Давший клятву Сандерсон Брендон
Следует отметить, что хотя им приписывают личностные качества и мотивы, я убеждена, что Несотворенные все-таки были спренами. То есть они были в той же степени проявлениями концепций или божественных сил, что и личностями.
Из «Мифики» Хесси, с. 7
Каладин вспомнил, как в армии Амарама очищал пол бункера от крема.
Звук долота по камню напоминал о матери. Он стоял на карачках, к коленям привязаны подушечки, и счищал крем, который просачивался через щели под дверями или попадал в помещение на подошвах и создавал на гладком полу неровную корку. Кэл бы и не подумал, что солдат заботит неровность пола. Разве ему не следует точить копье или… что-нибудь смазывать?
Что ж, опыт показывал, что солдаты мало времени занимались «солдатскими» делами. Вместо этого они тратили уйму времени на ходьбу и ожидание или — в его случае — выслушивание криков из-за того, что он ходил или ждал не там, где надо. Кэл вздохнул, продолжая трудиться, нанося плавные удары, как его научила мать. Нужно подцепить слой крема и пихнуть. Можно снимать его плоскими кусками шириной в дюйм или больше. Намного легче, чем скалывать ударами сверху.
Тень затмила дверной проем, и Кэл бросил взгляд через плечо, а потом еще сильнее пригнулся к полу. «Отлично…»
Сержант Таккс подошел к одной из коек и сел; доски застонали под его весом. Он был моложе других сержантов, а черты его лица казались… какими-то неправильными. Может, все дело в низком росте или впалых щеках.
— У тебя хорошо получается, — заметил Таккс.
Каладин продолжал молча работать.
— Кэл, не горюй так. Нет ничего необычного в том, что новый рекрут цепенеет. Буря свидетельница, люди частенько застывают столбом в настоящем бою, не говоря уже о тренировочном.
— Если это так распространено, — пробормотал Кэл, — почему меня наказывают?
— Как? Небольшой уборкой? Парень, это не наказание. Это чтобы помочь тебе вписаться.
Кэл нахмурился, выпрямил спину и посмотрел на Таккса:
— Сержант?
— Уж поверь мне. Все ждали, когда ты получишь по шее. Чем дольше это длилось, тем сильнее тебя не любили другие солдаты.
— Я чищу полы, потому что не заслужил наказания?
— Да, и еще за грубость в разговоре с офицером.
— Он был не офицером, а просто светлоглазым с…
— Лучше прекрати это прямо сейчас. Раньше, чем поступишь так же с кем-то важным. О, и не надо сверлить меня взглядом! Ты в конце концов поймешь.
Кэл атаковал особенно упрямый сгусток крема возле ножки одной из коек.
— Я нашел твоего брата, — сообщил Таккс.
У Каладина перехватило дыхание.
— Он в седьмом.
— Мне надо к нему. Можно меня перевести? Нас не должны были разделять.
— Может, я сумею добиться, чтобы его перевели сюда, и пусть тренируется с тобой.
— Он посланник! Брат не должен тренироваться с копьем.
— Все тренируются, даже мальчики-посланники.
Кэл крепко сжал долото, сражаясь с желанием встать и отправиться на поиски Тьена. Разве они не поняли? Тьен и кремлеца не обидит. Он их ловил и выпускал, разговаривал с ними, как с домашними животными. Тьен с копьем в руках — ну что за нелепость!
Таккс достал немного фатомной коры и начал жевать. Потом лег на койку и закинул ноги на спинку.
— Смотри не пропусти пятно слева от себя.
Каладин вздохнул и взялся за указанное место.
— Хочешь об этом поговорить? — спросил Таккс. — О том моменте, когда ты застыл в ходе тренировочного боя? — (Дурацкий крем. И зачем Всемогущий его сотворил?) — Не стыдись, — продолжил Таккс. — Мы тренируемся, чтобы вы цепенели сейчас, а не когда это вас убьет. Ты сталкиваешься со взводом и знаешь, что они стремятся тебя убить, хоть вы никогда и не встречались. И ты колеблешься, думая, что это все неправда. Ты не можешь быть здесь, готовиться к бою, к ранениям. Каждый чувствует этот страх.
— Я не боялся, что меня ранят, — мягко возразил Кэл.
— Ты далеко не уйдешь, если не сможешь признаться себе в небольшом страхе. Эмоции — это хорошо. Это то, что делает нас…
— Я не боялся получить травму. — Каладин тяжело вздохнул. — Я боялся сделать кому-то больно.
Таккс покрутил кору во рту, после чего кивнул:
— Понятно. Да, это еще одна проблема. Тоже не необычная, но совсем другая.
На какое-то время единственным звуком в большой казарме было постукивание долота о камень.
— Как вы это делаете? — наконец спросил Кэл, не поднимая головы. — Таккс, как вы можете причинять людям боль? Они же просто бедные темноглазые растяпы, как мы.
— Я думаю о своих товарищах. Не могу подвести парней. Мой взвод теперь моя семья.
— Так вы убиваете чужую семью?
— В итоге мы будем убивать панциреголовых. Но я знаю, что ты имеешь в виду. Это тяжело. Ты удивишься, когда узнаешь, сколько мужчин смотрят в лицо врагу и обнаруживают, что они просто не способны причинить вред другому человеку.
Кэл закрыл глаза и позволил долоту выскользнуть из пальцев.
— Хорошо, что ты не рвешься в бой, — заметил Таккс. — Это значит, ты нормальный. Я обменял бы десять необученных солдат с открытым сердцем на одного черствого идиота, который думает, что все это игра.
«Мир не имеет смысла», — подумал Кэл. Его отец, непревзойденный лекарь, советовал ему не слишком погружаться в эмоции пациентов. А этот профессиональный убийца уверяет, что ему должно быть не все равно?
Сапоги заскрипели по камню, когда Таккс встал. Он подошел к Каладину и положил руку ему на плечо:
— Не переживай из-за войны или даже из-за битвы. Сосредоточься на своих сослуживцах. Сделай так, чтобы они выжили. Стань тем, кто им нужен. — Он ухмыльнулся. — И дочисти остальной пол. Думаю, сегодня на ужине ты увидишь, что остальной взвод относится к тебе более дружелюбно. Самую чуточку.
Тем вечером Каладин обнаружил, что Таккс был прав. Сослуживцы и впрямь сделались более приветливыми. Поэтому Кэл держал язык за зубами, улыбался и наслаждался общением.
Он так и не сказал Такксу правду. Когда Кэл застыл во время учебного боя, это было не из страха. Он был уверен, что может навредить кому-то. На самом деле Каладин осознал, что может убить, если понадобится.
Именно это его и напугало.
Каладин сидел на куске камня, похожем на расплавленный обсидиан. Камень вырос прямо из земли в Шейдсмаре — месте, которое выглядело нереальным.
Далекое солнце не сдвинулось в небе с тех пор, как они сюда прибыли. Неподалеку один из странных спренов страха полз по берегу моря стеклянных бусин. Размером с рубигончую, но длиннее и тоньше, он смутно напоминал угря на коротких лапах. Фиолетовые усики на его голове зашевелились и сместились в направлении Каладина. Не ощутив в нем ничего интересного, спрен продолжил путь вдоль берега.
Сил приблизилась беззвучно, но он заметил, что сзади подступает ее тень: как и прочие тени в этом месте, она указывала на солнце. Спрен села рядом на кусок стекла и опустила голову ему на плечо, держа руки на коленях.
— Другие все еще спят? — спросил Каладин.
— Да. Узор следит за ними. — Она сморщила нос. — Странно.
— Он милый, Сил.
— Вот это и странно.
Она болтала босыми ногами, как обычно. Это казалось еще более странным здесь, на этой стороне, где Сил была человеческого роста. Небольшая стая спренов пролетела над ними: они были распухшие, с длинными крыльями и развевающимися хвостами. Вместо головы у каждого имелся золотой шар, плывущий прямо перед телом. Что-то знакомое…
«Спрены славы», — понял он. Это было похоже на спренов страха, чьи усики виднелись в реальном мире. Там проявлялись лишь части настоящих спренов.
— Итак… — проговорила Сил. — Не собираешься поспать?
Каладин покачал головой.
— Ну, меня знатоком людей не назовешь, — сказала она. — Например, я до сих пор не поняла, почему лишь в нескольких ваших культурах есть поклонение мне. И все-таки я точно где-то слышала, что вам полагается спать. Вроде каждую ночь.
Он не ответил.
— Каладин…
— Что насчет тебя? — проворчал он, глядя в сторону, вдоль перешейка земли, который обозначал, где в реальном мире река. — Разве ты не спишь?
— Мне когда-нибудь нужен был сон?
— Разве это не твоя земля? Откуда ты? Я подумал, что ты… ну, не знаю… будешь здесь более смертной.
— Я все еще спрен, — напомнила она. — Маленький кусочек бога. Ты пропустил часть про поклонение мне?
Когда он не ответил, Сил ткнула его кулаком в бок:
— Здесь надо было сказать что-то саркастическое.
— Извини.
— Мы не спим; мы не едим. Думаю, на самом деле мы питаемся людьми. Вашими эмоциями. Или, может быть, вашими мыслями о нас. Все кажется очень сложным. В Шейдсмаре мы можем мыслить самостоятельно, но если отправляемся в ваш мир, нам нужна связь с человеком. В противном случае мы практически такие же безмозглые, как те спрены славы.
— Но как ты перешла из одного мира в другой?
— Я… — Лицо у нее сделалось отстраненное. — Ты позвал меня. Или нет, я знала, что однажды ты позовешь меня. Поэтому перешла в физический мир, полагая, что честь людская жива, хотя мой отец всегда говорил, что это не так.
Ее отец. Буреотец.
Это было так странно — чувствовать ее голову на своем плече. Каладин привык, что она почти бестелесна.
— Ты не можешь перенестись опять? — поинтересовался Каладин. — Сообщить Далинару, что с Клятвенными вратами что-то не так?
— Не думаю. Ты здесь, и я связана с тобой. — Она снова ткнула его кулаком в бок. — Но это все отвлекает от реальной проблемы.
— Ты права. Мне нужно оружие. И еду бы какую-нибудь найти.
— Каладин…
— Есть ли деревья на этой стороне? Из обсидиана может получиться хороший наконечник.
Она подняла голову с его плеча и посмотрела на него широко распахнутыми, встревоженными глазами.
— Сил, я в порядке, — заявил он. — Просто потерял точку опоры.
— Ты был почти в ступоре.
— Я не позволю этому случиться снова.
— Да я не жалуюсь. — Она обхватила его за правую руку, как ребенок, цепляющийся за любимую игрушку. Обеспокоенная. Испуганная. — Что-то не так внутри тебя. Но я не знаю что.
«Я никогда не застывал посреди настоящего боя, — подумал он. — С того самого дня, когда Таккс пришел со мной поговорить».
— Я… просто не ожидал увидеть там Саха, — признался он. — Не говоря уже про Моаша.
«Как вы это делаете? Как вы можете причинять людям боль…»
Сил закрыла глаза и прислонилась к нему, не отпуская его руку.
В конце концов он услышал, как другие зашевелились, и, выбравшись из объятий Сил, пошел к ним.
92
Вода, теплая, как кровь
Самое главное, что я хотела бы подчеркнуть: Несотворенные до сих пор среди нас. Я понимаю, что это вызовет споры, так как большая часть знаний, окружающих их, переплетается с теологией. Однако мне ясно, что некоторые последствия их влияния присутствуют в мире — просто мы относимся к ним так же, как к проявлениям других спренов.
Из «Мифики» Хесси, с. 12
Испытание неболомов должно было состояться в скромном по размерам городе на северной границе Чистозера. Конечно, некоторые чудаки жили и в самом озере, но здравомыслящие этого избегали.
Сзет приземлился — точнее, его приземлили — недалеко от центра городской площади, вместе с другими претендентами. Основная часть неболомов либо осталась в воздухе, либо устроилась на скалах вокруг городка.
Рядом с Сзетом приземлились три учителя, а также горстка молодых мужчин и женщин, умевших пользоваться плетениями. Сегодня допустили к испытаниям претендентов вроде Сзета, которым нужно было найти учителя и произнести Второй Идеал, а также оруженосцев — они уже достигли этого этапа, но теперь должны были привлечь спренов и произнести Третий Идеал.
Группа была разношерстная; неболомов, похоже, не заботили ни этническая принадлежность, ни цвет глаз. Сзет был единственным шинцем, кроме него, здесь оказались макабаки, реши, воринцы, ириали и даже один тайленец.
Высокий, сильный мужчина в марабетийской юбке и азирской накидке поднялся с крыльца, где сидел до сих пор.
— А вы не спешили! — воскликнул он на азирском, шагая к ним. — Я послал за вами несколько часов назад! Преступники сбежали по озеру; кто знает, как далеко они уже добрались! Они убьют снова, если их не остановить. Найдите и разберитесь — вы их узнаете по татуировкам на лбах.
Учителя повернулись к оруженосцам и претендентам; самые нетерпеливые тотчас же побежали к воде. Те, кто уже мог пользоваться плетениями, поднялись в небо.
Сзет задержался вместе с четырьмя другими. Он подошел к Ки, у которой на плечах лежала накидка марабетийского великого судьи.
— Как этот человек узнал, что надо послать за нами? — спросил Сзет.
— Мы расширили свое влияние после появления новой бури, — ответила она. — Местные монархи приняли нас как объединяющую боевую силу и наделили законной властью. Верховный министр этого города написал нам через даль-перо, умоляя о помощи.
— А эти каторжники? — спросил один оруженосец. — Что мы знаем о них и каков наш долг?
— Группа осужденных бежала из тюрьмы, которая находится вон за теми скалами. В донесении говорится, что они опасные убийцы. Ваша задача — найти виновных и казнить их. У нас есть соответствующие приказы.
— Все, кто сбежал, виновны?
— Так и есть.
После этого еще двое оруженосцев ушли, спеша проявить себя. Но Сзет все медлил. Что-то в этой ситуации беспокоило его.
— Если эти люди убийцы, почему их раньше не казнили?
— Сзет-сын-Нетуро, область населяют идеалисты-реши, — объяснила Ки. — У них странное отношение даже к преступникам. Они против насилия. На этот город возложена обязанность по содержанию заключенных со всего региона, и министру Квати отдают дань уважения за содержание таких учреждений. Теперь, когда убийцы сбежали, у них больше нет права на милость. Они должны быть казнены.
Для двух последних оруженосцев ответа оказалось достаточно, и они взмыли в небо, чтобы начать поиски. Сзет решил, что и для него это объяснение приемлемо.
«Это же неболомы. Они бы не отправили нас нарочно выслеживать невинных». Поначалу он мог принять их слова на веру. Но… что-то его по-прежнему тревожило. А что, собственно, проверяли? Неужели просто скорость, с которой они способны расправиться с виновным?
Шинец направился к воде.
— Сзет-сын-Нетуро, — окликнула его Ки.
— Да?
— Ты ходишь по камню. Почему? Для твоих сородичей камни святы, и на них не наступают.
— Скалы не могут быть святыми. Будь оно так, мастер Ки, я бы уже давно сгорел. — Сзет кивнул ей, а затем вошел в Чистозеро.
