Когда я падаю во сне Уайт Карен

Машина остановилась перед домом. Маргарет издала крик отчаяния. Только сейчас Сисси заметила, что Бойд приехал один. Мой Бойд. Слава богу, он здесь. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не броситься к нему с поцелуями. Она неторопливо приблизилась и благопристойно приветствовала его. Бойд вышел из автомобиля. У него на лице были написаны те же чувства, которые терзали Сисси все эти две недели.

– Здравствуй, Сессали. Я соскучился, – тихо сказал он.

– Я тоже, – шепнула она в ответ и, не в силах удержаться, взяла его под руку. – Я познакомлю тебя с родителями Маргарет. Надеемся, ты принес добрые вести.

Бойд еле заметно покачал головой. У Сисси упало сердце.

Они поднялись на крыльцо. Сисси не могла смотреть на Маргарет: ей больно было видеть ее страдания и стыдно за собственное счастье.

К всеобщему удивлению, Маргарет вышла вперед, к родителям, и церемонно поздоровалась с Бойдом. Она вся стала будто стеклянная, в лице ни кровинки, движения – резкие и неловкие, словно в ее тело вселился кто-то другой.

Экономка распахнула двери, и миссис Дарлингтон пригласила гостя в дом. Маргарет учтиво спросила Бойда, благополучно ли прошло путешествие и здоровы ли его родители, ее голос показался Сисси неживым, как у говорящей куклы.

Они миновали холл, отделанный резными панелями и украшенный дрезденскими статуэтками и французским хрусталем, и вошли в белую гостиную. Сисси про себя называла ее «свадебный зал» – во-первых, все Дарлингтоны проводили здесь брачную церемонию, а во-вторых, лепные карнизы и потолочные розетки напоминали глазурь на свадебном торте. Наверняка Маргарет мечтает, как они с Реджи произнесут здесь священные клятвы.

Сисси села, расправив плечи, выпрямив спину и изящно скрестив лодыжки. С портретов взирали многочисленные Дарлингтоны. Экономка и горничная принесли серебряный чайный сервиз и знаменитый дарлингтонгский фарфор, уже две сотни лет передающийся из поколения в поколение.

Пока прислуга накрывала на стол, миссис Дарлингтон завела светскую беседу. Маргарет послушно взяла чашку чая и блюдце с печеньем, но даже не притронулась к угощению. Бойд сидел на софе рядом с Сисси. «Не пялься на него! Веди себя прилично!» – повторяла она сама себе.

Битти, сидевшая по левую руку от Сисси, не сводила глаз с Маргарет: казалось, та вот-вот лишится чувств. Мистер Дарлингтон заверил Бойда, что с радостью представит его доктору Гриффиту. Вдруг раздался звон фарфора.

Маргарет резко встала. Чашка с блюдцем упали на обюссонский ковер и разбились. Сисси затаила дыхание.

– Где Реджи? Он должен был сегодня приехать, – сжав кулаки и сверкая глазами, спросила Маргарет у Бойда.

Она вся дрожала, словно в лихорадке. Миссис Дарлингтон невозмутимо поднялась с места и положила руку на плечо дочери.

– Маргарет, ты, похоже, нездорова. Дельфина приготовит тебе ванну…

– Нет, мама, мне нужно знать. Я больше не могу делать вид, что все в порядке.

Бойд поставил чашку на кофейный столик и приблизился к Маргарет.

– Мы с родителями несколько дней не получали от Реджи известий, – произнес он, доставая из кармана запечатанный конверт. – Сегодня я заехал к его друзьям, и те передали письмо, адресованное вам.

Маргарет взяла конверт и долго смотрела на него.

– Реджи ушел в армию? – наконец проговорила она.

– Да, – кивнул Бойд.

Стон, вырвавшийся из груди у Маргарет, выражал смертельное горе и отчаяние. Ее колени подогнулись; Бойд не дал ей упасть, и она безутешно разрыдалась у него на плече. Когда стало ясно, что Маргарет не успокоится, мистер Дарлингтон позвонил доктору Гриффиту, а Бойд поднял ее на руки и понес наверх. Маргарет по-прежнему сжимала нераспечатанное письмо.

Битти и Сисси замерли от потрясения, не зная, что делать и чем помочь подруге. Сисси любила Маргарет словно сестру, однако, увидев Бойда, спускающегося в гостиную, почувствовала, как острый клинок ревности вонзается в сердце.

Девятнадцать

Ларкин
2010

Пятница, утро. Я ждала Беннета на крыльце. На коленях лежала выстиранная и аккуратно сложенная футболка. Мы все вместе собирались отправиться в Карроумор. Папа и Сисси сговорились против меня, заявив, что навестят маму и поедут туда прямо из больницы. После провального свидания с Джексоном мне неловко было ехать в одной машине с Беннеттом. Я попробовала убедить его, что с удовольствием поеду сама, однако мои попытки ни к чему не привели.

В памяти всплыли обрывки нашего разговора. Я внутренне содрогнулась. Как же я так напилась? Наболтала Беннетту всяких глупостей. Мне не удалось вспомнить, куда делся Джексон и откуда взялся Беннетт. Помнила только, как меня манили его губы, а глаза сами собой закрывались в предвкушении поцелуя. Правда, в одном я уверена твердо – мы не целовались. Это же Беннетт, ему и в голову не придет меня целовать, разве спьяну.

Джексон звонил дважды: в первый раз извинился, что не смог проводить домой, а во второй – пригласил покататься на лодке. Я постаралась отделаться от него, сказав, что из-за маминого здоровья не могу строить планы и дам ему знать, когда появится свободное время. Он сообщил, что уедет ненадолго по делам и позвонит после возвращения. Меня грела мысль о еще одном свидании, но в то же время я была рада получить несколько дней передышки. Я чувствовала себя как ребенок, не торопящийся открывать рождественский подарок. Иногда ожидание приятнее результата.

Битти, смакующая утреннюю сигарету, толкнула меня в бок:

– Ты чего лоб морщишь?

Я удивилась, но тут же поняла – она права.

– Я всегда морщу лоб, когда думаю.

Она фыркнула и затянулась.

– Все еще носишь колье, которое я тебе подарила?

Я засунула руку под воротник и вытащила его наружу.

– Никогда не снимаю. До сих пор не могу понять, что означают эти подвески, но мне нравится.

Битти кивнула:

– Ты уже решила, что будешь делать с Карроумором?

– Пока нет. У меня в голове не укладывается, что он вообще существует и к тому же принадлежит мне. Вот получим заключение реставратора, тогда и подумаю.

На руку Битти села пчела, поползла по запястью, словно надеясь найти пыльцу.

– Все пчелы, которых ты видишь за пределами улья, – самки. Никогда не убивай пчелу.

– Потому что плохая примета?

– Нет, потому что пчела живая. На самом деле, их не так уж много. Если пчелы вымрут, то за ними и все человечество. От них зависит урожай.

– Сисси говорит, убить пчелу – удачи не будет.

Битти затянулась.

– Да уж, Сисси разбирается в удаче.

– Что ты имеешь в виду?

– Много десятилетий Дарлингтонам сопутствовала удача, – помолчав, ответила Битти. – Богатство само шло к ним в руки. Ходят слухи, во время Гражданской войны один из Дарлингтонов был контрабандистом. Ему удалось надежно припрятать свое добро, к тому же он брал плату за контрабанду не конфедератскими долларами, а золотом. Поэтому их семейство процветало, в то время как большинство их соседей разорились.

– При чем тут Сисси?

Битти закашлялась, но пчела так и не улетела.

– Нас с ней допустили в ближний круг Дарлингтонов, и нам довелось воочию убедиться в их легендарном везении.

– А потом их дом сгорел. Бабушка Маргарет погибла. В некотором роде предвестие конца.

Пчела взлетела с руки и уселась на чайную розу. Битти проводила ее взглядом.

– Не совсем. Все начало рушиться еще до того, как твои бабушка и дедушка поженились. Вроде толчков перед землетрясением.

– И что же случилось?

Битти стряхнула пепел с сигареты.

– Долгая история. Из-за одного неверного поступка все пошло под откос. После этого я перестала верить в удачу и загадывать желания. Нужно искать свое место в жизни, Ларкин. Удача – это иллюзия.

Она прикоснулась к подвеске в виде стрелки. Пахнуло никотином.

– У каждого есть внутренний компас, он указывает туда, где наше место. Не важно, хорошее или плохое: тут ничего не изменишь. Настоящие друзья – те, у кого компасы указывают в одном направлении.

– Как вы с Маргарет и Сисси?

Битти затянулась напоследок и затушила окурок в пепельницу.

– Вот в чем штука, – наконец произнесла она. – Во время землетрясения иногда выясняется, что компасы указывают в разные стороны.

Я хотела расспросить ее подробнее, но на дороге показался фургон Беннетта. Надо уговорить Битти поехать с нами, лишь бы не оставаться с ним наедине.

– Даже не думай, – заявила она, поднимаясь со стула и расправляя длинную юбку.

– Как ты догадалась? – Я крепче стиснула красную футболку Беннетта.

Неужели меня так легко раскусить?

– Ты слишком похожа на Сисси, вечно боишься, что люди станут хуже к тебе относиться, если узнают, какая ты на самом деле. Этот парень – настоящее сокровище. Когда избавишься от ложных представлений о том, кто ты есть, тебе многое откроется в новом свете.

Не дожидаясь ответа, она ушла, а я осталась разбираться со своими проблемами.

Наконец, преодолев все рытвины и ухабы, мы добрались до Карроумора. Мои нервы были на пределе. Разговор шел исключительно на нейтральные темы – о погоде, о рыбалке и о том, сколько туристов приедет в Джорджтаун на сезон. Однако на лице Беннетта блуждала загадочная ухмылка, как будто он знает секрет и никому не расскажет. Меня бесил его самодовольный вид, и он прекрасно это понимал.

Перед домом стоял оливковый «Джип чероки», рядом – папина машина. Молодая женщина с каштановыми волосами деловито фотографировала осыпающийся фасад и делала пометки в блокноте. Подойдя ближе, я пришла к выводу, что она примерно моего возраста.

– Здравствуйте, – с энтузиазмом сказала девушка, протягивая руку. – Меня зовут Меган Блэк. Извините, доктор Уоллен-Араси не смогла приехать. У нее заболел ребенок, так что она попросила ее подменить. Я ее научный ассистент. – Меган широко улыбнулась, словно пытаясь убедить нас, будто тоже разбирается в теме. – Я проводила исследования в отношении этого особняка и многих других в здешних краях, так что, наверное, именно я вам и нужна. Я здесь около часа, осмотрелась и сделала фотографии.

Я обратила внимание на ее внешний вид: дизайнерские солнечные очки, жемчужное ожерелье, идеальный маникюр в сочетании с красивой кофточкой и джинсовыми легинсами. С первого взгляда понятно – из «Джей Крю»[22]. Либо научные ассистенты зарабатывают больше, чем я предполагала, либо одежду ей покупают родители.

К нам подошли Сисси и папа.

– Итак, чем вы нас порадуете? – спросил Беннетт.

– К сожалению, новости у меня скорее плохие. Как вы сообщили нам по телефону, этот дом с момента постройки принадлежал семье Дарлингтонов.

Мы кивнули. Полые тыквы, подвешенные к ветвям большого дуба, качнулись, будто подтверждая ее слова.

– Обычно это хороший знак, – продолжила Меган, – потому что за семейным достоянием тщательнее ухаживают. Согласно архивным исследованиям, изначально особняк был построен в середине восемнадцатого века, но потом его снесли и в тысяча восемьсот третьем году возвели новый дом, побольше, с каменным фундаментом, благодаря которому он простоял столько лет. – Она улыбнулась, но тут же приняла серьезный вид. – Правда, все остальное, кроме фундамента, сделано из дерева, и это плохо. Дом несколько раз перестраивался. В середине девятнадцатого века федеральный фасад заменили на греческий. После урагана «Хьюго» в восемьдесят девятом ремонтировали крышу, укрепляли колонны, крыльцо и трубы.

Она обошла дом и указала на дымоход, к которому были приколочены длинные доски, удерживающие кладку от неминуемого разрушения.

– Удивительно, что все это уцелело. Чистая удача.

Мы разглядывали облупившуюся краску и щербатые трубы. Я заметила на покосившемся крыльце остов полусгнивших качелей – скорбное напоминание о том, что эти развалины когда-то были жилым домом. На качелях хозяева любовались дубовой аллеей, баюкали младенцев, встречали гостей. Здесь погибла моя бабушка, а маму чудом вытащили из пожара. Карроумор – часть меня, но мне ничего не известно ни о нем, ни о семье, проживавшей на этой земле в течение многих поколений.

– В восьмидесятых годах мой муж собирался восстановить дом и нанял подрядчика, – откашлявшись, произнесла Сисси. – Они начали заниматься крышей и укреплением труб, но потом прекратили работы.

– Почему? – спросила Меган.

Сисси повернулась к молодой женщине, глядя как будто сквозь нее.

– Муж заболел. Он три года боролся с раком, и у него не осталось сил на дом.

– Простите, – смутилась Меган. – То, что он успел сделать, определенно помогло, иначе вряд ли бы от дома что-то осталось. Дерево прогнило, всюду плесень и голубиный помет. Наверняка здесь еще и грызуны. Сегодня я в дом не пойду – сначала нужно принять меры предосторожности. Хотя в окна я заглянула. Внутри кое-где сохранилась зубчатая лепнина и карнизы, их еще можно восстановить. Я даже разглядела несколько полос обоев на стенах.

Она посмотрела на нас, словно врач, готовящийся сообщить о неизлечимой болезни.

– Мне очень неприятно говорить об этом, ведь я фанат старинных зданий, но, выражаясь профессиональным языком, дом находится в аварийном состоянии.

Папа обнял Сисси за плечи:

– То есть?..

– То есть может рухнуть в любой момент. Один сильный шторм – и дом развалится. Если хотите сохранить хотя бы его часть, начинайте реставрацию как можно скорее. Все придется заменять – полы, стены, потолки, перекрытия, крышу. Буквально все. В вашем случае «реставрировать» означает «полностью перестроить». Речь идет скорее о создании копии, чем о восстановлении оригинала. – Меган грустно покачала головой и предостерегающе добавила: – Если все делать как следует, это обойдется недешево.

Сисси прижалась лбом к папиному плечу. Тот по-прежнему продолжал обнимать ее.

– Участок земли очень хороший, место для дома выбрано отлично. В библиотеке Конгресса есть чертежи и планы по многим старинным особнякам Южной Каролины и всей страны, а еще у них имеется архитектурная визуализация и ландшафтная съемка за периоды начиная с тридцать третьего года. Если вы решитесь на реставрацию, ими можно будет воспользоваться.

– Есть какие-то другие выходы кроме продажи земли застройщикам? – уточнил Беннетт.

Меган сделала такое лицо, будто он предложил ей отпилить ногу перочинным ножом.

– Идти к застройщикам – самое последнее дело. Участок может выкупить Федеральная лесная служба, чтобы защитить землю от строительства. Хороший пример – плантация Тибвин в Маклелланвилле. К сожалению, из-за пожаров на западе у лесной службы очень мало денег. Надо сказать, усадьба в Тибвине была в неплохом состоянии, и это повысило стоимость участка. Правда, между нами, они предпочли бы, чтобы дом просто рухнул, ведь содержать его – дополнительные расходы и ответственность, к которым лесная служба не готова. Поэтому развалины Карроумора им без надобности. Их интересует только земля. – Меган выглядела искренне расстроенной. – Мне очень жаль, что не могу сообщить вам ничего обнадеживающего.

Мы поблагодарили ее и распрощались. Меган сменила ботинки на изящные туфли-лодочки, села в джип и уехала.

– И что дальше? – спросила я.

Все смотрели на дом, почерневшую крышу и покосившееся крыльцо, словно могли найти там ответ на мой вопрос.

– Подождем, когда твоя мама придет в себя, и расскажем ей о всех вариантах, – предложила Сисси. – А потом решим, как поступить.

Я кивнула, и мы разошлись по машинам, чтобы вернуться в город.

– Да, такого мы не ожидали, – разочарованно протянул Беннетт.

Мне понравилось это «мы», но я была слишком подавлена, чтобы поддержать разговор.

– Подозреваю, застройщики знали о плачевном состоянии дома еще до того, как заявились к Сисси. Теперь мы тоже в курсе.

Я кивнула и отвернулась к окну.

– По крайней мере, нам есть что рассказать твоей маме, и она сможет принять решение, как быть дальше. Вообще-то, мы не обязаны ничего делать. Дождемся, когда Карроумор рухнет, а потом будем просто владеть землей, построим на ней новый дом или продадим. В любом случае прямо сейчас ничего решать не нужно.

Неспроста он постоянно произносит «мы».

– Так, значит, «мы»? – спросила я, не в силах подавить улыбку.

Беннетт пожал плечами.

– Ну да. Я тоже чувствую себя причастным, ведь наши семьи тесно связаны.

Я смотрела на него, а он – на дорогу.

– И вообще, я про нас с тобой.

– Про нас?

– Мы ведь были лучшими друзьями.

– Да, правда. – Я вспомнила вчерашний разговор. – Ты сказал, что нашел на чердаке коробки с документами и газетными вырезками. Что-то по поводу Карроумора.

– Надо же, ты помнишь, о чем мы говорили. – Беннетт улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка.

– Не все, но эту часть помню.

Он лукаво взглянул на меня, всем своим видом показывая, что не поверил.

– Да, разбирал дедушкины вещи и нашел. Подумал, вдруг тебе интересно.

Я вспомнила сломанные качели на крыльце Карроумора и остро почувствовала утрату и растерянность. Раньше мне не хотелось оглядываться на прошлое, теперь я поняла – нужно во всем разобраться, чтобы жить дальше.

– Я хотела бы взглянуть на эти коробки.

– Что ж, можем договориться, – произнес Беннетт, не сводя глаз с дороги.

– Договориться? Ты ведь сам предложил.

– Да, но я не ожидал, что ты поймаешь меня на слове. – Он опять улыбнулся.

– То есть ты готов, но не задаром?

– Можно и так сказать. Первого мая состоится фестиваль шэга[23]. Сходи со мной.

– Но…

– Знаю, ты к тому времени, наверное, уже уедешь, но если вдруг задержишься, сходи со мной. Ты лучше всех в Джорджтауне танцуешь шэг.

Я метнула на него гневный взгляд.

– Нет, правда, ты действительно танцевала лучше всех. Спроси у Мейбри, у моей мамы, да у кого хочешь.

Я вспомнила вечеринки с барбекю на заднем дворе у Линчей. Из магнитофона на всю громкость играли «Тэмс»[24] или «Дрифтерс»[25], а мы с Мейбри и Беннеттом, их родителями и гостями танцевали шэг. Иногда к нам присоединялись и мама с папой. Хорошее было время. Этот разговор воскресил в моей памяти импровизированные танцевальные конкурсы, запах луизианского рагу, вкус пива, которое мы с Мейбри и Беннеттом впервые попробовали, спрятавшись за домом. Те вечера можно назвать самыми счастливыми моментами моего детства.

– Ну хорошо, – смягчившись, вздохнула я. – Если не уеду, схожу с тобой на фестиваль. Так мне можно посмотреть коробки?

Беннетт усмехнулся, явно довольный собой:

– Как насчет воскресенья? Мама собирается пригласить тебя на ужин. Заодно расскажешь мне, что еще запомнила из нашего вчерашнего разговора.

Я подняла упавшую на пол красную футболку, швырнула в него и отвернулась к окну, чтобы он не увидел, как я улыбаюсь.

Двадцать

Сисси
2010

Сисси пропалывала клумбу с алиссумом и цинниями, безжалостно выдергивая из земли сорняки и изредка – цветочные стебли. Перед глазами все расплывалось; наверное, просто одышка. Вновь и вновь она переживала утреннюю сцену в Карроуморе: по сути дела, дому вынесен смертный приговор. И не только дому.

Послышались шаги, пахнуло табаком. Битти сипло вздохнула, собираясь что-то сказать. Сисси прервала ее:

– Тебе действительно пора завязывать с курением. Хрипишь, как загнанная лошадь.

– Ты, я вижу, неплохо разбираешься в лошадях, – парировала Битти.

– Много раз бывала на ферме. По крайней мере, побольше твоего. – Сисси попыталась подняться, но колени отказались разгибаться. – Так дышит только человек, стоящий одной ногой в могиле, а второй – на банановой кожуре.

– Тебе что, не встать?

Не удостоив ее ответом, Сисси протянула руку, и Битти помогла ей подняться.

Они долго смотрели друг на друга, тяжело дыша и кашляя. Наконец Сисси уселась на кованую железную скамейку под старой магнолией, откуда открывался вид на реку, и жестом пригласила Битти присоединиться. Та немного поколебалась, но села. Ее снова настиг приступ кашля.

Сисси пристально оглядела старую подругу и впервые увидела ее без прикрас: на лице солнечные пятна и морщины, губы тонкие, брови – еще тоньше, сквозь ярко-рыжие волосы просвечивает седина. Если не смотреться в зеркало или наносить макияж без очков, можно долго пребывать в убеждении, что ты до сих пор молоденькая. С возрастом Сисси познала непреложную истину: обманывать себя гораздо проще, чем смотреть в лицо правде. Тем не менее приходится признать очевидное: они обе состарились.

– Ты уже обращалась к доктору по поводу этого кашля?

– Конечно обращалась, я же не идиотка. У меня был приступ острого бронхита, но я уже иду на поправку. Принимаю антибиотики и делаю ингаляции, если хочешь знать. Ты еще не слышала, как я кашляла до лечения.

– Доктор говорил, что тебе нужно бросить курить?

– А то как же. Небо синее, трава зеленая, курить вредно, – отмахнулась Битти.

Сисси поняла – продолжать разговор бесполезно, и замолчала. Эта часть сада с видом на реку Сампит – ее тайное убежище, где можно спрятаться от действительности. Правда, складывается впечатление, что прятаться больше негде.

– И что теперь станет с Карроумором?

Сисси пожала плечами:

– Не знаю… похоже, у нас не так много вариантов.

По реке медленно скользила яхта; молодая женщина в оранжевом купальнике опускала парус. Сисси вспомнила желтое бикини, взятое напрокат у Маргарет, когда они, восемнадцатилетние, ездили в Миртл-Бич. В те времена носить бикини считалось верхом бесстыдства.

– Так вот почему ты злишься, – протянула Битти. – Ты больше тридцати лет старалась забыть о нем, а теперь тебе напомнили.

– У тебя всегда отлично получалось читать мои мысли, – отозвалась Сисси, не сводя глаз с реки. – Лучше помолчи.

Битти засмеялась, смех перешел в кашель.

– Извини. Старая привычка.

Река, словно лента, соединяющая прошлое с настоящим, неторопливо несла свои воды в сторону океана, наводя на мысли о неумолимом течении времени.

– Я мечтала забыть ту ужасную ночь, поэтому никогда не ездила туда, – наконец призналась Сисси. – Мне не хотелось видеть развалины. В моих воспоминаниях Карроумор по-прежнему новый, свежевыкрашенный, а на крыльце стоят качели.

– И Маргарет все еще жива, – тихо добавила Битти.

– Для меня дом – это Маргарет. Я говорю себе: с ней все в порядке, она в Карроуморе, и мне удается ненадолго забыть о пожаре.

Битти смотрела на нее с непроницаемым выражением лица:

– Ты ведь проспала большую его часть.

Сисси задумчиво кивнула. Она почти не помнила сам пожар. Врачи говорили, так и должно быть: мозг заблокировал воспоминания, и они вернутся, только когда она будет готова. Пока Сисси не чувствовала себя готовой. Ее нашли на лужайке перед пылающим домом; рядом лежала малышка Айви. Ей сказали, она спасла девочке жизнь.

– Иногда мне снится та ночь. Я слышу плач Айви. Вокруг пахнет гарью. А потом… ничего.

– Тем не менее ты по-прежнему чувствуешь свою вину.

Сисси заставила себя оторвать взгляд от реки и посмотреть на подругу.

– Вину? За то, что случилось с Маргарет?

Битти медленно покачала головой:

– За то, что произошло после ее гибели.

У Сисси запульсировало в висках.

– Нет, я не чувствую своей вины. Это-то меня и пугает. Но я по-прежнему скучаю по Маргарет, каждый божий день.

– Знаю. Вот и хорошо, что ты себя не винишь, ведь это моя вина.

– О чем ты говоришь? Тебя же там не было.

Битти встала, тяжело опершись о поручень скамейки.

– Ты не любишь ездить в Карроумор, потому что для тебя он по-прежнему целый, и Маргарет жива. Знаешь, каким я вижу Карроумор, когда думаю о нем? Я вижу развалины, какие они есть на самом деле. Обгорелые, обугленные руины. Памятник опрометчивым желаниям и нарушенным обещаниям. Если бы не Ларкин, я сожгла бы эти развалины дотла. Хочется верить, она станет спасением не только для дома, но и всех нас.

Горькие слова Битти больно кольнули Сисси.

– Ты никогда не говорила, что так относишься к Карроумору. Столько лет прошло, а ты и словом не обмолвилась.

– Просто ты отказываешься видеть плохое и делаешь вид, будто зла не существует. В твоих глазах все люди безупречны и прекраснодушны, за несколькими исключениями. Честно говоря, оберегать тебя от уродливой реальности – тяжкий труд. Я не всегда буду рядом, так что пора тебе разбираться во всем самой.

Сисси резко встала. У нее закружилась голова.

– Я прощу тебе эти слова, потому что ты старая, больная и наполовину выжила из ума. Но я так и не поняла, почему ты винишь себя за смерть Маргарет.

Битти прижала ладонь к груди, словно так ей легче дышать. Набрав воздуха в дребезжащие легкие, она произнесла:

– Когда мы узнали, что Реджи ушел в армию, я положила в дупло еще одну ленту.

Гудение насекомых и стрекот цикады внезапно стихли. Сисси слышала только стук собственного сердца и свистящее дыхание Битти.

– Что ты на ней написала?

Битти прикрыла глаза.

– Забавная штука память, правда? Я помню каждое слово. Эта надпись снится мне во сне. – Она судорожно вздохнула. – Я написала: «Хочу увидеть, как Маргарет Дарлингтон заплатит за клятвопреступление».

– Какое клятвопреступление? – спросила Сисси, уже зная ответ.

Она называла поступок Маргарет по-разному, только не клятвопреступлением. Пожалуй, Битти права.

Сисси взяла ее за руку, и они вновь уселись на скамье, наблюдая, как солнце плывет по небу, а река медленно течет на юг, обретая неизбежный конец в Атлантическом океане.

Сисси
1951

С тех пор как Реджи ушел в армию, миновал месяц. Дни стали длиннее и жарче, от комаров не было отбоя. Обычно в это время года Сисси впадала в уныние, потому что комары кусали ее чаще других, а от влажности волосы курчавились и торчали в разные стороны, но сейчас она этого не замечала. Даже мама обратила внимание на ее приподнятое настроение. Сисси не отлынивала от домашних дел, поэтому миссис Пернелл разрешала ей проводить свободное время в одиночестве, мечтая о Бойде и их совместной жизни. Бойд нанес визит в дом Пернеллов. Судя по тому, что родители Сисси дважды приглашали его на ужин, он им понравился.

Хотя об официальной передаче практики пока не объявлялось, доктор Гриффит предложил Бойду работать у себя, с тем чтобы он начал постепенно входить в курс дела. Участие в войне сыграло Бойду на руку, ведь доктор потерял единственного сына на Гуадалканале[26]. Он временно поселился у доктора и его жены, заняв небольшой домик на их участке. Они предложили ему жить там постоянно, если он вознамерится остаться в Джорджтауне навсегда.

В результате Сисси начала думать о свадебном платье, букете невесты и о том, как отец сопроводит ее к алтарю, а потом проведет брачную церемонию. Единственное – она никак не могла определиться, кто будет свидетельницей. Сисси колебалась между Битти и Маргарет, меняя решение с частотой и регулярностью приливов. Впрочем, еще есть время подумать, ведь Бойд пока не подарил кольцо. Каждую ночь ей снилась свадьба, и даже горе Маргарет не могло омрачить ее счастье. Как странно, что они поменялись ролями; Сисси не испытывала удовлетворения от такой перемены, но ей все равно было приятно оказаться на месте удачливой красавицы. Тем не менее она помнила о клятве дружить вечно. Сисси воспитываласьв убеждении, что клятва – дело святое, поэтому изо всех сил старалась быть верной подругой, хотя с Маргарет это ох как непросто.

В конце концов Маргарет рассказала, что ей написал Реджи. Он клялся в вечной любви, но считал своим долгом поступить на военную службу, чтобы построить лучшее будущее не только для них с Маргарет, но и для всей страны. Если после войны она согласится принять его, он с радостью вернется к ней, и они поженятся.

К тому времени как Маргарет прочитала письмо, Реджи уже был на пути в тренировочный лагерь в Форт-Силл, штат Оклахома. Он прислал ей адрес, упомянув, что не станет писать, не получив от нее письма: если она больше не хочет о нем слышать, он не будет навязываться. Насколько Сисси было известно, Маргарет так ему и не написала.

Во вторник утром девушки вышли прогуляться по Фронт-стрит. Сисси и Битти, как всегда, по бокам, а Маргарет в центре. Солнечные очки и шляпа защищали ее кожу от палящего солнца, однако ничто не могло скрыть круги под глазами и желтоватый цвет лица. Даже рука, лежащая на сгибе локтя у Сисси, казалась тонкой, словно веточка.

Миссис Дарлингтон пыталась соблазнить дочь путешествием в Лондон или Париж, хотя бы поездкой в Чарльстон за покупками, но та не проявила ни малейшего интереса. В конце концов, обеспокоенная мать попросила Сисси и Битти погулять с Маргарет по центру Джорджтауна, лишь бы она вышла из дома на воздух.

Ничто не радовало Маргарет: ни перспектива похода за покупками, ни изысканные лакомства от искусного повара Дарлингтонов. Сисси всегда казалось, что выражение «чахнуть от любви» существует только в сказках и готических романах, которые Битти брала в библиотеке. Однако Маргарет буквально чахла на глазах. Сисси приходили на ум силуэты жертв атомной бомбы в Хиросиме и Нагасаки, навеки выжженные на тротуарах: она боялась, однажды Маргарет растает и тенью ускользнет из этого мира.

– Напиши ему, – сказала Битти, жуя «Тутси-ролл». – Засунь свою дарлингтонскую гордость подальше. Признайся в любви, пообещай, что дождешься, предложи выбрать дату свадьбы. Если будешь стоять на своем, когда придет время надевать белое платье, от тебя уже ничего не останется.

– Не могу, – покачала головой Маргарет. – Если он действительно любит меня, то вернется и признает, что совершил огромную ошибку. Я специально ему не пишу, чтобы он сам все понял.

Битти закатила глаза.

Страницы: «« ... 7891011121314 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В своем загородном доме убит высокопоставленный чиновник.Преступником может быть кто угодно из самых...
Книга о том, как воспитать свободного и счастливого ребёнка. Как баловать, не балуя. Как получить уд...
Светлому дракону и темной ведьме не по пути! Но что делать, если от нежеланного замужества придется ...
Большая удача встретить в своей жизни замечательных людей. Людей волшебных, увлеченных тем, что они ...
История любви в эпоху Тиндера и медицинских масок. Мужчина средних лет подозревает, что он смертельн...
Удивительно теплая и нежная проза Олеси Куприн за одно мгновение перенесет вас из суетного настоящег...