старческая немощь: я недавно прочитал, что это останавливает процесс развития артериосклероза. Правда, сам не знаю, помогает ли: моя мать принимала миллион таблеток аспирина, но ей это ничего не дало. Боб сказал, что инаугурация будет в субботу. Я не знал, что так скоро. Боб теперь плевать хотел на диско, он так счастлив со всеми своими республиканцами – ему без конца звонят и Дориа, и Джерри Зипкин.
Понедельник, 12 января 1981 года
Светило солнце, поэтому я решил поработать в передней части офиса, за столом Ронни. Мне нужно было сделать несколько изображений Йозефа Бойса. Но Ронни по небрежности оставил банку с краской на полу, прямо посередине, я случайно задел ее, и краска забрызгала мой ботинок и брюки, так что всю вторую половину дня я отчищал краску – такое у нас впервые случилось. А потом этот парень, рок-звезда из The Cars, Рик Окасек, захотел привести всю свою группу, чтобы они посмотрели на его портрет, – и привел.
Вторник, 13 января 1981 года
Я искал различные идеи для серии «Новые мифы». Еще разглядывал картинки для серии «Матушка Гусыня». Но лучше всего, по-моему, мы придумали вот что: пусть люди приходят к нам, одеваются в любые костюмы, во что хотят, а мы будем их фотографировать, и тогда у нас не будет проблемы с копирайтом.
Среда, 14 января 1981 года
Я попросил Бриджид написать Глории Свенсон открытку с благодарностью – сказать, что мне очень понравилась ее книга и что благодаря ей я пытаюсь отказаться от конфет. Цель таких благодарственных открыток проста – чтобы получить ответ с автографом (это уловка Джоан Кроуфорд). Да, а Стив Аронзон сделал одно из своих хороших длинных интервью с Глорией Свенсон для Interview, и она позвонила к нам в офис, чтобы попросить номер его телефона, и потом пригласила его на чай (без сахара).
Я проглядел интервью, которое Боб сделал с этим Борчгрейвом[900], и Боб до того хорошо делает интервью с политиками – он всегда знает все нужные факты.
Вторник, 20 января 1981 года – Вашингтон
В 10.00 шофер заехал за нами, мы были у Ины Гинсбург, его фамилия была – Картер, и он подвез нас максимально близко к Капитолию, но все равно пришлось несколько кварталов пройти пешком, и всюду были толпы – много детей, военных, морских пехотинцев, полиции. Наконец мы прошли через все пропускные пункты, нашли наш места в секторе Е, и я было пожаловался, что мы так далеко сидим, но тут мы увидели морского пехотинца – негра, который строевым шагом подошел к двум белым морским пехотинцам, отдал им честь и они сказали [смеется] – ну, мы-то думали, что они скажут что-то вроде: «С минуты на минуту выйдут главы государств, режим безопасности в норме», а они сказали ему: «Ты знаешь, в шестьдесят четвертом ряду сидят Робер Гулэ[901] и Глен Кэмпбелл[902]». А потом они втроем – все тем же строевым шагом – отправились на поиски других звезд. У нас были с собой бинокли. Я навел свой бинокль на Розалинн [Картер] – она была такая грустная. Сенатор Пелл дал Ине место на сцене, где будет происходить церемония приведения нового президента к присяге.
Во время приведения к присяге какой-то морской пехотинец останавливался у каждого ряда и громким голосом говорил: «Если вы еще не слышали: заложники только что вылетели из Тегерана». И повсюду в небе были патрульные вертолеты. А вокруг подиума было пуленепробиваемое стекло. Позже в здании Капитолия, около лестницы, где была табличка «Только для сенаторов», мы столкнулись с Дорией и Роном, обменялись с ними шумными приветствиями. Но их тут же куда-то увели, а мы пошли в другой зал, и вдруг позади меня раздался возглас: «Энди! Энди!» – это была Хеппи Рокфеллер, и она сказала: «Энди, что же ты никогда не придешь ко мне и не посмотришь на собственные картины, на мои портреты?» Она была в норковой шубе. К этому времени Капитолий уже опустел, рядом с ней стоял морской пехотинец с радиотелефоном в руках. Мы, кстати, были, наверное, единственными во всем здании, кто ходил без этих морских пехотинцев.
Когда слушаешь торжественную инаугурационную речь, преисполняешься воодушевлением, так что я почувствовал себя совершенным республиканцем. Но когда речь закончилась и я посмотрел на лица всех этих республиканцев вокруг, я обрадовался, что я демократ, – между нами действительно есть разница.
Пятница, 23 января 1981 года – Нью-Йорк
Наклеился, нужно было встретиться с Джилл Фуллер в «Ле сирк». «Ле сирк», наверное, будет новым республиканским рестораном, потому что я видел Сирио[903] на инаугурации. Кстати, мои фотографии уже пришли из лаборатории, и у меня есть хотя бы несколько хороших кадров детей Рейгана. Я привел с собой на свидание с Джилл очаровательного кузена Керли – Дэвида Лафлина, специально для нее, потому что я сказал ей, что всякий раз, когда мы с ней будем встречаться, со мной будет очередной молодой человек, который, на мой взгляд, может ей понравиться – молодой, богатый и красивый. Там была Шэрон Хэммонд с одним типом, который живет в «Дакоте», и у него бульдог, сучка, которая недавно должна была ощениться, и он взял ее на руки, чтобы поскорей отвезти к ветеринару, но один щенок уже родился, выпал из нее точно на том месте, где упал Джон Леннон, когда в него стреляли, и щенок, конечно, погиб.
Среда, 4 февраля 1981 года
Сижу в офисе с Виктором, и вдруг кто-то говорит: «Вы только посмотрите, кто к нам пришел!» Оказывается, явились Стив Рубелл и Иэн Шрейгер. Они сказали, что были неподалеку и решили зайти. Виктор обнял их крепко-крепко и сказал, что Хальстон планирует в их честь ужин и вечеринку – в субботу. Но они сказали, что вечеринка должна начаться в шесть вечера, потому что к одиннадцати им полагается возвращаться в так называемый «дом на полпути», общежитие, где они сейчас, в первые дни после тюрьмы, проходят период социальной адаптации. Стив даже загорел. Не пойму, где это ему так удалось загореть. На нем было много разной одежды – он скрывает, что растолстел на тюремной еде. Иэн выглядит очень хорошо.
Пятница, 6 февраля 1981 года
Нам с Винсентом нужно было пойти на встречу с представителями «Эйч-Би-Оу», кабельного канала «Хоум бокс офис». Все из-за того, что там работает одна девица, которая знает Луиса Уолдона, нашу звезду из «Одиноких ковбоев», и она сказала Винсенту, что их заинтересовала идея как-нибудь использовать наше шоу на кабельном телевидении. Ну, едва мы к ним пришли, как они тут же начали катить на меня бочку, как в былые времена. Они стали говорить что-то вроде: «Ты уж слишком со странностями».
Еще они сказали: «На Среднем Западе вообще понятия не имеют, кто ты такой». Я было собрался встать и уйти, но потом подумал: ну хорошо, поди знай, с кем из них когда-нибудь встретишься, да и Винсент, хотя тоже совершенно закипал, все же сдерживался. В конце концов мы все же встали и ушли. Они пригласили нас к себе только для того, чтобы оскорбить. Мы вернулись в офис.
Суббота, 7 февраля 1981 года
Звонил Боб Макбрайд, сказал, что Джон О’Ши положил Трумена в больницу в Майами, спросил, не знаем ли мы кого-нибудь там, чтобы его оттуда выписать. Джон О’Ши был сожителем Трумена до Боба Макбрайда.
Вторник, 10 февраля 1981 года
Встал в девять, прогнозировали ураганный ветер и сильный дождь, однако ничего такого не случилось. Я остался в аптауне, потому что в «Ле сирк» Боб устраивал ланч за счет Сирио, владельца ресторана, и на нем собирались быть Эверил и ее будущий муж Тим Хэйдок, он врач. Они собирались отправиться в предсвадебное путешествие в Таиланд, и Эверил хотела познакомиться с Мерседес Келлогг и ее мужем Фрэном – он ведь дружит с королевой Таиланда.
Ланч был бесплатный, и потому я забыл дать чаевые старшему официанту. Я всегда забываю, что чаевые надо давать, даже когда ты не платишь по счету (гардероб 2 доллара). Келлоги только что, сегодня утром, узнали, что Фрэну не достанется пост главы протокольного отдела при новом президенте, – а он так хотел его получить! На него назначили миссис Анненберг[904]. По-моему, он не достался Фрэну из-за Мерседес, потому что она из Ирана.
Четверг, 12 февраля 1981 года
Фред собирался отправиться в поездку по Европе, но тут позвонила его мать и сказала, что умер его отец, – и он вместо Европы поехал в Техас. Я пригласил Джона Гулда на хоккейный матч с участием «Рейнджерс», но он сказал, что надо было позвонить ему заранее.
Пятница, 13 февраля 1981 года
Крис Макос попросил, чтобы я приехал к нему в семь вечера – поговорить о разных проектах и посмотреть фотографии. У него в гостях будет Джон Гулд. До восьми работал с Рупертом. Он подвез меня к Крису. Мы разговаривали, обсуждая различные идеи проектов, а потом пошли на ужин в ресторан «Коуч-хаус». Как оказалось, один из официантов – тот парень, что как-то принес мне мой рисунок, который купил у кого-то, кто приобрел его на аукционе в «Парк Бернет». Но когда я увидел этот рисунок, я сразу понял, что это он вовсе не мой, поэтому не стал его подписывать, а только сказал парню, чтобы он зашел к нам в офис, и мы там подумаем, что бы ему дать вместо него. Рисунок этот – «Банка супа», но в зеркальном отражении, я просто не помню, чтобы делал что-нибудь подобное, хотя на первый взгляд это очень похоже на мою работу. Но я не помню такой бумаги. И – рисунок в зеркальном отражении, а это значит, что мне нужно было бы его сфотографировать, а потом перенести изображение на кальку, однако я не помню, чтобы делал это. Рисунков этих было не так уж много, и все они сделаны за очень короткий промежуток времени. То есть, я хочу сказать, если даже я не помню… Ужин был отличный (300 долларов). Потом Джон Гулд и его приятельница по имени Леди Макрейди, которая живет на Парк-авеню и которая сделала около двадцати детских книг, пошли – вместе с нами – к ней домой, и там у нее собралось много друзей из вроде как бостонских университетов, и можно было подумать, что еще не закончились пятидесятые годы, потому что у нее такая квартира, и все эти ребята – наверное, балетные танцоры и художники, все остроумные: например, Джонатан Робертс[905], тот, кто придумал идею «Справочника преппи»[906]. В этой квартире потолки расписаны, как небо с облаками. Джон познакомился с большинством этого молодняка на каких-то курсах по издательскому делу, который организуют в Рэдклифф-колледже в летние месяцы. Джон работал в журнале Rolling Stone до того, как перешел в «Парамаунт».
Суббота, 14 февраля 1981 года
Ходил на вернисаж в галерею «Грей-Голтни», и когда мы уже уходили оттуда, случайно столкнулись внизу с губернатором Кери, и он сказал, чтобы я порекомендовал мэру Нью-Йорка разрешить Христо завернуть Центральный парк в пластиковую пленку – это ведь даст работу многим пуэротриканцам.
Воскресенье, 15 февраля 1981 года
В пятницу Бриджид приехала домой с работы, и ее кота Билли нигде не было – она обыскала всю квартиру, но так и не смогла его найти. Тогда она тут же бросилась в зоомагазин, чтобы успеть до закрытия, и купила другого кота! Мы можешь поверить, чтобы кто-то был способен на такое? За 300 долларов купила. Потом принесла этого нового кота домой, и тут услышала, как кто-то мяукает, – открыла кладовку, а там Билли: он, оказывается, угодил в ведро. Нового кота она вернула в магазин.
Приезжали две мои племянницы из Питтсбурга, и я несколько часов их развлекал. Они так похожи, что их можно перепутать. И выглядят они точно так же, как и десять лет назад, – нисколько не изменились. Ходил в церковь.
Понедельник, 16 февраля 1981 года
Проснулся в девять утра, сегодня выходной: Президентский день. Они сложили вместе дни рождения Вашингтона и Линкольна и установили праздник в понедельник[907].
Приехал Фред. Никто ничего не спросил у него про похороны отца. Я работал над «Мифами» – Дракулой и Злой Колдуньей. Я довольно хорошо выгляжу в женском платье, и подумал, что будет очень здорово, если я сам буду позировать для изображения Злой Колдуньи, однако Фред сказал, что лучше как-нибудь позже использовать мое изображение в женской одежде, не в этой серии.
Как добиться того, чтобы под глазами не появлялись мешки? Я знаю, что в них просто собирается жидкость, но, ох, я просто-напросто не хочу, чтобы они у меня были.
Вторник, 17 февраля 1981 года
Вчера смотрел шоу под названием «Блокбастеры» с Биллом Калленом[908], и там двое черных парней, привратник и его двоюродный брат, выступали против белой девушки, категория была «Буквы», и вопрос задали такой: «Энди Уорхол, он – “Д.”». И [смеется] она дала правильный ответ, она сказала: «Девственник». А потом Билл Каллен добавил: «Все верно, а ведь ему уже пятьдесят один год!» Она выиграла 500 долларов, а позже смогла дойти до 12 тысяч долларов. Да, еще: я получил письмо из Германии насчет фильма «Плохой» – на бланке, выглядит официально, но единственное предложение, которое я смог прочитать, было такое смешное: «В этом фильме человек погибает под “Фольксвагеном”!»
Среда, 18 февраля 1981 года
Заходила Дориа Рейган, чтобы Бриджид показала ей, как расшифровывать и оформлять интервью. Потом я пригласил ее остаться на ланч. Я не видел никого из спецслужб, но позже, когда пришел Рон забрать ее с собой, с ним было пятеро охранников.
Четверг, 19 февраля 1981 года
Хотел выйти на улицу пораздавать Interview, однако оказалось, что уже слишком поздно. Мне нужно было встретиться в офисе с Кристофером Гиббсом[909], он из Англии (такси 5,50 доллара). Там была Дориа Рейган, она лихо печатала на машинке. И при ней в самом деле не было ни одного работника службы президентской охраны, а ведь она, может, уже беременна. Им что, безразлична судьба потенциального внука?
Мы с Бриджид наконец пойдем на встречу с Мэри Тайлер Мур в понедельник. Мэри изо всех сил пытается сменить имидж, поэтому с ней одни проблемы: не хочет надевать дорогие платья от Хальстона для фотосессий, не хочет приходить на ланч вместе с богачами, супругами Бэсс[910], а еще не хочет идти на ужин в дорогой ресторан «Кво вадис» – собирается встретиться с нами в пиццерии «Джонс» на Бликер-стрит.
А я не забыл сказать, что недавно звонила Фэй Данауэй? Она снялась в фильме «Дорогая мамочка»[911] в роли Джоан Кроуфорд, и хотела знать, не купил ли я на том аукционе брошку Джоан Кроуфорд, в виде сердечка, и нельзя ли было бы ее взять на некоторое время? Но я не купил. Фэй просто сама берет трубку и звонит мне, она забавная, так, может, и мне иногда ей позванивать? Возьму ее телефон у Эйры [Гэллента]. О ней можно написать неплохую статью. Я только что видел «Поторопи закат»[912] по телевизору, и она в этом фильме очень красивая. Пригласил Джона Гулда посмотреть мюзикл «42-я улица», потому что ему нужны идеи для «Парамаунта», и я хотел предложить ему «ПОПизм» для кинофильма, поэтому принес ему экземпляр в подарок. Вот было бы здорово, если бы он смог убедить «Парамаунт» купить мою книгу, правда? Тогда я мог бы работать с ним над этим, у него ведь так много информации: все эти факты, фигуры и обзоры – да, он то, что надо, хорошо бы с ним поближе познакомиться.
Та к с и до театра «Винтер гарден» (4 доллара). С первого ряда не были полностью видны ноги, как они отбивают чечеточную дробь, [смеется] видно только начиная с колен и выше. После представления мы пошли в «Русскую чайную» – встретиться с Крисом Макосом, он ходил в кино на «Сфинкса»[913], и ему очень понравилось.
Воскресенье, 22 февраля 1981 года
Звонила Джерри Холл. Она сказала, что бедняга Мик из-за этого фильма Херцога застрял в Перу, там целыми днями льет как из ведра, и ему приходится спать на сыром матрасе, а Джейсона Робардса вообще увезли оттуда с воспалением легких в Нью-Йорк, в больницу, и теперь он не хочет возвращаться в Перу[914]. Я пригласил ее на ланч с супругами Бэсс из Техаса. По пути домой я наткнулся на Алана Дж. Вебермана, «Короля Мусорологии»[915]: он на углу моего квартала звонил из телефона-автомата. Я узнал его, потому что он уже однажды пытался всучить мне свое резюме, со всеми мусорными рекомендациями и похвалами в его адрес. Он сказал, что уже исследовал мусор Роя Кона и Глории Вандербилт. Свою карьеру он начал, по-моему, с мусора Боба Дилана. Я испугался, что он увидит, где я живу, поэтому пошел в противоположную сторону.
В конце концов пришел домой, наклеился, пошел в Арсенал. Там отмечали день рождения Роя Кона. Все при полном параде: во фраках и с галстуками-бабочками. Хотя мафиозные типы, по правде сказать, вовсе не были во фраках и при галстуках-бабочках. Стив и Иэн не пришли, потому что не хотели быть на виду у всех. Там собралось человек двести. Много совсем крутых. Дональд Трамп, Кармайн де Сапио, супруги д’Амато, Дэвид Махони, Марк Гудсон, мистер Лефрак[916], Глория Свенсон, Джерри Зипкин, Си-Зи Гест с Александром, Уоррен Эйвис[917], Руперт Мердок и Джон Клуге. Я смог запомнить столько имен по одной простой причине: когда Джоуи Эдамс[918] держал речь, он назвал всех, кто был в зале.
Я разговорился с одним типом, сказал ему, как ужасно, что хотят снести такой чудесный Арсенал, а он ответил, что, на его взгляд, это как раз прекрасная идея, потому что он сам занимается строительством. Под конец вынесли много тортов, на каждом была всего одна буква и вместе они составляли текст: «С днем рождения, Рой Кон!» Рою к тому же удалось пригласить сюда журналистов – тут и «Таймс» тебе, и «Пост».
Понедельник, 23 февраля 1981 года
Позвонил Эйра [Гэллент], сказал, что встречаемся с Мэри Тайлер Мур в пиццерии «Джонс Пицца» в половине девятого вечера, а не в восемь, и я решил остаться в даунтауне и до тех пор поработать.
Джей Шрайвер подвез нас с Бриджид до места (такси 10 долларов). Пиццерия была пуста, потому что шел сильный дождь. Помещение здесь маленькое, примерно 6 12 метров. Хозяин принялся выпивать что-то крепкое: видно, разволновался, что мы к нему заявились. Они продают пиццу не кусками, а только целиком. Бриджид все еще на диете, поэтому она заказала лишь содовую «Тэбс». Хозяин, правда, предлагал ей вино и еще показывал шестьдесят различных видов пиццы, которые они делают, так что от этих искушений она там совершенно с ума сходила. А хозяин был уже в стельку пьян. Мэри и Эйра опоздали на пять минут, и она оказалась действительно симпатичная. Музыкальный автомат играл песни Синатры сороковых годов, только ужасно громко. Хозяин пиццерии пододвинул свой стул к нашему столику и присоединился к нашей встрече. У него на бумажных салфетках воспроизведена статья в «Нью-Йорк таймс», посвященная его заведению. Ну что же, Мэри Тайлер Мур старается предстать совсем другой, в ином амплуа. Бриджид сказала, что ей ужасно нравятся ее морщинки у глаз – так оно и есть! – вот только прозвучало это довольно оскорбительно. Бриджид пыталась перевести разговор на тему пластической хирургии, однако Мэри не стала его поддерживать. А потом Бриджид сказала: «Я вот хочу задать вам всего один вопрос: вы вообще встречаетесь с Уорреном Битти?», и Мэри чуть не подавилась, а Эйра косо посмотрел на нас с Бриджид, и Мэри наконец сказала: «Ну, знаешь, в нашем с ним случае “встречаться” – это просто встречаться». На вопрос она так и не ответила. Мэри похожа на старую куклу Барби. Она прекрасно выглядит – короткие волосы, прекрасная фигура, ну, как у матери Барби. Она похожа на Дорис Дэй в пятидесятые годы. И она много ест. Позже я заметил, что она быстро ходит и ни на кого не обращает внимания, поэтому никто ее не останавливает. Она такая заводная. В какой-то момент в пиццерию вошли несколько полицейских, чтобы купить пиццу, все красавцы. Я спросил одного из них, не хочет ли он познакомиться с Мэри Тайлер Мур и задать ей несколько вопросов? Этот полицейский был очень симпатичный, сказал, что раньше, не то в шестидесятые, не то в пятидесятые годы, пел в группе, которая называлась как-то вроде «Пэшнс», и что у них даже было несколько хитов. Он спросил ее, не хочет ли она прокатиться на его коне, который стоял на улице, и она сказала, что очень хочет, причем прямо сейчас, но потом он заволновался, что вдруг с ней что-то случится, и дал ей вместо конной прогулки свою карточку почетного полицейского. Они явно кокетничали друг с другом.
Мэри изучает политологию, и, с ее-то голосом, она могла бы стать самым серьезным событием в политике после Ронни Рейгана. Она ходит к психиатру два или три раза в неделю. Ей вдруг ужасно захотелось съесть пломбир с горячим сиропом, я сказал, что нет лучше места для этого, чем «Серендипити», и ей эта идея понравилась.
Когда мы вошли в «Серендипити», все притихли и стали перешептываться: «Смотри-смотри, это же Мэри». Мы сидели под лампой, точно такой же, как у меня в гостиной тридцать пять лет назад. Я заказал половину пломбира, и Мэри с Эйрой сделали то же самое.
Она до того «уверена в себе», что это смешно. Понимаешь, что я имею в виду? Это комично.
Понедельник, 2 марта 1981 года – Париж
Мы сделали много телефонных звонков, чтобы понять, кто сейчас в городе, а потом взяли машину и поехали в Шато Ла Флори на ужин, который Биргит де Ганэ[919] устроила в честь Шарлотты Гревиль и ее мужа, Эндрю Фрейзера[920]. Они приехали туда поохотиться. В этих местах всегда охотились. У Шарлотты сорок рекомендательных писем, поэтому она может ехать куда угодно, по всему миру. Но сейчас кто-то пытается запретить охоту на оленей во Франции. И при этом собакам позволяют задрать оленя. Или закалывают его ножом, что-то в таком духе.
На обратном пути у Фреда случился нервный срыв, и было ужасно неловко перед остальными. Все было вроде вполне нормально, но ни с того ни с сего он вдруг превратился в совершенно другого человека, продолжалось это всего десять минут, а потом он опять пришел в себя. Наш шофер, правда, страшно испугался, он едва не остановил машину (машина 320 долларов). И после этого Фред еще жаловался, что с ним никто никогда не общается. Впрочем, мы оба начали жаловаться – я тоже чувствовал себя совершенно брошенным.
Воскресенье, 8 марта 1981 года – Дюссельдорф
Вчера на коктейльной вечеринке у Ханса Майера было очень много людей, которых я не узнал, хотя и делал их портреты, – больше того, я думал, что это – потенциальные новые портреты… [Смеется.] Неудивительно, что про меня думают, будто я не от мира сего.
Завтракали с Йозефом Бойсом, он настоял на том, чтобы я приехал к нему домой, посмотрел его мастерскую, увидел, как он живет, выпил чаю с пирогом – пирог был замечательный. Он подарил мне свое произведение: это были две бутылки газированной воды, которые потом взорвались у меня в чемодане, испортив все, что в нем было, так что сейчас я даже не могу его открыть, потому что не знаю, что там внутри – это все еще произведение искусства или просто разбитые бутылки? В общем, если Бойс приедет в Нью-Йорк, надо будет попросить его подписать чемодан, потому что он теперь совершенно испоганен.
Понедельник, 9 марта 1981 года – Мюнхен
Очень солнечно и очень холодно. Поехал в галерею, где была небольшая выставка моей «Обуви» со сверкающими блестками, там нужно было давать интервью и позировать фотографу для немецкой газеты, потом вернулись в гостиницу, откуда нас забрали эти ребята из «2000» – это клуб, куда входят двадцать человек, которые собрались вместе для того, чтобы купить две тысячи бутылок шампанского «Дом Периньон», которые будут храниться в запечатанном помещении до 2000 года, а потом их откроют и выпьют – короче, шутка в том, что неизвестно, кто из них доживет до 2000 года, а кто нет. Было очень забавно, потому что все эти мужчины – натуралы, и с ними было приятно проводить время. Некоторые из них были с женами. Подавали ужин с восемью сменами блюд и большим количеством различных вин для каждого блюда. Первым блюдом шла свежая печень гуся: его только что зарезали на кухне, вынули печень, порезали на кусочки и немного подогрели – она наполовину теплая от огня, а наполовину еще от самого гуся. Вкус восхитительный, но у меня, как я представил себе, чт, собственно, съел, возникло желание извергнуть все наружу. Второе блюдо – суп. Потом лобстер с перепелятами – давали грудку малыша-перепеленка размером, может, с ноготь. Вкус восхитительный, только очень уж грустно – как будто ешь грудку таракана. Между блюдами подавали фруктовый десерт с орехами, причем его сделали в духе Джексона Поллока, потому что пюре было из свежих киви и клубники, и эту смесь швыряли на тарелку перед тем, как подать на стол. Очень художественно. Потом принесли запеченного в тесте ягненка, и это был лучший ягненок в тесте в моей жизни. И все эти двадцать мужчин постоянно менялись местами, чтобы каждый мог посидеть рядом со мной, потому что думали, что им удастся вызвать меня на интересный разговор, но я был в дымину пьян.
