Счастливые Земли Погуляй Юрий

— Ну и славненько. — Горящий присел на корточки, и командир Искателей невольно отодвинулся от жара подальше.

— Давно с вами не общался, — хмыкнул Проклятый.

— Новые друзья? — ехидно поинтересовался Джаззи.

— Сейчас я больше нужен там, — многозначительно заметил Гнев. — Уж это точно. Вы тут дурью страдаете, находитесь на положении королей, а мне так нельзя.

— Ну да, ты ж велик и могуч, — подал голос Паблар, он лениво щурился, глядя на всполохи огня в груди товарища.

— Смешно, — кивнул тот.

— Ты чего такой довольный? — Шут подобрался поближе, ненароком подтолкнув к Горящему отсыревший стегач. Гнев сделал вид, что поступка Джаззи не заметил.

— Ну, тут есть две причины. Во-первых — вы все еще живы. — Гезеш готов был руку дать на отсечение, что Проклятый улыбается. — А во-вторых, скоро Храм!

Лесоруб помрачнел.

— Скоро, это когда? — оживился Джаззи.

— Неделя, может, чуть больше. Потом оттуда дойдем до второй долины, проскочим ее и выйдем к Стургоду. А вот там уже путь заканчивается. Дошли, считай.

— Стургод — это что? — поинтересовался весельчак.

— Это страна, — ядовито ответил ему Гнев.

— Ну и слава Безумию, я уж подумал, что очередное дерьмогадство, — с видимым облегчением заулыбался Джаззи. Шут приложил руку к сердцу и шумно выдохнул.

— Дерьмогадство? — хмыкнул Гнев. — Хорошо придумано...

— Что в Храме? — угрюмо поинтересовался Лесоруб. Все благостное настроение как ветром сдуло.

— В Храме Проклятые. Ты войдешь туда, поговоришь с Хранителем, выйдешь и пойдешь в Стургод, — пожал плечами Гнев.

— Довольно подробно объяснил, у меня лично вопросов больше нет, — засмеялся Джаззи.

— А чего размусоливать? Печать на Гезеше есть? Есть. Храм ему ничего не сделает. То, что он тот самый, кого там ждут — это точно. Так что войдет, выйдет и вперед — в путь.

— На Прорыв, во славу убогих и обреченных! — протараторил шут.

— Именно, — неожиданно улыбнулся Друз.

— Всех порежем! — раздухарился Джаззи. — Колонну порубим в капусту, капусту продадим Хозяевам Рек, на вырученное золото купим песка и засыплем Ахханские Топи, гы!

— Не, лучше отправим тебя в Аннтейр-Дарг, к Маре, — фыркнул Паблар, — купишь ее лет на пять, чтоб она либо тебя удавила, либо сама себя.

— Мара? — задумался Джаззи. — А ведь идея! Толстого Дмита угробим и бум ржать, пока он ползает от Кладбища к Кладбищу!

— Если Прорыв удастся, ни Кладбищ, ни Топей больше не будет, — проговорил Гнев. — Безумие уйдет!

— Скучно, — в шутку расстроился Джаззи. — Не хочу! Давайте не пойдем? Вот всех обманем и не пойдем. Заставим Гнева выжечь Аннтейр-Дарг, оставим Мару только. Поселимся там, создадим королевство. Джаззия, например. Королем сделаем... — Шут задумался, оглядел друзей. — Ну, думаю, только меня можно. Да и к названию подходит. Джаззи, король Джаззии! Владыка Гнева! А?

— Гнев, — вдруг спросил Гезеш. — Если я... Нет, если мы дойдем и победим Безумие... То ты...

— Да, — кивнул Горящий. — Очень на это надеюсь...

— Но...

— Я устал, Гезеш. Я очень устал. Я пережил столько, что хватит на сотни жизней. Единственное светлое, что у меня есть, — вы. Но если Безумие не падет — я и вас похороню... — Огненный почти цедил, с трудом справляясь с эмоциями.

Джаззи молча сел на землю, хмуро достал из сапога нож и принялся ковыряться в земле.

— Я хочу умереть, пойми. — Гнев резко поднялся на ноги. — Очень давно хочу... Ты бы знал, как это больно — гореть... И, если честно, мне глубоко наплевать — избавится мир от Безумия или нет. Главное — что меня не станет!

— А как же мы без тебя? — произнес Паблар.

— Легко! Женитесь, наплодят вам детей. Джаззи в Аннтейр-Дарге осядет, с Марой своей ненаглядной. Друз тоже к тому городу неровно дышал. Да и вообще — все там и окажетесь. Будете в кабаке вспоминать былые дни, качать головами. А у меня все будущее — гореть. И ничего другого.

— Гнев, давай не будем об этом. — Родинка умоляюще посмотрел на Горящего.

Тот молча развел руками:

— Хорошо... Ладно, отдыхайте, я пойду, с Антагом поговорю.

— О чем?

— О дороге к Храму.

Проклятый отошел.

— А ведь и впрямь, что делать будем, когда Колонну вынесем? — спросил друзей Родинка.

— Я б к Рыбаку съездил... Там бы, может, и поселился где-нибудь.

— А я даже не задумывался об этом, — в замешательстве улыбнулся Джаззи. — Это если серьезно говорить. Не знаю, куда хочу. В Ан-Да-Гед? Я не дурак. В Умрале поселиться? Ну, разве только в Аннтеире, и впрямь. Там хорошо было, если Кладбища не вспоминать. Эльнаи? Нет, спасибо. Дрянь страна. Может, Стургод? Но я его не видел. А к Рыбаку... Только если съездить. Я деревню не люблю, там грязь, коровы. Плохо там!

— Я тоже не знаю, — коротко ответил Паблар и посмотрел на Друза. — А ты?

Наемник задумчиво кусал губы:

— Смеяться будете...

— Да ладно, не будем! — просиял Джаззи.

— Будете!

— Не будем, — пошевелился Гезеш и перевернулся на живот, глядя на приятеля. Отчего-то вспомнился их разговор с Бартелом, и сразу же стало страшно. Мотнув головой, Лесоруб выбросил дурные мысли из головы.

— Я хочу на корабле плавать, — смущенно заявил Друз.

— Тебя ж наизнанку выворачивало! — удивился шут.

— Я привыкну. Просто тянет, понимаешь? Не знаю, как объяснить.

— Да, брат, — покачал головой Паблар и с восхищением воззрился на наемника. — Хорошо желание!

— А куда Гезеш подастся? — Джаззи перевел общее внимание на командира. — Тоже в мореходы?

Лесоруб опешил. А ведь и он не задумывался. Вот, пройдет все, закончится путь. И что дальше?

— Я не знаю... — наконец вымученно улыбнулся он.

— Самый популярный ответ, — кивнул Паблар. — Да и чего задумывать? Еще до Храма не дошли, а от него на юга переть. Мы хоть через год-то там будем?

Год. Целый год... Срок ли?

«Вот, послушай, что люди говорят. Зачем этот ваш Прорыв? Никто даже не знает, как ему после него жить», — раздался в голове мерзкий голосок, а сердце сдавила ледяная кисть.

Гезеш повернулся на спину и закрыл глаза, игнорируя собеседника.

«Не отмалчивайся, я же тебе добра хочу», — проворчал невидимка.

Лесоруб улыбнулся, глядя на синее небо, и промолвил:

— Вот бы все места как это, а?

— Точно, — поддержал его Джаззи. — Тут хорошо!

Голос замолчал, и Гезеш хмыкнул себе под нос. Маленькая, но победа!

Солдаты Антага провиантом запаслись на славу. Весь следующий день коптили на кострах мясо, рыбу, и к вечеру окрестный лес пропах заманчивыми запахами.

А незадолго до заката в лагере объявилось пятеро незнакомцев.

Возглавлял их высокий одноглазый старик с изуродованным страшными шрамами лицом. Справа от него пританцовывал молодой парень, улыбающийся миру кривыми гниющими зубами. По виду — слабоумный. Третьим был мрачный воин в кожаной броне, он с явным недовольством смотрел на оцепивших спутников Мечей.

А еще с ними пришли две воительницы. Молодые, лет под тридцать, пышноволосые, крепкие, поглядывающие на Диких с нескрываемым презрением.

Компания подобралась странная. Хотя Гезеша она оставила равнодушным. Мало ли кто по лесам бродит. Тут двести бойцов, и без него разберутся. Но когда к путникам подбежал Антаг и почтительно склонился перед старцем, Лесоруб опешил.

— Кто позволил? — услышал он. Говорил старик. Вернее — скрипел, с трудом сдерживая обуревающую его злость. Красотки снисходительно кривили губы, Дурачок улыбался, а воин, не сводя глаз с Мечей, задумчиво покусывал ус.

— Прошу прощения, но люди сильно устали, — оправдывался Антаг. — Просто необходимо было остаться еще на одну ночь.

— Две ночи провели! Третью захотелось? — возмущенно процедил старик. Гезеш решил подойти поближе к беседующим.

Дурачок неожиданно засмеялся. Громко, истерически. Стоявшие вокруг Мечи инстинктивно сделали шаг назад.

— Мы целые сутки шли по долине...

— Меня не касается! Вы остановились на моей земле на ТРИ НОЧИ! — взревел старик.

Его боец захлопнул забрало и повернулся к ближайшему Дикому.

Почему-то Гезеш был уверен, что старик не идиот. Что его товарищи и вправду могут вступить в бой с двумя сотнями воинов и победить...

Красотки, элегантно ступая, разошлись в стороны, насмешливо вскинули головы.

— Мы уйдем ранним утром! — Антаг хмуро оглядел приготовления спутников старца.

— Что творится? — Рядом с Гезешем появился Паблар. Он сжимал в руках взведенный арбалет.

— Я вообще не понимаю! — поделился с ним Лесоруб, запнулся о корень и, с трудом сохранив равновесие, приблизился к командиру Мечей.

— Вы сейчас никуда не уйдете, — почти пропела одна из женщин и осеклась.

Дурачок старца вдруг плаксиво захныкал.

— Кто ты?! — Налитый кровью глаз старика с ужасом воззрился на Лесоруба. — Кто?

— Гезеш я, — опешил Искатель.

— Лин Бовей! — гулко воскликнул Проклятый. Гнев быстро шел к гостям. — Какая встреча!

— Гнев... — узнал его тот. Воспоминания; судя по голосу, были не очень приятные.

— Он самый! Тебе здесь нечего ловить, сам понимаешь...

— Кто это? — прокаркал Бовей.

Мечи расступились, пропуская Проклятого. Гезеш заметил, как на лице Антага проскользнуло заметное облегчение.

— Он наш друг!

— В нем Безумие! Оно сильнее, чем в тебе! Он — один из тех, кто обрек наш мир на мучения! — заорал старик.

— Истину говоришь, Бовей, а теперь пошел вон отсюда, — с угрозой проговорил Гнев.

Одноглазый попятился, растерянно огляделся:

— Но вы тут три дня! Закон един...

— Обирать будешь местных, а не Дикие отряды. — Горящий развел руками.

— Но закон! Не больше двух ночей на этой земле! — прокаркал старец.

— Твой закон? Не испытывай судьбу, Бовей, проваливай!

Лесоруб отметил, что лица красоток осунулись, исчезло презрение, снисхождение, и наружу выглянул страх.

Мужчина-воин повел плечами, тяжело вздохнул, но оружия не опустил.

— Но!..

— Проваливай, Лин. Только зря свои таланты похоронишь, — предупредил его Гнев.

Старик обернулся, наткнулся на умоляющие взгляды воительниц, покосился на плачущего дурачка и, наконец, уставился на усатого воина. Уверенный вид последнего придал ему сил.

— Вы должны заплатить. Один человек, и все! — Лин Бовей гордо вскинул голову.

— Я сказал — рабов набирай в другой раз, — вспыхнул Гнев. — Вали отсюда!

Старик что-то прошипел, оглядел мрачные лица Мечей, сухо кашлянул и посмотрел на Антага:

— Встречу еще раз — так просто не отделаешься!

Затем мутный взгляд вонзился в Гезеша:

— А ты... Творцы еще накажут тебя!

Лесоруб попятился, столько злобы оказалось в словах Лина Бовея. Откуда?

Процессия удалилась. Первым семенил дурачок, за ним, постоянно оглядываясь, шагали воительницы. Последним лениво уходил воин.

— Местный маг, чтоб его, — сплюнул огнем Гнев.

— Я боялся, что ты не успеешь подойти, — поделился с ним Антаг.

— Их же всего пятеро! — удивился Гезеш.

Мечи медленно расходились по своим делам.

— Эти пятеро, не будь рядом Проклятого, покрошили бы в капусту всех, — с сарказмом ответил командир Диких. Видимо, он хорошо понервничал, беседуя со старцем. — Но бабы-то как изменились, когда ты подошел!

— А что такого?

— Маг он, понимаешь? Его бойцов ничем не взять. Неуязвимые. И дурак его — колдун. Бей их, руби — им нипочем! — Антаг хрустнул шеей. — А вот сила Безумия его чары рассеивает, пока рядом.

Теперь Гезеш понял, отчего с воительницами произошла такая перемена. Стало противно. Обидно. Захотелось догнать и...

— Эта скотина за лишнюю ночь на своих землях постоянно жертву требует. Рабов копит...

— А чего отпустили?

— Потому что убей мы их сейчас — все вокруг будет кишеть толпами ухкувцев. Даже двести шлемов не испугают, — поделился Гнев. — А так — тихий оазис.

— Но это же...

— Да, — рявкнул Горящий. — Именно так. Это — неправильно. Но у кого сила, тот и прав в этих землях. Сюда даже Дундэйл не суется. Бесполезно. Эти пятеро столько людей накрошили — ты бы знал...

— Ночью могут вернуться, — предположил Антаг.

— Лин — да, вояка его — да. А бабы и дурак не сунутся. Можешь не беспокоиться. Старик сюда один или с приятелем не пойдет. Голова на плечах имеется. Но я покараулю. — Горящий пылал от ярости.

— Хорошо, спасибо. — Командир Мечей вернулся в лагерь.

— Мрази, — не мог успокоиться Гнев. — Всесильные воины, мать их! Если бессмертны — то они великие! А если нет — в кусты, поджав хвост! И ведь приходится мириться. Убей сильную мразь — набежит куча слабых!

— Гнев...

— Иди спать, завтра вам придется долго идти, — прорычал Горящий.

Искатель потоптался на месте.

— Иди, говорю!

— Что он во мне увидел?!

— Предназначение твое небось. Иди, давай!

Лесоруб тяжело вздохнул и пошел в лагерь.

Привычный рев рога обозначил начало нового дня. Неприятная побудка. Гезеш в последнее время всерьез подумывал о том, чтоб отобрать «инструмент» у Антага и расколошматить его о дерево. Противный звук, от него нутро дрожит.

Мечи к такому подъему относились спокойно. Гезеш кутался в плащ, прищурившись, поглядывал на скользящие по озеру солнечные блики, а воины уже гремели доспехами, раздавались короткие команды десятников.

— Не хочу никуда идти, — поделился Джаззи. Шут, как и капитан Искателей, еще лежал на земле и недовольно морщился.

Слова приятеля подстегнули Лесоруба, и он решительно поднялся на ноги:

— Надо.

Джаззи насупился, рывком откинул плащ, но вставать не спешил.

— Подрываемся! — прогудел объявившийся Гнев. — Дорога дальняя!

— Когда я сдохну? — поинтересовался у неба шути тяжело сел.

Проклятый пропустил слова приятеля мимо ушей.

Идти никуда не хотелось. В голову лезли воспоминания о Серой Долине. Воображение рисовало столь же приятные образы будущей дороги.

— В Стургоде наотдыхаетесь. — Горящий приблизился к сидящему шуту, и тот вскочил на ноги.

— Отвали, костер ходячий!

Гнев гулко хохотнул.

Через час Дикие вышли на дорогу. И вновь в ушах грохот сотен сапог, вновь мучает тело доспех. Без последнего ходить не рисковали. Лучше потерпеть жару, чем при очередной встрече с «чудесами» Кимании получить клинком в голову или почувствовать клыки на горле.

Но, к удивлению Искателей, путь по землям Ухкува проходил довольно мирно. Мимо проплывали заросшие поля, густые чащи с мертвыми пятнами погибших участков леса, небольшие, по большей части затхлые озерца

Пару раз дозорные останавливали отряд, замечая в дорожной пыли свежие следы гигантской твари, но ни разу Дикие не подверглись атаке таинственного монстра. Ночевать старались на открытой местности. Антаг сказал, что так безопаснее. В лесу по ночам местное зверье наглело и могло напасть даже на столь крупный отряд. Памятуя о следах на дороге, Искатели с Мечом не спорили.

Вдоль тракта порою встречались древние столбы-указатели. Покосившиеся, прогнившие, испещренные старинными письменами. Могилы прошлого.

Перевести надписи не смог даже Гнев. На просьбу Гезеша Горящий отреагировал с удивлением, но иногда все же подходил к дорожным знакам и пытался разглядеть выжженные закорючки. Но каждый раз лишь разводил руками в немом бессилии.

Шесть сотен лет провожали столбы редких путников. Шесть веков ютились по краям омертвевшей дороги. Они видели много, но рассказать не могли.

Гезеш отметил, что на протяжении всего пути по Ухкуву им встретилось только одно поселение, с тем нервным лучником на вышке. Правда, удивительно, что в таких землях вообще кто-то жил.

Так и шли, оглядывая серые, унылые пейзажи заброшенной страны. И лишь на восьмой день увидели подобие города. Над березовой рощей, слева от дороги, показались шпили замка, и на следующем перекрестке Антаг уверенно повел отряд к поселению.

Им оказался старый, полуразрушенный замок. Прорехи в стенах были убого заделаны темными от времени бревнами. Ров вокруг давно пересох и зарос мусором. Покрытый мхом, а кое-где и травой, мост последний раз поднимался, наверное, еще до Безумия. Проход в замок преграждал частокол, за которым ждали Диких.

Над кольями торчали головы в нелепых шлемах, грозно поглядывали на незваных гостей самострелы. Антаг остановил отряд и снял с пояса клинок. Положив его на землю, командир отряда поднял руки и направился к частоколу:

— Дикий отряд Мечей! Мы не причиним вам вреда.

В замке промолчали. Но Гезеш видел, что защитники при словах Антага даже не пошевелились.

— Чего надо? — наконец прокаркал голос.

— У нас кончается провиант. Готовы торговать! — Меч не лукавил. Запасы, что путники заготовили в роще Лина Бовея, подходили к концу.

— Торговать? — оживился голос. — Арбалеты, мечи, доспех! Другое не возьмем.

Антаг обернулся на Диких, подумал и согласно кивнул:

— Хорошо!

— К воротам не подходите, перестреляем! — пообещал невидимка.

— Сколько еды за один меч дают, интересно? — пробормотал стоящий рядом с Гезешем Джаззи.

— Можно и без торговли обойтись, — буркнул Друз. Наемник с прищуром оглядывал замок. — Пригрозить сжечь их к едрене фене. Я клинок не отдам.

— Кровожадный ты, — заметил шут.

— Так проще, — невозмутимо откликнулся тот.

Ворота частокола отодвинулись, достаточно для того, чтобы прошел один человек, и из замка просочился невысокий мужчина. Грязный, в лохмотьях, с ржавым нагрудником. На потрепанном поясе висел кинжал.

— Есть мясо, есть хлебный корень, — протараторил посланник, жадно поглядывающий на доспехи Диких. Странный человек, и двигался необычно, будто прижимаясь к земле и в любой миг готовый бежать под защиту стен.

— Мясо какое? — деловито поинтересовался Антаг.

— Есть вяленое, есть свежее. Свежее дороже и его мало. Все разобрали до вас.

— Кто?

— Ходит тут много разных. Я не обязан помнить, — хищно осклабился человек.

— Дикие?

— А кто же еще, дикие-дикие.

Частокол вновь заскрипел, выпуская наружу двоих латников.

— Ого, — удивленно проговорил один из Мечей. — Дундэйлцы!

Гезеш моментально забыл о жителе замка, уставившись на приближающихся рыцарей. Длинные снежные туники, черные плащи. Все блестит чистотой, сверкают массивные доспехи. На белых щитах темнеет башня.

Антаг сделал вид, что дундэйлцев не видит, а вот посланник приободрился:

— Сколько и чего надо?

— И того и этого телега. Цена обычная.

Тот окрысился:

— Десять клинков, пять арбалетов и вот тот топор! — Он ткнул в алебарду одного из Мечей.

— Дам пять клинков и арбалет. Топор не дам.

Рыцари безмолвно замерли за спиной торговца. Глаз в прорезях забрала Лесорубу разглядеть не удалось.

— Вообще ничего не получите! — взвизгнул житель замка.

Антаг промолчал.

— Даю кольчугу, — наконец произнес он.

— Две!

— Одну, — хмуро надавил командир Мечей.

— И шлем! — попытался продолжить торг посланник.

— Нет. Иначе дела не будет. Сами дичи настреляем.

— По рукам, — торопливо согласился местный «купец» и засеменил к воротам. Рыцари остались на месте.

— Мы рады, что Дикие отряды решили вести честный торг, — пророкотал один из них.

— Дикие не обманывают, — буркнул Антаг.

Говоривший многозначительно хмыкнул.