Семиевие Стивенсон Нил

Подошел Лангобард, как всегда настроенный поболтать.

– С воздуха их можно не ждать, – сказал он. – Они сделают все, чтобы убрать нас по-тихому, так, чтобы никто не узнал. А полномасштабное нападение едва ли вяжется с историей, которую они скармливают жителям кольца.

– Когда, блин, мы расскажем свою версию этой истории? – не сдержался Роскос, и на этом разговор закончился.

Но через час пришел ответ; сначала Кэт, а за ней и остальные услышали со стороны океана гудение и рычание. Небо на юге разрезали лучи прожекторов, затем вдруг потухли. Пилот решил идти по темноте. Аппарат – не то самолет, не то корабль – держался близко к воде и издавал шум, характерный для ковчега. Он со вздохом опустился на воду в километре от берега и зачухал маневровыми двигателями. Якорь бросили подальше от берега из уважения к претензиям диггеров, которые взводятся из-за всякой мелочи, но не слишком далеко, чтобы можно было переправлять лодочки с людьми и грузом. Опустили задний грузовой трап, и залившаяся туда вода вынесла баржу и несколько шлюпок. С одной из них на берег сошла небольшая партия. Кэт-три слышала, как они беседуют – в основном с Тэ и Арджуном, хотя Эйнштейн, как обычно, нашел способ вклиниться.

Баржу отбуксировали на открытое пространство на полпути к берегу и заякорили. Заскрежетали механические внутренности, через несколько минут раздались грохот и гудение, открылся люк, и из него перевернутой подковой взметнулся сверкающий фонтан цеплетов. Роботы взлетали к небу, набирая скорость, гудение постепенно становилось все громче и пронзительнее. Через несколько минут эй-став поднялся метров на сто и залил бухту и пляж мягким светом, в котором можно было спокойно ходить и читать. Теперь Кэт-три увидела название ковчега: «Дарвин». Его наверняка отправили с крупной базы «ТерРеФорма» – скорее всего, из Хайды, – в ведении которой находилось северное побережье Тихого океана.

Баржами с эй-ставами часто пользовались военные, так что роботы, вероятно, излучали и в других диапазонах, помимо видимого света. Они образовывали единый коммуникационный центр, который соединял все устройства в поле зрения, а также обеспечивал канал связи с Денали и другими базами на кольце.

Теперь Кэт-три было не до сна, и она спустилась на пляж. Пройдя через кусты, она увидела Эйнштейна с энци, которые стояли перед камерой, подсвеченные прожекторами. Чуть поодаль перебирала записи высокая мойринка с осанкой, манерами и внешностью модели. Одета она была по погоде, пальто подчеркивало ее стройную, но при этом крепкую фигуру. Вероятно, его сшил на заказ какой-нибудь модный цепьхэттенский кутюрье.

Ближе можно было не подходить – и так понятно, что мойринка занимается как раз тем, чего так ждал Роскос Юров. Она обратилась к камере, затем начала задавать вопросы Эйнштейну и энци. И все это транслировалось в прямом эфире на кольцо.

Кэт-три уселась на пляже, обхватив колени, и смотрела, как женщина делает свою работу. Что такого произошло в ее жизни, что она эволюционировала в сногсшибательную красотку? Она вела себя не так, как если бы была красавицей от рождения, что наводило на мысль о какой-то глубокой личной травме. Завершив интервью, женщина отключила свет и камеры и отошла побеседовать с Ека Арджуном. Оба надели одры; вероятно, предмет разговора транслировался на устройства.

Кэт-три была уверена, что Кэт-два видела репортажи, которые эта женщина вела из горячих точек по всему кольцу. Она освещала забастовки и гражданские беспорядки, которые подавляли силами полиции и козаков.

Кэт уже долго сидела на одном месте, раз успела увидеть все это и сделать выводы, а значит, силы у нее были на исходе. Что неудивительно, учитывая, как прошел день. Перевалило за полночь, до рассвета было еще далеко, и Кэт чувствовала, что погружается в сон с той же непреодолимой силой, с какой «Эндьюранс» спикировал на Расщелину.

Но вместо этого она вдруг обнаружила, что смотрит на высокую мойринку, а та – на нее. Когда она успела так близко подойти? Кэт-три вскочила на ноги, песок начал предательски проваливаться.

– Кэт Амальтеина-три? – спросила женщина. – Приятно познакомиться. Кантабриджия Бартина-пять.

Пять? Ничего себе.

– Ты наверняка повидала немало всякого, – сказала Кэт-три. – Искренне надеюсь, что ты остепенилась в текущей форме.

Кантабриджия-пять слегка прикрыла золотистые глаза, как бы благодаря за эти слова, но отвечать не стала.

– Я здесь выполняю роль начальника штаба, – сообщила она.

Не самое безумное, что Кэт-три доводилось в последнее время слышать, но и не самое банальное. Внешне Кантабриджия-пять больше напоминала тележурналиста. Однако в мире, где действия полиции или военных могут считаться успешными, только если таковыми их воспринимает обыкновенный зритель по телеэкрану, она равнялась генералу.

Арджун подошел сзади и встал у мойринки за плечом. Коротко кивнул Кэт-три.

– Я только что связалась с сержант-майором Юровым, лейтенантом Томовым и Лангобардом, – сказала Кантабриджия-пять, – и провела инструктаж. Теперь к тебе. Приближается небольшой отряд красных. Сюда доберутся через несколько часов. Разведка сообщает, что их ведут двое диггеров, которые знают дорогу. Может завязаться бой. Напрямую вступать в него нельзя, только обороняться. Держись подальше от наших бук. Наблюдай за диггерами. Если получится, постарайся сделать так, чтобы они никому не нанесли вреда. Но помни: мертвых диггеров в кадре быть не должно.

Кэт-три кивнула.

– Ясно.

Арджун, видимо, подумал, что надо пояснить:

– Мы не знаем, появятся ли пингеры, и если да, то когда. Нужно выиграть время.

– Хорошо, – ответила Кэт-три. – И как мы намереваемся это сделать?

Арджун взглядом дал понять, что она забывается, а Кантабриджия-пять просто сняла с головы свой одр и протянула Кэт. Он был ей немного велик, поэтому пришлось поддерживать его одной рукой.

– Не забудь про музыку, – сказала Кантабриджия-пять. – Иначе впечатление будет неполным.

– Музыку? – переспросила Кэт.

Кантабриджия-пять улыбнулась уголками глаз, мол, сама сейчас поймешь, просто сделай, как говорят. Кэт нащупала наушники-капельки.

На экране одра возникли виртуальные иконки, большей частью обесцвеченные или размытые: одр распознал, что Кэт-три не его владелица, и потому закрыл доступ к некоторым данным. Однако рядом с Арджуном парил мягко светящийся красным шарик размером с теннисный мяч. В нем была небольшая впадинка. Айвинец щелкнул по ней пальцем, и шарик поплыл навстречу Кэт-три.

– Прошу.

Кэт поймала шарик, засунула большой палец во впадинку и растянула. Перед ней возник плоский экран. Затем она потянула шарик на себя, и экран приобрел объем.

Насчет музыки Кантабриджия-пять не шутила. Играл полный оркестр, в который входили как инструменты, знакомые еще Моцарту, так и те, что были изобретены через тысячи лет после Ноля. Музыканты аккомпанировали хору, и сознание Кэт захлестнуло цунами стереозвука. Исполняли государственный гимн красных. Не легонькую сокращенную версию, которую пускали на спортивных состязаниях, а вариацию в симфонической обработке, которая была рассчитана на то, чтобы слушатель замер в немом трепете.

Над пляжем висел виртуальный железоникелевый кулак. Точнее, Кулак. Тут и там он был утыкан мощными стрингерами, к которым крепились тончайшие нити и тянулись в разных направлениях, исчезая где-то в дали. Кэт-три осторожно, чтобы не подвернуть ногу на случайном булыжнике, обошла его и заглянула в отверстие по центру. Там под бугристой многокилометровой корой астероида несинхронно вращались светящиеся кольца, каждое наподобие БЦ. Как только Кэт встала под этим углом, запустилась программа, и камера начала двигаться сама собой. От неожиданности мойринка чуть не упала – пришлось ухватиться за руку Кантабриджии. Точка виртуального обзора медленно поплыла внутрь Кулака, который все увеличивался и будто поглотил Кэт. Замедлить или ускорить камеру было нельзя, но можно было смотреть по сторонам, заглядывая сквозь стеклянные крыши города-кольца. Там виднелись зеленые поля, где молодежь пинала мяч, голубые озера, вокруг которых под ручку прогуливались влюбленные, оживленные районы с высотками, спальные утопии, новенькие школы и военные базы, на которых беты с неондерталами отрабатывали приемы и тренировались в стрельбе под развевающимися красными флагами.

– Это все по-настоящему?

– Не совсем, – ответил Арджун. – Что-то есть на самом деле, а что-то дорисовали.

– А откуда запись? Из открытых источников или?..

– Дали в эфир шесть часов назад. Целая сенсация.

До этого красные никогда не показывали, что находится внутри Кулака – ни на самом деле, ни виртуально.

Камера пролетела тоннель насквозь и вышла в открытый космос. Показалось обитаемое кольцо, а в центре него – голубая планета. Из паутины нитей, опутавших астероид, прямо к экватору тянулся трос. Медленно, но постепенно набирая скорость, камера понеслась вдоль него. За несколько секунд она проделала путь, который на настоящем лифте занял бы несколько дней. Даже сквозь пелену облаков Кэт-три разглядела сложные очертания Юго-Восточной Азии на севере, а к югу – огромную серовато-коричневую глыбу Австралии, выпроставшую серо-зеленое щупальце в сторону Новой Гвинеи. Камера приблизила этот участок, так что стала видна дорога и сухопутный мост. Накренившись, она помчалась на северо-запад вдоль дымящихся хребтов Новой Гвинеи к мысу, который почти соприкасался с экватором. Там вовсю шла стройка: расчищенный участок, строения, раскопки, смутная сеть инфраструктуры, – но камера задерживаться на ней не стала. Она парила над лазоревым морем, утыканным островками, которые Кэт-три встречала на картах.

Глаз вдруг зацепился за что-то неестественно прямое, будто начерченное по линейке: трос с Кулака, который отвесно уходил в океан между двумя большими островами. В них Кэт узнала Борнео и Сулавеси, а между ними, стало быть, – Макасарский пролив. Камера замедлилась и остановилась. Хор и оркестр подходили к крещендо. Режим демонстрации едва заметно изменился: камера перестала двигаться, и одр снова подчинялся командам Кэт-три. Подобно Гулливеру, она возвышалась над проливом и могла ходить вокруг, разглядывая под разными углами. Некоторое время ничего не происходило. Затем в месте, где трос входил в воду, море забурлило, вздыбливаясь. Крошечные морщинки обычных поверхностных волн стерлись, сменяясь зелеными воронками, от которых в стороны расходились спиральные рукава из пены. Над ними беспокойно кружились чайки. Значит, все по-настоящему, а не отрисовано на компьютере. Бурление распространялось от троса, который был точно на экваторе, и шло на север и юг, но не на запад и восток. Трос раздвоился, затем снова и снова, и превратился в веер нитей, которые поддерживали нечто длинное.

Воды пролива разверзлись – сначала в районе экватора, затем разрыв с огромной скоростью пополз по меридиану. Из него вышло что-то, но вода не позволяла разглядеть, что. Она стекала множеством Ниагарских водопадов обратно в океан, поднимая тучи брызг, которые скрывали конструкцию. Через минуту глазам Кэт предстал Гномон. Ей пришлось отойти, иначе целиком его обозреть было нельзя. Левой рукой она будто повернула дверную ручку, уменьшая громкость духовой секции Киотского филармонического оркестра, а то от басовых тромбонов и литавр чуть не лопались перепонки.

Если конструкторы задумывали Гномон как ответ Колыбели, то они, безусловно, своего добились. Он был длинный и изогнутый, как катана, чтобы соответствовать кривизне земной поверхности, и его окружал прозрачный и хрупкий на вид экзоскелет, как у насекомого. А еще он будто бы раскладывался, как фигурка из оригами или богомол. Бесчисленные складки и дугообразные секции говорили о том, что над ним столетиями трудились миллионы джиннов, которые задались целью сотворить предельно прочную, но при этом максимально легкую конструкцию.

– Из чего он?

– В основном углерод и магний, – ответил Арджун. – Два очень легких, но надежных материала, которые можно добыть из донных отложений.

– То есть из океана?

– Да, – подтвердила Кантабриджия-пять.

– Очень энергоемко, – отметил Арджун. – Сборка велась на дне, и питание туда подавали по кабелям в тросе.

– Они отправили строителей на дно?

– Нет, роботов.

– И тут у нас появляется шанс, – сказала Кантабриджия-пять.

Режиссер этого зрелища снова захватил контроль над камерой и потащил Кэт-три вдоль Гномона, замедляясь на наиболее впечатляющих участках и пропуская то, что повторялось. Суть, в общем, была ясна: гигантский вагон двигался внутри с севера и на юг по монорельсу, чтобы охватить как можно больше широт. Еще там были поезда внутреннего сообщения, которые соединяли друг с другом жилые модули, военные базы, роскошные курорты для семейного отдыха и прочая, и прочая. Эту часть явно отрисовали на компьютере – едва ли все это успели построить. Вскоре от скоростного пролета начало укачивать. Кэт вытащила наушники, закрыла глаза и осторожно сняла одр. Открыв глаза, она снова оказалась в реальном мире: пляж, островок, двое собеседников. Она вернула одр Кантабриджии.

– И в чем этот шанс заключается?

– Устанавливая первый контакт с чужаками, – сказала Кантабриджия-пять, – едва ли разумно сбрасывать на них гигантских роботов и разрабатывать принадлежащие им недра.

Кэт-три задумалась.

– Ага, – выдала она наконец.

– Именно.

– Вот почему они так стремились понравиться диггерам.

– Да, потому что полностью облажались с пингерами. Все верно. – Кантабриджия какое-то время молча смотрела на нее. Это молчание и ее взгляд давили, но не то чтобы сильно. – То, что сегодня произойдет, – продолжила она наконец, – надолго определит будущее Новой Земли. Будь у нас больше ресурсов, мы бы разработали более глубокую стратегию и результат был бы более предсказуемым. С другой стороны, это могло бы обернуться и против нас.

– Как же ваши до всего этого додумались? – спросил Тэ.

Он сидел на корточках рядом с энци. Она по-прежнему была укутана в спальные мешки – торчали только руки и голова. В свете цеплетов Сонар изучала руководство по эксплуатации. Эй-став все еще освещал бухту, но экипаж «Дарвина» приглушил его, чтобы не мешать людям спать. Девушка щурилась и силилась вникнуть в непонятные слова. При чтении она шевелила губами, пытаясь разобрать незнакомые символы из кириллицы, которые попадались через слово. На голове у нее были массивные наушники. Она не слышала Тэ и не знала, что он на нее смотрит. Так что он мог спокойно изучить ее. Девушка была не в его вкусе, к тому же слишком юная, но он начинал понимать, что нашел в ней Эйнштейн. Тот наверняка уже понял, что в своей РКС не встретит ни одной селенки, с которой будет о чем поговорить. А случись ему попасть на кольцо, для тамошних умниц он навсегда останется деревенщиной.

В ящике скрывался портативный сонар. Он работал и на передачу, но сейчас с его помощью слушали. Сонар-Таможня чуть ли не силой вырвала его из рук Тэ и принялась осваивать. Прибытие ковчега «Дарвин», лодки и баржи отвлекали девушку, но Тэ все-таки убедил ее отнестись к этому, как к интересному эксперименту, цель которого – понять, как все это может быть воспринято пингерами и другими млекопитающими, населяющими глубины.

Осторожно ступая по стеклянистому берегу островка, он зашел сбоку и легонько тронул энци за плечо. Не хотелось мешать, однако вопросы требовали ответов. Сонар на мгновение впала в ступор, как будто только что была где-то очень далеко, но быстро пришла в себя и сняла один наушник.

– Вы что-то сказали?

– Вот это все. – Тэ опустил руку на обшарпанную пластину над трубой и кивнул в сторону импровизированной кувалды. – Как ваши до этого додумались? Откуда пингеры узнали, что, если захотят пообщаться, нужно прийти на пляж в такое-то место и поставить тур?

– Когда атмосфера стала пригодной для дыхания, мы начали рассылать разведчиков, – ответила Сонар.

– Это было триста лет назад.

– Двести восемьдесят два года.

– Неважно. Главное, что это было давно.

– Не так уж и давно.

Тэ тяжело вздохнул.

– Живых-то не осталось.

– Но это не просто рассказы, которые передаются из уст в уста, если вы об этом, – сказала Сонар. – У нас есть записи.

– На бумаге из натурального хлопка. Помню. Продолжай.

– Пропитание, конечно, найти было негде, поэтому дальность похода ограничивалась тем, сколько припасов можно было унести в рюкзаке. Впоследствии, однако, на побережье обнаружили съедобные водоросли и моллюсков.

Тэ кивнул.

– Как только сине-зеленые водоросли, которые создал «ТерРеФорм», восстановили состав атмосферы, нужно было как-то ограничить их размножение. Так побережья засеяли фильтраторами, а океаны – крилем.

– Моллюски стали первым мясным деликатесом, который люди попробовали за сорок семь веков, – сказала энци. – Разведчики, которых отправляли к океану, могли оставаться там сколь угодно долго. Порой их походы длились месяцы, а то и годы. И при этом они питались лучше, чем жители Норы.

– Популярная, должно быть, профессия.

– Чересчур. Некоторые решали уйти насовсем, тогда их отлавливали и снова наставляли на путь истинный.

– Звучит… неприятно.

– Трудные были времена. Многое из того, что вам кажется ужасным в нашей культуре, пошло именно оттуда.

– Ладно. Значит, разведчики вылезали из Норы и прямиком шли к побережью, так?

– Верно. Их маршрут стал для нас чем-то вроде тропы – мы изучили ее вдоль и поперек. После того как Комитет навел порядок, группа разведчиков обследовала побережье в нескольких километрах отсюда, ночуя на деревьях. Один из них посмотрел вниз и увидел, как кто-то выходит из воды, совершенно голый. В руках он – или она – нес большую лопату вроде тех, которыми копают мидий, и ведро. Выкопав несколько раковин, он ушел в океан и исчез.

– Ни акваланга, ни гидрокостюма?

– Именно. Только пояс с ножом. В общем, об этом узнали в Норе, и Комитет обратился к моей предшественнице.

– Бывшей Сонар-Таможне то есть?

– Да. На следующий год в это же место отправили другую группу разведчиков. Они соорудили что-то наподобие вот этого агрегата, только не такое качественное, и начали отправлять сигналы на глубину. Безрезультатно. Шли годы, десятилетия. Опирались только на слова очевидца. Затем кто-то из стариков, опытный разведчик, придумал улучшить агрегат и перенести его сюда. Он считал, что кратер послужит рупором и позволит передавать сигналы на большее расстояние. Короче говоря, сработало. Мы наладили контакт.

– И когда это произошло?

– Лет пятьдесят назад, – ответила Сонар. – Потом, примерно в то время, когда у вас случилась война, общение прервалось. Но пять лет назад туры начали появляться снова.

Кэт-три проснулась от того же, что и Кэт-два в последний день экспедиции: смутного ощущения, что снаружи кто-то есть. На сей раз прибавился звук: она услышала его еще во сне и чем сильнее пыталась вспомнить, тем быстрее он от нее ускользал. Кэт перекатилась на живот, приподнялась на локтях и посмотрела вверх по склону. Закрыла глаза, приоткрыла рот и замерла. Первые несколько минут она не прислушивалась ни к чему, лишь впитывала окружающие шумы и звуки, чтобы определить среди них инородные. Цеплеты над баржей по-прежнему монотонно гудели – это отфильтровать было легко. Вдруг затих Бард: тоже что-то услышал или просто последовал ее примеру? Неясно. Кэт-два держалась отстраненно и незаметно, а вот в присутствии Кэт-три мужчины постоянно были начеку.

И вот, снова. Тот же звук, который, по всей видимости, и разбудил ее. На этот раз она поняла, что это стальные наконечники стрел тихонько позвякивают в колчане, как монеты в кошельке. Диггеры-охотники старались набивать колчаны плотнее, чтобы те не гремели на всю округу, но при этом чтобы стрелу можно было вытащить максимально быстро. Размеренным шагом да по равнине они могли двигаться почти бесшумно, но только не по ухабистому склону, в предрассветной темноте, таясь от каждого шороха. В голове у Кэт-три нарисовалась картинка, и она начала различать отдельные шаги и то, как кто-то продирается сквозь кусты. По ее подсчетам, в отряде были не только лучники.

Включилось еще одно воспоминание Кэт-два. Когда она готовилась к экспедиции в места, где много селенцев, она читала историю освоения запада Америки. Тогда европейцы нанимали аборигенов в качестве проводников и разведчиков.

Лангобард теперь тоже все это услышал и под низким частоколом, который они установили вдоль кромки кратера, пополз будить Роскоса Юрова и Беледа Томова. Кэт-три поползла следом, говоря каждому по очереди:

– Кажется, двое диггеров с луками, за ними – небольшой отряд неондерталов.

– Насколько небольшой? – спросил Белед.

– Не больше острия. Мне кажется, половина того отряда, который мы видели в лагере диггеров.

– Иди и сообщи Тэ, – сказал Белед. – Пусть включают свет.

Поскольку было темно, хоть глаз коли, он положил руку ей на плечо, приятно сжал его, затем распрямил ладонь и твердо подтолкнул Кэт по направлению к пляжу.

Минуту спустя она была внизу. Сонар-Таможня все еще сидела на пляже в наушниках. Эйнштейн храпел рядом в спальном мешке. Тэ спал в палатке из числа привезенных на ковчеге «Дарвин». Он по-прежнему стоял на якоре у берега, видимый только по брызгам волн, бивших о его борта. Кэт-три чуть было не врезалась в Ека Арджуна – тот просто стоял на пляже, закутавшись в спальный мешок. С равной вероятностью он либо молча медитировал, либо встал отлить. Айвинцы порой вели себя странно, когда были поглощены работой мозга. Впрочем, чем бы он ни был занят – думал или отливал, – пользы от него пока не было, поэтому Кэт-три сразу направилась к палатке будить Тюратама Лейка. Он никак не просыпался, что сильно раздражало, поскольку наверху уже что-то происходило: до нее донеслось нарастающее жужжание цеплетов, служивших неондерталам броней и оружием. Неясно только, это Лангобард готовился к обороне или же лазутчики подошли к частоколу. Они уже не таились, решив променять скрытность на скорость, и их было хорошо слышно.

– Идут, – сказала Кэт. – Двое диггеров и неондерталы.

Тэ потянулся за катапультом, но снова вспомнил, что его забрала Ариана.

– Белед говорит включать свет.

Кэт ожидала, что он достанет какое-нибудь электронное устройство вроде того, что диггеры собирательно называли «рацией», но вместо этого Лейк выскочил из палатки и пошел к воде, подпрыгивая и выругиваясь всякий раз, когда наступал босой ногой на камни.

– Включить свет! – заорал он, сложив руки рупором. – Эй там, включить свет!

В тихой бухте его крик был подобен раскату грома. Кэт-три услышала ответные выкрики с баржи и «Тс-с!» со стороны валуна. Она сперва подумала, что это волны, но тут цеплеты вспыхнули и осветили лицо Сонар-Таможни.

– Тс-с! Тихо! – настойчиво повторяла она, прижимая палец к губам.

– Давайте, на полную! – кричал Тэ.

– Они идут! – сказала энци.

Однако ее никто не слушал. Она встретилась глазами с Арджуном. Тот сбросил свой импровизированный халат на пляж и шел к ней прямо по воде.

– Вы же их оглушите!

Сверху донеслись крики: бойцы (судя по голосам, неондерталы) отбросили скрытность и вступили в драку. Кэт-три вдруг ощутила отчаянное желание присоединиться и побежала к склону. Она чуть не сбила с ног Кантабриджию-пять.

– Наверх?

– Да, я чувствую, что мое место там, – ответила Кэт-три.

– Удачи. Не забудь: ни одного раненного диггера.

Кантабриджия-пять грациозно отошла с дороги, длинный подол теплого пальто красивым шлейфом последовал за ней. Кэт-три последний раз взглянула на ее королевский профиль и осанку, подчеркнутую короткой стрижкой.

Карабкаясь наверх, она прокрутила в голове подробные наставления, которые Кантабриджия давала ей несколько часов назад: «Держись подальше от наших бук». Скорее всего, имелись в виду буки с камерами, которые вели съемку с позиций наверху.

Кэт упала на четвереньки, не доходя шагов пятидесяти до Лангобарда. Она его не видела, но слышала круживших вокруг него цеплетов и то, как они разрубают мелкие ветки.

Чуть выше и справа в склоне торчал валун, такой твердый и крутой, что на нем не росло ничего, кроме мха. Бледный камень был отчетливо виден в свете огромного эй-става. На самой верхушке пристроилось небольшое деревце: его корни впились в камень и нашли какие-то щелочки, а две-три корявые веточки росли куда-то вбок из-за дувшего с моря ветра. Рядом двигалось еще что-то – это бука занимал положение для съемки. Если Кэт видела его, значит, он тоже ее видел. Мойринка распласталась по земле, укрывшись за особо плотными зарослями кустарника и травы. Теперь оставалось полагаться только на слух.

Звяк. Звяк. Вот, снова. Стрелы диггеров, бряцающие в колчане. И тут их заглушил нарастающий вой цеплетов, перестраивающихся вокруг хозяина.

Кэт рискнула поднять голову: из зарослей навстречу буке вышел неондертал. Не Бард. Солдат красных в боевом облачении. Правой рукой он перехватил один из эй-ставов, вьющийся вокруг него. Цепь тут же распалась и превратилась в кнут. Красный махнул им в сторону буки. Кнут быстро разогнался, с громким хлопком преодолел звуковой барьер и сделался невидимым. Видны были только последствия удара: бука, разлетающийся вдребезги, и деревце, разрезанное точно пополам. Кнут замедлился, снова обвился вокруг владельца, словно змея в невесомости, и образовал новый эй-став, который крутился в противоположном направлении. Уничтожив таким образом робота-наблюдателя по левому флангу, неондертал вернулся в гущу схватки и исчез из поля зрения Кэт-три.

Кэт-три направилась к валуну. Раз видео-буки не стало, значит, позиция свободна. Она переползла к основанию камня, размышляя, как на него залезть, и тут сверху что-то шевельнулось. Она остановилась и задрала голову: освободившуюся высоту только что занял диггер. Не рассчитав прыжок, он чуть было не проскочил мимо. К счастью, он вовремя поставил ногу и, размахивая руками, восстанавливал равновесие. Стрелы в колчане бряцали друг о друга. Кэт-три замерла. Всего один взгляд вниз, и диггер увидит ее. Но его занимало только то, что происходило справа: судя по звукам, там разворачивалась беспорядочная свалка. Диггер потянулся за спину, вытащил стрелу, наложил на стальной лук и принялся выбирать цель. Патбот Кэт-три угодил ему в плечо, и он в конвульсиях упал на землю.

Выстрелить в человека оказалось просто. Не в физическом смысле: это было бы легко в любом случае, поскольку диггер стоял всего в паре шагов, да и патбот обладал функцией самонаведения. Психологически просто. Несколько дней назад, когда было совсем плохо, Кэт-три услышала, как Тэ говорит Эйнштейну: «В драке главное не умение, а настрой». Даже сквозь бред она поняла, что Тэ говорит не о каком-то расположении духа. Речь шла о преодолении внутреннего барьера, который не давал людям поубивать друг дружку – в цивилизованном обществе, по крайней мере. Она поняла это, потому что недавно ей пришлось переступить через этот барьер. В стычке Семерки с диггерами она закрыла собой Тэ, когда того подстрелила Ариана, и больно получила по руке «Сраптсманэром». Этот физический контакт что-то в ней сломал – не кость, – и ей уже не составляло труда выстрелить из катапульта в человека. Партнеры по Семерке подходили к ней, чтобы выразить сочувствие. Они говорили о Доке и Меми, о том, насколько ужасно, наверное, было для Кэт вот так внезапно их потерять. При этом как бы подразумевалось, что именно их гибель спровоцировала эпигенетический сдвиг. На первый взгляд, вполне логичное предположение. Но неверное. Произошло это, скорее, в тот миг, когда старик-диггер ударил ее, а она ответила. Док был еще жив, а Меми, хоть и смертельно раненная, еще дышала. Выходило, что первой все-таки погибла Кэт-два.

Как бы то ни было, теперь она могла без зазрения совести выстрелить в человека. Полезно знать.

Сейчас Кэт была на правом фланге у синих и, соответственно, на левом – у красных. Как аборигены-разведчики, сопровождающие боевой отряд, диггеры должны были держаться либо спереди, либо по бокам. Таким образом, можно предположить, что второй диггер – а она была почти убеждена, что их именно двое, – скорее всего, находится на противоположном фланге.

Сам валун был почти отвесным, но по обеим сторонам образовались пепельные склоны, по которым можно вскарабкаться. Кэт-три подтянулась повыше, откуда открывался вид на поле боя. Оно оказалось внутри широкого, но неглубокого котлована, заполненного водой, стекавшей со склонов прибрежного хребта и запруженной у кратера. Котлован густо зарос, и поэтому понять, что ты попал в болото, можно было только наступив туда. Бард, Белед и Роскос решительно вышли вперед, демонстрируя силу, затем отступили и потянули красных за собой. Те в буквальном смысле увязли. На руку синим также играло то, что высокотехнологичным и хорошо организованным солдатам красных было трудно взаимодействовать с аборигенами, которые знали о беспроводной связи ровно столько, сколько им могла рассказать энци по имени Пресмыкающиеся-Резина, зазубрившая наизусть статью о рациях.

Как бы то ни было, Кэт-три далеко оторвалась от соотечественников и была, получается, по правую сторону от болота. Чтобы попасть на противоположный фланг, можно было пройти напрямик, но так она бы непременно столкнулась с красными и тоже увязла в топи. Можно было вернуться к морю и пересечь лагерь, где они провели ночь, но там располагались буки. Наконец, можно было подняться на холм и пробежать через сосновый лес, который нависал над болотом. Так Кэт тоже оказывалась на пути красных – задумка, на первый взгляд, неудачная. Однако синие имели дело лишь с небольшим ударным отрядом, а не авангардом большой армии. Связи с тылом у красных не было. Оставив какой-либо участок, они полностью теряли контроль над ним. Учитывая, что на пересеченной местности она обгоняла даже Беледа и вдобавок слышала неондерталов за километр, шансы вырисовывались неплохие. Так что Кэт-три решила идти вверх, а не вниз, по возможности забирая вбок. Вскарабкавшись повыше, она снова оглянулась.

Громко шумели красные неондерталы. Все, кроме одного, были внизу, и, пока Кэт выжидала, он тяжело протопал где-то неподалеку. Подчинялись они одной бете, как положено в иерархии их расы. К чести беты стоит признать, что она не командовала из-за спин, а держалась в гуще событий. Из-за этого она одной из первых оказалась внизу склона, где твердая почва уступала место трясине, и уже начинала подумывать, а стоит ли туда идти. К этому моменту красные, наверное, заметили, что провожатый из местных куда-то запропастился. Еще один повод повернуть вправо. Так или иначе, они на какое-то время замешкались. Кэт-три была выше, и в ее сторону никто не смотрел.

На противоположной стороне склона не было видно ничего, кроме высоких раскидистых сосен, которые своей кроной не давали расти подлеску. Идти будет нетрудно. Если пробежать напрямую, Кэт быстро окажется на другом фланге, где сможет выследить и вырубить из катапульта второго диггера, пока того не потянуло на глупость или геройство.

Внизу хлопнул цепной кнут, затем раздался чей-то крик и какофония звуков, с которыми патботы угодили в цель.

Кэт-три вдруг почувствовала, что надо спешить. Она рванула сквозь заросли, не сильно беспокоясь о скрытности. Когда начались просветы, она бросила взгляд вниз на болото. Вид с этой точки открывался отменный.

Именно поэтому у нее на пути весьма некстати возник мужчина. Он как раз занял одну из прогалин, потому что с нее было видно и болото, и бухту. Его единственным спутником был робот: ужик с видеокамерой вместо головы, умевший вытягивать шею, как кобра или чертик из табакерки, и направлять объектив в нужном направлении. Мужчина стоял спиной к схватке, лицом к ужику, который снимал то, что творилось ниже по склону. Кэт-три вышла прямо на ужика и поэтому сразу поняла, какую картинку через несколько минут увидит миллиард зрителей в стране красных. На переднем плане – мужчина в обрамлении шероховатых камней и деревьев, настолько живописном, что жителям орбиталищ неизбежно захочется спуститься и колонизировать эту планету. На ближнем фоне разворачивается сражение на болоте. Дальше – бухта в щипцах испещренных волнами скал, баржа с эй-ставом, который заливает все дневным светом, на горизонте мерно покачивается ковчег «Дарвин», а небо за ним подернуто занимающейся зарей.

Мужчина ее не ожидал. Кэт отчего-то подумалось, что он повторяет реплики, репетируя, что будет говорить. Это дало ей несколько секунд форы.

За все свои три перерождения Кэт Амальтеина видела аретаиков всего несколько раз, и то издали. Она не вполне понимала, что такого впечатляющего или красивого находили в этой расе, но данный представитель был действительно выдающимся. Ростом он был, наверное, метра два с лишним; у него были длинные волосы цвета воронова крыла, зачесанные назад, чтобы открыть высокий благородный лоб, мощный выдающийся нос, большие, иссиня-черные, глубоко посаженные глаза. Морщины только придавали ему вид человека зрелого и умудренного опытом.

Пять тысяч лет назад вместе со всем прочим умерла и аристократия, но представление об аристократии, по крайней мере, в ее идеализированной форме, нашло отражение во всех чертах этого человека, его одеянии, осанке и во взгляде, которым он удостоил Кэт-три, когда оправился от удивления. На его лице нарисовался вежливый интерес – так люди возвышенного склада ума относятся к неожиданным встречам, в которых видят иронию судьбы. Когда-нибудь они, отбросив политические противоречия, со смехом будут вспоминать эту встречу за бокалом красного антимерского. Так он, наверное, размышлял, пока Кэт-три не засадила ему патботом точно посередь лба.

Ужик, в мозгу которого была записана простейшая функция – реагировать на все интересное, повернулся на звук выстрела. Кэт придавила его ногой. Робот постарался сопротивляться, но в итоге упал. Он мог бы погнаться за мойринкой, но такой программы в него не вшили. По сути, это была всего лишь платформа с камерой, обладающая только зачатками сознания. Ужик остался на месте, тупо пытаясь отыскать лицо аретаика, чтобы оно попало в центр кадра. А поскольку аретаик катался по земле, будто охваченный огнем, это требовало немалой гибкости.

Кэт-три тем временем сломя голову бежала через лес. Прикинув, что болото она почти обогнула, повернула в сторону моря. Замедлила шаг. Если расчет был верен, она приближалась ко второму диггеру, и, в отличие от Барда, Беледа и Роскоса, у нее не было никакой защиты от стальных стрел.

За спиной и выше по склону хрустнула ветка. Диггер, рыжеволосый и голубоглазый, стоял всего в пяти шагах. Тетива лука полностью натянута, стрела нацелена прямо в лицо мойринке. Свежеотточенный наконечник ярко бликовал в свете из бухты. Свой катапульт Кэт-три убрала по дороге, чтобы не мешал бежать. Защищаться нечем.

Кантабриджия-пять не приказывала ей вывести из строя обоих диггеров. Главное – не дать им никому навредить и не допустить, чтобы их трупы попали в прямой эфир.

– Ты совершаешь ужасную ошибку, – сказала она.

Диггер не шевельнулся, но медленно кивнул. Она приняла это как знак согласия на разговор.

– Те люди – красные – лишь притворяются, что на вашей стороне, а на самом деле только и ждут, чтобы извлечь выгоду из вашего союза. Они сами хотят занять Землю.

– А вы – нет?

– Синие тоже немногим лучше.

– Тогда зачем нам слушаться вас?

– Вы никого не должны слушаться вслепую. Ни меня, ни его, – она указала в сторону аретаика.

Молчание. Диггер обдумывал ее слова.

– Ты знаком с Чехов-Шпицберген? – спросила Кэт.

– Конечно.

– Она рассказывала тебе про шахматы?

– Я и без энци знаю, что такое шахматы, – сказал диггер. – Мы играем в них испокон веков.

– Тогда тебе известно, что пешка – самая слабая фигура, но может стать сильной в зависимости от ситуации на доске. В начале игры ими жертвуют легко. В конце игры они могут поставить мат королю.

Ее перебил еще один хлопок кнута, донесшийся снизу, затем разом еще два. Кэт боролась с желанием обернуться и посмотреть. Диггер посмотрел на поле боя, оценил обстановку и снова повернулся к мойринке. Наконечник стрелы не поколебался ни на мгновение.

– Пешки в этой ситуации – вы. Вы даже не представляете, насколько малы и незначительны по сравнению с силами наверху. Если вы позволите красным играть вами, то стоит им добиться своей цели, вас тут же пустят в расход. Если вы будете вести собственную игру, то станете сильнее и будете на равных с остальным человечеством.

Диггер резко вскинул лук – Кэт-три дернулась и зажмурилась, – затем ослабил тетиву и убрал стрелу в колчан.

– В каждой шутке, как говорится, есть доля истины, – сказал он.

– Да.

– И все-таки твои слова подтверждают подозрения, которые зрели у меня с той самой минуты, когда пришли эти ваши красные. Я намерен вернуться назад и обсудить все с остальными.

Ничего больше не сказав, он повернулся спиной к Кэт-три и ушел обратно в горы Берингии.

– Мне многое про тебя известно, Тюратам Лейк, – сказала Кантабриджия-пять. – По крайней мере то, что попало в официальный рапорт.

– Значит, от силы половина.

– Пусть так. Но я знаю, как ты внутри разрываешься. – Она лишь слегка наклонила голову в сторону склона, глаза за стильными линзами одра блеснули золотом. – Ты хочешь вступить в бой и помочь товарищам. Весьма похвально, но мне – и Цели – ты нужен здесь.

– Хорошо. Весь внимание.

Хоть в этом не было никакой практической пользы, его не покидал вопрос, сколько же лет этой женщине. Эпигенетические сдвиги могут скрадывать видимые проявления старения. Есть подтвержденный факт, что как минимум одна мойринка – Ямайка Набалдашник-двенадцать дожила до двухсот лет. При каждой беседе Тэ мысленно прибавлял Кантабриджии-пять лет по десять. Сейчас ему казалось, что ей за восемьдесят.

– Что ты знаешь про пингеров? – спросила она.

– Если честно, то мне они больше кажутся выдумкой, чем фактом.

– В нынешнее время выдумки бывают правдивее фактов.

– А что знаешь о них ты? – спросил, в свою очередь, Тэ.

Впервые Кантабриджия-пять будто не знала, что ответить. Она пристально взглянула на динайца, подняла одр на лоб.

– Я должен знать, – сказал Тэ, – не вышли ли они из какой-нибудь пробирки в лаборатории красных.

– Красные даже не знают об их существовании.

– Значит, из наших?

– Синих? Нет, твоя первоначальная гипотеза верна, Тэ.

– А откуда ты знаешь мою гипотезу?

Она опустила глаза на коробку из-под пиццы, которая лежала в песке у валуна.

– Я знаю, что внутри.

– Благодарю, – сказал Тэ.

Он отвернулся и широким шагом направился к юному айвинцу. Тот стоял на берегу и нервно поглядывал в сторону битвы, гремевшей неподалеку.

– Эйнштейн! Слушай сюда. Настала пора тебе войти в историю.

В бою с участием патботов использование кнута, пусть и сделанного из мини-цеплетов, не создает бойцу ни особых преимуществ, ни помех. Обширные исследования, проведенные в военных лабораториях синих, показали, что в среднем кнут менее эффективен, чем катапульт, который достаточно навести на противника, а дальше патбот сделает свое дело. Противники утверждали, что методика исследований в корне ошибочна, поскольку не учитывает два фактора, которые играют ключевую роль в реальном сражении. Во-первых, психологическое воздействие на обороняющегося: кнут извивается и может ударить с любого направления, в том числе из-за угла или препятствия. Во-вторых, тренировка и мастерство, что вообще с трудом поддается измерению. Подопытные, которым давали кнуты в лаборатории, едва ли могли сравниться с неондерталами: те приучались к ним с раннего детства и обладали древним массивом знаний – по сути, боевым искусством, – которым ни с кем не делились. Кроме того, если кнут рассыпался посреди удара, то составлявшие его патботы на сверхзвуковой скорости летели в цель, что по эффективности не уступало залпу катапульта. При попадании жертва не только получала прямой физический урон от кнута – патботы также впивались в нее и выполняли обычную программу. А при промахе цепь заново рекомбинировалась без каких-либо потерь, и все патботы вновь собирались для очередного замаха. Снаряды катапультов, попавшие в молоко, на такое способны не были.

В планах Кэт-три, на случай если они переживут эту заварушку, было посидеть с Лангобардом за бокалом пино нуар и поинтересоваться, где он всему этому научился. До последнего времени он успешно поддерживал вполне достоверный образ мирного винодела. Впрочем, ему ничего не стоило ответить, что антимерские неондерталы, как и другие народы в истории человечества, посвящают детей в секреты боевых искусств по традиции.

Скептики могли бы заметить, что кнуты из маленьких роботов, возможно, хороши в свободных, хорошо организованных орбиталищах либо внутри пустотелого астероида, в вакууме либо на просторном участке Земли, скажем, в песчаной или ледяной пустыне. Но только не в болоте, где кругом густая растительность в человеческий рост. Уши Кэт-три улавливали столько звуков, что мозг попросту не успевал их обрабатывать. Кто-нибудь вроде Лангобарда, выросший с кнутом в руках, наверняка умел различать тончайшие вариации в ритмичных щелчках. Так, патботы, достигшие цели, будут звучать иначе, нежели те, которые разъединились при замахе, и, соответственно, иначе, нежели застрявшие в кустах. Кэт-три могла лишь сказать, что внизу идет бой.

Она обежала болото кругом и вернулась к исходной линии обороны над бухтой. Битва к тому времени длилась уже довольно долго. Хорошо, значит, держатся. Она пыталась думать, как Кантабриджия-пять, которую, вероятно, не беспокоили мелочи вроде жертв или тактического превосходства. Гораздо важнее было правильно подать сражение. Пока что вырисовывалось так: небольшой отряд синих, проводивший экспедицию (не противоречащую Договору) на своей территории (определенной Договором), попал под удар кровожадных неондерталов красных и оказался прижат к океану, где героически и на удивление долго отбивался, прикрывая нескольких гражданских. Кэт-три не хотела бы стать такой же циничной. Кантабриджия-пять, безусловно, фантастически обаятельна и привлекательна, но для нее один-два погибших синих на болоте и, может, интервью на камеру с израненными и горюющими выжившими стали бы идеальным ответом тому политическому удару под дых, который несколько дней назад нанесли аретаики.

Подобные мысли были непозволительной роскошью, пока Кэт не заняла позицию над бухтой, подальше от сражения и, что немаловажно, за спинами видео-бук, которые снимали героических бойцов арьергарда.

Она посмотрела на нижний лагерь. Восхода в подобную погоду можно было и не разглядеть, но небо и впрямь постепенно светлело, перебивая по яркости петлю Эйткена на барже. Возможно, в ответ на шум битвы из ковчега «Дарвин» вынырнули пять-шесть надувных лодок, в каждой по несколько человек, судя по виду, в шлемах. Отлично. Что им мешает подойти ближе? Сонар-Таможня стояла на камне и отгоняла их. Вместе с ней то же самое делал Эйнштейн. А еще на этом выступе вскоре могло стать очень тесно, потому что по воде к ним шагал Тюратам Лейк, держа под мышкой коробку из-под пиццы. Он успел облачиться в сухой гидрокостюм, так что чувствовал себя гораздо комфортнее остальных.

Кантабриджия-пять с Арджуном стояли на берегу лицом к морю, как будто забыв, что неподалеку идет ожесточенная схватка.

Двое бук снялись со своих позиций и покатились вниз по склону, как проволочные шары. Сначала их падение выглядело неуправляемым, как лавина, затем они начали вытягиваться и деформироваться, подстраиваясь под неровную поверхность, и, наконец, замедлились, преодолевая последние метры осторожными шажками. Один пристроился на точке, откуда открывался вид на всю бухту, а другой пробрался на самый песок и выдвинул камеру повыше – судя по всему, для крупного плана. Кантабриджия-пять подошла к нему. Глядя прямо в объектив, она начала репортаж, но слов с такого расстояния даже Кэт-три расслышать не могла.

Кэт наблюдала, опершись спиной на внутренний склон кратера. Прямо над ней по бровке росли кусты – там земля была ровной, а солнечного света в достатке, насколько на него вообще можно рассчитывать в этих краях. Растительность стеной тянулась вправо и влево на десятки метров, отгораживая бухту от болота и предгорья.

Слева раздались громкое пыхтение, хруст веток – и тут же из кустов вывалились двое крупных мужчин, сцепившихся в рукопашной. Поскольку склон был крутой, они покатились к пляжу, пока более крупный боец – Белед – не затормозил падение, уперев ногу в землю. Одновременно он обеими руками приподнял противника над землей, намереваясь бросить его через себя и дальше вниз. Однако неондертал, похоже, разгадал этот прием и длинными руками обвил торс феклита, пытаясь уцепиться за ребра.

От панциря Беледа осталось от силы половина, остальное все было в проплешинах. Тем не менее правой рукой неондертал угодил прямо в гущу патботов под мышкой Беледа, и те наградили обидчика мощным электрическим разрядом – аж воздух затрещал. Захват не удался, как и прием Беледа. Под весом противника феклит тоже начал заваливаться. Поняв это, он подогнул колени и, вместо того чтобы рухнуть навзничь, кувыркнулся назад, мягко приземлившись на живот неондертала. Кэт-три услышала хруст, но не сразу сообразила, что это сломалось ребро. Красный лежал на спине, непроизвольно пытаясь свернуться в позу эмбриона, а Белед опускал тяжелый кулак ему на голову. Рука современного человека была слишком нежна по сравнению с массивным черепным сводом неондертала – соотношение явно не в пользу Беледа. Хрустнуло снова. Однако от удара неондертала откинуло, благодаря чему феклит успел выхватить нож и приставил к горлу противника. Продолжая надавливать, он прижал красного к земле.

Сражение – по крайней мере, эта его часть – завершилось, и Кэт-три смогла наконец рассмотреть Беледа: весь в крови, костюм разорван в клочья, зубы поредели, дыхание даже более тяжелое, чем после пробежки на тренажере. Но главное, что он жив и для него бой окончен. Можно, конечно, перерезать противнику горло, но видео-бука смотрел точно на них, поэтому поступать так не стоило. Это в древних шахтерских байках драки между феклитами и неондерталами заканчивались поножовщиной, но не сейчас.

Еще многое произошло на болоте вне поля зрения Кэт. Появился Лангобард, вынося на спине Роскоса Юрова, как из пожара, и, не оглядываясь, заспешил вниз по склону. Белед крикнул: «Берегись!» В то же мгновение в бреши, которую оставили дерущиеся, возник чей-то силуэт – не неондертальский – и помчался за Бардом. Это была приземистая женщина в военном обмундировании и с короткой стрижкой – типичная бета. Кэт-три прицелилась из катапульта и выстрелила, затем еще дважды; все три патбота почему-то промазали. Броня беты, очевидно, была запрограммирована сбивать с толку эту модель ботронов, так что стрелять можно было хоть весь день – толку ноль. Однако «бдзынь» катапульта и свист патботов заставили аидянку на мгновение замереть. Она повернулась в сторону Кэт-три. Судя по выражению ее лица, мойринку она увидеть не ожидала. Пока она осознавала это неожиданное зрелище, в висок ей угодил камень размером с кулак и, по всей видимости, убил.

Кэт оглянулась: Белед как раз опускал руку после броска. Нож он держал в сломанной ладони, теперь переложил в целую. Рядом стоял Бард: он остановился на полдороге к пляжу, чтобы посмотреть, от кого отбивается феклит. Казалось, что он истекает кровью.

На самом деле кровью истекал сержант-майор Юров.

Неондертал вырвался из хватки Беледа и вскочил, но тут же снова упал. Кэт-три услышала звук сработавшего катапульта. Лангобард развернулся, и она увидела, что стрелял Роскос Юров, изрядно потрепанный, но все еще в сознании.

Если из отряда красных еще кто-то оставался, то они либо убиты, либо без сознания, либо отступают к горам.

Впервые за долгое время (хотя прошло, наверное, всего несколько секунд) Кэт-три посмотрела вниз, на океан.

Резиновые лодки с ковчега не поплыли на середину бухты, а разошлись в стороны, к краям кратера. Оттуда можно было при необходимости добраться до пляжа посуху.

А из воды кто-то выходил.

Тэ передал Эйнштейну коробку из-под пиццы, велел ему достать содержимое и держать в руках подальше от воды. Сухой гидрокостюм не давал ногам мерзнуть, так что динаец решил остаться по пояс в воде рядом с островком. Военный опыт привил ему недоверие на грани отвращения к людям вроде Кантабриджии-пять, которые всегда думали только о том, как правильно подать факты. Однако такой взгляд на вещи был заразным. Тэ поймал себя на том, что наблюдает за сценой не глазами Тюратама Лейка, а как бы через объектив видеокамеры, которая транслирует происходящее на кольцо. Невольно подумалось, что все выглядит просто идеально: конический стеклянный выступ, присыпанный намытым волнами песком, на нем двое: Эйнштейн с коробкой из-под пиццы, а рядом с ним, уцепившись пальцем за ремень, – энци в одном наушнике. Тэ так внимательно рассматривал эту картинку, что чуть не проглядел самого главного. По выражению лиц остальных он понял, что надо бы развернуться и посмотреть на море.

Страницы: «« ... 2526272829303132 »»

Читать бесплатно другие книги:

В предлагаемом издании показаны судьбы детей Беларуси в годы Великой Отечественной войны: эвакуация ...
К 1914 году шумные баталии, ознаменовавшие появление на свет мятежной группы художников-импрессионис...
Меня зовут Люси Карлайл и я работаю в агентстве «Локвуд и компания». Нас всего трое: я, Энтони (он ж...
Бывший педагог Анатолий Исаков вынужден оставить основную профессию и уйти в нелегальные таксисты, т...
Герои этих веселых историй – крыляпсики, живущие в сказочном мире, скрывающемся от глаз людей, возмо...
«Линия Сатурна» - продолжение романа «Год сыча», главный герой которого - частный сыщик по прозвищу ...