Четверг, 12 марта 1981 года – Нью-Йорк
Винсент сказал мне, что жена Билла Копли, Марджори, эта чехословацкая бандерша из Питтсбурга, чей портрет я делал, бросила Билла, она явилась в «Тиффани» и накупила там всего на свете, в общем, на всю сумму, которая была на их совместном счете в банке. Забрала с собой два портрета. Она всегда прилетает в Ки-Уэст на частном самолете из Майами, и Билл ждал ее там в аэропорту с букетом роз, однако вместо нее из самолета вышел какой-то человек, который передал ему повестку в суд – на развод.
Тело Билла сейчас все покрыто ожогами третьей степени. Когда они еще были в Ки-Уэсте, он курил в постели, а она спала в соседней комнате, а две шлюхи – приятельницы Марджори, которые прилетели с ней вместе в Ки-Уэст, – пошли по своим делам и заявились домой тольков пять утра, вот они-то и обнаружили пожар. Он мог погибнуть. Она же сказала, что все это время крепко спала, ничего не слышала, никакого запаха вообще не почувствовала – хотя дом наполовину сгорел. Пришлось вызвать пожарных. Биллу делали пересадку кожи, было уже несколько операций. В общем, полный ужас. И теперь он совсем один, потому что она уволила его ассистента и секретаршу. Прочел пришедшую почту, потом отправился в офис (такси 5 долларов). Бриджид взволнована, ей предстоит пластическая операция – она хочет убрать морщинки вокруг глаз. Она уже заплатила за это. А Ронни счастлив, потому что у него теперь новая подруга – и богатая.
Заходил Джонни Пигоцци, у него новая фотокамера, которая делает панорамные снимки, и я тут же послал Ронни купить мне точно такую же. А Джонни был так дружелюбен, по-моему, потому что увидел, как я сижу и пишу красками, – он, наверное, думал, что это за меня делает кто-то другой. В 23.30 поехал на такси в «Ритц» (5,50 доллара). Нам дали бесплатные талоны на спиртные напитки, Уолтер Стединг начал свое выступление ровно в 23.30, играл он очень хорошо. До чего же странно видеть человека, который убирает у тебя в офисе и так прекрасно выступает на сцене.
Пятница, 13 марта 1981 года
Бриджид расшифровывала пленку, которую я записал в тот день, когда мы ездили в Порт-Джервис к Чарльзу Райделлу, и она сказала, что когда услышала на ней собственный голос, сразу решила, что больше никогда не будет пить. Эйра пригласил меня на вечеринку в честь Джека Николсона, это в половине двенадцатого по адресу Восточная 49-я улица, дом 212. Там были одни манекенщицы, яблоку негде упасть. Я сказал Джеку, до чего великолепно он сыграл в «Почтальоне»[921] и что все считают Джессику Лэнг прекрасной актрисой. Разговаривал с одним парнем, который работал в съемочной группе фильма «Кокаиновые ковбои», и он рассказал мне настоящую историю Тома Салливана – что он уже много лет сидит на героине, что его мать – шофер автобуса в Тампе, во Флориде. Этот парень сказал мне, что сейчас Том оказался на мели, что все свои деньги он заработал тем, что возил марихуану – не кокаин – на самолете из Колумбии. Уинни была на этой же вечеринке, она теперь разводится с Томом. Я пробыл там до трех утра. Там был Франко Росселлини. Был Боб Рафелсон, он очень славный. А Эйра просто очарователен.
Суббота, 14 марта 1981 года
Пошел к одиннадцати утра в церковь Лойолы на свадьбу Майкла Кеннеди и Вики Гиффорд. Фред был там (такси 4 доллара). На улицах полным-полно фотографов от различных телестанций и, конечно, немало полиции. В церкви у меня всегда начинается головокружение. В этой во всех рядах на скамьях были прелестные цветы. Вошли подружки невесты, и самое смешное, что когда Боб был в Швейцарии, там как раз шили платья для подружек невесты, и ему сказали: «Это для свадьбы у Кеннеди, они заказали все эти пеньюары». И вот все эти девушки вошли, одетые в то, про что мне было сказано, что это – пеньюары, причем каждый стоил, наверное, 75 долларов. Пурпурного цвета, с розовыми балетками. Подружками невесты были Керри Кеннеди и еще одна девушка, сестра Мэри Ричардсон. А потом вошла невеста, и это была самая прелестная невеста, которую я когда-либо видел. В самом деле, лучше не бывает. Настолько, что захотелось жениться, правда-правда. Я уже встречал ее прежде, в Монте-Карло. Она ведь дочь Фрэнка Гиффорда.
