Давший клятву Сандерсон Брендон
— А-а, Тох, — проговорил Хавар, откидываясь назад. — Как же мы могли устроить вечеринку без тебя?
Взгляд Тоха метнулся к кусочку огненного мха, который лежал неподалеку на полу.
— Далинар, я никогда не пойму, что тебя притягивает в таких местах.
— Светлорд, он просто знакомится с обычными людьми, — пояснил Башин, забирая огненный мох и пряча в карман. — Вы же знаете, мы, темноглазые, погрязли в пороках. Нам нужны хорошие образцы для подражания…
Он осекся, когда Далинар поднял руку. Великому князю не требовалось заступничество подчиненных.
— Тох, что случилось?
— Они собирались послать гонца, — начал объяснять ририец, — но я решил доставить новость сам. Видишь ли, моя сестра. Еще немного рано, однако повитухи не удивлены. Они говорят, это естественно, когда…
Далинар ахнул, как будто его ударили кулаком в живот. «Рано. Повитухи. Сестра».
Он рванулся к двери и не услышал, что еще бормотал Тох.
Эви словно побывала в сражении.
Он много раз видел это выражение на лицах солдат: вспотевший лоб, этот наполовину ошеломленный, сонный взгляд. Спрены изнеможения метались в воздухе. Это был знак того, что человек вышел за пределы собственных возможностей.
Жена улыбалась спокойно и удовлетворенно. Улыбка победительницы. Далинар протолкался сквозь хлопотавших над Эви лекарей и повитух, подошел к ее кровати. Она протянула к нему слабую руку. Левую руку, завернутую в тонкий мешочек, заканчивавшийся у запястья. Для алети это было интимным жестом. Но Эви все равно предпочитала левую руку.
— Ребенок? — прошептал он, взяв ее.
— Сын. Здоровый и сильный.
— Сын. У меня… у меня есть сын? — Далинар рухнул на колени рядом с кроватью. — Где он?
— Его моют, мой господин, — сообщила одна из повитух. — Скоро принесут сюда.
— Оторванные пуговицы, — прошептала Эви. — Далинар, ты снова дрался?
— Просто небольшое развлечение.
— Ты каждый раз так говоришь.
Далинар сжал ее руку через покров, слишком восторженный, чтобы огрызнуться в ответ на выговор.
— Ты и Тох прибыли в Алеткар, потому что хотели, чтобы кто-то защитил вас. Ты сама искала борца.
Эви сжала его руку в ответ. Подошла кормилица со свертком в руках, и Далинар уставился на нее снизу вверх, потрясенный, не в силах подняться.
— О да, — захихикала женщина. — Многие мужчины сперва боятся, но…
Она осеклась, когда Далинар собрался с силами и выхватил ребенка из ее рук. Он поднял мальчика на вытянутых руках и радостно рассмеялся. Вокруг него вспыхнули золотые сферы — спрены славы.
— Мой сын!
— Мой господин! — воскликнула кормилица. — Будьте осторожны!
— Он Холин, — возразил Далинар, баюкая ребенка. — Он крепкий. — Князь посмотрел на мальчика, который с красным лицом извивался и лупил крошечными кулачками. У ребенка были потрясающе густые волосы, смесь черного и золотистого. Хороший цвет. Отличительный.
«Малыш, надеюсь у тебя будет сила отца, — подумал Далинар, потирая лицо ребенка пальцем, — и хоть отчасти сочувствие матери».
Глядя в это лицо, переполненный радостью Далинар наконец-то понял. Вот почему Гавилар так много думал о будущем, об Алеткаре, о том, чтобы создать королевство, которое просуществует долго. Предшествующая жизнь Далинара запятнала его алым и разбило душу. Его сердце обросло такой коркой крема, что почти превратилось в камень.
Но этот мальчик… он сможет править княжеством, помогать кузену-королю и жить с честью.
— Светлорд, его имя? — спросила Ишал, пожилая ревнительница из обители чистоты. — Я сожгу нужные охранные глифы, если вас это порадует.
— Имя… — забормотал Далинар. — Адода. — «Свет». Он посмотрел на Эви, и та кивнула.
— Без суффикса, мой господин? Адодан? Адодал?
— Лин, — прошептал Далинар. «Рожденный для чего-то». — Адолин.
Хорошее имя, традиционное, полное смысла.
Далинар с сожалением уступил ребенка нянькам, которые вернули его матери, объяснив, что необходимо как можно скорее обучить дитя сосать грудь. Многие покинули комнату из приличия, и, пока они уходили, Далинар заметил позади всех царственный силуэт. Как это он не увидел, что Гавилар тоже здесь?
Король схватил брата за руку и от души похлопал по спине, пока они выходили из комнаты. Далинар был так потрясен, что почти ничего не ощутил. Он должен был отпраздновать — купить выпивку каждому солдату или просто пробежать через город, вопя от радости. Он стал отцом!
— Прекрасный день, — радовался Гавилар. — В высшей степени прекрасный.
— Как ты это сдержал? — спросил Далинар. — Этот восторг?
Гавирал ухмыльнулся:
— Я позволил этому чувству стать моей наградой за выполненный труд.
Далинар кивнул, потом посмотрел на брата.
— Что такое? — спросил Далинар. — Что не так?
— Все в порядке.
— Гавилар, не лги мне.
— Я не хочу портить тебе чудесный день.
— Вопросы без ответов испортят его больше любых слов. Выкладывай.
Король поразмыслил, потом кивком указал на логово Далинара. Они пересекли главную комнату, прошли мимо мебели, которая выглядела слишком эффектной: красочная, с цветочными узорами и плюшевой обивкой. Отчасти виной тому был вкус Эви, хотя на самом деле… жизнь теперь была такая. Вся его жизнь превратилась в сплошной плюш.
Кабинет он устроил на свой лад. Несколько стульев, очаг, простой коврик. Шкафчик с разными экзотическими и крепкими винами, каждое — в особой бутылке. Это была та разновидность напитков, пить которые почти стыдно.
— Дело в твоей дочери? — предположил Далинар. — Она опять ходит во сне?
— Ясна в порядке, выздоравливает. Дело в другом. — Гавилар нахмурился, его выражение лица сделалось опасным. Он согласился на корону после долгих споров — Солнцетворец ее не носил, и хроники твердили, что Йезерезе’Элин тоже отказывался от нее. Но люди любили символы, и большинство западных правителей носили короны. Гавилар согласился на черный железный венец. Чем сильнее его волосы седели, тем заметнее становилась корона.
Слуга разжег огонь в очаге, хотя тот горел слабо, и единственный спрен пламени полз по углям.
— Я терплю неудачу, — признался Гавилар.
— Что?
— Раталас. Разлом.
— Но я думал…
— Пропаганда, — усмехнулся Гавилар, — предназначенная для того, чтобы приглушить критические высказывания, которые раздаются в Холинаре. Таналан собирает армию и обустраивается в крепостях. Что еще хуже, думаю, другие великие князья его поддерживают. Хотят посмотреть, как я с этим справлюсь. — Он презрительно усмехнулся. — Ходят слухи, что я размяк с годами.
— Это не так. — Далинар в этом убедился за месяцы, которые прожил с Гавиларом. Его брат совсем не размяк. Он по-прежнему стремился к завоеваниям, просто изменил метод. Его оружием стали слова, и он маневрировал, направляя великие княжества на позиции, где они были вынуждены подчиняться.
Угли в очаге пульсировали, словно сердце.
— Ты задумывался о времени, когда это королевство было действительно великим? — спросил Гавилар. — Когда все народы уважали алети, короли искали их совета, а мы были… Сияющими.
— Предателями, — уточнил Далинар.
— Неужели действия одного поколения отрицают множество поколений господства? Мы поклоняемся Солнцетворцу, в то время как его правление длилось всего лишь миг, — но игнорируем века, на протяжении которых владычествовали Сияющие. От скольких Опустошений они защитили человечество?
— Э-э… — Вроде бы ревнители говорили об этом в молитвах. Далинар попробовал угадать. — От десяти?
— Число бессмысленно. — Гавилар махнул рукой. — В хрониках просто пишут «десять», потому что это красиво звучит. Так или иначе, мои дипломатические усилия потерпели неудачу. — Он повернулся к Далинару. — Пришла пора показать королевству, что мы не размягчились.
«О нет».
Несколько часов назад он бы прыгал от радости, но после того, как ему показали сына…
«Ты через пару дней снова будешь тревожиться, — сказал себе Далинар. — Человек не может измениться в один миг».
— Гавилар, — прошептал он. — Я боюсь.
— Ты по-прежнему Черный Шип.
— Я боюсь не битвы. — Далинар вскочил, в спешке перевернув стул, и начал расхаживать из угла в угол. — Гавилар, я как зверь. Ты слышал о драках в барах? Буря. Меня нельзя подпускать к людям.
— Ты таков, каким тебя создал Всемогущий.
— Да послушай меня: я опасен. Конечно, я могу подавить этот маленький бунт, искупать Клятвенник в крови. Великолепно. Чудесно. А потом что? Я вернусь сюда и опять запру самого себя в клетке?
— Я… возможно, смогу тебе помочь.
— Чушь. Я уже пытался жить спокойной жизнью. Я не могу бесконечно заниматься политикой, как ты. Мне нужно больше, чем просто слова!
— Ты просто пытался сдержать себя — пытался изгнать жажду крови, но не заменил ее чем-то другим. Сделай, что я приказываю, потом возвращайся — и мы обсудим дальнейшее.
Далинар замер рядом с братом, а затем целенаправленно шагнул в его тень. «Помни об этом. Помни, ты служишь ему». Он бы ни за что не вернулся в то место, где едва не напал на этого человека.
— Когда мне отправляться в Разлом? — спросил Далинар.
— Ты туда не поедешь.
— Но ты только что сказал…
— Я посылаю тебя сражаться, но не против Разлома. Наше королевство страдает от угроз извне. В Гердазе новая династия, настроенная к нам враждебно; там обрел силу дом Реши. А веденцы нападают на Алеткар с юго-запада. Они твердят, что во всем виноваты бандиты, но отряды слишком хорошо организованы. Это испытание, чтобы проверить, как мы себя поведем.
Далинар медленно кивнул:
— Ты хочешь, чтобы я отправился сражаться на границы. Напомнил всем, что мы по-прежнему способны пустить в дело меч.
— Именно. Опасное время для нас, брат. Великие князья сомневаются. Они думают: стоит ли единый Алеткар таких проблем? Зачем кланяться королю? Таналан — воплощение их сомнений, но он достаточно осторожен, чтобы не начинать открытое восстание. Если нападешь на него, другие великие князья перейдут на сторону повстанцев. И тогда мы разрушим королевство — все придется начинать сначала. Этого нельзя допустить. Я создам единый Алеткар. Даже если мне придется так сильно бить великих князей, что от жара они сплавятся друг с другом. Они должны усвоить урок. Отправляйся сперва в Гердаз, потом — в Йа-Кевед. Напомни всем, почему они тебя боятся.
Гавилар посмотрел Далинару в глаза. Нет… он не был мягким. Теперь он думал, как король. Гавилар Холин мыслил в долгосрочной перспективе, но был настроен столь же решительно, как и всегда.
— Будет сделано, — отозвался Далинар. Буря свидетельница, не день, а ураган эмоций. Далинар направился к двери. Он хотел снова посмотреть на сына.
— Брат? — позвал Гавилар.
Далинар повернулся и взглянул на Гавилара, озаренного светом затухающего очага.
— Слова действительно важны, — сказал Гавилар. — Куда важнее, чем ты готов признать.
— Может быть, — согласился Далинар. — Но будь они всесильными, тебе бы не понадобился мой меч, верно?
— Возможно. Не могу отделаться от мысли, что слов бы и впрямь хватило, если бы я только знал, что именно надо говорить.
50
Шаш, тридцать семь
Мы также предписываем тебе не возвращаться в Обродай. Тот мир принадлежит нам, и новый аватар нашего существа проявился там.
Она еще молода, и — в качестве меры предосторожности — ей привили мощную, непреодолимую неприязнь к тебе.
Полет показался Далинару очень похожим на путешествие по океану на корабле.
Было что-то глубоко тревожное в том, чтобы находиться в океане, во власти ветров и течений. Люди не контролировали волны, они просто отправлялись в путь и молились, чтобы океан их не поглотил.
Двигаясь в небе рядом с капитаном Каладином, Далинар испытывал похожие чувства. С одной стороны, вид на Расколотые равнины был великолепен. Он чувствовал, что почти может увидеть узор, о котором говорила Шаллан.
С другой стороны, такой способ перемещения был абсолютно неестественным. Ветра толкали их, и стоило шевельнуть руками или выгнуть спину в неправильном направлении, как тебя уносило в сторону от всех остальных. Каладину приходилось все время метаться туда-сюда, возвращая на курс тех, кого сдуло. А если посмотреть вниз и уделить минуту размышлениям о том, как высоко на самом деле ты находишься…
Что ж, Далинар не был робким человеком, но все же он радовался, что Навани держит его за руку.
По другую сторону от него летел Элокар, а за королем — Кадаш и милая молодая ревнительница, одна из ученых Навани. Их пятерых сопровождали Каладин и десять его учеников. Ветробегуны неустанно тренировались на протяжении нескольких недель, и Каладин наконец-то — после тренировочных полетов групп солдат в военные лагеря и обратно — согласился устроить Далинару и королю экзотическое путешествие.
«Ощущения и впрямь как на корабле», — подумал Далинар. А каково находиться здесь во время Великой бури? Так Каладин собирался доставить отряд Элокара в Холинар — полететь вместе с ними на переднем краю Великой бури, чтобы его запас буресвета постоянно обновлялся.
Ты думаешь обо мне, — проговорил Буреотец. — Я это чувствую.
— Я думаю о том, как ты относишься к кораблям, — прошептал Далинар, и звук его голоса затерялся среди ветров, но смысл сказанного беспрепятственно достиг Буреотца.
Люди не должны пребывать на воде во время бури, — ответил тот. — Люди не принадлежат волнам.
— А небу? Небу они принадлежат?
Кое-кто, — с неохотой признался спрен.
Далинар мог лишь представить себе, какие ужасные испытания преодолевают моряки в открытом море во время бури. Он совершал лишь недолгие путешествия на корабле вдоль берега.
«Нет, погоди-ка, — подумал он. — Было еще одно, разумеется. Путешествие в Долину…»
То странствие он едва помнил, хотя в этом была виновата не только Ночехранительница.
Приблизился Каладин. Он был единственным, кто по-настоящему контролировал свой полет. Даже его люди больше походили на падающие камни, чем на небесных угрей. Им не хватало его изящества и контроля. Хотя остальные могли помочь, если бы что-то пошло не так, лишь Каладин был тем, кто удерживал сплетения Далинара и его спутников. Он сказал, что хочет потренироваться, чтобы потом отправиться в Холинар.
Каладин коснулся Элокара, и король начал замедляться. Потом капитан перешел к следующему и так замедлил всех, одного за другим. Затем поднял их выше и приблизил друг к другу чтобы можно было поговорить. Его солдаты остановились и зависли неподалеку.
— Что случилось? — спросил Далинар, пытаясь не обращать внимания на то, что он висит в сотнях футов над землей.
— Все в порядке, — ответил Каладин и указал куда-то.
Из-за ветра в лицо Далинар не заметил военные лагеря: десять похожих на кратеры углублений, расположенных вдоль северо-западного края Расколотых равнин. Очевидно, когда-то они были куполами. Их стены изгибались характерным образом, словно пальцы, тянущиеся из-под земли, чтобы сомкнуться.
Два лагеря все еще были полностью заселены, и Себариаль держал там отряды, которые должны были заявить права на близлежащий лес. Собственный военный лагерь Далинара был менее людным, но там находились несколько взводов солдат и какие-то рабочие.
— Мы прибыли так быстро! — воскликнула Навани. От ветра ее волосы взлохматились, аккуратная коса почти расплелась. Элокар выглядел не лучше — его волосы торчали, словно навощенные тайленские брови. Двое ревнителей, разумеется, были лысыми и могли о таких вещах не тревожиться.
— Действительно, быстро, — согласился Элокар, заново застегивая несколько пуговиц на униформе. — Очень многообещающе для нашей миссии.
— Да, — согласился Каладин. — Я все-таки хочу еще раз все проверить, двигаясь перед бурей. — Он взял короля за плечо, и Элокар начал медленно опускаться.
Каладин отправил их вниз по очереди, и когда его ступни наконец-то коснулись камня, Далинар вздохнул с облегчением. Они были всего в одном плато от военного лагеря, где солдат на сторожевом посту махал им уж очень энергично. Через несколько минут их окружил отряд холиновских солдат.
— Светлорд, мы проводим вас за стены, — сказал их капитан, держа руку на навершии меча. — Панциреголовые все еще здесь.
— Они нападали так близко к военным лагерям? — с удивлением спросил Элокар.
— Нет, но это не означает, что не нападут, ваше величество.
Далинар не так уж сильно волновался, но промолчал, когда солдаты провели его и остальных в военный лагерь, где светлость Джасалай — высокая, статная женщина, которую Далинар поставил во главе поселения, — встретила их и сопроводила дальше.
Проведя так много времени в чуждых коридорах Уритиру, Далинар по пути через военный лагерь, который служил ему домом на протяжении пяти лет, немного расслабился. Отчасти потому, что все осталось почти нетронутым; поселение довольно хорошо перенесло Бурю бурь. Здания большей частью представляли собой каменные бункеры, и западный край бывшего купола служил надежным ветроломом.
— Я беспокоюсь лишь о снабжении, — признался он Джасалай после короткого обхода. — Это долгий поход от Нарака и Клятвенных врат. Боюсь, разделив свои силы между Нараком и Уритиру, мы увеличиваем нашу уязвимость.
— Это правда, светлорд, — согласилась женщина. — Я лишь предлагаю варианты.
К сожалению, это место должно было им понадобиться для фермерства, не говоря уже о древесине. Вылазки на плато за светсердцами не могли вечно поддерживать население города-башни, особенно с учетом предположений Шаллан о том, что они, видимо, почти полностью истребили ущельных демонов.
Далинар посмотрел на Навани. Его жена думала, что они должны основать новое королевство здесь, на Расколотых равнинах и вблизи от них. Привезти фермеров, отправить в отставку пожилых солдат, заняться производством в куда большем масштабе, чем они когда-либо пробовали раньше.
Другие возражали. Имелась причина, по которой Ничейные холмы не были густо заселены. Жизнь здесь не из легких — камнепочки росли маленькими, поля давали меньший урожай. И разве можно основывать новое королевство во время Опустошения? Лучше защищать то, что у них есть. Алеткар, скорее всего, способен прокормить Уритиру — но это зависело от того, смогут ли Каладин и Элокар отвоевать столицу.
Обход закончился трапезой в бункере Далинара, в его бывшей гостиной, которая теперь выглядела голой, потому что большую часть мебели и ковров перевезли в Уритиру.
После перекуса он подошел к окну, чувствуя себя до странности неуместным. Он покинул этот военный лагерь всего десять недель назад, тут все было очень знакомым — и одновременно чужим.
Позади Навани и ее письмоводительница ели фрукты и тихонько обсуждали какие-то наброски, сделанные его супругой.
— Ох, светлость, думаю, другие тоже должны это испытать! — воскликнула письмоводительница. — Полет был замечательным. По-вашему, как быстро мы перемещались? Я считаю, мы могли набрать скорость, какой не достигал ни один человек с самого Отступничества. Подумайте об этом! Безусловно, мы были быстрее самой проворной лошади или корабля.
— Рушу, сосредоточься, — одернула ее Навани. — Мой набросок.
— Светлость, не думаю, что расчеты правильные. Нет, такой парус никогда не будет стоять.
— Они и не должны быть совершенно точными, — возразила Навани. — Это просто концепция. Я спрашиваю: она может сработать?
— Понадобятся крепления. Да, крепления точно будут нужны. И рулевой механизм… определенно есть над чем поработать. Это весьма разумно, светлость. Фалилар должен это увидеть; он скажет, можно такое построить или нет.
Далинар отвернулся от окна, поймав взгляд Навани. Та улыбнулась. Она всегда называла себя не ученой, а покровительницей ученых. Навани говорила, что ее роль — воодушевлять и направлять настоящих ученых. Любой, увидев свет в ее глазах, когда она взяла чистый лист и начала набрасывала свою идею в развитии, понял бы, что она чересчур скромна.
Его жена рисовала новый эскиз, но потом глянула в ту сторону, где установила даль-перо. Рубин мигал.
«Фэн!» — подумал Далинар. Королева Тайлены попросила, чтобы во время утренней бури Далинар наслал на нее видение Ахаритиама, о котором она знала из опубликованных описаний видений Далинара. Он с неохотой отправил ее туда одну, без присмотра.
Они ждали, что королева думает об увиденном. Утром она не ответила на их просьбы о беседе.
Навани подготовила даль-перо и позволила ему начать писать. Оно замерло почти сразу.
— Коротко. — Далинар шагнул к жене.
— Всего одно слово, — сказала Навани и посмотрела на него. — Да.
Далинар перевел дух. Она согласилась посетить Уритиру. «Наконец-то!»
— Сообщи, что мы отправим ей Сияющего. — Он отошел от окна, наблюдая за тем, как Навани отвечает. В ее блокноте он заметил какую-то штуковину, похожую на корабль, но с парусом на днище. Это еще что такое?
Фэн, похоже, не собиралась продолжать разговор, и Навани вернулась к инженерной теме, так что Далинар тихонько ускользнул из комнаты. Он прошел через свой бункер, который казался опустевшим. Как кожура плода, из которого выскребли всю мякоть. Никаких бегающих слуг, никаких солдат. Каладин и его люди куда-то отправились, а Кадаш, видимо, был в местном монастыре. Он хотел туда попасть, и Далинар был благодарен ему за готовность лететь с Каладином.
После стычки в тренировочном зале они мало разговаривали. Что ж, может быть, увидев силу ветробегунов собственными глазами, Кадаш изменит мнение о Сияющих к лучшему.
Далинар был удивлен — и втайне доволен — тем, что у задней двери бункера не было охранников. Он вышел наружу один и направился в монастырь военного лагеря. Князь не искал Кадаша; у него была другая цель.
Монастырь выглядел так же, как почти все сооружения в военном лагере, — скопищем зданий одинаковой гладкой, округлой конструкции. Созданы из воздуха алетийскими духозаклинателями. Здесь было несколько маленьких, построенных вручную домов из каменных блоков, но они больше походили на бункеры, чем места для религиозных церемоний. Далинар хотел, чтобы его люди никогда не забывали: они на войне.
Он прошелся по территории монастыря и понял, что без проводника не отыщет нужную дорогу среди почти одинаковых строений. Князь остановился во внутреннем дворе между двумя зданиями. После Великой бури в воздухе пахло влажным камнем, а справа от него вздымалась красивая группа скульптур из сланцекорника, по форме напоминающая штабели квадратных пластин. Единственным звуком был стук капель, падающих с карнизов зданий.
Вот буря. Неужто он не сможет найти дорогу в собственном монастыре? «А как часто ты бывал здесь за все годы в военном лагере?» Далинар собирался приходить почаще и беседовать с ревнителями избранной обители. Но всегда находились более важные дела, и к тому же ревнители сами подчеркивали, что ему не надо присутствовать. Они молились и жгли охранные глифы от его имени; для этого великие князья и держали ревнителей.
Даже во время самых темных дней войны они заверяли Далинара, что, следуя своему Призванию — возглавляя армии, — он служит Всемогущему.
Князь пригнулся и вошел в здание, которое было разделено на множество небольших комнат для молитв. Он шел по коридору, пока не попал через буревую дверь в атриум, в котором все еще слабо пахло благовониями. Казалось безумием, что ревнители сердятся на него теперь, после того как всю жизнь учили делать, что захочется. Но он нарушил равновесие. Раскачал лодку.
Он шел среди жаровен, наполненных влажной золой. Всем понравилась существующая система. Светлоглазые жили без бремени и вины, всегда уверенные в том, что действуют по воле бога. Темноглазые получали свободный доступ к обучению множеству навыков. Ревнители могли заниматься исследованиями. Лучшие из них проводили жизни в служении. Худшие — в праздности… но как еще влиятельные светлоглазые семьи могли поступить с детьми, которые не желали ничем заниматься?
Его внимание привлек шум, и он покинул внутренний двор, заглянул в темный коридор. Из комнаты в другом конце лился свет, и Далинар не удивился, обнаружив внутри Кадаша. Ревнитель складывал какие-то книги из стенного сейфа в мешок на полу. На столе поблизости строчило даль-перо.
Князь вошел в комнату. Ревнитель со шрамом на голове вздрогнул, потом расслабился, когда увидел, кто его потревожил.
— Далинар, нужно ли нам возвращаться к прежнему разговору? — спросил он, опять поворачиваясь к своему мешку.
— Нет, — сказал Далинар. — На самом деле я не тебя искал. Я хочу найти того, кто жил здесь. Сумасшедшего, который утверждал, что является одним из Вестников.
Кадаш склонил голову:
— Ах да. Тот, у кого был осколочный клинок?
— Все прочие пациенты монастыря в Уритиру в безопасности, но этот каким-то образом исчез. Я надеялся видеть, нет ли в его комнате каких-то улик относительно того, что с ним стало.
Кадаш посмотрел на Далинара, оценивая его искренность. Потом вздохнул и поднялся.
— Это не моя обитель, — напомнил он. — Но у меня здесь есть записи о пациентах. Я могу сообщить, в какой комнате он находился.
— Благодарю.
Кадаш просмотрел стопку бумаг.
— Строение «шаш», — наконец сказал он, рассеянно ткнув пальцем в окно. — Это вон там. Комната тридцать семь. Отделением руководила Инса; ее записи будут содержать подробную информацию о лечении безумца. Если ее отъезд из военного лагеря был хоть немного похож на мой, она оставила большую часть бумаг. — Он указал на сейф и мешок.
— Спасибо, — поблагодарил Далинар и собрался уйти.
— Ты… думаешь, что безумец на самом деле был Вестником, не так ли?
— Я думаю, что это вероятно.
— Он говорил с акцентом, как деревенщина-алети.
— А выглядел как макабаки. Это само по себе странно, не находишь?
— Семьи иммигрантов не так уж редки.
— С осколочными клинками?
Кадаш пожал плечами.
— Допустим, я найду настоящего Вестника, — проговорил Далинар. — Допустим, мы подтвердим его личность и ты примешь это доказательство. Ты поверишь ему, если он скажет то же самое, что и я?
Кадаш вздохнул.
— Кадаш, ведь если Всемогущий мертв, ты хотел бы об этом узнать. Скажи мне, что я ошибаюсь.
— Ты понимаешь, что это будет означать? Что не существует духовной основы для вашего правления.
— Знаю.
— А то, что ты сделал, завоевывая Алеткар? — продолжил Кадаш. — Далинар, у тебя не было божественного мандата. Все принимают твои поступки, потому что твои победы были доказательством благосклонности Всемогущего. Без него… что ты такое?
— Скажи мне, ты бы правда предпочел не знать?
Кадаш посмотрел на даль-перо, которое перестало писать. Он покачал головой:
— Я в смятении. Это, конечно, было бы проще.
— Разве это не проблема? Что-нибудь из этого когда-либо требовалось от мужчин вроде меня? Что требовалось хоть от кого-то из нас?
— Быть теми, кто вы есть.
— И это стало самоцелью, — указал Далинар. — Ты был мечником. Разве ты бы мог стать лучше, не имея противников, с которыми можно сразиться? Разве ты бы стал сильнее, не поднимая гири? Ну так вот, в воринизме мы на протяжении веков избегали противников и гирь.
Кадаш снова покосился на даль-перо.
— Что там? — спросил Далинар.
— Я оставил большую часть своих даль-перьев, — объяснил Кадаш, — когда отправился с тобой к центру Расколотых равнин. Взял только дно, связанное с пересадочной станцией ревнителей в Холинаре. Думал, этого будет достаточно, однако оно больше не работает. Мне пришлось использовать посредников в Ташикке.
Кадаш поднял на стол ящик, открыл. Внутри было еще пять даль-перьев с мигающими рубинами, которые указывали, что кто-то пытается связаться с Кадашем.
— Это связь с главами воринизма в Йа-Кеведе, Гердазе, Харбранте, Тайлене и Новом Натанане, — растолковывал Кадаш, пересчитывая даль-перья. — Сегодня у них было совещание при посредстве фабриалей, они обсуждали природу Опустошений и Бури бурь. И возможно, тебя. Я упомянул, что сегодня верну свои даль-перья. Видимо, после совещания всем очень захотелось задать мне новые вопросы.
Он замолчал, и в комнате повисла тишина, которую измеряли пять мигающих красных огоньков.
— А то, которое пишет? — уточнил Далинар.
— Линия связи с Паланеумом и тамошними главами воринских изысканий. Они работают над Напевом Зари, используя подсказки, которые дала им светлость Навани, основываясь на твоих видениях. Они прислали мне соответствующие отрывки из текущих переводов.
— Доказательство, — понял Далинар. — Ты хотел убедительных доказательств того, что я видел реальные вещи. — Он шагнул вперед, схватил Кадаша за плечи. — Ты ждал, что напишет это даль-перо, прежде чем отвечать лидерам воринизма?
— Я хотел, чтобы у меня в руках были все факты.
— То есть ты знаешь, что мои видения реальны!
— Я давным-давно признал, что ты не безумец. Теперь вопрос заключается скорее в том, кто на тебя влияет.
— С какой стати Приносящим пустоту посылать мне эти видения? — удивился Далинар. — С какой стати им даровать нам великую силу вроде той, которая позволила прилететь сюда? Кадаш, это неразумно!
Читать бесплатно другие книги:
