Доверие Дуглас Пенелопа

Глава 17

Чертова девчонка.

Ее непокорность, то, как она бросает мне вызовы на каждом шагу, ее молчаливый бойкот на минувшей неделе словно дрелью сверлили мозг, а ее прекрасные печальные глаза притягивали к себе, будто вонзившись в мое сердце крюками.

Это не моя вина. Ей повезло, что я пришел. Так Тирнан хотела заняться любовью в первый раз? Сразу с двумя?

Они ее не любят.

Разумеется, мальчишек к ней влечет, вероятно, сильнее, чем к любой другой женщине, только Ной ни к чему серьезно не относится, а Калеб никого к себе близко не подпускает. Я был безумно счастлив, когда она вернулась после похорон, правда беспокоился, что зимовка с ней станет слишком большим соблазном.

Для меня.

Черт, почему я не учел, какое дерьмо могут устроить они?

Что еще хуже, у Тирнан нет ни капли стыда. Следующим утром она спустилась на первый этаж, отказываясь смотреть в мою сторону и давая лишь односложные ответы, но в целом не проявила ни малейших признаков смущения. Улыбалась Ною, налившему ей гребаный сок и наложившему яичницы. Выглядела чертовски восхитительно со своими косичками, в бейсболке и обтягивающих джинсах, туго подпоясанных ремнем Калеба.

Боже, как же на нее приятно смотреть.

Единственное напоминание о том, что я отшлепал ее задницу до красноты, Тирнан продемонстрировала за столом: поморщилась, присев на проклятый стул.

Мой член набухает от одной мысли, как безумно я желал ее тогда, лежавшую полуголой на моих коленях, и о сладком запахе ее пота, пока она принимала наказание.

Я испускаю хриплый стон, ерзаю, прислонившись к дереву, и выдыхаю пар под куртку. Белохвостый олень мельком показывается за дюной. Медленно подняв руку, машу Тирнан и мальчикам, чтобы они сосредоточили внимание в том направлении. Мои сыновья, занимавшиеся тихой охотой годами, уже бы точно подстрелили этого самца, но пора инициировать Тирнан.

Она осторожно ступает, прячет свое дыхание, выполняя мои инструкции, и неторопливо поднимает ружье. Обычно мы забираемся на стенды, которые сами сконструировали, однако в такую холодную погоду были бы вынуждены сидеть на дереве днями в ожидании. Она должна научиться искать свою жертву.

Ной шепчет ей на ухо, поясняя действия. Прицелься, дыши, не выпускай цель из виду, дыши… Когда твое тело начнет двигаться синхронно с животным – стреляй.

Но Тирнан этого не делает. Снова опускает ружье и выпрямляется.

Я сжимаю челюсти.

Бесшумно иду по снегу, протягиваю руку, хватаю ее подбородок и заставляю посмотреть на меня.

Она уворачивается.

– Я не могу, понимаешь?

– Если не выстрелишь, всю зиму придется есть маринованные огурцы.

– Отстань от нее, – бормочет Ной. – Я это сделаю.

Прежде чем он отвернется и поднимет ружье, я возражаю:

– Тирнан сама это сделает. – Дернув подбородком, отправляю его к Калебу, сидящему на корточках возле дерева. – Она способна внести свой вклад.

– Пошел ты, – огрызается девушка.

Ной нерешительно пятится к своему брату, хмурясь на меня. Присев, ее тоже тяну вниз.

– Опусти свою задницу.

Ложусь на живот – холод пронизывает мой камуфляжный костюм – и бросаю на Тирнан предупреждающий взгляд.

Ее губы сердито искривляются, однако она ложится рядом, устремив взгляд на оленя сквозь деревья.

Белая шапка покрывает ее уши сверху, а оголенные мочки раскраснелись от мороза, как и кончик носа. Волосы девушки собраны в два низких хвоста.

Я замечаю, что ее глаза, наполнившиеся слезами, блестят.

Боже правый.

– Хочешь узнать, через что проходит красиво упакованное мясо, которое ты покупаешь в магазине? – рычу я. – Девочка, этим животным живется в разы лучше, черт побери, поэтому будь умницей и накорми свою проклятую семью.

Ее подбородок дрожит, пока она смотрит на животное, играя желваками.

– Ненавижу тебя.

– Не так сильно, как полюбишь еду, которой досыта набьешь свой живот.

Тирнан поднимает оружие, опирается на локти и смотрит в прицел. Положив палец на курок, она тихо рыдает.

Девчонка сорвется. Промажет, потому что слезы застилают ей взор, и олень убежит.

– Тирнан, посмотри на меня.

Вокруг нас безоблачное небо и морозный воздух, но даже сейчас при виде ее невинного лица и идеальных губ мою кожу покрывает холодный пот.

– Детка, посмотри на меня, – повторяю тихо.

Она поворачивает голову, встречается со мной взглядом своих серых глаз.

Утерев слезу с ее щеки, говорю:

– Если что-то случится со мной… или с мальчиками… мне нужно знать, что ты сможешь выжить. – Провожу большим пальцем под ее глазом, ловя еще одну слезинку, прежде чем та упадет. – Запасов в кладовой надолго не хватит. Я должен научить тебя охотиться, ясно?

Несмотря на дрожь, она кивает. Тирнан выглядит так мило и уязвимо. Боже, мое сердце болезненно ноет.

Наклонившись, целую ее в висок.

– Меня убивает мысль о том, что ты останешься беззащитной. Пожалуйста, сделай это.

Девушка сглатывает, глубоко вздыхает. Успокоившись и отдышавшись, снова прицеливается.

– Ладно, – шепчет она.

Я завороженно наблюдаю за ней, а не за оленем. Такая наивная и чистая. Нетронутая. Она только начинает пробуждаться. В ней дремлет невероятная сила, и я хочу почувствовать, как эта сила вырвется на свободу, держа ее своих объятиях. Тирнан – пульс жизни в нашем доме.

Возможно, я ревновал той ночью, когда обнаружил Ноя, нависшего над ней, и Калеба, смотревшего на нее, словно изголодавшееся животное. Или, может, испугался того, как это повлияет на Тирнан. Мы все хотели ее до снегопада. Теперь она постоянно напоминает: нам больше нечем любоваться, кроме нее. Та грань, по которой я хожу, независимо от того, действительно ли мы будем лишены красоты всю зиму, начинает размываться, и меня это беспокоит. Если сейчас сложно, то насколько сложно будет устоять перед Тирнан во время медленно тянущихся холодных и темных месяцев одиночества?

На самом деле все сводится к тому, что я ее хочу.

А не должен.

Звук выстрела пронзает воздух. Моргнув, я возвращаюсь в реальность. Она тихо рыдает, опустив голову и закрыв глаза. Я подхватываю бинокль и осматриваю территорию в поисках оленя.

– Она попала! – кричит Ной.

Девушка неровно дышит, продолжая плакать. Мне ясно, с нее на сегодня хватит. Остальное она видеть не захочет.

– Подберите оленя, – поручаю сыновьям. – Отвезите домой. Мы поедем следом.

Мальчики проходят мимо. Снег скрипит под подошвами их ботинок. Мое тело горит от холода, просачивающегося через кожу.

– Я не хотела разочаровать тебя, – произносит Тирнан с опущенной головой, глядя на землю.

– Ты не разочаровала.

Она резко поворачивается ко мне, пронизывая своим яростным взглядом.

– Я сделала это, потому что не хотела тебя разочаровать, – поясняет девушка. – Почему мне обязательно нужно тебе угодить? Я не хочу тебе угождать.

Отвернувшись, Тирнан стягивает шапку. Судя по виду, она испытывает отвращение к себе. Выбившиеся пряди волос спадают на ее глаза. Меня тянет убрать их.

– Мне нравится все, что ты делаешь, – сдавленно шепчу.

Я могу сколько угодно ее винить. Ее красоту, аромат, смех и боевой дух, ее глаза, когда она улыбается. То, как она всех нас делает немного счастливее. То, что она будет хорошо выглядеть, даже расхаживая по моему дому в мусорном мешке. Но истинная причина именно в том, о чем я думал несколько минут назад: я теряю волю к сопротивлению и ненавижу себя за это.

И еще больше ненавижу Тирнан, потому что не могу обладать ею.

– В следующий раз будет легче.

– Следующего раза не будет.

– Будет, если захочешь есть.

Подскочив, она замахивается кулаком и с рыком врезает мне в челюсть. Боль пронзает лицо. Не успеваю опомниться, как Тирнан колотит меня, не прекращая плакать.

Пытаясь защититься, отворачиваюсь, перехватываю запястья девушки, опрокидываю ее и наваливаюсь сверху. Даже через слои нашей одежды ощущаю ее тело.

Она извивается подо мной, высвободив руки. Кровь приливает к моему паху из-за ее движений.

– Я ненавижу тебя, – выпаливает Тирнан, нанеся очередной удар. – Ненавижу. Ты просто гребаное посмешище.

Зарычав, стараюсь поймать ее кулаки. Вот же маленькая сучка.

– Родители отправили меня к тебе из ненависти. – Она пытается оттолкнуть меня. – Им хотелось, чтобы я страдала, и ты оказался худшим, что они могли со мной сделать.

– Может… – огрызаюсь, перебив ее. – Может, они чувствовали вину за то, чего меня лишили, и поэтому отдали тебя мне. – Крепко сжимаю волосы на затылке девушки и притягиваю ее к своему рту. – Ты была платой за их долг. Вот что ты из себя представляешь, Тирнан. Гребаную плату.

Она дрожит и смотрит мне в глаза с той же отчаянной страстью, какую я видел на кухне той ночью, когда в первый раз ее поцеловал.

– Плата, которая никогда тебе не достанется, потому что ты слишком старый и озлобленный, чтобы правильно ею воспользоваться.

Мои глаза вспыхивают гневом. А член становится тверже камня.

Я обрушиваюсь на ее губы, проглатываю ее дыхание и целую так крепко, что Тирнан стонет, однако отвечает на поцелуй. Твою мать, да, она отвечает.

Распахнув ее куртку, запускаю руку под свитер и рубашку, сжимаю ладонью ее округлую грудь.

Тирнан снова испускает стон, поворачивая голову то влево, то вправо, исступленно покусывает и целует меня, затем резко расстегивает мои охотничьи брюки, просовывает руку под джинсы и обхватывает мой член.

– Ах, – хрипло восклицаю я, качнув бедрами ей навстречу. – Тирнан.

Она трет мою плоть, проникает языком мне в рот, чтобы почувствовать мой вкус и наполнить меня своим. Мир кружится перед глазами. Я хочу ее в своей постели. Я хочу ее сейчас.

Прильнув лбом ко лбу девушки, прижимаю ее к себе. Она превосходна.

И принадлежит нам. К черту ее отца.

Наши тела начинают двигаться; я упираюсь в ее ладонь, она раскачивает бедрами. Мы целуемся, часто дыша. Я уже готов сорвать с Тирнан чертову одежду, но из-за гребаного мороза не могу сделать это здесь. И в то же время не хочу останавливаться, ведь домой добираться слишком долго.

– Твою мать, чувак, смотри под ноги! – выкрикивает Ной, и я резко вдыхаю ледяной воздух.

Она продолжает осыпать поцелуями мою шею, однако потом замирает, вместе со мной прислушиваясь к их шагам по хрустящему снегу.

Черт.

Отпустив ее грудь, опускаю рубашку со свитером, после чего убираю руку девушки со своего члена.

– Садись в гребаный пикап, – рычу шепотом.

Встаю и вижу Ноя, идущего вслед за своим старшим братом. Калеб взвалил оленя на плечи. Сразу же отвернувшись, застегиваю штаны.

Твою мать.

Тирнан должна быть с одним из них. Почему я остановил их той ночью? Если бы не вмешался, сейчас между нами ничего бы не происходило.

Она поднимается с земли. Я забираю ее ружье, подхватываю свое и возвращаюсь к машинам, чувствуя, как Тирнан идет следом.

– Мы поедем за вами, – говорю мальчикам, пока они грузят животное на платформу черного «Шеви». – Начинайте свежевать оленя.

– Ага, – щебечет Ной, сняв охотничий костюм, и открывает пиво.

Заведя мотор второй машины, включаю обогреватель. Тирнан открывает заднюю дверь с противоположной стороны, стягивает куртку и штаны, и бросает их на погрузочную платформу. Я захлопываю свою дверцу, огибаю пикап, на ходу снимаю куртку, одной рукой бросаю ее туда же, а второй обвиваю талию девушки.

Прижимаю Тирнан к себе, вдыхаю аромат ее волос, пряча нас от парней за кузовом машины.

Она разворачивается, запускает руки под мою футболку, скользит ладонями вверх по животу, в то время как я пытаюсь снять с нее свитер.

– Йоу, Тирнан! – кричит Ной.

Я вскидываю бровь и смотрю на обледенелое окно открытой двери. Он не видит нас, пока я раздеваю ее. Наши тела соприкасаются. Она расстегивает свою фланелевую рубашку.

– Поехали с нами, – окликает мой младший. – У нас есть пи-и-и-иво.

Девушка часто дышит, глядя на мой рот. Схватив за бока, резко притягиваю ее к себе.

– Они могут отвезти меня домой, – шепчет Тирнан напротив моего рта. – Если хочешь.

Из груди вырывается хриплый стон. Мой гребаный изнывающий член растягивает ткань джинсов.

Вновь заключаю ее в крепкие объятия и глубоко целую.

– Нет, – произношу беззвучно, касаясь ее губ. – Останься со мной.

Она с отчаянием сморит на меня, кивая.

Расстегнув ее джинсы, просовываю руку внутрь и ласкаю ее киску. Вцепившись в мою рубашку, Тирнан жалобно скулит.

Я улыбаюсь.

– Езжайте! – кричу мальчикам. – Я привезу ее домой!

Мои веки трепещут. Ее гладкая кожа такая нежная. Жар ее киски проникает в мою руку, распространяется выше, по всему телу. Боже, Тирнан великолепна. Скольжу губами по ее лбу, целую, продолжая поглаживать.

– Подстрелить оленя – это не единственная составляющая добычи еды! – рявкает Ной. – Ей нужно научиться разделывать тушу!

Она испускает стон, а я рычу.

– Тирнан и так сегодня постаралась! – ору в ответ. – Уезжайте!

Тихо засмеявшись, девушка прокладывает дорожку из поцелуев по моей шее. Закрыв глаза, слышу, как второй пикап трогается с места.

Да, черт возьми.

Я обхватываю ее шею сзади и притягиваю к себе, накрываю ее рот своим. Хвостики Тирнан вот-вот расплетутся. Она жадно кусает мои губы. Не отрываясь от ее рта, смотрю в сторону, наблюдаю за удаляющимся светом задних фар, пока машина не скрывается за холмом. Солнце уже село. Скоро стемнеет, но мне плевать.

Преодолев поворот, пикап… окончательно пропадает из виду.

Срываю с себя фланелевую рубашку, Тирнан стягивает с меня футболку. Наклонившись, припадаю губами к ее шее и снимаю с нее брюки.

Когда спускаю джинсы и кальсоны с ее задницы, скольжу взглядом вниз, продолжая гладить ее обнаженную киску.

– Без трусиков? – выдыхаю.

Рубашка девушки спадает с ее рук; она запрокидывает голову назад. Я целую ее шею, опускаюсь к красивым упругим грудям, потом к животу и между бедер. Облизываю и покусываю, оттягиваю кожу. От ее тепла и вкуса голова идет кругом.

Тирнан держится за мою голову, пока я целую ее киску, одновременно пытаясь стянуть узкие джинсы с ее ног.

– Мне холодно, – всхлипывает она.

Поднявшись, обвиваю ее руками и вновь накрываю губы поцелуем.

– Не могу остановиться даже для того, чтобы затащить тебя в проклятый пикап, – говорю, хохотнув.

Тирнан посасывает мои губы, буквально пожирает меня, но спустя секунду отстраняется и запрыгивает на сиденье. Опершись на руки, она смотрит на меня с жеманной ухмылочкой и протягивает мне свою ногу.

Улыбнувшись, снимаю сначала один ботинок, затем второй, и швыряю их в кузов.

Едва девушка пробирается глубже в салон, обхватываю ее лодыжки и притягиваю обратно. Ее рубашка свисает с одного плеча. При виде ее напряженных сосков у меня во рту пересыхает. Сорвав с нее джинсы, бросаю их на переднее сиденье. Свою рубашку она бросает туда же.

Я забираюсь внутрь, захлопываю за собой дверцу и нависаю над ней. Тирнан пятится назад, уступая мне место. Окидывая взглядом ее тело, вижу, что из одежды на девушке остались лишь белые гольфы с двумя бело-голубыми полосками сверху. Она отклоняется еще дальше, однако сгибает колени и скрещивает лодыжки, застенчиво потупив взор. Один хвостик спадает ей на грудь. Подняв пряди волос, пропускаю их сквозь пальцы.

Пожалуйста, пусть кто-нибудь остановит меня. Пожалуйста.

Подхватываю ее под колено и раздвигаю бедра. Киска Тирнан – розовая, красивая и такая тесная – прямо передо мной, в моем полном распоряжении, но…

Твою мать.

У меня перехватывает дыхание; я опускаю голову.

– Мое благоразумие висит на волоске, Тирнан, – цежу сквозь зубы. – Останови меня. Пожалуйста, просто останови меня.

Она приподнимается, осыпая дразнящими поцелуями мою шею, челюсть, подбородок и губы.

Встретившись с ней взглядом, вижу слезы в ее глазах.

– Знаешь, почему родители отправили меня к тебе? – едва слышно спрашивает девушка. – Потому что тебя никто не боится.

Я напрягаюсь, а она продолжает целовать.

– Ты бы никогда не завладел моим наследством до моего совершеннолетия. – В ее тоне проскальзывает издевательская насмешка. Пальцы Тирнан скользят вниз по моему животу. – У тебя бы и мысли не возникло заставить меня жить здесь. – Она целует мои губы, заглядывая мне в глаза. – И не хватило бы мужества противостоять мне… де Хаас.

Мое сердце дико колотится; я оскаливаюсь. Что ты сказала?

– Поэтому не волнуйся, – выдыхает девчонка. – Я тебя не боюсь. Ты не возьмешь то, чего хочешь. С тобой безопасно. Ты слабый. Так отец говорил. – После этого Тирнан снисходительно улыбается. – Я никогда не беспокоилась из-за тебя.

Она в очередной раз чмокает меня в губы. Отпрянув назад, сердито пялюсь на нее.

Он так говорил, значит, да?

Подхватив малышку Ханнеса де Хааса, резко дергаю ее задницу на себя. Она взвизгивает, проехавшись по сиденью.

Наклоняюсь и впиваюсь ртом в розовую плоть, раздвинув ее ноги еще шире.

– Ай! – выкрикивает она. – Я пошутила. Извини.

Обхватив рукой ее бедро, прижимаю Тирнан к себе. Она выгибает спину и извивается.

– Что? – бросаю с вызовом, упорно обводя языком ее клитор.

– И-извини, – запинаясь, произносит Тирнан. – Мне жаль, Джейк. О боже.

Вот именно, черт побери. Я хочу, чтобы этот кусок дерьма слышал, как его маленькая девочка выкрикивает мое имя, в каком аду он бы ни горел. Хочу, чтобы он знал, как сильно она любит своего дядю Джейка.

Посасываю, лижу, кусаю, целую вокруг ее киски и по внутренним поверхностям бедер, дразню языком ее влагалище. Тирнан стонет от этого, поэтому я повторяю движения снова, наслаждаясь ее вкусом и упругостью. Мой член набухает и сочится. Я продолжаю пожирать ее, попутно расстегивая свои охотничьи штаны и джинсы. Господи. Лишь мысль о том, какая она тесная…

Девушка впивается ногтями в свои бедра. Всасываю ее клитор в рот, нежно покусываю. Ее живот поднимается и опадает все быстрее.

Приподнявшись, глажу маленький комочек нервов большим пальцем и наблюдаю за тем, как раскачиваются ее сиськи.

– Я очень рад, что ты приехала жить к нам, детка. Хочешь, чтобы я остановился?