Доверие Дуглас Пенелопа
– Твои родители, Тирнан, – перебивает Джейк, глядя мне прямо в глаза. – Ты не в ответе за них.
Но это в голове не укладывается. Мать не очень-то отличалась от Флоры. Такая же бедная – единственное, у второй девушки хотя бы семья была. Моя мама росла сиротой, скитавшейся между временными опекунами. Как она могла не встать на ее сторону?
Я опускаю глаза к талии мужчины. Татуировка на его боку сейчас скрыта футболкой, однако я помню слова. Моя Мексика. Он сказал, что Флора была иммигранткой, значит, татуировка в ее честь? Или так же, как для ковбоев, сбегавших в прошлом через границу, Колорадо стал для него пристанищем? Его Мексикой.
– Нам нужно немного повеселиться, – щебечет Джейк, разряжая обстановку улыбкой. – Давайте завтра выберемся к озеру все вместе.
К озеру? Не к пруду?
– Послушаем музыку, выпьем пива. Поныряем со скал.
– Поныряем со скал?
Он окидывает мое тело быстрым взглядом.
– У тебя же есть купальник, да?
Только его вопрос больше похож на предупреждение, потому что он, разумеется, не хочет, чтобы я плавала в одежде, как вчера.
Или в белье, как Флора.
Да, у меня есть… бикини. От ужаса сводит живот. Обычно я ношу все, что покупает наш шопинг-ассистент, не напрягаясь, но сейчас совсем другой случай.
Почему у меня нет совместного купальника? Или рашгарда? Ух…
В течение следующей пары часов я словно демон торопливо выполняю одно поручение за другим, радуясь поводу отвлечься. Мы с Джейком и Ноем справляемся с утренними хозяйственными заботами. Затем я готовлю завтрак, Ной убирает со стола. А позже помогаю им в мастерской, отвечая на деловую почту под диктовку Джейка, пока тот работает.
В итоге мы с ним грузим два байка на платформу пикапа и закрепляем их тросами. Надев футболку, мой дядя выуживает из кармана ключи. Я знаю, что ему нужно отвезти заказ в город и отправить его клиенту транспортной компанией. Вдруг Джейк останавливается, глядя поверх моего плеча.
Я следую за направлением его взгляда.
Калеб возле дальнего конца амбара колет дрова. Без рубашки. Джинсы свободно сидят ниже его талии, а грудь, влажная от пота, блестит на солнце. Он периодически трется челюстью о плечо – кровь из его открывшихся ран струится по щеке.
– Сходи за аптечкой, – говорит мне Джейк, направившись к водительской двери. – Калебу нужна помощь.
– Ага, профессиональная помощь, – ворчу я. – Он…
Желание рассказать ему о происшествии в гараже вертится на языке. И о том, что случилось вчера в конюшне. Но… я не могу свалить на Калеба всю вину, полагаю. Лучше не поднимать данную тему.
– Он угрожал тому парню оружием, – возражаю вместо этого.
Калеб пугает меня.
Развернувшись, Джейк стремительно возвращается ко мне.
– У этого парня в городе есть клубный дом для групповух с доской на стене, где каждую девчонку оценивают по шкале от одного до десяти. В списке не менее трехсот имен тех, кого он и его друзья поимели за свои недолгие жизни. – Он указывает пальцем на мое лицо, и я немного отшатываюсь назад, нахмурившись. – Тебе чертовски повезло, что вас нашел Калеб, а не я, иначе я убил бы этого гребаного мальчишку, не дожидаясь твоего ухода.
Я вскидываю бровь, но не озвучиваю свои протесты.
– Теперь шевели булками, – распоряжается Джейк.
Он забирается в пикап. После того, как мужчина уезжает, я медлю еще минуту, потом иду в амбар и выхватываю проклятую аптечку из шкафчика.
Калеб не хочет моей помощи. Не больше, чем я горю желанием ему помочь.
К тому же я по-прежнему ни капли не верю, что они с Ноем пытались меня защитить. Несмотря на это, если все сказанное Джейком – правда, даже хорошо, что они вмешались, вообще-то.
Но нет. Думаю, Терренс правильно подметил. Ван дер Берги – собственники. Окажись на его месте любой другой парень с их младшей кузиной, они бы все равно разозлились и затеяли драку.
Нехотя плетусь туда, где Калеб работает, останавливаюсь, не глядя ему в глаза, и протягиваю аптечку.
– У тебя кровотечение.
На миг уставившись на меня, он снова утирает кровь плечом и поднимает очередное полено.
Я открываю коробку, достаю оттуда «Неоспорин».
– Мазь предотвратит повторные повреждения, – говорю спокойно. – Используй ее.
Парень останавливается, нерешительно переводит взгляд с моего лица на тюбик в моей руке.
Расправив плечи, заставляю себя расслабиться. Не хочу сегодня ругаться.
– Сядь, – прошу его тихо. – Пожалуйста.
Он прищуривается, все так же не шевелясь.
Я указываю на пень и произношу почти шепотом:
– Пожалуйста, присядь.
Подождав несколько секунд и не сводя с меня глаз, Калеб… в конце концов садится.
Поставив аптечку на землю, я беру антибактериальные салфетки и, избегая зрительного контакта, подхожу к нему. Вытираю кровь с его лица, осторожно обрабатываю царапины, чувствуя при этом, как он следит за каждым моим движением. Неотрывно наблюдает, когда я наклоняюсь, оттирая запекшиеся кровоподтеки, после чего выпрямляюсь и открываю мазь. Это совсем не похоже на ту ночь. Тогда Калеб желал меня, а сейчас как будто боится. Ожидает неверного шага.
Я сглатываю.
– Постоянно увлажняй ссадины, чтобы не образовалась корка, так они быстрее заживут, – советую я, нанося лекарство на его челюсть. – Смазывай их время от времени, ладно?
Покрыв щедрым слоем рану по всей длине, я моргаю. Запах земли, древесины и влажного воздуха ударяет в ноздри. Похоже, от него всегда так пахнет.
Он молчит, его грудь вздымается и опадает слишком размеренно, сдержанно, словно ему стоит огромных усилий сохранять спокойствие.
Пальцы Калеба сжаты в кулаки, руки лежат на коленях. Наши взгляды встречаются. Дрожь пробегает по телу. Мне нравится его страх.
Я назло подхожу еще ближе и наношу гораздо больше мази, чем требуется.
– Ты ведь не застрелил того парня, да? – спрашиваю в шутку.
Он до сих пор молча наблюдает за мной. Однако, к моему удивлению, его глаза искрятся юмором.
Сердце пропускает удар, внутренности превращаются в теплую лужицу. Это и улыбкой не назовешь, настолько выражение его лица мягкое. Напоминает то мимолетное ощущение, которое я испытала с ним той ночью. Будто я могла раствориться в ком-то.
Прокашлявшись, выпрямляюсь.
– Ладно. – Закрываю тюбик и вручаю ему. – Держи.
Калеб забирает мазь и смотрит на меня не моргая.
– Перед сном смажь еще раз.
Он не кивает, никак не показывает, что услышал, лишь продолжает пялиться.
– Ланч! – кричит Ной.
Встрепенувшись, я смотрю на него через двор. Подойдя ко второму пикапу, он интересуется:
– Не хочешь прокатиться со мной? Я за чизбургерами.
Не уверена, со мной он разговаривает или со своим братом. Переведя взгляд обратно на Калеба, замечаю, что его внимание по-прежнему сосредоточено на мне.
И я… сомневаюсь, что стоит оставаться здесь с ним наедине.
Я должна поехать с Ноем.
– Иду, – отвечаю я, удерживая зрительный контакт с Калебом, и пячусь назад. То, как он на меня смотрит, явно свидетельствует о том, что я права.
Мне нельзя оставаться с ним наедине.
Глава 9
Взмахом руки она сметает мои «Волшебные шахматы Гарри Поттера». Некоторые фигуры падают на пол.
Я морщусь.
– Ной, подъем! – орет отец за дверью моей спальни. Его шаги затихают, когда он спускается по лестнице.
Твою мать. Цыпочка, скачущая на моем члене вверх-вниз, наклоняется вперед, хватается за изголовье кровати и начинает раскачивать бедрами. Ну же… Моя затвердевшая плоть жарко пульсирует, но я, похоже, никак не могу поймать настроение. Сжимаю ее талию, заставляя двигаться все быстрее и быстрее.
– Я горячее? – всхлипывает она.
– Да.
– А мои сиськи? – Обхватив ладонью заднюю поверхность моей шеи, девушка буквально сует грудь мне в лицо. – Они тебе нравятся больше?
Слегка закатив глаза, все-таки прикусываю ее сосок для пущего эффекта. Сиськи у нее действительно лучше, чем у Рори, только Рори хоть какое-то представление имеет о прелюдии. А эта девчонка запрыгивает на мой член в шесть утра и ждет, что я мгновенно приду в полную боевую готовность. Это просто оскорбительно, если говорить откровенно.
К счастью, мне удалось пробудить грязные воспоминания о старшей школе, чтобы настроиться.
Она откидывается назад, проводит ладонями по своему телу, сжимает груди. Ее белокурые волосы спадают на спину. Затем девчонка ударяет рукой по стене и стонет от удовольствия.
Господи, твою мать. Если Тирнан еще не проснулась, это ее точно разбудит.
Я стягиваю руку Реми со стены, принимаю сидячее положение и целую ее в попытке заглушить стоны. Шуметь ночью – одно дело. Шуметь с утра – значит напоминать всем, что я опаздываю на работу, трахая восемнадцатилетнюю сестру своей бывшей.
– Ной! – опять рявкает папа с первого этажа.
Да-да… Кончай уже. Ну…
Голова идет кругом. Происходящее меня не заводит.
Однако выходить из комнаты и встречаться с отцом я тоже не хочу. Я ускоряю темп, целую ее шею, тяну за волосы, трахаю снизу. Стоны Реми становятся громче.
Ну же, детка. Кончи.
– Мне нравится трахать тебя, – мурлычет она.
Я киваю. Ага, хорошо.
– Рада, что пришла моя очередь.
Твоя очередь…
– Давай жестче. – Она часто дышит. – Я папочкина маленькая шлюшка.
Фу. Какого хрена? Закрываю глаза. Живот сводит.
– Ты не причинишь мне боли, Ной.
За-а-а-а-а…ткнись, мать твою.
– Попробуй.
Все. Стиснув зубы, обвиваю руками ее талию, переворачиваюсь вместе с ней, прижимаю спиной к матрасу. Закрываю ей рот ладонью и раздвигаю ее колени шире.
Я трахаю Реми жестко и быстро. Моя кровать раскачивается, половицы скрипят. Глядя в окно за изголовьем, просто хочу, чтобы все поскорее закончилось.
Сжимаю челюсти. Когда ощущаю ее пот, кажется, будто стены смыкаются. Хочется вытереть его с себя.
Закрываю глаза.
Мне нужно выбраться из этой комнаты.
Из этого дома.
Из леса.
С этой горы.
Плевать, даже если в жизни больше не увижу ни одного гребаного дерева. Может, теперь, перетрахав всех женщин в радиусе восьмидесяти километров, когда уже не могу смотреть на себя в зеркало, я достигну дна и перестану быть таким трусом, неспособным противостоять папе.
По ночам лучше. Уставший, я хочу лишь поиметь какую-нибудь девку перед сном. А утром… просыпаюсь, не желая здесь находиться и заниматься тем, чего не хочу делать. Мне скучно.
Через минуту я ощущаю вибрацию стонов Реми под своей ладонью, ее киска сокращается, сжимая мой член. Разделавшись с ней, испускаю хриплый стон, наигранно тяжело дышу возле ее уха, чтобы она подумала, будто я тоже кончил. Моя кожа неприятно зудит, соприкасаясь с ее кожей.
Убираю руку.
– Мне нравится чувствовать твою сперму внутри себя, – выдыхает девушка.
Я не кончил. И был в презервативе, болванка.
– Ной! – Снизу слышится удар бейсбольной биты по деревянной колонне. – Вставай!
Проведя ладонями по лицу, скатываюсь с Реми.
Гребаный придурок. Холодная испарина покрывает мое тело. Я поднимаюсь, стягиваю презерватив и выбрасываю его. Надеваю джинсы, кидаю девчонке ее футболку, чувствуя на себе ее взгляд, когда она садится в кровати. Проклятье, мне нужен воздух, открытое пространство, где я погрязну в своем стыде.
Это неприемлемо, что я не могу кончить хотя бы раз. Я хорош в постели, черт побери. Женщины покидают мою спальню довольными. В отличие от «Бульвара разбитых надежд», который представляет собой кровать моего отца, когда они понимают, что он хочет только секса без отношений, или «Скид Роу»[13] наверху в комнате Калеба, откуда женщинам повезет выбраться живыми. Я же действительно спец в этой хрени.
Реми смотрит на меня с кокетливой улыбкой, словно мы должны обсудить планы на следующий раз или типа того, но я просто наклоняюсь и быстро чмокаю ее в губы. Надеюсь, она поймет, что это значит «пока».
И, пожалуйста, пожалуйста, исчезни до того, как я выйду из душа.
Я разворачиваюсь, достаю бутылку Bud из своего мини-холодильника и выхожу из комнаты, захлопнув за собой дверь. Открутив крышку, сую ее в карман. Сегодня утром без легкого опьянения не обойтись.
Пересекая холл, слышу шаги справа, оборачиваюсь и вижу Тирнан, топающую по лестнице. Она шмыгает носом, не столько расстроенная, сколько раздосадованная.
– Какая мерзость, – сдавленно ворчит девушка себе под нос, будто вот-вот разрыдается. – У меня… даже под ногтями куриное дерьмо. Гадость. Почему он такой странный? Почему бы не купить курицу в магазине, как делают все остальные?
Едва не прыскаю от смеха, однако мне удается сохранить молчание. Она пока не заметила меня, и я не хочу попадаться ей на глаза. Тирнан чертовски забавная – мне нравится наблюдать за ней, когда она злится. Мой единственный солнечный лучик в этой старой вонючей дыре.
Правда, я ей сочувствую. Чистить курятники – далеко не праздник.
– И если ему не понравится, я не собираюсь… – Изобразив пальцами кавычки, она имитирует низкий голос отца, отдающего идиотские командирские приказы: – Переделывать это пятнадцать раз, пока не сделаю правильно.
Я тихо смеюсь, приходя в полный восторг. Появился еще один человек, ненавидящий Джейка наравне со мной.
Ладно, ладно. Я не испытываю ненависти к отцу. Просто… ненавижу себя.
Тирнан направляется к ванной. Опередив ее, я подбегаю и хватаюсь за дверную ручку. Ничего не могу с собой поделать.
– На первом этаже тоже есть туалет, – дразню я, стараясь еще немного подпортить ей утро.
– Мне нужно в душ. – Она хмурится, плотно сжав губы, и пытается отвоевать ручку. Ее глаза покраснели, а волосы заплетены в две милые французские косички.
– Мы едем на рыбалку, – возражаю, преградив девушке путь своим телом в битве за дверь. – Ты все равно опять испачкаешься.
Тирнан шлепает меня по руке.
– Я пришла первая! – После этого она дергает меня за предплечья и толкает в грудь. – Если тебе нужно пописать, сам иди вниз.
– Я тоже хочу принять душ.
– Зачем? – передразнивает Тирнан, повторив мои слова. – Мы ведь идем на рыбалку.
– Потому что я с утра испачкался сильнее тебя, – смеюсь, издеваясь над ней.
Она посылает мне испепеляющий взгляд, указывающий на то, что ей прекрасно известно, каким образом я испачкался, однако никто из нас не сдается. Я дергаю ее за косичку, Тирнан ударяет меня локтем. В процессе потасовки я смеюсь, заметив легкую улыбку, появившуюся на ее губах.
Едва открываю дверь, она пытается вбежать в комнату первой. Я наступаю ей на ногу, и она спотыкается. Обхватив рукой талию девушки, тяну ее назад, но она хватается за дверную коробку, продолжая сопротивляться.
Сотрясаюсь от смеха. Меня раздирает от внезапно нахлынувшего желания повалить ее на пол и начать щекотать. Не терпится отвезти Тирнан на озеро. По-моему, я никогда не дурачился с женщиной, которую не стремился трахнуть.
Я отцепляю ее от рамы. Она кричит – только крик постепенно трансформируется в смех, – брыкается ногами, облаченными лишь в джинсовые шорты, и ударяет по стене своими грязными кедами Vans.
– Черт, от тебя воняет, – говорю я. – Ты в дерьме извалялась, что ли?
– Я наступила в него! – рычит Тирнан.
Из груди вырывается смешок. У меня словно младшая сестра появилась. Может, день окажется не таким уж плохим в результате.
Сразу же после этой мысли тишину пронзает другой голос:
– Ной?
Мой желудок проваливается куда-то вниз, улыбка медленно меркнет. Мы с Тирнан умолкаем, я отпускаю ее. Выпрямившись, оба поворачиваем головы к двери моей спальни.
Реми стоит в дверном проеме, наблюдая за нами.
Она явно не уловила намек проваливать, судя по тому, что на ней моя футболка вместо собственной одежды.
Девушка манит меня пальцем, но я предпочел бы скорее отрезать себе левое яичко, чем вернуться к ней. Я вталкиваю Тирнан в ванную, захожу следом, захлопываю и запираю дверь на замок.
– Черт, что ты делаешь? – Кузина, которую я заставляю сесть на унитаз, сердито смотрит на меня.
– Сядь, – распоряжаюсь, просунув руку за душевую занавеску и включив воду. – Просто… посиди, пока она не уйдет, ладно?
– Зачем?
Затем, что мне нужна причина, чтобы отказаться от секса. А ты как думаешь, тупица? Если я буду принимать душ в одиночестве, Реми может попытаться ко мне присоединиться.
– Делай, что я говорю, – вместо этого прошу я.
Она озадаченно сдвигает брови, а я качаю головой.
Такое чувство, будто запах пота Реми давит на легкие тяжким грузом вкупе с тысячью пробуждений перед другими лицами, похожими на нее. Я – ничто, и чем дольше остаюсь трезвым, тем острее осознаю данный факт. Делаю глоток пива из бутылки. В этот момент Тирнан подскакивает с унитаза и бросается к двери. Я хватаю ее сзади за шорты, дергаю на себя. Она врезается в меня.
– Ной! – возмущается Тирнан.
Но я все равно обхватываю ее руками и оттягиваю от выхода.
– Не бросай меня. Она опять хочет мое тело.
– Фу.
Удерживая девушку, еще раз щедро глотаю пиво. Вдруг раздается стук в дверь, и мы замираем.
Не-е-е-ет…
– Ной? – слышится голос Реми. – Ты собираешься в бар сегодня вечером?
– Да! – выкрикивает Тирнан. – Он при…
Я закрываю ей рот свободной рукой.
В следующую секунду раздается очередной крик с первого этажа, из-за чего я вздрагиваю:
– Ной!
Какого хрена? Сегодня все помешались на мне? Слава богу, хотя бы Калеб не может разговаривать.
Тирнан извивается в моих объятиях. Не знаю почему, только я крепче сжимаю ее и пячусь от запертой двери, закрыв глаза.
– Ной! – снова орет отец.
– Я в душе! – наконец выкрикиваю я.
Господи.
Внезапно кузина заезжает мне пяткой по ноге. Оступившись, я ударяюсь голенями о ванну, теряю равновесие и падаю вместе с ней. Она взвизгивает, срывает душевую шторку с пары колец и врезается затылком в мой подбородок.
Я кряхчу.
– О боже! – кричит Тирнан, сплевывая воду. Ее одежда и волосы моментально промокают под лейкой. Она пытается сесть. – Ты ненормальный. Какого черта?
Накрыв ее рот ладонью, тяну девушку обратно.
– Мне нужно, чтобы ты осталась.
Пар клубится в воздухе. Я прислушиваюсь к людям, от которых прячусь. У меня в животе затягивается тугой узел, потому что я определенно веду себя, как гребаная девчонка.
– Ной! – вновь рявкает папа.
Запрокинув голову назад, устало выдыхаю.
– Твою мать, почему он не заткнется?
Я убираю руку с губ Тирнан, однако, когда она предпринимает попытку вырваться, хватаю ее за воротник и притягиваю к себе.
– Они отстанут, если мы будем вести себя очень тихо.
– Ты своего отца видел? – огрызается Тирнан в ответ. – Он больше этой двери, Ной. Чтобы вломиться сюда, ему нужно лишь посильнее надавить на нее рукой. Если он вломится сюда, то поручит мне новую кучу дел, а я уже свои утренние задания выполнила!
– Ш-ш-ш-ш! – Мне снова приходится закрыть ей рот. – Они заткнутся, если мы будем вести себя очень-очень тихо.
Она бубнит под моей ладонью что-то похожее на: «Ты идиот».
Я улыбаюсь. Кажется, словно вернулся в детство и прячусь от родителей. Вроде игры в прятки. Мне редко доводилось дурачиться. Калеб перестал разговаривать, когда мне было три года, поэтому я не помнил, озорничал ли он.
Хотя с отцом несколько хороших воспоминаний осталось. До того, как он стал старше и злее.
Смотрю на Тирнан. Вчера я рассердился на нее. Но потом мой гнев исчез.
Со мной дома не разговаривают. Никто со мной не разговаривает.
В одну минуту я хотел свернуть ей шею, а в следующую – крепко обнять.
Я понимал ее, знал, в чем проблема.
Она вдруг начинает делать частые резкие вдохи, и я зажимаю ей нос, прежде чем Тирнан чихнет. Это не помогает. Девчонка буквально плюет мне на ладонь, тихо пискнув после этого. Хохотнув, я споласкиваю руку и опять обвиваю ее талию.
– Каково было в Л.А.? Расскажи мне что-нибудь о своей жизни.
Что угодно. Хочется оказаться в другом месте, даже если мы не можем выбраться из ванны.
Однако Тирнан молчит.
Я снова откидываю голову назад и смотрю в потолок.
– У тебя иногда не возникает ощущения, будто ты заперта в коробке? – бормочу я. – И ты видишь вокруг себя лишь четыре стены, что бы ни делала? Как бы далеко ты ни уходила, вид все равно не меняется?
– Тебе не у меня нужно спрашивать, каким образом обрести счастье, – отвечает она. – Я приехала в Колорадо.
Ага, но мне это не поможет.
Зато ей?..
– Помогло? – интересуюсь я, слегка дернув ее за косичку, когда не получаю ответа.
Тирнан отшатывается в сторону, хмуро глянув на меня, однако я замечаю зарождающуюся на ее губах улыбку.
– Да, нынешний вид мне нравится чуть больше. – Она резко возвращает взгляд к моему лицу. – У тебя кровь из носа идет.
Проведя пальцами под ноздрями, обнаруживаю кровь, затем умываюсь, несколько раз споласкивая руку под потоком воды.
– Тебе не обязательно быть такой лютой. – Я тыкаю пальцем ей под ребра за то, что въехала мне затылком по лицу.
Тирнан ерзает на месте.
Читать бесплатно другие книги:
