Доверие Дуглас Пенелопа
Я встаю из-за стола, прихватив с собой тарелку и стакан.
– Хотя в гостиную постараюсь не заходить, – говорю, поставив посуду на стойку, затем разворачиваюсь, собираясь забрать свою книгу и текстовый маркер.
Правда, когда огибаю стол, направившись к себе в комнату, Ной преграждает мне путь, выкатившись на стуле передо мной.
Я останавливаюсь, выпрямив спину.
Он окидывает взглядом мое тело, словно мешковатый свитер и пижамные шорты – это именно то, что его заводит. На самом деле Ной просто был без женщины дольше, чем ему хотелось бы, и сейчас даже мешок покажется соблазнительным.
Снова посмотрев мне в глаза, он распоряжается:
– Иди сюда.
– Прочь с дороги.
Парень плотно сжимает губы, от его привычного юмора не остается и следа.
– Я сказал, иди сюда.
Глянув на Калеба, чей взгляд мечется между мной и его братом, замечаю, что он напряжен, однако вступиться за мою честь пока не готов.
– Он тебе не поможет, – сообщает Ной, будто прочитав мои мысли. После этого хватает меня за свитер, притягивает к себе и заставляет оседлать. Мой учебник падает на пол. Я рычу. Обвив рукой мою талию, второй он сжимает волосы на моем затылке. Упираясь ладонями ему в грудь, пытаюсь оттолкнуться, но его хватка слишком крепкая.
– Ной, перестань. Ты пьян.
Четыре пустые бутылки из-под пива звякают на столе, потому что я задеваю ножку, сопротивляясь.
– Нет, мне скучно. – Он медленно приближается к моему рту. – Я хочу заняться с тобой любовью, Тирнан. Хочу трахнуть маленькую шлюшку своего отца.
Вскинув руку, изо всех сил даю ему пощечину. Лицо Ноя резко поворачивается в сторону. Парень шумно втягивает воздух, но смеется, едва ли не застонав от удовольствия.
– Ты тоже этого хочешь, – продолжает он, вновь подняв взгляд и прижимаясь ко мне пахом. – Трахни меня вот так. Прямо на этом стуле. Скажи ему, что я тебя заставил. – От его горячего дыхания кожу губ покалывает. – Скажи ему, что я заставил тебя сделать то, что тебе положено делать для всех мужчин в доме. Здесь, на кухонном столе, каждое утро после того, как подашь нам гребаный завтрак.
Я сжимаю футболку Ноя в кулаке и продолжаю вырываться, тяжело дыша. Твердый член под его джинсами трется об меня через тонкую ткань моих шортов.
Отпустив волосы, он прислоняется своим лбом к моему и шепчет:
– Я хочу тебя. – Его дыхание становится поверхностным и частым, словно ему больно. – Я хочу тебя.
Голос парня пронизан вожделением. Несмотря на жар между ног и жажду чего-то большего, что не могу объяснить – или не хочу объяснять, – я отталкиваю его.
– До тех пор, пока дороги не расчистят, – цежу сквозь зубы.
Как только они оба получат доступ к женщинам в городе, я буду уже не особо им нужна.
Хлестнув Ноя по груди, наконец-то отталкиваю его и, пошатнувшись, вскакиваю на ноги. Пячусь назад, подхватив книгу с пола. Он поднимается и наступает. Калеб тоже встает.
– Ты нуждалась в его ласке, – произносит Ной, имея в виду Джейка. – Он злоупотребил своей властью над тобой. Со мной ты можешь развлечься. Можешь сама диктовать условия.
Прищурившись, озадаченно смотрю на него. Вот, значит, что происходит между мной и его отцом, по мнению Ноя? Просто маленькая сиротка нуждается в любви?
Он действительно думает, будто Джейк воспользовался мной.
– Когда мне было шестнадцать, один девятнадцатилетний парень увез меня домой с вечеринки и хотел сделать со мной то же, что делает твой отец. Я не позволила ему, потому что ничего не почувствовала.
Оба парня молчат, в то время как я продолжаю:
– Когда сын сенатора Де Хэвена зажал меня в углу на губернаторском балу с парой своих приятелей из студенческого братства… обещая хорошо со мной обращаться, я тоже не согласилась, и он после этого мог похвастаться разбитой губой. Когда Терренс Холкомб вошел в озеро, щеголяя своим красивым телом и разбрасываясь теми же дерзкими словами, которые слышу от тебя, я не повелась на перспективу сиюминутного наслаждения.
Пусть я приехала сюда девственницей, но не дурой.
– А когда мы все вместе праздновали мой день рождения и местные парни пялились на меня, пока я танцевала, мне было плевать. Меня волновало только то, что ты, Джейк и… – я бросаю взгляд на Калеба, – что вы наблюдали за мной. Что я ни в чем не нуждалась и ничего не хотела ни от кого другого, ведь в этом доме у меня есть все, чего я желаю.
Я не какая-то пустоголовая идиотка, которая цепляется за каждого, кто проявит к ней внимание или жаждет ласки от первого встречного. Джейк не пометил меня. Я сама делаю выбор.
– Я в курсе, как остановить то, что мне не нравится. И умею говорить «нет».
– И?
– И я говорю «нет», – отвечаю Ною.
Схватив свой учебник, прохожу мимо него и покидаю кухню.
Глава 22
Если бы она только открылась мне…
Знаю, Тирнан меня хочет. Это было видно той ночью на диване в день ее рождения, и в мастерской под мотоциклом. Я был прав, когда сказал, что занялся бы с ней любовью. Я бы не сбежал из ее комнаты после, не стремился бы поскорее кончить. Мне было бы приятно доставить ей удовольствие.
Подложив руку под голову, смотрю в потолок, снова и снова прокручивая в мыслях то, каким фиаско завершился сегодняшний вечер. Я облажался. Напился и все испортил.
Калеб спит. Тирнан тоже отправилась в постель несколько часов назад. Сглотнув ком в горле, закрываю глаза. Мой член набухает, наливается жаром. Протянув руку вниз, сжимаю его через джинсы, едва не застонав от ноющей боли.
Она должна быть здесь. Тихо и нежно раскачиваться на мне, пользуясь тем, что его нет дома. Калеб нас не сдаст. Я закрываю глаза, массирую себя и чувствую, как с каждой секундой все сильнее твердею.
Или я должен быть в комнате Тирнан. Целовать, неспешно разжигая в ее теле огонь, прикладывая все усилия, чтобы она была не способна отказать. Я бы так мастерски вылизал ее киску, что Тирнан умоляла бы взять ее. И, не дав ей опомниться, вошел бы в нее и показал, на что способен молодой парень.
Сжимаю свой член, испустив хриплый стон. Господи. Мне нужно передернуть. Иначе я не усну.
Поднявшись с кровати, застегиваю джинсы, оставляю свою футболку на полу и иду к двери.
Вдруг услышав приглушенный выкрик, навостряю уши.
Что это такое?
Крик вновь доносится из спальни Тирнан. Я резко перевожу взгляд на разделяющую нас стену в замешательстве. Отец ушел. Она там не с ним. Почему…
Раздается кряхтение, потом что-то похожее на всхлип. Какого черта?
Выйдя в коридор, смотрю влево на ее комнату. Дверь закрыта. Подхожу ближе, но тут Калеб, тяжело топая, спускается по лестнице из своей комнаты. Он тоже в темных джинсах и без футболки. Его веки едва разлипаются, волосы взъерошены, словно он только проснулся.
Мой брат не останавливается и не смотрит мне в глаза. Просто открывает ее дверь, как будто это привычное дело. Я захожу вслед за ним, слышу крик Тирнан. Калеб тихо обходит вокруг ее кровати. Она сжимает свою футболку, наполовину уткнувшись лицом в подушку, и снова кричит. Перестав дышать на мгновение, я морщусь. Судя по виду, ей больно. Что…
Волосы спадают на лицо Тирнан, ее кожа влажная из-за выступившей испарины, все тело напряжено словно натянутая струна.
Уставившись на нее, внезапно понимаю.
Она спит.
– Что с ней? – спрашиваю, стоя на пороге.
Калеб лишь отмахивается, прогоняя меня, после чего ложится рядом с Тирнан и притягивает ее к себе. Она сразу же льнет к моему брату, зарывается ему в шею. Ее крики затихают, дыхание начинает выравниваться. Зевнув, он укрывает их одеялом, будто это совершенно нормально.
– Часто она так?
Человек, которому снятся кошмары, не должен издавать такие звуки, да? Пока Калеб устраивается удобнее, Тирнан успокаивается, сворачивается клубочком и прижимается к нему, продолжая тихо и мирно дремать.
Он лежит на боку, обнимает ее, пристроив подбородок ей на макушку. Они оба опять проваливаются в сон.
Я наблюдаю за ними. Она знает, что так кричит по ночам?
Знает, что Калеб приходит к ней? Никогда этого не слышал.
Разумеется, Тирнан порой спит в комнате отца. Может, мой брат приходит, только когда она одна?
В детстве у него тоже случались кошмары, правда он просыпался.
Резкий запах ударяет в ноздри, и я моргаю, услышав собачий лай. Вдохнув, поворачиваюсь к коридору и кривлюсь. У меня почти слезятся глаза.
Я шепчу Калебу:
– Ты это чуешь?
Пахнет гарью, но мы затушили все камины. Спускаюсь вниз и проверяю, действительно ли огонь погас, затем направляюсь к входной двери. Однако, проходя мимо кухонного окна, замечаю зарево. Прищурившись, останавливаюсь. Какого?..
Рванув на кухню, едва не спотыкаюсь о выбежавших навстречу собак, наклоняюсь над раковиной и выглядываю в окно. Живот сводит.
– Ох, твою мать, – судорожно выдыхаю я. – Калеб! – ору, развернувшись кругом, и бегу к двери. – В амбаре пожар!
Животные. Амбар рядом с конюшней. Черт!
Я хватаю из шкафа толстовку, натягиваю ее, обуваюсь и достаю из кармана куртки перчатки.
– Калеб! – зову опять. – Поторапливайся!
Его шаги громыхают наверху, он несется вниз по лестнице. Не дожидаясь брата, распахиваю дверь и выскакиваю наружу. Поскользнувшись, цепляюсь за перила, быстро спускаюсь по ступенькам веранды. Снег хрустит под ногами, засыпается сверху в ботинки, которые я не успел зашнуровать. За сегодня еще 15 сантиметров выпало. Но мне плевать. Я останавливаюсь и смотрю на амбар, не в состоянии пошевелиться. Что за чертовщина? Языки пламени полыхают на крыше. Будет чудом, если вода в шланге не замерзла. В противном случае мы потеряем все. Черт, с чего вдруг начался пожар?
Калеб хватает меня за воротник. Втянув воздух, встречаюсь с ним взглядом. Хмурясь, он дергает подбородком в сторону амбара. Я киваю, взяв себя в руки.
Мой брат бежит к мастерской, открывает гаражную дверь, а я мчу к амбару. Внутри все затянуто густым удушающим дымом. Пытаясь перевести дыхание, накрываю нос и рот рукавом и вытаскиваю шины Тирнан на улицу. Куры, сидящие внутри, кудахчут, хлопают крыльями. Кашляя, ныряю обратно, нахожу веревку, набрасываю петлю гребаной корове на шею и тяну ее за собой. Я стараюсь сделать вдох, но никак не могу совладать с кашлем. Все щиплет и печет. В таком задымлении с трудом удается найти выход.
Сверху раздается скрип. Посмотрев туда, замечаю, как от пола чердака откалывается фрагмент, болтается в воздухе и падает, задев корову. Срываюсь с места и вывожу животное наружу.
Калеб тащит из мастерской пожарный шланг, пока я передвигаю все подальше от амбара.
– Что случилось? – кричит Тирнан.
Подняв взгляд, вижу, что она стоит в ботинках, футболке и пижамных шортах, без верхней одежды.
Поворачиваюсь к брату. Он возится с рычагом, однако вода из шланга не поступает.
– Твою мать! – рычу, сжав свои волосы в кулаках.
– Иди проверь, не замерзла ли она! – выкрикивает девушка.
Я оглядываюсь. Она обращается к Калебу, указывая на водонапорную башню.
Качаю головой. Вчера был довольно теплый день. Вода могла и не замерзнуть, только это не поможет. Что мы будем делать? Наполнять ведра и заливать пламя отсюда?
Калеб уходит, бросив шланг. Собираюсь последовать за ним. Внезапно Тирнан проносится мимо, и мое проклятое сердце подскакивает до горла.
– Лошади! – кричит она.
Обломки падают с чердака в амбар. Учитывая, сколько там дерева и сена, огонь за считанные минуты доберется до конюшни. Девушка врывается внутрь и скрывается из виду.
– Тирнан, нет! – ору я.
Бросаюсь на ней, но она уже изо всех сил тянет на улицу Мятежного. Конь упирается. Волосы девушки летят ей в лицо. Нас хлещет ветер.
Твою мать, тупые лошади. Несмотря на свой ум, они с места не сдвинутся, пока здание будет рушиться вокруг них.
Я помогаю Тирнан. Мы вдвоем дергаем за поводья, и тут… я слышу шлепок. Мятежный выбегает из стойла в ночь.
Раздается рев двигателя. Глянув за угол, обнаруживаю Калеба, пробирающегося в экскаваторе через сугробы к водонапорной башне.
Я оцепеневаю. Он хочет…
О черт.
– Калеб! – выкрикиваю, однако мгновенно умолкаю, зная, что он прав. Это единственный способ потушить огонь. Хотя нам нужно увести отсюда лошадей.
Тирнан ныряет обратно. Я следую за ней, направляюсь к Руффиану, а девушка спешит к Шони. Нас окутывает жар, древесина потрескивает. Слышится жалобный скрип. Похоже, стропила не выдерживают. Господи.
– Тирнан, уходи! – рявкаю я. – Убирайся отсюда!
Хлестнув Руффиана, отправляю его на улицу. Громкий крик пронзает воздух. Резко развернувшись, вижу, как Шони отталкивает Тирнан к стене стойла, протискиваясь мимо. Дым клубится. Капли крови стекают по дереву. Вновь закричав, она еще раз шлепает лошадь. Шони пускается галопом из стойла, и я отскакиваю в сторону, после чего бегу к Тирнан. Кровь струится по ее левому плечу. Подхватив девушку, обвиваю ее рукой.
Кашляя, мы вываливаемся из конюшни. Тирнан падает на землю. У меня за спиной что-то громко скрежещет. Я поворачиваюсь кругом как раз вовремя, чтобы увидеть экскаватор Калеба, раз за разом врезающийся в деревянную водонапорную башню, пока та не накреняется. Вода проливается на амбар с конюшней, и гасит пламя. Пожар постепенно затухает, в небо поднимается дым.
Мои плечи поникают. Мороз покалывает губы и уши.
Рухнув на колени, я выдыхаю.
Тирнан.
Осторожно взяв ее руку и обхватив другой ладонью щеку, заставляю ее поднять подбородок.
– Посмотри на меня.
Она моргает. Взмывшие в воздух снежинки оседают на ее ресницах. Сквозь мои пальцы сочится кровь. Медленно осматривая девушку, нахожу глубокий порез на ее плече и сжимаю его в попытке остановить кровотечение. Но Тирнан шипит; ее глаза наполняются слезами.
– Откуда ты знаешь, что лошадей нужно хлестать? – спрашиваю, стараясь отвлечь девушку от боли.
– Я не знала, – сдавленно произносит она. – Просто в кино всегда так делают.
Тихо смеюсь.
Она дрожит. Нам нужно отвести ее в дом.
– Как начался пожар? – Тирнан смотрит мне за плечо.
Покачав головой, отвечаю:
– Возможно, проблемы с электричеством. Или печка. Кто знает?
– Он обвинит нас.
– Он определенно обвинит нас, – ворчу я, направив вторую руку девушки вокруг своей шеи, и снова помогаю ей подняться на ноги.
– Но ты отлично справилась.
Я смотрю Тирнан в глаза. Ни секунды не колеблясь, она рванула прямо к лошадям.
Да, чертовски сильно меня напугала, однако действовала храбро.
– Только больше так не делай, хорошо?
Мы начинаем двигаться к дому. Вдруг откуда ни возьмись появляется Калеб, подхватывает ее на руки и указывает подбородком на амбар.
Не успеваю возразить, прежде чем он разворачивается и уносит Тирнан. Ее глаза, полные боли, прикованы лишь к нему.
Я стискиваю челюсти, провожая их взглядом, пока они не скрываются в доме.
А потом иду разгребать хренов завал, как мне было велено.
Глава 23
Втягиваю воздух сквозь зубы. Порез слишком глубокий.
Надрывно всхлипнув, отворачиваюсь, чтобы не видеть кровь, пока Калеб осматривает мою руку.
Что делать? От ближайшей больницы нас отделяют километры опасных заснеженных дорог. Мне больно. А вдруг рана инфицируется?
Мои колени дрожат. Я хочу Джейка.
Калеб занес меня в дом, усадил на кухонный стол, перевязал руку, зажег огонь в камине, после чего убежал на улицу, помогать Ною. Похоже, пожар удалось полностью потушить, но им нужно было вернуть животных в укрытие. Единственным неповрежденным и не пропахшим дымом помещением осталась мастерская, поэтому я наблюдала через кухонное окно, как парни притащили сено в гараж и завели туда лошадей, корову и кур. Гаражную дверь они оставили слегка приоткрытой для доступа свежего воздуха, только Джейк все равно заметит пепелище, когда вернется домой через пару дней.
Боже, он придет в бешенство. Половина его амбара теперь бесполезна, а в мастерской скоро будет вонять навозом.
Эй, зато животные какое-то время смогут наслаждаться средой с контролируемой температурой.
Бедные собаки наматывают круги вокруг стола, беспокойно поглядывая на меня.
Калеб сжимает мое плечо, спровоцировав волну жгучей, пронизывающей боли.
– Калеб… – умоляю я.
Не знаю, действительно ли мне так больно или просто страшно. Ведь я не смогу попасть к доктору, если потребуется.
Я поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом. Его брови нахмурены. Подхватив чистое полотенце, парень заставляет меня придавить ткань к ране второй рукой, а сам идет к шкафчику над холодильником.
– Боже правый, твою мать, – слышится рык Ноя. Входная дверь захлопывается. – У нас здесь никогда пожаров не было. Ни разу! – Он распахивает шкаф возле раковины и достает оттуда бутылку Cuervo. – Не считая того случая, когда я в двенадцать лет запустил горящую стрелу в канистру с бензином. Правда, я понимал, что случится, – бубнит парень. – Тогда пострадала только моя шкура.
Хочется засмеяться, но у меня нет сил. Полотенце насквозь пропитывается кровью, моя ладонь намокает. Свесив ноги с края стола, слышу всплески текилы у себя за спиной – Ной отпивает пару глотков. Смотрю в его сторону и замечаю, как Калеб бросает на стол красную жестяную коробку.
Мой пульс слегка учащается.
Вместо того чтобы вернуться к столу, он проходит мимо, включает воду в раковине. Я оглядываюсь через плечо. Калеб моет руки.
Живот сводит, внутренности затягиваются в тугой узел, и я прикусываю губу.
– Держи. – Ной подталкивает меня в плечо прохладной стеклянной бутылкой. – Выпей.
Качаю головой. Мне сейчас ничто в глотку не полезет.
Калеб подходит, открывает коробку, достает различные инструменты.
– Вы не спали? – спрашиваю, переводя взгляд с одного парня на другого. – То есть, слава богу, что вы вовремя обнаружили возгорание.
Ной мельком смотрит на брата, однако никто из них не отвечает. Калеб берет мою руку, осторожно убирает полотенце. Я хрипло вскрикиваю. По моей щеке скатывается слеза.
Передумав, выхватываю бутылку из рук Ноя, запрокидываю голову назад и залпом делаю два щедрых глотка.
Горло словно огнем обжигает; закашляв, борюсь с рвотными позывами. Кто-то забирает текилу. Твою мать, меня сейчас наизнанку вывернет. Какая гадость.
Опять схватив бутылку, проглатываю еще порцию.
Калеб склоняется над коробкой, выуживает оттуда иглу и нитки. Пока алкоголь прокладывает себе путь в мой желудок, опаляя изнутри, я наблюдаю за тем, как он цепляет иглу каким-то зажимом, вдевает в нее нить, а затем держит над горящей зажигалкой, дезинфицируя.
Какого хрена?
И тут до меня доходит.
О нет.
Я мотаю головой.
– Калеб, нет.
Резко подняв свои темно-зеленые глаза, он непоколебимо смотрит на меня.
Только его живот – парень без рубашки, потому что так и не успел одеться, когда выбежал на улицу, – напрягается из-за тяжелого дыхания. Как будто он… нервничает.
Калеб приподнимает мою руку и, стиснув челюсти, сжимает края пореза пальцами.
– Нет, Калеб, остановись! – кричу я.
Я не смогу. Отвернувшись, судорожно втягиваю воздух.
– Нужно это сделать, – говорит Ной, снова вручив мне бутылку. – Если не наложить швы, может пойти заражение, и тогда ты будешь мечтать о смерти.
Глотаю текилу.
В очередной раз поймав мой взгляд, Калеб сжимает кожу пальцами, красными от моей крови, и прокалывает ее иглой.
Внутри все переворачивается; я дрожу. Меня бросает в холодный пот. Он протягивает нить, и я прикусываю губу с такой силой, что ощущаю привкус крови.
– Ной, – скулю, всхлипнув.
Твою мать, как же больно. Я хочу Джейка. Они не знают, что делают. Разве сейчас не существует штук вроде суперклея для этого? Таких, которые склеивают кожу?
Парень затягивает стежок. Мою руку пронзает боль наподобие змеиного укуса. Стискиваю зубы. На ресницах повисают слезы.
Черт.
Ной опять протягивает мне бутылку, однако я отталкиваю ее. В животе тепло, в голове – ощущение легкости. Но меня все равно тошнит, мать твою.
Я делаю глубокие вдохи и выдыхаю, пытаясь угомонить свой желудок. Калеб вновь прокалывает мою плоть иглой, и я чувствую, как струя крови стекает по плечу. Все тело охватывает нестерпимая боль.
– Пожалуйста, – плачу я. – Пожалуйста, перестань.
Отталкиваю его, пытаясь высвободиться. Я не могу. Мы должны подождать. Джейк скажет, что делать. Я не могу. Мне в течение пяти месяцев не попасть к врачу. А что, если рука не перестанет болеть? Вдруг рана не заживет?
Оттягиваю пальцы Калеба от себя.
– Отпусти, – рычу я. – Мне больно!
Он выпрямляется. Прежде чем я успеваю сообразить, что происходит, Калеб отвешивает мне пощечину. Моя шея так резко поворачивается, что сухожилие едва не рвется.
У меня округляются глаза и отвисает челюсть. Перестав плакать, вдыхаю. В ушах звенит; я сижу, оцепенев.
Какого черта?
Он ударил меня.
Калеб ударил меня!
Опершись руками о столешницу по сторонам от моих бедер, парень наклоняется к моему лицу. Мне требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя, потому что комната вращается.
– Какого хрена! – огрызаюсь я, развернувшись обратно.
Подняв руку, даю ему ответную пощечину, правда, его голова лишь слегка дергается после моей атаки.
– Ты меня ударил! – ору, закипая от гнева.
Я толкаю Калеба в грудь обеими руками и еще раз ударяю по щеке.
– Но тебе ведь уже не больно, да? – произносит Ной мне на ухо сзади.
Испепеляя его брата взглядом, перевариваю слова парня и фокусируюсь на ощущениях в руке.
Боль не исчезла, однако притупилась. Ярость, завладевшая мыслями, все затмевает.
Меня больше не мутит.
Мое дыхание становится поверхностным. Я смотрю на Калеба, до сих пор нависающего надо мной. Не дожидаясь, пока мой шок развеется, он садится на стул, дергает подбородком в сторону Ноя, словно подав какой-то сигнал, снова сводит края раны и прокалывает кожу иголкой.
Ной забирается на стол, садится позади меня, обвивает талию одной рукой, а второй крепко сжимает волосы на затылке. Поморщившись от саднящего ощущения, выдыхаю. Это отвлекает внимание от боли в руке.
Калеб натягивает нить. Я закрываю глаза, сопротивляясь новому приступу. Пот выступает по всему телу. Господи, твою мать.
Пока он продолжает накладывать швы, кулак Ноя сжимается сильнее. Уронив голову ему на плечо, поворачиваюсь, утыкаюсь губами в его шею и плачу.
Снова и снова. Еще пару раз. Живот вновь сводит, и я сдерживаю рвотный рефлекс.
– Калеб, – прошу жалобно.
Парень смотрит на меня. Я киваю.
Просто сделай это. Просто…
Сдвинув брови, он тяжело дышит, но поднимает руку и, замешкавшись лишь на мгновение, опять дает мне пощечину. Вскрикнув, зажмуриваюсь, отчего слезы струятся по лицу.
Мир вокруг кружится. Я медленно выдыхаю.
Внезапно ладони обхватывают мои щеки, теперь нежно ласкают, как перышки. Он мягко целует меня в губы, покусывает, успокаивая. Когда его зубы захватывают мою нижнюю губу, кровь разгорячается. Жар разливается по телу, я словно парю в воздухе. Язык Калеба касается моего языка, обжигая и… О боже. Я чувствую себя невесомой. Вкус такой приятный.
Проведя руками вверх по животу и груди парня, начинаю обвивать его ногами, но останавливаюсь.
Читать бесплатно другие книги:
