Счастливые Земли Погуляй Юрий

Вдох за выдохом, лениво ползет время. Стояли долго, Горящий ругался, осматривал густой кустарник. Пожар во время боя с Золотыми Сотнями научил его осторожности. Тут пламя вмиг сожрет всю округу. Да и ветер...

Первым не выдержал сам Антаг. Командир Мечей вышел из строя, обернулся на солдат, сказал:

— Стоять! — и исчез в зарослях. Его окрикнули, но воин не отозвался.

Отсутствовал разведчик долго. Воины зароптали, то и дело слышались неуверенные предложения следовать на поиски, но дальше слов не заходило. И когда Антаг вернулся — строй поломался, рассыпался на миг, но вновь грохнули смыкающиеся щиты.

Побледневший, пошатывающийся боец вышел на дорогу и плюхнулся на землю. Стащив трясущимися руками шлем, он махнул солдатам:

— Отбой...

— Что там? — спросил его Гезеш.

— Там? Там — Лавина... Сам посмотри... Если хочешь... Это... Я никогда такого не видел, — промямлил Антаг.

Лесоруб неуверенно направился по следам товарища.

— Стой! — Меч обтер мокрое лицо. — Один не ходи. Мало ли... Лихой! Ты со своими — за ним. Голову сниму, если что!

Рослый мечник послушно кивнул. В глазах бойца плясали сумасшедшие огоньки. Говорящее прозвище полностью себя оправдывало.

Вокруг царил густой лес, молодые деревца, кустарник. Ветки цепляли за ноги, бились о шлем, закрывали обзор. Если б раньше здесь не прошел Антаг — Лесоруб точно бы не проломился.

Следом, сквозь зубы цедя проклятия, пробирались остальные. Дебри окончились столь неожиданно, что Гезеш просто вывалился на поляну. И обмер...

Сдернуть шлем он не успел, так что вырвало Лесоруба прямо в нем. Сзади послышались сдавленные вскрики охраны.

Раньше вместо поляны тут тоже был бурелом. Площадка шагов сорок в диаметре образовалась после немыслимого боя. Столько крови, ошметков человеческих тел Гезеш никогда не видел. Разорванные на части, поглоданные трупы, а среди них мертвые туши бурых косматых тварей.

Скинув с себя шлем, Лесоруб с омерзением вытер лицо, стараясь не смотреть на место сражения.

— Больше десятка полегло, — прохрипел голос. Лихой разглядывал поляну с ужасом. — Точно Лавина. Перекидки белые.

Он врал. Белого на поляне не нашлось бы. Розовое, красное, бурое, но не белое!

Добравшись до листьев рябины, Гезеш сорвал пучок и принялся протирать забрало. Тошнило нещадно. Воздух смердел кровью и гнилью.

— Дней пять лежат. Зверье хорошо поглодало...

— Да заткнись ты! — просипел Лесоруб, и его опять вырвало.

— С юга шли... — Лихой, не слушая алебардиста, пошел по краю поляны, стараясь не ступать на ковер смерти. — Убегали?!

— Они их с самого Урочища тащили? — ужаснулся кто-то из Мечей. — Неделю?!

— Вечная память, — тихо сказал еще один. — Они все-таки победили...

Гезеш поднял на него взгляд. Бородатый воин указывал на поляну. Солдат, в бурой от крови перекидке, посреди месива смотрелся жутко. Мертвый лавинец глядел в небо пустым взором, но на его лице застыла победная улыбка. Рядом с погибшим валялась убитая тварь, напоминающая крота-переростка. Из пасти чудовища торчала рукоять клинка.

— От потери крови помер, — бородач сплюнул. — Ногу ему отгрызла, с-с-с-стерва.

Вернулся Лихой, замер над отдувающимся Гезешем.

— Бежали! Лавина — и бежала... Немыслимо! Здесь, судя по следам, на ночь встали, но их все равно догнали. Жаль ребят, они дело делали!

— Надо похоронить, — буркнул еще один Меч.

— Надо, — согласился Лихой. — Заслужили.

— Думаешь, что этих рядом нет? — простонал Гезеш.

— Точно нет. Говорю — этот от потери крови умер, а не от клыков. Значит, перед смертью последнюю завалил. — Бородач шагнул вперед и протянул руку Лесорубу. — Идем назад, а? Лихой, ты как?

— Двинулись. — Десятник сдержанно кивнул. — Но они и погибнуть умудрились особенно! Всю жизнь были ненормальными и смерть нашли такую же. Неделю уходили! Видать, своими же жертвовали. Оставляли по десятку, чтобы хоть как-то задержать? Иначе не пойму, как вообще сюда добрались. Хотя... Может и уцелел кто?

— Жалко ребят...

— Да... Идем!

Как ни странно, желающих похоронить павших нашлось много. Отряд Лавина, живая легенда Диких, как сказал Гнев. Не наемники, не шатающаяся банда. Их капитан, бывший дундэйлский паладин, как вышел из Колонны — продолжил дело своей страны и, как мог, боролся с плодами Безумия.

И вот решил расчистить дорогу через Свирепый Умрал... Гур-Дарг армию не рискнул послать, а сотня сорвиголов пошла по собственной воле.

Дикие Лавину уважали, хоть никто и не следовал ее примеру, а некоторые так вообще держали за сумасшедших. Гнев сказал, что капитан погибшего отряда брал к себе только лучших, в то время как остальные принимали всех желающих. Соискатель должен был доказать свои умения и храбрость. И мало кому удавалось. Но все же в Лавину шли.

После похорон Антаг нашел Гезеша и коротко сообщил:

— Завтра на тракт выйдем, к Свирейн-Даргу который. А через пару дней Ухкув начнется...

Больше они ничего в этот день друг другу не сказали. Да и незачем было.

К дороге через Свирепый Умрал вышли, как и обещал командир Мечей, на следующий день. И с удивлением обнаружили на развилке сидящего человека в грязной перекидке. Незнакомец поднял руку, приветствуя странников.

Лавинец?

Дикие молча шли мимо, удивленно поглядывая на подозрительного бойца, но не смея остановиться без команды. Антаг дал ее, только когда поравнялся с воином.

Исхудавший, перепачканный в высохшей крови, покрытый шрамами, как свежими, так и не очень, солдат вымученно улыбнулся:

— Доброго пути!

— Лавина? — Командир Мечей замер над сидящим.

— Она самая... — кивнул тот. — Она самая. Вот, жду тех, кто уцелел.

— Мы вчера в лесу видели следы боя, на что вы напоролись?

Лавинец помрачнел:

— Значит, никто не дошел. Наверное, Восьмая Кисть была... Я надеялся, что хоть они выберутся.

— Что произошло?

Не знаю! Не повезло, — воин натянуто ухмыльнулся. — Наткнулись на эту стаю у Свирейн-Дарга. Явно из Урочища твари! Как там оказались — не пойму. В первой схватке отбились, но половина братьев полегла.

Он неожиданно хмыкнул:

— Зверушки-то разумные! И мстительные. Паладин решил, что бежать надо, не думая.

— Паладин? — спросил Гезеш.

— Их капитана так зовут.

— Звали, — поправил лавинец. — Его в первую ночь порвали. Обидно получилось. Дорогу-то аж до Свирейн-Дарга расчистили! Удалось ведь. А форт — пуст оказался. Да и эти... Мы и следы путали, и засады устраивали. Но каждую ночь лезли, сволочи.

— Свирейн мертв?

— Нет, там что-то другое. Ворота настежь, и никого, и, может быть? Хотя вряд ли... Надписи там на стенах жуткие. Паладин как прочел — лицом посерел. «Не смотрите за стену!» Похоже, что-то из Урочища пришло. И кротов этих небось оно же и привело.

— А ты-то как выжил?

Воин вздрогнул, его лицо окаменело, и, глянув в небо, он тяжело вздохнул:

— Ладно, что толку врать? Я себе слово дал, время исполнять... На третью ночь осталось лишь тридцать семь братьев. Мы решали, кто на этот раз будет отвлекать кротов, пока остальные драпают. Моя Кисть вызвалась... Мы пошли в сторону, откуда эти твари постоянно лезли... И я сбежал! Получается — предал братьев!

Антаг промолчал.

— Значит, я последний лавинец. Обидно... Последний брат Лавины опозорил цвета отряда! Бросил своих...

Гезеш неожиданно почувствовал жалость к сидящему воину. Почему? Ведь тот спраздновал труса и выжил, в то время как все друзья погибли. Поступок недостойный, но как поступил бы сам Лесоруб?

— Лавина не бежит. Но братьев больше нет. Я один. — Солдат поморщился. — Я сижу здесь четыре дня и жду, когда кто-нибудь выйдет. Слово себе дал если я последний, то должен умереть с честью!

Дикие молчали. Никто не осуждал его, никто не винил, но на лавинца старались не смотреть.

— Я сдержу слово!

— Присоединяйся, — проговорил Антаг.

— Нет, у меня другая дорога. Меня ждут братья.

— Одурел?

— Меня ждут братья, — повысил голос солдат и улыбнулся. — Удачи!

Отряды зашагали по тракту. Дикие старательно отводили взгляд от сидящего на распутье бойца. Гезеш на этот раз шел последним, и когда дорога нырнула в сторону, то остановился на повороте, чтобы посмотреть назад.

Одинокий лавинец поднялся, подхватил оружие и ступил на тропу к Свирейн-Даргу.

Сумасшедший...

Пышный лес неожиданно закончился, будто обрезанный Творцами, и вокруг воцарилась безжизненная степь. Сухая трава едва прикрывала черную землю. Кое-где встречались небольшие островки высохших, скорчившихся от настигшего мир проклятия, деревьев. Даже небо здесь казалось мертвым, нависшим над головой разбухшей тушей, готовым рухнуть и размазать по земле бредущих воинов.

Вдали, у горизонта, темнели холмы.

Антаг с каждой пройденной милей мрачнел все больше и больше. Простые Мечи вели себя под стать командиру. С тоской поглядывали вперед, кривились, угрюмо сплевывали на погибшую землю. Гезешу показалось, что воины очень не хотят идти дальше на восток.

— Птиц тоже нет, — неожиданно проговорил Родинка. В последнее время он стал молчуном. За долгий путь в компании Искателей весельчак и балагур здорово изменился. Стал серьезнее, задумчивее. Теперь слово из него приходилось вытягивать клещами.

— Тут ничего нет, — заметил идущий рядом Паблар. — Хорошее место.

— Родина? — немедленно фыркнул Джаззи. Он, наоборот, с каждым днем становился все общительнее, угрюмость отряда действовала ему на нервы. Шут старался поддержать любой разговор, иногда даже заводил беседу сам с собой. Лишь бы слышать что-нибудь еще, кроме бряцанья металла и стука сапог.

Паблар лишь пожал плечами, поправил сползший при этом арбалет.

Дундэйлский шут понял, что разговора не состоится, и переключился на одного из бредущих рядом Мечей.

— Приятель, а чего все такие унылые?

Воин холодно посмотрел на заинтересованное лицо Джаззи.

— Ухкув это. Тут радоваться нечему...

— А чего плохого? Земля черная, никого нет, ветра нет, тишь да гладь! — делано удивился шут.

— Еще не дошли, — насупился Меч. — Это лишь пограничные земли... Вот дальше...

Воин сплюнул, поежился на ходу и замолчал.

— Что дальше? — не отставал от него Джаззи.

— А дальше будет Ухкув, — резко ответил тот, давая понять, что болтать не намерен.

— Мы все погибнем! — восторженно заорал Джаззи. — Мы все уйдем во тьму, буаха-ха-ха-ха!

Гезешу показалось, что на шута уставились все Мечи сразу. Почему-то стало за него стыдно.

— Бодриться надо, — разозлился весельчак. — А то как на похоронах. Скучно!

— Скоро повеселишься, — процедил тот воин, кого пытался допрашивать шут. — Ухохочешься.

— То, чем пугают, на вид всегда не такое страшное, как могло быть, — философски парировал Джаззи.

— Боевое построение! — донеслась команда из головы отряда.

— Вот почти и пришли, — фыркнул Меч. — Смотреть в оба!

Дорога поднималась на высокий холм, воины спешно занимали боевой порядок. Щитники по краям, между ними пикинеры, арбалетчики, лучники.

Искатели сгрудились вокруг Гезеша, демонстрируя окружающим, как они его охраняют.

— Помогай, нелегкая, — хлопнул забралом кто-то из слева.

— Чего ждать? — деловито осведомился у него Паблар.

— Всего. Если вдруг кто налетит — бей. Тут все враги.

Гезеш попытался разглядеть Гнева. Горящий шел впереди отряда, но отсюда Лесоруб его не видел.

В небе тягуче, раскатисто громыхнуло.

— Вот только дождя не хватало, — пробурчал Джаззи, поддавшийся всеобщему напряжению.

Отряд поднялся на холм, перевалил его и принялся спускаться. Тут-то у Лесоруба и захватило дыхание от открывшегося на долину вида.

Леса, мертвые леса, серые стволы, редкие черные ветви. Россыпи камней меж деревьев. Справа, вдалеке, постоянно что-то вспыхивало, озаряя мрачную долину красноватым светом.

— Что это? — почти шепотом поинтересовался Гезеш.

— Без понятия, — лаконично ответил Паблар, он на ходу проверил мешок с арбалетными болтами.

— Слышите? — Джаззи с испуганным видом оглянулся. Долина гудела. Едва заметно, ровно. Словно тысячи голосов тянули одну ноту.

— Слева движение, — рыкнул один из Мечей.

Лесоруб резко вспотел, обернулся: по холму сбегало несколько темных силуэтов. Фигуры можно было бы назвать человеческими, если б не одно «но». Тени прижимались к земле настолько низко, что Гезеш и представить себе не мог подобного.

— Оживились, с-суки, — процедил кто-то сзади. — Ночью будет жутковато

— Кто это?

— Местные, — обрезал тот же воин.

В небе вновь громыхнуло, уже намного ближе, с востока несло черные тучи.

— Стемнеет сегодня раньше, — заметил Паблар. — Когда остановимся?

— Не жди остановки, — мрачно посоветовал уже знакомый Искателям Меч. — Идти будем до тех пор, пока не выйдем из долины.

— Да ладно? — Убийца опешил. — А почему дневку не сделали?!

— А вот так, — издевательски хмыкнул воин. — Тут на ночь вставать нельзя... И рядом с этими холмами тоже. Не волнуйся — света для пути хватит.

— А что это горит? — спросил его Гезеш.

— Не знаю и знать не хочу. Добрые вещи по ночам в лесах не светятся.

Через полчаса по доспехам забарабанил дождь. Громыхало гораздо чаще, гроза проходила прямо над путниками.

Промокшие, злые, они шли по извивающейся лесной тропе, мимо мертвых деревьев. Тени сопровождали отряд, не пытаясь приблизиться. Но их становилось все больше. Уже крикнул кто-то из воинов: «Движение справа». Уже тренькнула раз тетива лука, и раздался раздраженный вопль стрелка.

— Дождь... — угрюмо выругался Паблар. — Стрелять бесполезно.

Впереди сиял пламенем Гнев, словно путеводная звезда отряда. Гезеш чувствовал, что начинает ненавидеть Проклятого. Все ему нипочем. Нечего бояться.

— Что за твари? — в очередной раз возмутился Джаззи. Он буравил взглядом лес, тени обнаглели настолько, что не пытались скрыться. Слава Творцам, что и не нападали.

Когда зарядил ливень, хлесткий, злой, впереди раздался яростный вопль и короткий предсмертный крик.

— А-а-а, Безумие. — Джаззи поплотнее сжал клинок.

— Пробуют на прочность, — прокомментировал происходящее Меч слева. — Если дождь не утихнет — нападут.

— Да что это за твари?! — возмутился Гезеш. Вода заливала смотровую щель шлема, и Лесоруб скорее угадывал, чем видел, что происходит вокруг.

— Я же сказал — местные, — донесся голос Меча.

— Дерьмогадство, — буркнул Джаззи.

Когда Искатели проходили мимо убитой тени, Гезеш чуть не взвыл от ярости. Из-за дождя труп, валяющийся на земле, он почти не разглядел. Лишь понял, что существо действительно похоже на человека.

Больше нападений не было. Дождь медленно утих, небо чуть посветлело. А отряд все полз по лесной тропе, и все скользили в чаще загадочные силуэты.

Шли долго. На землю опустилась ночь, и лишь алое зарево с юга давало шанс увидеть во тьме хоть что-нибудь. Бойцы шагали молча, изредка слышалась чья-то брань, когда под ноги попадалась незаметная во мраке выбоина.

Ноги ныли от напряжения. Каждый шаг давался с трудом, Гезеш с тоской понимал, что остановись отряд на привал — и алебардист не поднимется. Просто не сможет.

К низкому гулу долины добавился звон в ушах. Усталость давала о себе знать.

— Долго еще? — поинтересовался Лесоруб.

— Достаточно, — донеслось справа.

От красных вспышек людям казалось, что лес танцует безумный танец. Пляска мертвых деревьев. Жутко. Очень жутко.

Когда небо начало светлеть, Гезеш уже с трудов переставлял ноги, моля судьбу даровать отдых. В душе ворочалась ярость, когда очередной поворот выводил не на холм, а одаривал путников следующей темной лентой. Сколько еще можно идти? Когда уже?!

— Холмы! — донесся с головы отряда крик Антага. — Держись, братки! Дошли, слава Творцам!

И в этот момент с хвоста колонны донесся вопль:

— Атака слева!

Гезеш едва успел сообразить, что происходит, как из чащи вылетели силуэты. Прижимаясь к земле, цепляясь за нее руками, тени ринулись в бой.

Меч слева с рыком развернулся, встречая нападающих. Рядом с ним застыл Джаззи. Паблар, матерясь, заряжал арбалет.

Когда в щит шута врезалась первая тварь — Гезеш понял, что ошибался. Это не люди. Может быть, раньше они ими были, но не теперь.

Справа отряд атаковали мигом позже. Лесоруб схватился за алебарду, случайно заехал древком по шлему склонившегося Паблара, услышал проклятие убийцы и пристроился за спиной Джаззи.

Долговязый Меч отбросил одну тварь щитом и рубанул вторую. Лесоруб с трудом уклонился от клинка товарища и встретил еще одного нелюдя ударом алебарды.

— Не мешай, дурак! — взвыл Меч и с хаканьем развалил очередного противника. Гезеш отпрянул. Да, сейчас от него толку нет. Бойцам и так не развернуться, а тут еще и он лезет. На место алебардиста встал Паблар, выстрелом сбил прыгнувшего безволосого ощерившегося карлика и принялся деловито перезаряжать арбалет. Вокруг шумел бой. А Лесоруб даже не мог помочь товарищам, чтобы случайно не зашибить кого-нибудь из них.

Лес стонал от воплей людей и визга нападающих. Сейчас Гезеш мог разглядеть их как следует. Худющие, безволосые, перемещающиеся почти на четвереньках карлики. Оружия у них не было. Вполне хватало зубов да когтей.

Драка прекратилась неожиданно: словно повинуясь неведомому зову, твари бросились бежать.

Дикие остались на месте, долговязый Меч с трудом удержал рванувшегося вперед Джаззи.

— Вперед! На холмы! — проревел впереди голос Антага.

Подгонять отряд не пришлось.

Пока шли, Гезеш насчитал около десятка убитых Мечей. Края дороги были завалены бледными телами напавших. Долговязый сквозь зубы костерил Ухкув, с опаской вглядываясь в фигуры убитых товарищей. Когда поднялись на холм, он облегченно вздохнул. Видимо, его друзей среди павших не нашлось.

На вершине Диких встретил ветер, и Антаг скомандовал привал.

По краю холма выстроились едва держащиеся на ногах щитники и арбалетчики, напряженно ожидая новой атаки.

— Какой привал? — крикнул Гезеш.

— На восточные холмы местные не поднимаются. Тут ветер. Они его боятся. Может, шальной какой забежит, ну да ребята встретят! — раздался крик Антага.

Мимо Лесоруба прошел Гнев, направляясь за телами убитых Мечей.

— Гнев, кто это?! — спросил его Джаззи.

— Потом, — пророкотал Горящий.

— Отдыхаем до полудня. К вечеру будем у оазиса. — Антаг приблизился к Гезешу. — Цел, вижу?

— А толку? — фыркнул тот и растянулся на земле. Его трясло от слабости и злости на себя. — Как дурак стоял, сделать ничего не мог.

— Да, алебардой в таком строю особенно не помашешь, — согласился командир Мечей. Он был бодр, крепок. Будто бы и не шел ночь напролет вместе со всеми. Большая часть воинов с трудом держалась на ногах, а Антаг бурлил энергией. — Мы неплохо отделались. — Он поглядел на долину. — Я боялся, что больше потеряем. Если бы атаковали во время дождя...

— Повезло, — Гезеш закрыл глаза. Немедленно закружилась голова и к горлу подкатил ком тошноты.

Встряхнувшись, Искатель сел.

На холме появился Гнев, волочащий за шиворот двоих мертвецов. Мечи заворчали, глядя на такое обращение с погибшими товарищами.

— Вам тела или жаркое принести? — неожиданно рявкнул Горящий. Лесоруб понял, что Проклятый в бешенстве.

— Спокойнее! — окликнул Огненного Антаг.

Тот лишь махнул рукой и вновь зашагал вниз.

— Поганое место... — пробормотал Гезеш.

— На востоке будет еще одна долина, — мрачно заявил Антаг. — Сейчас земли поспокойнее пойдут, даже дневку с комфортом проведем. Но потом, после Храма, опять придется так идти.

Гезеш посмотрел в сторону их пути. Небо. Простое небо, ничего не видно. Вставать и идти к краю холма не хотелось. Не было сил.

— Отдыхайте, — Антаг оглядел Искателей. Выглядели друзья довольно жалко. Джаззи осоловевшим взглядом пялился на долину. Паблар, стиснув зубы, массировал икры. Тяжело дышал измученный переходом Родинка, не сводя глаз с верхушек мертвых деревьев.

А Друз уже уснул! Заметив это, Гезеш не удержался от смешка. Наемник везде наемник. Есть возможность поспать — он ею воспользуется.

— Отдыхайте, — повторил Антаг.

Лесоруб устало кивнул, скинул шлем и повалился на спину.

В следующий миг он тоже спал.

В полдень вымотанный отряд спустился вниз.

Здесь мертвые участки леса встречались реже и все чаще попадались живые деревья. Местность изобиловала холмами. Всю дорогу одни холмы. Небольшие, не чета тем, через которые перевалил отряд утром, но когда в очередной раз приходилось забираться на возвышение — измученные мышцы выли от боли.

Один раз Дикие миновали крошечную ощетинившуюся частоколом деревеньку. На смотровой вышке стоял худой лучник, настороженно изучая проходящих мимо солдат.

На него не обратили никакого внимания и, не останавливаясь, прошли мимо поселения.

Стрелок что-то гортанно крикнул своим, нехорошо улыбнулся и больше не сводил с бойцов жгучего взгляда, пока те не скрылись в лесу.

К вечеру показался обещанный Антагом оазис, и отряд застонал от облегчения, увидев небольшое лесное озерцо с примыкающим к нему диким лугом.

Здесь решили остановиться на несколько дней, и если бы Антаг вздумал погнать отряды дальше, то, Гезеш был уверен, у Мечей сменился бы капитан. После зверского убийства прежнего.

До утра все с наслаждением отдыхали, конечно, за исключением дозорных и часовых. Те с молчаливой завистью глядели на спящих и мстительно будили смену. Но едва взошло солнце — лагерь оживился Антаг отправил пару десятков бойцов в лес, на охоту у озера расположились рыбаки.

Припасы отряда подошли к концу, и дни отдыха в богатой зверьем местности командир Мечей решил провести с пользой.

Искателям, как обычно, досталась роль безучастных к общей суете отдыхающих. Они не раз и не два ловили на себе недовольные взгляды Диких, но старательно их игнорировали. Поначалу, еще на том берегу Низин, Гезеш пытался поговорить с Антагом, что не стоит относиться к ним, как к избранным.

Тот лишь ухмыльнулся и сообщил, что если Лесоруб не избран, то он не капитан Мечей.

Спорить алебардист не стал. Поэтому сейчас равнодушно поглядывал на деловито снующих воинов и лениво грелся в лучах солнца. Стоит сказать, что Паблар и Джаззи новой должности бездельников только радовались. Друз и Родинка, наоборот, горели желанием поработать, но против раздраженного приказа Гезеша: «Не хотят — не надо» — идти не решались.

Тепло, по-летнему тепло. В ветвях щебетали птицы, от озера доносился запах воды.

Гезеш почувствовал, что стало припекать.

— Привет, Гнев! — радостно воскликнул Джаззи. — Просуши мне стегач, а?

— Перебьешься. — Горящий застыл над Лесорубом: — Ну что, отдыхаете, Искатели Покоя, а?

В голосе Проклятого царили довольные нотки. Наслаждаясь пением птиц, веселой бранью в лагере и гудением огня от Гнева, Гезеш умиротворенно кивнул.