Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12 Барщевский Михаил
Г-жа Дэвис: Спасибо, господин Гольдфарб.
Судья Элизабет Глостер: Господин Рабиновитц, у вас будут еще какие-нибудь вопросы в связи с вновь открывшимся фактом? Нет? Хорошо. Спасибо, господин Гольдфарб. Вы завершили дачу показаний.
Свидетель уходит.
Г-н Рабиновитц: Следующий наш свидетель — господин Джейкобсон.
(Господин Джеймс Джейкобсон — сотрудник бывшего юриста Березовского Стивена Кертиса.)
Г-н Сампшн: Господин Джейкобсон, я хочу четко вам сразу же объяснить, я в ходе вашего перекрестного допроса буду утверждать, что в 2001 году господин Кертис придумал фальшивые сделки для господина Березовского и господина Патаркацишвили, для того чтобы обмануть банки относительно источника происхождения их средств. Я не утверждаю, что вы лично собирались или были намерены каким-то образом помогать в отмывании денег и обманывать банки…
Судья Элизабет Глостер: Извините, там что, кто-то кофе пьет в зале? Вам нельзя ни пить, ни есть в суде.
В.: Господин Джейкобсон, было ли вам очевидно, что большие суммы, исходящие из средств, которые принадлежали господину Абрамовичу в Латвийском банке, создадут проблемы для Clydesdale Bank (британского банка. — Прим. ред.)?
О.: Да.
В.: То есть банку трудно будет определить происхождение этих средств?
О.: Да, это так.
В.: Сказал ли банк, что из-за этих проблем нужно, чтобы эти средства поступили из Абу-Даби вместо Латвии?
О.: Да.
В.: Почему? Потому что банк уже проверил шейха Султана, его семью и соратников?
О.: Да, это так.
В.: 17 мая 2001 года, как вы сообщаете нам в ваших свидетельских показаниях, господин Кертис поехал на юг Франции встретиться с господином Березовским, с господином Патаркацишвили и господином Фомичевым? Вы описываете, как был подготовлен договор (относительно платежей. — Прим. ред.) и что экземпляр этого документа вы по телефаксу направили господину Кертису, пока тот был на юге Франции. Жирным шрифтом даны комментарии. Это вроде как советы, пять пунктов nota bene, которые Березовскому и Патаркацишвили должен был дать господин Кертис. Второй пункт nota bene гласит, что господин Кертис советует подписать прямое соглашение с господином Абрамовичем, чтобы принудительно получить платежи от него в Англии. Вы видите это?
О.: Да.
В.: То есть похоже, что предполагалось, что между господином Березовским и Патаркацишвили, с одной стороны, и Абрамовичем — с другой, был подписан контракт, а средства будут проводиться через шейха Султана?
О.: Это возможно.
В.: То есть должна была быть заключена прямая сделка, но для наличности был придуман такой окольный путь?
О.: Возможно.
В.: Дальше в этой записке описывается схема, в рамках которой будет подписан прямой контракт между господином Абрамовичем, с одной стороны, и господином Березовским и Бадри — с другой. Он предлагает соглашение, в рамках которого господин Абрамович выплатит 1,3 миллиарда шейху, и не за «Сибнефть», а якобы за какую-то нефтяную концессию, вы видите это, да?
О.: Да.
В.: Предлагалось, что шейх предоставит господину Абрамовичу либо его компаниям концессию на геологоразведочные работы на нефть на суше на Ближнем Востоке, а как раз известно, что на этой территории не было нефти.
О.: Да, это предполагалось.
В.: Согласитесь ли вы, что предоставление нефтяной концессии на территории, где известно, что нет никакой нефти, предполагает осуществление фиктивной сделки?
О.: Да, вроде так.
В.: И это было сделано для того, чтобы генерировать просто документ, чтобы объяснить эти платежи?
О.: Возможно.
В.: А это волновало господина Кертиса?
О.: Внешне не видно было, чтоб его это беспокоило.
В.: Но вы говорили нам, что вы сами подняли бы бровь по этому вопросу. То есть вас это волновало.
О.: Ну да, тот факт, что мы давали заведомо блок без нефти, это, конечно, волновало.