Вода оказалась теплее, чем он помнил. Озеро было совсем не глубоким, — говорили, даже в самом центре вода достигала лишь бедер человека, за исключением случайных воронок.
Ты сильно отстал, — заметил меч. — С такой скоростью никого не поймаешь.
— Меч-ними, однажды я уже слышал голос, похожий на твой.
Шепоты?
— Нет. Единственный голос, который звучал в моей голове, когда я был молод. — Сзет прикрыл глаза ладонью, окидывая взглядом сверкающее озеро. — Надеюсь, в этот раз все пойдет лучше.
Летающие оруженосцы поймают любого на открытом пространстве, поэтому Сзету стоит искать незаметные тропы. Ему нужен только один…
Один? Ты недостаточно амбициозен.
— Возможно. Меч-ними, ты знаешь, почему тебя отдали именно мне?
Тебе нужна помощь. А я хорошо помогаю.
— Но почему я? — Сзет неторопливо брел по воде. — Нин предупредил, я ни в коем случае не должен позволять тебе покинуть меня.
Это больше походило на бремя, чем на помощь. Осколочный клинок нельзя просто так обнажать.
Чистозеро казалось безграничным, широким, как океан. Шаги Сзета спугивали стайки рыб, которые недолго следовали за ним, иногда покусывая за сапоги. Корявые деревья торчали на отмелях и с жадностью пили, цепляясь корнями за множество ямок и борозд на дне. У берега гладь нарушали скалы, но чем дальше от него, тем более однообразным и пустынным становилось Чистозеро.
Сзет повернул параллельно берегу.
Ты действуешь не как остальные.
Так оно и было.
Честно говоря, Сзет, я вынужден быть откровенным. Ты не умеешь убивать зло. За все время, что я принадлежу тебе, мы никого не убили.
— Интересно, меч-ними. Может, Нин-сын-Бога дал мне тебя, чтобы я научился сопротивляться соблазнам? Или он считает меня таким же кровожадным? Он ведь сказал, что мы хорошая пара.
Я не кровожадный, — немедленно возразил меч. — Я просто хочу быть полезным.
— И избавиться от скуки?
«Ну и это тоже. — Меч тихонько хмыкнул, словно человек в глубокой задумчивости. — Ты говоришь, что убил много людей до нашей встречи. Но шепоты… Ты не получал удовольствия, уничтожая тех, кого нужно было уничтожить?»
— Я не убежден, что их нужно было уничтожать.
Ты убил их.
— Я поклялся повиноваться.
Волшебному камню.
Сзет объяснил свое прошлое мечу несколько раз. По какой-то причине оружию было трудно понять — или вспомнить — определенные вещи.
— В Клятвенном камне не было никакой магии. Я повиновался из-за чести, и иногда — злым или мелочным людям. Теперь я ищу более высокий Идеал.
Но что, если ты выберешь неправильную идею, чтобы ей следовать? Не окажешься ли снова там, откуда начал? Почему ты не можешь просто найти зло, а потом уничтожить его?
— Меч-ними, а что такое зло?
Уверен, ты его не пропустишь. Ты вроде с виду умный. Пусть и все более скучный.
Сзет обнаружил, что не может продолжать этот бестолковый разговор.
На берегу он заметил большое скрученное дерево. Несколько листьев вдоль одной ветви втянулись в поисках убежища внутри коры; кто-то потревожил их. Сзет ничем не выказал, что приметил это, но изменил курс так, чтобы оказаться под сенью дерева. Он отчасти надеялся, что у преступника, который прятался среди ветвей, хватит ума оставаться в укрытии.
Не хватило. Он бросился на Сзета — возможно, в надежде получить прекрасное оружие.
Сзет увильнул от атаки, но без плетений чувствовал себя медленным и неловким. Он избежал рубящих ударов импровизированным кинжалом, однако был вынужден вернуться к воде.
Наконец-то! — воскликнул меч. — Ладно, Сзет, вот что ты должен сделать: сразиться с ним и победить.
Преступник кинулся на него. Сзет поймал руку с кинжалом и выкрутил, чтобы использовать собственный импульс нападающего и отправить его в воду.
Обретя равновесие, беглец повернулся к Сзету, который пытался прочитать, что мог, по виду несчастного оборванца. Спутанные космы. Реши. На коже множество шрамов. Бедняга был таким грязным, что даже попрошайки и уличные беспризорники сочли бы его компанию неприятной.
Преступник с настороженным видом переложил нож из одной руки в другую. И снова бросился на шинца.
Сзет опять поймал его за запястье, развернул и с плеском отправил в воду. Как и ожидалось, противник выронил нож, который шинец успел поймать. Он увернулся от захвата и миг спустя сам обвил преступника одной рукой за шею. Сзет поднял нож и — до того, как успел осознать свои действия, — прижал лезвие к груди мужчины, пустив тому кровь.
Но шинец сумел остановить себя, не убив беглеца. Вот дурак! Сперва надо допросить этого человека. Неужели, будучи Неправедником, он сделался таким нетерпеливым убийцей? Сзет отвел нож, но это позволило преступнику извернуться и повалить их обоих в Чистозеро.
Сзет с плеском упал в воду, теплую, словно кровь. Преступник придавил его так, что он ушел под воду, и ударил о каменное дно, вынудив выронить оружие. Мир превратился в расплывчатое пятно.
Это не похоже на победу, — захихикал меч.
Какая злая ирония судьбы — выжить после убийства королей и осколочников лишь для того, чтобы погибнуть от руки человека с грубым подобием ножа! Сзет почти позволил этому случиться, но внезапно осознал: судьба еще с ним не закончила.
Он сбросил преступника, который, вообще-то, был слабым и тощим. Мужчина попытался схватить нож — тот был хорошо виден под поверхностью воды, — в то время как Сзет откатился в другую сторону, чтобы отыграть себе пространство. К несчастью, меч, закрепленный у него на спине, застрял между камнями на дне озера, и это вынудило его рывком вернуться в воду. Сзет зарычал и освободился, оборвав ремни ножен.
Меч ушел под воду. Шинец с плеском поднялся и повернулся к запыхавшемуся, грязному беглецу.
Тот уставился на погруженный в воду меч в серебристых ножнах. Глаза мужчины остекленели, затем он ухмыльнулся, отбросил нож и нырнул за мечом.
Любопытно. Сзет отступил. Беглец, явно обрадованный, поднялся, держа в руках оружие.
Шинец ударил его кулаком по лицу; рука оставила едва заметный послеобраз. Сзет ухватился за ножны с мечом и вырвал их из слабых рук преступника. Хотя оружие часто казалось слишком тяжелым для своего размера, теперь оно ощущалось легким. Бывший Убийца в Белом шагнул в сторону и стукнул противника, не вынимая меча из ножен.
Удар, сопровожденный тошнотворным хрустом, пришелся по спине. Бедняга с плеском рухнул в озеро и затих.
Полагаю, этого хватит, — проворчал меч. — Честное слово, тебе стоило просто использовать меня с самого начала.
Сзет встряхнулся. Он все-таки убил парня? Встал на колени, поднял голову преступника за спутанные волосы. Заключенный судорожно втянул воздух, но его тело не пошевелилось. Не мертв, но парализован.
— Кто-то помогал вам с побегом? — спросил Сзет. — Может, кто-то из местных аристократов?
— Что? — пролепетал преступник. — О, Вун Макак. Что ты со мной сделал? Я не чувствую ни рук, ни ног…
— Вам кто-то помогал извне? — с нажимом повторил вопрос Сзет.
— Нет. А почему… почему ты спрашиваешь? — Преступник издал нечленораздельный звук. — Постой. Да. Кого я должен назвать? Сделаю, как ты прикажешь. Прошу тебя.
Сзет задумался. «Значит, ни стражники, ни министр к этому не причастны».
— Как вы выбрались?
— О, Нуу Ралик… — с плачем произнес преступник. — Мы не должны были убивать охранника. Я просто хотел… хотел снова увидеть солнце…
Сзет уронил его голову обратно в воду. Потом вышел на берег и сел на камень, глубоко дыша. Не так давно он танцевал с ветробегуном перед бурей. Сегодня — сражался на мелководье против полуголодного бедолаги.
О, как он скучал по небу.
Это было жестоко, — сказал меч. — Ты оставил его тонуть.
— Лучше это, чем стать пищей для большепанцирника. Так поступают с преступниками в королевстве.
Оба способа жестоки, — возразил меч.
— Ты разбираешься в жестокости, меч-ними?
Вивенна говорила мне, что жестокость предназначена только для людей, как и милосердие. Лишь мы можем выбрать одно или другое, а звери не могут.
— Ты считаешь себя человеком?
Нет. Но иногда она говорила такие вещи. И после того как Шашара сделала меня, она спорила с Вашером, утверждая, что я могу быть поэтом или ученым. Как человек, верно?
Шашара? Звучало похоже на Шалаш, как на Востоке называли Вестницу Шуш-дочь-Бога. Так что, возможно, происхождение этого меча было связано с Вестниками.
Сзет поднялся и пошел по побережью обратно в город.
Разве ты не собираешься искать других преступников?
— Меч-ними, мне нужен был только один, чтобы проверить то, что мне сказали, и узнать несколько важных фактов.
Например, насколько сильно заключенные воняют?
— Да, это действительно часть тайны.
Он пересек городок, где дожидались мастера-неболомы, а потом поднялся на холм в тюрьму. Темное мощное здание стояло на берегу Чистозера, но красивый вид был потрачен впустую: в тюрьме практически не было окон.
Внутри так смердело, что ему пришлось дышать ртом. Тело охранника валялось в луже крови между камерами. Сзет почти споткнулся об него — здесь не было света, за исключением нескольких сферных ламп на посту охраны.
«Так-так… — подумал он, присев на корточки рядом с убитым. — Да». Испытание было и впрямь любопытным.
Снаружи он отметил, что некоторые оруженосцы вернулись в город, волоча трупы, но из претендентов никто не обнаружил преступников. Сзет осторожно спустился по каменистому склону, следя за тем, чтобы меч не волочился по земле. Каковы бы ни были причины, по которым Нин доверил ему оружие, это был священный предмет.
Добравшись до места сбора в городе, Сзет обнаружил, что мастера Ки без особого успеха пытается разговорить мускулистый аристократ. Неподалеку другие горожане обсуждали, насколько этично просто казнить преступников, а не держать их взаперти, рискуя побегами. Сзет осмотрел доставленных мертвых заключенных и обнаружил, что они такие же грязные, как и тот, с которым он сражался, хотя двое были не столь изможденными.
«Традиционное тюремное распределение, — размышлял Сзет, — еду забирали те, кто посильнее, а остальные голодали».
— Эй, — окликнул Сзет аристократа. — Наверху я обнаружил только один труп. У вас действительно за всеми этими заключенными следил единственный охранник?
Аристократ с презрением ответил:
— Шинский камнеходец? Да кто ты такой, чтобы меня допрашивать? Возвращайся к своей дурацкой траве и мертвым деревьям, коротышка.
— Заключенным было позволено создавать свою собственную иерархию, — продолжил Сзет. — И никто не следил за тем, чтобы они не обзавелись оружием, ведь у того, с кем я столкнулся, был нож. Арестанты подвергались жестокому обращению, были заперты в темноте, и им не давали достаточно еды.
— Они были преступниками. Убийцами!
Читать бесплатно другие книги:
