Давший клятву Сандерсон Брендон
Но я помню. Отступничество вызвала не только правда о происхождении человечества. Это был сильный страх того, что они разрушат этот мир, как люди уничтожили родину человечества. Сияющие отказались от своих клятв по этой причине — и так же поступишь ты.
— Этому не бывать, — твердо заявил Далинар. — Я не позволю своим Сияющим повторить судьбу предшественников.
Да неужели?
Внимание Далинара привлекла группа людей, покидающих храм ниже. Мрачные мостовики тихонько спускались по лестнице, держа копья на плечах, ссутулившись и опустив голову.
Далинар выбежал из виллы и кинулся вниз по ступенькам, чтобы перехватить их.
— Куда вы направляетесь? — резко спросил он.
Четвертый мост остановился и встал по стойке «смирно».
— Сэр, мы тут подумали вернуться в Уритиру, — сообщил Тефт. — Мы там оставили ребят, и они заслуживают знать о том, что случилось с древними Сияющими.
— То, что мы обнаружили, не меняет того факта, что нас атакуют!
— И атакует народ, который пытается вернуть свою родину, — напомнил Сигзил. — Буря свидетельница, я бы и сам от такого взбесился.
— Мы-то считали себя хорошими парнями, понимаете? — добавил Лейтен. — Думали, что впервые за шквальную свою жизнь сражаемся за правое дело.
Отражение его собственных мыслей. Далинар понял, что у него нет доводов против этого.
— Посмотрим, что скажет Кэл, — ответил Тефт. — Сэр. Со всем уважением, сэр. Но мы хотим узнать, что он скажет. Он знает, как поступать правильно, даже когда никто из нас этого не знает.
«А если он не вернется? — мелькнула у Далинара мысль. — Что, если никто из них не вернется?» Прошло уже четыре недели. Как долго он мог притворяться, что Адолин и Элокар выжили, просто где-то заблудились? Эта боль пряталась за всем прочим, насмехаясь над ним.
Мостовики отсалютовали Далинару своим особенным образом, скрестив руки, и ушли, не дожидаясь разрешения.
В прошлом Чести удавалось с этим справляться, — сказал ему Буреотец. — Он убедил Сияющих, что их дело правое, пусть даже изначально эта земля принадлежала не им. Какая разница, что сделали твои предки, если враг пытается убить тебя прямо сейчас? Но в дни перед Отступничеством Честь умирал. Когда поколения рыцарей узнали правду, Честь их не поддержал. Он бредил, говорил об Осколках зари, древнем оружии, которое использовали, чтобы уничтожить Чертоги Спокойствия. Честь… пообещал, что связыватели потоков сделают то же самое с Рошаром.
— Вражда заявлял то же самое.
Он может видеть будущее, пусть и очень смутно. Как бы там ни было, я… теперь понимаю куда больше, чем раньше. Древние Сияющие не отказались от своих клятв из-за мелочности. Они хотели защитить мир. Я виню их за слабость, за нарушенные обеты. Но одновременно понимаю. Человек, ты наделил меня этой проклятой способностью.
Похоже, собрание в храме подошло к концу. Азирцы начали спускаться по ступенькам.
— Наш враг не изменился, — попытался убедить их Далинар. — Нужда в коалиции сильна, как никогда.
Молодой император, которого несли в паланкине, не посмотрел в его сторону. Странно — азирцы не направились к Клятвенным вратам, а повернули вниз, в город.
Только визирь Нура задержалась, чтобы поговорить с ним.
— Возможно, Ясна Холин права, — заявила она по-азирски. — Разрушение нашего старого мира, твои тайные видения, эта история с «великим королем» — слишком много совпадений. И странно, что все известия пришли в один день.
— Значит, ты понимаешь, что нами манипулируют.
— Холин, нами манипулируют при помощи правды, — парировала она, взглянув ему прямо в глаза. — Клятвенные врата опасны. Твои силы опасны. Отрицай.
— Не могу. Я не стану основывать коалицию на лжи.
— Но ты это уже сделал!
Он резко втянул воздух.
Нура покачала головой:
— Мы взойдем на борт одного из кораблей-разведчиков и присоединимся к флоту, который везет нашу армию. Там и переждем бурю. А потом… посмотрим. Таравангиан сказал, мы можем вернуться домой на его кораблях, не воспользовавшись Клятвенными вратами.
Она ушла вслед за императором, проигнорировав поджидающий паланкин.
Другие начали спускаться по ступенькам, обходя его. Веденские великие князья извинялись. Тайленские светлоглазые из гильдий сторонились его. Алетийские великие князья и письмоводительницы выражали солидарность — но Алеткар не мог справиться самостоятельно.
Королева Фэн ушла одной из последних.
— Ты тоже меня бросишь? — спросил Далинар.
Она язвительно рассмеялась:
— Старый пес, а куда я пойду? Сюда идет армия. Мне по-прежнему нужна ваша знаменитая алетийская пехота; я не могу позволить себе вышвырнуть тебя.
— Какая жалость!
— Заметно, да? Я собираюсь проверить городские укрепления; если захочешь присоединиться, мы будем на стенах.
— Фэн, прости за то, что предал твое доверие, — попросил Далинар.
Она пожала плечами:
— Холин, не думаю, что ты на самом деле собираешься нас завоевывать. Но странное дело… мне даже жаль, что ты не поступишь так. Судя по всему, ты стал хорошим человеком как раз в нужный момент, чтобы храбро утонуть вместе с нашим кораблем. Похвально, конечно, особенно если не вспоминать о том, что Черный Шип давно бы убил всех, кто пытается его потопить.
Фэн и ее консорт забрались в паланкин. Люди продолжали идти мимо, но в конце концов Далинар остался один перед храмом.
— Далинар, прости меня, — раздался позади тихий голос Таравангиана. Далинар повернулся и с удивлением увидел, что старик сидит на ступеньках. — Я думал, все получили одинаковое известие и имеет смысл его озвучить. Не ожидал, что все пойдет таким образом…
— Ты не виноват.
— И все же… — Король начал медленно спускаться по ступенькам. — Прости, Далинар. Боюсь, я не могу больше сражаться рядом с тобой.
— Почему? — удивился Далинар. — Таравангиан, ты самый прагматичный правитель, которого я встречал! Разве не ты говорил мне о важности делать то, что было политически необходимо?
— И это то, что я должен сделать сейчас. Я хотел бы объяснить, но не могу. Прости.
Он проигнорировал мольбы Далинара, хромая вниз по лестнице. Потом старик с трудом забрался в паланкин и его унесли.
Далинар опустился на ступеньки.
Я старался изо всех сил, чтобы скрыть это, — пробормотал Буреотец.
— Чтобы мы могли продолжать жить во лжи?
Мой опыт свидетельствует, что у людей это получается лучше всего.
— Не оскорбляй нас.
Что? Разве не этим ты занимался последние шесть лет? Притворялся, что не монстр? Притворялся, что не убивал ее?
Далинар поморщился. Он сжал кулаки, но здесь не с кем было драться. В конце концов он встал, ссутулился и тихо поплелся по каменным ступенькам вверх, к своей вилле.
Интерлюдии
Венли — Рисн — Тефт
И-12
Ритм ухода
Прожив неделю в пещере в Марате, Венли поняла, что скучает по уединенному дому за пределами Холинара. Новое жилище оказалось еще более аскетическим, с единственным одеялом и простым очагом. На нем она готовила рыбу, которую ей приносили.
Она чувствовала себя грязной и оборванной. Похоже, этого и добивались Сплавленные: отшельница, живущая в глуши. Видимо, так она выглядела более убедительно для местных, которых приводили послушать ее, — в большинстве своем это были бывшие тайленские рабы. От нее требовали говорить о Стремлениях и эмоциях чаще, чем в Алеткаре.
— Мой народ мертв, — вещала Венли в ритме разрушения, повторяя уже знакомую речь. — Все пали во время последней атаки. Они пели, призывая бурю. Я осталась, но труд моего народа завершен. — От этих слов было больно. Неужели никого из ее соплеменников не осталось в живых? Совсем никого? — Теперь настало время ваших Стремлений, — продолжила она в ритме повеления. — Мы называли себя «слушателями» из-за песен, которые слышали. Они достались вам в наследство, но вы должны не просто слушать, а петь. Примите ритмы и Стремления ваших предков! Выступайте на битву. Ради будущего, ради ваших детей! И ради нас. Тех, кто умер, чтобы вы могли существовать.
Она отвернулась, как было велено делать в конце каждой речи. Ей больше не разрешали отвечать на вопросы, ведь Венли рассказала некоторым певцам особые истории из жизни своего народа. Это заставило ее задуматься. Неужели Сплавленные и спрены пустоты боялись наследия ее народа, пусть даже использовали ее в своих целях? Или они не доверяли ей по другим причинам?
Венли приложила руку к сумке. Вражда, похоже, не знал, что она была в том видении с Далинаром Холином. Позади спрен пустоты увел тайленских певцов прочь. Венли направилась к своей пещере, но замешкалась. Прямо над входом на камнях сидел Сплавленный.
— Древний? — почтительно спросила она.
Сплавленный ухмыльнулся ей и захихикал.
«А, еще один из этих».
Венли собралась пройти мимо, но он подхватил ее под мышки и унес в небо. Венли с трудом удержалась от попыток его ударить. Сплавленные, даже чокнутые, никогда не прикасались к ней без специального распоряжения. И действительно, этот принес ее на один из множества кораблей в гавани, где Рин — высокий Сплавленный, который сопровождал ее во время первых проповедей в Алеткаре, — застыл на носу. Он бросил взгляд на Венли, когда ее весьма грубым образом бросили на палубу.
От такого обращения она загудела в ритме возмущения.
Он ответил в ритме злости. Небольшое признание ошибки — максимум, чего ей удавалось от него добиться, — так что Венли, в свой черед, загудела в ритме удовлетворения.
— Древний? — окликнула она в ритме настоятельной просьбы.
— Ты будешь сопровождать нас в плавании, — заявил он в ритме повеления. — Можешь помыться в каюте, пока будем в море, если хочешь. Там есть вода.
Венли загудела в ритме страстного желания и посмотрела вокруг. Ритм сменился на замешательство, когда она осознала размер флота. Сотни кораблей, которые, наверное, были заполнены тысячами певцов, выплывали из бухт по всему побережью. Они усеивали морскую гладь, словно камнепочки равнину.
— Прямо сейчас? — спросила она в ритме замешательства. — Я не готова! Я не знала!
— Лучше схватись за что-нибудь. Скоро придет буря.
Она посмотрела на запад. Что еще за буря? Венли снова загудела в ритме страстного желания.
— Спрашивай, — ответил Рин в ритме повеления.
— Я без труда вижу, насколько великую силу для штурма мы собрали. Но… зачем нам это? Разве Сплавленные сами по себе не армия?
— Трусишь? — поинтересовался он в ритме осмеяния. — Не хочешь сражаться?
— Всего лишь стремлюсь понять.
Рин перешел на новый ритм, который она не часто слышала. Ритм отхода — один из редких новых ритмов, которые отличались спокойствием.
— Самые сильные и опытные из нас еще не проснулись — но даже если бы пробудились все до единого, неправильно нам вести эту войну в одиночку. Этот мир не будет принадлежать нам; мы боремся, чтобы дать его вам, нашим потомкам. Когда мы его завоюем, отомстим и вернем свою родину, мы уснем. Навсегда. — Потом он указал на каюту. — Иди готовься. Мы поплывем быстро, ведь нас поведет собственная буря Вражды.
И будто в знак согласия с его словами на горизонте вспыхнула красная молния.
И-13
Рисн
Рисн скучала.
Когда-то она забралась в самый дальний уголок Рошара и торговала с шинцами, живущими изолированно от прочих народов. Когда-то Рисн поплыла со своим бабском в Ледовод и заключила сделку с пиратами. Когда-то она вскарабкалась на спину решийскому большепанцирнику, который был огромным, словно город.
Ныне она стала счетоводом королевы Фэн.
Хорошая работа, с кабинетом в Тайленском самосветном резерве. Встим, ее бывший бабск, потянул за ниточки, чтобы устроить ее на это место. Ученичество Рисн закончилось, она теперь была свободной женщиной. Не ученицей. Знатоком своего дела.
И этим делом была скука.
Она сидела в кресле и рисовала каракули на полях лиафорской словесной головоломки. Рисн могла сохранять равновесие в сидячем положении, но не чувствовала ног и досадным образом не могла контролировать кое-какие телесные отправления. Ей приходилось полагаться на носильщиков, чтобы переместиться куда-нибудь.
Карьере конец. Свободе конец. Жизни… тоже.
Она со вздохом отодвинула головоломку. Время вернуться к работе. Ее обязанности включали аннотирование отложенных торговых контрактов королевы с расстановкой ссылок на предыдущие, присмотр за личным хранилищем королевы в самосветном резерве, подготовку еженедельных отчетов о расходах и подсчет королевского жалованья, которое представляло собой часть налогооблагаемого дохода королевства Тайлена дома и за рубежом.
Буэ-э-э.
Сегодня у Рисн был аудит, который помешал ей присутствовать на встрече Фэн с монархами. Ей бы хотелось поглядеть на Черного Шипа и азирского императора. Ну что ж, другие помощники расскажут ей что да как, когда собрание закончится. Пока что она готовилась к аудиту, работая при свете сфер, поскольку окна здесь отсутствовали.
Стены ее кабинета были пустыми. Сперва она развесила сувениры, собранные за годы путешествий, но эти безделицы напоминали о жизни, которой у Рисн больше не будет. Жизни, полной перспектив. Жизни, которая закончилась, когда она по-дурацки свалилась с головы большепанцирника и приземлилась в это кресло для калеки. Единственным сувениром, который у нее теперь остался, был горшок шинской травы.
Ну и еще существо, спящее среди травинок. Чири-Чири тихонько сопела, и по траве, слишком тупой, чтобы прятаться в норки, бежала рябь. Трава росла в субстанции под названием «почва» — что-то вроде крема, который никогда не затвердевал.
Чири-Чири — маленький крылатый зверек, размером чуть больше открытой ладони Рисн. Реши называли ее «ларкин», и хотя она была той же величины, что большой кремлец, ее морда, панцирь и форма тела напоминали о куда большем существе. Может, рубигончей с крыльями. Гибкая маленькая летающая хищница; впрочем, невзирая на свой опасный облик, она очень любила вздремнуть.
Спустя какое-то время Чири-Чири наконец-то зашевелилась и выглянула из травы, а потом издала серию трескучих звуков, шевеля челюстями. Она перебралась на стол и уставилась на бриллиантовую марку, которую Рисн использовала для света.
— Нет, — строго сказала девушка, перепроверяя цифры в своей бухгалтерской книге.
Чири-Чири снова затрещала, бочком подбираясь к самосвету.
— Ты недавно ела, — напомнила Рисн и ладонью отогнала ларкина. — Мне нужен свет.
Чири-Чири раздраженно затрещала, а потом, быстро шевеля крыльями, взлетела к потолку и устроилась над дверным проемом — одном из своих любимых насестов.
Некоторое время спустя нудный труд Рисн прервал стук в дверь.
— Войдите, — сказала она.
Вмлак — наполовину слуга, наполовину носильщик — заглянул в комнату.
— Дай-ка я угадаю, — проворчала Рисн. — Аудитор пришел рано. Вечно они так.
— Да, но…
Позади Вмлака Рисн заметила знакомую шапку в виде усеченного конуса. Вмлак отошел и жестом пригласил войти старика в сине-красном одеянии, с заправленными за уши тайленскими бровями. Встим — слишком подвижный для человека, которому уже исполнилось семьдесят, — выглядел мудрым, но непреклонным. Безобидным, но расчетливым. Под мышкой он зажимал какую-то коробочку.
Рисн ахнула от восторга; когда-то она бы вскочила, чтобы обнять его. Теперь могла лишь сидеть в своем кресле, разинув рот.
— Но ты же уехал торговать с Новым Натананом!
— Моря нынче небезопасны, — сообщил Встим. — И королеве понадобилась моя помощь в трудных переговорах с алети. Я вернулся, пусть и без особой охоты, и принял должность, предложенную ее величеством.
Должность…
— В правительстве?! — потрясенно спросила Рисн.
— Министр торговли и королевский посредник по делам с гильдией морских торговцев.
Челюсть Рисн отвисла еще ниже. Это был самый высокий пост для гражданского лица во всем королевстве!
— Но… бабск, тебе же придется жить в Тайлене!
— Ну, я в последнее время чувствую свой возраст.
— Чушь. Ты такой же проворный, как я. — Рисн бросила взгляд на свои ноги и уточнила: — Проворнее.
— Не такой уж проворный, чтобы отказаться присесть.
Тут она поняла, что Встим все еще стоит на пороге кабинета. Даже спустя столько месяцев после несчастного случая Рисн уперлась руками в подлокотники, словно собираясь вскочить и принести ему стул. Вот идиотка.
— Прошу, садись! — Взмахом руки она указала на второе кресло. Встим присел и положил свою коробочку на стол, пока Рисн изворачивалась и опасно наклонялась, доставая чайник, чтобы угостить своего бабска. К сожалению, чай уже остыл. Чири-Чири высосала заряд из самосвета в ее фабриалевой плите.
— Не могу поверить, что ты согласился осесть! — воскликнула она, вручая ему чашку.
— Кое-кто сказал бы, что от таких предложений не отказываются.
— Да пошло все в бурю, — парировала Рисн. — Оставаясь в одном и том же городе, ты зачахнешь — будешь день за днем бумажки перебирать и скучать.
— Рисн, девочка моя, — успокоил он бывшую ученицу, взяв ее за руку.
Она отвернулась. Чири-Чири слетела с перемычки ей на голову и сердито затрещала на Встима.
— Не бойся, я ее не обижу, — сказал старый торговец с улыбкой и отпустил руку Рисн. — Гляди-ка, я тебе кое-что принес. Видишь?
И он протянул зверьку мелкую рубиновую сферу.
Чири-Чири поразмыслила, потом слетела, зависла над его рукой — не касаясь — и высосала буресвет. Он перелетел в нее тонкой струйкой, и Чири-Чири радостно защелкала, после чего шмыгнула к горшку с травой и, забравшись в заросли, глянула оттуда на Встима.
— Вижу, ты сберегла траву, — заметил он.
— Ты сам велел беречь.
— Рисн, ты теперь полноправный торговец и не должна подчиняться приказам какого-то старого мямли!
Трава зашуршала, когда Чири-Чири завозилась. Она была слишком большая, чтобы спрятаться в зарослях, но упорно пыталась.
— Чири-Чири любит ее, — сказала Рисн. — Может, потому, что она не движется. Почти как я…
— Ты могла бы обратиться к тому Сияющему…
— Да. Он не может исцелить мои ноги. Прошло слишком много времени после моего увечья, — в общем, все понятно. Моя расплата за сделку, на которую я добровольно согласилась в тот момент, когда начала спускаться вдоль бока того большепанцирника.
— Ты не обязана запираться в четырех стенах.
— Это хорошая работа. Ты сам ее мне обеспечил.
— Потому что ты отказалась отправляться в новые торговые экспедиции!
— А какой от меня толк? Торговать надо с позиции власти, чего я больше никогда не сумею сделать. Кроме того, что такое торговец экзотическими товарами, который не может ходить? Ты сам знаешь, столько в этом деле приходится топать на своих двоих.
Встим снова взял ее за руку:
— Я думал, ты испугалась и тебе нужно надежное и безопасное пристанище. Но тут кое-что услышал. Хмалка сказала мне…
— Ты говорил с моей начальницей?
— Люди часто разговаривают.
— Я образцовый работник, — заявила Рисн.
— Она переживает не за твою работу. — Встим повернулся и погладил траву, чем привлек внимание Чири-Чири. Ларкин взглянула на него, прищурив глаза. — Помнишь, что я тебе велел, когда ты вырезала эту траву?
— Что я должна ее беречь. Пока она не перестанет казаться странной.
— Ты всегда была склонна к поспешным предположениям. Сейчас они в большей степени касаются тебя самой, чем остальных. Может, вот это… короче говоря, сама посмотри. — Встим вручил ей коробочку.
Она нахмурилась и отодвинула деревянную крышку. Внутри лежал витой белый канат, а рядом… листочек бумаги? Рисн взяла его и прочитала.
— Купчая? — прошептала она. — На корабль?!
— Совершенно новый, — подтвердил Встим. — Трехмачтовый фрегат, самый большой из всех, какими я когда-то владел. У него есть фабриалевые успокоители качки для бурь — одна из лучших разработок тайленских инженеров. Его построили по моему заказу на верфи в Клне, где он оказался в надежном укрытии от обеих бурь. Весь свой флот — то, что от него осталось, — я отдал королеве на борьбу с завоевателями, но это судно приберег.
— «Странствующий парус», — прочитала Рисн название корабля. — Бабск, да ты романтик. Только не говори мне, что веришь в ту старую историю!
— Можно верить в историю, но не в то, что она произошла на самом деле. — Он улыбнулся. — Рисн, чьим правилам ты следуешь? Кто вынудил тебя остаться здесь? Отправляйся на корабль. Иди! Я хочу вложить средства в твою первую торговую экспедицию. А потом тебе придется постараться, чтобы содержать корабль такого размера!
И Рисн поняла, что это за белый канат. Это был капитанский шнур длиной около двадцати футов, используемый в качестве традиционного тайленского знака собственности. Ей надо будет обвернуть его своими цветами и прикрепить к такелажу своего корабля.
Подарок стоил целое состояние.
— Я не могу это принять, — отказалась она, положив коробочку на стол. — Прости. Я…
Он вложил шнур ей в руки:
— Рисн, просто подумай. Сделай одолжение старику, который больше не может путешествовать.
Она сжала канат в руках и почувствовала, как подступают слезы.
— Бабск, какая досада! Ко мне сегодня придет аудитор! Я должна быть полностью готова к учету содержимого королевского хранилища!
— К счастью, аудитор — хороший друг, который видал от тебя кое-чего похуже нескольких слезинок.
— Но… ты же министр торговли!
— Они хотели, чтобы я пошел на скучное собрание со старым Холином и его солдатами, — проворчал Встим, подавшись вперед, — но я настоял, что займусь этим делом. Всегда хотел увидеть королевское хранилище собственными глазами.
Рисн вытерла слезы, пытаясь хоть отчасти вновь обрести лицо:
— Что ж, тогда за дело. Уверяю тебя, там все в порядке.
Чтобы открыть толстую стальную дверь Хранилища сфер, нужно знать три числа, и каждое набиралось с помощью отдельного поворотного переключателя, в трех разных комнатах. Рисн и письмоводительницы знали одно число, стражи — другое, а аудитору вроде Встима обычно сообщали третье сама королева или министр казначейства. Все числа менялись с произвольными интервалами.
Рисн знала, что на самом деле это большей частью показуха. В мире осколочных клинков настоящей защитой были кордоны охраны, которые окружали здание, и — что еще важнее — внимательный аудит содержимого. Хотя романы полнились историями о том, как хранилище искусно грабят, успешные кражи совершались лишь путем растрат.
Рисн повернула переключатель в нужное положение и потянула за рычаг в своей комнате. Дверь хранилища наконец-то открылась с гулким грохотом, и она, еще раз повернув переключатель на случайную позицию, позвала Вмлака. Ее носильщик вошел, нажал на задние ручки кресла, приподняв его передние ножки, чтобы на задних — с колесиками — перекатить его туда, где собрались остальные.
Встим ждал у открытой двери хранилища с несколькими солдатами. Сегодняшний охранник внутренней двери — Тлик — загораживал вход с арбалетом наготове. Те, кто дежурил в самом хранилище, могли общаться с людьми снаружи через узкую щель, но дверь нельзя было открыть изнутри.
— Запланированный переучет личного хранилища королевы, — сообщила ему Рисн. — Ежедневный пароль: «Шагаем в ногу».
Тлик кивнул и отступил, опустив арбалет. Встим вошел с гроссбухом в руке; следом за ним двинулся солдат из Королевской стражи — громила с бритой головой и бровями, скрученными в шипы. Когда они вошли, Вмлак закатил Рисн в дверь хранилища, потом дальше по короткому коридору в небольшую нишу, где ждал другой охранник — сегодня им был Фладм.
Ее носильщик отряхнул руки, потом кивнул ей и ушел. Тлик закрыл за ним дверь хранилища, и металлический замок с глухим стуком встал на место. Внутренние охранники не любили, когда кто-то входил в хранилище, не будучи специально уполномоченным, и это включало ее слугу. Теперь Рисн пришлось бы положиться на помощь охранников, но, к несчастью, ее большое кресло с колесиками было слишком громоздким, чтобы поместиться между стеллажами в главном хранилище.
Рисн переполнил стыд, когда ее на глазах у бывшего бабска подняли из кресла на колесиках, словно мешок с корнеплодами, и усадили в кресло поменьше, с шестами по бокам. Когда ее вот так носили, это казалось девушке унизительнее всего.
Охранники оставили ее обычное кресло в нише возле лестницы, ведущей на нижний уровень. Затем Тлик и стражник, которого отправила королева, — Рисн не знала его имени — взялись за шесты и понесли ее в главную камеру хранилища.
Даже здесь, на этой работе, где она почти все время сидела, ее увечье причиняло огромные неудобства. Ее смущение усугубилось, когда Чири-Чири, которую не допускали в хранилище по практическим причинам, пролетела мимо, шелестя крыльями. Как она попала внутрь?
Тлик усмехнулся, но Рисн только вздохнула.
Основную камеру хранилища заполняли металлические стеллажи наподобие книжных шкафов, где на полках стояли и поблескивали ящики с самосветами. Воздух был затхлый. В этом месте ничто никогда не менялось и не должно было меняться.
Стражники пронесли ее по одному из узких проходов. Единственным источником света были сферы у них на поясах. У Рисн на коленях лежал капитанский шнур, и она ощупывала его одной рукой. Такое предложение принять невозможно! Оно слишком щедрое. Слишком невероятное.
Слишком трудное.
— Так темно! — воскликнул Встим. — В комнате миллион самосветов — и такая темнота?
— Большинство камней не покидают эти стены, — ответила Рисн. — Личные хранилища торговцев на нижнем уровне, и там есть свет, потому что в последнее время все постоянно приносят сферы. А эти… они всегда лежали здесь.
Самосветы на полках часто меняли хозяев, но только на бумаге. Такова была причудливая особенность тайленской системы торговых гарантий: пока все были уверены, что самосветы лежат в хранилище, большие суммы денег переходили из рук в руки без риска быть украденными.
Каждый самосвет снабжен аккуратной этикеткой: цифры были записаны как на табличке, приклеенной к его нижней части, так и на полке, где он лежал. Эти цифры и были тем, что люди покупали и продавали, — Рисн была потрясена тем, как мало людей на самом деле просили разрешения спуститься сюда и посмотреть на вещь, которую приобретали.
— 0013017-36! — воскликнул Встим. — Бриллиант Бенваля! Когда-то я был его владельцем. Даже число запомнил. Да. Знаешь, он меньше, чем я думал.
Она и два охранника привели Встима к задней стене, где было несколько металлических дверей поменьше. В главном хранилище позади них царила тишина; другие письмоводительницы сегодня не работали, хотя Чири-Чири пролетела мимо. Она нацелилась на сферы на поясе одного из охранников, но Рисн схватила ее на лету.
Чири-Чири вцепилась в руку Рисн, затрепыхалась, защелкала челюстями. Девушка покраснела, но не разжала хватку.
— Извините.
— Наверное, это место для нее как буфет, — пошутил Тлик.
— Буфет, где все тарелки пустые, — уточнила Рисн. — Тлик, береги свой пояс.
Два охранника опустили ее кресло рядом с особым хранилищем. Свободной рукой Рисн вытащила из кармана ключ и вручила Встиму.
— Ступай. Хранилище тринадцать.
Встим открыл маленькое хранилище внутри хранилища, которое размером было примерно с чулан.
Из него полился свет.
Полки внутри заполняли самосветы, сферы, драгоценности и даже банальные предметы вроде писем и какого-то старого ножа. Но самой впечатляющей частью коллекции был, несомненно, рубин на центральной полке — размером с детскую голову, излучающий яркий свет.
Королевская Капля. Самосветы такого размера вовсе не диковинка — у многих большепанцирников сердца были почти такими же. Королевскую Каплю делало уникальной то, что она все еще светилась после более чем двухсот лет пребывания в хранилище.
Встим коснулся ее кончиком пальца. Свет был такой сильный, что в комнате как будто наступил день, пусть и кроваво-красного оттенка из-за цвета рубина.
— Потрясающе, — прошептал Встим.
— Насколько могут судить ученые, — сообщила Рисн, — Королевская Капля не теряет буресвета. Камень такого размера просто обязан был истощиться спустя месяц. Это как-то связано с кристаллической решеткой, отсутствием изъянов и несовершенств.
— Говорят, это кусок Камня десяти зорь.