В.: В этих двух письмах объясняется, что теперь принимается решение о том, что продажа пойдет в направлении сначала шейха, а не напрямую господину Абрамовичу. На 12-й странице письмо, где по пунктам объясняется структура сделки. Говорится, что эта сделка будет проходить через компанию шейха, которая будет приобретать доли Патаркацишвили и Бориса в «Сибнефти». Речь идет о купле-продаже части пакета акций господина Березовского и господина Патаркацишвили и предоставлении «Девонии» права опциона в отношении оставшейся части этого пакета. В целом вот о чем здесь написано.
О.: Да, да.
В.: Эти мероприятия, вызывали ли они какую-то обеспокоенность у Clydesdale Bank относительно того, что те денежные средства, которые он будет получать, являются на самом деле деньгами Абрамовича, которые просто прогоняются через шейха?
О.: Да.
В.: Хорошо, теперь тогда, пожалуйста, помогите нам понять, почему было принято решение о том, что вместо того, чтобы продавать акции Абрамовичу, господин Березовский и господин Патаркацишвили продадут их шейху? Кто принял это решение?
О.: Я не знаю.
В.: Если смотреть со стороны — это удивительная сделка, не правда ли? Шейх, по всей вероятности, за 1,3 миллиарда купит акции в такой сделке, где тот, кто держит эти акции, не признает, что у этих людей есть тоже право на эти акции.
О.: Правильно.
В.: Вы согласны с тем, что это невероятная сделка?
О.: Да, она действительно кажется невероятной.
В.: Предполагаем, что даже если у шейха есть договоренность, что он переправит эти акции господину Абрамовичу, он все равно очень уязвим, если не будет никаких гарантий от господина Абрамовича, что он действительно готов выкупить у него эти акции, после того как шейх их купил сам.
О.: Думаю, это верно.
В.: Эти странные стороны этой сделки выводят нас на такую мысль, что, может быть, вообще не от своего имени шейх покупает, а от имени кого-то другого. Именно это волновало банк, да?
О.: Их интересовал источник финансирования. Да.
В.: Они сомневались, что это реальная продажа, а не сомнительный метод получения денег?
О.: Они не хотели, чтобы эти деньги шли от господина Абрамовича, хотели убедиться, что это действительно деньги самого шейха.
Г-н Сампшн: Спасибо большое. Больше вопросов нет.
Г-н Гиллис: Господин Березовский вызывает следующего свидетеля, господина Стивенсона из юридической конторы «Картер-Рак» (юрист господина Березовского, в прошлом представлял также интересы Патаркацишвили. — Прим. ред.).
Г-н Джоуэлл: Господин Стивенсон, в вашем свидетельском показании вы упоминаете пять раз, когда вы встречались с господином Патаркацишвили в связи с этим судопроизводством. Дважды в Грузии, в 2005 году, однажды в Англии, в апреле 2007 года, и еще дважды в Англии, в июне 2007 года.
О.: Вот эта средняя встреча, я не совсем уверен, что Бадри присутствовал в этот раз, когда у нас была беседа с господином Березовским в апреле 2007 года.
В.: Хорошо. Вернитесь в памяти к вашей первой встрече в Грузии 29 июня 2005 года. Перед этой встречей с господином Патаркацишвили вы уже представляли интересы господина Березовского?
О.: Да, это так.
В.: Вы представляли его интересы в деле против «Форбса», в деле об экстрадиции и в ряде других судебных разбирательств.
О.: Да, это так.
В.: Вы достаточно хорошо были знакомы с делами и биографией господина Березовского?
О.: В основном те вопросы, над которыми я работал ранее, были политического характера, это были не деловые его вопросы, не бизнес.
В.: Господин Березовский говорил вам, что он и господин Патаркацишвили в прошлом совместно владели акциями в «Сибнефти» и РУСАЛе?
О.: Да, я об этом знал.
В.: Господин Березовский проинструктировал вас изучить возможность потенциальных исков против господина Абрамовича в отношении «Сибнефти», РУСАЛа и ОРТ?
О.: Это так.
В.: В эту первую встречу с Бадри сначала вы встретились за обедом, а потом, после обеда, вы также в отдельном помещении, в его доме провели с ним собеседование?
О.: Кажется, это был офис. Я не уверен, что это была его резиденция, его резиденция была где-то поблизости. Встреча состоялась после обеда в каком-то частном кабинете.
В.: На обеде, но не во время собеседования, была его супруга?
О.: Да, насколько я помню.
В.: А доктор Носова присутствовала за обедом и во время следующего собеседования?
О.: В основном да. Я не помню, чтобы она все время там была, но в основном была.
В.: Но господина Березовского вообще не было?
О.: Не было.
В.: Насколько вам известно, господин Патаркацишвили по телефону с господином Березовским во время встречи не связывался.
О.: Насколько мне известно, нет.
В.: И никто не мог прервать или поправить то, что говорил господин Патаркацишвили?
О.: Нет.
В.: На этой встрече вы попросили его рассказать, как он и господин Березовский взаимодействовали с господином Абрамовичем, в частности, в отношении ОРТ, РУСАЛа и «Сибнефти»?
О.: Да, это так.
В.: И вы побуждали господина Патаркацишвили говорить совершенно свободно об этих сделках и отношениях. И насколько вам известно, он совершенно свободно отвечал на эти вопросы?
О.: Да.
В.: Вы вели запись этой встречи?
О.: Если я правильно помню, то так.
В.: В ваших свидетельских показаниях вы заявляете, что, за исключением двух топографических поправок, этот протокол точно отражает суть того, что вам сообщил в июне 2005 года господин Патаркацишвили.
О.: Да.
В.: Ну а теперь посмотрите на страницу 74, вы видите заголовок: «Продажа ОРТ». Я не собираюсь это все зачитывать вам, конечно. Дальше, если посмотрите 78-ю страницу, то увидите здесь пункт, который озаглавлен: «Продажа „Сибнефти“. Так вот, после этой встречи следующая встреча у вас состоялась с Патаркацишвили в декабре 2005 года. И эта встреча касалась конкретно РУСАЛа?
О.: Да.
В.: Теперь посмотрите, пожалуйста, 29-й пункт своих свидетельских показаний. Вы комментируете свое мнение относительно значения записи своей третьей встречи в Англии в апреле 2007 года с Бадри. „Во время подготовки проекта искового заявления я предложил спросить господина Патаркацишвили, который лучше, чем кто бы то ни было, знал точную и верную рыночную стоимость „Сибнефти“ в то время, что он думает относительно той цены, которую нам надо включить в качестве цены иска“. В следующей фразе пункта 29 вы говорите, что „после этого на следующей встрече, по-моему, 11 июня, в „Даунсайд-мэнор“ доктор Носова сказала мне в присутствии Бадри Патаркацишвили, что он считает, что стоимость „Сибнефти“ заниженная, учитывая те запасы нефти, которые у этой компании имеются“.
О.: Да, точно.
В.: Основная цель этих двух встреч в июне заключалась в том, чтобы подготовить развернутое исковое заявление?
О.: Верно.
В.: Рыночная стоимость в 2001 году „Сибнефти“ — это была важная информация, которая нужна была для того, чтобы включить ее в исковое заявление, которое вы готовили для господина Березовского, потому что это касалось собственно стоимости иска.
О.: Верно. Я не знаю, какова была рыночная стоимость, то, о чем говорит здесь Бадри через доктора Носову, это то, что называется оценкой нефтяной компании. Я не думаю, что это основывается обязательно на рыночной стоимости. Это один из индикаторов. Другой, например, индикатор в этой стране касается биржи — имеется ли рынок для акций компании или нет.
В.: Да, но та информация, которая отражается здесь, она разве не была бы важной информацией для составления развернутого текста искового заявления?
О.: Понимаете, оценку нефтяной компании можно основывать и на запасах.
В.: Вы говорите в развернутом заявлении: 8,5 миллиарда долларов.
В.: Господин Стивенсон, вы знаете, что господин Линдли тоже от руки вел запись беседы встречи?
О.: Понимаете, эта встреча в Лезерхеде совсем другая — не та, которая была в Грузии, когда мы сидели один на один с Бадри. На встрече в Лезерхеде очень много людей присутствовало. Очень много различных обсуждений проходило по целому ряду различных вопросов. Я работал с блокнотом на коленке, записывал. И очень много неформальных дискуссий во время обеда просто не записывались.
В.: Но господин Линдли на самом деле записал, у него есть от руки записанная и напечатанная запись беседы. Насколько я понимаю, ни в одной, ни в другой записи ничего не говорится об оценке „Сибнефти“ в восемь миллиардов долларов.
О.: Я не знаю, слышал ли он мое обсуждение с Натальей во время обеда.
В.: Я бы сказал так, что если эта важная информация относительно оценки в восемь миллиардов долларов не была отражена ни в одной из двух других записей, то вряд ли эта информация вообще была вам передана на этой встрече.
О.: Могу заверить вас в том, что она была до нас доведена в ходе обеда.
В.: Ну тут придется признаться, что наши мнения расходятся. Была еще одна конкретная встреча 13 июня 2007 года, и тогда эта информация вам не передавалась.
О.: По-моему, это было 11 июня. Насколько я помню, это было тогда, когда Бадри шашлыки жарил на обед.
В.: Понятно. А может такое быть, что доктор Носова когда-то в другой ситуации говорила, когда Бадри рядом не было?
О.: Я не знаю, услышал бы Бадри оттуда, где он стоял в то время.
Судья Элизабет Глостер: Давайте пояснее. Я смотрю 29-й пункт ваших свидетельских показаний, где вы говорите: „мне доктор Носова сказала в присутствии господина Патаркацишвили“. То есть вы хотите сказать, что необязательно, что Патаркацишвили услышал бы то, что Носова говорила.
О.: Там было где-то пять ярдов, примерно 4,5 метра до него.
Судья Элизабет Глостер: Но он же жарил шашлыки?
О.: Да, он на барбекю стоял и ходил между шашлычницей и столом.
Г-н Джоуэлл: А доктор Носова говорила об этом вам по-английски?
О.: Да.
В.: Просто, видите ли, если вернуться к записи протокола снятия показаний со свидетеля в Грузии, который вы составляли, господин Патаркацишвили тогда дал вам оценку порядка 6–7 миллиардов долларов за всю компанию „Сибнефть“.
О.: Я не помню.
В.: Это есть в ваших записях, и вы это видели. Знаете ли, странно немножко, если на миллиард, на два увеличилась сумма оценки так быстро, не правда ли?
О.: Ну единственное, что я могу сказать, что это было связано с его пониманием нефтяных запасов компании.
В.: Но опять же вы подтверждаете, что, может быть, Бадри не слышал то, что госпожа Носова вам говорила.
О.: Да. Скорее всего, он услышал бы. Но в любом случае это было сказано в его присутствии, поэтому, если бы он услышал, мог бы и оспорить.
В.: Давайте теперь посмотрим вашу запись беседы 29 апреля 2007 года. Здесь написано: „Встреча с ББ“ (это Борис Березовский). Бадри считает, что сделка справедливая в отношении „Сибнефти“, но Бадри — не сторона, а свидетель». Давайте посмотрим последнюю фразу в 29-м пункте ваших свидетельских показаний, где вы говорите о своей теории относительно того, что эта запись означает вообще. Вы здесь говорите: «Я считаю, что запись, которую я сделал 29 апреля 2007 года, касается вопросов, которые Березовский задавал мне относительно возможного воздействия, если Патаркацишвили не согласится стать соистцом. И сможет ли он присоединиться позже». Позвольте, задам вам еще один вопрос в порядке прояснения: сделка в отношении «Сибнефти», о которой говорится в записи беседы, это та сделка, в соответствии с которой господин Абрамович согласился заплатить 1,3 миллиарда долларов?
О.: Я так вспоминаю этот разговор, что там шло обсуждение того, как это будет выглядеть, если Бадри не станет стороной в производстве по тому делу, которое собирается возбудить господин Березовский. Соответственно, он думал, что это сделка по «Сибнефти» 1,3 миллиарда, она справедлива или нет?
В.: Я думаю, что здесь есть значительно более прямое объяснение, почему вы написали здесь: «Бадри считает сделку по „Сибнефти“ справедливой». Объяснение заключается в том, что вы признаете, что Бадри считает, что сделка в отношении «Сибнефти» была действительно справедливой и свободно согласованной в ходе переговоров.
О.: Вы знаете, вы неправильно вообще толкуете эти слова, вырываете их из контекста.
В.: Господин Стивенсон, я вас спрашивал, вы собирались в апреле начать дело против ОРТ, и вы ответили, что нет. Теперь, пожалуйста, возьмите подшивку К2/01, страница 1. Это письмо, которое предупреждает о подаче иска. Это было отправлено 14 мая 2007 года. Видите первый абзац этого письма? Здесь написано, что «мы действуем от имени господина Бориса Березовского, и это дело о продаже его доли в трех компаниях — ОРТ, „Сибнефти“ и РУСАЛе. В каждом случае его вынудили продать свои доли за меньшие суммы, чем их реальная стоимость, и он считает, что по каждому из этих случаев вы (имеется в виду Абрамович. — Прим. ред.) неправильно пользовались теми угрозами, которые против него поднимали в России, для того чтобы положить себе в карман те деньги, которые должны были попасть ему». Потом очень долго там описывается сделка с «Сибнефтью» и с ОРТ. Вы пишете: «И теперь вы дали гарантии, что господин Глушков будет выпущен из тюрьмы. Без этой вашей гарантии наш клиент не стал бы продавать свою долю. А цена, на которую он обязан был согласиться, это совсем не та цена, которая соответствует этой доле». Вы видите, что опять там довольно долго говорится о «Сибнефти» и затем о РУСАЛе. Потом вы говорите на третьей, последней странице, что «наш клиент собирается подать иск, если вы не выдадите сразу все эти средства, которые он потерял», и так далее. Мне кажется, что на той стадии вы действительно оставляли открытой возможность, что вы будете подавать иск также по отношению к ОРТ, не только по отношению к компаниям «Сибнефть» и РУСАЛ. Правда?
О.: Вы знаете, в то время — нет. Я уже четко знал по инструкции, что будет иск по поводу «Сибнефти» и по поводу РУСАЛа.
В.: Вы уверены, что это было так?
О.: Да, я так помню.
В.: Господин Стивенсон, вы представляете господина Березовского по другим делам?
О.: Да.
В.: Пожалуйста, подтвердите мне, что ни вы, ни ваша команда не заработаете на успехах господина Березовского в этом деле.
О.: Нет у нас никаких договоренностей.
В.: То есть вы не получите ничего, если он выиграет?
О.: Не будет прямой выгоды для нас. Не будет.
В.: Хорошо. У меня все, Ваша Честь.
Судья Элизабет Глостер: Спасибо большое, господин Стивенсон, что пришли. Тогда в четверг в 10:15.
Четверг, 27 октября 2011 г.
Юлий Дубов (повторно), Ришар Жиру, Павел Ивлев (10:15)
Судья Элизабет Глостер: На следующей неделе из-за интереса прессы мы выделяем дополнительные 5 мест для представителей СМИ в помещении суда. Они будут распределяться на основе, кто первый пришел — тот и получил место.
Г-н Сампшн: Ваша Честь, в понедельник они все должны надеть наушники, иначе без синхронного перевода они не узнают, что происходит.
Г-н Гиллис:Доктор Дубов, мы просим вас снова давать показания.
Судья Элизабет Глостер: Доброе утро, доктор Дубов. Вы еще под присягой. Вы это понимаете. Да?
Свидетель: Да, понимаю.
Г-н Сампшн: Господин Дубов, извините, что мы попросили вас снова вернуться в суд. Вы ранее давали показания о разговорах между вами, господином Абрамовичем, господином Березовским с 24 по 28 декабря 2000 года. Именно об этом я буду сегодня задавать вам вопросы. Пожалуйста, посмотрите на папку RE-7, которую нужно открыть на странице, где содержится ваше заявление в поддержку господина Глушкова, который подавал заявление на политическое убежище в 2009 году. Параграф 8, вы описываете здесь телефонный звонок вам от господина Абрамовича 24 декабря 2000 года, который, по вашим словам, потребовал перевести акции «ЛогоВАЗа». Вы утверждаете, что сразу же после того, как вам позвонил господин Абрамович с этим требованием, вы сразу же позвонили господину Березовскому, который в это время был во Франции.
О.: Да.
В.: В 2009 году вы помнили прекрасно, что именно вы звонили господину Березовскому? Вы и сейчас уверены в этом?
О.: Ну, не совсем.
В.: Почему нет?
О.: Потому что, как и в 2009 году, и когда я готовил показания для этого судопроизводства, я так помнил, что Борис мне звонил. Я не видел транскрипции судопроизводства по политическому убежищу Глушкова, может быть, я в это время говорил на том суде, что Борис мне звонил.
В.: Ну, наверное, логично было вам позвонить Борису, после того как вы получили звонок от Абрамовича?
О.: Да, это было бы совершенно логично. Единственное, что важно — я помню, что я ему звонил, но я на самом деле не помню, что я дозвонился.
В.: Если бы он позвонил вам сам сразу же после того, как вам звонил господин Абрамович, это было бы уникальным совпадением.
О.: Я совершенно с вами согласен. Нужно ли нам давать какие-то объяснения, или мы просто примем за факт, что это было уникальное совпадение? Раз уж мы к этому вернулись, расскажу, что был один человек в Москве (я не очень хочу называть фамилии), который знал прекрасно всегда, где и когда находился Борис и как до него добраться в случае кризиса. У меня есть такое впечатление, что я воспользовался именно этим каналом связи, потому что единственный номер телефонный, который у меня был для Бориса, — это был номер его французского мобильного телефона. Мне кажется, что я позвонил ему по французскому мобильному телефону, не получил ответа, потом позвонил этому человеку и сказал этому человеку, что мне нужно поговорить с Борисом немедленно.
В.: В 2009 году вы прекрасно были уверены, что господин Березовский был во Франции, когда вы ему звонили?
О.: Да. И достаточно долго после 2009 года я был в этом уверен.
В.: А что заставило вас передумать?
О.: По-моему, это где-то год назад произошло. Ничего, ничего особенно важного не произошло. Мы сидели с Борисом, обсуждали разные вопросы. И затронули вопрос продажи ОРТ, я сказал: «Ты помнишь наш разговор 24-го?» А он говорит: «Ты знаешь, где я тогда был?» Я говорю: «Конечно, ты был во Франции». Он говорит: «А откуда ты знаешь?» И в тот момент я начал понимать, что у меня в общем-то нет никаких доказательств того, что он был во Франции, я просто так думал. Может быть, это потому, что единственный номер его, который у меня был, — это номер французского мобильного, поэтому я решил, что он во Франции. На самом деле он звонил мне, а не наоборот.
В.: Ну, теперь мы знаем, что господин Березовский на самом деле был не во Франции 24 декабря, а в Аспене Колорадо. Это видно из его паспортных данных, он вернулся 27 декабря во Францию и потом уехал в Испанию 31 декабря.
О.: Вполне возможно.
В.: Вы нам на прошлом слушании сказали, что до того, как вы подписали ваши показания для этого судопроизводства, вы ознакомились с основными свидетельскими показаниями господина Березовского. Его воспоминания были таковы, что он с вами разговаривал 24 декабря — как раз за день до даты, которой датировано соглашение купли-продажи, и на день позже того дня, когда, как он утверждает, господин Абрамович был у него на Кап д’Антиб. Господин Березовский считал, что он с вами беседовал 24-го, и поэтому вы эту же дату указали в ваших показаниях. Вы просто сочли, что это, наверное, правильно?
О.: Нет. Во-первых, упоминание 24 декабря встречается еще и в 2009 году, когда я давал свидетельские показания в поддержку заявки Николая на политическое убежище. 24-е вспоминается мне и сегодня. Я прекрасно помню дату 24 декабря, потому что это был день рождения Николая. Это единственная причина, почему я помню. Не потому что у меня какие-то записки есть в дневнике или кто-то мне сказал, что это 24-го было.
В.: Посмотрите, пожалуйста, на девятый параграф вашего заявления в поддержку заявления господина Глушкова на политическое убежище. Вы тут показываете, что после того, как вы поговорили с господином Березовским по телефону, вы поехали в офис господина Абрамовича в Москве, и он передал вам соглашение о купле-продаже, чтоб вы подписали его от имени «ЛогоВАЗа». Вы пишете, что вы дали его на подписание 25-го числа. Но вы не могли этого сделать.
О.: Конечно, не мог. Между тем моментом, когда я подписал свои показания в поддержку Николая, и тем моментом, когда я давал показания уже в суде, у меня начали возникать сомнения относительно того, встречался ли я действительно с господином Абрамовичем 24-го. Когда я давал показания лично в суде по Николаю, я сказал, что я уверен, что я 24 декабря не встречался с господином Абрамовичем. Меня никто не критиковал за это — ни суд, ни господин Палмер, который представлял Министерство внутренних дел Великобритании в тот момент.
В.: Я вас тоже не критикую, понимаю, трудно все это помнить. Господин Абрамович вернулся из Чукотки в Москву только где-то 26 декабря?
О.: Да, так.
В.: Согласны ли вы тогда, что ваши воспоминания о том, что было два посещения господина Абрамовича — 24-го и 28-го, — это ошибка?
О.: Да, я совершенно согласен, был только один визит к нему.
В.: Я на прошлом заседании говорил вам, что и одной-то встречи не было, но не будем к этому возвращаться. Вы говорите о второй встрече 28 декабря, что вы поехали к господину Абрамовичу и спросили, выпустят ли господина Глушкова, а он ответил такими словами, «что вроде вот, прямо вот, скоро-скоро, в ближайший день».
О.: Да. Это мой перевод на английский тех русских слов, которые он сказал. Во время слушания по делу Николая меня спросили, помню ли я конкретно, что сказал господин Абрамович по-русски. Я повторил эти слова. И меня поправил один из судей, что мой перевод на английский не точен. И судья дал новый перевод.
В.: В ваших показаниях для данного слушания вы говорите, что ответ господина Абрамовича на ваш вопрос, когда выпустят на свободу господина Глушкова, звучал так: «Как только это будет сделано».
О.: Точно.
В.: Ну большая разница на любом языке между «в ближайшие дни» и между выражением «как только это будет сделано»? Ваши показания, которые вы дали для данного слушания, по сравнению с вашими показаниями в деле об убежище господина Глушкова, изменены таким образом, чтобы показать, что господин Абрамович настаивал на передаче акций ОРТ в качестве условия для освобождения господина Глушкова. Вы изменили слова «в ближайшие дни» на словосочетание «как только это будет сделано». Под этим понимается передача акций ОРТ.
О.: После того как мне сказали, что это неправильный перевод, естественно, я изменил свою позицию. Я воспринял это как авторитетный авторизованный перевод и с тех пор использую. Что тут страшного? Что неправильно? Я учусь.
В.: Видите ли, я считаю, что вы немножко повысили температуру в своих свидетельских показаниях для производства по данному делу для того, чтобы поддержать аргументацию господина Березовского.
О.: Ну, я не думаю, что на самом деле можно сделать такой вывод.
Г-н Сампшн: Хорошо, спасибо.
Судья Элизабет Глостер: Спасибо, господин Дубов, за то, что вы вернулись и дали снова показания.
Г-н Гиллис: Ваша Честь, господин Жиру вызывается в качестве свидетеля.
Судья Элизабет Глостер: Пожалуйста, садитесь.
Г-жа Дэвис: Господин Жиру, вы работали на господина Березовского с 1995–1996-го и примерно до 2011 года?
О.: Да.
В.: И изначально вы были водителем, потом возглавили его службу безопасности в 1999 году?
О.: Да.
В.: Вы оставались на этой позиции до 2006 года?
О.: Да.
В.: Как руководитель службы безопасности, вы путешествовали с господином Березовским за границей или оставались во Франции?
О.: До 2000 года я был руководителем всей службы безопасности во Франции, а когда мы переехали в Англию, я стал путешествовать с ним.
В.: Господин Березовский или кто-то другой от его имени объяснял вам, почему он решил уехать из России?
О.: Он беспокоился за свою жизнь.
В.: Вы знали, что с того момента, когда он приехал во Францию, он не будет возвращаться в Россию?
О.: Да.
В.: Вы знали о тех комментариях, которые в газете Le Figaro делал Путин в конце октября 2000 года?
О.: Вы знаете, я много газет читал, но я не помню, была ли это Le Figaro или нет.
В.: Учитывая то, что вы нам только что сказали, что вы знали с конца октября, что существует угроза жизни господина Березовского, — эта угроза воспринималась серьезно?
О.: Конечно.
В.: Поэтому, когда господин Березовский приехал во Францию из России, то уровень охраны его безопасности, конечно, был очень высоким?
О.: Да-да, конечно.
В.: Вы в своих свидетельских показаниях говорите, что вы после этого узнали об аресте господина Глушкова и что это навело вас на мысль о том, что угроза Березовскому стала еще больше?
О.: Да. У нас были серьезные основания полагать, что кто-то может попытаться совершить покушение на жизнь господина Березовского.
Судья Элизабет Глостер: Вы повысили уровень безопасности?
О.: Да, выделение дополнительного числа телохранителей и так далее.
В.: Вы говорите в своих показаниях, что вы помните, что была только одна встреча между Абрамовичем и Березовским на Кап д’Антиб между тем моментом, когда Березовский уехал из России, и концом 2000 года?
О.: Была одна встреча в начале декабря, сразу после ареста Глушкова. В этом я уверен.
В.: Почему вы говорите о том, что это было после ареста Глушкова? Ведь учитывая то, что уровень безопасности господина Березовского уже к концу октября был очень высокий, может такое быть, что эта встреча произошла в любой момент между октябрем и концом декабря?
Читать бесплатно другие книги:
