Артхив. Истории искусства. Просто о сложном, интересно о скучном. Рассказываем об искусстве, как никто другой Коллектив авторов
В течение восьми лет Джордж Дайер был музой Бэкона и его неизменным спутником – в алкоголических одиссеях, на всенощных у рулетки, на светских (или не слишком) мероприятиях.
В 1971 году Фрэнсис Бэкон поехал в Париж представлять свою ретроспективу в Гран-Пале. Дайер поехал с Бэконом, хотя в их отношениях к тому времени уже наметился кризис. После очередной ссоры Джордж Дайер принял смертельную дозу барбитуратов – его нашли мертвым в туалете отеля.
Окончательно оправиться от этой потери Бэкон так и не сумел. Результатом трагедии стали вечно кровоточащий комплекс вины и серия работ, посвященных памяти Дайера – так называемые «черные триптихи».
После смерти возлюбленного Фрэнсис Бэкон стал чаще писать автопортреты. На вопрос «почему?» он отвечал: «Мои друзья мрут, как мухи, мне больше некого рисовать».
Само собой, Бэкон продолжал пить. В 1989 году ему удалили почку, но это его не остановило – Бэкон продолжал регулярно патрулировать питейные заведения. «Когда пьешь с 15 лет, – говорил он, – нужно радоваться тому, что у тебя осталась хотя бы одна почка». Одним из немногих плюсов такого образа жизни стало знакомство с Джоном Эдвардсом, барменом из Сохо. В определенном смысле спокойный и взвешенный Эдвардс заменил Бэкону покойную няню Лайтфут: он вел его финансовые дела, оберегал от «дурных влияний», пекся – по мере возможностей – о его здоровье. Он был рядом до самой смерти художника и унаследовал изрядную долю его имущества – суммарной стоимостью в 11 миллионов фунтов.
В 1992 году Фрэнсис Бэкон не внял предостережениям врачей и поехал в Испанию. Он умер от сердечного приступа на родине Веласкеса. Пожалуй, единственного бога, в которого верил.
В 1987 году ретроспективная выставка Люсьена Фрейда отправилась в мировое турне. Жемчужиной выставки был небольшой портрет Фрэнсиса Бэкона, написанный на медной пластине, работа, в которой Фрейду, по словам маститого критика Роберта Хьюза, «удалось придать грушевидной физиономии Бэкона безмолвную гремучесть гранаты за миллисекунду до разрыва».
Примерно через месяц после открытия экспозиции в Берлине кто-то из посетителей заметил на стене подозрительно пустое место, где явно полагалось висеть картине. Судя по всему, похититель просто отвинтил портрет от креплений отверткой, положил его в карман и был таков.
Картину так и не нашли. Через 13 лет, когда истек срок давности преступления, Фрейд нарисовал постер (его расклеили по всему Берлину и опубликовали в газетах) с просьбой вернуть портрет за вознаграждение в 15 тысяч долларов, но все было тщетно.
Ай Вэйвэй: путь воина
Когда имя Ай Вэйвэя громко зазвучало на международной арт-сцене, появилась шутка о том, что фраза «Сделано в Китае» больше никогда не будет восприниматься так, как раньше. Суперспособность китайского художника-концептуалиста заключается в умении смотреть на привычные вещи под неожиданным углом и помогать остальным увидеть то, что видит он. Идеи, которые преподносит Вэйвэй, не отличаются особой сложностью. Он говорит о ценности человеческой жизни, о борьбе с несправедливостью, о гуманитарных кризисах и политических преследованиях. Но то, в какую форму он облекает эти идеи, какие материалы использует, как безошибочно выбирает новые способы коммуникации со зрителем, все это делает его одной из самых ярких фигур в современном искусстве.
Детство и юность Ай Вэйвэя сложно назвать легкими и счастливыми. Ему было около года, когда его отец – знаменитый поэт Ай Цин – впал в немилость китайских властей. Почти 20 лет Ай Цин с женой и сыном прожили в изгнании, в небольших деревнях у северокорейской границы и в провинции Синьцзян, где вчерашний поэт был вынужден, в числе прочей работы, чистить общественные туалеты. Семье удалось сохранить только одну книгу – большую энциклопедию, которая стала едва ли не единственным источником образования для Вэйвэя. В те годы он научился изготавливать мебель и кирпичи, что пригодится ему в будущих проектах. Но тогда о творчестве речи не шло, это был вопрос выживания.
Ай Цин и его семья смогли вернуться в Пекин только после смерти Председателя Мао, в 1976 году. Вэйвэй почти сразу же поступил в Пекинскую киноакадемию и вскоре стал частью группы молодых художников-бунтовщиков, параллельно участвуя в демократических митингах и маршах. Через пять лет Ай Вэйвэй отправился в Штаты, где и начался его творческий путь, но в 1993 году ему пришлось вернуться на родину из-за болезни отца. Когда Ай Цин умер, художник остался в Пекине и несколько лет посвятил изготовлению мебели и строительству собственного дома-студии.
Впервые Вэйвэй серьезно заявил о себе в 1999 году, когда его пригласили представлять Китай на Венецианской биеннале. Получив международное признание, художник смог позволить себе воплощать в жизнь все более смелые проекты. Одним из первых таких проектов стала провокационная выставка молодых китайских концептуалистов – открытый протест против негласных правил, долгие годы управлявших искусством в стране. Если коротко, то согласно этим правилам китайское искусство должно было быть понятным, реалистичным (в духе советского соцреализма) и изображающим в бытовых сценах процветание простых людей при коммунизме. Выставка, соорганизатором которой был Вэйвэй, стала прямым посланием властям Китая, недвусмысленно выраженным в ее названии – F**k off.
Уже тогда правительство увидело в мятежном художнике угрозу, потому что он имел определенный вес в мировом художественном сообществе и сделал видимыми проблемы, которые изо всех сил замалчивались. Но настоящее закручивание гаек началось после Сычуаньского землетрясения в 2008 году. Тогда под завалами некачественно построенных школ погибли тысячи детей, и чиновники не стали объявлять число жертв землетрясения, чтобы замять скандал. Вэйвэй провел собственное расследование, собрал и обнародовал реальные данные. Но из-за жестокого избиения полицией, после которого художник угодил в больницу, ему пришлось отказаться от дальнейших попыток докопаться до истины.
Но сломить бунтарский дух Вэйвэя властям так и не удалось. И на каждый их злобный выпад он отвечал новым скандальным художественным заявлением.
Сложно отнести этот эпатажный жест к какому-то определенному виду искусства. По сути это был перформанс, но без зрителей, и увидеть его можно только на фотографиях. Ай Вэйвэй «просто» разбил церемониальную урну рядом с домом своей матери в Пекине и снял это на пленку. Это если забыть о том, что урна была 2000-летним артефактом, который имел важную культурную и символическую ценность и за который художник выложил эквивалент нескольких тысяч долларов. Антиквары были возмущены таким вандализмом и назвали работу Вэйвэя актом осквернения. Он ответил: «Председатель Мао говорил, что мы можем построить новый мир, только если уничтожим старый». Этот провокационный акт разрушения символического предмета – отсылка к стиранию культурной памяти в коммунистическом Китае, антиэлитарном обществе, где тщательно контролировался доступ к информации, особенно к династической истории. После этого Вэйвэй «испортил» еще не один ценный сосуд, но в дальнейшем он их только красил.
Ворота на площади Тяньаньмэнь, известные также как Врата небесного спокойствия, служили парадным входом в Запретный город. Но кроме того, это еще и место жестокой бойни, произошедшей в 1989 году, когда солдаты правительства расстреляли мирных протестующих. Власти Пекина до сих пор отказываются обсуждать это событие и подвергают цензуре все его фотоснимки.
По правилам традиционной перспективы объекты, находящиеся ближе к зрителю, должны выглядеть больше, чем более отдаленные. На снимке Вэйвэя таким ближайшим объектом становится выставленный в оскорбительном жесте средний палец, который демонстрирует презрение художника к символу государственной власти. Одним Китаем, кстати, Вэйвэй не ограничился: фото с площади Тяньаньмэнь стало первым в серии, запечатлевшей средний палец художника на фоне Эйфелевой башни, здания Рейхстага и Белого дома.
Есть в этом фото еще один визуальный подтекст: намек на знаменитый снимок 1989 года с одиноким мужчиной перед рядом танков. И здесь дерзкий жест Вэйвэя становится своеобразной провокационной заменой фигуры, строго запрещенной в китайских СМИ.
Несложно догадаться, что Ай Вэйвэй – ценитель современного искусства. Вернувшись из США в Китай в середине 1990-х, он выпустил три книги, основанные на интервью с некоторыми его любимыми западными художниками, в частности с Марселем Дюшаном, Энди Уорхолом и Джеффом Кунсом. Неравнодушен он и к работам минималистов вроде Дональда Джадда и Роберта Морриса. Но Вэйвэй не был бы самим собой, если бы для своей минималистической скульптуры решил использовать традиционные материалы вроде камня, стекла или металла. Его творение 2008 года – это тонна китайского чая пуэр, спрессованного до размеров одного кубического метра и распространяющего свой терпкий, пряный аромат на большое расстояние вокруг.
Исторически на Западе чаепитие (особенно из китайского фарфора) было своего рода статусным символом. А пуэр до сих пор является одним из самых дорогих видов чая. В то же время в Китае это очень распространенный, повседневный напиток. И чаще всего он производится в виде спрессованных кубиков, так что скульптура Вэйвэя – это еще и «памятник» обыденному предмету.
В 2010 году Ай Вэйвэй заполнил огромный Турбинный зал лондонской галереи Тейт Модерн сотней миллионов подсолнечных семечек, изготовленных в китайском городском округе Цзиндэчжень, «фарфоровой столице», в которой производят керамику на протяжении 1700 лет. Тысячи людей были наняты для ручного изготовления идеальных копий того, что было создано природой.
Смысл этой инсталляции строится на сложных ассоциациях, связанных с китайской историей и культурой. Как и «Тонна чая», она создана из материала, который изготавливается по большей части для экспорта, что долгое время служило серьезной поддержкой китайской экономике. Вэйвэй здесь затрагивает и проблему современной практики массового производства в Китае. Многое в стране по-прежнему делается вручную, машины дороги, а труд (и человеческая жизнь в целом) – дешев.
Кроме того, подсолнечник – важный китайский коммунистический символ. Председатель Мао сравнивал себя с солнцем, а свой народ – с подсолнухами. В Пекине семечки повсюду продают уличные торговцы, и для Вэйвэя они были еще и символом собственной юности с прогулками по городу с друзьями. Однако к 2010 году он стал узником в родном городе. В этом свете семена, брошенные на землю, символизируют притесняемое, угнетаемое общество, далекое от того идеала, который описывал Мао. Семена, которые не дадут всходов.
В 2010 году правительство Китая устроило за Вэйвэем тотальную слежку. Пекинская полиция установила в его доме и студии камеры наблюдения, которые фиксировали буквально каждый его шаг. Постоянно отслеживались и его посты в Twitter и Instagram. Вэйвэй тогда сказал: «В Китае я постоянно под наблюдением. Любой мой малейший, даже самый безобидный шаг может – и часто подвергается – цензуре китайских властей». В ответ на действия правительства художник стал сам отслеживать камеры, фургоны и полицейских в штатском, следивших за его воротами.
«Камера наблюдения», строгая и довольно красивая мраморная скульптура, служит напоминанием о том, что художник следит за теми, кто следит за ним. И снова, как в случае с чаем и фарфором, выбор материала имеет значение. Камера, буквально высеченная в камне, стала символом вездесущности этого предмета в жизни художника. Со свойственным ему чувством юмора Вэйвэй поместил камеру на уровне глаз зрителя и придал ей визуальное сходство с головой и плечами.
В 2012 году художник запустил Weiwei Cam, трансляцию в прямом эфире, пригласив своих поклонников посмотреть на то, как он работает и занимается повседневными делами, таким образом имитируя вторжение правительства в его личную жизнь. Главное отличие заключалось в том, что здесь зрители наблюдали за ним по его приглашению. Власти закрыли проект буквально в течение пары дней, но он остался напоминанием об остроумии Вэйвэя и его убежденности в том, что правительство должно нести публичную ответственность за вторжение в жизнь своих граждан.
На первый взгляд, в этой работе нет ничего сверхъестественного. Просто куча довольно красивых и мастерски изготовленных фигурок крабов, правда ведь? Но неужели вы до сих пор думаете, что Ай Вэйвэй способен создать что-то, не наделенное подтекстами и тайными смыслами? Инсталляция называется He Xei, в переводе с китайского – «речной краб». Но в сложной системе омофонов, своего рода тайном языке, разработанном для обмена информацией под всевидящим оком властей, He Xei обозначает слово «цензура». И, наконец, это звучит как понятие «гармоничный», а один из знаменитых лозунгов Коммунистической партии Китая провозглашал «построение гармоничного общества», что стало служить частым оправданием для ограничения доступа к информации.
Если задуматься, становится очевидным, что общество крабов/цензуры далеко не гармонично. Окрашенные в черный и красный (цвета партии) эти существа топчут друг друга. А те немногие, кто выбирается из этой кучи, оказываются особенно уязвимыми. В 2014 году посетитель выставки случайно наступил на одного из крабов и раздавил его, невольно визуализировав метафору последствий сопротивления.
Как и подсолнечные семечки, 3000 крабов были изготовлены и расписаны вручную. Есть в этой работе и автобиографический подтекст. В 2010 году Вэйвэю сообщили, что его недавно построенная студия подлежит сносу (власти утверждали, что у него не было разрешения на строительство). Тогда художник публично объявил о том, что устраивает праздник в честь разрушения своей мастерской. Он пригласил на торжество 800 человек и заказал 10 000 крабов на ужин. Чиновники поняли скрытое послание и в отместку посадили художника под домашний арест. И хотя Вэйвэй не смог присутствовать на своем же празднике, он организовал видеотрансляцию этого события по всему миру.
В 2011 году Ай Вэйвэй был арестован в международном аэропорту Пекина. Ему не предъявили никаких обвинений, но продержали в заключении 81 день. В 2013 году он представил на Венецианской биеннале проект «Священный» (S.A.C.R.E.D.) с реалистичным отображением жизни в тюрьме. Для него Вэйвэй создал шесть диорам, изображающих его в тюремной камере: вот он ест, спит, сидит на допросе, ходит, принимает душ, справляет нужду – и все это под постоянным наблюдением двух охранников в форме. Такой метод содержания заключенных был разработан с целью сломить дух человека, оказавшегося запертым в четырех стенах. Но Вэйвэя это лишь побудило рассказать о таком положении вещей широкой аудитории за пределами Китая. В следующем году на выставке в Берлине он воспроизвел это помещение в оригинальном размере. В камеру можно было зайти, осмотреть ее более чем скромное убранство, потрогать стены, обитые мягким пеноматериалом, постоять под лампами, которые были включены круглые сутки, и даже заглянуть в туалет.
В продолжение темы заключения следующий проект Вэйвэя был реализован в настоящей, но уже не действующей тюрьме – Алькатрасе. И вновь он был посвящен борьбе с нарушением прав человека и ограничением свободы самовыражения.
Инсталляция «След» представляет собой портреты 176 человек, которые оказались в тюрьме или были отправлены в ссылку из-за своих убеждений или политических взглядов (в том числе Нельсон Мандела, Эдвард Сноуден и китайский диссидент и нобелевский лауреат Лю Сяобо). Большинство этих людей, которых Вэйвэй назвал «героями нашего времени», на момент создания инсталляции все еще находились в заключении. Примечательно то, что сам художник не смог приехать на выставку, где был представлен «След», поскольку китайские власти отобрали его паспорт.
Впечатление от такого количества героев инсталляции усиливается благодаря сложности проделанной работы: каждый портрет был собран вручную из деталей конструктора Lego. Некоторые части были собраны в студии художника, другие – непосредственно в Сан-Франциско по его указаниям руками 80 с лишним волонтеров.
В следующем году Вэйвэй планировал еще один проект из Lego и сделал крупный заказ деталей у производителя. Но датская компания прислала ему письмо с отказом, обосновав это тем, что Lego против использования их продукции в «политических» работах. Тогда Вэйвэй организовал через соцсети кампанию по сбору деталей Lego, и люди со всего мира прислали ему тысячи кубиков.
В последние годы и творчество, и политический активизм Вэйвэя сосредоточены на вопросах гуманитарных кризисов и катастроф. Большая часть его последних проектов посвящена беженцам. Иногда это масштабные работы вроде инсталляции из спасательных жилетов в пруду перед венским дворцом Бельведер или гигантская лодка с 300 человеческими фигурами, парящая над полом в Национальной галерее Праги. Но иногда это самые простые действия, на которые способны многие. К примеру, однажды Вэйвэй услышал историю сирийской беженки, живущей в греческом лагере, которая скучала по оставленному дома пианино. Художник привез женщине новый инструмент и записал на видео ее выступление. Ай Вэйвэй говорит, что «не существует кризиса беженцев, есть только кризис человечности».
Бэнкси: супергерой с баллончиком краски
Его работы восхищают и возмущают. Ему подражают, ему завидуют, его считают «дутой» распиаренной знаменитостью без таланта. В любом случае нельзя не признать, что имя Бэнкси имеет внушительный вес в мире современного искусства и что он вывел стрит-арт на совершенно новый уровень. В конце концов, не зря же художник был признан одним из «величайших британцев» среди ныне живущих. И это при том, что никто не знает его настоящего имени.
Знаменитый на весь мир английский уличный художник уже более 20 лет умудряется сохранять анонимность, несмотря на то, что его работы продаются за миллионы. Его настоящее имя является предметом десятка конспирологических теорий. Но принято считать, что Бэнкси родился приблизительно в 1974 году в Бристоле. По одной из самых распространенных версий, за псевдонимом Бэнкси скрывается музыкант Роберт Дель Ная, участник группы Massive Attack и тоже уличный художник, творивший под псевдонимом 3D. Сторонники этой теории обращают внимание на то, что даты появления новых работ Бэнкси по всему миру подозрительно совпадают с гастрольным маршрутом музыкального коллектива. Согласно еще одной распространенной версии, под псевдонимом неуловимого британца работает целая группа художников.
Начиная с самой первой своей заметной работы Бэнкси заострял внимание на серьезных, острых, злободневных, а порой и замалчиваемых темах. Эта первая работа называлась «Мягкий, мягкий Запад» (The Mild Mild West) и изображала плюшевого медведя, швыряющего коктейль Молотова в спецназовцев. Рисунок был создан в 1997 году после того, как полиция разогнала несколько подпольных рейвов с применением насилия. И в дальнейшем все работы Бэнкси были посвящены проблемам общества – от военных конфликтов до поклонения идолам поп-культуры.
Когда художника обвиняли в вандализме, он отвечал, что это его прямой ответ на «брендализм», и объяснял это так: «Любая реклама в общественном месте не оставляет вам выбора, видеть ее или нет… Люди, которые действительно уродуют наши районы – это компании, рисующие свои гигантские слоганы на зданиях и автобусах, пытаясь заставить нас чувствовать себя неадекватными, если мы не покупаем их барахло. Они считают, что могут орать свои обращения со всех доступных поверхностей, но вам никогда не позволят им ответить. Что ж, они начали войну, и стена – это оружие выбора, чтобы нанести им ответный удар».
Со временем Бэнкси набирал все большую популярность, а его работы стали продаваться за миллионы долларов: их покупали видные коллекционеры и звезды шоу-бизнеса. Впрочем, сам художник не особо радуется этому факту и говорит, что коммерческий успех – признак неудачи для уличного художника. Даже спустя 20 лет Бэнкси продолжает верить, что «когда граффити перестает быть преступлением, оно теряет большую часть своей невинности».
Владелец паба «Принц Альберт» на Трафальгарской улице города Брайтон вспоминает, что испугался, когда в 2004 году представитель Бэнкси от имени художника попросил у него разрешение на размещение рисунка: «Моей первой мыслью было: о нет! Я думал, у нас из-за этого будут неприятности». Да и кто бы на его месте об этом не переживал? Изображение двух целующихся мужчин, одетых в узнаваемую форму британских полицейских, действительно наделало много шума. Однако вскоре после появления рисунка к пабу пришла группа полицейских, которые стали с интересом рассматривать его и делать фотографии.
«Читать» эту работу можно по-разному. С одной стороны, очевидно, что Бэнкси выступает за толерантность и создание общества, которое будет принимать любую сексуальную идентичность (с 2004 года в этом отношении произошли серьезные перемены). Но некоторые критики считают, что здесь художник просто-напросто высмеивает своих давних «врагов», часто уничтожающих его работы. Другие же, напротив, воспринимают рисунок в положительном ключе, считая, что он демонстрирует человеческую сторону полицейских и подчеркивает крепкие связи между напарниками и членами команды.
Огромное изображение крысы с галстуком и набитым деньгами портфелем, занявшее большую часть стены одного из зданий в нью-йоркском районе Сохо, было создано Бэнкси с разрешения властей города. Снабдив животное атрибутами типичного представителя Уолл-стрит, художник недвусмысленно демонстрирует свое отношение к бизнес-элите. При этом он подчеркивает то, с каким презрением и пренебрежением «правящий класс» относится к проблемам менее обеспеченных слоев населения. Бэнкси перефразировал крылатое выражение «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные», которое приписывают Марии-Антуанетте (хотя историки утверждают, что это миф), заменив в нем слово cake на crack – название дешевого наркотика.
Бэнкси рисовал крыс множество раз, но примечательно то, что в других его работах это животное несет совершенно иной посыл. Крысы, живущие под покровом темноты, ассоциирующиеся у большинства людей с болезнями и вредительством, постоянно находящиеся под угрозой уничтожения, стали символом сопротивления, выживания и упорства для многих уличных художников, которые так же вынуждены прятаться и всегда быть начеку из-за своего «запретного» творчества. Бэнкси однажды сказал: «Если вы чувствуете себя грязным, незначительным или нелюбимым, крысы – хороший образец для подражания. Они существуют без разрешения, у них нет уважения к иерархии общества, и они занимаются сексом 50 раз в день».
Один из любимых творческих приемов Бэнкси – использование узнаваемых, даже культовых образов в неожиданном контексте или объединение нескольких таких образов в одной провокационной сцене. В работе «Напалмовая девочка» 2004 года художник взял за основу знаменитый снимок из Вьетнама 1972 года с девочкой по имени Ким Фук, спасающейся от напалмовой атаки на ее деревню. Оригинальное фото Ника Ута с бегущими плачущими детьми стало олицетворением ужасов войны.
Бэнкси же поместил фигуру девочки между Рональдом МакДональдом и Микки Маусом – символами как веселого семейного отдыха, так и безжалостного американского капитализма. Искаженное болью и ужасом лицо реальной девочки, помещенное между двумя широко улыбающимися вымышленными персонажами, которые как будто тащат ее куда-то за раскинутые руки, вызывает еще более тягостные ощущения. Бэнкси напоминает зрителям, что скрывается за веселым и беззаботным фасадом американской поп-культуры. Художник, всегда выступавший против любых военных конфликтов, заявил: «Величайшие преступления в мире совершаются не теми людьми, которые нарушают правила, а теми, кто их соблюдает. Это люди, которые выполняют приказы, сбрасывают бомбы и уничтожают деревни».
В 2012 году Лондон принимал летние Олимпийские игры. Само собой, Бэнкси не мог остаться в стороне от этого исторического события. Он был далеко не единственным художником, «украсившим» улицы британской столицы в преддверии Игр, но, в отличие от многих своих коллег, Бэнкси снова умудрился не попасться полиции. Он посвятил Олимпиаде несколько сатирических работ, разбросанных по всему городу. Среди них были, например, метатель копья с ракетой в руках и человек в маске, укравший красное олимпийское кольцо. Но больше всего привлекала внимание и обсуждалась работа с изображением мальчика, шьющего гирлянду из британских флагов. Здесь посыл снова был очевидным – резкая критика рабского детского труда. Позже этот рисунок таинственным образом исчез со стены и был выставлен на аукцион с запрашиваемой ценой от 500 до 700 тысяч долларов.
Для создания работы «Единая нация под видеонаблюдением» Бэнкси сделал почти невозможное: за одну ночь художник возвел строительные леса высотой в три этажа и нарисовал законченное произведение. И все это (что особенно иронично) – под прицелом камеры наблюдения. Изображая ребенка, пишущего на стене под внимательным взглядом полицейского с собакой, Бэнкси поднимает вопрос, который с каждым годом становится все актуальнее и острее как в Великобритании, так и во множестве других стран. Речь идет о постоянной слежке за людьми: к примеру, с помощью пресловутых камер в общественных местах или через интернет.
Эта работа была нарисована на стене одного из зданий Королевской почты на Ньюман-стрит в Лондоне, и просуществовала она совсем недолго. В октябре 2008 года Вестминстерский городской совет постановил, что рисунок должен быть уничтожен, поскольку, несмотря на звездный статус, Бэнкси «имеет не больше прав на рисование граффити, чем любой ребенок». Окончательно изображение было закрашено в апреле 2009 года.
Примечательно, что недолговечность большинства работ Бэнкси лишь разжигает интерес и ажиотаж среди поклонников его творчества. В 2013 году Уилл Элсворт-Джонс, биограф художника, написал, что Бэнкси «заставляет людей бегать по всему городу, отчаянно желая увидеть очередную его работу до того, как она будет закрашена».
Мастерски выполненная копия культового импрессионистского полотна «Мост над прудом с водяными лилиями» с несколькими «дополнительными деталями», несмотря на явный издевательский характер, привлекает внимание к очень серьезным вопросам. Забрасывая в безмятежный прудик Моне тележки для покупок и дорожный конус, Бэнкси выступает с резкой критикой общества потребления и его пренебрежения к вопросам экологии и сохранности природы. Это общество, говорит художник, слишком сосредоточено на материальном и заставляет нас покупать больше товаров, чем нам необходимо, и, соответственно, производить больше мусора.
Даже название работы – саркастический каламбур. В крылатой фразе Show me the Money Бэнкси заменил слово «деньги» на фамилию Моне, попутно еще и выступив против коммерциализации искусства.
Классическая пляжная сцена с детьми, будто бы собирающимися строить песочный замок, на фоне тропического рая с пальмами, на первый взгляд даже может показаться милой и трогательной. Вот только нарисована она была на Израильском разделительном барьере (стене, отделяющей страну от Западного берега реки Иордан), а художнику пришлось работать под прицелами оружия, направленного на него военными. Тогда Бэнкси задавался вопросом: насколько незаконно «портить» стену, если сама эта стена была признана незаконной международным судом?
Всего он поместил на барьере девять рисунков, в том числе и голубя мира в пуленепробиваемом жилете. Когда Бэнкси создавал эти работы, у него случился разговор с палестинцем, который сказал: «Разрисовывая стену, вы делаете ее красивой». Бэнкси поблагодарил его, но мужчина ответил: «Мы не хотим, чтобы она была красивой, мы ненавидим эту стену. Отправляйтесь домой».
В декабре 2011 года, буквально перед самым Рождеством, Бэнкси в прямом смысле «покусился на святое» – католическую церковь. Скульптура, представляющая собой копию каменного бюста кардинала XVIII века с «пиксельным» лицом, была выставлена в Ливерпульской художественной галерее Уолкера и мгновенно стала предметом обсуждения всего города.
В названии этой работы благодаря традиционной для него игре слов Бэнкси напоминает зрителям о самой позорной странице в истории католической церкви – скандале вокруг сексуального насилия над детьми. В английском языке словосочетание cardinal sin используется для названия смертных грехов наряду с более традиционным mortal sin. А скрытое лицо священнослужителя отсылает нас к методу, который используют на телевидении, чтобы сохранить в тайне личность жертвы насилия.
Комментируя эту работу для ВВС в 2011 году, Бэнкси сказал: «В это время года легко забыть истинный смысл христианства – ложь, коррупция, насилие».
Фрэнсис Бэкон. Живопись 1946 (Нью-Йоркский музей современного искусства (МоМА), Нью-Йорк), 1946 год
Фрэнсис Бэкон. Три этюда к фигурам у подножия распятия (Тейт Британия, Лондон), 1944 год
Ай Вэйвэй. Изучение перспективы. Площадь Тяньаньмэнь, 1995 год
Ай Вэйвэй. Подсолнечные семечки, 1957 год
Ай Вэйвэй. Камера наблюдения, 2010 год
Ай Вэйвэй. Речные крабы, 2011 год
Бэнкси. Пусть едят крэк, 2008 год
Бэнкси. Напалмовая девочка, 2004 год
Бэнкси. Единая нация под видеонаблюдением, 2007 год
Бэнкси. Покажите мне Моне, 2005 год
Бэнкси. Кардинал Грех, 2011 год