Давший клятву Сандерсон Брендон
— То же самое можно сказать о твоих речах про Всемогущего. — Ревнитель вскинул руку, не давая Далинару себя перебить. — Я не хочу об этом спорить опять. Ты ведь просил у меня доказательств того, что мы следуем заповедям Всемогущего?
— Я просил только правды, и лишь она мне нужна.
— Она у нас уже есть. Я тебе покажу.
— Жду с нетерпением, — сказал Далинар, направляясь к двери. — Но, Кадаш? Мой болезненный опыт подсказывает, что истина может быть простой, но это не значит, что ее легко принять.
Далинар пересек внутренний двор, вошел в соседнее здание и отсчитал нужную дверь. Буря свидетельница, он как будто попал в тюрьму. Большинство дверей были распахнуты, и за каждой скрывалась однообразная комната: с маленьким окном, каменной плитой вместо кровати и толстой деревянной дверью. Ревнители знали, что требуется больным, — у них был доступ к новейшим исследованиям всего мира во всех областях, — но неужели и впрямь нужно так запирать безумцев?
Палата номер тридцать семь была все еще закрыта на засов. Далинар постучал, потом ударил дверь плечом. Вот буря, толстая. Он бездумно отвел руку в сторону и попытался призвать осколочный клинок. Ничего не произошло.
Что ты делаешь? — резко спросил Буреотец.
— Извини, — ответил Далинар, тряхнув рукой. — Привычка.
Он присел и попытался заглянуть под дверь, затем позвал, ужаснувшись внезапной мыслью о том, что они могли просто оставить безумца здесь умирать от голода. Этого не могло случиться, не так ли?
— Мои силы, — сказал Далинар, поднимаясь. — Могу ли я ими воспользоваться?
Связывание вещей? — уточнил Буреотец. — И как это откроет дверь? Ты узокователь; ты сводишь вещи воедино, а не разделяешь их.
— А мой другой поток? Сияющий в видении сделал так, что камень деформировался и подернулся рябью.
Ты не готов. Кроме того, этот поток будет действовать для тебя не так, как для камнестража.
Что ж, насколько Далинар мог судить по щели внизу, в комнате был свет. Может быть, в ней было окно, выходящее наружу.
По пути из здания он заглянул в покои ревнителей и в конце концов нашел кабинет, похожий на кабинет Кадаша. Ключей там не было, но на столе по-прежнему нашлись перья и чернила. Отсюда ушли в спешке, и потому существовала большая вероятность, что в стенном сейфе лежат записи, но, разумеется, Далинар не мог до них добраться. Вот буря. Ему не хватало осколочного клинка.
Он обошел вокруг здания, чтобы проверить окно, и тотчас же почувствовал себя глупо из-за того, что протратил так много времени, пытаясь открыть дверь. Кто-то уже вырезал дыру в каменной стене — судя по удивительно чистым линиям разреза, воспользовавшись осколочным клинком.
Далинар вошел, пробираясь через разбитые куски стены, которые упали внутрь — это указывало на то, что осколочник резал снаружи. Естественно, он не отыскал сумасшедшего. Ревнители, вероятно, увидели эту дыру, но продолжили вывозить других пациентов. Новости о странной дыре, должно быть, даже не дошли до главных ревнителей.
Он не обнаружил ничего, что могло бы указать, куда подевался Вестник, но, по крайней мере, теперь знал, что в случившемся замешан осколочник. Кто-то могущественный желал попасть в эту комнату, что придавало еще больше веса заявлениям сумасшедшего о том, что он Вестник.
Но кто же его забрал? Или с ним что-то сделали? Что происходит с телами Вестников, когда те умирают? Не мог ли кто-то другой прийти к тому же выводу, что и Ясна?
Уже собираясь уходить, Далинар заметил что-то на полу рядом с кроватью. Он присел, отогнал кремлеца и подобрал маленький предмет. Это был дротик, зеленый и обвернутый желтым шпагатом. Далинар нахмурился, вертя штуковину в пальцах. Потом поднял глаза, услышав, что издалека кто-тозовет его по имени.
Он пошел на голос и обнаружил Каладина во внутреннем дворе монастыря. Далинар вручил ему дротик:
— Капитан, ты когда-нибудь такое видел?
Каладин покачал головой. Он понюхал наконечник и поднял брови:
— Смазано ядом. Какая-то производная черногибника.
— Уверен? — спросил князь, забирая дротик.
— Да. Где вы его нашли?
— В камере, где размещался вестник.
Каладин хмыкнул:
— Вам нужно больше времени для поисков?
— Немного, впрочем, ты мог бы помочь, призвав свой осколочный клинок…
Спустя недолгое время Далинар передал Навани записи, которые взял из сейфа ревнителя. Дротик он положил в мешочек и также отдал, предупредив ее об отравленном наконечнике.
Одного за другим Каладин отправил их в небо, где его мостовики их поймали и с помощью буресвета остановили полет. Далинар был последним, и, когда Каладин к нему потянулся, он взял капитана за руку.
— Ты хочешь отработать полет впереди бури, — сказал Далинар. — А до Тайлены можешь добраться?
— Возможно, если выберу точку для закрепления плетения на юге и буду лететь так быстро, как только смогу.
— Тогда отправляйся туда, — велел Далинар. — Если хочешь, возьми кого-нибудь с собой, чтобы проверить, каково это — лететь с другим человеком впереди бури, но доберись до Тайлена. Королева Фэн готова к нам присоединиться, и я хочу, чтобы тайленские Клятвенные врата заработали. Капитан, мир переворачивался с ног на голову прямо у нас под носом. Боги и Вестники воевали друг с другом, а мы были так сосредоточены на своих мелких проблемах, что даже ничего не заметили.
— Я полечу со следующей Великой бурей, — согласился Каладин и отправил Далинара в небо.
51
Полный круг
Это все, что мы скажем теперь. Если хочешь большего, появись в здешних водах лично и выдержи испытания, созданные нами. Лишь так ты заслужишь наше уважение.
Паршунам новой команды Моаш не нравился. Его это не беспокоило, поскольку в последнее время он и сам себе не очень-то нравился.
Мостовик не ждал от них восхищения и не нуждался в нем. А еще — знал, каково это, когда тебя избивают и презирают. Когда с тобой обращались так, как обращались с паршунами десятки лет, людям доверять не станешь. Наоборот, ты спросишь себя, что этот человек пытается от тебя получить.
Они вместе тащили сани несколько дней, прежде чем пейзаж изменился. Открытые равнины перешли в обработанные холмы. Армия миновала огромные, широкие выступы — искусственные каменные хребты. Такие получались благодаря установленным крепким деревянным барьерам, которые в бури обрастали кремом. Крем твердел, медленно наращивая холм с наветренной стороны. Через несколько лет верхнюю часть барьера поднимали.
Чтобы такие заграждения выросли до нужных размеров, требовались поколения, но здесь — в старейших и самых населенных частях Алеткара — они встречались повсеместно. Барьеры казались застывшими каменными волнами, строгими и прямыми с запада, наклонными и гладкими — с востока. В их тени рядами простирались обширные сады, в которых большинство деревьев вырастало не выше человеческого роста.
Западные оконечности этих садов выглядели неровными из-за сломанных деревьев. Теперь заграждения придется возводить и там.
Он думал, что Сплавленные сожгут сады, но нет. Во время небольшого привала Моаш как следует рассмотрел одну из них — высокую женщину, которая зависла в дюжине футов над землей, пальцами ног указывая вниз. Ее лицо было более угловатым, чем у паршунов. Она напоминала спрена тем, как висела там, и это впечатление усиливалось из-за ее развевающихся одежд.
Моаш прислонился к саням и глотнул воды из меха. Неподалеку одна из надзирательниц наблюдала за ним и паршунами из его отряда. Она была новенькой — взамен того, которого он ударил. Еще несколько Сплавленных проехали мимо верхом, подгоняя лошадей, — для них это было явно привычно.
«Эта разновидность не летает, — подумал Моаш. — Они могут окружать себя темным светом, но он не дарует им сплетения. А что же тогда? — Он посмотрел на ту, что зависла поблизости. — Но вот эти почти не ходят. Это тот же вид, как и те, которые взяли меня в плен».
Каладин не смог бы оставаться в воздухе так долго, как они. У него бы закончился буресвет.
«Она изучает сады, — подумал Моаш. — И выглядит впечатленной».
Сплавленная развернулась в воздухе и взмыла; длинное одеяние развевалось у нее за спиной. Эти чрезмерно длинные одежды для кого-то еще были бы неудобными, но для существа, которое почти всегда летало, эффект был завораживающим.
— Так не должно было случиться, — пробормотал Моаш.
Вблизи один из паршунов из его отряда хмыкнул:
— Да что ты говоришь, человек.
Моаш посмотрел на паршуна, который устроился в тени их саней, нагруженных бревнами. Высокий, с грубыми руками, его кожа была большей частью темной с красными разводами. Остальные звали его Сах — простое имя темноглазого алети.
Моаш дернул подбородком, указывая на Приносящих пустоту:
— Они должны были нахлынуть беспощадной волной, уничтожая все на своем пути. Они же в буквальном смысле воплощение разрушения.
— И что? — удивился Сах.
— И то, что она, — Моаш указал на улетающую Сплавленную, — обрадовалась, обнаружив здесь сады. Они сожгли всего-то несколько городков. Похоже, они намерены сохранить Револар, развивать его. — Моаш покачал головой. — Предполагалось, что это будет апокалипсис, но во время хаоса никто не занимается фермерством.
Сах снова хмыкнул. Похоже, он знал о происходящем не больше Моаша. Он, видимо, вырос в деревне где-то в Алеткаре. Все известные ему сведения об истории и религии он подслушал у людей.
— Человек, ты не должен так небрежно говорить о Сплавленных, — предупредил Сах, вставая. — Они опасны.
— Я в этом не уверен, — ответил Моаш, пока еще двое пролетели над ним. — Та, которую я убил, оказалась не такой уж крепкой — хотя, наверное, она просто не ожидала, что я дам отпор.
Он отдал свой мех надсмотрщице, которая как раз подошла к ним, и глянул на Саха, который таращился на него разинув рот.
«Наверное, не стоило упоминать о том, что я убил одного из их богов», — спохватился Моаш, возвращаясь к своему месту в веренице — последнему, ближе всего к саням, так что он весь день пялился на потную спину паршуна.
Они снова пустились в путь, и Моаш ожидал еще одного долгого дня работы. Эти сады означали, что до Холинара осталось чуть больше дневного перехода в легком темпе. Он полагал, что Приносящие пустоту заставят их поднапрячься, чтобы прибыть к столице до наступления темноты.
К его удивлению, армия отклонилась от прямого маршрута. Они виляли между какими-то холмами, пока не достигли городка — одного из предместий Холинара. Он не помнил названия. Таверны здесь были удобные и гостеприимные к караванщикам.
Очевидно, что через Алеткар продвигались и другие армии Приносящих пустоту, потому что город явно захватили много дней — если не недель — назад. Его патрулировали паршуны, и единственные замеченные им люди уже работали на полях.
Как только армия достигла цели, Приносящие пустоту снова удивили Моаша, выбрав некоторых рабов, тянувших фургоны, и освободив их. Это были самые слабые — те, кому труднее всех пришлось в пути. Надзиратели отправили их напрямую к Холинару, который по-прежнему был слишком далеко, чтобы его увидеть.
«Они пытаются заполонить город беженцами, — понял Моаш. — Теми, кто больше не подходит для работы или сражений».
Основное войско разместилось в больших буревых бункерах, расположенных в пригороде. Паршуны не собирались нападать на город немедленно. Приносящие пустоту хотели дать солдатам отдохнуть, подготовиться — и уже потом перейти к сражению.
В юности он задавался вопросом, отчего ближайшие к Холинару пригороды расположены не менее чем в дне пути. Между городскими стенами и этим местом не было ничего, лишь пустынные равнины — даже холмы срыли до основания много веков назад. Теперь он понял. Если кто-то намеревался осадить Холинар, этот городок был ближайшим местом, где он мог разместить армию. Под стенами города нельзя было разбить лагерь: его снесло бы первой же бурей.
В городе сани с припасами разделили, кого-то послали по одной улице — которая показалась Моашу зловеще пустой, — в то время как его направили по другой. Они действительно проехали мимо его любимой таверны, «Падающей башни»; он увидел глиф на камне с подветренной стороны.
Наконец его команде приказали остановиться, и он отпустил веревку, потянулся и вздохнул с облегчением. Их послали на большой двор возле каких-то складов, где паршуны рубили бревна.
«Лесной склад?» — подумал Моаш и почувствовал себя глупо. Он преодолел такой путь, волоча сани с бревнами, и рассчитывал на что-то другое?
И все же… лесной склад. Совсем как те, что в военных лагерях. Он засмеялся.
— Человек, не надо так веселиться, — презрительно бросил один из надзирателей. — Ты проведешь здесь следующие несколько недель за постройкой осадного снаряжения. А когда начнется атака, будешь в первом ряду — понесешь лестницу к печально известным стенам Холинара.
Моаш захохотал еще сильней. Смех поглотил его, сотряс, он не мог остановиться. Он беспомощно содрогался, пока не начал задыхаться и не опустился без сил на спину, на жесткую каменистую почву, и слезы струились по его лицу.
Мы изучили эту женщину, — говорилось в новом письме Мрейза, которое получила Шаллан.
Ишна преувеличила свою важность для тебя. Она действительно участвовала в шпионаже для дома Хамарадин, как и сказала тебе, но была всего лишь помощницей истинных шпионов.
Мы определили, что она безопасна, — можешь ее приблизить, но не слишком полагайся на ее преданность. Если ты ее устранишь, мы поможем скрыть исчезновение, по твоей просьбе. Но мы не возражаем против того, чтобы ты пользовалась ее услугами.
Шаллан вздохнула, откинулась на спинку кресла, в котором ждала Элокара в его комнате для аудиенций. Она неожиданно обнаружила это послание в своей сумке.
Ах, если бы у Ишны оказалась полезная информация о Духокровниках, которой Шаллан могла бы воспользоваться. Письмо так и сочилось собственничеством. Они «позволяют» ей приблизить Ишну? Вот буря, ведут себя так, словно она им принадлежит.
Шаллан покачала головой, потом порылась в сумке и достала мешочек для сфер. Он бы показался непримечательным любому, кто его осматривал, ибо этот человек не знал бы, что она преобразовала вещицу с помощью простой иллюзии. Хотя мешочек выглядел фиолетовым, на самом деле он был белым.
Его интересная особенность заключалась не в иллюзии как таковой, но в том, как Шаллан ее питала. Ранее она уже тренировалась, прикрепляя иллюзию к Узору или к какому-либо месту, но ей всегда приходилось питать ее собственным буресветом. А эту иллюзию она прикрепила прямо к сфере в мешочке.
Прошло уже четыре часа, на протяжении которых светоплетению не требовалась подпитка ее буресветом. Понадобилось лишь создать его и прикрепить к сфере. Свет медленно покидал сапфировую марку — иллюзия осушала ее, в точности как фабриаль осушает свой самосвет. Шаллан даже ушла ненадолго, оставив мешочек в комнате, и иллюзия так и не исчезла, когда она вернулась!
Это началось как эксперимент, целью которого было помочь Далинару создавать иллюзорные карты мира, не требовавшие постоянного присутствия Шаллан на собрании. Теперь, однако, девушка видела множество вариантов применения.
Открылась дверь, и Шаллан спрятала мешочек обратно в сумку. Старший слуга вывел нескольких купцов из королевских апартаментов; потом поклонился Сияющей и взмахом руки предложил войти. Она нерешительно ступила в комнату для аудиенций: там был красивый синий с зеленым ковер и много мебели. А еще Элокар приказал, чтобы стены покрасили, скрыв рисунок напластования. В лампах светились бриллианты.
Сам король в синей холиновской униформе разворачивал карту на большом столе в боковой части комнаты.
— Хелт, там есть еще кто-то? — окликнул он старшего слугу. — Я думал, на сегодня… — Тут он повернулся и осекся. — Светлость Шаллан! Вы ждали там? Могли бы войти сразу же!
— Я не хотела причинять беспокойство, — сказала Шаллан, подойдя к нему, пока старший слуга занимался приготовлением освежающих напитков.
Карта на столе изображала Холинар: великий город, который выглядел таким же впечатляющим, как Веденар. Стопка бумаг рядом, судя по всему, представляла собой последние донесения, переданные с помощью городских даль-перьев, и рядом сидел иссохший от старости ревнитель, готовый читать королю или делать заметки по его просьбе.
— Я думаю, мы почти готовы, — объяснил король, отметив ее интерес. — Промедление было почти невыносимым, но необходимым, уверен. Капитан Каладин в самом деле хотел отработать полеты с другими людьми, прежде чем взяться за мою королевскую персону. Я в силах отнестись к этому с уважением.
— Он попросил меня полететь с ним над бурей в Тайлен, — сообщила Шаллан, — чтобы открыть местные Клятвенные врата. Он неимоверно переживает из-за того, что может кого-то уронить, — но если такое случится со мной, я владею собственным буресветом и должна пережить падение.
— Отлично! — обрадовался Элокар. — Да, прекрасное решение. Но вы же не об этом пришли поговорить. Что вы хотели у меня попросить?
— На самом деле… — начала Шаллан. — Ваше величество, мы можем поговорить наедине?
Он нахмурился, но затем приказал своим людям выйти в коридор. Когда два охранника из Тринадцатого моста поколебались, король проявил твердость:
— Она Сияющий рыцарь. Что, по-вашему, может со мной произойти?
Они вышли вереницей, оставив их вдвоем у стола. Шаллан перевела дух.
И изменила свое лицо.
Она не стала Вуалью или светлостью Сияющей — незачем раскрывать секреты, — но примерила на себя иллюзорную маску Адолина. Делать это в присутствии постороннего было на удивление неудобно. Она продолжала твердить всем, что принадлежит к ордену инозвателей, как Ясна, чтобы никто не знал о ее способности превращаться в других людей.
Элокар вздрогнул.
— А-а, — протянул он. — Да, точно.
— Ваше величество, — проговорила Шаллан, чье лицо и тело теперь выглядели так же, как у горничной, которую она нарисовала чуть раньше. — Я переживаю, что ваша миссия окажется не такой простой, как вы думаете.
Письма из Холинара — последние из тех, что они получили, — были полны страха и беспокойства. В них говорилось о бунтах, о тьме, о спренах, которые принимали особые формы и мучили.
Шаллан изменила лицо на лицо солдата.
— Я готовила команду шпионов, — объяснила она. — Они умеют внедряться и собирать сведения. По очевидным причинам я держала свое занятие в секрете. Мне бы хотелось предложить вам свои услуги ради вашей миссии.
— Я не уверен, — нерешительно пробормотал Элокар, — что Далинар позволит мне забрать сразу двух его Сияющих.
— От того, что я здесь сижу, для него мало пользы, — возразила Шаллан, все еще с лицом солдата. — Кроме того, это его миссия? Или ваша?
— Моя, — ответил король. И опять поколебался. — Но давайте не будем себя обманывать. Если он не захочет, чтобы вы отправлялись…
— Я не его подданная. И пока что не ваша. Я свободная женщина. Сами мне скажите, что случится, если вы доберетесь до Холинара и окажется, что Клятвенные врата захватил враг? Вы позволите мостовику прорываться с боем, и все? Или, быть может, найдется вариант получше?
Она «одела» лицо паршуньи с одного из старых набросков.
Элокар кивнул и обошел вокруг нее:
— Вы говорите, команда. Шпионов? Это интересно…
Спустя недолгое время Шаллан покинула комнату, неся в кармане внутри левого рукава формальный королевский документ с просьбой, чтобы Далинар позволил Шаллан присоединиться к экспедиции. Каладин сказал, что может перенести шестерых, не считая нескольких мостовиков, которые летели сами.
Адолин и Элокар; оставались места еще для четверых. Она сунула выданное Элокаром прошение в защищенный карман, рядом с письмом от Мрейза.
«Мне просто нужно оказаться подальше отсюда, — подумала Шаллан. — От всех, от Ясны — по меньшей мере до тех пор, пока я не разберусь, чего хочу».
Часть ее знала, что она делает. Становилось все труднее прятать некоторые вещи на задворках разума и игнорировать их, ведь она произнесла Идеалы. Но вместо того, чтобы с этим разобраться, Шаллан убегала.
Но она действительно могла помочь группе, отправляющейся в Холинар. И сама мысль о том, чтобы полететь в город и разгадать его тайны, казалась захватывающей. Шаллан не только убегает. Она еще и поможет Адолину вернуть его дом.
Узор на ее юбке загудел, и она загудела вместе с ним.
52
Вслед за отцом
Далинар вернулся в лагерь очень усталым, подозревая, что лишь мощь доспеха позволяет ему держаться на ногах. Каждый глоток спертого воздуха внутри шлема туманил металл, который — как обычно — становился в какой-то степени прозрачным, едва опускалось забрало.
Он сокрушил гердазийцев — отбросил их, вынудил начать междоусобную войну, обеспечил безопасность земель алети на севере и завоевал остров Акак. Сейчас же двигался на юг, чтобы атаковать веденцев у границы. На Гердаз ушло намного больше времени, чем ожидал Далинар. Его военная кампания длилась вот уже четыре года.
Четыре славных года.
Далинар направился прямиком к палатке оружейников, притягивая по пути прислужников и посланников. Когда полководец проигнорировал их вопросы, они устремились следом, точно кремлецы за большепанцирником с добычей, выжидая момент, чтобы выхватить лакомый кусочек.
В палатке он простер руки в стороны и позволил оружейникам начать снимать с себя доспехи, открывая стеганую кожаную куртку, которую он носил под доспехом. Когда сняли шлем, воздух показался слишком холодным для его липкой и влажной от пота кожи. Нагрудник треснул слева, и оружейники что-то невнятно бормотали про ремонт. Как будто им и впрямь нужно было что-то делать, а не просто зарядить доспех буресветом и позволить восстановиться самостоятельно.
В конце концов остались только ботинки, из которых он вышел, сохраняя военную осанку исключительно волевым усилием. Когда Далинар лишился поддержки доспеха, спрены изнеможения начали выстреливать вокруг него, словно маленькие струйки пыли. Он сел, опираясь на разложенные походные подушки, а потом вздохнул и закрыл глаза.
— Светлорд? — спросил один из оружейников. — Э-э… мы ведь там разложили…
— Это теперь моя палатка для аудиенций, — перебил Далинар, не открывая глаз. — Заберите то, что абсолютно необходимо, и оставьте меня.
Позвякивание брони прекратилось, пока рабочие переваривали услышанное. Они поспешно ушли, о чем-то перешептываясь, и никто больше не тревожил его на протяжении благословенных пяти минут — пока поблизости не раздались шаги. Полог палатки зашуршал, а затем хрустнула кожа, когда кто-то присел на корточки рядом с ним.
— Светлорд, вот последнее боевое донесение. — Голос Кадаша. Ну конечно, это один из его офицеров, забери их буря. Далинар слишком хорошо их обучил.
— Говори, — велел он, открыв глаза.
Кадаш достиг среднего возраста — он был, наверное, на два-три года старше Далинара. Его лицо и голову теперь уродовал кривой шрам от удара копьем.
— Светлорд, мы их полностью разгромили, — доложил Кадаш. — Лучники и легкая пехота вслед за нами пошли в атаку. Мы убили, по предварительным подсчетам, две тысячи — почти половину. Могли прикончить и больше, если бы загнали их в тупик на юге.
— Кадаш, никогда не загоняй врага в тупик. Пусть у него остается путь к отступлению, иначе он будет сражаться насмерть. От разгрома нам больше пользы, чем от истребления. Скольких мы потеряли?
— Меньше двух сотен.
Далинар кивнул. Минимальные потери при нанесении сокрушительного удара.
— Сэр, — продолжил Кадаш, — я бы сказал, что с этим боевым отрядом покончено.
— Мы еще многих должны выцарапать из укрытий. Это продлится годы.
— Если только веденцы не пошлют целую армию, чтобы встретить нас во всеоружии.
— Этого не будет. — Далинар потер лоб. — Их король слишком умен. Он не хочет настоящей войны; он лишь планировал проверить, не перестанет ли какая-нибудь оспариваемая земля быть таковой.
— Да, светлорд.
— Спасибо за донесение. А теперь убирайся отсюда и поставь каких-нибудь шквальных охранников у входа, чтобы я мог отдохнуть. Никого не впускайте, даже саму Ночехранительницу.
— Да, сэр. — Кадаш пересек палатку и остановился у полога. — Э-э… сэр, на поле боя вы были невероятны. Как ураган.
Далинар просто закрыл глаза и откинулся на подушки, вознамерившись заснуть в одежде.
Сон, к несчастью, не шел. Донесение вынудило его разум заняться обдумыванием последствий.
В его войске был только один духозаклинатель, на крайний случай, если что-то произойдет с поставкой провизии. Приграничные земли обширны и холмисты, а у веденцев военачальники лучше, чем у гердазийцев. В таких обстоятельствах победа над врагом представлялась нелегким делом, что подтвердила эта первая битва. Понадобится планирование, маневрирование и стычка за стычкой, чтобы обнаружить разные группы веденцев и вынудить их вступить в настоящий бой.
Черный Шип тосковал по тем ранним дням, когда битвы были шумными, беспорядочными и не такими скоординированными. Что ж, он больше не юноша, и в Гердазе ему стало понятно, что для рутинной работы Гавилар больше не требуется. Далинару приходилось самому заботиться о снабжении лагерей, провианте для солдат и транспорте. Это было почти так же плохо, как сидеть в городе и слушать разговоры письмоводительниц об устройстве канализации.
За исключением одного отличия: здесь у него была награда. После планирования, разработки стратегии и дебатов с генералами являлся Азарт.
На самом деле, невзирая на изнеможение, он с удивлением обнаружил, что чувствует Азарт до сих пор. Глубоко внутри, словно тепло от камня, который недавно побывал в огне. Далинар радовался, что боевые действия затянулись на годы. Радовался, что гердазийцы попытались захватить ту землю и теперь веденцы хотели его испытать. Радовался, что другие великие князья не посылали помощь, но выжидали, желая поглядеть, на что он способен сам по себе.
Больше всего он радовался тому, что, несмотря на сегодняшнюю важную битву, конфликт не закончился. Буря свидетельница, Черный Шип любил это чувство. Сегодня сотни людей пытались его прикончить, но он превратил их в мертвецов с пепельными лицами.
Снаружи у входа в палатку всех, кто требовал его внимания, заворачивали одного за другим. Далинар старался подавлять удовольствие от битв. Он ответит на их вопросы в конце концов. Просто… не сейчас.
Когда хватка тяжких раздумий наконец-то ослабела, Далинара начало клонить ко сну. Пока один неожиданный голос не заставил его встряхнуться и резко сесть.
Эви.
Он вскочил. Азарт снова забурлил внутри, преодолев собственную дремоту. Далинар распахнул полог и уставился на стоявшую у входа белокурую женщину в воринской хаве, из-под которой выглядывали крепкие походные ботинки.
— А-а, вот и муж мой, — протянула Эви.
Она окинула его взглядом с ног до головы, и выражение ее лица сделалось кислым, а губы надулись.
— Неужели здесь нет никого, кто в состоянии устроить ванну для него? Где слуги, которые помогут раздеться как полагается?
— Что ты здесь делаешь?! — прорычал Далинар. Он не собирался говорить с ней в таком тоне, но так устал и был так потрясен…
Эви от его вспышки попятилась и широко распахнула глаза.
Далинару на миг стало стыдно. Но с чего это вдруг? Это его военный лагерь — здесь он Черный Шип. Это место, где домашняя жизнь не должна на него влиять! Придя сюда, она посягнула на его территорию.
— Я… — забормотала Эви. — Я… Другие женщины находятся в лагере. Другие жены. Нет ничего необычного в том, что женщины отправляются на войну…
— Алетийские женщины, — огрызнулся Далинар, — которых к этому готовят с детства, привычные к военной жизни. Эви, мы это обсуждали. Мы…
Он осекся, вспомнив про охранников. Те смущенно переминались с ноги на ногу.
— Эви, заходи внутрь, — пригласил Далинар. — Давай обсудим это наедине.
— Ладно. А дети?
«Ты привезла наших детей на фронт?!» Вот буря, ей даже не хватило ума оставить их в городе, который армия использовала в качестве долгосрочного командного пункта?
— Я…
— Внутрь! — Далинар ткнул в сторону палатки.
Эви приуныла и поспешно подчинилась, а проходя мимо него, съежилась. Зачем она приехала? Разве он не приезжал в Холинар погостить? Ну… это ведь было совсем недавно, Далинар не сомневался…
Или, может быть, не так уж недавно. Далинар ведь получил несколько писем от Эви, которые ему прочитала жена Телеба, и еще несколько лежали непрочитанными. Он бросил полог, позволив ему закрыться, и повернулся к Эви, решив не поддаваться своей издерганности.
— Навани посоветовала мне поехать, — сказала Эви. — Она сочла постыдным то, что между твоими визитами проходит так много времени. Адолин не видел тебя почти год. А маленький Ренарин и вовсе никогда не встречался с отцом.
— Ренарин? — переспросил Далинар, пытаясь выговорить имя. Он его не выбирал. — Рекер… нет, Ре…
— «Ре», — повторила Эви. — Это из моего языка. «Нар» — «вслед за отцом». «Ин» — «рожденный для чего-то».
Буреотец, ну что за издевательство над языком. Далинар забормотал, пытаясь разобраться. «Нар» означало «уподобленный чему-то».
— Что означает «Ре» на твоем языке? — уточнил Далинар и поскреб щетину.
— Ничего не означает. Это просто имя. Имя нашего сына — то, что он есть.
Далинар тихонько застонал. Итак, мальчика назвали «уподобленный тому, кто родился таким, какой есть». Восхитительно.
— Ты не ответил, — напомнила Эви, — когда я спросила тебя об имени через даль-перо.
Как же Навани и Йалай допустили эту пародию на имя? Вот буря… зная обеих, они, скорее всего, поддержали идею. Это они заставляли Эви быть более настойчивой. Далинар собрался налить себе выпить, но потом вспомнил, что на самом деле это не его палатка. Здесь нечего было пить, кроме масла для брони.
— Тебе не следовало приезжать, — сказал Далинар. — Здесь опасно.
— Я хочу быть более алетийской женой. Хочу, чтобы ты сам хотел видеть меня рядом!
Он поморщился и повалился на подушки:
— Хотя бы детей не надо было привозить. Они наследники княжества — при условии, что этот план Гавилара с Землями Короны и его собственным троном сработает. Они должны оставаться в Холинаре, в безопасности.
— Я думала, ты захочешь их увидеть. — Эви подошла к нему. Несмотря на суровые речи Далинара, она расстегнула верх его поддоспешной куртки, сунула руки внутрь и начала растирать ему плечи.
Ощущение было замечательное. Он почувствовал, как тает гнев. Действительно, хорошо иметь жену рядом, чтобы она все записывала как положено. Далинар просто сожалел о том, что почувствовал себя таким виноватым, увидев ее. Он был не тем человеком, каким Эви хотела его видеть.
— Слышала, ты одержал сегодня великую победу, — негромко проговорила Эви. — Ты оказываешь королю большую услугу.
— Тебе бы это вряд ли понравилось. Я убил сотни людей. Если останешься, тебе придется выслушивать военные донесения. Сообщения о смертях, многие из которых будут от моей руки.
Она немного помолчала.
— А ты не можешь… позволить им сдаться тебе?
— Веденцы здесь не для того, чтобы сдаться. Они испытывают наши силы на поле боя.
— А отдельные люди? Им есть дело до таких причин, когда они умирают?
— Хочешь, чтобы я останавливался и просил сдаться каждого, на кого замахнулся мечом?
— А это…
— Нет, Эви. Это не сработает.
— Ох.
Он встал, ощутив внезапное волнение:
— Давай-ка посмотрим на мальчиков.
Покидая палатку и проходя через лагерь, Далинар едва переставлял ноги, — казалось, они заключены в блоки затвердевшего крема. Он не смел сутулиться, поскольку всегда старался производить впечатление сильного человека, но не мог ничего поделать с тем, что его стеганая одежда была измята и покрыта пятнами от пота.
Земля здесь была плодородной в сравнении с Холинаром. Из густой травы поднимались рощицы крепких деревьев, спутанные лозы покрывали западную сторону скал. Дальше, в Йа-Кеведе, были места, где и шагу нельзя было ступить без того, чтобы у тебя под ногами не извивались лозы.
Сыновья дожидались возле фургонов Эви. Маленький Адолин наводил страх на одного из чуллов, забравшись на его панцирь и размахивая деревянным мечом перед несколькими охранниками, которые послушно хвалили его движения. Он каким-то образом собрал «доспех» из жил и сломанных раковин камнепочек.
Читать бесплатно другие книги:
