Счастливые Земли Погуляй Юрий

— Зайдет, конечно. — Паблар уверенно кивнул. — Не на отдых же едем.

Лагерь Мечей находился от городских стен в получасе неторопливой ходьбы. Возле мелководного озерца, которое легко можно пройти от берега до берега и не замочить головы.

Дубина, отмахиваясь веткой от насекомых, шел впереди и не оборачивался. Зной, комары, мошкара... Гезеш не раз ловил себя на мысли, что прошлые мечты о тепле кажутся такими глупыми! Уж лучше зима. В ушах не жужжит. Тело не чешется от укусов. Да, холодно, но достаточно лишь потеплее одеться.

Миновав замаскированный в ветвях дуба дозорный пункт, Искатели оказались в лагере.

Дубина, все также не оборачиваясь, повел приятелей к центральному костру.

— И впрямь — мадрал. — Джаззи заметил у огня волосатую фигуру.

Нелюдь лениво ковырялся в углях палкой.

— Вот он, — бросил Дубина и подошел к мадралу, сидящему к Искателям спиной. И тут Волкоголовый обернулся.

— Тьма?! — опешил Джаззи. Паблар изумленно ойкнул.

— Все-таки ты — это ты, — сморщил морду старый знакомый. — Впрочем, уверен, что на этот раз все закончится так же плохо.

Тьма! Мы ж тебя, считай, похоронили! — восторженно завопил Джаззи.

Ну, извини, — пожал плечами мадрал и вдруг бросился к шуту. С довольным рыком обняв приятеля, он повернулся ко все еще беззвучно разевавшему рот Паблару и повторил нехитрую процедуру.

Остальным он просто кивнул.

— Когда тех чудаков в золотом покрошил, понял, что мне не по пути на север. Черная Стена — прибежище трусов и слабаков. Удивлен, что вы туда не ушли.

— Старый козлобаран! — Джаззи счастливо раскинул руки.

— Все, заканчиваем радостные визги, — прорычал Тьма. — Я собрал небольшой отряд мадралов. Он ждет нас в Лесу. У реки. Не Гончие, конечно, — при этих словах нелюдь покосился на Гезеша, — но тоже ничего. Пролетим без опаски.

— Сегодня не пойдем, — предупредил Лесоруб, которого нарочитая неприязнь мадрала задела.

— Завтра тоже не пойдем, — оскалился тот. — С Гневом потолковать надо.

— Он же тебя спалит, — задумался Джаззи. — Ты ведь ему ничего не сказал.

— Не спалит, думаю. — Мадрал почесал правый бок. — Надеюсь...

— А я бы поджарил, — вдруг очнулся Паблар.

— Ты бы раньше сдох, — парировал Тьма. — Жив я, и все. Радуйтесь. Почему, когда смерть не настоящая — близкие обижаются или беснуются, а? Будто недовольны, что так вышло.

— Ну, знаешь, друзей терять неприятно...

— Но я-то жив!

— Но мы же не знали! — Паблар хлопнул себя по бедру.

— Теперь знаете, — пожал плечами Тьма.

— Живой, ста-а-рый! — продолжил радоваться Джаззи.

— Цыц! — проскользнуло наружу веселье нелюдя. — Отправимся послезавтра. Мне еще интересно, какого Призрака нам в попутчики втюхают.

— Без понятия, — хмуро ответил Лесоруб.

— А ты молодец, — неожиданно произнес Тьма. — Решиться во второй раз... Молодец! Может, что и выйдет. Хоть я сильно в этом сомневаюсь, но чем Безумие не шутит?

— Выйдет, — Джаззи уверенно кивнул. — С нами Храм! И отовсюду отряды ползут.

— Кстати, а где остальные? — мадрал огляделся. — Старый нытик? Тек? Лир? Рыбак?

— Нет их больше... Один Рыбак остался. Он в деревушке осел, в Эльнан. А Мудрый... Мудрый сволочью оказался, — ответил Родинка.

— Мне он сразу не понравился, — фыркнул Тьма. — Жаль ребят...

— Пойду, железо скину. — Друз зашагал в сторону палатки. Гезеш поплелся следом. Хорошую идею наемник подкинул — сталь надоела. А в город без нее лучше не соваться. Мало ли в какой переулок занесет.

Остальные расселись вокруг мадрала. Им было о чем поговорить.

Из палатки Гезеш не вышел, молча завалился на свое место, завернулся в плащ и долго глядел в потолок. Под серенаду комаров неплохо думалось. Из головы все не шли слова волкоголового. Молодец? Как странно... Гнев его чуть не убил, хотя раньше они были друзьями, а мадрал, сразу же невзлюбивший Лесоруба, похвалил?

Впрочем, скажи Искатель нелюдю то, что он ляпнул Горящему — тут бы смерть и пришла.

Незаметно для себя Лесоруб провалился в сон.

Тихий стук. Вкрадчивый, осторожный и одновременно уверенный. Словно гость точно знал, что его прихода ждут, боятся, но обязательно откроют.

— Не подходи к ней! — одернула Гезеша испуганная Малия, жену (Творцы, он женат?!) била крупная дрожь.

Стук повторился. С улицы донесся чей-то безумный вой, череда проклятий, девичий плач. На этом фоне тихая дробь заставляла оцепенеть от ужаса.

— Не подходи... — взмолилась Малия.

Гезеш медленно прошел к стене, на которой висел старый отцовский клинок. Игрушка абсолютно бесполезная, ненужная... Он никогда не умел с ней обращаться. Знал, как сделать отличный меч, но пользоваться им просто не учился. На кузне такие таланты не требуются...

Он кузнец! Точно! Он же работал в кузне, помощником старого, хромого Туеса! На окраине Фурмагара... Очень любил доспехи ковать! Как раз такие, что были в Ан-Да-Геде!

— Не открывай! — простонала жена. А стук опять повторился, теперь он был настойчивее. Тихо свистнула, покидая простенькие ножны, холодная сталь.

— Иди на второй этаж, спрячься, — Гезеш понимал, что гость ничего хорошего не несет. Звуки на улице говорили отнюдь не об обыденности визита. Случилось что-то страшное.

Малия тут же скользнула в комнату, где наверх вела винтовая (да-да-да, он еще в детстве обожал сидеть на ее ступеньках) лестница.

— Кто? — Гезеш облизнул пересохшие губы и поплотнее сжал рукоять меча.

— Открывай, хозяин, — послышался насмешливый голос... (Где он его слышал?!) — Дело есть...

— Кто таков?! — повысил голос кузнец. Нет, правда, дома и стены помогают, сил придают, смелости.

— Открывай, — повторил гость.

— Вали туда, откуда пришел! Мы никого не ждали! — огрызнулся сквозь дверь Гезеш.

Идиотский смех был ему ответом. Но смеялся не незнакомец. Кто-то другой. Кто-то из соседей...

— Отойди, — вдруг проговорил гость.

— Чего? — не понял кузнец, и в тот же момент дверь с треском сорвалась с петель, сбила Гезеша с ног и грохнулась на пол.

На пороге замер худой мужчина, лицо гостя скрывала стальная маска. Гладкая, блестящая, безмятежная... Холодная даже на вид.

— Я же сказал — отойди, — как ни в чем не бывало произнес человек. В черном провале смотровой щели блеснул зеленый огонек. Показалось?

— Прочь! — Гезеш вскочил на ноги и замахнулся клинком. Странно, что при падении он его не выронил. Говорят — признак хорошего воина.

Незнакомец задрал голову к потолку.

— Она не подходит, — с сожалением произнес он. — Это не исправить.

Со второго этажа послышался безумный смех Малии. Грохнули открывшиеся ставни, и жена Гезеша, не прекращая хохотать, выпрыгнула из окна. Крик боли, плач, краткое молчание и вновь ненормальный, неуверенный смешок...

— Что ты с ней сделал?! — Кузнец бросился на улицу, но в следующий же миг оказался припечатанным к стене.

— Она негодна. Не способна, — пожал плечами незнакомец.

— Что ты с ней сделал?! — взревел Гезеш, и невидимая сила вновь отбросила его назад.

— А вот ты подходишь. Слушай свою роль, фурмагарец. — Гость подошел вплотную, и кузнец похолодел от сумасшедшего зеленого блеска. — Ты обычный... Не лучше и не хуже многих. Поэтому тебе и достанется одна из ведущих ролей!

Гезеш понял, что не может пошевелиться, что не в силах даже простонать.

— Слушай...

— Харе орать. — Лесоруба больно пнул вползший в палатку Джаззи. — Весь лагерь на уши поднимешь! Ночь на дворе!

— Твою мать! — взвыл Гезеш. — Какого!..

— Тихо! — процедил шут. — Сон дурной?

Лесоруб простонал от отчаяния. Роль... Какая у него роль в этом сумасшедшем спектакле?

— Мне прошлое снилось. Фурмагар, — просипел он. — А ты разбудил, когда мне начали говорить, что я должен сделать...

— Ты еще на осенних листьях погадай, — фыркнул Джаззи. — Тоже помогает.

— Это было. Я помню, — раздраженно пробормотал Гезеш и вымученно улыбнулся. — А я был женат...

— Ого! — осклабился заинтересовавшийся шут. — Красивая?

— Да нет, — кузнец с трудом вспомнил черты супруги. — Я ее даже не любил... Странно, да?

— Ничего странного, — хмыкнул Джаззи, сел на полпалатки и нетерпеливо кивнул, — рассказывай давай.

— Не буду. — Гезеш откинулся на спину, судорожно вспоминая. Как топором обрубило. Все помнится в четких деталях, а вот слова Лика (это точно был он) вылетели из головы напрочь. — Нечего...

— Ну, как знаешь. — Шут тяжело вздохнул и пополз наружу. — Выходи, если что — мы у костра.

— Угу...

Едва друг отошел от палатки, Гезеш тихо прошептал:

— Это ты, да?

«Прогресс!» — немедленно отозвался Лик.

— Какая моя роль?!

«Не время», — ехидно сообщил голос, преследующий Лесоруба с Черной Стены.

— А когда оно придет?

«Когда придет — ты узнаешь, не волнуйся!» — утешил его невидимка.

— Почему не подошла Малия?

«Кто?»

— Моя жена...

«Такие люди вообще не способны измениться. Ни единого шанса. С большей вероятностью рыба зачирикает в ветвях...»

— Кто ты? Один из Творцов?

«Ты не поймешь. Никто из людей не поймет, кто я. Я даже объяснять не стану, бесполезно. Но можешь считать меня Творцом, я не против, мне даже приятно».

— Зачем тебе все это?!

«Время очищения. Катарсис, Гезеш. Фурмагар должен был искупить грехи людей. Кто же виноват, что вы все отказались?»

— Не понимаю...

«Никто и не заставляет» — равнодушно заметил Лик.

— Объясни!

Молчание.

— Объясни!!!

Тишина. Голос опять пропал.

— Будь ты проклят!

«Спи давай».

И Лесоруб провалился в небытие без снов и видений.

До самого утра.

— Завтра с утра выходите, — разбудил его разговор за стенами палатки. — До Урочища пойдете вместе стремя десятками Мечей. Дальше сами.

Говорил Гнев. Устало так, равнодушно. Деловито.

— В лучшем виде, брат, — профырчал Тьма. — Доведем куда надо без проблем.

— С вами Карна пойдет, держать связь через нее будете.

— Кто такая?

— Узнаешь. Доверять ей можно так же, как и мне...

— Понял.

— Тогда вроде все...

— Как думаешь, — рыкнул мадрал, — сколько времени вы еще тут проторчите?

— Месяц, не меньше. Скорее всего — дольше просидим. Большая часть Диких на подходе, но... Короче — время у вас есть. Можете не торопиться.

Они замолчали, а Гезеш старался не упустить ни звука. Он чувствовал напряжение между друзьями.

— Хоть какой-то шанс есть? — вдруг спросил Тьма.

Горящий некоторое время молчал, а потом неохотно ответил:

— За шансами к Надежде. Он уже победу празднует. А я ничего точного сказать не могу...

— Ладно, брат. Творцы глядят на нас!

— И злорадно хохочут!

— Возможно, — весело фыркнул мадрал. — Попрощаться с ребятами зайдешь?

— Вечером загляну.

— Ну, давай тогда!

— Удачи!

Все вокруг хотят лишь одного, а тот, кто обязан осуществить их желание — никак не мог вспомнить что ему необходимо сделать. И это совершенно не смешно!

Гезеш привычно уставился в потолок палатки и тоскливо вздохнул. Почему проклятый выбор пал именно на него? За что? Да, может, он вел себя не очень праведно. Сейчас-то он помнил... И бракованный доспех купцам сплавлял, особенно любил нагревать одного толстого дундэйлца, что исправно приезжал за фурмагарской броней. Как его звали? Нет в голове имени, не крутится на языке. И жене изменял...

Гезеш вспомнил черные глаза девушки, с которой коротал редкие часы, когда на кузне останавливалась работа. Ее дом стоял на окраине, совсем близко к грохочущей и дымящейся мастерской. Подмастерье постоянно выдергивал Лесоруба из объятий красавицы, имя которой он тоже не мог вспомнить. О романе знал весь город, кроме Малии. Впрочем, наверняка в Фурмагаре обсуждали и любовника его жены (он должен был быть, иначе стыдно за себя становилось), а Гезеш ничего такого не слышал.

Да и что говорить, в жизни простого кузнеца до Безумия нашлась бы тысяча причин, за что его стоило покарать. Но так поступали ВСЕ! Это — обычное дело. Почему именно он?

«Ты обычный человек, не хуже и не лучше многих. Поэтому тебе досталась ведущая роль» — так ведь сказал Лик?

«Я должен умереть... Моя жизнь смысла не имеет. Все, что я сделал, — никому не нужно. Важна только смерть. Осознанная... Определенная...» — говорил Родергрим. А что, если... Нет! Нельзя об этом думать!

Днем в лагере появилась Карна. Та самая девушка-призрак, вышедшая первой из ниши в Храме. Мадрал долго фырчал и ругался, пытаясь найти с ней общий язык. Половину жестов он разобрать не мог, поэтому частенько в сердцах взрыкивал и хватался за голову.

Гезеш наблюдал за Проклятой издалека, то и дело ловя на себе ее изучающий взгляд. И каждый раз, стоило увидеть ее глаза, на душе становилось теплее. Как она прекрасна!

Вечером пришел Гнев, сдержанно переговорил с Тьмой, дал какие-то указания призраку и только потом обратил внимание на друзей. Искатели были собранны, молчаливы. Дорога предстояла суровая, не чета ленивым, почти бесцельным путешествиям прошлого. Сейчас от друзей зависело очень многое. Расслабляться попросту нельзя. Впереди ждало Урочище, ждал неведомый им, готовящийся к войне Дундэйл. Ждал юг...

Сердце то и дело екало, умоляя либо бросится в путь, либо бежать без оглядки в самый глухой уголок Кимании, чтоб не чувствовать немыслимого груза на душе. Имя которому — ответственность.

В заплечных мешках уже покоилась одежда, которую им придется носить в Дундэйле. Простенькие суконные рубахи и штаны. А наутро всем пятерым предстояло облачиться в форму Мечей, чтобы не вызывать никаких подозрений. Мало ли по какой причине к Урочищу направился небольшой отряд Диких? Но вот если среди солдат обнаружится пять непонятных воинов, да еще и мадрал — это вызовет лишние вопросы. Кто, мол, такие, раз их сопровождает столь необычный эскорт?

— Дадут Творцы — свидимся все, — проговорил Гнев. Он сильно сдал за прошедшее после ссоры с Гезешем время. Лесорубу показалось, будто Проклятый и горит менее ярко, чем обычно. А еще, в присутствии Карны огненный человек становился молчаливее, дерганней. Почему?

— Без вопросов — свидимся, — уверенно заявил Джаззи. — Наваляйте там всем!

— Будьте осторожны, мужики. — Горящий по очереди оглядел Искателей. На Лесорубе, как тому показалось, взгляд задержался. — Карна, — Гнев посмотрел на Призрака, — следи за ними... Ну, да ты понимаешь.

Девушка кивнула, взмыла в воздух и, раскинув руки, зависла над Искателями.

— Ну, не так явно! — хрюкнул Друз и задрал голову.

— Ладно, я ухожу. Надеюсь, что мы еще встретимся. — Горящий замолчал, а потом глухо добавил:— В том же составе!

— Не паникуй раньше времени, братка, — оскалился Тьма. — Со мною им ничего не грозит. Если сами не подставятся — дойдут без проблем.

— Гнев, почему нам нельзя с собой оружие брать? В Дундэйл-то? — Друз не в первый раз задавал тревожащий его вопрос. — Ну ведь глупо! Мало ли что!

— Потому что вы — не воины. Вы — работники, возвращаетесь на юг, в Гайвэр. Крестьяне, понимаешь? Права на ношение оружия у них нет.

Легенду о пяти вольнонаемных тружениках села Гайвэр, возвращающихся из Калдоха, самого северного городка Дундэйла, Искатели выучили наизусть. Джаззи даже говор отрабатывал, с характерными звуками. Аканьями и «х» вместо «г» и «к>>.

— В Хайвар идем! Ага! Дом тама. семьи. Дихие паубивают — хто их хармить будет? — показал свои старания шут.

— Только не переигрывай. — Горящий повел плечами. — Все, мне пора! Удачи!

— Вам тоже, — произнес Гезеш.

Гнев повернул к нему голову, коротко кивнул и зашагал в лес, к Удачливому.

— Отбой, — скомандовал Тьма. — Встаем на заре!

Разумеется, ночью Искатели уснуть не смогли. Нервничали, ворочались, но покоя не находили и, едва посветлело небо, собрались у костра.

До того момента как отряд покинул лагерь, никто из них не проронил ни слова.

Когда они миновали последний пост Диких, Родинка тяжело вздохнул и хмыкнул:

— Все. Теперь назад дороги нет!

Хмурое молчание в ответ убило последнее желание разговаривать.

Отряд направлялся в сторону далекого Урочища.

Мимо летели леса, холмы, цветущие долины и возделанные поля. Последних в Стургоде хватало. Благодатная почва для земледелия. С пищей тут проблем не знали.

Отряд Мечей встречали радушно. Весть о приходе Гезеша в Удачливый разошлась со скоростью света. А до этого Диких не любили. Случалось, что какому-нибудь небольшому отряду приходилось скрываться в окрестных лесах, дабы уйти от облав местных жителей. Зато большим воинским компаниям тут ничего не угрожало. Потому и тянулись сыны Колонны в Стургод.

Как ни странно, эти земли Безумие словно миновало. Да, до Гезеша доходили какие-то слухи, что средь лесов бродят какие-то духи Паладинов, что далеко на севере Стургода стоит зловещий замок, в окнах которого по ночам мелькают странные огни. Но все истории походили на сказки, а не на правду. Поэтому и ехали без особой опаски.

Тьма, экипированный как обычный Меч, вел отряд настолько уверенно, будто уже облазил окрестности до той степени, когда по запаху узнаешь, куда надо идти.

Пребывание в отряде мадрала скрыли довольно нехитрым способом. Нахлобучили на голову шлем. Нелюдь с огромным трудом втиснул голову в стальное убежище. «Песья голова» — так звался боевой головной убор. Но волк не собака, у него череп помассивнее. Поэтому Тьма ехал с полуприкрытым забралом и постоянно жаловался, что ему ничего не видно. Зато с расстояния шагов в десять отличить жителя Урочища от простого человека было невозможно.

Проще всего пришлось Карне. Девушка-призрак в пути становилась невидимой и лишь на привалах или ночлегах являла свой облик. Гезеш каждый раз ждал ее прихода. Жадно разглядывал правильные черты красивого лица. Заливался краской, стоило ей перехватить его очарованный взор.

Проще говоря, Лесоруб медленно, но верно влюблялся.

Первым заметил сердечные томления капитана Друз. Наемник прореагировал довольно сдержанно, но теперь многозначительно хмыкал, стоило приятелю посмотреть в сторону Карны.

Остальные оказались не столь внимательны, и Гезеш не переставал благодарить судьбу за такой подарок. Комментарии Паблара и Джаззи он вряд ли бы выдержал.

Призрак общалась исключительно знаками. И Лесоруб упорно их разгадывал. Частенько вечерами, когда отряд отходил ко сну, Искатель и Карна задерживались у костра и подолгу «беседовали» друг с другом, рисуя в воздухе малопонятные окружающим закорючки. Почти весь следующий день Гезеш спал в седле. Потом приноровился, правда, но только спустя неделю. Поначалу было тяжело, не раз и не два он чуть не падал с коня, проиграв в борьбе со сном.

Призраки, Горящие, Каменные — люди, обреченные Безумием страдать вечно. Кое-что Лесоруб о них уже знал. Горящие появлялись, когда их захлестывали нечеловеческие, ярчайшие эмоции. Страх или восторг... Любовь, ненависть... Отчаяние или надежда. Быть может, на тот момент, когда бедняги загорались, никто во всей Кимании не испытывал чувства острее!

Каменные — наоборот. Проклятые за равнодушие, отстраненность. Безэмоциональные, спокойные, отчужденные. Две крайности — два наказания. Справедливо?

С призраками истории были красивее. По крайней мере, Гезешу они нравились больше. Люди, покончившие с собой, после потери того единственного, ради чего тянули дни на земле. Лесоруб не мог понять лишь одного — по какому принципу они становились духами? Ведь не все, оборвавшие свое существование, были прокляты! Единицы! Может быть, потому что их смерть оказалась ошибочной? Как догадался Гезеш из бесед с Карной, тот, из-за которого девушка умерла, в итоге оказался жив.

Сволочь!

До Урочища оставалась неделя пути. Карна регулярно оповещала странников о событиях в Удачливом. Армия росла. Дикие отряды со всего света стекались к небольшому Стургодскому городку. Пришел и Эвар. Сейчас Гезешу очень хотелось поговорить с Веселым Гадом. Расставание их вышло не очень теплым, неправильным. Вроде и поругались, а воин пришел на сбор и привел своих бойцов. Что им двигало? Что двигало всеми Дикими отрядами? Дань традиции? Или нечто другое?

А еще к Удачливому приближалось войско Святых Земель во главе с Ларсом-Фаршем. Нестерпимо хотелось увидеть старого друга, узнать, как он...

Кроме добрых новостей Карна сообщала и не очень приятные. На границе с Дундэйлом состоялись первые столкновения рыцарей с регулярными частями Стургода. Не в пользу последних.

Горные крепости спешно готовились к войне. Постоянно приходили сообщения от разведчиков, что Дундэйл подтягивает войска к северным границам. Миром, как и предупреждал Гнев, дело не решится.

— Не забавно это все, — поморщился Джаззи, когда узнал о боях с рыцарями. — И обидно. Одна-единственная правильная страна, и та, выходит, будет защищать Колонну.

— Ну, они же рыцари, не забывай! Как женщины — никогда их не поймешь, — ехидно заметил Паблар.

— Ой ли! Великий знаток Дундэйла! — фыркнул шут и потянулся к барабанчику. Эту игрушку он завел еще в Удачливом. Обычно «музыкальный инструмент» висел у него на шее, но иногда, по большим просьбам, Джаззи прятал его в мешок. Сейчас над друзьями висела нешуточная опасность услышать еще какую-нибудь песенку дундэйлца. У Гезеша тоже появилось нечто новое после Стургодского городка. Клинок. Алебарду он, памятуя о Серых Долинах, выбросил и в свободное время тренировался управляться с новым оружием.

— Ах, прости, — ядовито улыбнулся убийца. — Я же забыл, что ты все знаешь!

— Не, все знает Гнев. Я только мир придумал. Тьма все исправил, а ты работал по моей указке. И, честно скажу, — очень плохо! Ты же — Творец! Должен был сделать нормально!

Лесоруб от слов шута поморщился. Порою шутки приятеля его сильно раздражали.

— Я не виноват, Мару Тьма исправлял, — елейным голосом парировал Паблар.

— Чего? — подал голос обалдевший Тьма. Мадрал содрал с себя шлем и сейчас валялся на траве, с довольным видом высунув длинный розовый язык. Отдыхал. — Рехнулись?

— Несмешно пошутил, — с ответственным видом парировал Джаззи. — Вон Гнева как увидишь — спроси. Он-то знает!

— Хватит, — хмуро прервал веселье Родинка. — Дело-то серьезное. Война с Дундэйлом бессмысленна.

Гезеш молча согласился. С помощью рыцарей они наверняка победили бы Безумие. Но кто-то в верхушке Дундэйла так не считал. По злому умыслу или непониманию?

— Крови будет очень много... — поддержал беседу Друз. — Потери гигантские.

— Вот тут точно сказано, рыцари драться умеют. И натренированы — дай Творцы каждому! — Джаззи с видом знатока покачал головой. — Массой, конечно, можно задавить, но все равно.

— Похороните себя, — вклинился Тьма — И всем станет легче.

Карна возмущенно всплеснула руками.

— Да ладно! — фыркнул нелюдь.

Призрак указала рукой в небо, потом на Гезеша и на юг.

— Небеса ведут Лесоруба в Колонну, — меланхолично перевел Родинка. — Или он послан свыше, чтобы всех порвать.

Глаза девушки сощурились, и она недовольно покачала головой.

— Избранный, — шутливо воскликнул Джаззи и огласил округу барабанной дробью, — укажи путь, научи идиотов.

— Шумите-шумите, — проурчал мадрал. — Недолго осталось. В Урочище пикнете — удавлю. Любого. Даже нашего великого Гезеша. А колотушку твою, Джаз, я тебя сожрать заставлю.

— Подстава какая! — радостно завопил шут. — А если я тебя за ухо укушу?

— Подавишься. Это будет твой последний завтрак, — парировал Тьма.

— Но ведь пикнешь — ты!