Доверие Дуглас Пенелопа

Я вскидываю бровь, хватаю выпечку, забираю свой стакан и отхожу, услышав позади себя его смешок.

Устроившись за островком, откусываю кусок маффина, а Ной уходит. Рот наполняется слюной, едва ощущаю сладкий вкус. Хоть я и поужинала накануне, все равно умираю с голоду, будто несколько дней не ела.

Подняв глаза, замечаю нахмуренные брови Джейка, пристально уставившегося на дверь, через которую вышел его сын.

– Что такое?

Он моргает, качая головой.

– Ной помогает. По собственной воле.

Подойдя к кофеварке, мужчина наливает напиток себе в кружку. Я опускаю голову, чтобы Джейк не увидел мою улыбку.

– И кофе уже сварен, – добавляет он, озадаченно глядя на кувшин.

Опять откусываю кусочек. Счастливые люди более сговорчивы. Уж я-то это знаю. Ной ведет себя ответственно, потому что счастлив.

– Тебе не холодно?

Услышав вопрос Джейка, перевожу взгляд на него. Он смотрит на мою майку и свитер, натянутый только на одну руку. Свободная половина свернута над плечом.

– Рукав царапает. – Я заправляю волосы за уши, продолжая есть маффин.

Мужчина подходит ближе.

– Тебе следует остаться в постели, а не расхаживать туда-сюда с травмой. Мы сами со всем справимся.

– Я не хочу оставаться в постели.

Подумывала об этом. Как минимум, чтобы выспаться, но…

Не хочу сидеть в своей спальне одна. Мне хочется находиться рядом с ними.

Мои жевательные движения замедляются. Отъезд отсюда дастся тяжело, когда снег растает, да? Я скучаю в разлуке с этими мужчинами. Каково будет жить в другом штате, если я не желаю оставаться в соседней комнате без них?

– Это ты нарисовала?

Что? Вернувшись в реальность, оборачиваюсь и слежу за направлением его взгляда. Обе дверцы холодильника увешаны моими эскизами для реставрации мебели. Я выпрямляюсь и иду к холодильнику в замешательстве. Ведь я выбросила эти рисунки.

Толстый пергамент испещрен складками, потому что его достали из мусорной корзины и разровняли. Остальные эскизы я спрятала под диваном в гостиной, чтобы глаза не мозолили.

Теперь они все висят на холодильнике.

Я почти сразу понимаю, кто это сделал. Повернув голову, вижу Калеба, забросившего седло себе на плечо и ведущего Шони обратно в конюшню. На моих губах появляется улыбка.

– Красиво, – говорит Джейк. – Не терпится увидеть готовый продукт.

Не знаю, много ли я сделаю с одной рукой, однако радуюсь возможности вернуться в мастерскую. Мужчина направляется к выходу со своим кофе, затем оглядывается, внезапно посерьезнев.

– Не покидай пределы участка. И не выходи на улицу ночью, ладно?

– Почему?

Он научил меня, как вести себя при столкновении с дикими животными.

Джейк продолжает:

– Пожар начался на чердаке. Там нет ничего, что могло бы спровоцировать возгорание.

Я сосредотачиваюсь на нем. Значит… Причина не в электричестве или оплошности мальчиков? Что…

И тут меня осеняет. Поджог был умышленным?

– Ты же сказал, что сюда никто не сможет добраться.

– Нет. – Он качает головой. – Я сказал, что дороги заносит.

Джейк выходит из комнаты, а я пялюсь ему вслед. Он ведь не всерьез. Кто-то еще мог быть здесь вчера?

Прокрутив ручку регулировки, уменьшаю напор пульверизатора, делаю шаг назад и покрываю тонким слоем золотой краски выступающие части комода, уже перекрашенного в голубой, фиолетовый и зеленый. Крышку, ножки и четыре угла тоже акцентирую.

Откладываю пистолет и снимаю маску с очками. Мне нравится смешение цветов: один перетекает в другой, а золото придает сияние. Думаю, когда установлю новую фурнитуру, комод будет выглядеть великолепно.

Я улыбаюсь, довольная результатом.

Сняв самодельную шину, которую Джейк заставил меня надеть, смотрю на бинт и не обнаруживаю следов крови. Мне она не особо нужна, потому что пострадала левая рука, к тому же я сегодня вполне справилась правой, но его совет оказался действенным. Иммобилизация помогла уменьшить боль.

Глотаю две таблетки «Аспирина», запиваю водой, после чего, миновав Ноя и Джейка, возвращаюсь в дом.

Пока мою руки, смотрю в окно. Ветви и иголки елей запорошены снегом, легкий ветерок поднимает в воздух взвесь снежинок с валунов около амбара и конюшни. С этого ракурса строение выглядит нормально. Я не вижу противоположную стену с выгоревшим углом. Слава богу, амбар по большей части по-прежнему пригоден для эксплуатации. Мальчики все утро разгребали обгоревшие доски, залатали повреждения, как смогли, используя имеющиеся у нас материалы, и выстлали пол свежим сеном.

Подхватив полотенце, замечаю мигающий красный индикатор на своем телефоне. Я выдыхаю, включив его. У меня пропущенный вызов от Мираи.

Если поговорю с ней, с чего лучше начать? С того, что я получила травму от падающих обломков во время пожара; с того, как за нами гналась полиция; или с того, что мне повезет выбраться отсюда следующим летом не беременной?

Нет. Я не готова впустить внешний мир обратно в свою жизнь, поэтому решаю проигнорировать звонок.

Однако, заметив дату на дисплее, сперва не верю своим глазам. Уже почти декабрь. Скоро Рождество.

Вновь подняв взгляд, наклоняюсь над раковиной и рассматриваю окружающий нас лес. Все хвойные похожи на рождественские деревья. Сомневаюсь, что Джейк увлекался украшением дома к праздникам, когда парни были детьми, но без ели наверняка не обходился. Он ведь не Гринч[28].

И я уверена, что добывал их мужчина у себя на заднем дворе.

Оттолкнувшись от стойки, чуть ли не бегу вприпрыжку к шкафу, достаю пальто, шапку и перчатки. Быстро одеваюсь, затем, скинув кроссовки, надеваю сапоги и обматываю шею шарфом. Мчусь через кухню в мастерскую, хватаю с полки для инструментов секатор и выхожу на улицу, прежде чем Джейк или Ной оторвутся от мотоциклов, чтобы засыпать меня вопросами.

Мороз щиплет щеки и нос. Небо затягивают облака, предвещая новый снегопад. Почему-то с моего лица не сходит улыбка. Проваливаясь в сугробы по колено, я взбираюсь на невысокий холм между конюшней и гаражом к самой идеальной сосне. Она привлекла мое внимание несколько месяцев назад, но заснеженной выглядит даже красивее. Пятиметровая, пышная внизу, с заостренной макушкой, идеальной для наконечника.

Только я ее не срублю и не попрошу Джейка об этом. Нет, это будет преступлением.

Хотя мне понадобится несколько веточек, которых на ней предостаточно.

Я подгибаю пальцы из-за холода – снег попал в сапоги – и отряхиваю ветви. Подавшись вперед, закрываю глаза. Аромат хвои напоминает о Нарнии[29] и Рождестве. Еще довольно живо представляется запах оберточной бумаги.

Протянув руку с секатором вверх, пытаюсь срезать сосновую лапу с одного из сучьев. Сжимаю рукоятки, безуспешно поворачиваю ее то влево, то вправо, но она заледенела.

Снег осыпается с иголок, попадает на обнаженную полоску моего запястья. Я буквально ощущаю привкус морозной свежести в воздухе. Скрутив ветку, опять дергаю. Внезапно кто-то тянется к ней из-за моей спины и срезает одним быстрым движением.

Резко поворачиваю голову и вижу Калеба. Он смотрит на меня сверху вниз. Нерешительность, обычно присутствовавшая в его взгляде, сменилась спокойствием. Парень вручает мне ветвь, и я ее забираю.

– Хотела сделать какое-нибудь украшение для дома, – говорю тихо.

Разумеется, Калеб ничего не отвечает. Ему безразлично, что и зачем я делаю.

Он срезает и протягивает еще одну пушистую веточку, снег с которой засыпает мои сапоги. Кивнув, принимаю ее. Открываю рот, чтобы поблагодарить его, но останавливаюсь. Вместо этого встречаюсь с ним взглядом и слабо улыбаюсь. Затем, не дожидаясь, когда парень уйдет, указываю на другую ветку. Калеб поднимает обе руки – я практически оказываюсь в его объятиях, – отрезает ее и тоже отдает мне. Указываю на отросток повыше. Парень снова орудует пилой над моей головой.

Мы двигаемся вокруг сосны, выбирая красивые длинные веточки с густой хвоей. Не знаю, долго ли продлится наше перемирие, однако уверена, что оно продержится дольше, если я не буду разговаривать.

Следующая ветвь ломается. Снег сыпется на меня, приземляется на ресницы, нос. Большой комок плюхается прямо на мою щеку. Поморщившись, отряхиваюсь и вытираю лицо. Я улыбаюсь, но не смеюсь. Не произношу ни звука. Подняв взгляд, обнаруживаю, что Калеб наблюдает за мной. Уголки его губ озорно приподняты.

Подхватываю ветку и замахиваюсь на него. Дернув головой, он уворачивается от снежной пыли, однако я замечаю его улыбку. Моя собственная меркнет, в глазах начинает щипать, пока я смотрю на парня. Впервые вижу на его лице нечто похожее на счастье.

Калеб устанавливает зрительный контакт, а я быстро моргаю, подавляя слезы. Понятия не имею, что со мной не так. Эта улыбка кажется красивой только потому, что прежде я ее не видела.

Перемещаясь дальше, я кивком показываю, какую веточку срезать, и еще несколько поблизости от нее. Он кладет их мне в руки. Ветер усиливается, в небе гремит гром. По спине пробегает дрожь.

Обвив меня руками, он отдает очередную ветку. Я стою и жду следующую, но…

Ничего не происходит.

Закрыв глаза, чувствую, как невесомые снежинки падают на мои щеки.

Хочется обернуться.

И в то же время я не хочу этого делать.

Калеб меня пугает. Когда я занималась с ним любовью, мне казалось… Будто я никогда не проснусь.

Словно я зависла в невесомости. Мне это не понравилось.

И в то же время безумно понравилось.

Я чувствовала себя потерянной, но умиротворенной. Как будто плыла по течению. С Ноем и Джейком я могу представить будущее; знаю, что случится. А с ним – ничего. С Калебом невозможно спрогнозировать следующие пять минут, потому что чувства эволюционируют. Он меняет меня.

Боюсь, я потеряю точку опоры. Не хочу вновь стать такой, какой была прежде. Напуганной, чего-то выжидающей, неуверенной… Мне не хочется опять наделять кого-либо такой властью над моими эмоциями.

Парень просто стоит у меня за спиной. От его тепла волоски на задней поверхности шеи встают дыбом. Посмотрев на его руки, чувствую, как Калеб утыкается лбом в мой затылок.

В горле образуется огромный ком.

Но я все равно льну к нему. Кровь огненной лавой растекается по венам.

Так он со мной разговаривает.

Его горячее дыхание колышет мои волосы. Калеб медленно стягивает с меня шапку, отчего пряди спадают на лицо. Я напрягаюсь.

Вдруг он резким движением выбивает ветки из моих рук.

Весь воздух улетучивается из легких.

Хвойные лапы падают на землю, и я сжимаю кулаки. Пульс учащается, в животе будто торнадо кружит. Я не могу пошевелиться. Черт.

Его ладони скользят вниз по рукавам моего черного бушлата, пальцы впиваются в ткань. Мгновение спустя Калеб упирается рукой мне в спину и толкает вперед.

Судорожно вздохнув, спотыкаюсь в снегу. Из-за страха внутри все обрывается и одновременно разгорячается. Мир вокруг кружится. Я выпрямляюсь, собираюсь развернуться, однако он снова подталкивает меня, не к мастерской или дому, а… в сторону амбара.

Бросаю взгляд на закрытую гаражную дверь. Ной и Джейк, наверное, до сих пор там работают.

Парень опять толкает. И еще раз, пока я не трогаюсь с места.

Пар клубами вырывается изо рта, волосы спадают на глаза. Оглянувшись назад, вижу, что его взгляд прикован ко мне. Он следит за каждым моим шагом.

Не будь нежен. Не дай мне забыть, что я для тебя.

После очередного толчка все-таки быстро разворачиваюсь, готовая ответить тем же, но Калеб стремительно приближается и прижимает меня к стене амбара.

Таков уж он. Сначала как легкий бриз, через секунду – ураган.

Калеб делает то, что хочет.

Я едва дышу. Он нависает над моими губами, силой разжимает мои пальцы, срывает перчатки. Затем, расстегнув пуговицы, хватает за лацканы бушлата, дергает на себя и пытается поцеловать.

Только я отворачиваюсь.

Никаких поцелуев. Не в этот раз.

Усилив хватку, Калеб еще раз притягивает меня к себе, наклоняется, но я не уступаю, качая головой.

Нет.

Он хмурится, буквально испепеляя меня взглядом, обхватывает мою челюсть, заставляет поднять голову и обрушивается на мои губы поцелуем. Я стискиваю зубы. Несмотря на его яростный напор, не открываю рот и отталкиваю парня, зарычав.

– Уф!

Пошатнувшись, Калеб отступает на шаг. Когда я бросаюсь наутек, он снова ловит меня, одной рукой за пальто, другой за волосы и прижимает к себе. Его язык насильно проникает в мой рот. От контакта с влажным жаром по телу словно ударная волна проносится, колени подгибаются. Хочется обвить его руками.

Я хочу наслаждаться происходящим.

Однако все равно отворачиваю лицо. Он впивается губами в мою шею.

– Калеб, нет, – сдавленно произношу я.

Никаких поцелуев.

Распахнув дверь, он пихает меня внутрь амбара, заходит следом и снова ее закрывает. Я снимаю пальто, потому что колючая шерсть раздражает швы, оступаюсь и вырываюсь из его хватки. Резко втянув воздух из-за ноющей боли в руке, почти мгновенно о ней забываю. Быстро пячусь назад, но не могу посмотреть на него, даже стоя лицом к лицу. От одного взгляда на Калеба я потеряю самообладание – слишком сильно его хочу.

– Без поцелуев, – бормочу скорее себе, чем ему. – Пожалуйста.

Ты меня пугаешь.

Калеб неторопливо крадется ко мне. Бросаю обеспокоенный взгляд на дверь, которую треплет усиливающийся и завывающий снаружи ветер. Создается ощущение, будто меня замуровали. Мы здесь одни.

Пока он медленно наступает, я продолжаю пятиться. Врезавшись в деревянную балку, морщусь и огибаю ее. Я смотрю на ноги Калеба и вижу, как его сине-голубая фланелевая рубашка падает на пол. Следом летит черная футболка.

Остановившись, не поднимаю взгляд. Расстояние между нами сокращается. Обхватив мою талию рукой, он осторожно приподнимает меня, относит к стене и ставит на ноги.

Я качаю головой. Мне не нравится, когда Калеб такой. Не нравится, когда он ласковый.

Он упирается рукой в стену у меня над головой, склоняется и дотрагивается подушечками пальцев до моего лица, отчего по коже пробегает трепет. Приходится сжать кулаки, чтобы сдержать дрожь. Вновь слегка покачав головой, шепчу:

– Не надо нежностей.

Сжав ладонью заднюю поверхность моей шеи, парень рывком притягивает меня к себе. Я едва не улыбаюсь, ощутив облегчение. Только потом его губы касаются моего лба. Он прижимается ртом к моей коже, поглаживает большим пальцем линию челюсти. Тепло разливается от висков к щекам. Пуская слюнки, приоткрываю рот из-за желания ощутить его вкус.

Калеб. Глаза наполняются слезами. Пожалуйста.

Меня окутывает тепло, исходящее от его тела. Любой другой человек замерз бы здесь, а я вообще не замечаю холода. Затем Калеб целует меня в висок, овевая своим дыханием. В животе разгорается жар. Мне ужасно хочется обнять его.

Парень скользит носом вниз по моей щеке, берет за подбородок и заставляет поднять глаза. Я по-прежнему не слушаюсь, тяжело дыша.

Просто трахни меня сзади. Мы оба получим разрядку, и потом я смогу убраться отсюда. Что он делает?

Калеб поднимает мою кисть, кладет на свою обнаженную грудь. Стиснув челюсти, вместо этого тянусь к его ремню, расстегиваю джинсы, обхватываю его член и глажу, чтобы он затвердел. Однако парень, схватив за запястье, возвращает мою ладонь к своей груди.

Его тепло просачивается в пальцы, и по всему моему телу, тоже жаждущему это ощутить, пробегают мурашки.

Он снова подталкивает мой подбородок вверх, на сей раз сильнее. Я не поднимаю глаза. Когда Калеб завладевает моими губами, отворачиваюсь, упираюсь обеими руками ему в грудь и пытаюсь оттолкнуть.

– Нет!

Рассердившись, он ударяет кулаком по стене возле моей головы.

Я вздрагиваю. Калеб опять берет мою ладонь, кладет на свою щеку, умоляя прикоснуться к нему – посмотреть на него, увидеть, – покрывает поцелуями скулы, отчаянно старается добиться ответных ласк.

– Калеб, нет.

В итоге он отшатывается от меня. Холодный воздух внезапно заполняет пространство между нами. Слышится его тяжелое дыхание. Я разозлила его.

Наконец-то поднимаю взгляд.

Ярость в его глазах пронзает до глубины души. Каждая его мышца натянута струной. Он не понимает. Я смотрю на его отца. Смотрю на его брата. Трогаю их.

Прошлой ночью я не сдерживалась в его постели, но сегодня осознаю, что это не может повториться. А Калеб не понимает, ведь он ведет себя как гребаный ребенок. Все должны смириться с тем фактом, что он не обязан ничего объяснять. Теперь Калеб знает, каково быть на нашем месте.

Схватив за воротник, парень притягивает меня к себе и рывком распахивает мою рубашку. Пуговицы разлетаются в разные стороны. Едва он стягивает ее, я поднимаю руки, прикрывая свой лифчик. Внутри все сжимается, пока наблюдаю за ним. Калеб разрывает рубашку Ноя пополам – ткань поддается с жалобным треском, – чтобы я больше никогда не смогла надеть вещь его брата.

После этого он обхватывает меня за шею и толкает к капоту машины, накрытой серым чехлом. Я даже подняться не успеваю, прежде чем парень стягивает мои джинсы и сапоги вместе с носками.

Зарычав, опираюсь на руки. Испорченная рубашка Ноя прилетает мне в лицо. Замешкавшись лишь на секунду, я даю ему пощечину. Калеб улыбается, с вызовом, гневно сверкая глазами, заставляет меня откинуться назад и дергает к краю капота. Накрыв рукой между ног, демонстративно, по-собственнически сжимает мою плоть. Я охаю, но он затыкает мне рот ладонью, второй рукой резко опускает лифчик и накрывает сосок губами.

На мгновение мы возвращаемся в прошлое и доводим до конца то, что начали при нашей первой встрече. Калеб берет желаемое, а я, лежа на машине, слишком медлю с протестами, потому что не хочу, чтобы он останавливался. Вцепившись в рубашку, пытаюсь укрыться, только он не позволяет. На его лице явно читается злость. Парень лапает мою киску, трет ее, вонзается пальцами через ткань. Подняв мои руки и удерживая их над моей головой, Калеб поочередно с жадностью втягивает соски в рот. Мое сердце бешено колотится, а глаза закатываются. Твою мать.

Не останавливайся. Вот так. Не целуй в губы, не смотри на меня, не обнимай, черт побери. Продолжай в том же духе.

Выпрямившись, он подхватывает меня под колени, вновь притягивает ближе к себе, раздвигает мои ноги и высвобождает свой член.

Я крепко держу рубашку его брата, прикрываю свои груди. Мгновение спустя, схватив за бока, он входит в меня.

Стиснув в пальцах фланель, зажмуриваюсь. Он начинает совершать резкие толчки, отчего моя спина ерзает вверх-вниз по капоту. Двигаясь жестко и быстро, Калеб постепенно погружается полностью.

Испускаю хриплый стон. О боже. Моргнув, открываю глаза и вижу, что он нависает надо мной, сжимая одной рукой мое бедро. Калеб свирепо смотрит на меня, выскальзывает и снова проникает в мое тело, ускоряя темп. Его лицо напряжено. Установив ритм, парень пытается отобрать рубашку. Но я не отдаю. Просто трахни меня.

Пристальный взгляд Калеба сосредоточен на мне. Он знает, что его брат меня хочет; что я в какой-то мере принадлежу его отцу и Ною; что за пределами этого амбара я с ним не останусь.

Зато здесь? Здесь он может урвать свой кусочек. Больше ему ничего не достанется от глупой дряни, которую он ненавидит, однако может наказать, жестко трахнув, когда захочет напомнить ей, на что она годится. Вот кто мы друг другу.

Его член наполняет меня, проникает невероятно глубоко. Внутренности затягиваются в тугой узел, потому что мне приятно, а я не хочу этим наслаждаться.

Поймав ртом воздух, закрываю глаза, не позволяю себе стонать. Вдруг чувствую, как он вырывает рубашку из моих рук. Я рычу и приподнимаюсь, распахнув глаза. Говнюк…

Он не дает мне шанса на сопротивление, крепко обвивает руками, накрывает рот поцелуем.

Перестаю дышать.

Тут парень неожиданно замирает. Его запах окружает меня; запустив пальцы в волосы на затылке, он прижимает мою голову к себе. За закрытыми веками мир кружится из-за окутавшего нас тепла.

Калеб.

Тяжело дыша напротив моих губ, он покусывает их, медленно и нежно оттягивает кожу зубами. Будто на автопилоте я открываю рот и даю ему то, чего он хочет. Сейчас даже мысль о том, чтобы его остановить, доставляет боль.

Калеб поднимает меня, несет к дверце, отбрасывает чехол, открывает машину – тяжелый металл скрипит – и кладет на переднее сиденье. Старая потрескавшаяся кожаная обивка колет спину.

Накрыв меня своим телом, он вновь проскальзывает в мою киску.

– Не замедляйся, – тихо умоляю я. – Пожалуйста?

Над верхней губой выступает испарина. Калеб облизывается, и я умираю от желания его поцеловать.

Вместо этого хватаю его за бока, подгоняя.

– Пожалуйста? – шепчу парню на ухо. – Не будь нежным. Иначе отъезд отсюда дастся мне тяжелее.

Нежность от Джейка – это нормально. И от Ноя тоже.

Я люблю ласку.

Но с Калебом… Его мягкость ранит. Мои глаза наполняются слезами.

Он медленно, глубоко целует меня. По всему телу проносится торнадо ощущений, устремляясь вниз, между бедер. Не разрывая поцелуя, всхлипываю.

– Тирнан! – окликает кто-то. – Калеб? Есть кто?

Открываю глаза и делаю вдох. Ной.

Калеб накрывает мой рот ладонью, начинает резко двигаться, посасывает и кусает сосок, пока тот не затвердевает.

– Эй? – снова выкрикивает Ной, раздраженный тем, что не может нас найти. Машина накрыта брезентом. Несмотря на приоткрытую дверь, окна все равно занавешены, поэтому снаружи салон не просматривается.

Он наполняет меня, продолжает дразнить языком; его гортанный стон отдается вибрацией в моей груди. От звука голоса Калеба вдоль позвоночника пробегают мурашки. Втягиваю воздух сквозь его пальцы, раскачиваюсь ему навстречу, одновременно пытаясь вырваться из хватки. Свободной рукой парень сжимает податливую плоть моей груди и буквально пожирает ее.

Я выгибаю спину, испустив стон.

Твою ма-а-а-а-ать.

Калеб играет со мной, совершая неторопливые толчки, осыпая поцелуями и покусывая. Внутри меня кружит циклон. Борясь с желанием обнять его и проявить такую же заботу, сжимаю кулаки. Я хочу прикоснуться к нему. Боже, как же я этого хочу.

Возбуждение нарастает. Открыв рот, собираюсь закричать… привлечь внимание Ноя, чтобы он вмешался, или присоединился к нам, или еще что. Что угодно, лишь бы остановить его брата и все происходящее, но…

На грани оргазма я задерживаю дыхание и…

Молчу.

Распахнув веки, убираю ладонь Калеба со своего рта, обвиваю его руками, целую настолько напористо, что он, мать твою, оцепеневает, удивленно дернувшись.

Калеб.

Гребаный Калеб Ван дер Берг.

Я не моргаю, скользя губами по его губам, наблюдаю за тем, как морщинки на его лбу углубляются. Едва наши языки соприкасаются, не сдерживаю стон. Слезы скапливаются в уголках моих глаз, однако я сжимаю бедра и напрягаюсь. Пока не хочу кончать.

Углубив поцелуй, провожу пальцами по его волосам на макушке. Он тает в моих объятиях. Скользнув ладонями вверх по груди Калеба, обвиваю его шею, затем спускаюсь по спине и обхватываю талию, прижимая его к себе.

Дверь амбара наконец-то захлопывается. Наверное, Ной ушел. Только мне уже плевать. Все не по-настоящему. На самом деле, этого не происходит. Калеб будет вести себя как обычно, когда мы покинем эту машину. А я продолжу заполнять заявления в колледж. Но здесь и сейчас больше не могу ему противостоять. Мне хочется почувствовать то же, что я чувствовала прошлой ночью в его постели.

О своей травмированной руке я даже не вспоминаю.

Осыпая поцелуями челюсть парня – щетина щекочет мою кожу, – спускаюсь к шее, целую за ухом, возвращаюсь к губам. Пока он не торопится двигаться во мне и закрывает глаза, я невесомо касаюсь губами его век, смакуя ощущения. Голова почти идет кругом. Калеб осторожно льнет лбом к моему лбу. Обнимаясь, мы тихо и медленно трахаемся. Наши рты разделяют считанные сантиметры. Я опускаю взгляд, смотрю на то, как он погружается в меня, зная, что парень наблюдает за мной. Мне многое хочется сказать ему. Хочется умолять его о большем. Но еще сильнее я хочу услышать слова Калеба.

Заглядываю ему в глаза. Он расслабляется, накрыв мое тело своим, обхватывает ладонями щеки, прижимается лбом к моему лбу, и я раздвигаю ноги шире. Наша кожа слипается от пота. Я впиваюсь ногтями в его задницу, чувствую пояс джинсов под ягодицами.

В животе зарождается тепло. Готовая вскрикнуть, зажмуриваюсь, когда Калеб раскачивает бедрами быстрее и жестче. Он встряхивает мое лицо, требуя зрительного контакта.

Удерживая взгляд его зеленых глаз, кончаю. Наслаждение вспыхивает между ног, оргазм волной проносится по телу.

Однако я все так же смотрю ему в глаза, не моргая. Мы дышим друг другом. Я напрягаю мышцы пресса, и в следующую секунду… внутри будто фейерверки взрываются, трепет удовольствия распространяется повсюду. Калеб тем временем следит за каждым моим движением.

Открыв рот, не издаю ни звука. Мои мышцы сжимаются вокруг его члена. Жар переполняет меня, пробирает до костей.

Наконец с губ срывается приглушенный стон.

Я падаю на сиденье, мои веки смыкаются. Парень завладевает моим ртом, делает еще несколько толчков и тоже кончает. Его опаляющее дыхание – словно наркотик. Обессиленная, я ощущаю, как он пульсирует внутри и изливается в меня. Сердце бешено колотится. Открыть глаза не получается; я способна лишь прижать Калеба, уткнувшегося головой мне в плечо, к себе. Его частое тяжелое дыхание овевает мою шею.

Я хочу пережить это снова. И еще миллион раз, до конца своих дней.

Только закрадывается подозрение, что будет сложно найти другого мужчину, с которым я смогу испытать похожие ощущения.

Повернув голову, чувствую, как его губы мгновенно касаются моего лба, а рука властно сжимает бедро.

Калеб Ван дер Берг, черт бы тебя побрал.