Давший клятву Сандерсон Брендон
Из них лился яркий желтый свет.
— Он здесь, — прошептала Венли и взмахом руки указала на эти трещины. — Человек, вот поэтому переговоров не может быть. Он знает, что они не нужны. Хочешь мира? Сдавайся. Откажитесь от борьбы и надейтесь, что ему не захочется вас уничтожить.
Слабая надежда, учитывая то, что Рин сказал ей об истреблении людей.
Со следующим ударом небо сломалось и над головой появилась дыра, за которой сиял мощный свет. Осколки воздуха — разбитого, как зеркало, — засосало в этот свет.
Из дыры вырвалась волна силы, и город сотрясло до основания. Венли отбросило на пол. Холин рванулся ей на помощь, но его сбило с ног следующей волной.
Кирпичи, из которых была сложена стена комнаты, отделились друг от друга и поплыли в разные стороны. Доски балкона начали подниматься, гвозди взмыли в небо. На балкон выбежал охранник, но споткнулся, и сама его кожа начала разделяться на воду и иссушенную шелуху.
Все просто… распалось.
Вокруг Венли поднялся ветер, потянув обломки к той дыре в небесах и яркому ужасному свету за ней. Доски распались на щепки; кирпичи плыли мимо ее головы. Она зарычала, ритм решимости бился внутри ее, когда она схватилась и крепко вцепилась в те части пола, которые еще не отделились.
Эта жгучая боль! Она хорошо знала мучительное прикосновение жара Вражды к собственной коже, обжигающее до костей, пока те не превращались в пепел, но Венли каким-то образом продолжала все чувствовать. Такое случалось каждый раз, когда он отдавал ей приказы. Неужели Вражда сделает с нею что-то еще хуже этого, когда узнает, что она якшалась с противником?
Венли настроилась на ритм решительности и поползла прочь от света. «Спасайся!» Она достигла комнаты за балконом и рывком поднялась на ноги, попыталась бежать. Ветер тянул ее, и за каждый шаг приходилось бороться.
Потолок отделился в одной яркой вспышке — кирпичи стремительно понеслись к пустоте. Части бедолаги-охранника поднялись следом — как пустой мешок из-под зерна, марионетка без управляющей руки.
Венли снова упала и продолжала ползти, но плиты пола начали отрываться и поднялись, унося ее за собой. Скоро она совершала рискованные прыжки с одного парящего камня на другой. Все еще настроенная на ритм решимости, Венли осмелилась оглянуться. Дыра расширилась, и всепожирающий свет поглощал потоки мусора.
Венли отвернулась, отчаянно пытаясь сделать все возможное, чтобы оттянуть свое собственное сожжение. Потом… замерла и снова оглянулась. Далинар Холин стоял на балконе. И он светился.
«Нешуа Кадал». Сияющий рыцарь.
Сама того не желая, она настроилась на ритм благоговения. Вокруг Холина балкон оставался целым. Пол дрожал под его ногами. Балконные перила по обеим сторонам от него оторвались, но там, где он держался за них крепкой хваткой, остались надежными.
Он был ее врагом, и все же…
Давным-давно человеки оказали сопротивление ее богам. Да, порабощение ее родственников — певцов — невозможно забыть. Тем не менее человеки сражались. И они победили.
Слушатели вспоминали об этом в песне, которую пели в ритме благоговения. «Нешуа Кадал».
От руки Далинара Холина по перилам распространился спокойный нежный свет, который перетек на пол. Доски и камни опустились и снова соединились между собой. Плита Венли вернулась на место. По всему городу здания взрывались на части и улетали в небо, но стены этой башни восстановились.
Венли бросилась к лестнице, ведущей вниз. Что бы ни делал Холин, если он не справится, ей лучше быть на земле. Она добралась до первого этажа, а потом, выбежав на улицу, встала в круге сияния Холина.
Наверху свет Вражды погас.
Камни и осколки обрушились на город. Иссушенные тела падали, словно выброшенная одежда. Венли прижалась спиной к стене башни, настроилась на ритм тревоги и рукой заслонилась от пыли, которую подняли обломки.
Дыра в небе осталась, но света за ней не было. Руины города внизу выглядели… бутафорией. Ни криков страха, ни стонов боли. Тела были просто оболочками, пустой шелухой на земле.
Внезапно позади нее все сотряслось от нового грохота, и открылась вторая дыра: ближе к окраинам города. Небо просыпалось в нее, вновь пропуская этот ненавистный свет. Он поглощал все вблизи себя — стены, дома, даже саму землю, которая распадалась и утекала в разверстую пасть.
Яростный ветер, полный пыли и мусора, хлестал Венли. Она прижалась к каменной стене, вцепилась в одну из опор балкона. Из далекой дыры ее обдавало ужасным жаром.
Зажмурившись, Венли держалась изо всех сил. Пусть сам придет и заберет ее, потому что она не разожмет хватку.
«А как же великая цель? Как же мощь, которую он предлагает?» Ей все еще требовалось все это? Или Венли просто хотела за что-то ухватиться теперь, когда погубила свой народ?
Она стиснула зубы. Вдалеке раздавался тихий ритм. Каким-то образом его было слышно сквозь рев ветра, грохот камней и пыль. Ритм беспокойства?!
Венли открыла глаза и увидела, как Тимбре сражается с ветром, пытаясь добраться до нее. От маленького спрена исходили неистовые кольцевые вспышки света.
Здания вдоль улицы рушились. Весь город распадался и исчезал — даже дворец развалился, не считая этого участка возле балкона.
Маленький спрен перешел на ритм утраты и заскользил назад.
Венли вскрикнула и отпустила колонну. Ветер тотчас же сбил ее с ног, но она, хотя больше не была в буреформе, все же имела форму силы, невероятно проворную. Она взяла свое падение под контроль: упала на бок и заскользила по камням, ногами навстречу тягостному свету. Сблизившись с маленьким спреном, Венли сунула ступню в щель в мостовой, потом впилась в трещину в каменной плите и сумела остановиться. Извернувшись, другой рукой поймала Тимбре.
Она как будто коснулась шелка, летящего по ветру. Когда Венли согнула пальцы левой руки вокруг спрена, она ощутила пульсирующее тепло. Тимбре билась в ритме похвалы, пока паршунья прижимала ее к груди.
«Отлично, — подумала Венли, опустив голову против ветра, лицом к земле, цепляясь за трещину в камне правой рукой. — Теперь можем упасть вместе».
Ей оставалось лишь одно. Держаться и надеяться, что в конце концов…
Жар начал ослабевать. Ветер затих. Обломки со стуком посыпались на землю, но на этот раз не так шумно. Мало того что ветер тянул их в сторону, а не вверх — мусора попросту осталось не так уж много.
Венли встала, покрытая пылью, с исцарапанными каменной крошкой лицом и руками. В ее ладони мягко пульсировала Тимбре.
Город почти исчез. Остались всего лишь случайные контуры фундаментов и обломки странных скальных образований, известных как ветролезвия. Даже их ветер стесал до бугров в пять-шесть футов высотой. Единственным сохранившимся сооружением в городе была четверть башни, где замер Холин.
Позади нее зияла черная дыра, ведущая в небытие.
Земля вздрогнула.
«О нет!»
Камни у нее под ногами подпрыгнули. Сама земля начала трястись и ломаться. Венли помчалась к разрушенному дворцу, и одновременно с этим все наконец-то развалилось. Земля, оставшиеся фундаменты, даже воздух, казалось, распался.
Под ней разверзлась пропасть, и Венли прыгнула, пытаясь достичь противоположной стороны. Она промахнулась на несколько футов и упала в расщелину. Падая, перевернулась в воздухе, потянувшись одной рукой к распадающемуся небу, а другой сжимая Тимбре.
Мужчина в синем мундире прыгнул следом за ней.
Он полетел вдоль края ямы и протянул одну руку Венли. Другая же скребла по каменной стене, окруженная какими-то вспышками. Светящиеся линии — словно каркас, покрывающий его тело. Его пальцы не кровоточили, царапая камень.
Вокруг нее скалы и даже сам воздух стали более материальными. Бросая вызов жару внизу, Венли замедлилась лишь самую малость, и ее пальцы встретились с пальцами Холина.
«Уходи».
Она рухнула на пол своей пещеры в Марате. Видение закончилось. Вспотев и еле дыша, Венли разжала пальцы левой руки. К ее облегчению, над ладонью плавала Тимбре, пульсируя в ритме нерешительности.
Далинар растворился в чистой боли.
Его крутили, сдирали кожу, рвали на части. Каждая часть продолжала болеть сама по себе. Наказание, воздаяние, пытка для него одного.
Это будто бы длилось вечно. Но мучения благословенным образом прекратились, и он пришел в себя.
Далинар стоял на коленях посреди бесконечной сияющей равнины из белого камня. Впереди него сгустился свет, и появилась фигура в бело-золотом одеянии с коротким скипетром в руках.
— Что же ты увидел? — с любоптством проговорил Вражда. Он ударил скипетром по земле, как тростью. Перед ними из света материализовался дворец Нохадона, где Далинар находился всего-то несколько секунд назад. — А, снова это? Ищешь совета у мертвецов?
Далинар зажмурился. Какой же он был дурак. Если и существовала какая-то надежда на мир, он, судя по всему, ее уничтожил, втянув эту паршенди в видение и обрушив на нее все эти ужасы Вражды.
— Далинар, Далинар… — попенял Вражда. Он уселся на стул, сотворенный из света, и положил руку Далинару на плечо. — Больно, не так ли? Да. Я знаю боль. Я единственный бог, который ее знает. Единственный, которому не все равно.
— Мир еще возможен? — охрипшим голосом спросил Далинар. Говорить было тяжело. Мгновение назад в этом свете его рвали на части.
— Да, Далинар, — подтвердил Вражда. — Возможен. И будет.
— После того, как ты уничтожишь Рошар.
— После того, как ты его уничтожишь. А я отстрою заново.
— Согласись на поединок защитников, — прошептал Далинар. — Давай… давай найдем способ… — Он осекся.
Как же ему сражаться с таким существом?
Вражда похлопал Далинара по плечу:
— Будь сильным. Я верю в тебя, даже когда ты сам в себя не веришь. Тебе какое-то время будет больно, но все закончится. Мир в твоем будущем. Вытерпи муки, сын мой, тогда ты одержишь победу.
Видение поблекло, и князь очутился снова в верхнем зале Уритиру. Он рухнул в кресло, и обеспокоенная Навани взяла его за руку.
Через узы Далинар ощущал плач. Буреотец задержал Вражду, но, буря свидетельница, за это пришлось заплатить. Самый могущественный спрен Рошара — воплощение стихии, которая творила все живое, — плакал как дитя и шептал, что Вражда слишком силен.
110
Миллион звезд
Полуночная Матерь создала монстров из тени и масла, темные имитации существ, которых она видела или пожрала. Их описание не совпадает ни с одним описанием спренов, какое можно найти в современной литературе.
Из «Мифики» Хесси, с. 252
Капитан Нотум отдал приказ, и двое моряков распахнули ворота грузового трюма, открыв бьющиеся о борт волны бусин.
Шаллан положила свободную руку на боковину открытой двери грузового трюма и высунулась наружу, склонившись над бурными глубинами. Адолин попытался втащить ее обратно, но девушка сопротивлялась.
Сегодня она облачилась в одежду Вуали, отчасти из-за карманов. При ней были три самых больших самосвета; остальное нес Каладин. Все их броумы утратили буресвет. Даже самые большие, не заключенные в сферы камни были близки к тому, чтобы истощиться. Оставалось надеяться, что до Тайлена и Клятвенных врат они дотянут.
За волнами — настолько близко, что моряки опасались рифов, скрытых под бусинами, — возвышались темные горы. Там, где в физическом мире находился Долгобровый пролив, росли высокие стеклянные деревья, образуя черные джунгли.
Матрос спустился в трюм, громко топая, и о чем-то доложил капитану Нотуму.
— Ваши враги приближаются, — перевел тот.
«Путь Чести» последние часы предпринимал героические усилия ускориться, загоняя мандр чуть ли не до смерти, но этого было недостаточно. Сплавленные летали медленнее, чем это удалось бы Каладину, но все же по скорости сильно превосходили корабль.
Шаллан посмотрела на капитана. На его бородатом лице спрена, излучающем мягкий призрачный свет, совершенно не читался сильнейший внутренний конфликт. Выдать пленников врагам и, возможно, спасти свою команду? Или отпустить их и понадеяться, что Древняя дочь сумеет выжить?
Дверь в задней части трюма отворилась, и Каладин вывел Сил из каюты. Нотум лишь теперь позволил ее освободить, явно оттягивая решение до последнего момента. Цвета Сил как будто поблекли, и она цеплялась за руку Каладина, словно с трудом держась на ногах. А сумеет ли она добраться до берега с ними?
«Она спрен. Ей не нужен воздух. С ней все будет в порядке».
По крайней мере, Шаллан надеялась.
— Что ж, ступайте, — скомандовал капитан. — И поторопитесь. Я не могу обещать, что, когда мою команду захватят в плен, она сможет долго сохранять секрет.
Похоже, убить спренов было трудно, но вот причинить им боль — легче легкого.
Еще один матрос выпустил спрена меча Адолина из ее каюты. Она не выглядела такой измученной, как Сил, — ей явно было все равно, где находиться.
Каладин подвел Сил к остальным.
— Древняя дочь, — поприветствовал капитан, склонив голову.
— Не смотришь мне в глаза, Нотум? — с гневом спросила Сил. — Полагаю, мое пленение напомнило те времена, когда у нас дома ты бегал туда-сюда, выполняя любые прихоти отца.
Он молча отвернулся.
Теперь, когда Сил и мертвоглазая присоединились к ним, оставался лишь один человек. Азур в кирасе и плаще с беспечным видом стояла у лестницы, скрестив руки.
— Уверена, что не передумаешь? — спросила Шаллан.
Воительница покачала головой.
— Азур, я был с тобой слишком суров, — сказал Каладин. — Это не значит, что я…
— Дело не в тебе, — перебила она. — Просто мне нужно идти по другому следу, и, кроме того, я оставила своих людей сражаться с чудовищами в Холинаре. Мне кажется, будет неправильно сделать то же самое снова. — Она улыбнулась. — Не переживай за меня, Благословенный Бурей. У вас будет куда больше шансов, если я останусь, как и у этих моряков. Когда вы, мальчики, в следующий раз встретитесь с мечником, который научил вас утренней кате, предупредите, что я его ищу.
— Зайхель? — переспросил Адолин. — Ты знакома с Зайхелем?!
— Мы старые друзья, — сказала она. — Нотум, твои матросы разрезали те рулоны ткани согласно формам, которые я попросила?
— Да, но я не понимаю…
— Скоро поймешь. — Она лениво отсалютовала Каладину. Тот ответил по уставу. Потом Азур кивнула им и отправилась на главную палубу.
Корабль рассек большую волну бусин, и некоторые залетели в открытые двери грузовой палубы. Моряки принялись выметать их обратно.
— Вы идете? — спросил капитан, обращаясь к Шаллан. — Каждая секунда промедления увеличивает опасность для всех нас. — На Сил он по-прежнему не смотрел.
«Точно», — подумала Шаллан. Что ж, кто-то должен начать веселье. Беглецы образовали цепочку. Шаллан взяла за руки Адолина и Узора. Каладин держался за другую руку Узора, а второй ухватился за Сил; Адолин вцепился в руку своего спрена. Все вместе они ступили на порог грузового трюма и взглянули на стеклянные бусины внизу. Те неустанно двигались, отражая свет далекого солнца, блестя, точно миллион звезд…
— Ладно, прыгаем! — скомандовала Шаллан и шагнула за борт.
Они рухнули в бусины, и те поглотили их. Казалось, беглецы слишком легко провалились — как и в тот раз, когда Шаллан упала в этот океан, что-то тянуло ко дну.
Шаллан погрузилась в бусины, которые катались по коже, сбивая с толку образами деревьев и камней. Она сражалась с этими ощущениями, пыталась не слишком трепыхаться. Девушка крепко держалась за Адолина, но руку Узора вырвало из ее хватки.
«Я не могу этого сделать! Не могу позволить им забрать меня. Не могу…»
Они достигли дна — здесь, вблизи от берега, было неглубоко. Затем Шаллан наконец-то позволила себе втянуть буресвет. Один драгоценный самосвет поддержал ее и успокоил. Покопавшись в кармане, она достала бусину, которую вытащила из ведра чуть раньше.
Когда девушка скормила бусине буресвет, другие вокруг нее задрожали и отодвинулись, формируя стены и потолок небольшой комнаты. Буресвет, извилистыми струйками поднимающийся от кожи Шаллан, озарил помещение мягким сиянием. Адолин отпустил ее руку и упал на колени, кашляя и задыхаясь. Его мертвоглазая просто стояла на месте, как обычно.
— Преисподняя… — прохрипел Адолин. — Утонуть там, где нет воды. Это ведь не должно быть так тяжело, верно? Надо было всего лишь задержать дыхание…
Шаллан подошла к стене комнаты, прислушиваясь. Да… она почти слышала сквозь дребезжание бусин, как они ей шепчут. Она сунула руки в стену, и ее пальцы нащупали ткань. Спустя секунду Каладин оказался в комнате из бусин, споткнулся и упал на колени.
Он не светился.
— Ты не использовал самосвет? — спросила Шаллан.
— Почти решился, но мы должны их сохранить. — Кэл несколько раз глубоко вздохнул, встал и огляделся по сторонам. — Сил?
Шорох по другую сторону комнаты возвестил, что кто-то приближается. Кем бы он ни был, он не смог войти, пока Шаллан не подошла и не нарушила поверхность бусинной стены собственной рукой. Появился Узор и, окинув комнату взглядом, радостно загудел:
— Мм, Шаллан, хороший узор.
— Сил, — повторил Каладин. — Мы прыгнули рука об руку, но она отпустила меня. Где…
— С нею все будет в порядке, — успокоила его Шаллан.
— Мм, спренам не нужен воздух, — согласился Узор.
Каладин перевел дух и кивнул, но продолжил ходить из угла в угол.
Шаллан села на пол и пристроила свой ранец на колени. У каждого из них была смена одежды, три фляги с водой и немного еды, которую купил Адолин. Она надеялась, что до Тайлена этого хватит.
А там ей придется как-то запускать Клятвенные врата.
Они ждали, сколько осмелились, надеясь, что Сплавленные прошли мимо, преследуя «Путь Чести». Наконец Шаллан встала и взмахнула рукой:
— Нам туда.
— Уверена? — с подозрением спросил Каладин.
— Да. Даже склон со мной согласен. — Она пнула обсидиановую землю, которая шла под небольшим уклоном.
— Точно, — сказал Адолин. — Возьмемся за руки.
Они так и сделали, и Шаллан с бьющимся сердцем забрала буресвет из своей комнаты-раковины. Бусины с грохотом посыпались и поглотили ее.
Вся компания начала подниматься по склону, сражаясь с бусинным приливом. Это оказалось сложнее, чем они себе представляли; беспокойное бусинное течение как будто специально пыталось их удержать. И все же у Шаллан был буресвет, который помогал ей не терять равновесие.
Через какое-то время они достигли места, где подъем сделался слишком крутым. Шаллан отпустила руки мужчин и вскарабкалась по склону. Миг спустя после того, как ее голова оказалась над поверхностью, на берегу появилась Сил и, протянув руку, помогла одолеть последние несколько футов. Бусины скатились с одежды и посыпались на землю с громким стуком.
— Я видела, как враги пролетели мимо, — сказала Сил, когда на берег выбрались остальные. — Я пряталась вон там, среди деревьев.
По ее совету они вошли в лес стеклянных растений и уже там устроились на отдых. Шаллан не терпелось схватиться за альбом. Эти деревья! Стволы были прозрачными; листья выглядели так, словно их выдули из разноцветного стекла. С одной ветки ниспадали шелковистые пряди мха, похожего на расплавленное стекло. Когда Шаллан прикоснулась к ним, они отломались.
Облака над головой покрылись перламутровой рябью, которая ознаменовала еще одну Великую бурю в реальном мире. Шаллан почти не видела ее сквозь кроны деревьев, но воздействие на Узора и Сил оказалось немедленным. Они выпрямились, и тусклый цвет Сил сделался ярким сине-белым. Голова Узора стала меняться быстрее, за считаные минуты пройдя с десяток разных циклов.
От кожи Шаллан все еще исходил буресвет. Она втянула довольно много, но не слишком потратилась. Потому вернула его в самосвет — этот процесс пока что не был до конца понятен, но в то же время казался естественным.
Неподалеку от нее Сил смотрела на юго-запад с каким-то мечтательным, отрешенным выражением.
— Сил? — позвала Шаллан.
— В той стороне тоже есть буря… — прошептала спрен, а потом встряхнулась с весьма смущенным видом.
Каладин достал два самосвета.
— Ладно, мы полетим, — заявил он.
Они решили использовать буресвет из камней — рискнуть, чтобы выиграть время для своего похода и убраться подальше от берега. Оставалось лишь надеяться, что Сплавленные не обойдутся со спренами чести слишком уж сурово. Шаллан переживала за них, но в равной степени беспокоилась о том, что случится, если Сплавленные вернутся, чтобы отыскать их группу.
Короткий перелет должен был доставить всю компанию далеко вглубь суши, где их будет трудно найти. Приземлившись, они отправятся в пеший поход через Шейдсмар, чтобы в несколько дней достичь острова Тайлены, который здесь должен быть озером. Тайлен и его Клятвенные врата были на самом краю этого озера.
Каладин сплел их одного за другим; к счастью, на спренов его навыки действовали так же, как на людей. Они взмыли в небо и начали следующий этап своего путешествия.
111
«Эйла Стеле»
Читатель без труда заметит, что я перечислила здесь только восемь Несотворенных. Предания едины в том, что их было девять — нечестивое число, асимметричное и часто связанное с врагом.
Из «Мифики» Хесси, с. 266
Далинар вышел из контрольного здания Клятвенных врат в Тайлене и столкнулся лицом к лицу с человеком, которому хотел врезать, как никому другому на Рошаре.
Меридас Амарам стоял, одетый в мундир Дома Садеас, — спина прямая, узкое лицо с волевой челюстью чисто выбрито. Высокий, аккуратный, с блестящими пуговицами и горделивой осанкой, он был истинным воплощением безупречного офицера-алети.
— Доклад, — велел Далинар, надеясь, что неприязнь не слишком слышна в голосе.
Амарам — Садеас! — пошел в ногу с Далинаром, когда они направились к краю платформы Клятвенных врат. Отсюда открывался вид на город. Охранники Далинара дали им возможность поговорить.
— Светлорд, наши отряды сотворили для этого города чудо, — заявил Амарам. — Первым делом мы сосредоточились на мусоре за стенами. Я опасался, что он предоставит силам завоевателя слишком много укрытий — не говоря уже о щебне, из которого можно было бы соорудить подъезд к самой стене.
И действительно, равнина перед городскими стенами, где когда-то размещались рынки и склады у причалов, была полностью расчищена. Поле для битвы, которое лишь местами пересекали очертания какого-нибудь сломанного фундамента. Одному Всемогущему известно, как тайленские военные чины вообще разрешили строить здания за пределами стен. Защищать такое — ночной кошмар полководца.
— Мы укрепили позиции там, где стена ослаблена, — продолжил Амарам, указывая нужные места. — Она невысокая по меркам Холинара, но все равно является впечатляющим укреплением. Мы снесли здания прямо за стеной, чтобы обеспечить место для размещения войск и ресурсов, и моя армия сейчас там. Потом мы помогли с общими восстановительными работами.
— Город выглядит намного лучше, — сказал Далинар. — Твои люди хорошо поработали.
— Тогда, возможно, моему покаянию пора закончиться? — Амарам не стал ходить вокруг да около, но из-под его правой ступни распространились спрены гнева в виде лужи булькающей крови.
— Солдат, твоя работа здесь была важна. Ты не только восстановил город; ты выстроил доверие тайленского народа.
— Разумеется, — произнес Амарам, смягчаясь. — И я действительно вижу тактическое преимущество — мы теперь знаем, как устроены вражеские укрепления.
«Ну ты и дурак».
— Тайленцы нам не враги.
— Я оговорился. И все же не могу игнорировать тот факт, что холинские войска были направлены к границе между нашим королевством и Йа-Кеведом. Твои люди освобождают нашу родину, а мои проводят дни, копаясь в камнях. Ты же понимаешь, какой эффект это производит на их боевой дух, в особенности если принять во внимание, что многие из них до сих пор считают, что ты организовал убийство их великого князя.
— Надеюсь, — многозначительно сказал Далинар, — что нынешний предводитель потрудился над тем, чтобы избавить их от подобных заблуждений.
Амарам наконец-то повернулся и посмотрел ему в глаза. Спрены гнева никуда не делись, хотя заговорил он четко, по-военному:
— Светлорд, я знаю, вы реалист. Я творил свою карьеру по образцу вашей. По правде, если бы вы и впрямь его убили — а я знаю, что вы обязаны это отрицать, — я бы вас за это уважал. Тороль был обузой для этого государства. Позвольте мне доказать вам, что я не такой. Клянусь бурей, Далинар! Я ваш лучший генерал на передовой, и вы это знаете. Тороль годами тратил мои способности зря, потому что моя репутация его пугала. Не совершайте ту же ошибку. Используйте меня! Позвольте мне сражаться за Алеткар, а не целовать ноги тайленских торговцев! Я…
— Достаточно, — рявкнул Далинар. — Выполняй приказы. Вот как ты докажешь, что полезен мне.
Амарам отступил, а потом — после намеренной паузы — отдал честь. Он развернулся на каблуках и решительным шагом спустился в город.
«Ну что за человек…» — подумал Далинар. Он собирался объяснить Амараму, что через остров пройдет линия фронта, но разговор вышел из-под контроля. Что ж, новоявленный Садеас легко получит битву, которой добивался, и этот факт ему предстояло обнаружить достаточно скоро, на совещании по планированию.
Позади Далинара раздались шаги, и группа мужчин в синей униформе присоединилась к нему на краю плато.
— Сэр, разрешите его чуть-чуть пырнуть, — обратился Тефт, командир мостовиков.
— Солдат, как можно «чуть-чуть пырнуть»?
— Я могу, — предложила Лин. — Я только учусь обращаться с копьем. Можем заявить, что это был несчастный случай.
— Нет, нет, — возразил Лопен. — Хотите его чуть-чуть пырнуть? Давайте мой кузен Уйо это сделает, сэр. Он мастер мелочей.
— Шутить про короткое? — ответил Уйо на ломаном алетийском. — Скажи спасибо, что расстояние между нами длинное.
— Уйо, я просто пытаюсь привлечь к тебе внимание. Знаю, большинство людей тебя не замечают. Ты ведь у нас такой малюсенький, что проглядеть нетрудно…
— Смирно! — рявкнул Далинар, пряча улыбку. Они поспешно построились. Каладин их хорошо обучил. — У вас осталось… — Далинар сверился с часами на руке, — тридцать семь минут до собрания, парни. И, э-э, девушки. Не опаздывайте.
Они поспешили прочь, болтая между собой. Навани, Ясна и Ренарин вскоре присоединились к Далинару, и жена одарила его хитрой улыбкой, заметив, как он снова взглянул на часы. Шквальная женщина заставила его прибывать на встречи рано, просто прицепив к его руке устройство.
Стоило им собраться, как сын Фэн поднялся на платформу Клятвенных врат и тепло приветствовал Далинара.
— У нас есть для вас комнаты над храмом, где пройдет собрание. Я… ну, мы знаем, что на самом деле они вам не нужны, потому что вы можете просто вернуться домой через Клятвенные врата в одно мгновение…
— Сынок, мы их с радостью примем, — ответил Далинар. — Мне не помешало бы немного освежиться и какое-то время подумать.
Молодой человек просиял, а у Далинара мелькнула мысль, что он никогда не привыкнет к этим колосистым бровям.
Они спустились с платформы, и тайленский охранник дал сигнал — путь свободен. Письмоводительница через даль-перо послала весть о том, что можно устраивать следующее перемещение. Далинар огляделся. Через минуту произошла вспышка: Клятвенные врата окружило светом. Они теперь использовались постоянно; сегодня ими занималась Малата — ей все чаще приходилось принимать на себя эту обязанность.
— Дядя? — окликнула Ясна, увидев, что он задержался.
— Просто любопытно, кто придет следующим.
— Я могла бы достать для тебя записи… — предложила Ясна.
Явилась группа тайленских торговцев в пышных нарядах. Они спустились по широкой рампе, окруженные охранниками. Следом несколько человек несли большие сундуки.
— Опять банкиры, — пробормотал сын Фэн. — Тихий развал экономики Рошара продолжается…
— Развал экономики? — с удивлением переспросил Далинар.
— Банкиры по всему континенту уходят из городов. — Ясна указала на что-то пальцем. — Видишь ту крепость в передней части Древнего округа внизу? Это Тайленский самосветный резерв.
— После такого местным правительствам будет сложно финансировать войска, — добавил сын Фэн и скривился. — Им придется по защищенным даль-перьям отправлять в Тайлен запросы о поставке сфер. Это будет логистический кошмар для любого, кто находится далеко от Клятвенных врат.
Далинар нахмурился:
— Разве нельзя как-то воздействовать на торговцев, чтобы они остались в городах и поддержали их?
— Сэр! Вы предлагаете заставить торговцев подчиниться военной власти?!
— Забудем о моем вопросе, — буркнул Далинар и обменялся взглядами с Навани и Ясной. Навани мягко улыбнулась тому, что было, видимо, огромным промахом с точки зрения местных приличий. Впрочем, Далинар подозревал, что Ясна с ним согласна. Она бы, скорее всего, захватила банки и воспользовалась их ресурсами для финансирования войны.
Ренарин задержался, наблюдая за торговцами.
— Насколько велики самосветы, которые они принесли? — уточнил он.
— Светлорд? — Сын Фэн посмотрел на Далинара, ожидая помощи. — Наверное, это сферы. Обычные сферы.
— А большие самосветы? — спросил Ренарин, поворачиваясь к ним. — Они в городе есть?
— Конечно, полным-полно. Есть очень красивые штуковины, как и в любом другом городе. Э-э… а что такое, светлорд?
— Да так, — ответил Ренарин и больше ничего не сказал.
Далинар плеснул в лицо водой из тазика в своих покоях. Его разместили на вилле над храмом Таленелата, на верхнем ярусе города — в Королевском округе. Князь вытер лицо полотенцем и потянулся к Буреотцу:
— Тебе стало лучше?
Я не испытываю чувств, как люди. Не подвержен болезням. Я существую. — Буреотец зарокотал. — Но меня можно уничтожить. Расщепить на тысячу кусочков. Я живу лишь потому, что враг опасается открыться и получить удар от Культивации.
— Значит, она жива? Третья богиня?
Да. Ты с нею встречался.
— Я… правда?
Ты не помнишь. Обычно она прячется. Трусливо прячется.
— Наверное, она поступает мудро, — заметил Далинар. — Ночехранительница…