Блеск шелка Перри Энн
– Вы вовремя забили тревогу. Кстати, у меня с собой есть еще одна трава, которая должна вам помочь, и, если пожелаете, я останусь. Дело в том, что она может вызвать побочные эффекты, и тогда я приму необходимые меры.
Анна выдумала все это, но ей необходимо было потянуть время, чтобы перейти к обсуждению вопросов, на которые нужно было найти ответы.
Елена приняла ее слова за чистую монету.
– Какие еще побочные эффекты? Мне станет хуже?
– Вы можете упасть в обморок, – ответила Анна, стараясь не слишком ее огорчать. – Возможна небольшая лихорадка. Но все тут же пройдет, как только я дам вам траву, нейтрализующую действие отвара. Ее нужно будет принять только в случае необходимости. Я буду рядом.
– Несомненно, за это мне придется заплатить дополнительно! – воскликнула Елена.
– Только за траву, но не за время.
Елена немного подумала и согласилась. Анна смешала несколько трав и залила их кипятком. Этот отвар окажет на пациентку расслабляющее действие и улучшит ее пищеварение.
Анна успокаивала свою совесть, убеждая себя в том, что осталась верна своей клятве – если не приносишь пользы, то по крайней мере не причиняй вреда.
Елена заметила, что лекарь поглядывает на фрески.
– Тебе нравится? – спросила она.
Анна затаила дыхание.
– Ничего подобного я раньше не видел, – сказала она.
– Не сомневаюсь, – усмехнулась Елена.
Анне хотелось сказать, что однажды она лечила пациентов в публичном доме и там было нечто подобное, но потом решила все же промолчать.
– Вы не ошиблись, – процедила она сквозь зубы.
Елена расхохоталась.
В комнату вернулась служанка, держа в руке стакан с заваренными травами. Елена сделала маленький глоток.
– Кислятина, – пожаловалась она, глядя на Анну поверх стакана.
Медлить было нельзя.
– Вам следует больше заботиться о себе, – сказала Анна, стараясь придать своему лицу озабоченное выражение. – На вашу долю выпало немало страданий.
Внезапно она поняла, что, вполне возможно, это правда.
Елена попыталась скрыть удивление, но безуспешно.
– Моего мужа убили. Конечно, мне пришлось нелегко.
Анна стояла, не отрывая от нее взгляда. Она подумала, что, вполне возможно, Елена причастна к убийству Виссариона, но спрятала брезгливость, которую испытывала к этой женщине, под маской сострадания.
– Конечно, что может быть хуже? Разве вы не считали людей, которые его убили, своими друзьями?
– Да, – протянула Елена. – Это правда.
– Мне жаль, – тихо сказала Анна. – Не могу себе представить, что вам довелось пережить.
– Конечно не можешь, – подтвердила Елена, на лице которой появилось презрение, хотя, возможно, на него просто упала тень. – Ты знаешь, Юстиниан был в меня влюблен.
Анна сглотнула.
– Правда? Я слышал, что вас любил Антонин, но, возможно, я неправильно понял. В конце концов, это всего лишь сплетни.
Елена не шелохнулась.
– Нет, – решительно возразила она. – Возможно, Антонин восхищался мной, но это ведь еще не любовь, не так ли?
– Не знаю, – солгала Анна.
Елена улыбнулась:
– Нет, это была не любовь, то был голод. Наверное, ты не понимаешь, что я имею в виду? – Она обернулась и окинула Анну оценивающим взглядом. – Это было… как бы поделикатнее выразиться… вожделением, Анастасий.
Анна опустила глаза, чтобы Елена ничего не смогла в них прочитать.
– Я тебя смутила? – спросила хозяйка дома с видимым удовольствием.
Анне хотелось дать ей достойный отпор, выплеснуть накопившееся негодование. Елена вызывала у нее отвращение – своей жадностью, желанием манипулировать людьми, лживостью. Но Анна не могла себе этого позволить.
– Да, я тебя смутила! – радостно заключила Елена. – Но ты ведь не знал Антонина. Он был обаятельным и, может быть, даже красивым, но у него не было такой силы характера, как у Юстиниана. Тот был исключительным…
Она не закончила фразу – продолжение повисло в воздухе и растворилось в пространстве.
– Они были друзьями? – спросила Анна.
– О да, у них было много общего, – ответила Елена. – Но Антонин любил пиры, вино, азартные игры, лошадей и тому подобное. Он дружил с Андроником, сыном императора, хотя, возможно, Исайя был ему более близким другом. Юстиниан тоже был искусным наездником, однако превосходил Антонина интеллектом. Много читал. Любил архитектуру, мозаичное искусство, философию, словом, все прекрасное.
На лице Елены появилось сожаление – всего на мгновение, но оно было неподдельным и глубоким.
Анна была тронута и преисполнилась жалостью к женщине, которая нуждалась в ее помощи. Должно быть, их связывало общее горе.
Однако душевный порыв Анны быстро угас.
– Ты прав, – бесцеремонно бросила Елена, – мне пришлось испытать так много страданий, что большинство людей даже представить себе не могут. Ты обязан обо мне позаботиться. И не надо сокрушаться. Ты же хороший лекарь.
Анна заставила себя вернуться в настоящее.
– Я не знал, что Юстиниан вас любил, – сказала она, чувствуя, что ее голос звучит неестественно.
Она вспомнила слова Константина о том, что авансы Елены вызывали у Юстиниана отвращение и он ее отверг. Конечно, именно так все и было.
– Должно быть, вы скучаете по нему, – добавила она.
– Да, конечно, – ответила Елена с ослепительной, но в то же время натянутой улыбкой, за которой могли скрываться какие угодно мысли и чувства.
Анна была для нее просто слугой, евнухом, и она не собиралась с ней откровенничать.
– И по мужу тоже, – добавила Анна, проявив разумную осмотрительность.
Елена передернула плечами.
– Виссарион был занудой. Говорил лишь о религии и политике. Много времени проводил с этим жутким епископом.
– С Константином? – удивленно спросила Анна.
– Разумеется, с Константином, – резко подтвердила Елена.
Она посмотрела на стакан, который держала в руке.
– У этого настоя отвратительный вкус, но мне не становится хуже. Тебе больше нет нужды здесь оставаться. Приходи через три дня, тогда я тебе и заплачу.
Через некоторое время Анна отправилась к Елене снова. Не прошло и десяти минут после ее прихода, как доложили о том, что к хозяйке дома явилась еще одна посетительница – Евлогия Моузакиос. У Елены не оставалось выбора. Ей придется одеться и впустить гостью. Евлогия узнает, что к ней пришел врачеватель. Но было бы хуже, если бы Елена дала ей понять, что никого не принимает.
– Если ты осмелишься сказать ей, от какой болезни меня лечишь, я больше никогда не воспользуюсь твоими услугами, – предупредила Елена Анну. – Ты меня понял?
– Давайте скажем ей, что вы вывихнули лодыжку, – предложила Анна. – Она ведь наверняка почувствует запах мази. Я не буду вам противоречить.
Елена одернула тунику, не утруждая себя ответом.
Через несколько минут вошла гостья. Она принесла Елене подарок – фрукты в меду. Элегантная Евлогия была светловолосой, худощавой, довольно высокой – выше Елены на несколько сантиметров. Лицо этой женщины показалось Анне удивительно знакомым. Она застыла в замешательстве, безуспешно пытаясь вспомнить ее имя.
– Мой лекарь, – сказала Елена, махнув рукой в сторону Анны, после того как поприветствовала гостью, – Анастасий. – Она слегка искривила губы в чрезвычайно снисходительной улыбке.
Елена произнесла имя лекаря так, что Евлогия сразу поняла: перед ней евнух, женоподобное существо с мужским именем, лишенное пола.
Гостья на мгновение задержала взгляд на Анне, а затем отвернулась, вступив в разговор с Еленой и не обращая внимания на лекаря, как будто тот был слугой.
Наконец Анна вспомнила, кто это – сестра Каталины. Много лет назад они встречались несколько раз в Никее, когда Каталина была еще жива. Неудивительно, что у Евлогии появилось смутное воспоминание.
Кожа Анны покрылась птом. У нее перехватило дыхание и задрожали руки. Нужно следить за каждым жестом, чтобы Евлогия ее не узнала.
Анна стала заложницей ситуации: она не успела назначить Елене курс лечения, и та разгневалась бы, если бы лекарь ушел.
Елена заметила, что Анастасию неловко, и улыбнулась. Она обратилась к гостье:
– Выпей немного вина, съешь инжир. Он очень вкусный, плоды были быстро высушены и потому улучшают настроение. Как любезно с твоей стороны нанести мне визит.
Она приказала слуге принести легкие закуски и стакан для Анны. Казалось, что ситуация забавляла Елену.
Анна решила отказаться от угощения. Евлогия наблюдала за ней. На ее лице снова появилось слегка озадаченное выражение. Анне не хотелось, чтобы Елена подумала, будто она боится оставаться.
– Спасибо, – сказала она, улыбнувшись в ответ. – Я тем временем приготовлю вам… отвар.
– Мазь! – поправила ее Елена и покраснела, осознав, что, возможно, допустила ошибку. – У меня растяжение, – сказала она Евлогии.
Та кивнула и выразила сочувствие. Они придвинулись друг к другу, оставив Анну в покое, и та стала вынимать из своей сумки необходимые травы и мази.
– Как Деметриос? – поинтересовалась Евлогия.
– Думаю, хорошо, – ответила Елена.
Принесли вино, инжир и орехи. Хозяйка налила вино в стаканы, в том числе и для Анны, хотя и не пригласила ее к столу.
– Полагаю, что Юстиниан не вернется, – заметила Евлогия, подозрительно посмотрев на Елену.
Та приняла грустный вид:
– Нет. Думают, что он замешан в смерти Виссариона. Но он, конечно, ни в чем не виноват! – Она улыбнулась. – Это наверняка сделал кто-то из тех, кто покушался на моего мужа ранее, когда Юстиниан был еще в Вифинии, за много километров отсюда.
Анна застыла. К счастью, она стояла к женщинам спиной, поэтому ни Елена, ни Евлогия не могли видеть ее лица.
– Его пытались убить? – с удивлением спросила Евлогия. – Но как?
– Яд, – просто сказала Елена. – Не имею ни малейшего представления, кому это понадобилось.
Она откусила кусочек сушеного инжира и медленно стала его жевать.
– Кстати, через несколько месяцев на Виссариона напали на улице. Все выглядело как попытка ограбления, однако впоследствии муж решил, что это был кто-то из его приближенных. Деметриос смог их найти. Ими оказались его друзья из Варяжской стражи, поэтому, скорее всего, подозрения Виссариона были беспочвенными.
Любопытство Евлогии нарастало.
– У Деметриоса Вататзеса были друзья среди варяжской стражи? Как интересно. Это необычно для человека, принадлежащего к старинному императорскому роду. Однако его мать Ирина тоже довольно необычна.
Елена не обратила внимания на ее слова.
– Мне кажется, именно это он тогда сказал. Хотя, может быть, я что-то не так поняла.
Интерес Евлогии усиливался.
– Это ужасно. Почему кто-то хотел навредить Виссариону? Он был достойным, благородным человеком.
Елена постаралась скрыть раздражение.
– Он был одержим религией, возможно, именно это и стало причиной. Да, конечно, они с Юстинианом до хрипоты спорили на религиозные темы, по крайней мере, я слышала такой спор дважды. А затем Юстиниан отправился к Ирине. Одному богу известно зачем! А потом Виссариона убил Антонин, и это уже доказано. Как ни странно, я и не подозревала, что Антонина так сильно волновали вопросы религии. Не понимаю, он же был обычным воином!
Анна повернулась, держа в руках травы и маленькую баночку с мазью, и протянула все это Елене.
– Что ж, спасибо, Анастасий, – поблагодарила та с обворожительной улыбкой, глядя Анне в глаза. – Я заплачу тебе завтра, когда буду не так занята.
На следующий день Анна вернулась, как было велено, чтобы получить деньги.
Только через пятнадцать минут ее провели к хозяйке, которая оказала лекарю довольно-таки радушный прием в недавно отремонтированной комнате с эротическими фресками. Наряд цвета спелой сливы удивительно шел Елене. На ней почти не было драгоценностей, но нежная кожа и роскошные волосы не нуждались в украшениях. Шелковая далматика поднималась волнами, когда Елена проходила по комнате. В такие моменты она напоминала свою необыкновенно красивую мать.
– Спасибо, что пришел, – сказала Елена с теплотой в голосе. – Моя кожа гораздо лучше, и я порекомендую тебя всем своим знакомым. – Она улыбнулась, но о деньгах не упомянула.
– Благодарю, – удивленно ответила Анна.
– Странно, что Евлогия пришла как раз тогда, когда ты был здесь, – продолжила Елена. – Ты знал, что она родственница Юстиниана Ласкариса?
Анна почувствовала напряжение.
– Неужели?
– Когда-то он был женат. – Елена придала своему голосу более подходящий тон. – Его жена умерла. Евлогия ее сестра. – Говоря это, Елена внимательно наблюдала за лекарем.
Анна окаменела, ощущая собственную неуклюжесть и не зная, что делать со своими руками, которые совсем ее не слушались.
– Правда? – произнесла она, стараясь не выдавать свою заинтересованность.
Анна дрожала.
Елена взяла со стола маленькую шкатулку, украшенную драгоценностями, – изысканную серебряную вещицу с вкраплениями халцедона и жемчужной окантовкой. Анна не могла оторвать от нее глаз.
– Она тебе нравится?
Елена протянула ей шкатулку.
– Она очень красива, – искренне ответила Анна.
Елена улыбнулась:
– Ее подарил мне Юстиниан. Конечно, с его стороны это было неразумно, но, как я тебе уже говорила, он меня любил.
В ее голосе прозвучало удовлетворение. Она продолжала наблюдать за Анной из-под опущенных ресниц.
– Не могу вспомнить, что ценного я получила от Виссариона. Он дарил мне лишь книги да иконы, очень тяжелые и мрачные. – Елена снова взглянула на Анну. – А с Юстинианом было весело, понимаешь? Или ты понятия не имеешь, о чем я говорю? Он был человеком-загадкой, я не могла понять его до конца. Всегда преподносил сюрпризы. И мне это нравилось.
Анна чувствовала себя неловко, и это ощущение все возрастало. Почему Елена с ней так разоткровенничалась? Конечно, если верить Константину, это было ложью. Елена – красивая и необыкновенно чувственная женщина, но Юстиниан не мог не рассмотреть ее внутреннее уродство, если не сразу же после знакомства, то по крайней мере через непродолжительное время. Елена повертела шкатулку в руках, и жемчуг заиграл на свету. Почему Юстиниан потратил на нее столько времени? Может, это тоже ложь?
Елена продолжала наблюдать за лекарем. Ее взгляд был напряженным, почти гипнотическим. В солнечных лучах все сверкало – шкатулка, сливовый шелк ее далматики, великолепные волосы.
– Тебе нравятся красивые вещи, Анастасий? – спросила Елена.
Этот вопрос подразумевал единственный ответ.
– Да.
Крылатые брови Елены однялись, темные глаза расширились.
– Просто «да»? Как прозаично! А какие именно красивые вещи ты любишь? – продолжала расспрашивать она. – Драгоценности, украшения, картины, ковры, скульптуры? Или тебе больше нравится музыка и хорошая еда? А может, что-нибудь приятное на ощупь, например шелк или мех? Что доставляет тебе наслаждение, Анастасий?
Она положила шкатулку на стол и сделала три шага навстречу Анне.
– Евнухи способны получать удовольствие? – вкрадчиво спросила Елена.
Именно так она пыталась соблазнить Юстиниана? Анна почувствовала, как пот струится по ее телу, а кровь приливает к щекам. Елена пыталась пробудить в ней сексуальное влечение просто ради забавы, чтобы испытать свои чары и проверить, удастся ли ей это сделать.
Атмосфера в комнате накалилась, надвигалась гроза. Это было мучительно. Анна отдала бы все на свете, чтобы как можно быстрее сбежать отсюда.
Елена окинула пристальным взглядом ее тело.
– У тебя что-нибудь осталось, Анастасий? – спросила она нежным голосом, в котором не было сочувствия, лишь бесстыдство и откровенное любопытство.
Она протянула изящную руку и дотронулась до паха Анны, где должны были находиться мужские органы, если бы они были. Но ничего не обнаружила.
Анна запаниковала, чувствуя, что ее душит истерика.
Глаза Елены, в которых плясали веселые яркие огоньки, манили и в то же время выражали презрение.
Любой мужчина, как бы его ни изуродовали, скорее всего, в подобной ситуации не произнес бы ни слова. Что бы Анна ни сказала, это должно прозвучать как слова мужчины. Она подавила отвращение, трепетавшее внутри нее, словно огромная птица, которая попала в ловушку и, калеча себя, мечется, пытаясь вырваться на свободу.
Елена ждала. Она не сможет ни забыть, ни простить того, что ее отвергли. Она была так близко, что Анна чувствовала тепло, исходившее от нее, и биение ее сердца.
– Удовольствие должно быть обоюдным, моя госпожа, – сказала она, чувствуя, как слова застревают у нее в горле. – Уверен, что вы найдете достойного мужчину, который сможет доставить вам наслаждение.
Елена стояла неподвижно. Ее лицо погасло от удивления и разочарования. Анастасий был предельно учтив и даже льстил ей, но тем не менее ей казалось, что ее лишили чего-то очень важного. Она резко вскрикнула от досады и отступила назад. Теперь Елена не знала, что сказать, чтобы не выдать себя.
– Ты мне надоел, – произнесла она наконец сквозь зубы. – Твои деньги лежат на столе у двери. Забирай их и уходи.
Анна повернулась и покинула комнату, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не побежать.
Глава 33
Анна вернулась домой. В голове царил сумбур, тело дрожало, словно над ним надругались. Анна пронеслась мимо Симонис, не сказав ни слова, и тотчас бросилась к себе в комнату. Она сняла одежду и повязки и какое-то время стояла голая, а потом принялась мыться. Анна мылась снова и снова, поливая тело лосьоном и с удовольствием вдыхая его резкий терпкий аромат, словно таким образом могла очистить свое сознание. Кожу жгло, но ей это даже нравилось.
Анна снова надела золотисто-коричневую тунику и далматику и ушла из дома, отказавшись от еды и питья.
Ей повезло, что Константин был дома. Как только Анна вошла, он поднялся со своего кресла. На широком лице появилась тревога.
– В чем дело? – спросил епископ. – Что случилось? Умер еще один монах?
Это было нелепо! Она так погрузилась в свои переживания – совершенно незначительные, – в то время как люди умирали в муках! Анна начала истерически смеяться и никак не могла успокоиться. Постепенно смех перешел в рыдания.
– Нет… – Всхлипывая, она уселась в кресло. – Нет, ничего, ничего существенного… – Анна положила локти на стол и уронила голову на руки. – Я виделся с Еленой. Лечил ее – ничего серьезного, просто сыпь. Она…
– Что? – спросил Константин, садясь напротив. Его голос был мягким, но встревоженным.
Анна подняла на него взгляд, пытаясь справиться с собой.
– Правда, ничего, – повторила она. – Вы говорили, что Елена делала непристойные предложения Юстиниану, и тот находил их совершенно недопустимыми…
Анна не стала рассказывать о том, что произошло с ней самой, но старик все понял. Она заметила, как его лицо потемнело, потом в глазах промелькнули жалость и отвращение – словно это произошло с ним самим.
– Мне очень жаль, – тихо произнес Константин. – Будь осторожен. Елена опасная женщина.
– Знаю. Думаю, я отказал ей достаточно тактично, но уверен, что она об этом не забудет. Надеюсь, мне больше не придется ее лечить. Может, она и сама этого не захочет…
– Не стоит на это рассчитывать, Анастасий. Ей нравится унижать окружающих.
Перед внутренним взором Анны всплыло лицо Елены.
– Полагаю, у нее прекрасно это получается. Она сказала мне, что Юстиниан был в нее влюблен. Показала красивую шкатулку, которую, по ее словам, он ей подарил.
Заговорив об этом, Анна вспомнила, как выглядела эта шкатулка. Да, Юстиниан непременно купил бы такую прекрасную вещь, но не для Елены.
Рот Константина скривился от отвращения и, вероятно, жалости.
– Ложь, – не колеблясь произнес он. – Юстиниан терпеть ее не мог, но считал, что Виссарион может повести народ на борьбу против унии с Римом, поэтому старательно скрывал свои чувства.
– Елена сказала, что он поссорился с Виссарионом незадолго до его смерти. Это тоже ложь?
Константин уставился на нее.
– Нет, – тихо проговорил он. – Это правда. Юстиниан сам сказал мне об этом.
– Из-за чего была ссора? – спросила она. – Из-за Елены? Юстиниан рассказал Виссариону, что его жена… Как он мог такое сказать?
– Он этого и не говорил. – Старик решительно покачал головой. – Ссора не имела к Елене никакого отношения.
– Тогда что же стало причиной?
– Я не могу тебе сказать, – ответил Константин. – Извини.
В душе у Анны забурлило. Она видела, что старик знает правду, но скрывает.
– Юстиниан сказал об этом на исповеди? – спросила она дрожащим голосом.
Страх железной рукой сжал ее внутренности.
– Я не могу тебе сказать, – повторил Константин. – Иначе предам чужое доверие. Кое-что я знаю, кое о чем догадываюсь. Если бы речь шла о твоей сердечной тайне, ты бы хотел, чтобы я рассказал об этом кому-нибудь?
– Нет, – хрипло призналась Анна. – Разумеется, нет. Прости меня.
– Анастасий… – Константин с трудом сглотнул. Его кожа была очень бледной. – Будь осторожен с Еленой. Ты многого не понимаешь. Жизнь, смерть, жестокость, ненависть, старые долги и мечты… Люди никогда не забывают об этом. – Он наклонился вперед, ближе к Анне. – Два человека уже мертвы, третий – в изгнании, и это лишь малая толика. Служи Господу нашему, как можешь, лечи болезни, но оставь остальное!
Спорить с ним было бы бессмысленно и жестоко. Анна не сказала Константину правду, как же он мог ее понять? Каждый из них пытался достучаться до другого. Епископ – потому что связан тайной исповеди, Анна – потому что не может поведать ему истинную причину, по которой не может оставить все как есть.
– Спасибо, – еле слышно произнесла Анна. – Спасибо за то, что выслушали.
– Давай помолимся вместе, – ответил Константин. – Идем.
Анна была во Влахернском дворце – лечила одного из евнухов от серьезной легочной инфекции. Пришлось просидеть у его постели всю ночь, пока кризис не миновал. Потом за ней прислал Михаил Палеолог – у него появилось легкое кожное раздражение. Анна была у императора, когда к нему на аудиенцию явились два папских легата, Паломбара и Виченце. Они вошли, как обычно, в сопровождении варяжской гвардии. Варяги всегда были при императоре – сильные воины с сухопарыми мускулистыми телами, в полном вооружении. Они находились рядом с Михаилом неотлучно, невзирая на время суток и на то, была ли встреча важной или всего лишь формальной.
Анна стояла немного в стороне, но император не давал ей разрешения уйти. Она вспомнила путешествие в Вифинию в сопровождении Виченце, во время которого чуть не убили Кирилла Хониата.
Присутствующие обменялись официальными приветствиями и фальшивыми пожеланиями добра. Рядом с Анной стоял Никифорас. Он следил за каждой модуляцией голоса говоривших, хотя, глядя со стороны, можно было подумать, что он просто ждет. Всего пару раз он бросал взгляд на Анну, и на его губах мелькала мимолетная улыбка. Анна поняла, что он будет здесь до конца аудиенции, чтобы оценить как слова, так и то, что легаты недоговаривают, а потом даст Михаилу советы. Она была рада этому.
– Есть еще некоторые разногласия между определенными группами людей, которые не понимают необходимости объединения христиан, – обронил Виченце с едва скрываемым нетерпением. – Мы должны предпринять решительные меры, чтобы не позволить им сеять смуту в народе.
– Я уверен, что его величество об этом знает. – Паломбара посмотрел на Виченце, потом снова отвел взгляд. В его глазах были неприязнь и насмешка.
– Не может быть, – нетерпеливо возразил Виченце. – В противном случае он давно бы принял меры. Я хотел бы поставить императора в известность и попросить у него совета. – Он бросил на коллегу острый, холодный, полный неодобрения взгляд.
Паломбара улыбнулся – тоже без особого тепла.
– Его величество не станет рассказывать нам всего, что он знает, ваше высокопреосвященство.
Вряд ли Михаил привел бы свой народ обратно в Константинополь и обеспечил бы его безопасность, не зная природы человеческих страстей – и не умея ими управлять.
Анна с трудом сдержала улыбку. Это любопытно. Судя по всему, римляне не выступают единым фронтом – возможно, причиной тому личная вражда или столкновение амбиций.
Паломбара снова посмотрел на Михаила:
– Времени мало, ваше величество. Можем ли мы чем-то помочь? Есть ли лидеры, с которыми мы могли бы поговорить и разрешить некоторые из их опасений?
– Я уже беседовал с патриархом, – возразил Виченце. – Он превосходный человек, прекрасно все видит и понимает.
На мгновение по лицу Паломбары стало заметно, что ему было неизвестно об этой встрече. Но он сумел скрыть растерянность за улыбкой.
– Не думаю, что нам нужно сосредоточить внимание на патриархе, ваше высокопреосвященство. На самом деле я полагаю, что более всего Риму не доверяют монахи. Но, возможно, ваша информация отличается от моей?
На бледных щеках Виченце вспыхнули красные пятна; он был слишком взбешен, чтобы говорить.
Паломбара посмотрел на Михаила:
– Ваше величество, возможно, если бы мы с вами обсудили ситуацию, нам бы удалось найти общий язык с этими святыми людьми. Мы бы убедили их в том, что наши цели совпадают: все мы боремся против ислама, который, боюсь, подступает все ближе.
На этот раз на лице Михаила промелькнул интерес. Разговор продолжался еще минут двадцать, а потом легаты удалились, и вскоре после этого Анна тоже покинула императорские покои – ее наконец заметили и разрешили уйти.
Когда она подходила к парадному входу, ее окликнул Паломбара. На этот раз он был один. Легат смотрел на Анну с интересом, и ей неприятно было осознавать, что это связано с тем, что он еще не сталкивался с евнухами. Она вдруг остро осознала свою женскую сущность, почувствовала свое женское тело, спрятанное под одеждой, и испугалась, что Паломбара заметил вину в ее глазах. Возможно, для человека, которому кажется странным наличие третьего пола, ее маскарад покажется очевидным. Находит ли он ее женственной? Или просто думает о том, как изуродовали ее тело, отчего ее руки стали такими хрупкими, а шея и челюсти – тоньше, чем у мужчин? Нужно срочно что-то ему сказать, отвлечь его от размышлений.
– Вы увидите, что убедить монахов в превосходстве вашей доктрины – сложная задача, ваше высокопреосвященство. – Прежде Анна не замечала, что ее голос звучит по-женски, без сочных грудных модуляций, свойственных евнухам. – Они всю свою жизнь посвятили православной вере, – добавила она. – Некоторые из них совершают подвиг мученичества.
– Именно это ты скажешь императору? – спросил Паломбара, делая шаг ей навстречу.
Несмотря на епископское одеяние и на положенные легату регалии, в его фигуре чувствовалась особая мужественность, обычно не свойственная священникам. Анне захотелось сделать какой-нибудь жест, типичный для евнухов, чтобы напомнить о том, что она не женщина, но она не смогла придумать ничего такого, что не выглядело бы нелепым.
– Последний совет, который я ему дал, – пить настой ромашки, – ответила она и с радостью заметила недоумение на лице собеседника.
– С какой целью? – спросил Паломбара, зная, что она явно над ним потешается.
Читать бесплатно другие книги:
