Запасной путь Тумановский Ежи
Что-то явно пошло не так. Сталкер это даже не чувствовал, а твердо знал. По идее, он уже давно должен был нагнать своих товарищей, но нет! Ни впереди, ни позади никого. Мысль о том, что он заблудился, Связист отбросил сразу: негде тут блуждать! Он никуда не сворачивал – коридор тянулся сплошной прямой кишкой, без каких-либо ответвлений. А может, товарищи не дождались его и пошли вперед, зная, что сталкер их догонит? Глупость какая! Куда ушли, если перед ними была запертая дверь?! Допустим, Версоцкий ее открыл, но почему Связист не видел этой самой двери?
Что, черт побери, происходит?!
Сталкер чувствовал, что начинает паниковать. Заплутать в подземелье, в котором на данный момент заплутать невозможно в принципе, в его планы никак не входило. Связист знал, что товарищи не могли его бросить, а значит они где-то здесь, рядом. Может, он, задумавшись, случайно свернул куда-то, но сам этого не заметил, а Версоцкий с остальными его ищут? Надо как-то дать о себе знать. Набрав в легкие побольше воздуха, Связист что есть мочи заорал. Его крик, громогласным эхом отражаясь от стен, понесся в глубину прямого как стрела коридора, пока не стих где-то вдалеке. Сталкер прислушался, ожидая ответа. Безрезультатно. Почему они молчат? Не услышали? Нужно произвести побольше шума, но как? Взгляд сталкера упал на автомат, который он крепко сжимал в руках. Ну ведь точно! Выстрел из АК даже глухой услышит! Уперев приклад в плечо, сталкер слегка приподнял ствол вверх, чтобы, если вдруг кто-то из своих будет находиться впереди, не пристрелить ненароком, и вдавил спусковой крючок. Выстрел в замкнутом пространстве был подобен раскату грома в момент пиковой активности грозы, и на миг оглушил сталкера. Пуля улетела в глубь коридора. Было слышно, как она врезалась в стену и срикошетила куда-то.
И снова ничего. Никакого ответа. Чтобы хоть как-то сбросить эмоциональное напряжение, сталкер зло и витиевато выругался, пнул носком ботинка валяющийся на полу осколок кирпича и, держа автомат наготове, пошел в глубь коридора, навстречу неизвестности.
Идти пришлось долго. Навскидку часа два, а может, и больше. Сталкер изрядно устал, захотелось пить. Вдобавок ко всему на Связиста напал приступ клаустрофобии, которой раньше у себя он никогда не замечал. С каждым шагом пространство вокруг будто становилось у2же, казалось, что еще минута или две ходьбы и потолок рухнет на голову, размазав по бетонному полу. Мысленно сталкер понимал, что коридор не может быть прямым вечно, но факты указывали на обратное: ни поворота, ни хотя бы двери. Сплошная кишка, ведущая хрен знает куда.
Не в силах больше идти, сталкер сел на пыльный пол и уронил голову на колени. Наступила абсолютная апатия ко всему происходящему. Черт с ними, будь что будет! Искорка надежды выбраться из подземелья, еще минуту назад тлевшая угольком в подсознании Связиста, окончательно угасла. Выхода попросту не было. И ждать нечего. Никто не придет и не спасет. В ближайших перспективах лишь одно: смерть. От голода или жажды – неважно. Но это неминуемо. Сколько он еще продержится? День, или два? Пока окончательно не ослабнет и не рухнет, обессиленный. А сколько уже продержался? Сколько он идет? Час? Три? День? Бесконечная череда вопросов мучила сталкера, разрывая голову изнутри, а перед закрытыми глазами время от времени мелькал силуэт в плаще. Тот самый, с косой.
«Застрелиться, что ли?» – пронеслась шальная мысль.
– Хрен вам всем, суки! – задрав голову к потолку, во всю глотку заорал сталкер. Схватил попавшийся под руку обломок чего-то металлического и, не глядя, швырнул по ходу движения. Через секунду что-то звякнуло, послышался звук удара. Связист резко повернул голову в сторону, куда только что кинул металлический обломок. В пяти метрах перед ним была стена…
Поворот! Коридор резко изгибался, сворачивая вправо.
Окрыленный внезапной и необъяснимой удачей, сталкер вскочил на ноги, подхватил автомат и стремглав бросился по коридору. Свернул. Все та же прямая кишка, уносящаяся далеко вперед, но на этот раз не сплошная: в левой стене виднелась открытая железная дверь, ведущая в какое-то помещение, из которого лился свет. Со всех ног Связист бросился к ней, и через минуту оказался в просторном зале, уставленном разномастной аппаратурой. Чего тут только не было! Огромными жидкокристаллическими мониторами была увешана вся стена по правую от сталкера руку, слева находились ряды столов, на которых стояли какие-то устройства, предназначение коих сталкеру было непонятно. Огромное множество чертежей, графиков и карт покрывало пол. Системные блоки, датчики, кресла, оплетенные сетью проводов, и криокамеры были выставлены по периметру помещения. Связист стоял с открытым ртом, стараясь унять дыхание и думая, что делать дальше.
Открытую дверь по другую сторону лаборатории сталкер заметил лишь тогда, когда с той стороны послышались приближающиеся голоса. Неизвестных было несколько, скорее всего трое. Не теряя времени, сталкер спрятался за ближайшую к нему криокамеру, прижал к себе автомат и осторожно выглянул, ожидая, что будет дальше.
Через минуту в помещение зашли трое, как и предполагал Связист. Наемник, Версоцкий и Васильев. Все перемазанные какой-то липкой дрянью, а у ученого даже разодран бок комбинезона и из-под него выступает кровь.
– Что дальше, ботаник? – грубо спросил наемник. Сталкер заметил, что тот прикладывает максимум усилий, чтобы не сорваться на крик. – Делай свое дело и валим отсюда!
Сталкер не понимал, что произошло с товарищами, но все равно был чертовски рад их видеть. Примирительно подняв руки вверх, он, радостно улыбаясь, вышел из своего укрытия.
Автомат, пистолет-пулемет и пистолет мгновенно повернулись в его сторону. На вытянутых от удивления лицах товарищей застыла маска неописуемого ужаса. Связист медленно опустил руки, не понимая, что происходит.
– Что за дела? – тихо прошептал наемник. Его палец дрожал на спусковом крючке.
– Это так вы встречаете приятеля? – укоризненно сказал сталкер. – Сами свалили, а я…
– Ты же погиб! Сдох! Тебя только что мутанты порвали! – крикнул Васильев. – Кто ты? Отвечай, а не то пристрелю!
– Связист я, идиоты, – с нешуточной злобой произнес сталкер. Вся радость от встречи куда-то улетучилась.
– Не может этого быть! – прошептал Версоцкий. – Связист погиб у меня на глазах: в коридоре мы нарвались на логово ловцов, и там…
– Да жив я! Нет здесь никаких ловцов, вы меня оставили, а я…
– Докажи, – нацелив пистолет в грудь сталкера, потребовал проводник.
– Как? – приподняв бровь, спросил Связист.
– Скажи то, что знаем только мы с тобой.
– Ну ладно, – пожал плечами сталкер. – За день до ухода с базы бандитов, когда я вышел из кабинета Хантера, ты дал мне несколько советов, чтобы у меня получилось сбежать. Хватит, или еще трусы снять?
– Как же так? – Васильев опустил ствол, его примеру последовали и остальные.
– Рассказывайте, что у вас произошло? – сделав несколько шагов навстречу, приказал Связист.
– После того, как вы… ты включил электричество и вернулся, я открыл дверь и мы пошли дальше, – дрожащим голосом начал Версоцкий. – Все шло по плану, хотя ты и наемник начали подозревать, что в бункере давно никого нет: пыльный, без человеческих следов пол, обесточенное помещение… Но я настоял на том, чтобы убедиться в этом. Недалеко от этой, центральной лаборатории, мы вышли прямо на логово ловцов. Их там было штук пять, не меньше. Я не знаю, что они тут делали и чем питались, хотя, видимо, нашли где-то рядом выход и выбирались на охоту… Не суть… В общем, завязался бой. Меня ранили, а ты погиб. Тебя просто разорвали на части два мутанта. Твое тело до сих пор там. Должно быть там… Я уже ничего не понимаю. Этот маньяк, его рук дело, не иначе. Игры со временем, черт бы их побрал…
– Так что с тобой произошло? – оборвал ученого Васильев. – Твоя очередь говорить.
Не медля, сталкер рассказал о своих злоключениях: как долго блуждал по прямому коридору, звал на помощь и совсем было отчаялся, но все же вышел в лабораторию. Рассказ произвел должное впечатление: наемник громко выматерился, Васильев все еще недоверчиво косил на Связиста, а ученый так и продолжал лепетать что-то невнятное.
– Выбираться отсюда надо, – подвел финальную черту сталкер. – Никого тут нет, давно уже.
– Согласен, – угрюмо кивнул Васильев. – Но если никого нет, то кто нас во времени кидает, и кто знает, в какой век мы попадем, когда выберемся?
– Сначала выбраться надо, – уточнил наемник. – Пошли.
– Подожди, – поднял руку Васильев. – Связист, отдай автомат. Пока что я не могу тебе доверять. Сам понимаешь, после того, что я видел…
– Нет, – твердо оборвал проводника сталкер. – Без обид, проводник, но ствол не отдам. Надоело голым бегать.
– Связист, не шали. – Васильев медленно поднял пистолет.
Связист замер, напрягся, нащупав пальцем спусковой крючок. Но и тут наемник внес свою лепту: положив руку на плечо проводника, приставил ствол своего АК к его затылку.
– Дернешься – снесу башку, – тихо произнес наемник. – У тебя нет оснований ему не верить, после того, что мы все видели. Побереги патроны для Франка.
Васильев выругался, но пистолет опустил. Развернулся и пошел в сторону выхода.
Молча товарищи вышли из лаборатории и, следуя за проводником, свернули влево, двигаясь вдоль коридора со множеством ответвлений, уходящих во все стороны. Связист до сих пор пребывал в глубоком шоке от происходящего. От всех этих злоключений со временем становилось жутко. Но еще больше пугала дальнейшая неизвестность. Что делать, когда они выйдут из Центра? Куда идти? Выход один: прорываться к Периметру. Любым способом. Иначе никак. Зона огромна и опасна, и искать в ней того, о ком не известно практически ничего, глупо и безрассудно. Тем более если учитывать тот факт, что тот, кого им нужно найти, сам прекрасно знает месторасположение своих врагов. Остается только удивляться тому факту, что все до сих пор живы и практически не пострадали, если не считать раны на ноге профессора, которая уже перестала кровоточить. Невольно сталкер вспомнил поступок наемника, когда тот, угрожая расправой, защитил его от Васильева. Почему наемник так поступил, сталкер понять не мог. Наемник никогда не отличался дружелюбием, а тут такое…
– Здесь, – вдруг нарушил тишину Версоцкий, указывая на пол, в кровавых подтеках. – Здесь ты погиб.
Связист осмотрелся: пять искореженных до неузнаваемости трупов ловцов, стены и пол, перемазанные в крови, осколки стекла от двух разбитых лампочек, в воздухе до сих пор витает кисловатый аромат пороховой гари. Себя мертвого, как и следовало ожидать, сталкер не увидел.
– Не вижу, – нахмурив брови, произнес он.
– Я сам удивлен, – медленно произнес профессор. – Зато я кажется понял, что случилось. Фека-Лом не повез сюда установку. Он собрал ее там, где поезд попал в ловушку. Ведь если бандиты доберутся до бронепоезда, все его эксперименты на этом и закончатся. И вот то, что здесь происходит, – верный признак, что эксперименты со временем продолжаются. Теперь вы понимаете, насколько страшен этот человек? Неужели у вас не найдется несколько часов, чтобы дойти до бронепоезда, просто найти и убить его? Нельзя с ним ни о чем говорить, надо сразу стрелять в голову, чтобы он не успел ничего предпринять. Раз он ехал сюда, просто пойдем по железнодорожной ветке, пока не придем к этому вашему бронепоезду. Ну что, пошли?
– Пошли! – решительно ответили все, чуть ли не хором.
И удивляться тут было нечему. После пережитого, Связист был готов разрядить пистолет в голову каждому ученому, встреченному в Зоне.
39
Тусклое серое утро не принесло облегчения. Наташка уже не могла плакать и просто смотрела в одну точку, время от времени прижимая ладони к опухшему лицу. Марина сидела в палатке одна и на все вопросы глухо отвечала, что к нужному времени будет готова. Вадик и Хиженков, вяло двигаясь, неторопливо готовили завтрак.
А Миха уже в пятый раз пытался понять, что случилось и куда делся Топор.
– Я не знаю, – честно отвечал Костя. – И вряд ли вообще кто-то знает.
– Если он погиб, где тело? – настаивал Миха.
– Вчера, когда он ушел за аномалию, тебе тело не требовалось, – вяло отбивался Костя.
Из палатки Топора вышла Марина. И Костя ужаснулся переменам в лице обычно бодрой напарницы. Марина выглядела постаревшей и одновременно сжатой, как пружина.
– Миха, тебе что, заняться больше нечем? – резко спросила она. – Нам к Периметру выходить надо, а не поисками тел заниматься. Нас ждут люди в поезде, не забыл?
– Да ладно, чего ты, Марина, – растерянно сказал Миха. – Сейчас все соберутся и пойдем.
– И куда мы пойдем? – спросила Марина все тем же тоном. – Вы с Костей решили, куда двигать?
– Мы не знаем, в какой стороне Периметр, – сказал Костя. – Поэтому, все равно куда идти.
После завтрака, прошедшего в полной тишине, они свернули палатки и собрали все вещи. А когда были уже полностью готовы идти, оказалось, что посреди кучки разложенных вещей остался стоять один рюкзак.
– Оставим, как есть, – сказал Костя. – Это его вещи. Пусть будут вместе с ним. Дистанция пять метров! Двинулись!
Теперь, когда Костя шел во главе маленького отряда, он вдруг понял, что имел в виду Топор, когда просил идти его позади, просто поддерживая своим присутствием. Ощущение постоянной игры в рулетку, где на кону стоит не только своя жизнь, но и жизни тех, кто идет позади, доверившись, очень быстро выматывало и подавляло. Но присутствие рядом еще одних внимательных глаз, способных заметить ошибку, человека, готового оспорить ошибочный выбор, давало ощущение свободы и уверенности в своих действиях. Даже, если этот второй человек точно так же мог ошибиться.
Путь вниз, с холма, прошел на удивление быстро. Туман за ночь не рассеялся полностью, но изрядно поредел, и оказалось, что при большей видимости найти свободную от опасностей тропинку намного проще. Кроме того, несмотря на бессонную ночь, а может именно благодаря ей, внимание оказалось предельно обострено и то, что еще вчера требовало длительного изучения, сегодня становилось очевидным с первого раза.
Не прошло и часа, как Косте показалось, что он узнает те места, где накануне их атаковал болотный медведь. Туши зверя не было, да и пережженная земля выглядела иначе, но поскольку других предпочтений все равно не было, Костя решил двигаться туда, где, по словам Топора, начиналась достаточно свободная дорога к Периметру. Аномалий стало заметно меньше, отряд теперь двигался не по болоту, а вдоль него, на некотором расстоянии от омутов с черной водой.
– Привал! – объявил Костя, когда, по его ощущениям, они оказались на том месте, где впервые увидели призраков. – Не разбредаемся. Десять минут и пойдем дальше.
Пять человек безропотно сняли рюкзаки и уселись там, где застала их команда. Несколько секунд Костя стоял очарованный неведомым прежде ощущением монолитности и управляемости своего маленького отряда. В эти мгновения он вдруг понял, ради каких чувств нужно жить, чтобы на склоне лет не хмурить седые брови, пытаясь вспомнить что-то действительно высокое и светлое, из произошедшего за длинную жизнь.
Пережив состояние внутреннего подъема, он осмотрел окрестности уже совсем по-другому. Зона не была чужой. Она была иной, и не более того. И люди, что шли сюда, искали вовсе не богатств – ведь состоятельных сталкеров, как слышал Костя не раз, в Зоне было предостаточно. Здесь, в опасном месте непонятного мира, можно было найти что-то новое внутри себя. Словно всю жизнь сидеть на стуле и однажды вытащить из него зашитые прабабушкой драгоценности.
Уходя в Зону, сталкеры приносили из нее то, что нельзя было потратить. Открывая в себе не один, а множество запасных путей. И не от безысходности и страха, а обладая самым главным богатством на свете – возможностью выбора без потерь.
– Получается, что прав был Топор, – сказала Марина, неожиданно появляясь рядом. – Зона действительно охотилась на него? Мы сегодня идем практически без остановок.
– Топор был правильный мужик, – сказал Костя мягко, отлично понимая, какие слова сейчас нужны Марине. – Но обстоятельства, порой, сильнее нас.
– Ты сильно изменился за эти три дня, – грустно улыбнулась Марина, опустила голову и медленно побрела на свое место.
Костя почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Стараясь обуздать подступающие слезы, посмотрел назад. Вдалеке, почти на границе видимости, стояли люди. Туман мешал разглядеть их получше, но Костя был уверен – это те же призраки, что ночью забрали к себе Топора.
– Сейчас-то что вам надо? – с ненавистью процедил Костя. – Отряд, подъем!
Он никому ничего не сказал, но все, казалось, почувствовали присутствие незримой угрозы. Болото вскоре закончилось, и по лесу, почти не задетому аномалиями и не испачканному болотными миазмами, они зашагали, как обычные туристы. Время от времени Костя кидал для успокоения камушек или гайку, но дорога была абсолютно чиста.
– Если бы я был сталкером, – сказал Миха из-за спины, – я бы сказал, что Зона решила нас отпустить. Прямо нутром чую, что все стало по-другому.
«Все стало по-другому, – мысленно повторил Костя. – Все. Абсолютно все».
Еще через пару часов лес стал понемногу подниматься в горку.
– Слушай, неужели пришли? – радовался Миха. – Смотри, аномалий почти нет, деревья с подлеском выглядят идеально! Сейчас поднимемся наверх, а оттуда наверняка уже увидим блокпост.
– Замолчи! – рявкнул на него Костя, резко останавливаясь и поворачиваясь на месте. И встретив недоуменный обиженный взгляд, сбавил тон и примирительно сказал: – Не любит Она этого.
– Молчу, – сказал Миха. – Просто, устал я здесь что-то. Давай быстрее поднимемся: я почти уверен, что мы пришли.
Костя отвернулся и снова зашагал, как ни в чем не бывало. Нельзя было поддаваться чувствам нетерпения и преждевременной радости – это он теперь понимал совершенно отчетливо.
Впрочем, ждать Михе пришлось недолго. Через четверть часа отряд почти достиг самой высокой точки, за которой явно начинался спуск. На последнем десятке метров Миха обогнал Костю, почти взбежал на самый верх и замер, как мгновенно замороженный.
– Стоять! – страшным голосом крикнул Костя, испугавшись, что кто-нибудь сейчас бросится за Михой и тоже попадет в аномалию.
Он осторожно снял рюкзак и медленно двинулся к Михе, бросая камешки и последние гайки, что оставались у него в кармане. Но неожиданно Миха обернулся.
– Ты как, живой? – с облегчением спросил Костя.
– Иди сюда, – деревянным голосом сказал Миха.
Костя послушно поднялся наверх, досадуя, что принял за аномалию расстройство Михи из-за отсутствия блокпоста. Но то, что он увидел, и самого его повергло в ступор.
Один за другим следом поднимались остальные члены отряда и замирали, не в силах вымолвить и слова. Внизу, посреди огромного поля, стоял бронепоезд. Их бронепоезд.
Аномалия прямо перед ним куда-то исчезла, а пути были почти полностью восстановлены. Причем добрый десяток человек продолжал укладывать рельсы. По крыше лабораторного вагона бродили подчиненные Ломакина, хорошо заметные своими синими халатами.
Миха просто сел, где стоял. Не в силах вымолвить ни слова, Костя смотрел на то место, уйти как можно дальше от которого они напрасно стремились последние три дня. Все оказалось напрасным.
Вопреки собственным ожиданиям, он не ощутил жестокого приступа отчаяния. Раз так случилось, что они, заплутав, вернулись обратно, значит так решила Она. И никуда от этого не деться.
– Вставайте, – сказал он со вздохом. – Чего сидеть на улице, когда можно попить чаю в тепле.
– Ты и правда сильно изменился, – сказала Марина, внимательно глядя на своего оператора.
– А если там бандиты? – спросил Вадик.
– Не похоже, – ответил Миха. – Нет нигде конвойных.
– Смотрите, – сказала Наташка, показывая пальцем. – А вон с той стороны к поезду какие-то люди идут.
– Это не наши, – уверенно сказал Хиженков.
– Тогда, тем более пошли, – решительно сказал Костя. – Если они наших обезоружили и оставили малую охрану, самое время изменить соотношение сил.
40
Идти по железнодорожному полотну оказалось намного проще, чем по лесу. Здесь практически не было аномалий, а гравий и шпалы оказались покрыты изрядным слоем земли, причем во многих местах на ней уже вовсю росла трава.
– Смотри, Зюзя, – сказал Связист, на которого вдруг навалилось благодушное настроение, как перед боем, план действий в котором известен до мелочей, – пройдет еще лет пятьдесят и рельс вообще видно не будет. И насыпь станет ниже. Будет длинный вал, покрытый обычной травой. И сталкеры будущего, которые не будут знать о дороге, станут удивляться, почему на гребне вала не бывает аномалий.
Сумасшедший сталкер посмотрел себе под ноги, видимо не особо понимая, что от него хотят, но тон голоса Связиста ему явно понравился, и он радостно заухал, качая в такт шагам головой.
Впереди процессии решительно шагал Версоцкий, всем своим воинственным видом давая понять, что если у сталкеров и наемника не хватит духа стрелять в ученого-маньяка, то он сам задушит его голыми руками. Васильев, несмотря на все рассказы Связиста об отсутствии аномалий на железнодорожных путях, держался осторожно и, время от времени, кидал вперед проверочный камушек. Только у наемника, чуть ли не впервые после побега, было откровенно хорошее настроение. Он шел, забросив автомат за спину, и даже пытался что-то фальшиво насвистывать.
Вскоре они миновали остатки разъезда, где их железнодорожная ветка сливалась еще с несколькими такими же. Связист осмотрелся. На будущее, разъезд определенно имело смысл восстановить и в дальнейшем использовать для перемещения по Зоне. Но сейчас его путь лежал туда, куда уходили, сливаясь воедино, три из четырех веток на этом переезде. Это почему-то показалось ему удивительно символичным: словно намучившись с богатством выбора, он принял наконец окончательное решение и оказался на единственно возможном пути. Еще одна ветка уходила далеко в сторону и, насколько Связист мог судить, выходила в дальнейшем на главную магистраль, по которой бронепоезд уже катался до этого не один месяц.
Скорость, с которой они шли по заброшенному полотну, по меркам Зоны была просто фантастической: не прошло и часа, как впереди показалась отчетливо видимая на открытом пространстве цепочка вагонов бронепоезда. Увидев свой состав, Связист обрадовался и прибавил ходу. Он словно возвращался домой после длительного похода. И единственным препятствием на пути к завершению этого похода оставался Ломакин, который, сумев собрать свою установку в чистом поле и даже запитав ее от аномалий, мог включить ее еще раз. Да так, что из-за производимого ею эффекта под угрозой мог оказаться не только бронепоезд, но и сама Зона. А раз так, особых сомнений не оставалось. Разве что, вспоминался, совершенно некстати, убитый чуть ли не голыми руками псевдоволк.
Прямо перед бронепоездом работала группа людей, восстанавливая рельсы на разрушенном участке насыпи. Увидев приближающихся людей, все бросили работать и взялись за оружие. Но как только кто-то узнал рядового Ерохина, над путями полетел радостный крик, поддерживаемый все новыми и новыми людьми:
– Ерохин вернулся! Ерохин живой!
Сколько Связист себя помнил, ему еще никогда не радовалось столько людей одновременно. Он бросился вперед, легко перемахнул через оставшийся недоделанным участок путей и буквально упал в объятия сослуживцев. Его обнимали и хлопали по плечам несколько минут, а когда эмоции несколько улеглись, кто-то вдруг подал команду «смирно».
Связист повернулся. От бронепоезда по насыпи медленно шел полковник Кудыкин. Выглядел он плохо, голова его была перебинтована, но держался хорошо, а при виде Связиста, словно бы разом сбросил груз болезней – расплылся в улыбке и зашагал быстрее.
Связист поправил одежду, забросил автомат за спину и, насколько позволяла неровная насыпь, сделал несколько почти строевых шагов навстречу полковнику:
– Товарищ полковник, рядовой Ерохин после побега из бандитского плена явился в ваше распоряжение!
– Жив, – отмахнулся от доклада Кудыкин, – и ладно.
Неожиданно он обнял солдата, потом отстранился и сказал:
– Много ребят отняла у нас Зона в этот раз. И то, что хоть одного обратно вернула – большое счастье.
– Товарищ полковник, – сказал Связист, – нам необходимо решить один очень важный вопрос. Вон там стоят три человека, с которыми я бежал из плена…
– Так зови их сюда, – перебил его полковник. – Разумеется, я возьму их на борт, о чем тут говорить?
– Нет, тут вопрос в другом. У нас есть веские основания предполагать, что Феоктист Борисович причастен к нападению бандитов на бронепоезд.
– Кто? – удивился полковник. – Профессор Ломакин? К нападению? Да ты чего, Ерохин?
Кудыкин засмеялся, а следом начали смеяться и все, кто находился рядом и слышал разговор.
– Товарищ полковник, скажите, – попросил Связист, – профессор за время нахождения бронепоезда здесь собирал какую-то научную установку? Запитывал ее электричеством от аномалий?
– Нет, конечно, Ерохин, ты чего? Технология съема электрических мощностей еще не разработана. Ломакин сидит в своем вагоне и лишь время от времени спецснарядами разбрасывает по округе свои датчики.
Ответ ошеломил Связиста. К этому моменту он был практически уверен в том, что Версоцкий разоблачил гнусного предателя, готового пожертвовать чем угодно ради научных изысканий. Но теперь эта теория пошатнулась.
А Версоцкий, верно угадав тон разговора, уже стоял за спиной Связиста.
– Я не знаю, как он сумел скрыть свои опыты, – сказал он полковнику. – Здравствуйте, кстати. Но этот человек очень опасен. Очень! Поверьте, я провел с ним бок о бок не один год, и точно знаю, о чем говорю!
– Кто вы такой? – с недоумением спросил Кудыкин. – И почему я должен вам верить?
– А я не прошу мне верить, – сказал Версоцкий. – Просто отведите меня к господину Ломакину, и вы все увидите и услышите сами.
– Ну, пойдемте, – растерянно сказал Кудыкин.
– Зюзя, не отставай, – крикнул Версоцкий и решительно направился к бронепоезду. – Я сейчас выведу этого поганца на чистую воду. Вы, главное, оружие под руками держите, чтобы он чего сделать не успел опасного. А лучше, дайте мне для охраны пару солдат.
– Бред какой-то, – буркнул Кудыкин. – Вон, сержант Козлов стоит. Возьмем его с собой. И если Ломакин вдруг захочет ударить вас своим халатом – сержант Козлов прикроет вас собой.
Длинная процессия прошла вдоль научного вагона, дверь в который не открывалась, и поднялась в штабной вагон.
– Позовите его сюда, – предложил Версоцкий. – Там наверняка полно хрупких приборов, плюс, там верные ему люди. А здесь он уже ничего не сможет предпринять.
– Присаживайтесь, – пожал плечами Кудыкин и включил рацию: – Феоктист Борисович, зайди, пожалуйста, в штабной вагон.
– Одну минуту, – ответил доброжелательный голос Ломакина. – Сейчас запустим тут кое-что, и приду.
Связист было встрепенулся, но Версоцкий устало махнул ему рукой:
– Установка слишком велика, чтобы ее не заметить. Но если он даже сумел ее собрать под видом чего-то, не вызывающего подозрений, мы все равно опоздали. Включение занимает секунды. Давайте подождем его здесь, пока он ни о чем не подозревает.
Он, не смущаясь, прошел по вагону и устроился в кресле Кудыкина. Полковник на это ничего не сказал и сел на стул. Начали рассаживаться и остальные. Присели на диван Связист и сержант Козлов. Васильев и наемник, державшиеся с момента появления у бронепоезда удивительно скромно, устроились в углу, на лавке. Только Зюзя, смешно вращая глазами, встал за спиной Версоцкого и положил ему руки на плечи.
Вскоре в салон, весело насвистывая, вошел Ломакин. И остановился, с недоумением разглядывая живописную группу ожидающих его людей.
– Ну, здравствуй, Фека-Лом, – громко сказал Версоцкий, не поднимаясь с кресла. – Давненько не виделись.
Реакция Ломакина оказалась неожиданной.
– Александр! – радостно воскликнул он, всплескивая руками. – Жив! Как же я рад тебя видеть!
Он сделал шаг вперед, но проинструктированный на этот случай сержант Козлов поднялся с дивана и сделал останавливающий жест рукой.
– Саня, где ты пропадал и как тебе удалось выжить? – с недоумением глядя на Козлова и Кудыкина, спросил Ломакин. – Неужели, ты так и не отказался от задуманного? А этот молодой человек с перекошенным лицом, видимо, очередная жертва твоих дурацких экспериментов?
Связист понял, что ничего не понимает. Остальные тоже выглядели сбитыми с толку. Но никто ничего не говорил, предоставляя ученым самим выяснить отношения.
– Где моя установка, Фека-Лом? – враждебно спросил Версоцкий. – И не вздумай врать. Я видел эффекты осциллирующих последствий от ее работы.
– Твоя установка? – удивился Ломакин. – Свою установку ты взорвал, когда я помешал тебе проводить эти идиотские эксперименты с пси-аномалиями. Да еще успел в спецслужбы стукануть, из-за чего все мои работы были остановлены на долгих пять лет! Но я все равно рад тебя видеть.
– Установка, Фека-Лом. Где она?
– Может быть мы перенесем наш разговор куда-нибудь в более тихое место? – с беспокойством глядя на присутствующих, спросил Ломакин.
– Ну уж нет, – сказал Кудыкин. – Нам тоже очень интересно. Продолжайте.
– Это глубоко научная тема, – быстро сказал Ломакин. – Вам, как неспециалистам, она все равно будет непонятна.
– Зато нам, как видевшим своими глазами людей, которых более семидесяти лет нет в живых, интересны последствия ваших манипуляций, – резко сказал Связист.
– Постойте, – прищурился Ломакин. – Вы же один из тех солдат, что погибли при нападении бандитов на поезд.
– Да, профессор. И должен вам сказать, что это очень больно: умирать и общаться с мертвыми. Но теперь, когда мы знаем, кто заказал нападение на бронепоезд, я рассчитываю, что преступники понесут заслуженное наказание.
– Вы заблуждаетесь, – мягко сказал Ломакин. – И я это вам сейчас докажу.
Он запустил руку под куртку и вытащил пистолет с толстой рукояткой, внутри которой угадывался двойной магазин. В полной тишине было отчетливо слышно, как щелкнул предохранитель.
– Феоктист Борисович, – спросил пораженный Кудыкин, – зачем вам пистолет? Вы что, умеете стрелять?
– О, вы оказывается не знаете, кого столько времени возили на своем поезде, – сказал Версоцкий. – Господин Ломакин был чемпионом курса по пулевой стрельбе из пистолета.
– Осмелюсь добавить, – весело подхватил Ломакин, – «по движущимся мишеням». Это важно, господа, для понимания бесперспективности героических прыжков в мою сторону.
– Я что-то не пойму: кто из них плохой? – задумчиво спросил из своего угла наемник.
Все посмотрели на него, но никто ничего в ответ не сказал.
– Феоктист Борисович, – мягко сказал Кудыкин. – А чего дальше-то? Будешь с пистолетом нас караулить, пока мы не превратимся в мумии? Или закроешься в своем курятнике и умрешь с голоду?
– Нет, – пожал плечами Ломакин. – Я не желаю ничьей смерти. Просто закончу эксперимент, ради которого все и было затеяно. А потом добровольно сложу оружие. И тогда никто не пострадает, обещаю.
– Разве что, вся Зона, – добавил Версоцкий, вольно разваливаясь в кресле.
– Глупости, – быстро сказал Ломакин. – Я уже сделал три коротких включения, но критических последствий, которые ты так любил предсказывать, не наблюдал. И первое включение было в день нашего приезда сюда. Я очень испугался бандитского паровоза с пушкой и включил установку, чтобы воздействовать на него. Но ничего не случилось! Наружные камеры зафиксировали кратковременное свечение, датчики показали вибрацию. Ну, серебристый туман – как остаточное явление в тех местах, где возникали случайные темпоральные пробои. Неизбежное зло из-за помех. Так вот, не было ничего. Никаких последствий я не наблюдаю уже несколько суток.
– Зато мы наблюдали! – неожиданно закричал на него Версоцкий. – На своей шкуре! Не веришь – вон, Ерохина спроси!
– Чепуха, – резко сказал Ломакин. – Я своим наблюдениям верю больше, чем какому-то там Ерохину.
– Где установка? – спросил Версоцкий. – Сейчас-то ты можешь это сказать?
– А вон там, в моем вагоне-лаборатории, – легко ответил Ломакин.
– Она бы не поместилась!
– Твоя бы – да, не поместилась, – согласился Ломакин. – Но после того, как ты все уничтожил и забрался в зону действия установки, чтобы ускорить свои мутации, а потом исчез, мне пришлось начинать все сначала. С нуля! И моя установка намного компактнее твоей. И энергии требует на порядок меньше. Нужны определенные аномалии для фокусировки полевых взаимодействий, но здесь их просто изобилие. Поэтому сегодня я проведу исторический эксперимент!
– Вот как, – медленно сказал Версоцкий. – Значит, я должен сделать все, чтобы остановить тебя.
– Сделай, – пожал плечами Ломакин, но пистолет в его руке даже не дрогнул. – Полковник Кудыкин, будьте любезны, включите свою рацию, вызовите вагон-лабораторию и скажите, что можно начинать.
– Зюзя, мы должны остановить плохого дядю, – сказал Версоцкий, поворачивая голову к сумасшедшему сталкеру.
– Ы-а-а-ы, – сказал Зюзя, вращая глазами и морща лоб.
Версоцкий нахмурился, а Ломакин засмеялся, и Связисту стало вдруг как-то очень пронзительно понятно, что пустая бравада Версоцкого не пугает Ломакина ни капли.
И в этот момент сержант Козлов бросился на Ломакина. Тот среагировал мгновенно – в замкнутом помещении вагона оглушительно грохнул выстрел. Но даже убив сержанта еще в воздухе, Ломакин не смог остановить летящее по инерции тело. И через мгновение его сбило с ног, а пистолет отлетел в дальний угол салона.
Все сразу повскакивали со своих мест, и только Версоцкий продолжал спокойно сидеть в кресле. Он дождался, пока Ломакину свяжут руки, и после этого вдруг сказал громким голосом:
– Отлично, господа! Жаль, конечно, что Зюзе пришлось заставить сержанта пожертвовать собой, но это лишь еще одна жертва на пути технического прогресса. А теперь попрошу убраться вон из моего поезда!
Если бы в этот момент в вагоне взорвалась граната, это и то произвело бы меньший эффект. Все застыли в тех позах, в которых их застала команда Версоцкого.
– Профессор… – начал было говорить Связист, но Версоцкий нахмурил брови, посмотрел на Зюзю и повторил:
– Вон!
И тут Связист почувствовал приступ страха. О попытке броситься на Версоцкого даже и речи не было – просто стоять на месте было очень трудно. Первыми из вагона выскочили Васильев и наемник. Затем с лицом, искаженным ужасом, проковылял связанный Ломакин.
– Профессор, что происходит? – дрожащим голосом спросил Связист, с трудом подавляя желание бежать из поезда как можно быстрее.
Мимо Связиста к выходу быстро прошел Кудыкин.
– Ты был добр к нам с Зюзей, – сказал Версоцкий, – хотя это тебе ничего не давало взамен. Поэтому имеешь право на кое-какую информацию. Я почти закончил эксперимент с пси-аномалиями. К сожалению, у Зюзи не хватило внутренней твердости, и он, став настоящим титаном духа, не имеет собственных желаний. И эти желания ему пока подсказываю я. Мысленно. По моей команде Зюзя умеет влиять на умы людей и даже навевать правильные сны. Но я хочу закончить свое развитие, а для этого мне нужна темпоральная аномалия. И я создам ее прямо рядом с установкой. И стану совершенным человеком!
– Зюзя – кукловод? – ахнул Связист, содрогаясь от ужаса.
– Это упрощенное представление, – сказал Версоцкий. – Но я не виню тебя. Ты вышел из сталкерской среды, где люди буквально пронизаны суевериями. Поэтому я изначально никому из вас не говорил ничего словами – гораздо проще было заставлять вас видеть сны с нужным эмоциональным фоном. Зато с бандитами было намного проще. Человеческие отбросы, сброд, зацикленный на низменных желаниях. Если бы захотел, я бы мог всю их базу разогнать за четверть часа. Но они еще сослужат мне службу. Они уже в пути.
– Вы тоже хотите стать кукловодом?
– Титаном духа, юноша. Не путайте мерзкого монстра и ученого, преследующего великие цели. А теперь прощайте. Я не могу оставлять столько свидетелей своего преображения. Ваша судьба ждет вас снаружи.
Больше выносить этот разговор Связист не мог. А когда пришел в себя, то уже стоял недалеко от бронепоезда в окружении остальных людей из состава экспедиции. Оказалось, что ужас выгнал наружу всех, кто находился в вагонах. Причем все вылезли почему-то только на одну сторону.
Еще толком не придя в себя, люди испуганно озирались по сторонам. Многие сжимали в руках оружие, но стрелять было не по кому, ведь источник их страха находился в бронированном вагоне. Более того, на узкой полоске чистой земли между аномалиями и железнодорожной насыпью люди стоял достаточно спокойно, но ближе, чем на десять метров, никто к вагонам подойти не мог.
– Соблюдать спокойствие! – крикнул Кудыкин, уже успевший сориентироваться в ситуации.
– Ну и дела, – сказал белый от пережитого страха губернатор. – Была у зайца избушка лубяная, а теперь… вообще никакой нету. Что это такое, полковник? Нас атаковал телепатический мутант? И что теперь делать?
– Постараться выжить, – сказал Кудыкин, который в этот момент стоял спиной к бронепоезду и смотрел на кромку леса вдалеке.
– Что там? – живо спросил губернатор, обнаружив, что в ту же сторону смотрят и другие люди. – Я очки не ношу, а вижу слабовато.
– Люди, – ответил Кудыкин. – На спасателей не похожие совершенно. Могу предположить, что до нас, наконец, добрались бандиты. Ни раньше, ни позже.
Вскоре, между экипажем бронепоезда и бандитами лежало только поле аномалий.
– Эй, – крикнул один из бандитов, видимо считающий себя главным. – Кто у вас старший? Есть разговор!
– Я старший! – ответил Кудыкин.
– Предлагаю сделку! – крикнул бандит. – Вы без сопротивления сдаетесь! Я гарантирую твоим людям жизнь!
– Это же Хантер, – сказал Связист. – Главарь той банды, что напала на бронепоезд. Ему нельзя верить, все равно обманет.
– Кто-нибудь может этого урода отсюда подстрелить? – спросил Кудыкин.
– Аномалии перед ним, товарищ полковник, – напомнил Связист.