На такси доехал в отель «Сент-Риджис», где прием устроили наверху, на крыше (4 доллара). Там очень красиво. Мне снова пришлось пожимать всем руки. Роберт Кеннеди хотел поменяться со мной галстуками, а потом он повел себя странно: захотел поменяться еще и брюками. Он у них тоже красавец что надо, он был кавалером Ребекки Фрейзер. В самом деле, эти ребята все такие красивые – целый зал, где собралось семьдесят пять лучших красавцев и семьдесят пять лучших красавиц, а еще около двадцати человек старшего поколения. Кэролайн Кеннеди не хотела со мной разговаривать, она меня игнорировала, и я не понимаю, в чем дело. А Джон-Джон был любезен, поздоровался со мной и всякое такое.
Я быстро прошел по цепочке тех, кто встречал гостей. Сенатор Кеннеди был очень мил со мной, снова поблагодарил меня за то, что я сделал для него плакаты. Он и Джоан были там вместе.
Меня пригласили к Стивену Грэму, а потом позвонил Франко Росселлини и пригласил меня на ужин в «Ле сирк», и мы знали, что в этот вечер президент Рейган тоже там ужинает.
Пошли туда пешком, нам, правда, достались самые плохие места, мы с них ничего не видели, у Франко место было получше, и он начал нам описывать все в мельчайших подробностях – о том, что происходило на президентской вечеринке. Все столики были заняты репортерами, которые ужинали здесь, чтобы потом написать о президенте. Весь ресторан заполнили иностранцы – мы с Бобом были, наверное, единственными американцами. Когда мы уходили, нам не хотелось проходить мимо столика, где сидел президент, потому что это слишком уж смахивало на подхалимаж – ведь все остальные как раз останавливались около его столика, и вот мы пошли вокруг, но они вдруг позвали нас к себе, Джерри Зипкин даже крикнул нам вслед, и я познакомился с госпожой Рейган, которая сказала: «Спасибо вам, вы так хорошо относитесь к моим детям».
Потом мы поехали к Стивену Грэму в «Соверен». Один молодой человек предложил пойти к нему домой, и я не знал, как быть, потому что мне никто никогда такого не предлагал. Я имею в виду, в таких выражениях (такси 5 долларов). В постель. Тут позвонил Крис Макос. Я вычислил, что он звонит из «Бань», и он признался, что это так.
Воскресенье, 15 марта 1981 года
Очень славный денек. Крис пригласил меня на бранч с Джоном Гулдом, но я подумал, что очарование может испариться, если я увижу Джона днем. Правда, несколько позже я решил: а приглашу-ка я их обоих к себе домой. В результате я слишком разволновался, не пошел в офис – остался дома, принялся наводить порядок. Кстати, недавно Джон сказал мне, что «ПОПизм» ему понравился, а вот Крису – что «Парамаунт», на его взгляд, вряд ли возьмется за такой проект. Все же в конце концов что-то из этого и получится. Может, сейчас еще не время. Да, Джон сказал мне тоже, что, на его взгляд, текст был «плохо отредактирован», так что я уже даже не знаю, хорошо ли он умеет читать.
Соорудил пирог и чай. Джон принес свое грязное белье – постирать, пока они у меня в гостях. Просто сначала Джон сказал, что не может прийти, поскольку ему нужно пойти с этим бельем в прачечную на Коламбус-авеню, а я ему сказал, что у меня хорошая стиральная машина. Я хочу, чтобы он себя чувствовал здесь, как дома.
Позвонила Жанет Виллелла и сказала, что посылает за нами машину – чтобы мы приехали на балет.
Приехали в «Мет». Там кругом одни знаменитости. Это был благотворительный концерт в пользу Джоффри[922], и балетные номера были исключительно скучные. Просто сложные, изощренные, чувственные танцы. В антракте я выпил коктейли (20 долларов). В первом отделении выступал Рон Рейган-младший, однако ему не так много досталось танцевать – он был последним танцором в последнем ряду с последней балериной, однако он танцует теперь куда лучше, это большой прогресс. А во втором отделении он сидел с отцом и матерью в президентской ложе, и они с Дорией помахали мне. Они опять уезжают в этом месяце, так что я не знаю, как Дории удастся выполнить ее работу для Interview.
Понедельник, 16 марта 1981 года
Миссис Махони, жена главы компании «Нортон Саймон», купившей Хальстона, проговорилась, что Хальстон в больнице, но тут же заохала, просила никому не говорить, и я тут же пошел и позвонил Бьянке, она позвонила Хальстону в офис, и Мохаммед соврал, что Хальстон сейчас спит и что Виктор перезвонит ей позже. Я обзвонил больницы, но у них фамилия Фроувик – или что-нибудь хотя бы похожее – не значилась. Понятия не имею, что с ним могло случиться.
Утро было дождливое, но не холодное, но к концу дня температура вдруг упала ниже нуля. В офис приходили миссис де Менил и миссис Помпиду, перед ней шли человек шесть охранников и с ней рядом – тоже. Она высокая и красивая. С ними была еще миссис Мальро. Не знаю, она ему – вдова, невестка или кто там? Я подарил всем им свою «Философию». Миссис де Менил такая худенькая. Она начала строить музей в Хьюстоне, но сказала, чтобы я держал это в тайне. Мадам Помпиду пробыла у нас всего минут десять, а потом отправилась дальше – лишь позже в тот же день я узнал, что прямо от нас она поехала встречаться с Никсоном. Она еще сказала: «Я видела ваши седые волосы из ложи Рейгана». Она ведь одна из их ближайших друзей. Подождал в офисе, пока не настало время ехать к миссис де Менил (такси 4 доллара). Позже Арман и его жена Корис устроили вечеринку с ужином в честь мадам Помпиду.
Среда, 18 марта 1981 года
Позвонила Тинкербелл, чтобы поблагодарить за то, что я порекомендовал моим знакомым взять ее в раздел видео в журнале «Зэтс Энтертейнмент». Она сказала, что попросит своего агента позвонить им.
На ланче встретился с Ракель Уэлч. Она отменила наш ланч несколько недель назад, перенесла на сегодня. На этот раз она пришла со своим мужем. Когда мы изначально договаривались насчет ланча, она специально поставила условие, чтобы мы были только вдвоем – и больше никого, а на этот раз к нам пришло человек двадцать.
Это был странный ланч. И Ракель, и ее муж хотели разговаривать со мной только на интеллектуальные темы, тогда я подарил наши с П. Х. книги – «Философию» и «ПОПизм».
Ракель присела на диван, а все вокруг делали вид, что не смотрят на нее. Она интересуется искусством, поэтому мы устроили им экскурсию по нашему офису. Сьюзен Блонд спросила, не хотела бы она сходить в клубы Новой Волны, но та ответила: «Нет-нет, я пытаюсь вернуть назад Старую Волну, потому что все хорошее – у Старой Волны, а вовсе не у всей этой молодежи, которая лишь мельтешит туда-сюда». Вот это да! Она сказала, что выступала с лекцией в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.
Боб совершенно измотался, поскольку, как он сказал, когда устраиваешь такой большой ланч, на самом деле ничего не удается добиться – ведь никто толком уже не помнит, зачем они вообще пришли. А когда ланч скромный, пришедшие знают: сейчас их постараются уговорить давать рекламу в журнал. Мэри Бун, например, сказал он, сегодня совершенно не понимала, что она тут делает. Анна Винтур[923], которая раньше работала в «Виве», она и устроила туда Кэтрин, – пришла к нам в офис, чтобы показать Бобу свою идею – делать в Interview вкладку о моде, она работала над презентацией три месяца, потому что решила, что это интересная идея, а он лишь бросил взгляд на ее предложение и сразу сказал, что это все – ерунда, и тогда она ударилась в слезы. А она ведь крепкий орешек, и я вообще не мог себе представить, что она способна плакать, но тут, видимо, она дала волю своей женской сути. Позже нам нужно было побывать в «Болеро», это новый клуб, и он дает рекламу в прессе, так что мы решили сходить на разведку, и там было так странно. Ну представь себе: обычный особняк, заходишь и сразу попадаешь в лифт, двери закрываются, и его начинает трясти, потом гаснет свет, а когда двери открываются, ты, оказывается, на том же этаже, но, правда, с другой стороны! Наверное, идея в том, чтобы ты решил, что на самом деле куда-то уехал. А сделано все, как будто это таунхаус, – стены обшиты деревянными панелями, висит несколько канделябров.
И дамы там сказали: «Здесь все изолировано, наглухо закрыто, и вы, по-видимому, знаете, что это означает? А это означает, что вы можете делать здесь все, что только пожелаете». Вот пошлятина.
Четверг, 19 марта 1981 года
Мне нужно было решить, стоит ли просить Криса Макоса поехать с нами в Европу, чтобы помочь мне фотографировать здания, или нет. И я решил, что стоит.
Пятница, 20 марта 1981 года
Нам с Бобом нужно было сделать интервью с Рексом Смитом[924], и я решил с утра остаться в аптауне, потому что интервью назначили в ресторане «Кво вадис». Мы оба просто влюбились в него. У него кудрявые волосы, как у Витаса Герулайтиса, он выглядит примерно так же, только еще более красив. Потом мы услышали чей-то голос: «Энди!» – это была Йоко Оно. Мы просто оцепенели. Вид у нее очень элегантный, она похожа на герцогиню Виндзорскую[925]: волосы зачесаны назад, фирменные темные очки, прекрасная косметика, меха от Фенди, а украшения – кольцо с изумрудом с большим рубином внутри и бриллиантовые серьги от Эльзы Перетти. Ну, я сказал ей, что хотел бы позвонить и пригласить ее на ланч, и она дала мне номер своего телефона. Это было очень странно – увидеть совершенно новую Йоко.
Понедельник, 23 марта 1981 года
Виктор рассказывает какую-то невнятную историю про Хальстона, притом шепотом, и все как-то не складывается, Хальстон все еще в больнице, и якобы у него дома зеркальный потолок, и вот зеркало упало на кровать и порезало его, а потом серебро с задней стороны зеркала попало в рану и вызвало воспаление, однако я не уверен, что это все так, – мне кажется, что Виктор выдумывает, притом очень творчески.
В три часа дня пришел Крис Макос. Мы фотографировали мадонну по имени Джекки, вместе с младенцем, славной маленькой девочкой, в самом деле очаровательной. Мадонна была похожа на красивую версию Вивы – скорее, на ее сестер.
Вторник, 24 марта 1981 года
Читать бесплатно другие книги:
