Доверие Дуглас Пенелопа

Глава 19

Я резко просыпаюсь, медленно распрямляю затекшие пальцы, сжимающие простынь. Несколько раз моргнув, различаю время на часах.

1:21.

В комнате темно. Переворачиваюсь на спину. Холодный воздух касается моих обнаженных грудей. Быстро натянув одеяло, укрываюсь и вспоминаю обо всем, чем мы занимались пару часов назад.

И вчера в пикапе.

Опускаю руку и накрываю себя между ног. Чувствительная кожа немного саднит, мышцы болезненно ноют.

На моих губах появляется легкая улыбка.

Я рада, что сделала это с ним.

Прошлой ночью я сказала Джейку правду. Редко у кого первый раз получается хорошим, а мне повезло. Было больно, но Джейк был очень осторожен со мной.

Он не проявил ни эгоизма, ни жестокости, ни нетерпения.

Посмотрев в сторону, я не обнаруживаю его в кровати. Мне следует вернуться к себе, наверное.

В ванной горит свет. Приняв сидячее положение, просовываю руку под простыни и нахожу свои трусики и футболку. Свешиваю ноги с края, натягиваю одежду, встаю и потягиваюсь. Облизав обветрившиеся губы, снимаю с запястья резинку для волос, заплетаю хвост и иду к раковине, чтобы налить стакан воды.

Однако, едва переступив порог ванной, вижу Джейка, стоящего перед зеркалом. Развернувшись боком и подняв руку, он разглядывает свою татуировку.

Моя Мексика.

Мужчина ловит мой взгляд в зеркале. Я опускаю глаза, пятясь назад.

– Куда ты? – слышу его вопрос.

Остановившись, шагаю обратно, но теперь мне просто хочется уйти. Не мешаться у Джейка под ногами.

Я тру глаза.

– Даю тебе побыть одному, – бормочу, вновь пытаясь сбежать.

– Почему?

Нерешительно переступаю с ноги на ногу.

Потому что… Не хочу навязываться.

Ведь я знаю, в чем дело.

Ты не просил меня войти.

К тому же я – не она.

Он пристально смотрит на мое отражение, открывает воду и наполняет стакан.

Не позволяя себе задуматься, подхожу к нему, прижимаюсь лбом к его спине, закрываю глаза, обвиваю руками его талию.

Джейк замирает, не препятствуя.

Не знаю, почему это сделала, однако при объятиях с ним – с кем-то теплым и сильным – в груди возникает странное чувство. Кладу щеку ему на позвоночник и слышу стук его сердца.

Так приятно это ощущать. Когда к тебе прикасаются. Смело просить о том, что мне нужно, даже если он хочет, чтобы я ушла. Хотя бы на минуту.

Наконец я вздыхаю и отстраняюсь, но Джейк перехватывает мои ладони, лежащие у него на животе, прежде чем я успеваю их убрать, и притягивает меня обратно.

– Останься.

Подбородок дрожит, сердце несется галопом, слезы подступают к глазам.

Опять утыкаюсь головой в его спину, стараясь не расплакаться.

Он не такой, как мои родители.

Он не такой, как мои родители.

Джейк хочет видеть меня рядом.

Все в порядке.

Сделав глубокий вдох, размеренно выдыхаю. Все в порядке.

Он молчит, к счастью, не задает никаких гребаных вопросов – почему я почти плачу, обнимая его. Джейк просто удерживает мои руки перед собой, в какой-то мере тоже цепляясь за меня.

– Ты думаешь о ней?

Ничего не ответив, он выливает воду и ставит стакан на раковину.

– Это нормально, если думаешь.

– Я никогда не говорил о ней, – произносит Джейк едва слышно, – ни с кем, кроме тебя.

Вновь обвиваю рукой его талию, вдыхаю аромат его кожи.

– Она делала что-нибудь, что тебе нравилось?

Глубоко вздохнув, мужчина берет меня за руку и ведет к ванне.

– Расчесывала мои волосы пальцами, – говорит он. Включив душ, проверяет температуру воды, затем поворачивается ко мне, подходит сзади, снимает резинку и собирает мои волосы в пучок на макушке.

Такой жест вызывает у меня улыбку. С ней он вел себя так же? Наверное, даже более заботливо. Если Джейк настолько мил со мной, то каким он был с женщиной, которую любил?

Чувствую пальцы под краем моей футболки, но останавливаю его, оборачиваюсь и качаю головой.

Глядя Джейку в глаза, отодвигаю душевую шторку и встаю под лейку. Он окидывает взглядом мое тело, пока вода струится по моему животу и бедрам. Промокая, белая футболка и шелковые трусики липнут к коже.

Она бы выглядела аналогично, когда они плавали вместе в озере.

Я прислоняюсь к стене и наблюдаю за тем, как Джейк снимает штаны. Его член уже отвердел.

Боже. Три раза в машине. Один раз в кровати. Очевидно, я его не слишком вымотала. И наоборот.

Задернув шторку, он погружает нас во мрак. В воздухе клубится пар. Не разрывая зрительного контакта, Джейк прижимается ко мне, однако я не поднимаю руки.

– А что она делала потом? После того, как проводила пальцами по твоим волосам?

Он подхватывает мою ногу, сдвигает мокрые трусики в сторону и входит в меня. Я прикусываю губу.

Впившись ногтями в его предплечья, ощущаю жалящую боль из-за стольких проникновений за день, но она смешивается с удовольствием от ощущения наполненности. Рот Джейка зависает над моим. Он втягивает воздух сквозь зубы, резко погружая член в меня.

– Закрой глаза. – Часто дышу в такт его движениям. – Займись любовью с ней.

Мужчина опускает веки. Обхватив его шею руками, держусь за него, в то время как он приподнимает Флору и трахает ее у стены. Провожу ладонью по затылку и макушке Джейка, запуская пальцы в волосы, упиваюсь сладкой болью глубоко внутри.

Я испускаю стоны в перерывах между поцелуями, слизываю капли теплой воды с его губ. Тоже закрываю глаза, позволяя ему вернуться в прошлое, раствориться в фантазии, потому что хочу, чтобы Джейк вспомнил, как любил ее и как ей повезло с ним. Что он ни в чем не виноват.

Его вины в действиях моих родителей не было.

Он входит в меня и выскальзывает обратно, хрипло рыча. Я запрокидываю голову назад и снова запускаю пальцы в его волосы, пока Джейк прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моей шее.

– Я люблю тебя, – бубнит он. – Но Тирнан использует ногти, и мне это больше нравится.

В животе порхают бабочки. Прильнув лбом к его лбу, сразу же впиваюсь в него ногтями и провожу ими по его затылку.

– Открой глаза, детка, – просит Джейк.

Распахнув веки, обнаруживаю, что он смотрит на меня сквозь витающий вокруг нас пар.

– Я бы никогда не смог представить на твоем месте кого-то другого. И не хочу.

Удерживаю его взгляд. Наши тела двигаются быстрее; мужчина сжимает пальцами мои ягодицы.

– Ты мне очень ее напоминаешь, – шепчет он, не сбиваясь с ритма. – Я вспоминаю детали, о которых давно не думал.

Головка его члена задевает особую точку, и я запрокидываю голову, выгибаю спину, застонав.

– Каким собственником был с ней. – Обхватив мои щеки, Джейк притягивает меня к себе и целует. – Я совсем забыл об этом. Как часто мы ругались по самым идиотским поводам. Каким легкомысленным и нетерпеливым я был.

Мы тоже ссоримся по идиотским поводам, но я не говорю ему этого. Если бы Джейк со мной не спорил, я бы совершенно не изменилась.

Мы держим друг друга в объятиях, тяжело дыша, практически касаясь губами.

– Насколько всепоглощающим был секс, – продолжает он, – потому что нас захлестывали эмоции и мы теряли контроль над собой. Какими молодыми мы были и как, трахаясь, сбегали от всех проблем. Я больше так не хочу.

– Чего ты хочешь?

Джейк открывает рот, собираясь что-то сказать, однако не произносит ни звука.

А потом едва слышно шепчет:

– Я хочу, чтобы тебе нравилось.

Мне нравится.

Только прежде, чем я успеваю ответить, он ставит меня на ноги, разворачивает и прижимает к стене. Ловлю ртом воздух, когда он шире разводит мои ноги и вновь резко входит, подталкивая мое тело вверх, отчего я поднимаюсь на носочки. Одной рукой Джейк поддерживает мое бедро, а вторую просовывает в трусики спереди.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Тирнан, – тихим сиплым голосом говорит он мне на ухо. – Хочу, чтобы мои сыновья были счастливы.

Джейк трахает меня у стены все быстрее и быстрее. Повернув голову, ловлю его губы.

– Еще я хочу, чтобы ты знала – куда бы ты ни отправилась, – произносит Джейк в перерывах между поцелуями, – все равно будешь всегда принадлежать нам. Мы – твой дом.

– Знаю, – всхлипываю я.

Соприкасаясь лбами, мы смотрим друг другу в глаза.

– Я хочу, чтобы по утрам ты сидела за моим столом, а ночи проводила в моей постели.

Мои груди вжимаются в кафельную стену, но мне плевать. Обернувшись через плечо, я с удовольствием наблюдаю за тем, что он со мной делает.

– Оказывается, этот гребаный мудак хоть раз поступил правильно. – Мужчина притягивает меня к своему лицу и глубоко целует, ущипнув за сосок. – Он отдал тебя нам. Нашу маленькую принцессу. Нашу. Только нашу, целиком и полностью.

Легкий укол боли и его властные слова заставляют меня раскачиваться ему навстречу из жадного желания кончить. Схватив мои бедра, Джейк помогает мне двигаться. Я вскрикиваю. Моя киска сжимается вокруг него.

– Мы их разбудим, – выпаливаю я.

Однако ни один из нас не способен остановиться.

Мой оргазм приближается; я тру клитор, в то время как он проникает все глубже.

– О боже, не останавливайся, – умоляю. – Не останавливайся.

– Черт, – рычит Джейк. – Твою мать.

Его толчки становятся все жестче и жестче. Ударив ладонями по стене, еще раз кричу. Мое тело рассыпается на тысячи осколков, будто взорвавшись, и под кожей разливается трепет.

Тяжело дыша, скулю. Джейк наваливается на меня, по-прежнему сжимая мои бедра.

– Твою мать, – шепчет он, запыхавшись. – Мы должны… – Его грудь вздымается и опадает напротив моей спины. – Думаю, нам, наверное, все-таки следует пользоваться презервативами. Даже если ты на таблетках, риск чересчур велик.

Я киваю, слишком изможденная, чтобы возражать. Вероятно, он прав. Уверена, пять раз за двенадцать часов не станет ежедневной нормой, но чем чаще это будет происходить, тем выше шансы.

Джейк выпрямляется.

– Хоть я в жизни ничего горячее и не видел, – добавляет мужчина, потерев большим пальцем внутреннюю поверхность моего бедра. Я смущенно краснею, чувствуя его семя, вытекающее из меня. Не знаю, как это выглядит, зато ощущение мне нравится.

Раздевшись, я отжимаю свою одежду, быстро обмываюсь, после чего мы оба выбираемся из душа и вытираемся. Мне нужно добраться до своей комнаты в чем-то сухом, поэтому, пройдя в спальню Джейка, я надеваю его боксеры, закатав пояс несколько раз, чтобы не болтались, и одну из футболок. Собрав свои мокрые вещи, чмокаю его в щеку.

Он замирает, натягивая на себя футболку.

– Что ты делаешь?

– Возвращаюсь в свою постель. Пока у меня еще ноги функционируют.

Джейк вскидывает бровь, однако я замечаю, что он пытается подавить улыбку.

Нет, ну серьезно. Я нуждаюсь в нормальном сне. И личном пространстве. Когда происходит слишком много всего и слишком быстро – это немного пугает. Мне нравится то, что я обрела здесь. Не хочется опять себя потерять.

– Увидимся завтра вечером, – шепчу, снова его поцеловав, на сей раз в губы.

– Завтра вечером, – отвечает он.

Разворачиваюсь, собираясь уйти, но останавливаюсь и спрашиваю:

– Я все равно должна выполнять утреннюю работу по хозяйству?

Мужчина озадаченно прищуривается.

– То есть, раз мои обязанности теперь распространяются и на ночь?

Его глаза округляются. Оскалившись, Джейк замахивается и шлепает меня по заднице.

Я смеюсь, выбегаю из комнаты и закрываю за собой дверь, однако успеваю уловить его улыбку. Он качает головой.

Мне нравится улыбка Джейка. Нам так редко доводится ее видеть.

Выдохнув, направляюсь к своей комнате, как вдруг чую специфический запах. Замираю и перевожу взгляд вправо. Там, на темной узкой лестнице светится яркий оранжевый огонек, а из черноты поднимается облако дыма.

Мое лицо мрачнеет.

Калеб. Я оценивающе оглядываюсь на спальню Джейка и понимаю, что она находится в пределах слышимости. Давно парень тут сидит?

Он встает; половицы скрипят под его весом. Едва Калеб показывается из тени, я выпрямляюсь. Пристально смотря на меня, он делает очередную затяжку, затем бросает окурок на пол и наступает на него босой ногой.

В животе все переворачивается. Я резко поднимаю взгляд, вновь устанавливаю зрительный контакт и спрашиваю:

– Что?

Разумеется, он сохраняет молчание.

Калеб подходит ко мне. Начинаю пятиться к своей спальне, но он вскидывает руку и преграждает путь. Врезавшись в стену, я роняю свою мокрую одежду. Он приближается, сверля меня взглядом.

Черт. О чем парень думает? Что мы вернемся в гараж и закончим то, на чем он остановился несколько недель назад? Что теперь я стану легкодоступной?

Его теплое тело и обнаженная грудь нависают надо мной. Я отворачиваю лицо, чуть ли не дрожа от горячего дыхания, овевающего мою щеку.

Наклонившись, Калеб поднимает мои красные трусики, выпрямляется и, глядя на них, растирает материал пальцами.

На миг мной овладевает чувство вины, хотя я не знаю почему.

Хватаю свое белье. Он выдергивает его. Мышцы пресса напрягаются, словно кирпичная стена. Я отвешиваю парню пощечину.

Калеб слегка вздрагивает, однако не отступает.

Снова хватаюсь за трусики, но он отдергивает руку, и ткань с треском рвется. Скомкав их в руке, Калеб ударяет кулаком по стене возле моей головы; его глаза пылают яростью. Судорожно вздохнув, рефлекторно съеживаюсь.

Что я такого сделала? Можно подумать, его это действительно заботит.

От всего, что я чувствовала с Джейком несколько минут назад, не остается и следа. Приосанившись, готовлюсь оттолкнуть его сына от себя, однако, прежде чем мне выдается шанс, он хватает меня за руки, оттесняет в мою комнату, толкает на кровать и прижимает к матрасу.

– Слезь, – рычу я, безуспешно стараясь вырваться из его хватки.

Он немного отстраняется. Я едва успеваю сообразить, отвернуть голову и зажмуриться. Его плевок приземляется на мои волосы.

На глаза сразу же наворачиваются слезы, грудь распирает от рвущихся наружу рыданий.

Подхватив что-то с прикроватной тумбочки, он начинает водить кончиком по моему лбу, и я понимаю – это маркер.

Спустя мгновение Калеб быстро слезает с меня и швыряет его в сторону. Несколько секунд я просто лежу, не в состоянии пошевелиться из-за шока. Мне не нужно смотреть в зеркало, чтобы понять, какое слово он написал.

Парень уходит. Его тяжелые шаги доносятся с чердачной лестницы. Только когда слышу, как он захлопывает свою дверь, наконец-то сажусь в кровати.

Слезы зависли на ресницах, но я больше не плачу.

Сердито уставившись в пространство, внезапно ощущаю себя грязной.

Правда, стыд постепенно преобразуется в еще большую ярость. Я едва не улыбаюсь.

Калеб взбешен.

Меня это почти забавляет.

После моего приезда в его комнате побывало по крайней мере три женщины, не считая того эпизода с Сэси в конюшне. Но шлюхой, на которую можно плюнуть, оказываюсь я. Осталась бы я шлюхой, если бы позволила ему и Ною разделить меня той ночью на прошлой неделе?

Его гребаная слюна неподъемным грузом давит мне на волосы. Это все, что я чувствую. Злости, накапливающейся в моих легких с каждым вздохом, практически достаточно, чтобы заглушить боль.

«Наша, – сказал Джейк. – Только наша».

Однако в тишине своей комнаты, под гулкую вибрацию музыки Калеба наверху я качаю головой.

– Твоя, – бормочу. – Ему я не принадлежу.

– Никаких ноутбуков за столом, – говорит Джейк перед завтраком.

Он забирает мой компьютер. Я едва успеваю подхватить лежащие на нем блокнот и карандаш, чтобы те не упали на пол.

– Эту работу пора сдавать, – возражаю я. – Уже целый час пытаюсь отправить файл, но интернет постоянно отключается.

– Учителя поймут. – Джейк закрывает крышку ноутбука, затем ставит его на кухонную стойку. – Позже еще раз попробуй.

Хмурюсь, но швыряю свои письменные принадлежности туда же, окончательно сдавшись. Я была в ударе. Раньше у меня никогда не возникало проблем с мотивацией для выполнения домашних заданий. Кто бы мог подумать, что уединенное место в предместьях городка Чапел-Пик, штат Колорадо, предоставит столько поводов отвлечься. Мне постоянно хочется заниматься миллионом других вещей.

Гладить животных.

Делать для них угощения.

Играть с ними.

Я бросаю взгляд на Джейка, накладывающего в мою тарелку овсяную кашу. Прятаться в каком-нибудь тихом уголке с одним конкретным животным.

Он, похоже, чувствует мой взгляд, потому что резко сосредотачивается на моих глазах, пока распределяет щедрые порции каши по тарелкам мальчиков. Я замечаю слегка приподнятые уголки его губ. Джейк точно знает, о чем я сейчас думаю. Однако он быстро прячет улыбку, опустив половник обратно в кастрюлю.

Закусив губы, тоже расплывшиеся в улыбке, беру ложку.

Входят парни. Ной дрожит, снимает куртку и садится за стол, а Калеб направляется к раковине помыть руки. Я смотрю в окно.

Солнца, которое к этому времени обычно уже светит на террасу, не видно. От одежды мальчиков не чувствуется привычный едкий запах сена и животных. На улице слишком холодно.

– Сколько сантиметров нам сегодня ждать? – спрашиваю я, даже без прогноза погоды понимая, что выпадет снег.

Ной хихикает, словно я пошутила. Джейк останавливается как вкопанный и, склонив голову набок, посылает сыну многозначительный взгляд.

Тут меня осеняет. Сантиметров. Я закатываю глаза, посыпая овсянку коричневым сахаром. Идиот.

Посмотрев на отца, парень поднимает руки.

– Эту шутку я бы отпустил в любом случае.

Калеб отодвигает стул, садится напротив и начинает есть. Несколько секунд наблюдаю за ним, отчасти надеясь, что он встретится со мной взглядом. Мой лоб до сих пор саднит после того, как я натерла его, пытаясь отмыть маркер.

Только он не смотрит. И вновь меня словно не существует.

Опустив глаза, набиваю рот кашей. Нужно рассказать Джейку о вчерашнем, правда Калеба это никак не заденет. Ему безразлично чужое мнение, и отец не может его контролировать. Единственное, чем я способна посильнее досадить парню – продолжать делать то, что делала.

Кладу ложку в рот, возвращаюсь к своему томику «Возлюбленной»[20] и переворачиваю страницу.

– Ты вообще в своей жизни снег видела? – интересуется Ной. – Ой, забей. Виноват. Ты явно из разряда девочек, отдыхающих в швейцарских Альпах.

– Французских, спасибо, – отвечаю, не отрываясь от книги.

Жуя, вспоминаю последний раз, когда каталась на лыжах. Еще один вид деятельности, которой я могла заниматься в одиночку, и поэтому любила. Зима со снегом – не такой уж отстой, если ты весело проводишь время.

Я смотрю на Ноя.

– Да, я видела снег, – говорю, отбросив юмор. – Хотя играла с ним редко. И не водила по снегу. И не жила там, где его много. Но я смотрела «Сияние»[21] и знаю, что происходит с людьми, запертыми в труднодоступной местности на протяжении долгой зимы в Колорадо. Подобный опыт может оказаться смертельно опасным.

Парень хохочет, а я сосредотачиваюсь на своей еде, однако ловлю взгляд Калеба и замираю на мгновение. Он пристально наблюдает за мной. Его тело неподвижно, зеленые глаза горят.

Прокашливаюсь.

– Одна работа, никакого безделья, бедняга Джек не знает веселья[22], – дразнится Ной, тыкая пальцами мне в ребра.

– Перестань. – Уклоняясь, ерзаю на стуле.

– Мне будет с чем порезвиться, если бездельничать, а не трудиться, – нараспев произносит он, придвинувшись ближе, и щекочет сильнее.

– Ной, перестань! – протестую я, но все равно хихикаю, извиваясь в его руках.

До приезда сюда меня никогда не щекотали. Мне это не нравится.

Только я не могу перестать смеяться.

Качая головой, пинаю его под столом. Приборы звякают.

Ужасно хочется стукнуть парня, только я слишком занята попытками спастись от его пальцев. Из-за смеха слезы подступают к глазам.

– Руки прочь, – слышится упрек Джейка. – Сейчас же.

Ной не слушает. Он поднимает руку к моей шее. Когда стараюсь укусить его, парень отстраняется. Я начинаю щекотать его в ответ. Мы откатываемся назад на своих стульях; ножки со скрипом проезжаются по кафелю.

Однажды в детстве дочка друзей моих родителей пригласила меня на ночевку в честь своего дня рождения – благодаря тому, кем были мои родители, а не потому что мы дружили. Помню, тем вечером я увидела отца, дурачившегося с маленьким сыном. Они хохотали и играли, катались по полу. Он позволял малышу щекотать его. Это было такое странное зрелище – семья, веселящаяся вместе.

Я бросаюсь за стаканом Ноя, готовая пригрозить ему небольшим душем, но, прежде чем успеваю схватить его, Калеб пихает свою тарелку, которая врезается в кастрюлю в центре стола. Та в свою очередь толкает мою кружку. Молоко проливается на столешницу и на мои колени, потому что я не успеваю отодвинуться.