Доверие Дуглас Пенелопа
Полагаю, порой туч недостаточно. Нам нужна полноценная буря, черт побери.
Я еще довольно долго остаюсь под деревом, смотрю на мощную ветку, к которой отец привязал веревкой шину. Кора протерлась после стольких лет, ведь они дурачились здесь почти каждую ночь. В голове не укладывается, что за всю жизнь я так ни разу и не посидела на этих качелях.
Но, с другой стороны, кто бы меня покачал?
Задув свечу, несу все обратно в дом, убираю лопатку и урну. Выключаю свет, проверяю, заперта ли дверь черного хода, а парадную не закрываю на задвижку, зная, что Мираи вернется.
Ужасно утомленная, зеваю, поднимаясь по лестнице. Сейчас начало восьмого, значит, в Чапел-Пик – начало девятого. Что он делает в данный момент? Калеб пока не планировал бы ложиться спать. Если только я не захотела бы, ведь куда я, туда и он.
Сердце болезненно ноет. Не скажу, что ждала звонков от него, и в то же время не думала, что Калеб просто смирится с разлукой. Но даже день спустя от него никакой реакции.
Остановившись на вершине лестницы, вместо того, чтобы пойти в свою спальню, поворачиваю направо, опять подхожу к комнате родителей и на сей раз открываю дверь.
В ноздри ударяет аромат ванили и бергамота. Я рефлекторно едва не задерживаю дыхание. Мне нравятся эти запахи, но не вместе. Они всегда будут напоминать о ней.
Войдя внутрь, осматриваюсь по сторонам и замечаю идеальный порядок. Как будто они живы. Кровать заправлена. Не осталось ни намека на их тела, пролежавшие тут несколько часов. Стеклянная столешница гримерного столика матери мерцает в лунном свете, струящемся сквозь полупрозрачные белые шторы. Хрустальная люстра поблескивает. Я включаю свет и поворачиваюсь на триста шестьдесят градусов, оглядывая большую спальню.
Как бы ни пыталась, найти связь с родителями я не могу. У меня нет никаких воспоминаний об этом месте. Я не забиралась в их кровать по ночам. Не играла с маминой косметикой, не помогала папе завязать галстук.
Направившись в гардеробную, тоже включаю освещение, смотрю на длинные ряды шикарных платьев, которые я отчаянно хотела примерить в детстве, однако не могла.
– Эй, – слышу голос Мираи сзади.
Она вернулась.
Медленно поворачивая голову, окидываю взглядом одежду, коллекцию драгоценностей, часов. Думаю о произведениях искусства, собранных в особняке, машинах в гараже, больше не имеющих ко мне никакого отношения. Этот дом полон вещей, которые никогда не были мне дороги, и у меня уже не осталось никакой потребности в них.
– Можешь позвонить в «Крстис»[32] утром? – спрашиваю у Мираи, закрыв гардеробную и развернувшись к ней. – Давай устроим аукцион. А выручку пожертвуем их любимым благотворительным организациям.
– Ты…
– Да, – перебиваю, двинувшись к двери. – Я уверена.
– Спасибо. – Улыбнувшись, забираю свой буррито на завтрак и чек.
Я выхожу из маленького магазинчика, натягиваю капюшон толстовки, чтобы защитить свои AirPods от моросящего дождя. Под звуки The Hand That Feeds пересекаю пустую пешеходную дорожку, миную пир и иду на пляж. Мои кеды Vans увязают в песке, он засыпается внутрь.
Темные тучи висят низко в небе, пряча утреннее солнце, волны накатывают на берег. К счастью, на пляже почти пусто, не считая пары бегунов. В океане гребут два серфера, их мокрые черные гидрокостюмы блестят. Плюхнувшись на попу и скрестив ноги, стряхиваю с плеч рюкзак, достаю бутылку воды и разворачиваю буррито, обернутый в фольгу.
Откусив кусочек, смотрю на океан. Пропахший солью и йодом воздух заставляет меня улыбнуться.
Шесть недель.
Шесть недель, как я вернулась в Калифорнию, и с каждым днем становится все легче. Скоро состоится аукцион. Я изменила интерьер своей спальни и освежила мебель в доме, выбрала школу дизайна в Сиэтле, куда поеду учиться осенью. До начала занятий остается несколько месяцев, поэтому я могу отправиться в путешествие или делать все, что душе будет угодно.
Мы с Джейком периодически созваниваемся.
Только он не любитель телефонных разговоров: твердит, что поговорит со мной, когда я вернусь домой.
Но я не вернусь. Мне нужно время.
Доев буррито, убираю мусор в рюкзак и подношу бутылку ко рту. Может, я не стала счастливее, зато уважаю себя. Другого выбора нет.
Я ложусь на песок, готовая почувствовать мелкие капли дождя на лице.
Однако, подняв глаза, замечаю, что надо мной кто-то стоит.
– Привет, – говорит парень.
Ной?
Выхватив наушники из ушей, резко подскакиваю и снимаю капюшон.
– Значит, это и есть Серф-Сити, хм? – Он бросает свои ботинки и садится рядом со мной.
Не в состоянии моргнуть, пялюсь на него.
– Чт… откуда ты взялся?
Ной улыбается своей коронной улыбкой. В груди все содрогается от рыданий. Не совладав с собой, наклоняюсь и обвиваю его шею руками.
– Как ты узнал, что я здесь?
– Ну, тебя не оказалось дома, – отвечает парень, крепко меня обняв. – Идет дождь, поэтому я рискнул предположить.
Я смеюсь, вспомнив, что рассказала ему о своей привычке приезжать в Хантингтон-Бич во время дождя. Умно.
– Вообще-то… – Когда он размыкает объятия, я сажусь обратно, разглядываю его новую стрижку и загорелое лицо. – Мой папа тайком установил приложение для слежки на твой телефон после инцидента с Холкомбом в августе.
Неужели? Закатываю глаза.
Холкомб.
Давно о нем не думала. Джейк сказал, он признал вину и получил пятнадцать месяцев за поджог и еще кое-какие правонарушения.
– Итак, когда ты приехал?
Задумавшись на мгновение, парень говорит:
– Шесть недель назад?
– Шесть недель? – выпаливаю я. – Ты уже шесть недель в Л.А.? Почему не заехал ко мне?
Ной находится здесь столько же, сколько и я. В последнее время общаться с ним мне удавалось только при помощи сообщений. Он собирался устроить сюрприз? Потому что если так, ему потребовался довольно долгий срок для подготовки.
Шесть недель…
Его тон смягчается, на лице появляется серьезное выражение.
– Наверное, мне тоже нужно было остаться одному.
Пристально смотрю на него, но слов не нахожу. Я понимаю. Много чего произошло.
Ветер треплет мои волосы, постепенно промокающие от дождя, и я убираю их со лба.
– Как же я рада тебя видеть.
– Я на это надеялся.
Получается, Ной сам нашел жилье? Он ведь не в отелях провел больше месяца?
В любом случае, надеюсь, теперь мы станем встречаться чаще. Хотя бы до тех пор, пока не уеду в колледж.
– У меня появился спонсор, – щебечет парень.
– Отлично. – Мои губы растягиваются в широкой улыбке. – Значит, у тебя есть команда.
– Он еще набирает ее, но да. – Ной кивает. – Мне посчастливилось стать первым рекрутом.
– Он?
– Джаред Трент из «ДжейТи Рэйсинг». Интересный парень. Нечто среднее между моим отцом и Калебом.
При упоминании Калеба я замираю. Словно я притворялась, что на самом деле ничего не было, однако приходит Ной и пинает меня под дых. Внезапно боль возвращается.
Выдавливаю из себя смех.
– Ой.
– Знаю. – Он печально улыбается. – Джаред неразговорчивый, но уж если он откроет рот, ты об этом пожалеешь.
Ага. Калеб и Джейк такие же.
– Ну… ему нравится то, на что я способен, – продолжает Ной. – Мне нужно, чтобы на моей стороне был именно такой человек.
Я рада, что он нашел то, что искал. И в то же время мне жаль, что Ной думал, будто рядом с ним такого человека не было.
– На твоей стороне очень много людей, – произношу, глядя на него. – Вот увидишь.
Обвив парня руками, кладу голову ему на плечо. Мы оба наблюдаем за волнами. Я буду при любой возможности приезжать на его гонки, буду хвастаться им перед всеми своими друзьями.
Как только они у меня появятся.
– Кстати, можешь спросить о нем, – говорит Ной тихим голосом.
Опустив глаза, молчу. Отчаянно хочется услышать любые новости о Калебе.
А может, и нет. Он явно жив – вполне спокойно ест, спит и дышит без меня. Мне же порой кажется, что я вывернута наизнанку.
– Папа сказал, что он ушел в рыбацкую хижину после твоего отъезда и больше не возвращался.
Я качаю головой.
– Давай не будем о нем. – Подняв голову, заглядываю Ною в глаза. – Как у тебя дела? Ты счастлив?
Он смотрит на меня сверху вниз, а я гадаю, почему мое сердце не выбрало его?
Ноя так легко любить.
– Ты меня презираешь? – шепчу, не дождавшись ответа.
Приспустив веки, парень нежно улыбается.
– Ты оказалась права, Тирнан. Я был влюблен, только не в тебя.
В гонки.
– У меня теперь есть будущее. Я по-настоящему счастлив.
Вновь положив голову ему на плечо, свободно выдыхаю, похоже, впервые за несколько месяцев.
Он прижимается своей головой к моей макушке, целует волосы, после чего мы продолжаем любоваться океаном.
– Ты ведь знаешь, что Калеб любит тебя до смерти?
В горло как будто иглы вонзаются, слеза скатывается по щеке.
– Он до сих пор в той машине, Ной.
Глава 36
Ной возвращается за своими вещами в пансион, за проживание в котором отвалил немалые деньги, а я еду домой, чтобы подготовить для него комнату.
Компания его спонсора базируется где-то в окрестностях Чикаго. Ему, судя по всему, предстоят частые разъезды, однако у них есть и калифорнийский филиал, поэтому в Лос-Анджелесе парень будет жить со мной.
Остаток дня мы провели вместе. Гуляли, разговаривали. После ланча я отвезла Ноя к любимому портному отца – заказать хороший костюм для будущих официальных мероприятий, сопутствующих его новому приключению. Наш визит в ателье затянулся до вечера, затем мы поужинали, и он отправился в отель. Ной переночует там, соберет вещи и переберется ко мне.
Я заменила кровать в родительской спальне, в которой к тому же есть отдельная ванная, так что поселю его там. Не горю желанием сталкиваться с ночными гостьями, если он решит кого-нибудь пригласить.
– Тебя нужно пристрелить! – слышу крик Мираи, войдя в дом.
Остановившись, замираю на мгновение, прежде чем осторожно закрыть дверь, и прислушиваюсь. Какого черта?
– Нужно пристрелить того, кто оформлял эту комнату, – огрызается Джейк в ответ. – Эти шторы похожи на хрень, которой обивают гробы изнутри.
Джейк? Мое сердце слегка екает. Он тоже здесь.
– Уф! – рычит она.
Что-то со звоном падает на пол и разбивается. Я на цыпочках пересекаю фойе, прячась за стеной гостиной.
– Ой! – говорит мужчина. – Прощай, конфетница. Наверное, стоившая три сотни долларов и тоже ни разу не использованная, ведь в этом доме не видели углеводов с 2002 года.
Прыснув от смеха, накрываю рот ладонью, чтобы они меня не заметили.
– Уходи, – распоряжается Мираи.
– Нет.
– Я вызову полицию!
– Репортеры TMZ приедут раньше.
Качая головой, выглядываю из-за угла и вижу, как он роется в пакетике с моими овощами-фри. Пыхтящая от раздражения Мираи стоит рядом, уперев руки в бока.
Затем она растопыривает пальцы, словно жаждет его придушить.
– Мне не хотелось ударить кого-то так сильно с…
– С прошлой ночи, когда видела сны обо мне?
Я юркаю обратно и прислоняюсь спиной к стене. Мираи до сих пор очень разгневана из-за того, что произошло между мной и Ван дер Бергами в горах, но… черт, Джейк ее не боится.
– Где она? – интересуется он.
– Я не знаю.
– Мираи? – нараспев произносит мужчина.
– Да пошел ты.
Опять высовываюсь из-за угла. Оба повернуты ко мне спиной. Джейк стоит позади Мираи и подначивает ее.
– Все случилось совсем не так, как ты думаешь, – поясняет он. – Дом Тирнан – рядом с нами. Мы готовы убить, защищая ее.
От этих слов мои щеки вспыхивают, однако женщина остается непреклонна.
– Отвали.
Я пробегаю мимо арочного проема и мчусь вверх по лестнице, стараясь не попасться им на глаза. Сегодня у меня нет сил вмешиваться в эти разборки. Поприветствую Джейка завтра.
– Все, я зову охрану, – слышу ее предупреждение.
– Я не уйду, – с издевкой произносит Джейк. – Если придется, проведу здесь ночь. Буду ждать с тобой…
– Нет, не будешь.
– Так близко к тебе… – продолжает он.
– Заткнись.
– Буду наблюдать за тобой…
– Фу.
– Только ты и я… – дразнит мужчина.
После короткой паузы Джейк рявкает:
– Ай! Больно же! У меня кровь из носа пошла. Господи!
– Не на ковер! – выкрикивает Мираи.
Быстрым шагом добравшись до своей комнаты, хватаю ручку и тихо закрываю за собой дверь.
Не знаю, нашел ли меня Ной, потому что знал о приезде отца, или Джейк навещал его и заодно решил заглянуть сюда. В любом случае я рада, что они оба в городе. Я лишь надеюсь, что Джейк позаботился о том, чтобы на время его отсутствия кто-нибудь приглядывал за домом и ухаживал за животными, если Калеб не вернулся.
Пока оставлю его наедине с Мираи. Им нужно пообщаться и выяснить отношения. Независимо от того, одобряет она случившееся или нет, мой дядя никуда не денется. Если Мираи хочет остаться со мной, ей придется иметь дело с ним.
Рухнув на кровать, я зарываюсь лицом в подушку. День выдался хороший, но долгий. Неизменный трепет, который угас в моем сердце после того, как я уехала с пика шесть недель назад, начинает вновь пробуждаться. Они здесь, и я острее чувствую, пусть еще не в полной мере, что нахожусь дома.
Каталог университетских курсов, лежащий на тумбочке, довлеет надо мной. Мне хорошо, однако при виде его становится хуже. Этим утром я охотно хотела пойти в колледж.
А сейчас, раз они вернулись…
Черт бы побрал этих мужчин. Всегда сбивают меня с толку. Я протягиваю руку к ночнику, дергаю за цепочку, отчего комната погружается в темноту, и закрываю глаза.
Встрепенувшись, внезапно просыпаюсь. Моргаю, прогоняя сон, переворачиваюсь на спину и жду, пока обстановка обретет четкость.
Что меня разбудило? Похоже на град. Только в Лос-Анджелесе не бывает града.
Я включаю свет, принимаю сидячее положение и потираю глаза. За окном ясная и тихая ночь. Поднявшись с постели, подхожу к полупрозрачным шторам и отодвигаю их. Разглядываю кажущуюся синей траву и тень дерева на мрачной лужайке, прикрыв зевок рукой. Вдруг уловив какое-то движение, присматриваюсь внимательнее.
С той же ветки, на которой висели качели родителей, свисает веревка с небольшой шиной. Мой пульс учащается. Мне не чудится? Мираи срезала шину в прошлом августе. Когда я вернулась домой, даже веревки уже не было. Я…
Бросившись к двери, распахиваю ее, бегу по коридору. Из кухни слышен смех. Аромат чили по рецепту Джейка проникает в ноздри. В животе урчит, но я, не обращая на это внимания, выхожу во двор через черный ход.
Давно я смотрела в свое окно? Может, вчера? Мираи повесила новые качели? На сей раз специально для меня?
Полагаю, это было бы чутко с ее стороны.
Или, возможно, она повесила шину в честь родителей, узнав, что я погребла их прах под деревом. Эдакий последний мемориал.
Обогнув дом, вижу канат впереди, раскачивающийся на легком ветру.
Шина другая. Немного меньше, с белой полосой. В такой, вероятно, только ребенок поместится.
Кто-то выходит из-за дерева, и я останавливаюсь, встретившись с ним взглядом.
Калеб смотрит на меня.
Мои легкие полностью опустошаются. Происходящее кажется нереальным, однако он хватает веревку над шиной и протягивает ее мне.
Это его рук дело?
Когда?.. Как?..
Ноги двигаются по собственной воле. Медленно приблизившись, спрашиваю:
– Что ты тут делаешь?
Мой голос едва уловим, потому что во рту внезапно пересохло. Поверить не могу, что Калеб покинул Чапел-Пик. Он прилетел на самолете?
Либо приехал на машине. Так или иначе…
Это невероятно. Трудно представить его в любом другом месте, помимо пика, но он здесь.
– Как ты попал сюда?
Конечно, Калеб не отвечает. Просто протягивает мне руку.
Глядя на вены, выступающие с тыльной стороны его кисти, вспоминаю все ночи, когда мои пальцы исследовали каждый сантиметр его тела. Особенно одной ночью.
Я принимаю руку Калеба. Вместо того чтобы помочь забраться внутрь, он берет меня под мышки, высоко поднимает и усаживает на шину сверху. Обвив веревку ногами и руками, испытываю эйфорию и счастье. Голова едва не кружится. Боже, я люблю его.
Калеб здесь. Я могу дотронуться до него.
Что все это значит?
Ветка скрипит под моим весом. В животе все переворачивается. Всегда представляла, каково будет сидеть на этих качелях. Мне хочется улыбнуться, но я сдерживаюсь.
Потянув назад, он отпускает меня. Вопреки стараниям, я все-таки улыбаюсь, закрываю глаза и ощущаю, как лечу вперед, рассекая воздух. Шина возвращается обратно, и Калеб снова толкает ее, уже сильнее. Вцепившись пальцами в веревку, прижимаюсь к ней всем телом, упиваюсь легкостью в голове, вихрем в животе.
Подхватив шину, он раскручивает ее. Я начинаю вращаться вокруг своей оси, дрейфую в сторону дома и обратно к нему. Смеясь и улыбаясь, наконец-то вытягиваю руки вверх и запрокидываю голову назад. Мои волосы развеваются на ветру.
Это так прекрасно и изумительно. Я чувствую себя свободной. Недаром мать обожала кататься на качелях.
Этих ощущений почти достаточно, чтобы забыть о прошлых обидах. Не хочу отпускать Калеба.
Но не уверена, что ему следовало приезжать.
Шина вращается, постепенно замедляясь. Он перестает подталкивать и позволяет мне остановиться. Мир и мои внутренности прекращают кружиться. Стоя у меня за спиной, Калеб останавливает шину, а я устремляю взгляд в землю.
– Откуда ты узнал о качелях? – интересуюсь, не ожидая услышать ответ, разумеется.
Парень вручает мне лист бумаги, сложенный много раз. Я забираю его и расправляю.
Едва заметив фотографию, сразу же понимаю, что это такое. Распечатанная статья, одна из многих, посвященных моим родителям. Отец катает мать на качелях из шины на том же месте. Их лица сияют самыми искренними улыбками, какие я только видела.
Вдалеке, еле различимая, из окна на них смотрю я, подперев подбородок руками. Мне лет семь-восемь, не больше.
Сложив распечатку, отдаю ее Калебу.
– До сих пор не верится, что ты здесь, – шепчу я. – Ты действительно покинул пределы Колорадо.
– Пришло время, – отвечает он.
Я резко вздыхаю. Его слова буквально сбивают меня с ног, словно грузовик.
Что?
Не веря своим ушам, я слезаю с шины и поворачиваюсь лицом к нему. Голос у Калеба низкий, но мягкий. Четкий и веский. Он заговорил.
Калеб заговорил.
Обогнув шину, он подходит ко мне.
– Мой дом там, где ты, – тихо произносит парень.
Я качаю головой. Понятия не имею зачем. То ли не верю, что наконец-то его слышу; то ли не могу поверить, что не помню, почему изначально разозлилась, черт побери. Будто камень с души упал. Это все, что я хотела услышать.
Парень тянется к заднему карману, достает серую книжку в мягкой обложке, которая кажется знакомой, и вручает мне.
– Я нашел книгу.
Забрав ее, вижу название. «Сирены Титана». Мы читали этот роман в рыбацкой хижине. Собирались закончить по возвращении домой, однако потом обнаружили, что случайно забыли его там.
– После твоего отъезда я вернулся в коттедж и начал читать сначала.
Внимательно слушая, я уже влюбляюсь в звук его красивого голоса, бархатистого и успокаивающего. Слова пока еще получаются растянутыми с непривычки.
– Вслух, – добавляет Калеб.
Он тренировал речь последние шесть недель, читая вслух.
Я вытираю уголок глаза.
Приблизившись, Калеб ласкает мое лицо и ловит слезу, прежде чем та упадет.
– Теперь ты слышишь себя лучше? В одиночестве?
Слабо улыбаюсь. Он нашел мою записку. Глаза парня по-прежнему выглядят грозно, зато тон… выдает неуверенность. Калеб беспокоится, что я больше его не хочу.
– Думаю, я готова слушать нас обоих, – отвечаю. – А ты?
Кивнув, он поясняет:
– Мне тоже нужно было этому научиться. Я должен был услышать себя. Прости… что это заняло так много времени.
Читать бесплатно другие книги:
